Текст книги "Чудовище (СИ)"

Автор книги: Аноним Саммара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Скай сначала согласился, а после вдруг попросил.

– А можно на Землю? У меня отец родом с Земли – он рассказывал, что там тоже красиво.

Эрик улыбнулся в ответ, первый раз от Ская просьбу услышав.

– Можно. Тем более, что и у меня родня оттуда. А, может, мы с тобой вообще родственники? Представляешь? Твой отец и моя мать в одном городке жили, в школу вместе ходили, может, даже закатами любовались... Вот здорово было бы.

И Скай тоже улыбнулся на такое предположение.

А когда спать уходил, рискнул и, вместо обычного прощания, к Эрику подойдя, поцеловал его. В губы. Крепко. И тут же резко оторвавшись, развернулся, к себе ушел. А Эрик так и не понял, что это было. Стоял в коридоре и языком губы облизывал, вкус Ская пробуя.

И хорошо, что не спал. Хорошо, что этим поцелуем взволнован был. Хорошо, что крутился, вертелся в постели, раздумывая – а не пойти ли к парню за продолжением. Но снова не решился, боясь отказа. Додумался хоть ком включить, посмотреть захотелось хотя бы, как Скай отдыхает. Хоть так, со стороны, издалека. А когда картинку увидел, когда рассмотрел внимательно, закричал в голос, ком в сторону отбросив, и сразу же босиком, в белье, в гостевую комнату рванул, не веря еще, что уже поздно... Слишком подсмотренная картинка страшной была... А реальность еще страшнее оказалась. В накинутой на шею петле, закрепленной за карниз, у окна, Скай висел...

Комментарий к Последнее

========== Правда ч.1 ==========

А дальше события засверкали безумным калейдоскопом, острыми осколками от того мира, который оказался разрушен.

Подбежал к окну, рукой ноги Скаю приподнял, но как снять не понимал пока. Ничего не было под рукой, чтоб веревку перерезать. И тогда со всей дури просто дернул за нее. Карниз из стены вылетел. И Эрик под тяжестью Ская на пол грохнулся. Действия были до безумия неправильными, но сейчас не было времени на правильные действия. И Эрик не понимал вообще, есть ли еще это время или нет. Но останавливаться не собирался, пока был хоть полнейший шанс или даже полшанса. В коммуникатор тоже кричал, доктора Блоу вызывая. Вот тут сразу решил, что так быстрее будет, чем пытаться объясниться с клиникой или неотложной помощью. Доктор вызов принял без вопросов и очень четко без эмоций приказал: «Веревку с шеи ... и ждать!», – парамедиков направив тут же.

А Эрик только и мог, что ждать. У самого ничего не получалось. Даже узел веревки не поддавался совершенно. Затянут слишком был. Эрик его и руками и зубами. Пару раз даже Ская за шею цапнул, но тут уже не до мелочей было. И до одури вслушиваться пытался в звуки снаружи, ожидая сирену помощи. Да. Не знал, что сделать еще. Пробовал пульс нащупать. Но боялся, что легкие толчки – это лишь выдумка. Знал в теории и про искусственное дыхание, и про массаж сердца, но навредить еще больше боялся неумелыми действиями. Только ждал, как и приказал доктор. И хоть кар неотложки приземлился буквально через пару минут, просто на лужайку перед домом, но эти минуты Эрику половиной жизни показались.

А вот мыслей пока не было. Только действия и эмоции. Оголено...

Мысли появились после.

Ская сразу же, уложив на носилки, отнесли в кар, и машина тут же, не мешкая ни секунды, в небо взвилась. А с Эриком остался молодой фельдшер, требующий сведений, и подъехавший чуть позже сержант полиции с протоколом.

Эрик отвечал механически... Иногда казалось, что и слова забывал нужные. Раздражали его вопросы. Рядом быть со Скаем хотел, но не пустили. И ничего не сказали, кроме того, что пока что жив.

Вопросы от представителей властей были неприятные, колючие. Будто это действительно Эрик виноват был в том, что случилось.

Долго расспрашивали и о том, почему Эрик вольную рабу своему подписал – хотя какое отношение к инциденту это имело, Эрик не знал, – и о том, почему Скай так и продолжал жить в доме. И о том, кем Скай был для Эрика.

А вот это самым сложным вопросом оказалось. Как им всем можно было объяснить, что Скай чудом был?

А Эрик это чудо не уберег...

Но самым страшным стало то, что для себя так и не понял – почему? Ведь все ж хорошо было. И слова правильные между ними были, и действия. И Скай, вроде бы, прежним стал. И вольная... Как понять? Что на самом деле произошло? И кто по-настоящему виноват в том, что случилось?

А вот тут-то и стало тошно. А вдруг все повторяется? Вдруг снова Эрик ошибку совершил, как и тогда с Алексом... Обещал же одно, а получилось... Еще одна смерть на совести...

Никого видеть не хотел больше. Заметался по комнате, из дома уйти чужаков попросил – хоть не просьбой это уже звучало, а приказом, переходящим в крик... Эрик понял, что находится в начале темной волны истерики, которая в любую секунду его накрыть могла... И надо было, пока не поздно, хоть что-то делать... Видно выглядел Эрик так, что и полицейский, и фельдшер поняли, и, попросив формально подписать полуоформленные бумаги, оставили Эрика одного.

Выть хотелось. Это правда. Вот так голову к потолку подняв посреди гостиной, как раненое животное. Так и чувствовал себя, будто действительно острым по душе полоснули... Почему?!!

Должен же быть ответ?! Снова заметался, пытаясь найти хоть зацепочку, хоть малейшую подсказку. Не мог Скай вот просто так и без объяснений. Или без обвинений. Должна же была бы быть хоть записка. ... Что угодно, даже если это Эрик виновен. Обвинить и то должен был... Но не понимал, что искать. И где... В комнате у Ская все пустым и слишком стерильным было. Не таким, как всегда. Словно и вправду готовился... А тогда еще хуже получалось. Тогда выходило, что слепцом таки Эрик был и смог проглядеть начало всего этого кошмара.

Исписанные неровным почерком листки чуть желтоватой бумаги из старых маминых запасов нашел библиотеке в шкафчике с препаратами.

С припиской сверху. «Эрику...».

Буквы были кривоватые, строчки то журавлями к верху уходили, то опускались под тяжестью информации к низу страницы. Видно было – пишет тот человек, который не слишком часто в руках перо или карандаш держал. Оно и понятно было. Когда Скаю учиться, если...

Начал читать здесь же в библиотеке, просто потому, что больше ничего делать не мог. Думал только о Скае. И пока не прочел, с трудом разбирая непривычную вязь букв, треть написанного, не двинулся с места.

А в голове одна только мысль на этот момент была – почему Скай все не объяснил. Ведь проще бы было все, и Эрик помочь смог бы. Не верил?! Вот какой ответ в голову приходил. Не решился доверить тайну Скай. Потому что Эрик после первых попыток узнать прошлое больше не захотел вмешиваться в чужую жизнь, а, тем более, не был готов решать чужие проблемы. Все боялся свой покой нарушить, не хотел чужие проблемы на себя вешать. А надо было! Это не чужой проблемой оказалось.

Читать было больно. Вот что стало по-настоящему страшной правдой.

Жить под одной крышей с человеком, разговаривать, смеяться, вон даже про закаты рассказывать и не увидеть, что происходит с этим человеком. А ведь чувствовал Эрик и боль Ская, и то, каким он стал в последнее время. Но ничего не делал. Вообще. Тактику выжидательную выбрав, и дождался...

Когда до рассказа про плантации и общий барак дошел, даже кулак прикусил от горечи.

Сколько Скаю было, когда с ним так вот... Семнадцать максимум... мальчишка. Что он мог о любви знать? Что он чувствовал тогда, когда знал – нет помощи? Что чувствовал, когда брали насильно, и никто не вмешался? Эрик слишком ярко представил и зеленые поля, и горячее солнце, и бесконечный день с трудной, сложной, изматывающей работой. А после... даже не было отдыха. Да любой бы человек за малейший шанс бы схватился, чтоб выбраться из такого ада... В чем себя винил Скай было совершенно непонятно. В том, что хотел, чтобы не было больно? В том, что хотел обычную спокойную жизнь? Не плантации, хлопок и хлыст надсмотрщика по плечам, а то, что и полагалось – дом, семью и любовь? Разве этого хотеть преступно было?

Имя Рамзи в определенном контексте не понравилось совершенно. Помнил же хорошо нищего оборванца с пронзительно-голубыми опасными глазами. Вот, оказывается, где Скай познакомился с Рамзи, и откуда этот нищий мог знать о парне.

Да, надо признать, если б Эрику рассказали такие новости раньше – правильно подобранные и еще и сдобренные перчинкой, то сам разозлился бы слишком. На Ская, на ситуацию, на дурацкие тайны в прошлом. На то, что это прошлое влияет на настоящее.

Ведь помнил же до сих пор, как, Ская по плечам погладив, сухое: «Не надо. Я не хочу», – в ответ получил. Если б Рамзи сообщил, что Скай в постели с любовниками непонятно какими кувыркается, а его хозяина, господина, отталкивает и игнорирует – скандал большим был бы. Обида бы не дала разуму правильное решение принять и, кто его знает, что бы Эрик сделал?

Не помощь бы предлагал, так точно.

Сволочью Рамзи был – это тоже стало уже понятно. С ядовитым языком и камнем вместо сердца.

Но даже Рамзи и то понять можно было – точно так же с плантаций выбраться хотел, точно так же выжить стремился.

А вот как понять Терри...

Кем Скай для него был? Нет, явно не другом. Хоть Скай так бы хотел в это верить или даже себя пытался убедить в этом. Потому что... То, что случилось позже, друг точно сделать не мог. Это Терри первым не выполнил обещание.

С этого все и началось.

Но прежде, чем дочитывать последние строчки, передышка нужна была. Понимал – там самое основное. Тяжелое. И Эрик, вдруг осознав, что плачет, что горячие слезы таки по щекам бегут, и он это чувствует, рукой вытер щеки и набрал вызов доктора Блоу.

Хотел хоть какие-нибудь новости. Хотел хоть кому-нибудь, кто бы понял, сказать, насколько сейчас невыносимо ждать и не знать, чем ожидание закончится...

– Пожалуйста, – попросил шепотом, слушая гудки.

Боялся новостей и не мог без них. Хоть что-нибудь.

Доктор ответил на последнем сигнале вызова. Голос у доктора был уставший... Тусклый.

Но на вопрос Эрика ответил сразу:

– Пока стабильно-тяжелый... Но дышит сам. Прогнозы давать не буду... Подождем сутки. В любом случае – процесс реабилитации долгим будет. Жалко мальчишку. Зачем вы так с ним, Эрик?

А Эрик на обвинение ответить не смог. Ведь и вправду получалось, что он виноват.

Комментарий к Правда ч.1

с планшета. в черную. окончание – на выходных. раньше – нет времени.

От беты: проверено.

========== Наброски ч.4 ==========

Нет, Эрик не отложил в сторону записки. Решил дочитать до конца. Лучше уж так, чем полнейшее неведение. И читая, не мог понять только, как прошлое может влиять на настоящее. Ведь кроме того, что Скай признавался в своих старых проступках, не было больше ничего. Только последние две строчки.

"Не могу больше. Не хочу снова стать чудовищем, только не для тебя... Прости".

Скай ждал начало лета, как чуда. Терри обещал вернуться из колледжа и подписать вольную. Уезжая почти месяц назад, он, через силу расставаясь, попрощался и клятвенно пообещал:

– Как только приеду, подпишу документы. Жди. Верь мне...

И Скай ждал и верил.

Его снова на плантации отправили – ну а чего без толку в поместье сидеть было, если хозяин в город уехал? Но не в поле, конечно, попал. Куда Скаю было в поле, если отвык он и от жары, и от таких нагрузок. У управляющего тюки считал, да документы выписывал. Грамотный же был – с Терри занимался, и тот подтянул немного и по алгебре, и по геометрии, и по всем тем предметам, которые в лицее Скаю давали.

Хоть и нетрудная работа досталась, а все равно Скаю не по душе пришлась. Сам же привык к почти безделью. Ну, обед для Терри принести, ну, массаж сделать – спина у парня болела до сих пор сильно, и Скай как мог, так и помогал. И все. Скай это и работой не считал. А тут... будили рано, спать отпускали поздно – шести часов для сна катастрофически не хватало. Да и кормили, хоть и лучше, чем всех остальных невольников (все-таки хозяйской игрушкой был), но это не в поместье за одним столом с Терри есть. Разница велика слишком была. Месяц годом показался. Лежа в бараке – не со всеми, опять же, а в отдельном закутке, рядом с поварами да прачками, в чистоте, – плакал, вспоминая и комнату свою, и книжный шкаф с детскими сказками, и мягкие простыни... Очень хотелось обратно. И так хотелось, чтобы Терри приехал и привез заполненную пластиковую карточку. Ведь тогда точно не будет ни бескрайних полей, ни полуголодного существования, ни тяжелой работы. Жизнь вечным праздником будет.

Вот о чем Скай мечтал... глупые мечты были. Дурацкие. Но какие мечты могли быть у девятнадцатилетнего мальчишки?

А Терри... В поле на каре прилетел сразу, как только в поместье вернулся. И забрал снова в дом. Все видели, все завидовали. Молодой хозяин к Скаю просто из каскада прыгнул, обнял и в кабину усадил.

Как в сказке.

Только вот дальше, хоть и рядом с собой держал, о вольной больше и полслова не говорил. Словно и не было обещания. А когда Скай спросил...

Он так и не понял, что с Терри случилось, может, устал, может, настроение плохое было.

А Скай не догадался и не вовремя под горячую руку со своей просьбой влез. Но... Терри раскраснелся. Кричать начал и, позвав прислугу, выдрать Ская приказал.

Тут же на ступеньках дома. Рубаху управляющий задрал и по спине своим же ремнем. А Скай и не помнил, когда так попадало. Но не кричал. Вспомнил, как дышать и что чувствовать надо. Перетерпел. Душе же больнее было, чем телу. Ведь Терри не уходил, а стоял рядом и смотрел, как ремень на плечи опускается. И не остановил, не прекратил это. Вот тогда-то плохо по-настоящему стало. Не знал же, за что влетело, и думал совсем все по-другому будет.

– Я не могу тебя отпустить, – после сказал Терри ночью, обнимая и целуя вспухшие на спине рубцы... – Ты мой. Ты только мой. И я никому тебя не отдам. Мне месяца хватило, чтоб я точно узнал – я без тебя не смогу...

А Скай, Скай тогда хоть и пытался чувственного любовника разыгрывать, ни сил, ни желания уже не было, голову в подушку утопил и лежал, не двигаясь, пока Терри сверху развлекался. Хорошо хоть темно было, и Терри слёз не видел – не знал Скай, может, и за слезы бы влетело тоже.

Но то единственный раз был, когда от Терри влетело. Он еще долго извинялся. Он подарки дарил после этого – и электронную игрушку привез, и журналов гору, и мороженое. Как ребенку, которого выругали ни за что...

Но Скаю хватило и единственного раза, напомнившего ему, кто он такой на самом деле. Что-то уже неуловимо изменилось. Словно мечту отобрали, а нового ничего так и не предложили. Скай же дни считал до приезда Терри. Скай же верил... Но... какое дело господину до того, во что верил раб. Обещания – они лишь для свободных.

Нет, не смирился. Злее стал. Прошел мальчишеский пыл. По-другому и на Терри, и на ситуацию смотреть стал. Но странным все равно было то, что продолжал любить. Нет, не так как Терри – не до одури и беспамятства. А тихо, разумно, все понимая. И нервы Терри, и эти вспышки, и его страсть. В ответ просто дать ничего не мог. Любовь, закованная в ошейник, разгореться пламенем никак не могла.

Не простил. Обида слишком большой была. Хоть и понимал – не может раб обижаться. От господина все же принять с радостью должен – удовольствие и благодарность, наказание и боль. Но сам для себя хоть и с купчей, хоть и с чипом под кожей, а не был рабом. Слишком сильно о воле мечтал, слишком долго представлял, как жить будет. И снова и сразу в те же рамки, как и раньше, когда кроме «Да, господин» и «Как прикажите, хозяин» впихнуть себя не мог.

Вот и мучился от того что не понимал происходящего. Злился на хозяина, боялся, игрался в любовь и любил по-настоящему.

И с каждым днем Скаю все больше и больше казалось, что он в каком-то болоте завяз и тонет, выбраться к свету не может. Терри требовал чувств, сходя с ума от страсти. Дон Ферра переживал за сына. Рамзи периодически появляясь на горизонте, выпрашивал привилегии, а сам Скай вынужден был крутиться и разрываться между всем этим и еще не думать о том, что так и не получит того, что хотел. А как не думать, если пластиковая карточка уже по ночам снилась... в кошмарах.

Выход предложил Рамзи. Точнее, рассказал, как все будет, и что можно сделать.

– Тебе ж без разницы под кем лежать, – сказал он, отзывая Ская из людской к черному входу хозяйского дома. – Олаф, вон, на вольную за полтора года собрал и сейчас где-то на Лире пшеницу выращивает. Сам. Как хозяин.

Если тебе твой Терри вольную сам сейчас не дает, с хозяином поговори, может, он разрешит за деньги. Это сегодня-завтра ты молодому господину нужен, а уедет в колледж, и что – снова в поле? И нет гарантии, что, вернувшись, он о тебе вспомнит – в городе и без смазливого мальчишки-раба развлечений предостаточно. Опять же, дон Ферра давно Терри невесту присмотрел из благородных. Что с тобой после будет? Кому ты нужен будешь? А на плантации жить с такой историей, как у тебя, трудно. Много кто захочет попользоваться хозяйской игрушкой, сам понимаешь.

Скай слушал и не возражал. Он знал, что Рамзи прав, хоть и говорит страшные вещи. Действительно, все меняется. И тот человек, который сейчас отпускать не хочет и ревнует, в один миг от тебя избавиться может, за ненадобностью.

– Что ты предлагаешь? – спросил Скай холодно и с расчетом.

И Рамзи рассказал.

Кем Скай тогда стал? Даже слова такого еще не придумали. Улыбаться, быть рядом, стараться нравиться одному и родному, и тут же, все забыв, в любую свободную минуту бежать в маленькую хижину на окраине поместья к чужим людям.

Когда Скай заработал первые медяки, он... Он обрадовался. Потому что это тоже способ был получить вольную. Вполне реальный. Уже намного реальнее, чем от Терри. Да. Терри был всего лишь способом. Оставалось и сердце убедить в этом. Потому что по-другому выходило уж слишком паскудно. Любить и тут же...предавать, пачкать эту любовь в грязи. Уж лучше знать и думать, что все обычный расчет. Так было проще.

Рамзи пообещал, что все будет быстро и никто не узнает. А Скай даже не хотел думать, что будет, если вдруг слухи до Терри дойдут или до дона Ферра.

И все делал, чтоб никто не догадался. С Терри был ласков, всегда приветлив, больше не просил о вольной.

Но Терри словно чувствовал и не верил. Он понять не мог, что происходит, не догадывался, просто на уровне интуиции ощущал.

Даже когда Скай улыбался, когда за руку держал, когда целовал, Терри не верил в искренность.

И именно тогда все и началось. Сначала были тихие слезы. Ни с чего. После истерики почти до приступов. Терри больше не делал больно Скаю. Никогда. Но его слезы ранили больнее, чем тогда удары ремнем. И в другое время, Скай бы все бросил и вел бы себя не так. Но обида, оставшаяся внутри, как заноза, не давала делать по-другому. Хотелось, чтоб и Терри почувствовал, как бывает больно.

А вот когда приступ за приступом начались, вот тогда Скай и задумался, и решил остановиться. Дошло наконец о том, что с чувствами, тем более такими сильными, играть не стоит.

Это был самый последний раз. Рамзи предложил мировую – и двух клиентов сразу. Два золотых за вечер. Не медь и серебро, а золото.

Скай знал, что будет сложно – просто так никто бы золото не платил. А когда ему легко было, если он до сих пор от любого прикосновения дергался? Но играть умел. Пришлось научиться.

В тот день все наперекосяк пошло.

И Терри, который сначала Ская все время при себе держал, ни на секунду не отпускал. А после, видя, что Скай извелся весь, тоже на нервах, кривя красивый рот, выдал давнее: "Я же люблю тебя, а ты... Ну, хочешь вольную подпишу? Честное слово, будь только со мной... ".

Скай лишь головой кивнул. Уже не верил обещаниям.

И как только возможность появилась, как только Терри в кровать нырнул, сразу же, пожелав спокойной ночи, в хижину к Рамзи и отправился.

Но слова о вольной покоя не давали. Первый же раз за полгода снова. А вдруг бы действительно подписал? Вот о чем Скай думал, и одежду снимая, и клиентов раздевая. Вдруг, обещание – правда, и не надо будет больше так вот... Хреново Скаю было.

А вот клиентам он нравился. Это он знал точно. Потому что работал хорошо. Понимал, чем больше удовольствия гостю доставишь, тем больше шанс заработать не жалкие медяки, а вполне приличную добавку. Поэтому и старался. Если все равно противно, так лучше пусть это «противно» хорошо оплачивается.

И в тот раз тоже. Клиенты были довольны. Скай позволял все и делал все, что ни просили. Не возражал, не кривился, терпел там, где надо, и выдавал чувство и страсть в особо важные мгновения. А его крутили и вертели так, будто он не живым человеком был, а и вправду игрушкой, только и созданной для таких вот утех.

Да. Не сопротивлялся. Улыбался, постанывая. Губы облизывал. Соски пальцами теребил, с собой играл, когда просили.

А после, когда трахали, выгибался и подмахивал так, будто действительно страсть чувствовал.

Что заставило остановиться, голову поднять и глаза открыть – не помнил. Может, шум, может, уже крик Терри. Но когда глаза таки открыл, все увидел, и сразу понял – беда.

На пороге хижины Терри вместе с отцом стояли и на Ская, которого в весьма красноречивой позе имели, смотрели.

Терри белый был. Даже губу закусил – до крови. Скай первый раз увидел, как это со стороны выглядит, когда алые капли и на белом подбородке и зубы в красном...

Спасаясь от этой картины, глаза закрыл. Но это же не сон, чтоб от таких действий заканчиваться. Реальность. Съежиться захотелось, исчезнуть.

Но не Скай исчез, а дон Ферра и Терри. Как-то сразу и очень быстро из хижины скрылись.

И Скай практически тут же звук взлетевшего каскада услышал. Даже снова подумал – может, сном все было, ужасом и кошмаром? Но зашедший Рамзи предположение растоптал и скомкал, кривясь и прихахатывая, поставив Ская в известность, что господин его в доме ждет, и чем быстрее тот там появится, тем лучше. Для разговора.

С клиентами недовольными такими вот обстоятельствами, разговаривал тоже Рамзи. А Скай на автомате оделся, на автомате из хижины вышел, на автомате в поместье пошел. Сунулся искать дона Ферра, но управляющий сказал, что господин улетел на ночь глядя, непонятно куда.

После надо было идти к Терри. Поднявшись на второй этаж, осторожно в дверь постучал, спросив разрешения зайти. Но Терри лишь закричал в ответ, обзывая Ская всеми известными ругательствами, и приказал убираться к себе в комнату.

– Ни видеть, ни слышать тебя не хочу! Как ты мог?! Я же тебя люблю, а ты... Шлюха! Блядь! Самая настоящая сука, вот ты кто! – кричал Терри, и жутко такие слова от Терри слышать было.

Но... А куда деваться? Мог бы – сбежал на край света. Но кто ж его отпустит, если даже за пределы поместья браслет не дал бы уйти. Вот и сделал то, что приказали...

Правда, не у себя сидел. Отчего-то к себе не пошел, а, забравшись в кресло в библиотеке, ждал непонятно чего. То ли того, что Терри передумает, то ли того, что дон Ферра вернется, и объяснить все можно будет.

Терри горничная нашла, которая ему ночные лекарства принесла. Она дверь открыла, не найдя молодого господина в ванную заглянула, беспокоясь – приступы у Терри слишком часто бывали, поэтому не было засовов на дверях личных комнат. А в ванной, в уже остывшей, бурой от крови воде, лежал Терри.

Скай от крика горничной очнулся. Сразу же на второй этаж прибежал, и ... И все. В голове мысль только о том, что он так никогда вольную и не получит. А чуть позже, после взгляда дона Ферра, после его упрека пришла та самая страшная догадка в жизни – о том, что Скай уже не человеком стал, а самым настоящим неблагодарным чудовищем, убившим ради выгоды того, кто его любил... Больше жизни.

Скай даже чувствовал, как душа горит. Как внутри все черным становится, таким же, как глаза у дона Ферра. И не мог он понять, как вообще все случилось и произошло. Не хотел этого. И не думал, что так будет. Хоть должен был думать. Ведь видел, как плохо Терри было. Как даже отпустить от себя не мог. Делить ни с кем не хотел. А тут... Увидеть такой позор и такую грязь! Жить не захотел с этим.

А вот Скаю, Скаю пришлось жить дальше. И все время, все долгих четыре года пытаться исправиться, пытаться вытравить из души то темное и черное, что появилось...

Не получилось. Вот что обидным было. Хоть и старался. Действительно старался. Не для себя. В этот раз точно не ради себя. Но... Слишком, наверно, черной душа была у Ская... не получилось ничего исправить. Как был чудовищем, так и остался, совершая совершенно похожие поступки. И ради чего? Ради вольной?

Больше не хотел. Больше смысла не видел. И уйти хотел, пока еще хоть для Эрика человеком был, а не испачканной в дерьме тварью.

Комментарий к Наброски ч.4

От беты: проверено.

========== Понимая... ==========

Дочитав все, Эрику и разрыдаться захотелось, и рассмеяться одновременно... Все-таки не один он, дурак, себя виноватым во всем чувствовал. Скай тоже себе на плечи непомерный груз взвалил. Только Эрик, так или иначе, от явной вины освободился, а Скай без поддержки, без помощи под этим грузом медленно умирает...

Но вот как именно помочь, даже сейчас, узнав основное, – пока не понимал.

На часы глянул и удивился, увидев, что до рассвета только час остался. Всю ночь, выходит, с записями просидел.

Про рассвет думалось тяжело. Перед глазами слишком отчетливо картина разворачивалась, как Скай, чуть привстав на цыпочки, подняв голову вверх, в гостиной смотрит на еще сиренево-серое небо и ждет солнце. Слишком уж память об этом вдруг болезненной стала... А если больше не будет рассветов для Ская?!

Подумал так, чертыхнулся, листки в сторону отбросил и понял – даже думать о таком не будет, чтоб беду не накликать. Хватит. У него и у Ская все хорошо будет. Всегда. И рассветы еще будут, и закаты, и бесконечное число дней. Все впереди.

Только он, Эрик, чуть помочь должен. Свои плечи тоже подставить. И тогда... Вдвоем всегда легче справляться.

А важное Эрик узнал. Небезразличен он для Ская. Нужен Скаю. И то, как думает Эрик о Скае, имеет значение.

Руки сами собой к коммуникатору тянулись, с доктором Блоу еще раз поговорить. Но остановил себя. Нет. Хватит уже действовать по желаниям да эмоциям. Сейчас разум нужен. И холодный расчет. По-другому просто никак не получится.

Доктор Блоу прав в том, что Эрик допустил то, что произошло. Да, не хотел вмешиваться. Но теперь в стороне оставаться уже слишком поздно. Только он за Ская отвечает. И что со Скаем дальше будет – это только Эрика задача. Потому что сам Скай не выкарабкается – смысла у него жить нету. Для себя все решил. И попрощался. А Эрик и может, и должен ему новый смысл найти.

Рассвет встретил. Так же, как Скай встречал. Тоже роста не хватило, чтоб самое начало увидеть, и пришлось на цыпочки подниматься, чтоб не пропустить, как солнце ярко-красный бок из-за горизонта показывает. А вот после... Добрался до кровати и лег спать. Силы нужны были для действий. За двоих-то придется думать и делать. Не был Эрик больше одним. Скай у него появился.

Поднялся быстро, собирался тоже быстро. В клинику приехал без предупреждения. И доктора Блоу попросил вызвать таким тоном, что отказать не смогли. По голосу сразу чувствовалось и кто основным спонсором клиники был, и что это именно приказ, а не просьба. Хотел бы Эрик, и к Скаю его сразу же пустили. Но... поговорить с врачом надо было.

Оправдываться не собирался.

Не для этого приехал. Никто все равно не поймет, почему и как все произошло. Только факты нужны были.

Доктор Блоу поначалу хмурился. Но после того, как понял, что Эрик искренне переживает и заинтересован в новостях и хочет понять, что делать дальше, по-другому себя повел. Не собирался больше упрекать – увидел, что не в чем. Извинился сразу за свои слова.

И обрадовал.

– Парень в себя пришел. Все осознает, все понимает. Из повреждений – стандартные в таких случаях: трахея, подъязычная кость, трещины в шейных отделах позвоночника. Но не критично. Сейчас с ним работают регенерирующие медботы. Разговаривать, конечно, не сможет долго. Но хоть дышит сам, и без отеков легких или мозга все обошлось. Повезло то, что нашли его быстро. И... то, что не прыгал с большой высоты – хоть без переломов позвоночника. Я так бы сказал – показатели все в пределах нормы для такого случая. Но это именно физиологические показатели. А вот что у него в голове... Что с точки зрения уже не психологии, а психиатрии, – это разбираться серьезно надо. Сами понимаете, если он один раз в петлю голову сунул, то и второй раз вполне решиться сможет, если фактор, заставляющий его это делать, не убрать. А кроме Вас, Эрик, к сожалению, никто даже приблизительно не знает ни что у него в голове намешано, ни чем помочь можно.

Эрик кивнул головой. Еще вчера мог сказать, что тоже не понимает, о чем Скай думает, но после того, что прочитал...

Понимал же Ская. По-настоящему понимал. Сам на его месте был, когда после аварии в себя пришел и осознал, что Алекса больше рядом не будет. Вина настолько острой и огромной оказалась, что тоже думал – не выживет. Не сможет с этим справиться. Но... Как Скай научился справляться с болью, Эрик научился справляться с виной. И уже знал, что Ская учить этому придется.

А в палату прошел осторожно – ни разбудить не хотел, ни тем более напугать...

На Ская глянул еще из-за стеклянной двери, и снова картинка по сердцу царапнула.

Парень лежал абсолютно неподвижно, руки поверх покрывала разместив. Слишком бледный. Слишком спокойный. Не лицо, а гипсовая маска. Посмертная.

И снова Эрик головой закачал, ужасы прогоняя. «Не будет так, – как заклинание повторял он, дергая за ручку дверь и заходя в палату, – не отпущу. Не в этот раз».

Комментарий к Понимая...

От беты: проверено.

========== Правда ч.2 ==========

Эрик подошел к кровати. Сел на рядом приставленный стул. И к руке Ская прикоснулся. Бережно сначала пальцы погладил – слишком холодной рука на ощупь была. Согреть захотелось. Поэтому, ладонь Ская взяв, к губам поднес. Теплым дыханием подул и поцеловал.

Очень хотелось, чтоб Скай глаза открыл. Чтоб его, Эрика, увидел, узнал и обрадовался. Но Скай все так же, как мраморная статуя, был неподвижен. Горько стало. Еще раз поцеловав ладонь, пошептал:

– Я помогу.

И добавить хотел: «Верь мне. Жди», – но запнулся. Вспомнил, сколько раз Ская верить просили, и сколько раз он так и не дождался обещанного.

Не обещания нужны были. Действия.

Из палаты вышел со сложным настроением. И жалко Ская было, и злость на ситуацию нарастала, и очень хотелось все это изменить. Настоящий вулкан чувств бушевал в душе.

Уже в каскаде, думая над тем, как события сложились, пытаясь найти зацепку для дальнейшего развития деятельности, попробовал направления наметить.