Текст книги "Чудовище (СИ)"

Автор книги: Аноним Саммара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Глава 2. Последствия

От беты: проверено.

========== P.S. Возвращение

Глава 3. Обида ==========

Можно было догадаться. Нет. Не так. Надо было догадаться. Зная уже Ская. Понимая иногда, какие решения он может принимать спонтанно. Совершенно необдуманно, повинуясь импульсу.

Но... Когда счастье так рядом, когда счастье уже в твоих руках и тебя своим теплом согревает, ничего же больше кроме этого счастья не видишь, ничего же не замечаешь. Ослеплен счастьем. И спугнуть его расспросами и подозрениями боишься.

Но все это Эрик думал уже после. Утром. Когда спустился вниз в гостиную и увидел вместе привычной картины – Ская встречающего рассвет, чуть приподнявшись на носочки, – пустоту. И лишь на столе лежал лист бумаги с написанными от руки несколькими строчками.

Эрик удивился. Плечами пожал. Подошел поближе. Не помнил же, чтоб Скай графоманством страдал. Ему лишние даже пару сообщений на коммуникаторе набрать и то проблемой всегда было. Скай сочинять начинал только в особо сложных случаях, когда в глаза смотреть не мог, объясняя поступки. И если Скай оставил эту записку, то явно произошло что-то неприятное.

По сердцу сразу холодом потянуло. Тревогу почувствовал. Хоть вроде и не о чем тревожиться было. Зеленоглазое чудо вечером да и ночью таким близким, таким родным был, что не мог ни с того ни с сего так просто ранить.

И читал записку, словно нехотя. И казалось, что если не трогать этот белый лист, если отложить в сторону до того момента, когда узнаешь, что же там написано, то ничего и не случится. И все будет как обычно. Скай выйдет из своей комнаты и, чуть смущаясь, улыбнувшись, доброго утра пожелает.

Не вышел и не пожелал. Попрощался заочно. Попросил прощения. Извинился. И пообещал вернуться. Все сумбурно, с миллионом ошибок и опечаток в пяти строчках и сорока словах.

А в голову мысль раскаленным стержнем ударила. «Почему не сказал заранее? Почему не предупредил?!»

И такой же жгучий болезненный ответ пришел. "Не верит... не доверяет... Не нуждается в помощи!!!"

Вот что было самым страшным. Вот что чуть с ума не свело. И в другое бы время, при других обстоятельствах не придал бы вообще записке значения. Ничего же плохого не прочитал. Любит, прощается, обещает вернуться...

Но... напомнила эта записка историю с Жилем. Когда тот тоже исчез... И тоже перед этим в вечной любви клялся, очередной подарок в постели выпрашивая.

Скай же этой ночью вел себя необычно. Почти как Жиль. Нет, конечно, подарки не выпрашивал. Но предлагал себя слишком явно.

Да. Скай сам себя предлагал... Впервые за все время он разыграл другой сценарий в их ночных ласках.

Не требовал и не брал то, что Эрик готов дарить был.

Поэтому и догадаться стоило. Не бывает таких перемен просто так. Скай словно прощения заранее выпрашивал. Знал же, что уйти придется ночью и тихо.

Пришел к Эрику сам. Сначала даже вроде и не собирался оставаться. Просто зашел в комнату. Сел на кровать рядом. Руку протянул. По бедру Эрика кончиками пальцев провел. И вдруг застонал, губу прикусив.

– Ты мое чудо, – сказал тихо-тихо.

Но Эрик услышал.

Не ответил словами, лишь в ответ улыбнулся. Скай таким же чудом для него был. Нереальностью с глазами цвета мартовского Виррского моря... Когда легкий бриз гонит светло-зеленые волны к горизонту и небо над морем темно-синее, чистое и бесконечное.

Поцелуй тоже был необычным. Скай не жалил губами, не пытался оставить засос на коже. Нет. Руки Эрика взял. К губам поднес и осторожно, как к чему-то хрупкому и драгоценному, прикоснулся. Губы у Ская были обжигающе горячие. А у Эрика почему-то мороз по коже побежал. Мурашки по всему тему.

И тоже застонал – близости хотелось до боли.

А Скай. Скай не повалил как обычно на кровать, не впечатал в простыни всем телом, опустившись сверху, Скай не сжимал до стона в объятьях.

Нет. Он сам потянул за завязки толстовки, сам медленно расстегнул ремень и, с кошачьей грацией освободившись от вещей, лег на кровать на живот. Чуть повернув голову, попросил.

– Я хочу почувствовать тебя. Мне надо знать какой ты.

Эрик был более чем удивлен. За все время так получилось, что это Скай был тем, кто приходил и брал то, что хотел. Он, даже отвечая на поцелуи, даже разрешая ласки, все равно не мог заставить себя преодолеть какой-то внутренний барьер и сразу же зажимался, скукоживался, как только Эрик пытался быть чуть более настойчивым или чуть более страстным. Боялся таких действий Скай. До одури боялся.

А сейчас...

Эрик, наблюдая за тем, как Скай выгибает спину, как смотрит из под светлых, отросших вьющихся волос, как облизывает в нетерпении губы, не мог сдерживаться потому, что слишком часто представлял именно такую картину. Ская представлял обнаженного, несопростивляющегося и под собой.

Представлял в фантазиях ярко, что сам мог Скаю подарить необыкновенное чувство оргазма. И Скай смог понять, не боясь впустить в себя Эрика, как это бывает, когда с тобой занимается любовью тот человек, который любит тебя больше жизни.

Рубашка полетела в сторону. Брюки последовали в том же направлении, и Эрик, все еще не веря в такое доступное предложение, начал медленное, осторожное, но такое неизбежное завоевание крепости по имени Скай...

А еще чуть позже Скай таки стонал под ним, кусал в истоме губы и требовал, чтобы Эрик брал его еще и еще.... А Эрик старался, Эрик делал все, что мог, выкладываясь больше, чем на двести процентов.

И все получилось. Вселенная взорвалась, оставив на губах привкус страсти.

Откинувшись на спину, обессилив после такого титанического действа, Эрик закрыл глаза и, пожелав на последок "спокойной ночи", заснул в совершеннейшем блаженстве...

А утром...

Как после этого можно было читать про то, что «Люблю. Но...»?!

Тошно стало Эрику. И почему-то показалось, что предали. Вот от чего плохо было.

И дома, среди привычной обстановки, в тех стенах, которые помнили все, что происходило здесь между ним и Скаем, находиться стало просто невыносимо.

Комментарий к P.S. Возвращение

Глава 3. Обида

От беты: проверено.

========== P.S. Возвращение

Глава 4. Страх ==========

А не надо было умником быть чтобы сообразить, что творит самую настоящую и очередную глупость. Это уже после стало понятно, когда в космопорт добрался.

Сначала, впрочем, все было спонтанно и быстро. Не знал как сказать Эрику. Не хотел и не мог обидеть. А объяснять?... Эх... Да что там можно объяснять... Но не мог находиться в тепле и спокойствии, и одновременно в полнейшей неопределенности и неясности.

«А вдруг?», «А что если?» – вот какие вопросы в голове крутились.

Что Эрику рассказывать? То, что полгода даже вслух почти о родных не говорил, а тут вдруг так критично стало хоть просто голос услышать? Как это объяснять? Необъяснимо даже для себя. Понимал – импульс самый настоящий. Но... А делать-то что? Если действительно ответа все дни, которые работал автозапрос, просто не было. Нет. Конечно, можно было еще подождать – запросы написать в службу поиска, детектива нанять тоже можно было – деньги-то имелись... Но ждать просто не выносимо становилось. Знать, что всего-навсего четверо суток и ты сам по факту, своими глазами все увидеть сможешь, все понять сможешь – и не воспользоваться такой возможностью было просто выше сил Ская.

А Эрик... Он бы не остался сам. Он бы захотел быть рядом. И куда? С его-то кожей по гипертунелям и скоростным переходам? А после... Он и так столько боли лишней испытал, в жизни столько горя хлебнул, что снова в случае неудачных обстоятельств заставлять его проходить через все испытания по новой, стало бы слишком несправедливо.

Ладно... Чего уж теперь. Тем более после того, что перед отъездом натворил. Зачем надо было такое прощание устраивать? Прощения попросить захотелось? Почувствовать себя не слишком виноватым? Так нет же. Наоборот, после той ночи – необычной и нестандартной, еще больше кошки на душе заскреблись. Потому что понял – любит Эрика. По-настоящему любит и сейчас больно ему делает. Ранит его заранее. Но... Так хотелось утешения и ласки. Так любви хотелось перед отъездом, перед разлукой, что понимая о том, что плохо после Эрику будет, все равно уже остановиться не мог. Ну и натворил глупостей, и сам от этих глупостей в растерянности был. Ведь то, что происходило между ним и Эриком неожиданно понравилось. Никогда же раньше так хорошо не было. Вообще никогда. Раньше когда к Скаю прикасались, когда его брали, только отвращение чувствовал, боль и ... стыд. А ночью...

Это настолько откровенно и невероятно получилось, что для самого себя открытием и сюрпризом стало. А может, дело в самом Эрике было? Может, когда действительно любишь по-настоящему, всем сердцем, то даже то, что раньше было больным и стыдным, оказывается совершенно иным – пусть необычным, но таким сокровенным и страстным.

Вот какие мысли поначалу в голове были. И лишь об этом думал. Но как только из кара выбрался, как только прошел через центральный вход Космовокзала в огромный зал ожидания и попал в сутолоку и людскую суматоху, как уже от другого чуть с ума не сошел. Стало же страшно. Безумно страшно.

Никогда же сам Скай не путешествовал. Никогда не был на равных с такой пестрой многоязычной шумной толпой. Голова закружилась, пол под ногами покачнулся. И только огромным усилием воли, взяв себя в руки, в самый настоящий обморок не грохнулся. Прошлое подкралось слишком быстро и кусануло слишком сильно.

Запах космопорта виноват был. Перед глазами с огромной скоростью воспоминания за восемь лет жизни промелькнули – безжалостные и кусучие. Помнил же слишком хорошо этот запах. И помнил с чем он четко ассоциировался – с болью.

Путешествий было много – в маленьких затхлых трюмах с минимально допустимой концентрацией кислорода, в холодных заброшенных каютах, почти без еды и воды, когда и Ская как такового не было, а был просто перепуганный мальчишка, с прикрученным к руке, ноге, шее номером партии груза. Живым товаром Скай был.

И оказалось, что прошлое слишком близко и никуда оно не ушло. Те, почти полгода времени, которые прожил с Эриком, ничего по сути и не изменили – страх слишком глубоко внутри поселился и никуда уходить не собирался. И если б об этом Скай помнил, то ни в какое путешествие через полгалактики точно не отправился. Рано ему еще было в самостоятельные вояжи ездить. Потому что дошло наконец – так со всем будет и во всем – мальчишка-раб, забитый и напуганный вмешиваться будет в любое действие. А вольного человека по имени Скай оказалось так мало.

Когда на табло высветилось название рейса и время отправления, когда приятный, но ощутимо механический голос объявил о начале посадки на межгалактический лайнер и необходимо было, показав удостоверение личности, еще и забрать билет в одной из касс, Скай ничего кроме этого самого страха и не испытывал. А еще... еще вдруг подумал о том, что все документы, которые делал Эрик, все подтверждения того, что Скай больше не раб, не товар, неожиданно могут оказаться там – в глубоком космосе или на других планетах, или в серединных мирах, – просто недействительными, и он снова будет невольником. Снова кто-то так же безжалостно, как и восемь лет назад, застегнет на шее тонкую полоску ошейника, и Скай больше никогда не сможет вернуться...

И захотелось убежать от надвигающегося кошмара. Снова под крышу такого родного уже дома. К Эрику. Чтобы быть в безопасности с тем, кого любишь.

Но... Сам понял – если сейчас не справится с этим страхом, если поддастся и уйдет, то еще слишком долго будет снова собираться с мыслями, и еще слишком долго будет чувствовать себя все так же – перепуганным, не умеющим жить в большом мире мальчишкой.

А сейчас, когда от его смелости, от его умения брать на себя ответственность зависело не только личное будущее, но и будущее его родных, уйти и спрятаться уже не мог. Надо было становится взрослым. Надо было становится по-настоящему вольным. Надо было учиться быть самостоятельным.

И Скай заставил себя сделать сначала один шаг, после второй, а после, сцепив кулаки и зубы, даже попробовав улыбнуться, зашагал решительно к неизвестному.

Комментарий к P.S. Возвращение

Глава 4. Страх

не люблю себя за слишком подробности...

========== P.S. Возвращение

Глава 5. Отрава ==========

Из дома Эрик бежал как ошпаренный. Не хотел оставаться один. Но ни что делать собирается, ни к кому пойдет-побежит – не знал. Не было у Эрика друзей. Растерял Эрик друзей за последние четыре года. Не было даже куда податься, чтобы отвлечься как-то. Все что и осталось у него – это маленький домик у самых обрывов, море и, конечно, закаты, с уходящим на покой, солнцем. Но они сейчас не помогали, а наоборот – раздражали, злили. Потому, что привык уже Эрик делить все свое богатство со Скаем.

И сейчас утром точно не до солнца было. Ранило солнце слишком. Убивало, лучами тоже о Скае напоминая.

Все менять надо было. Чтоб без солнца и без Ская.

И сам не понял почему, но остановив обычное муниципальное такси, вот так с бухты барахты, Замок развлечений дона Орвина назвал. Нет, тот никогда другом не был. И даже не был приятелем. Просто знакомцем. Но именно хоть в ком-то знакомом, с кем раньше общался без Ская, нуждался сейчас Эрик.

А еще, несмотря на слишком раннее время, мучительно выпить хотелось. Так чтоб до бессознательности.

Сказать же кому – не поверят, вроде бы ну ничего страшного не случилось, а Эрику казалось, что мир понятный и простой – рухнул.

Таксист – обычный седоватый полноватый мужчина, а не новинка из столицы – механический бионик, хмыкнул неопределенно в ответ на названный адрес, на часы многозначительно глянул, но Эрик в дискуссию не вступал. Не до этого было.

Пятнадцатиминутный полет слишком долгим показался. И когда увидел розовые с белым башни замка Развлечений, уже от нетерпения на сиденье елозил.

– Так опохмелиться что ль охота? – спросил таксист за такими телодвижениями наблюдая.

И несмотря на то, что Эрик так и отмалчивался, тихо, будто просебя, таксист добавил...

– А может оно и правильно – отраву только отравой разогнать можно. Тут точно помогут. Сейчас вот сядем... Потерпите чуток. И я не такие виражи крутые задавать буду, чтоб хоть не так плохо было...

"Отраву отравой...". Фраза прицепилась к Эрику намертво.

И тогда, когда он уже из кара выбравшись по каменной дорожке к владениям дона Орвина шел, только это и повторял. Может, и вправду Скай – его яд, его отрава, его зелье, которое слишком сильно во все поры организма проникло, и выход только один есть – найти себе другой яд. Другой раздражитель, другую отраву...

Когда ушел Жиль (позорно сбежал), было до ломоты тошно. Выл в голос, руками в подушки и простыни вцепившись, запахи любовника вдыхая. Понимал, что остался снова один. Понимал, что больше никому он, Эрик, не будет нужен. Кому бы стал нужен тот урод, в которого превратился после ожогов и стольких операций. Ответ приходит только один – гулкий и страшный, – никому не нужен.

И как выжил, как пережил все то, что случилось, Эрик и сказать сам не мог. Но пережил.

И сейчас тоже переживет. Попробует, во всяком случае. Сейчас тем более шансов намного больше найти противоядие от отравы по имени Скай.

Красивые резные позолоченные ворота слишком уж приветливо распахнулись, навстречу Эрику выбежал полуодетый во что-то яркое мальчишка, и закивав головой, отвешивая поклоны, пригласил пройти. В голосе у паренька почти тоже самое, что раньше у Ская, слышалось – страх, заученность фраз, наигранная веселость и вполне настоящая усталость.

Дон Орвин, понятное дело, в такое время еще даже и не поднимался с постели. О чем Эрику, с тем же страхом было сообщено чуть позже. И тут же было предложено, не теряя времени, приступить к развлечениям в одной из комнат Веселого дворца, а лучшие танцовщицы, лучшие яства и лучшие вина скрашивали бы время ожидания, пока дон Орвин не проснется.

Эрик сначала похмурнел. Ждать Орвина было долго, но... Черт с ними, с танцовщицами. Точнее не так – пусть будут танцовщицы... И вино... И еще кто-то смазливый и доступный рядом.

Уже устраиваясь на шикарном, укрытом бархатом, ложе, смотря на то, как накрывают специально для него стол, как приносят блюда и предлагают вина, Эрик вдруг вспомнил о том, что такой жизнью он не жил слишком давно. Что почти забыл, как это отдавать приказы и следить лишь за тем, чтобы приказы незамедлительно и безоговорочно выполнялись, чтобы те, кто находятся рядом, лишь с почтением смотрели в глаза, ловя малейший намек, и услужливо пытались реализовать все твои доступные желания. И это... Это было действительно здорово.

Потому что Эрика больше не пугались. Потому что не видел в глазах у слуг Эрик брезгливости и тайного ужаса. Только услужливость. Только обычный испуг, только обычную рабскую покорность. Ведь у каждого, кто пришел обслужить важного господина, сверкали на руках драгоценными камнями браслеты невольников.

Когда был допит до дна пятый бокал вина, когда красивые, похожие, как сестры, смуглолицые девушки дотанцевали уже третий танец, когда белокурый, такой молодой, такой красивый мальчишка-стюард стал казаться слишком похожим на Ская, только тогда Эрик, откинувшись в сладкой неге на подушки, снова вспомнил слова седоволосого таксиста.

«Отрава против отравы»... и улыбнувшись – не горько и болезненно, а вполне довольно и пьяно, кивнув сам себе, ответом на мысли, вдруг расхохотался. Жизнь определенно налаживалась и без Ская.

А вот что происходило дальше, кроме как пьяным безумием и назвать нельзя было.

Помнил немного и отрывками.

И про белобрысого мальчишку, которого раздев, бросил поперек дивана и трахал долго, со злостью, не понимая ни почему, ни для чего он это делает. Удовольствия-то не было. Помнил, что паренек плакал, вырваться не пытался – не посмел бы, но стонал под Эриком явно не от страсти, а от плохо скрываемой боли. Потому, что не любовью действие было, а какой-то изощренной, придуманной пыткой и для мальчишки, и для Эрика.

Помнил, что кричал, обзывал самыми последними словами этого белобрысого, поставив перед собой на колени. Помнил, как приказал убираться, потому что не мог больше видеть рядом не Ская, а суррогат, бледную копию, подделку. Помнил, как ужасным монстром себя в это мгновение почувствовал. Помнил, как стало противно, как начало тошнить, как тут же в комнате, лежа не диване, блевал долго, до желудочных спазмов, просто на шелковые простыни. Как пытался докричаться до Ская, в перерывах между приступами тошноты. И боль помнил... Помнил как грудь горела от внутренней горечи. От того, что не уходил Скай из сердца.

А когда более-менее в себя пришел, когда хоть что-то соображать начал и дошло наконец что натворил, то нежданное солнце и тут пакость устроило. Закат в комнату хлынул, и небо, закрашенное в багровый с красным, заставило Эрика разрыдаться от того, что понял, невозможно из души Ская вытравить. Навечно и намертво он там. И никакая другая отрава не поможет. Потому что без Ская и самого Эрика бы не стало... Чудовищем Эрик без Ская становился. Уродом и монстром.

========== P.S. Возвращение

Глава 6. Воздух ==========

Воздуха не хватало. Скаю все время не хватало воздуха. Не мог даже вздохнуть нормально. И ждал, как спасение, маленькую пассажирскую яхту на Магриб, спрятавшись от навалившейся реальности в припортовом дешевом кафе. К заказанному обеду не притронулся, только кофе цедил уже третью чашку и думал о том, что ненавидит Тейю до сих пор слишком сильно.

Странно устроена человеческая память. Вот, казалось бы, что ему, Скаю, планета-то сделала? Но ощущение тоски и ужаса пришло и навалилось сразу же, как серовато-зеленое мутное небо увидел. И вспомнил. До мельчайшей подробности вспомнил то, что восемь лет назад именно здесь рядом с воротами комопорта в Рабских кварталах происходило. И космопорт с ядовито-яркими абстрактными рисунками на стенах вспомнил. Именно сюда отчим Ская привез. Именно через этот зал волок к стоянке каров, чтоб доставить в один из аукционных домой и продать навсегда. Скай даже помнил сколько за него дали. А дон Грей, получив за сделку семь золотых монет, не торгуясь, все документы на руки перекупщику отдал. Задачу свою полностью выполнив – избавился от Ская.

Зелено-серое небо давило на плечи, выжимало из легких запас кислорода даже сейчас. После того, как лайнер припланетился, после того, как Скай, снова испугавшись, чуть ли не последним из пассажиров через пост таможни в зал прибытия прошел и увидел это тяжелое небо, так сразу и задохнулся и от прошлого, и от теперешнего. Все перемешалось, безумным калейдоскопом картинки в голове прыгали. Выбежал из зала, думал хоть если не в космопорту, то на открытом воздухе легче станет. А стало только хуже. С прошлым лицом к лицу столкнулся. Вытравленную памятью цветную фотографию наяву увидел. Красноватое-блеклое в трещинах дорожное покрытие, голые седые деревья и недалеко, в паре километрах вверх по дороге, черные силуэты Рабских бараков и аукционных домов.

Запомнил же это все намертво.

А еще у памяти какой-то странный эффект оказался. Раньше помнил не детали, а именно эмоции и ощущения. Смазано все было и размыто. А сейчас как раз подробности всплыли. Ярко и больно одновременно. Помнил помост, сбитый из неструганных досок, помнил тахэ – грязное и воняющее почему-то болезнью и старостью, помнил, как причмокивал губами перекупщик, за подбородок Ская ухватив, лицо разглядывая. Помнил, как болела отметина, поставленная доном Греем – воровской знак, клеймо на плече. Помнил отчима, который был рад сделке и с удовольствием пересчитывал галлаксы.

И наконец-то вспомнил, почему воздуха не хватало. Отсюда же все началось. С Тейи.

Когда ошейник надели, вначале слишком сильно для острастки стянули обод, демонстрируя возможности устройства. И в настоящую удавку превратился ошейник. Точнее так – неволя настоящей удавкой стала. Дышать с тех пор всегда тяжело было. Свободно дышать – практически невозможно.

И до тех пор пока на руки вольную не получил, пока рабский чип не убрали, такие вот приступы паники, когда корчился из-за того, что вдохнуть не мог, были слишком частыми.

А сейчас вернулось все снова, будто Скай добровольно в эту самую неволю возвращался.

Чтоб хоть как-то в себя прийти, хоть как-то соображать начать о дальнейших планах и действиях, надо было спрятаться и от серо-зеленого неба, и от пейзажа на горизонте.

Забился перепуганным мышонком в первый подвернувшийся кафетерий, место нашел себе так, чтоб только барную стойку и видно было, и ожидая заказ, глаза закрыл, чтоб хоть как-то переключится на настоящее.

Думать о том, что с ним будет на самом Магрибе, когда дона Грея увидит, вообще не хотелось. Ненависть, как оказалась, слишком сильной до сих пор была. Но кроме ненависти вполне ощутимо страх горло сжимал. По-настоящему понял Скай, что боится отчима. Боится, что у того до сих пор право силы будет.

И снова захотелось все бросить и вернуться. К Эрику. На Галатею. В маленький домик у моря. К закатам и рассветам. Туда, где дышать можно было полной грудью, и где всегда рядом находился тот, кто в крайнем случае помочь мог и, обняв крепко-крепко, от всех бед защищая, сказать успокаивая: «Не бойся, дыши со мной. Я рядом».

Но...

Из кафе Скай вышел за пятнадцать минут до прибытия пассажирской на двенадцать мест яхты на Магриб.

Менять планы было слишком поздно. Да и права их менять Скай себе позволить не мог.

С каждой минутой все больше и больше росла уверенность в том, что только от Ская зависит – будет ли у его родных будущее.

========== P.S. Возвращение