Текст книги "Смерть и побрякушки (СИ)"
Автор книги: Аноним Волынская-Кащеев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
– Ну почему же один, я была уверена, что какое-нибудь частное лицо забежит, утешит, успокоит...
– Сперва вы его бросили, а теперь еще пытаетесь острить!
– Если вам не нравится как я веду себя на своей собственной кухне, какого вы сюда вперлись?
– Я приехал за ребенком!
– Все ясно, не мафия и не спецслужбы, а ближайшая психушка. Санитары уже еду или лучше им позвонить?
– Вы дадите мне хоть слово сказать?
– Да вы все время трепитесь, и ничего дельного я пока не услышала!
Глаза за стеклами элегантных очков стали такими острыми и колючими, что Марина поняла: если раньше он ее убивать не собирался, то теперь такая мысль у него появилась. Она резко поднялась, налила чаю и поставила чашку перед ним так, как ставила бы чашку с крысиным ядом. Кажется, их смертоубийственные чувства были взаимны.
– Хорошо, вернемся к вопросу первому и главному – кто вы такой?
Мужчина на мгновение прикрыл глаза, потянул носом воздух, кажется, мысленно считал до десяти, и наконец соизволил сообщить:
– Меня зовут Валуев, Кирилл Валуев.
Марина странно глянула на него. Сегодня она уже слышала, как представляется человек, убежденный, что знакомство с ним если не счастье, то хотя бы честь. Нотариальная Алла и полночный гость – слишком много самоуверенных наглецов на одну замученную комплексами журналистку.
– Замечательно! Уверена, многоуважаемый господин Кирилл Валуев, ваше имя широко известно. Просто каждая собака знает. Но я-то не собака. Придется вам еще что-нибудь о себе рассказать.
Мужика перекосило, но решив не связываться со стервозной бабой, сообщил:
– Я друг Павла Севастьянова. Недавно я получил от него письмо. Как теперь понимаю, предсмертное, – Кирилл вдруг коротко, с испугом и затаенным ожиданием, заглянул Марине в лицо. Словно бы надеялся, до последней минуты надеялся, что сейчас женщина удивиться и скажет что-нибудь вроде: "Какая смерть? Пашка жив-здоров!" Несколько секунд Кирилл всматривался в Марину, а потом снова отдалился, плотно замкнулся в себе. Сухо-официально продолжил:
– В письме Павел просит меня позаботиться о его сыне. Вот я и приехал.
– Заботиться? Письмо покажите, пожалуйста, – Марина требовательно протянула ладонь. И увидев как гневно вскинулся ее гость, добавила, – Кирилл, нам будет легче разговаривать, если вы вспомните, что не я пришла к вам, а вы – ко мне.
Окинув Марину ничего не выражающим взглядом, Кирилл поднялся и молча вышел в коридор. Через минуту вернулся, держа в руке обычный белый конверт.
Не любит она таких мужиков, просто терпеть не может. Самая пакостная порода – себе на уме и язык за зубами. Такие даже если и соглашаются на интервью, все равно выходит дохлый номер. Каждая фраза продумана, ни единой оговорки. Хоть зли его, хоть соблазняй, все равно не скажет больше, чем считает нужным. Ладно, что-то много она внимания уделяет визитеру, пора познакомится с очередным посланием с того света. Взявшись за уголок конверта, Марина приняла письмо.
В отличие от письма к ней самой, Пашкино послание другу оказалось на удивление кратким. Все та же сакраментальная фраза "Если ты читаешь это письмо, значит, меня нет в живых", и дальше "Помоги моему сыну".
– Почерк, действительно, Пашкин. Правда, впервые вижу, чтобы он писал так кратко. И получив сию цидулку, вы все бросили, – Марина глянула адрес получателя на конверте, – И помчались через всю страну?
– Я не обязан объяснять, что и почему я делаю. Я здесь и готов снять с вас заботу о Пашином сыне. Можете собрать вещи малыша, – и явно считая дело решенным, Кирилл откинулся на спинку стула и даже соблаговолил глотнуть остывшего чая.
Марина смотрела на него почти с восхищением. К невероятной наглости мужской половины человечества она уже привыкла, но это что-то исключительное! Запредельное. Ни о чем не спрашивает, ее мнением не интересуется, выдал заявочку и сидит, ждет, когда Марина кинется исполнять. Таки точно псих!
– Вы действительно псих! – Марина повторила свои мысли вслух. Брезгливым жестом она отбросила Пашкино послание обратно Кириллу, – Пришли, господин Никто из Ниоткуда, и думаете, я вот так возьму и отправлю с вами беспомощного ребенка?
– Марина Сергеевна, не надо лицемерить, – мужчина смотрел на нее тухло-тоскливым взглядом, явно считая, что тратит время на бессмысленный разговор, который все равно кончиться упаковкой вещей и его уходом вместе с Сашкой, – Я в вашем городе уже 6 часов и знаю достаточно. Мои ребята сказали мне, что ребенок вам совершенно не нужен, только лишняя обуза. Я и сам убедился, вам плевать на мальчика. Я предлагаю прекрасный выход из ситуации. Саше будет со мной хорошо. Я старый друг его отца, у меня есть письмо от Павла...
– А у меня завещание, в котором именно я назначаюсь Сашкиным опекуном.
– Вот теперь мы, кажется, добрались до сути, – губы Кирилла искривила презрительная гримаса, – Деньги, которые вам положены как опекуну и зарплату генерального директора можете оставить себе. Я не миллионер, но человек не бедный, и вполне могу содержать малыша. Я также не претендую на управление предприятием Павла. Говорят, вы специалист, вам и карты в руки. Единственное, я потребую от вас строгой отчетности, чтобы к совершеннолетию мальчик получил компанию своего отца в нормальном, рабочем виде.
Марина задумчиво скользнула пальцем по стеклянному боку бутылки текилы, прикинула тяжеленный сосуд на руку, потом окинула своего гостя оценивающим взглядом:
– Вы, наверное, спортом занимаетесь?
Кирилл недоуменно глянул на нее, не понимая, к чему ее вопрос. Помедлил, но все же утвердительно кивнул.
– И форму поддерживаете? – вновь полюбопытствовала Марина.
– Я всегда в хорошей форме, но почему вы спрашиваете?
Марина с сожалением поставила бутылку на место.
– Нет, не буду я вас бить этой штукой. Увернетесь, еще и сдачи дадите, с вас станется. Поэтому просто, пошел вон, козел сраный.
Марина уставилась полными слез глазами в окно, потом не выдержала и бросила через плечо:
– Вот уж точно, скажи кто твой друг и я скажу, кто ты. Если Пашкин дружок, значит, такая же падаль, как и сам Пашка.
Повисшая за спиной тягучая тишина заставила ее обернуться. Гость не щурил зловеще глаза, не строил грозного лица, но что-то невыносимо жуткое и угрожающее было в его немигающем взгляде.
– Марина Сергеевна, вы говорите о моем друге, человеке, которого я любил и уважал. Человеке, которого убили, – слова падали тяжело и страшно, и при других обстоятельствах Марина бы поостереглась спорить, прислушалась к предостерегающему голосу, что звучал в ее душе. Но сейчас ей было чихать и на голос и на его предостережения, а страха она просто не чувствовала – только злость, и горечь, и усталость.
– Я говорю о человеке, из-за которого умерла моя сестра. Она умирала долго. Эти самые ваши ребята рассказали, что с ней сделали прежде, чем она умерла? – Марина захлебнулась собственным криком, замерла, вцепившись побелевшими пальцами в стол. Бешенным взглядом она уставилась на полночного гостя, и тот не выдержал, отстранился. Нервно потер переносицу, словно чувствовал как по ней ползет алая точка оптического прицела.
Марина тяжело перевела дух, и тут же встала, озабоченно заглянула в комнату, проверяя, не проснулся ли Сашка. Вновь прикрывая дверь, усмехнулась. Надо же, проверка Сашки уже стала у нее рефлексом.
– Насколько я знаю, вы с сестрой не очень ладили, – пробормотал Кирилл, но в его голосе уже не было прежней уверенности.
– Не ваше дело, – огрызнулась Марина, наливая себе стакан воды.
Отвернуть кран, включить фильтр, подставить стакан... Простые действия всегда успокаивают. Марина бездумно смотрела на мечущиеся в стакане крохотные пузырьки.
– Давайте закончим этот глупый разговор, – устало обронила она, возвращаясь к столу и вынимая сигареты, – Вы говорите, что уважали Павла. Вот и примите к сведению его решение – опекуном своего сына он оставил не вас, такого замечательного друга, а меня. Несмотря на то, что мне, как вы сказали, плевать на ребенка. Поэтому Сашку вы не получите. Я вас знать не знаю...
Марина неожиданно остановилась, с новым интересом глянула на собеседника.
– Э, нет, вру, кажется, знаю. Это вы тот самый "крутой дружбан Кирюха", который должен мне помочь. Про вас Пашка писал в своем последнем письме. Надо же, я и забыла!
– Павел написал вам письмо?
– Я вообще последнее время активно общаюсь с покойниками, – сухо усмехнулась Марина.
Кирилл пропустил ее слова мимо ушей и точно также как недавно сама Марина, требовательно протянул руку:
– Письмо покажите, пожалуйста.
– Не покажу, – легко отказала Марина и с удовольствием полюбовалась его вытянувшейся физиономией, – Паша оставил решение за мной, а мне ваша помощь на фиг не нужна. До свидания, господин Кирилл Валуев, и желательно, чтобы я вас больше не видела.
Он минуту подумал, прикидывая, признать ли временное поражение или продолжать сражаться. Потом медленно поднялся, вышел в коридор.
– Не могу исполнить ваше желание, Марина Сергеевна. Наш разговор не закончен и нам еще придется встретится.
Стряхнув с ног тапочки, он принялся натягивать ботинки. Надо же, оказывается ее гость не просто заявился ночью в чужой дом, но еще и разулся, и нашел запасные тапки. Марина и сама-то не помнила, где они валялись!
Марина растерянно глядела как он возиться со шнурками. Наверное, это не он псих, это она сошла с ума! Еще сутки назад она бы руки целовала любому, кто избавлял ее от хлопот о ребенке. Тут человек приносит Пашкино письмо, говорит, что позаботиться о Сашке – полное решение проблемы! А она нет, чтобы обрадоваться – злиться, гонит его вон, даже не думает воспользоваться удачей! Отчаянная мысль молнией промелькнула в Маринином мозгу.
– Послушайте, Кирилл, – мягко, даже просительно начала она, с надеждой глядя на мужчину, – Вы ведь хотите, чтобы у Сашки все было хорошо?
Тот вскинул голову, вопросительно уставившись на Марину. Набрав полную грудь воздуха, она выпалила:
– Вынесите, пожалуйста, мусор!
Кирилл выпрямился, вперив в нее негодующий взгляд:
– Вы издеваетесь, Марина Сергеевна?
– Что вы, какие издевательства! – Марина стремительно метнулась на кухню и выскочила оттуда, держа переполненный пластиковый мешок, – Даже в мультиках сказано, что дитенкам чистота нужна, они в грязи жить не могут. Так вынесете?
– Ну пожалуйста!
Глава 9
Старательно пыхтя, Сашка тужился на горшке. Одетая, накрашенная, благоухающая духами Марина сидела рядом на диване и нервно барабанила пальцами по журнальному столику.
– Мы ведь с тобой совсем недолго вместе живем, – успокаивающе произнесла Марина, – Я еще не привыкла. Устала очень: столько дел, и по ночам не сплю. Мужик этот вчерашний...
Внимательно глядя Марине в лицо серо-синими глазищами, Сашка согласно попукивал. Марина встала, подошла к окну – хорошая погода закончилась, небо набухло тучами, из которых резкий ветер выбивал брызги ледяного дождя. Раздражение Марины только усилилось.
– Спокойно, спокойно, только не срываться на ребенке, он ни в чем не виноват, – пробормотала она себе под нос, – Да сколько же можно сидеть на горшке, ты что, веревку проглотил, никак выкакать не можешь? – срываясь на крик, накинулась она на Сашку.
Сашка задумчиво наклонил голову, посовещался с собственным организмом и неторопливо поднялся:
– Все, – милостиво сообщил он.
Подхватив малыша на руки, Марина бросилась в ванную. Наплескала воды за манжеты лучшего делового костюма, обдала юбку фонтаном брызг и стремительно помчалась обратно в комнату.
– Так, родной, быстренько одеваться, – колготки, штанишки, свитерок, курточка, шапочка. Марина с легким удивлением поглядела на дело рук своих, – Надо же, вполне прилично одетый пацан! Сама от себя не ожидала. Что еще? – она обвела взглядом комнату, – Трон! Ну как же без трона! – наскоро запихав горшок в пластиковый пакет, Марина закинула сумку на плечо и ухватила Сашку за руку, – Вперед!
Похоже, родители не раз возили Сашку в машине, малыш моментально устроился на переднем сидении. Марина попыталась пристегнуть ремень. Пояс безопасности аккуратно лег поверх Сашкиной макушки. Пацан радостно хихикнул и принялся играться пряжкой.
Марина с отвращением окинула взглядом свой жигуленок и принялась сматывать с пальто длиннющий декоративный шарф.
– За дурною головою, ни ногам, ни рукам нема покою, – Мягкий шарф лег поперек Сашкиного животика, и Марина стянула концы за спинкой сидения. Увлеченно грызущий пряжку Сашка не протестовал.
– Немедленно вынь гадость изо рта, – автоматически буркнула Марина и тронула жигуль с места, – Сейчас приедем и нормально поешь. Вообще-то, надо было дома позавтракать, но тетка у тебя, я, в смысле, – полная идиотка! Ну абсолютно все вчера сделала: компанию штурмом взяла, правление построила, за покупками смоталась, мужика пришлого из дома вышибла... Только вот няньку на сегодня тебе найти забыла!
Марина содрогнулась, вспоминая как утром выползла из постели, чуть не пришибив несносную хрюшку-будильник. На чем свет стоит кляня мужиков, не дающих бедной женщине отоспаться, вползла под ледяной душ. Сквозь сонную одурь оделась и даже накрасилась. Потряхивая головой, словно цирковая лошадь, в надежде разогнать муть перед слипающимися глазами, принялась отпирать дверь... когда из кровати послышался громкий зевок и над бортиком появилась улыбающаяся Сашкина мордашка. Марина хрюкнула не хуже своего будильника и привалилась к стене, понимая, что совершенно, напрочь забыла о ребенке и чуть было не ушла, опять оставив его дома одного.
– Все таки я отвратительный человек, – искоса виновато поглядывая на Сашку, пробормотала Марина и нетерпеливо посигналила у глухих бронированных ворот "Worldpress".
– Тащи в мой кабинет, – она сунула сумку с горшком в руку подскочившему охраннику и нырнула обратно в машину – отвязывать Сашку.
– Согласно заведенным Павлом Афанасьевичем правилам охранник ни на минуту не должен оставлять свой пост.
Марине даже не нужно было выглядывать, чтобы понять кому принадлежит злорадно-занудный голос.
– На случай нападения диких команчей, Эдуард Викентьевич? – поинтересовалась она и распутав, наконец, узел, поставила Сашку на землю, – Ладно, не будем менять установленных порядков, – она забрала пакет у охранника и решительно сунула его в руки растерявшемуся Макарову, – Отнесите вы!
– Что вы себе позволяете? – Компаньон судорожно дернулся и пакет глухо шлепнулся об пол, – Люди работают, ребенку здесь не место!
– С каких это пор хозяину не место в его собственной фирме? – искренне возмутилась Марина, – Пусть с младенчества приучается к делу, а то вырастет как некоторые – даже горшок доверить нельзя! – она гневным жестом указала на валяющийся пакет, и подхватив Сашку и вещи, пошагала в кабинет. За спиной остался яростно сопящий Эдик и хихикающие охранники.
Под градом изумленных взглядов протопав через все здание, Марина добралась до приемной.
– Доброе утро, Марина Сергеевна, звонили из... – секретарша замолкла, дежурная улыбка медленно увяла на ее лице, – Марина Сергеевна, а это теперь обязательно?
– Что это? – ледяным тоном осведомилась Марина, готовая рвать, метать и увольнять.
Мгновенно побледневшая секретарь, уже пожалевшая, что осмелилась задать вопрос, сдавленно пробормотала:
– Да вот... тапочки...
Марина опустила глаза. У Сашки на ногах красовались хорошенькие вышитые меховые тапочки, осыпанные легкими бисеринками дождя. Марина перевела взгляд на свои ноги. Привыкшая, что в ее родной прихожей всегда стоит одна-единственная пара обуви, она обувалась не глядя. В результате, вместо ботинок на ногах красовались старые "гостевые" тапки, оставленные ночным визитером. Из прорехи торчал большой палец, еще более сиротливый от обтягивающего элегантного чулка.
Комната коротко и резко крутанулась у Марины перед глазами, голову повело куда-то в сторону, пол ударил под коленки и Марина обессилено рухнула в бездонный черный провал.
Дождь в приемной – уже чересчур! Да еще такой мелкий, противный, леденяще холодный.
– Марина Сергеевна! Ну Марина Сергеевна же!
Марина прищурилась от падающего в лицо света, помотала головой и тут же резко села, натолкнувшись на немигающий, налитой ужасом взгляд серо-голубых глаз.
– Сашь, что ты, маленький, чего испугался?
Сжавшись в комочек, Сашка забился в угол кабинета и таращился на нее полными беспредельного страха глазищами. Увидев протянутые к нему руки, он сперва отпрянул, а потом вдруг сорвался с места и стремительно протопотав через всю комнату, почти рухнул Марине на колени. Крохотные ручонки плотно, до боли охватили ее за шею. Сашка вжимался в Марину, напирал головенкой, словно пытался поглубже спрятаться, закопаться в ее объятия.
– Ну что ты, что, ну что ты? – беспомощно повторяла Марина, все крепче прижимая его к себе, – Ничего страшного, все в порядке, все хорошо...
– Он так испугался... – послышался голос. Марина огляделась. Она лежала на сером ковровом покрытии в Пашкином, теперь – в ее кабинете. Над ней, со стаканом в руке, склонилась секретарша. Ага, понятно, откуда дождь. Только непонятно, как хлопнувшись в обморок в приемной, она очнулась в кабинете.
– Я вас втащила, – смущенно ответила секретарша, явно неуверенная позволительно ли столь фамильярное обращение с бесчувственным телом начальства. И поторопилась объяснить, – Сзади Эдуард Викентьевич шел, я подумала, вы не захотите, чтобы он вас... ну, предпочтете быть более подготовленной...
Марина на мгновение представила: заинька-Эдичка распахивает дверь и всеми лапами наступает на распростертую по полу соперницу. Жуть какая!
– Вы все правильно сделали, – тяжело опершись на плечо секретарши, Марина отскребла себя от пола и переместила собственное тяжелое тело в директорское кресло. Сашка немедленно влез к ней на колени.
– И что же мне с тобой делать? – безнадежно вздохнув, Марина погладила Сашку по золотистым волосикам, – Не получается из меня няньки.
– Это кто вам такое сказал? – осмелевшая секретарша картинно удивилась, – Вы с ним сколько? Пять-семь дней? Я как своего малого из роддома привезла, села над кроватью и реву, а что с ним делать – не знаю. Как купать – спрашиваю, как кормить – опять спрашиваю. Несколько ночей не поспала, с пеленками-памперсами помоталась, с не выспавшимся мужем поругалась, от свекрови выслушала, какая я плохая мать и жена... – девушка говорила увлеченно, тема была ей близка.
– И что? – поторопила ее Марина.
Секретарша коротко фыркнула.
– На балконе веревку отмотала и в ванну. В комнате пацан мой орет-заливается, а я один конец к крюку прикрепила, а из другого петельку вяжу. И тоже реву: мальца жалко, мужа жалко, себе жалко, и злоба душит. Петлю на шею накидываю и думаю: "Вот сейчас вам мало не покажется! Сами все делать будете, без меня! Посмотрю, как справитесь!" И свекровь перед глазами стоит.
Марина сверлила девушку напряженным взглядом. Та на секунду примолкла, шмыгнула носом, улыбнулась.
– Влезла на стиральную машину, постояла-постояла, да и слезла. Сына кормить пора было, и вообще... Закрутилась по хозяйству, про веревку забыла, а вечером муж с работы вернулся. Пошел руки мыть, выходит из ванной белый, как стенка, и петлю мою в руках держит. С тех пор все легче пошло. То ли я приспособилась, то ли остальные привыкли. Главное, свекровь замолчала. Ошибусь, что-нибудь не так сделаю, у нее только губы дрогнут, но молчит, – продолжая рассказывать, девушка возилась с кофеваркой, и вскоре перед Мариной уже стояла чашка великолепного кофе по-турецки, с пышной желтой пенкой, – Вы не волнуйтесь, Марина Сергеевна, обморок для новоиспеченной мамаши – дело нормальное, бывает и хуже.
– Я не мать, я тетка, – Марина отхлебнула глоточек терпко-сладкого, невероятно крепкого кофе, – И опекунша. Свекрови нет, зато есть старая работа и новый бизнес.
– И с этим можно справиться, главное – приспособиться. А на сегодня мы нашего молодого босса пристроим, – секретарша подскочила к телефону внутренней связи и наскоро потыкала в кнопки, – Девочки, скажите, чтоб Юля быстренько к шефине шла.
– Погодите, у этой самой Юли наверняка есть работа, – запротестовала Марина, одновременно и благодарная и слегка шокированная. Она не знала, что лучше для начальницы большого концерна: сказать спасибо за инициативу или выругать помощницу за самоуправство.
– Да нет у нее никакой специальной работы, – отмахнулась секретарша, – Она стажерка. Павел Афанасьевич всегда берет... ой, то есть, брал... надо же, беда какая, умер молодым и так страшно... – девушка горестно покачала головой, но тут же снова оживилась, – В общем, шеф стажеров нанимал, на испытательный срок, без гарантий приема на работу. Говорил, чтобы было кому за пивом бегать.
– Но на работу-то потом брал?
– Если быстро бегали, – секретарша плутовски улыбнулась.
В дверь тихонько постучались. Прихлебывая ароматный кофе и блаженствуя в кратком мгновении безделья, Марина наблюдала как ее секретарь выдает ценные указания высокой девице, затянутой в слишком узкие для ее толстенькой попки дерматиновые брюки.
– Займешь конференц-зал, там кресла мягкие и всякие модельки стоят, их можно вместо игрушек. Саша ел? – Марина отрицательно покачала головой и секретарша скомандовала, – Тогда сперва в буфет. Кашу на молоке, чай и булочку.
Улыбающаяся девица протянула Сашке руку, тот слегка попятился, пугливо оглянулся на Марину.
– Иди, иди, – ободряюще улыбнулась она, – Тетя Юля с тобой поиграет, а я немножко поработаю. Только от тети Юли никуда!
Исподлобья глянув на новоявленную "тетю", Сашка на мгновение задумался, а потом решительно, словно прыгая в пропасть, вложил свою ручонку в ее крупную руку. Юля повела его к выходу, тихонько что-то приговаривая на ходу. Марина поглядела на солидно топающего рядом с провожатой Сашку, на его доверчиво вскинутую головенку, неуверенную улыбку, ямочки на щеках, и вдруг испытала укол острой неприязни к незнакомой девице, уводящей малыша.
– Только кашу сперва, а булку потом, а то он булку съест, а кашу не станет, – высунувшись за дверь, крикнула им вслед многоопытная секретарша.
– Вы мне потом по таким как Юля стажерам сведения дадите: давно ли работают, характеристики... – лениво пробормотала Марина, не столько реально интересуясь, сколько создавая видимость деловой активности. После обморока тело казалось невесомым, наполненным блаженной усталостью. Кофе радовал желудок, мягкое кресло убаюкивало, существование крепкой стажерки Юли и бойкой секретарши словно освободили ее от всех забот. Теперь бы вздремнуть часиков эдак шесть-семь-восемь...
Секретарша ткнула пальцем в выпяченное пластиковое пузо компьютера. Монитор выбросил россыпь цифр, гудя и требовательно попискивая, машина ожила.
– Здесь полная картотека. Вот реализация, тиражи, реклама, личные файлы сотрудников...
Разлепив смыкающиеся веки, Марина тяжко вздохнула:
– Как вас зовут? А то так и не познакомились.
– Света...
– Вы исключительный секретарь, Светочка, – давя зевок, пробормотала Марина, и взялась за мышку.
Света стояла рядом, но что-то в доброжелательной секретарше неуловимо изменилось. Марина настороженно вскинулась, глянула на обиженно поджатые губы девушки и всполошилась:
– Эй, вы чего, Свет? Правда, мне понравилось, вон все в каком порядке...
Света недоверчиво уставилась на новую начальницу и смущенно пробормотала:
– Извините, не хотела... Думала, может, слишком много позволяю себе... Просто... Павел Афанасьевич если гоняет – все хорошо, а хвалить начнет – значит, уволить собрался.
Марина ощутила мгновенный укол удовольствия. Стыдно, конечно, но все же приятно слышать, что Пашка-босс не вполне безупречен. Пусть уж сравнения старого и нового начальства сразу будет в ее пользу.
– Но мне ведь не обязательно делать все как Павел Афанасьевич? – мягко улыбнулась Марина.
Секретарша помотала головой.
– Так и договоримся. Учтите сами и передайте другим – я намерена хвалить работников, когда они того заслуживают.
– Значит, вы меня увольнять не собираетесь? – по ее тону было ясно, что вот сейчас-то она и задает самый мучительный и животрепещущий вопрос.
– Не вижу необходимости, – чуть суховато сообщила Марина, уставшая и выстраивать отношения с секретарем, и бороться с подступающей сонливостью.
Радостный блеск глаз, чуть слышный облегченный вздох, и Света вновь преисполнилась деловитости.
– Теперь обувь...
– Ах, да обувь, – Марина бросила короткий взгляд на ноги. Неловко гонять занятого человека с личными поручениями, но хватит и одного похода в домашних тапках через офисы. Второго появления в драных шлепках ее свежий начальницкий авторитет может и не пережить.
– Светочка, выручайте... – Марина потянулась к сумочке.
– Кредитка на представительские расходы в верхнем ящике, – предупредительно сообщила секретарша, – Какую обувь вы предпочитаете?
Марина на мгновение замерла. Кажется, у них со Светочкой мысли пока бегут по разным рельсам. Собственно говоря, Марина потянулась за ключами, намереваясь попросить Свету смотаться к ней домой за туфлями. Но секретарь концерна "Worldpress" мыслила иными категориями. Забыла туфли? Так в чем проблема, выскочить и купить, не тащиться же ради такой мелочи на другой конец города, теряя бесценное время. Привыкайте, Марина Сергеевна, вы теперь очень большая боссиха.
– Что-нибудь итальянское, – старательно сохраняя небрежность тона, бросила Марина.
На всякий случай торопливо поинтересовалась:
– А покупка туфель – это расходы на представительство?
– Ну я лично не представляю себе начальника в домашних тапках. Выходит – на представительство, – Света усмехнулась и тут же осеклась, смущенно покосилась на Марину – не разгневала ли ее шутка начальство. Увидев благосклонную улыбку, просияла и умчалась.
Марина посмотрела на закрывшуюся дверь. Ну что ж, по крайней мере один человек в корпорации относится к ней нормально. Значит, постепенно договоримся и с остальными. Стряхнув с ног тапочки, Марина открыла первый файл и углубилась в хитросплетения внутренней политики компании.
Глава 10
Резкий требовательный стук заставил ее оторваться от экрана. Марина недовольно покосилась на дверь – жизнь пресс-концерна оказалась даже увлекательней бурной жизни Марининой газеты. Больше бухгалтерии, больше формальностей, зато какой размах! Одни многоплановые рекламные кампании чего стоят! А какие интриги кипят в чистеньких коридорах! Даже сухие цифры отчетов плещут бурями страстей человеческих. Марина чуть не облизывалась – это было по ней!
Завороженная обрушивающимися с экрана откровениями, Марина чуть не позабыла про посетителя за дверью, но тот не стал дожидаться разрешения войти. На пороге воздвигся обремененный документацией и обидами Эдичка Макаров. Марина аккуратно подтянула босые ноги под кресло, шелк колготок скользнул по гладкому покрытию.
– Что за безобразие, Марина Сергеевна! Второй день вы в руководстве, и такой бардак!
Пухленький колобок Эдичка ничем не напоминал мускулистого Обстоятельства, кроме... Кроме разве что гневно-мученического выражения обращенных к Марине глаз.
– Эдуард Викентьевич, я не "в руководстве", я и есть руководство. Так какие у вас претензии к руководству?
– Даже совещание провести невозможно. Захожу в конференц-зал, а там детский сад какой-то!
– Позвольте, что за совещание, о котором мне ничего неизвестно?
Эдик поглядел на нее, как на гидру мирового феминизма во плоти, но все же счел нужным оправдаться.
– Ничего крупного, просто беседа с парой сотрудников в рамках рабочего процесса...
– Ну с двумя-то можно и в кабинете поговорить. Что за барство, каждый раз отправляться в конференц-зал. А потом счета за электричество в километр, и между прочим, износ стульев тоже неоправданный, – в подтверждение своих слов Марина ткнула пальцем в колонку каких-то цифр на экране и строго глянула на Эдичку.
Дверь вновь распахнулась, и в кабинет влетела радостно-возбужденная Света с фирменным пакетом в руках. Сквозь пакет проглядывали углы обувной коробки.
Марина скорчила недовольную гримаску. Или выставить Свету и остаться босиком – ни встать, ни пройтись. Или забрать коробку и снова нарваться на замечания Эдички. Что-нибудь насчет казенных средств и времени. И то и другое – удовольствие ниже среднего.
– Не видите, мы разговариваем, – недовольно бросил секретарю Эдик, и его интонации мучительно напоминали скандальные нотки средних лет бабенок, восседающих на всяких мелких административных постах. Именно таким тоном государственные климактерички выставляют за дверь беспомощных посетителей. Бедная Света, приходится же терпеть такое! Интересно, Пашка тоже общался с ней подобным образом?
– Прошу прощения, Эдуард Викентьевич, сейчас уйду, Эдуард Викентьевич, – Света вытянулась в струнку, по-армейски старательно поедая глазами начальство. Только губы, моментально сложившиеся в узкую злую щель, да тлеющие в глубине глаз огоньки раздражения показывали, чего ей это стоило.
Впрочем, Эдичка не замечал симптомов недовольства. Или как большинство начальствующих морд, не считал нужным обращать внимание на раздражение какой-то там секретарши. Коротким кивком подтвердив приказание удалиться, он снова развернулся к Марине, явно собираясь выпалить новый блок претензий.
Однако Света вовсе не собиралась уходить. Спокойно подойдя, она неожиданно нырнула под стол и прямо у Эдички под носом возникла ее аккуратная попка, плотно обтянутая темной шерстяной юбкой. Света возилась под столом, а попка соблазнительно покачивалась, виляя высоким разрезом. В лучших традициях толстеньких неудовлетворенных сладострастников, Эдичка погрузил в разрез затуманенный взгляд и облизнул пересохшие губы.
– Вы еще здесь? – охрипшим петушком выдавил он.
– Простите, но мне нужно подключить эту штуку к компьютеру Марины Сергеевны, – чуть запыхавшаяся Света вынырнула из-под стола и демонстративно потрясла коробкой.
– Что это? – начальственно полюбопытствовал Макаров.
– Перфоратор заангажированных микро-чипов, – не моргнув глазом сообщила Света и лихо накручивая аппетитной попкой, направилась к двери.
Ох, ща и получит нахальная девчонка! Марина опасливо глянула на Эдичку. Гладко-розовое поросячье личико выражало полнейшее спокойствие, "перфоратор" был скушан без тени сомнений. Он что, такой дурак? Что-то совсем запредельное, не просто из анекдотов, а из бородатых анекдотов! Где вы в наши дни видели мужчину, да еще какого-никакого, а начальника, которому можно вкрутить про "заангажированные микро-чипы". И вот этот дурной боров убил ее сестру?
Марина с отвращением окинула взглядом сидящий напротив бурдючок для высококалорийных продуктов. В этом было что-то унизительное – красавица и умница Алена, да и Пашка не из самых уродливых и глупых. И их замочил придурок, над которым издевается даже секретарша? Такой оскорбительный вариант Марину не устраивал. Одно из двух, подумала она, просовывая ноги в изящные лодочки, поставленные под ее стол молодчиной Светой, одно из двух: или Эдичка гениальный актер, или его действительно использует кто-то умный и очень жестокий.
