Текст книги "Чудовище (СИ)"

Автор книги: Аноним Саммара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Но как не решиться, если...

Дуростью все было. Конечно, дуростью. Что бы изменилось даже если бы понял, что Скай ни при чем. Зеленые глаза, независимо от ситуации, по ночам слишком часто сниться стали. Может, просто для себя подтверждение искал, такой вот ценой.

Но понял-то слишком поздно.

В зеркало еще раз посмотрелся перед процедурой. А руки-то тряслись. Да. И когда отмеривал порцию и когда тканевые салфетки в растворе замачивал... И снова комок в горле был. И снова дышать трудно стало.

Зачем? Вот о чем разум вопил. Но... сердце требовало подтверждения.

Дурак. Настоящим дураком был.

Раствор пах карболкой и анисом – запахами, которые Эрик ненавидел до тошноты. Поэтому стараясь не дышать, задержав дыхание на вдохе, в одно движение взяв салфетки, приложил их к лицу и...

А что и? Огненный смерч со всей силы ударил на взрыве, как и тогда. Уже не в библиотеке он был, а там, в космосе, на охваченной пламенем яхте. Горела каюта, дышать было нечем, Эрик кричал, понимая, что на вдохе вот этим раскаленным воздухом, сожжет себе легкие и пытка закончится.

Но не заканчивалась. Горело все и руки, и лицо, и горло, снова почему-то пропало зрение... И даже кричать он уже не мог, только хрипел. А огненный вихрь не хотел затухать. Огненный вихрь был повсюду... Эрик вдруг вспомнил, как там, на яхте, в последние свои мгновения думал не о том, чтобы выжить. А наоборот – было так больно, что быстрее хотелось умереть. Чтоб этот ад прекратился.

И, как и тогда, вдруг что-то случилось. Как и тогда Эрик чувствовал, как его куда-то тянут, поднимают, дергают и в тоже время понимал, что что-то и с его болью происходит.

Тает боль, рассыпается на черные клочки и частицы и затихает...

И уже когда и дышать мог, и осознавать стал, где он и что с ним, только тогда и руки почувствовал чужие на животе, и горячее дыхание рядом, и похожую уже на колыбельную рассказку Ская «...дыши со мной!».

«... Пятнадцать... Верь мне... Шестнадцать... Сердись, ругайся, накажи после, я даже хлыст найду, но дыши сейчас, ... семнадцать... Восемнадцать... Дыши...»

И когда дошло, что это снова Скай, который и приказ нарушил, и вмешался, и в очередной раз Эрика спас от дурости и последствий дурости, вот тут то и не выдержал – засмеялся... Может и истерикой все это было. Но...

Как мог Эрик в подарке судьбы усомниться? Как мог вообще не верить в чудо?

Смех был слишком глухим, от крика Эрик таки голосовые связки сорвал. Но полностью ситуации соответствовал.

Смеялся Эрик и остановиться не мог, понимая, что сейчас просто разрыдается от того, каким он безумцем был.

– Не надо... – услышал сквозь смех Эрик.

Скай все так же держал его, обхватив за живот.

– Зачем Вы так? Я же говорил, что будет больно! Вы же видели, что со мной было... – он действительно не понимал, для чего Эрик такой вот сеанс лечения устроил.

А Эрик хоть и пытался остановиться и прекратить смех, уже не мог даже на вопрос ответить. Просто смеялся... Хрипло, надсадно... Через силу...

И, наверное, ничего уже не могло его остановить – начинал потихоньку погружаться в темное облако накатившей истерики и от осознания своей глупости и от реакции на боль и от того, что хоть и не заслужил своим неверием помощь, ему снова помогли.

И вдруг...

Нет, по щекам не хлестали, чтобы истерику остановить... Как можно по почти расплавленным щекам хлестать... Более действенный метод Скай применил чтоб Эрик очнулся и в себя пришел.

Развернул к себе и, крепко прижавшись губами к губам, поцеловал. А губы Ская были живительно-прохладные, забирающие с собой все... И Эрик, как во времени, завис на те пятнадцать секунд, что Скай его целовал.

А когда в себя пришел, даже сном показалось. Если б не прохлада на губах, так бы и думал, что сказка.

На ногах держался только потому, что его Скай поддерживал, но и у того похоже сил почти не осталось.

– Я помогу до комнаты дойти, я не буду мешать, не сердитесь, – сказал парень, тяжело дыша.

Эрик только кивнул в ответ. Сам выдохся, да и потрясен был.

Но когда Скай, в кровать уложив, и ботинки снял, и от костюма помог избавиться, уйти после захотел, Эрик, за руку ухватив, нашел в себе силы попросить:

– Не уходи сейчас, побудь рядом. Не хочу один быть...

Комментарий к Эксперимент

с планшета -в черную) вечером ошибки исправлю. сорри.

========== Принятые решения ==========

Так и проспали вдвоем до самого рассвета.

Эрик глаза открыл первым и оказалось – все помнит. Будто не было долгого сна, будто даже в подсознании специально оставил тот факт, что Скай рядом, не собираясь даже на время погружения в сон расставаться.

Повернув голову, посмотрел на прилегшего почти на самый краешек кровати парня, и не удержавшись, протянув руку, погладил по спине.

Чудо. Самое настоящее чудо.

Скай от прикосновения дернулся резко, как от удара. Подхватился, сразу сел на постели. Посмотрел на Эрика. И, осторожно встав на ноги, наклонив голову, извинился.

– Я сейчас уйду. Мне надо было проснуться раньше. Простите...

А Эрику уже надоело в строгого господина играть.

Но как по-другому объяснить то, что чувствует, он не знал.

Тоже поднялся, обошел кровать, вплотную подошел к Скаю. Парень, глядя на действия Эрика, съежился, еще больше голову старался опустить, плечи поджал.

– Хлыст принести, господин? – спросил совсем глухо. Да и глупо.

Эрик ни словом не отвечая, сделал последний шаг и, уже не сдерживаясь, обнял.

– Дурак ты, Скай. Тебя подарками с ног до головы засыпать надо, а ты – хлыст... За что? Ты меня спас, понимаешь, по-настоящему. И я дурак, не понимал, что делаю.

Скай голову поднял, посмотрел в темные глаза Эрика, которые были сейчас так близко и, переведя дыхание, – понятно стало, что слишком боялся реакции хозяина – сказал:

– Не говорите так. Вы... Я знаю, когда плохо, сложно верить. Я сам не верил. Мне тоже долго объясняли...

– Вот именно. Нет, чтоб тебя послушать... Прости меня.

И совершенно несложно у своего раба прощения просить оказалось. Потому что, понял: не хочет, чтобы Скай собственностью оставался. Хочет, чтобы на равных. Чтобы тот мог смотреть прямо, не бояться Эрика, не думать о последствиях. Не знать, что он невольник.

И это таким важным сейчас показалось, что тут же предложил.

– Хочешь, я не буду ждать срок, а хоть сегодня тебе вольную подпишу?

Глаза у Ская вспыхнули самоцветами. А сам побледнел. Из объятий осторожно выбрался и вдруг, вместо того, чтобы соглашаться, головой покачал.

– Не надо, хозяин. Я не заслужил. Я хочу, но...

Эрик не понимал. От чистого же сердца предлагал.

А Скай попытался объяснить, как умел.

– Был договор. Сделка. Я помогу вам и тогда. Это честно будет. Правильно. Я хочу вольную. Но я не хочу вас... обманывать.

– В смысле?

– А вдруг я получу документы на руки и... уеду. Вдруг – не смогу остаться? Я не знаю, что со мной будет, если я вольную получу, понимаете?

И до Эрика дошло. И в очередной раз удивился тому, кого он купил так неожиданно. Внутреннее благородство у парня было. И поверить в это постороннему человеку, который Ская не знал, как вот доктору Блоу, было тоже нереально. Разве мог забитый, покалеченный жизнью раб о ком-то кроме себя думать? Разве не ухватился бы за любую, даже маловероятную возможность, чтоб жизнь себе упростить, а тут... Вот господин лично предложил и условия нарушить, и вольную сразу дать, а раб отказывается. Знает, что может действительно обмануть и договор нарушить. Как это по-другому назвать можно если не совестью, не благородством?

– Хорошо, – Эрик кивнул, объяснения принимая. – Но тогда... Любое желание, без ограничений. Все, что хочешь – все сделаю. Хочешь – лучший ужин в любом ресторане, или... развлечения, я могу купить билеты на какое-нибудь представление, или... хочешь девушку? Я оплачу услуги... Или... все что хочешь...

Скай плечами пожал, словно не веря, что этот список чудес и все ему. И, чуть улыбнувшись, покачав головой, отказываясь от предложенного, все же решился попросить.

– А можно я сам к морю схожу? Мне ничего не надо. Спасибо. Я не привык просто... Я не понимаю ни какой лучший ужин заказать, ни... развлечения... Я... не знаю, что делать со всем этим. А девушка... Я так не умею. Можно просто прогулку? Ненадолго. Чтоб вы не переживали. Я не убегу. Я обещаю...

И Эрик, улыбнувшись в ответ, без каких-либо вопросов и уточнений согласился. Понял, что Скай хочет – пусть маленькой, но свободы. Побыть самому. Практически недоступное для раба удовольствие.

Через два часа после всех утренних хлопот Эрик, звякнув электронной картой, Ская за калитку выпустил.

– Не торопись. Если спуститься вниз по тропинке и пройти мимо большого утеса, где мы с тобой закат встречали, там за поворотом есть маленькая бухта – песок светлый, чистый и море мелкое ... Можно даже купаться. Ракушки там красивые. А если нырнуть поглубже, то можно увидеть и стаи маленьких рыб-стеклярусов, и яркие даже под водой актинии. Тебе понравится. Это мое любимое место, – сказал Эрик как напутствие на дорогу.

Скай кивнул, еще раз пообещал, что хлопот с ним не будет и, юркнув в заросли высокой травы, исчез за оградой.

Сначала Эрик хотел незаметно для Ская следом пойти, любопытно было, что парень делать будет. Не хотелось ни на минуту от себя отпускать. Но... Помнил же просьбу и, зная, каким трудом она Скаю досталась, зная, что обещание нарушать нельзя, остался дома. Если уж Скай решил договор соблюдать, то Эрик тем более обязан был.

И хоть ничего не просил парень, а заказал Эрик для двоих и ужин, и развлечения. Пусть домашние – матрицы пары спектаклей Большого императорского театра. Почему-то казалось, что Скаю понравятся они больше, чем присутствие на спортивном матче или обычные фильмы.

А после, воспользовавшись тем, что Ская нет в доме, позвонил нотариусу и попросил оформить вольную. Не мог сам к парню, как к рабу относиться. Пусть тот пока и сопротивляется, и не хочет слишком большой соблазн иметь, но никто ж Эрику не мешает сделать ему сюрприз. И... Пусть лучше сейчас будет открыта вольная, чем после, привыкнув слишком к Скаю и не захотев отпускать, у Эрика был точно такой же соблазн передумать и оставить его навсегда у себя. Потому что даже сейчас, отпуская на полдня и то... Чуть ли не ежеминутно в окно выходящее к калитке поглядывал. И ждал, когда зеленоглазое чудо снова появится.

Вольная была оформлена буквально за пару часов. Эрику дали на обдумывание стандартные сутки. Но он отказался от такой предусмотренной возможности изменить решение. И к вечеру по пневмопочте пришла белая пластиковая вольная с открытой сегодняшним числом датой.

А что делал Скай почти до первых сумерек, там на утесах, Эрик так и не узнал. Но... И не надо было знать подробности. Достаточно было посмотреть, каким Скай вернулся. И то, что увидел Эрик, ему понравилось. Именно такого Ская и хотел – счастливого.

Тогда-то и понял – решение подписать вольную было самым правильным.

========== Договоренности ==========

Все хорошо. Вот что Скай думал. И себе не верил, что в голове такие мысли. Слишком давно и долго хорошо не было. Забыл да отвык, и знал – не будет больше никогда хорошо. А тут и вдруг...

И главное досталось все Скаю ни за что. Как прихоть судьбы. Непонятный выверт. А когда хозяин сам предложил сейчас и здесь вольную подписать – чуть сразу же не согласился. Хорошо хоть о важном вспомнил. О договоре. Нельзя нарушать договор – это Скай тоже точно знал.

– Не называй меня «господин», – попросил Эрик несколькими днями позже. – Устал я от этого. Ты не прислуга. Ты помощник. Да и вообще. Знаешь, доктор сказал, что к празднику Осенних Хризантем я уже смогу в свет выходить. Так что... Вот тебе и точный срок будет, когда вольную как награду вручу. А до этого...

Ты привыкнуть должен. Чтоб никто и не заподозрил, кем ты был. Я мешать не буду. Днем, что хочешь, то и делай – в пределах разумного, понятно. Но бояться не надо. Раз в неделю я буду платить тебе за услуги – не много, но так, чтоб ты научился деньги тратить. И главное, надо, чтоб ты научился других людей не бояться.

А браслет... Браслет я сниму. Играть в вольного – так полностью. Вместо браслета коммуникатор тебе купим, чтоб ты на связи был. Единственное условие – всегда на мои звонки отвечать. Это ясно?

Скаю ничего ясно не было. Вообще не мог понять, почему такие перемены. Ничего же не сделал. Ничем не заслужил. Ладно бы когда с документами на руках и к новой жизни привыкать, а то... Ведь даже деньги получать будет – как настоящий вольный.

И коммуникатор подарят. Личный. И можно будет маме позвонить. Хоть голос за столько лет услышать. Номер-то помнил. Но тут же сам себе возразил. Родне звонить уж лучше тогда, когда точно бумаги подпишут, а то вдруг не сложится.

Про «не сложится» знал слишком хорошо. Не первый раз обманывали. Хотя – почему обманывали? Сам Скай не смог уговор выполнить ни с Терри, ни с...

Большого рыжеволосого верийца Скай помнил до сих пор более, чем хорошо. Если лица других хозяев уже смазаны временем были, то дона Рино, как ни старался забыть, так и не смог. Купил он Ская на одной из маленьких приграничных планет, на дешевом аукционе, куда сам Скай попал после первого своего сезона на плантации Лии. Слишком вымотанный был, слишком худой. Второй бы сезон точно не протянул, хоть наказывай, хоть не наказывай, а сил практически не осталось. Тяжело сбор прошлого урожая Скаю дался, отвык он и от поля, и от нагрузок таких. А верийцу прислуга на каскад нужна была. И подешевле. Он долго к Скаю присматривался, кругами ходил. А когда перекупщик цену до двадцати галлаксов снизил (не хотел у себя Ская оставлять, боялся, что вряд ли спрос на смазливого, но слишком уж заморенного мальчишку найдется), тут же золото выложил и купчую оформил.

Не только прислуга нужна была. Любовник нужен был. Хотя... Любовник – это хотя бы по взаимному согласию, а согласия Ская на то, чтоб иметь его в перерывах между коммерческими рейсам, никто не спрашивал. Да и не только лично дон Рино развлечься любил. Гостям Ская предлагал для утех за дополнительную плату, таможенникам, чтоб корабль бесплатно на планету пустили... Да кому угодно. Лишь бы выгода была. И попробуй откажи... Бил сильно. Это Скай тоже забыть не мог. Но кормил нормально, работы тяжелой не было особо: так – стюард на корабле – каюты убрать, постели перестелить, кофе принести и множество мелких поручений выполнить. Но это ж не тюки с хлопком под солнцем таскать... А то, что наказывал... Сам Скай виноват был.

Пока просто кофе или завтрак еще ничего получалось, а вот если дело большего касалось... Вот тут-то проблемы и начинались. Нет, не спорил с господином Скай. Но на лице, очевидно, все эмоции видны были. Не мог с приторной улыбкой под клиентов ложиться. Не получалось. Вот за это и влетало... А дону Рино нравилось хлыстом по плечам. Видел Скай, что это для него своеобразным удовольствием было. Чтоб завестись для начала, а после и в постели продолжение требовать.

Но терпел Скай. Терпел и боль, и клиентов, и то, что имени дон Рино даже не спросил, а, как в невольничьих бараках, просто «боем» звал. Без разницы было. До тех пор, пока дон Рино о пари не сказал. И ставка в этом пари вольная была. Но не со Скаем решил поспорить хозяин. Скай лишь фишкой разменной был.

Еще тогда, когда хлыстом воспитывал, дон Рино удивлялся, как Скай терпит, знал же, что действительно больно было. А Скай, не вдаваясь в подробности, просто говорил, что на плантациях к кнутам надсмотрщиков привык. Не объяснять же о тайне их вдвоем с Терри. О Терри Скай больше никому не говорил.

Незачем хозяину о таком знать было.

Так вот, однажды, даже не проверив задание на день, дон Рино позвал к себе в каюту и рассказал о споре.

– Один мой приятель выдрессировал своего раба так, что тот может терпеть любую боль.

Я видел. Он ему раскаленную иглу в бедро вонзил, а тот даже не вздрогнул. А я про тебя вспомнил. Ты же тоже терпеть умеешь. Вот и подумал. Не в страхе ведь дело, а в желании. Если я тебе вольную подпишу, ты мне поможешь спор выиграть?

Скаю стало и страшно, и... Надежда проснулась. Снова надежда наружу змеей выползла. И отравленные зубы вонзила. Все равно стало Скаю, что делать. И так каждый день, как ад. А тут вдруг всего с вечера до утра перетерпеть.

И согласился.

Не надо было. Не такой ценой воля должна была достаться. Не за счет кого-то.

Мальчишка, которого приятель дона Рино привел, чуть младше Ская оказался. И на Терри похожий. Как две капли. Такой же темноволосый, худенький, с тонкими мышиными чертами лица. Бледный слишком. Но не испуганный, а такой... отрешенный. Как в трансе все время был. Улыбался только вынужденно, белые ровные зубы показывая. А нижняя губа вся изгрызена была, вся в незаживающих язвах. На Ская без интереса глянул. И рядом со своим хозяином на колени опустился.

Скай до сих пор не понимал, зачем такой глупый и жестокий спор устраивать. Ничего же никто из хозяев не выигрывал, кроме интереса. Но разве могла быть боль интересом?

Вопросов, правда, никаких Скай не задавал. Кто он такой, чтоб вопросы вольным задавать? Тоже без разницы было. Точнее не так. Хотел лишь, чтоб все быстрее закончилось. Потому что приз слишком желаемый был. Выстраданный. Скай готов был терпеть. Даже с учетом того, что на самом деле считалка, придуманная и рассказанная когда-то давно Терри, иногда не срабатывала. Иногда не получалось представить что-то другое кроме хлыста и колодок и отключиться. Конечно, боялся.

Но... действительно готов был. Настоящим шансом получить вольную эта сложная ночь для Ская стала. А Скай... Профукал Скай этот шанс. Сам.

Пацан во всем был виноват.

Не думал, что тот зацепит почти за живое. Глазами же ярко-синими, чуть раскосыми, совершенно беззащитно смотрел. И не было у него считалочки. Чуда у него не было. Только собственное упрямство и внутренняя сила. Или страх. Скай не знал, что именно. Но не понимал, как тот не отключаясь, не уходя в себя, оставаясь совершенно в сознании, терпит все то, что с ним делают.

А господа фантазию свою включили на полную. Скай даже вспоминать не хотел о тех ужасных вещах, с помощью которых его заставить закричать пробовали. Долгая ночь была. Сложная. Но все равно Скаю было легче. Даже тогда, когда считалка не срабатывала, Скай знал, что сейчас, в этот раз больно, но он сможет чуть позже боль убрать, удалить, вычеркнуть из восприятия. А вот мальчишка...

Их тогда оставили для передышки минут на пятнадцать. Господа, взяв по палочке сладких наркотиков синоке, курили на балконе, а Скай и... (Нет. Не помнил сейчас, как звали мальчишку. В воспоминаниях так и называл его – Терри). В общем, Скай и мальчик, получив в распоряжение четверть часа и по персональному медботу, пытались хоть как-то отдышаться и в себя прийти.

И не так по времени долго до утра оставалось. И готов был Скай еще на многое, совершенно не думая о том, чтоб отказаться от задуманного. Не в том дело было, что сил не осталось. Остались – и силы, и желание, и намерения.

Но...

– Как ты терпишь? – спросил Скай, наблюдая за своим конкурентом поневоле. Видел же и побелевшие костяшки пальцев, сведенные судорогой, и истерзанную по-новому губу, и расширенные зрачки, и испарину, выступившую на лбу.

И не думал, что ему ответят. Не тот случай, чтобы тайной делиться.

Но мальчишка, глаза прикрыв, губу облизав, капли крови языком собирая, ответил.

– Если я проиграю еще раз пари – я умру. Господин не оставит. Он не держит неудачников. Один раз он простил, но... Я знаю, что произошло с тем, кто жил у него до меня. Я не хочу так...

Скай не знал, правда это или нет. Хоть вполне просто уловкой могло быть, выдумкой, чтоб попытаться Ская разжалобить. Но проверять не решился. Вот, не смог. Слишком мальчишка на Терри был похож. Если бы не это... если бы не вишневые глаза, почти черные от расширенных от боли зрачков, ничего бы не было. Скай не передумал бы.

А так... Второй раз допустить, что бы из-за него, из-за Ская, с Терри несчастье случилось, просто не мог... Больно сделать больше не мог.

И сдался.

Ни уговоры дона Рино не помогали, ни угрозы. Решение-то уже принял. И снова без вольной остался. По тому же сценарию, как и раньше. Своя судьба совершенно не волновала. И так на себе крест давно поставил. Без надежды жить привык. Удивлен даже был, когда надежда проснулась. Пусть и ложной оказалась. Но тем не менее...

Поэтому, когда снова Ская за ненадобностью на помост выставили, даже не удивился. Тоже понимал – он сам договор нарушил. Кто же такое прощает?

А сейчас, здесь, на совершенно неизвестной ранее, за все его звездные путешествия, Галатее, всё слишком уж странно получалось.

Сам господин предложил контракт нарушить. И так хотелось согласиться, но... Слишком хорошо Скай знал, что бывает за нарушение договора. Рисковать больше не мог.

А поиграть в вольного, действительно, хотелось. Пусть и понарошку. Пусть не взаправду.

Комментарий к Договоренности

будет вбоквел про мальчика, с синими глазами, который умел терпеть боль. рассказ называется "Тряпичное сердце".

========== Хорошее ==========

А дни становились все длиннее и жарче. Эрик вместе со Скаем, если не нужно было ехать в клинику, если не было неотложных дел, все время проводили на том самом маленьком уединенном пляже за утесами. Поначалу Скай чувствовал себя рядом с Эриком скованно – с большим бы желанием, действительно, побыл бы сам у моря и под небом. Но оказалось, что хозяин... нет, уже не хозяин, уже просто Эрик, совсем не мешал. Наоборот. С ним было и интереснее, и... Не знал каким словом можно описать то, что в душе у Ская происходило.

Когда Эрик предложил не называть его «хозяином» в ответ-то, конечно, кивнул соглашаясь. Куда ж было не соглашаться. У господ любая придурь может быть. Сказал бы хоть императором звал бы, хоть вообще молчал месяц. У раба ж дело маленькое – выполняй. Но сам после понял, что это не придурь и не прихоть. Эрик по-настоящему хотел, чтоб Скай себя чувствовал человеком. Не прислугой, не рабом. Человеком. И смотрел Эрик на Ская не как тогда, когда купил, и даже не как в первые дни, когда кроме ненависти и презрения в темных глазах ничего и не видно было. По-другому смотрел. Даже радужка глаз, почти черная, как черный бархат открытого космоса, сиять стала тысячами отблесков.

Красивым хозяин становился. Не важно было, что с лицом. Не замечал уже Скай шрамов, хоть и присутствовали они пока на коже, но Скай только глаза видел, а больше ничего и не надо было.

Хотелось быть благодарным. Хотелось сделать все, что угодно. Хотелось, чтобы вечерами, когда Скай обнимал Эрика, поддерживая и успокаивая, можно было не раскрывать объятия после, а остаться и быть рядом.

И мысли такие уже бредом не казались. Ведь если Эрик, как и обещал, отдаст вольную, то можно будет попробовать. Пусть не сейчас, пусть после – рядом быть не рабом и прислугой, а человеком. Вот чего Скаю хотелось.

Поэтому все дни вдвоем с Эриком, наполненные солнцем и запахом теплого зеленого моря, уже не напрягали, а наоборот. Больше и больше заставляли смотреть на господина как на того, кто мог... Кто к жизни Ская вернул. И быть с ним рядом не из страха, а из желания.

И вроде бы все шло так, как хотелось. И в этот раз Скай наконец-то мог получить то, о чем мечтал. Мечта стала более реальной, чем даже представлялось. Но...

Даже раскаленное полуденое солнце не могло холод из души у Ская прогнать. И страх. Страх поселился там, наверное, навечно. Боялся Скай и того, что ему сейчас хорошо, и дней этих чистых и солнечных, боялся и Эрика, доброго и справедливого, и того, что мечта вот совсем рядом – боялся. До дрожи. До ужаса по ночам. Понимал – закончится скоро «хорошо». Всегда так было. Ни разу еще судьба со Скаем по-другому не поступила, какие бы подарки до этого не обещала.

Слишком переживал по этому поводу поначалу. Особенно после того, как пытался научиться говорить хозяину просто «Эрик». Губы сами произнести не могли без привычной добавки «господин». Хотя казалось бы, что в этом такого? Но... сколько лет жить по навсегда вбитым правилам, что заставить себя перестроиться сразу трудно было.

И когда браслет снимали – тоже переживал.

Эрик на следующий день после предложения, сначала сам попробовал браслет снять. Но замок не поддавался ни в какую – ни так открыть не получалось, ни по коду чипа, ни уже просто поддев кухонным ножом защелку – то ли заржавел, то ли заплавился. Хоть бери и руку режь, чтоб избавиться.

А когда попытки ни к чему не привели, Скай от досады разреветься готов был. Потому, что думал, надоест Эрику возиться, и он так все и оставит. Браслет же старым слишком был – и с выбитым номером, и с имперским клеймом – самая дешевая замена ошейнику. Любой человек сразу бы понял, кто такой Скай. Скрыть бы не получилось. В вольного играть бы не получилось. Браслет еще Терри на свои деньги покупал. А сколько денег могло быть у восемнадцатилетнего мальчишки, который на тот момент даже ходить сам не мог? Но тогда для Ская даже такое «украшение» самым дорогим подарком показалось. Самым ценным. Особенным. Потому что там в имении никто больше похвастаться даже таким вот, грубым и строгим напульсником не мог. Почти свободой.

Скаю завидовали так, как не завидовали никому до этого. Тут же дело было не в новом платье или неожиданном выходном, или подарке от хозяина – горсти конфет или, пусть даже, бутылке дешевого вина. Тут другое было. Когда Ская с голой шеей увидели, в новой рубахе да с браслетом, каждый от мала до велика понял, что шанс у него есть вольным стать. Пусть даже и через постель с малолетним хозяином. Какая разница, что делать, если после ждет невероятная награда. А Скай – дурак. Гордился, нос задирал. Не знал же еще, что скоро не то, что нечем гордиться будет, а наоборот...

Поэтому сейчас все испортить точно не хотел. И боялся, как бы судьба не посчитала, что достаточно уже подарков отсыпала. Передышка-то получилась больше, чем даже надеяться мог.

И когда браслет с первого разу не снялся – уже тогда подумал, что все – хорошее заканчивается. И Эрик не захочет возиться. Но... На следующий день с самого утра Эрик Ская в кар усадил и в город отвез в рабскую лавку. А там уже и специалист был, который старые украшения снимал, и хозяин лавки для выбора несколько современных красивых, совершенно непохожих на стандартный напульсник, коммуникаторов принес.

– Выбирай сам, – предложил Эрик, на богатство показывая. – Любой. На цену не смотри. Значения не имеет.

А Скай знал, что имеет значение цена. Пусть и не на браслет, а вообще в жизни, на все своя цена имеется. Поэтому и выбирал не вычурный, с отделкой из серебра или платины, со светодиодами и драгоценными камнями – хоть наверное и хотелось – коммуникаторы красоты неописуемой были. А попроще – такой, как у мальчишек в школе или такой, какой с первой зарплаты покупают. Неброский.

Эрик даже удивился подобному выбору. Видел, как глаза Ская сияли, когда он наборной, с изумрудами и малахитовыми вставками рассматривал. Но оплатил тот, что Скай таки выбрал. Не вмешивался в желание. Пусть привыкает.

Перед вечерними процедурами и после поездки в город Скай, на приобретение любуясь, снова на прогулку отпросился. Но теперь хотел по набережной побродить. Теперь можно было гулять, людей не опасаясь. Браслет слишком стандартный коммуникатор напоминал. Проверить это хотелось.

А Эрик, понимая, что и зачем Скай сделать хочет, возражать не стал. Наоборот. Усмехнувшись, выдал два серебряных фартинга и, загрузив карту в устройство, отправил на прогулку.

Самому по улицам ходить было... странно. Да. Это правильное слово. Странно. Отвык же. Действительно отвык. Сначала шел в тени домов ближайших к набережной – широкой, сложенной из белого артурианского камня. Опасался немного, что могут догадаться. Но... Никто не догадывался. Вообще. Люди на Ская с интересом смотрели. А Скай на людей тоже с интересом смотрел. И видел то, чего раньше не замечал, когда взгляд только в пол, и не дай бог прямо и вдаль, к небу... Здорово было. Он даже улыбаться пытался: и ребятам, пускающим с пирса игрушечные катера, и старику с чудной лохматой зверушкой, напоминающей маленькую земную собаку, и девушке в зеленом красивом шелковом платье. Никто не ругался. Не кричал за то, что Скай их рассматривает, стараясь мельчайшие делали запомнить, а тоже улыбались в ответ.

Два фартинга Скай на мороженое потратил. Уже возле дома, возвращаясь обратно, про Эрика вспомнил и пломбир купил. Не знал – любит или нет, но не мог же с пустыми руками вернуться. Да и как пломбир не любить можно было – он же сладкий и вкусный?

Удивлению Эрика предела не было, когда раскрасневшийся от быстрого шага, Скай с восемью пачками дешевенького молочного льда вернулся.

– Это вкусно! – сказал он, протягивая уже чуть подтаявшее мороженное.

И отказаться от такого сомнительного лакомства было нереально. Скай бы точно не понял. На первые выданные деньги о нем же, об Эрике думая, подарок купил. Как тут откажешься? И берскую жабу съел бы, лишь бы не огорчать.

Эрик, со скептицизмом яркую этикетку разворачивая, не веря, что за три су можно что-то действительно стоящее найти, все же рискнул и попробовал. И тут же от удовольствия зажмурился. А он-то оказывается уже и забыл, каким вкусным может быть молочный лед.

И вопрос зачем Скай купил такое количество отпал как-то сам собой. Съели сладкое в несколько минут тут же на веранде. Хороший вечер получился. Добрый.

Один из последних по-настоящему хороших вечеров для Ская. Не зря предчувствие кричало и вопило, что долго все хорошее длиться не может.

Так и вышло.

Комментарий к Хорошее

ну... думаю что междудействие уже закончилось.)) ПБ открыта) спасибо за исправления

========== Рамзи ==========

Если бы Скай был более внимателен, если бы не так увлечен был и прогулкой, и публикой на набережной, и тем, что можно совершенно без пользы, именно для души, смотреть и на море, и на небо, и на яркие краски города, то тогда бы заметил почти сразу же весьма странный интерес одного из нищих бродяг, сидящих на ступенях морского вокзала, как на импровизированной паперти.

Бродяга был тощ, грязен, одежда на нем давно превратилась в лохмотья, и сложно было установить, что же это был и цвет, и фасон. Но глаза у бродяги были совершенно не под стать платью – ясные, светло-голубые – глаза молодого человека, ведущего далеко не тихий образ жизни. Опасным взгляд был у нищего – дерзкий, умный, цепко выхватывающий детали.

Именно потому, что привык замечать мелочи, бродяга практически сразу выделив Ская из толпы, минуты три просто наблюдал, пытаясь понять, почему обычный светловолосый парень мог привлечь его внимание. И вдруг, выругавшись, с восторгом сплюнув на мостовую, сказал фразу, которую даже приятель по сбору милостыни не понял: