Текст книги "Темный путь (СИ)"

Автор книги: Анни Кос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

17. Первая атака

Бой был скор и ужасен. Сначала в сторону стен полетели стрелы, град стрел. Кочевники стреляли с коней на ходу, оперенная смерть падала чаще, чем капли воды во время летней грозы. Многие древки были пропитаны маслом и горели. За стеной начались пожары, которые тушили все, кто был не занят на стене.

Йорунн стояла с лучниками над воротами, стараясь не отвлекаться на злое шипение и свист, с которым наконечники рассекали воздух в опасной близости от неё. Теперь сестра конунга была частью войска, передав командование Лонхату. Из всех оставшихся в городе защитников у седого воина был самый большой опыт ведения сражений. Однако кочевников было во много раз больше, на место одного убитого тут же вставал другой, а ведь основной штурм ещё и не начался.

Вслед за лучниками двинулись обшитые кожей повозки, за которыми скрывались пешие воины. Они несли с собой лестницы, длинные тяжелые копья и окованное железом бревно тарана. Словно волны прибоя надвигались они на стены почти по всей их длине. Конечно, подойти вплотную им было сложно, в сотне шагов от частокола пришлось бросить телеги: они застряли во рвах, опоясывающих город. Но вот раздался грохот тяжелого барабана, и кочевники с громкими криками бросились вперед, не считая потери. Сейчас им важно было добежать до стен, взобраться наверх и смять, снести или хотя бы связать ближним боем тех, кто мог защищать ворота.

Витахольм ответил нападающим градом камней и кипятка. Воздух заполнили вой и жуткие крики раненых и обожженных. Люди на стенах отталкивали осадные лестницы длинными рогатинами, не давая врагу укрепиться наверху. Однако в одном месте кочевникам все же удалось перебраться через частокол. Закипел лютый бой.

Кит приказал лучникам отойти вниз, чтобы их не смело новой волной штурма, а сам с десятком добровольцев подобрался снизу к самому эпицентру боя и почти в упор расстрелял нападающих. Затем сбросили лестницу, отсекая новые волны нападающих, получив несколько мгновений передышки.

С площадки за стеной было не видно, что происходит снаружи, лучники просто стояли и ждали приказа, не в силах что-то предпринять. Йорунн расстреляла уже более сотни стрел и чувствовала, что руки и плечи начинают наливаться усталостью. Взглянув на свои руки, девушка поняла, что пальцы слегка дрожат. Изо всех сил стиснув зубы, Йорунн старалась сохранять спокойствие. Кит, стоящий теперь с ней в одной шеренге, почувствовал ее дрожь, тихо коснулся ее плеча и сказал одними глазами: “Держись, не дай страху поглотить тебя”.

Первая атака Талгата захлебнулась, его люди завязли под стенами, не в силах пробиться через отчаянное сопротивление хольдингов. Таран пришлось бросить прямо в поле: тех смельчаков, что тащили его, перестреляли. Воины с большими деревянными щитами, прикрывающие основную атаку на ворота, не выдержали ударов тяжелых длинных копий, которые метали со стены, и в ужасе разбежались. Наконец, оставив под стенами сотни убитых, кочевники отступили.

Защитники Витахольма слегка воспряли духом. Лонхат дал людям разрешение передохнуть и поесть, но почти никто не покинул стены. Пожары в городе удалось успокоить, теперь просто выгорало то, что спасать было поздно. Зато нового огня видно не было. К вечеру небо стало затягивать облаками и горький едкий дым прижало к земле.

Однако хан не собирался давать хольдингам время на восстановление сил. На поле выкатили метательные орудия и в осаждённых полетели тяжелые камни. Часть из них упала, не достигнув стены, но те, что попали точно, снесли все и всех на своём пути. Трещало дерево, рушились щиты, люди падали на землю изломанными соломенными куклами. Деревянный частокол, венчающий каменную часть стены, подался под мощными ударами, кое-где перекрытие затрещало и провалилось, погребая под обломками защитников города.

Однако ворота пока держались. Лонхат приказал всем отойти под защиту домов, не желая терять людей попусту. Обстрел продолжался ещё около часа, а после снова ударили барабаны. Вперёд хлынул настоящий поток из тяжело вооруженных всадников. Жестким клином они шли в атаке на ворота, за их спинами бежали пешие.

Вторая волна штурма оказалась гораздо страшнее первой. Теперь защитники были вынуждены пробираться среди обломков, во многих местах внутренняя терраса за частоколом провалилась, лишив людей возможности быстро добираться к особо опасным участкам. В этот раз лестницы сделали своё дело и воины Талгата пробрались за стену.

Завязался жаркий и безнадежный бой. Сражались за каждый шаг, за каждый клочок стены. Теперь в ход шли и копья, и стрелы, и короткие мечи. Впрочем, стрелы уже подходили к концу. В сгущающихся сумерках перед Йорунн внезапно выскочил кто-то и замахнулся кривым изогнутым мечом. Тело среагировало раньше головы, Йорунн пригнулась, пропуская удар над собой, а затем со всей силы вогнала рукой древко стрелы в шею нападающего. Тело тут же обмякло и завалилось на бок, увлекая за собой девушку. Чья-то сильная рука выдернула Йорунн в последний момент, она оглянулась и увидела рядом Агейра.

– Стой за мной, – прорычал он и снес очередного нападающего.

Под ноги девушке откатился шлем с острым навершием, украшенный развевающимся чёрным хвостом из конской гривы. Йорунн от души пнула его ногой. Рядом кто-то вскрикнул, и на землю осел ещё один кочевник. Девушка огляделась – на площадке под стеной остались только хольдинги. Она тут же воспользовалась крохотной передышкой, чтобы отстегнуть опустевший колчан, и вынула меч.

– За мной! – раздался ее приказ. Рядом с ней тут же собралась группа воинов, и все вместе они ринулись в бой.

И тут ворота сотряс оглушительный удар: таран все таки добрался до цели. Кто-то кричал, люди побежали к воротам, мелькнул на стене Кит и ещё двое лучников – у них ещё остались стрелы, которыми они надеялись проредить атакующих. Снова пустили в дело кипяток, в воздухе отвратительно мешались запахи крови и дыма, в ушах стоял звон мечей, вопли атакующих, визг и брань раненых.

В жутком котле сражения Йорунн почти не понимала, что надо делать, кроме как продолжать убивать атакующих, не давая тем спуститься со стены и подобраться к замкам и засовам. Выручил Хала, невесть как нашедший ее в этом месиве из людей и стали. Словно вихрь, он снес и сбросил через частокол двоих нападающих, а затем крикнул так, что голос его перекрыл все остальные:

– На стены! Сбросить их всех!

И хольдинги бросились за ним, в отчаянном, почти невероятном усилии возвращая себе всю линию за частоколом.

К ночи среди народа конунга не осталось никого, кто не получил бы ран и ссадин, а многие погибли еще до того, как солнце скрылось за горизонтом. Ночная темнота озарялась красно-оранжевым заревом пожара, выдергивая из темноты изможденные лица защитников. Люди видели, что следующая атака станет последней. Надежда таяла так быстро, что даже самые стойкие воины выглядели подавленными.

Когда на землю опустилась тьма, штурм на время прекратился, и нападающие отошли назад. Эта неожиданная передышка дала хольдингам возможность осмотреться и перевести дух. Лонхат обходил стены, измученные воины опускались на землю там, где стояли, не в силах добраться до ближайших домов, чтобы получить заслуженный отдых или снять доспехи. Раненых и убитых унесли подальше, кто-то разбирал завалы. Лонхат отдал приказ провести перекличку в отрядах. К полуночи стало ясно, что хольдингов осталось не более половины живых и здоровых, тех, кто еще мог оборонять столицу.

Заметно похолодало, из степи налетал резкий порывистый ветер, над горизонтам показались вспышки молний, на город надвигалась гроза. Агейр, Кит, Йорунн и Хала сидели прямо на голых бревнах стены, стараясь разглядеть, что скрывает мрак в лагере Талгата.

С неба упали первые капли воды. С громким шумом разбивались они о поверхность дерева, стучали по наплечникам и заклепкам на одежде, барабанили по брошенным щитам. Всего несколько минут, и воздух наполнился шелестом падающей воды, ливень стеной встал вокруг, скрывая от любопытных все, кроме вспышек молний и грохота грома. Струи дождя залили пожарища, над обугленными остовами заклубился дым вперемешку с паром. Все свободные от вахты поспешили укрыться от ненастья.

Йорунн с друзьями спустилась по скользким от воды ступеням вниз, чтобы спрятаться под крепкой крышей дома городской стражи. Тут, в тепле, у очага, девушка отчетливо почувствовала усталость, которая накатила внезапно и с силой обвала обрушилась на плечи. Йорунн с тихим стоном опустилась на застеленную шкурой лавку и блаженно прикрыла глаза. Однако позволила она себе не более пяти минут отдыха – надо было встать и обойти выживших.

Эти люди сражались сегодня не только за Витахольм, но и за неё, последнюю в своём роду. Дочь Канита задолжала им как минимум несколько часов жизни, и должна была показать свою благодарность. Вместе с верной свитой она обошла весь дом, разговаривая с выжившими.

Йорунн улыбалась и держала спину так ровно, словно и не ей вовсе пришлось выдержать многочасовую битву. Сейчас не время проявлять слабости, сейчас время вдохновлять на дальнейшую борьбу, чего бы это ни стоило. Ей дали подогретого вина с мёдом, принесли хлеб и сыр. Йорунн не стала отказываться, лишь разделила трапезу с друзьями. Сегодняшний день стер последние остатки почтительной отчужденности, сроднив всех четверых.

18. Отступление

Подкрепившись, Арен, Кит, Хала и Йорунн отправились искать Лонхата. Старик оказался легко ранен в левую руку – зацепило дротиком, и был вымотан, но стоял на ногах твердо и крепко.

– Гроза сыграла нам на руку, теперь поле перед городом станет мокрым и вязким, а рвы наполнятся водой. По сырой земле сложно бежать, а уж измазавшись в грязи на стену не заберёшься, – сказал он. – Будь я на месте Талгата, сосредоточился бы на воротах. Скорее всего, его следующий удар придётся сюда.

– Если прорвут ворота, то надо будет отступать наверх, на холм, – тихо продолжил Хала.

– Ты хотел сказать не «если», а «когда»? – уточнил Агейр.

– Надеюсь все же, что «если». Пока Талгат оказался больше болтлив, чем успешен. Если удержим стену и вымотаем людей хана, то ему придется начать осаду. Это наш единственный шанс. Если конунг жив, ему нужно время, чтобы собрать силы и пробиться к нам.

– У нас осталось половина людей, да и те устали.

– Других все равно нет.

– Мы не станем удерживать столицу, – внезапно сказала Йорунн, и все в удивлении замолчали, повернувшись к ней.

– Нам не удержать Витахольм, – спокойно продолжила девушка. – Протяженность стен слишком большая, мы будем растянуты. Нас мало, все устали. В лучшем случае мы заставим хана начать осаду. Пока враг не вошёл в город мы можем долго обороняться, но что потом? Осада вытянет из нас последние силы, а у хана масса возможностей дать своим воинам отдохнуть и восстановиться. Путь от Танасиса неблизкий, до Гилона ещё дальше, пока подойдут наши люди, хан успеет организовать хорошую оборону лагеря. Да, он будет между двух огней, но он будет готов к этой встрече. Я боюсь, что нашим войскам не одержать победу при штурме лагеря Талгата, а пробиться в город иначе они не смогут. К тому же, потери могут оказаться для королевства Хольда фатальными. Наша сила не в этих стенах или залах, хотя по ним и ходили наши отцы. Если сохраним людей, то сможем организовать прочную границу южнее и позже отбить город обратно. Если погибнем – ничего уже не будет. Витахольм богатый и большой город. Если Талгат войдёт сюда, то его люди останутся в стенах до тех пор, пока не обыщут каждый подвал в поисках добычи, на разграбление уйдёт много дней, может неделя. Это время нужно нам, чтобы отступить и найти тех, кто ещё жив. Астарте и Теритака пали, Танасис стоит в достаточно удачном месте, его можно сохранить. Остаётся также Гилон, там можно обороняться даже небольшим отрядом. В любом случае гибнуть, защищая пустой дворец, глупо.

– Госпожа, это не просто дворец, это символ дома Хольда, – Лонхат выглядел задумчивым. – Если разрушить символ, то что останется простым людям?

– Жизнь, добрый друг, – твёрдо ответила Йорунн. – И вера в то, что мы сможем вернуться. К тому же, у хана есть свежие войска, союзники, которые еще даже не начинали боя, и мы не знаем, на что они способны.

– Я согласен с миледи, – подал голос Кит. – Надо выводить людей, пока кольцо осады не замкнулось. С северной стороны пока тихо, мы можем спуститься к реке и отойти от города под прикрытием оврагов на два гона, прежде, чем нас увидят на открытом месте. Если выдвинемся затемно, то у нас будет запас в несколько часов.

– Талгат заметит, что люди покинули стены, – Хала задумчиво взъерошил короткие волосы. – В городе должен остаться заслон, чтобы была видимость готовности к обороне. Нужны добровольцы, которые прикроют отступление.

– Зажжем костры вдоль стен, можно сделать из шлемов и лат подобие стражников, пусть на одного живого человека придется две-три куклы. Этого хватит ненадолго, но все же до того, как встанет солнце, может помочь. Миледи, – Агейр развернулся к Йорунн, – вы должны покинуть город вместе с отступающими.

– Нет, Агейр, – Йорунн покачала головой и грустно улыбнулась, – я должна быть на виду, возможно даже начать переговоры, тогда Талгат не заподозрит, что его добыча ускользнула прямо из под носа.

– Это опасная затея. Те, кто останется в городе, могут не успеть выйти, – возразил старик.

– Но маленькому отряду будет легче скрыться в сумятице, которая неизбежно начнётся, когда падут ворота, – не сдавалась девушка.

– И все же, я бы предпочел прикрывать людей, зная, что вы с ними. Если конунг погиб, то вы, миледи, теперь все, что у нас есть.

– Не говорите так, – голос Йорунн дрогнул, – я верю, что брат жив, я чувствую это.

– Дай небо, чтобы это было так.

– Я остаюсь и более мы не станем это обговаривать. Хала, я приказываю немедленно оповестить людей. Нам нужно не более сотни добровольцев. Остальные должны немедленно начать собираться и через два часа покинуть город. Бросайте все, что замедлит в пути. С собой брать только оружие, еду. Для раненых нужны повозки, подберите максимально быстрые, сейчас наше спасение в скорости и скрытности. Кто готов возглавить отступление?

– Я останусь с вами, моя работа – защищать вас, таков приказ конунга и только конунг может его отменить, – мрачно ответил Агейр.

– Я тоже остаюсь, вам понадобятся на стенах лучники, – продолжил Кит.

– Третьему всаднику дворцовой стражи положено защищать дворец, – равнодушно заметил Хала. – Я остаюсь.

– Если вы думаете, что я оставлю вас без надзора, – пробурчал Лонхат, – то сильно ошибаетесь. Да и в мои годы бегать по кустам не к лицу.

– Но кто-то должен повести людей, – возразила Йорунн. – Лонхат, ваш старший сын, Орик, он не ранен?

– Его задело, но это всего лишь царапина. Хотите отправить его?

– Да, прикажи ему прийти к нам, я сама попрошу его об этом.

– Он может не согласиться.

– Он не сможет отказаться, поверь мне. В конце концов, я все же из рода Хольда и мое слово весит больше, чем чье бы то ни было. А теперь все идите готовить людей и лошадей, времени мало.

За Ориком послали, он явился быстро и, выслушав Йорунн, опустился перед ней на колено:

– Миледи, позвольте мне остаться и сражаться или погибнуть рядом с вами, как позволили моему отцу.

– Нет, прости, не позволю. Я хочу, чтобы ты сохранил моих людей, ибо наступит время и мне понадобится каждый человек, каждое копье, стрела или меч. Ты опытный воин, можешь сам понять, как действовать, если что-то пойдёт не так. Вы должны прорваться в Гилон. Если конунг жив, то он найдёт вас там.

– Но у вас мало шансов выбраться живыми.

– У меня будет больше шансов, если вы выйдете не теряя времени. Чем скорее вы отойдёте от города, тем скорее те, кто останется в заслоне, смогут скрыться.

– Тогда сделаю все возможное. Разрешите идти?

– Ступай, и пусть небо будет милостиво к вам.

В комнату зашел Лонхат.

– Миледи, вам нужен хотя бы краткий отдых.

– Не больше, чем всем остальным, – грустно ответила она.

– Поспите хотя бы пару часов, иначе свалитесь раньше времени.

– Лонхат, – Йорунн остановила бывшего наставника, пока тот не успел уйти. – У вас еще есть время уйти с сыном.

– Мое место здесь.

– Вы так спокойны, так уверены, рядом с вами мне не так страшно. Но я все равно боюсь. Боюсь того, что ждет нас завтра, – она обняла себя, сжимая ледяными пальцами предплечья.

Лонхат подошел поближе и сел рядом с ней почти вплотную.

– Страх – это нормально. Особенно страх смерти. Бесстрашные гибнут первыми, те, кто боится имеют шанс выжить.

– А мы? У нас есть этот шанс?

– Хотите правду?

– Да.

– Почти нет. Слишком неравны силы. Но то, что мы сделаем завтра, может спасти страну. Верьте хотя бы в это.

Йорунн уставилась в темное окно.

– Я не хотела, чтобы сложилось так…

Лонхат по-отечески обнял ее за плечи.

– Знаю.

За час до рассвета первые отряды во главе с Ориком начали покидать город. Шли через старые северные ворота. Впрочем, воротами из можно было назвать только по доброй памяти. С севера под стенами города тянулось ущелье реки, глубина его местами достигала пары десятков метров. Склоны тут состояли из слоистой каменистой породы, словно нож вспарывающей мягкую степную почву. Слоистый камень выходил из земли слегка под углом, а ветер и дожди выкрошили его, превратив в некое подобие мелких ступеней.

Обычно этими воротами пользовались только прачки: внизу на камнях вода была чистой и бурлила, взбивая пену. Для всадников или гостей города самый удобный въезд располагался на юге города, поэтому про ворота прачек знало существенно меньше людей. По-видимому, лазутчики Талгата пропустили их или просто не придали значения калитке, шириной на двоих верховых. Спуск был довольно крутой, камни под ногами стали скользкими после дождя, но все же эта дорога была намного более надежной, чем земляные валы под стенами.

Стараясь не шуметь, в полном молчании, цепочка людей и коней пробиралась вперед, спустилась до самой реки, а затем медленно потянулась на север, к выходу из ущелья. Повозки решили не брать, тяжелораненые не вынесли бы дороги. Их решили не мучать, проявив последнее, жестокое милосердие войны. Тех, кого можно было еще спасти, разместили на носилках, прикрепленных к спаренным коням. Легкораненые ехали сами. В некоторых местах тропа была такой узкой, что два всадника с трудом умещались рядом, это существенно замедлило отступление, люди растянулись длинной узкой цепочкой, но деваться все равно было некуда, и люди шли вперёд так быстро, как только могли.

Огней не зажигали, чтобы не выдать своего присутствия. Чуть впереди основной колонны Орик выслал разведчиков, однако хольдингам пока везло – навстречу не попалось ни одного человека. Когда небо на востоке посерело, передовые всадники добрались до места, где ущелье раздавалось в стороны, мелело и постепенно растворялось в степных холмах. Пока позволяло время, сделали короткий привал, поджидая тех, кто ещё только отходил от города.

Когда солнце показалось из-за горизонта, от хвоста колонны прислали гонцов – все отступающие прошли ущелье и теперь были готовы мчаться прочь от гибнущего города. Орик кивнул и оглянулся, чтобы в последний раз окинуть взглядом родной город. Серая и темная гряда крыш и стен темнела на фоне светлого неба, а потом на самом верху дворца конунга вспыхнул ослепительной белизной стяг, вышитый золотыми и зелёными нитями. Орик резко отвернулся, чувствуя, как болезненно сжалось сердце в груди, и коротко приказал:

– На север, потом обойдем город с востока, свернем к побережью и пойдём под прикрытием приморского обрыва на юг. В бой не ввязываться без нужды, наша надежда в скорости и выносливости наших коней.

В это время в городе тревожно и гулко забил колокол. Звук его раскатился во влажном от утреннего тумана воздухе на много гонов кругом. За колоколом где-то далеко загудели рога, в небо поднялся черный столб дыма. Заслон, оставшийся в городе, сделал все, чтобы приковать к себе внимание Талгата. Многие отступающие оглядывались, но никто не сказал ни слова. Орик дал знак рукой и послал своего коня в галоп, увлекая остальных за собой.

В первых лучах восхода всадники были отчетливо видны на равнине, потому мчаться пришлось изо всех сил. Даже кони с ранеными летели вперед как на крыльях. Но никто их не преследовал, никто не заметил отступающих, никто не бросился вдогонку. Все силы Талгата были брошены к южным воротам, хан заглотил наживку намертво, ему хотелось только одного – растоптать, сжечь, уничтожить гордую наследницу Хольда.