Текст книги "Темный путь (СИ)"

Автор книги: Анни Кос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

11. Дыма без огня не бывает

Неприятности начались сразу после завтрака. На утренней проверке выяснилось, что вчерашняя драка в харчевне оказалась лишь первой из нескольких. И каждый раз начиналось вроде бы из-за глупости или сущей ерунды. Однако вряд ли это было случайностью. В городе с утра усилили патрули. Хала зашел к начальнику городской стражи и выяснил, что теперь в Витахольм будут пускать после усиленной проверки, а чужакам было приказано не носить оружие в открытую.

До обеда Хала проверял посты стражи, зашел договориться с кузнецом о перековке лошадей, затем вернулся к своим людям, и вместе они провели тренировку, после короткого обеда ненадолго увиделся со своей госпожой, но сегодня не было запланировано ни официальных встреч, ни выездов, поэтому Йорунн уединилась в библиотеке, изучая по просьбе брата какие-то старые хозяйственные записи.

Хала решил наведаться в город, раз сегодня его услуги не будут нужны. И вот тут его ждала очередная неприятность: старший помощник казначея, Рихрост, крайне неприятный человек с бегающими глазками, увязался за третьим всадником дворцовой стражи, сославшись на то, что им вроде как по пути в город. Приятная прогулка тут же превратилась в мучительную пытку. Рихрост затеял совершенно пустой разговор, от которого так и клонило в зевоту. Он словно игнорировал мрачный вид собеседника и его молчание. Наконец Хала не выдержал и остановился, развернувшись к Рихросту всем телом:

– Послушай, к чему это всё? Говори, что хотел, и избавь меня от необходимости выслушивать твои рассказы.

– Так я и говорю, – суетливо закивал младший казначей, вмиг став похожим на закорючку от пролитых чернил, – надо бы чтобы твои люди охраняли теперь и мой кабинет. Там столько записей, и все на вес золота. И хорошо бы мне охрану, мало ли.

– С чего бы кому-то понадобился твой кабинет или записи?

– Ну как же, господин? Это ж учет, порядок, планирование. Я же о конунге беспокоюсь. Войско же денег требует, кони ваши едят в три горла, оружие вечно ломается, доспехи, одежда всякая, сбруя нужны. А это все я должен подсчитать да сохранять.

– Так и считай, – мрачно буркнул третий всадник. – Кто тебе мешает? Мое дело охрана дворца и личная безопасность леди Йорунн.

– Вы будто не слышали, что в городе говорят, – замотал головой казначей. – Мне б всего пяток человек, или десяток.

– А почему ты ко мне пришел, а не старший казначей? Его охранять не надо, что ли?

Рихрост скривился, словно набрал в рот кислого:

– А он из-за книг своих носа не кажет. И не видит ничего кругом. Вот я и пекусь о всеобщем благе, больше-то некому.

– Странно, мне старший казначей кажется человеком взвешенным и разумным, – Хала был внешне спокоен. – Если есть нужда в охране, то пусть он даст мне знать. Да что с вами всеми?

– Но господин!.. – попытался возразить Рихрост.

– Я свое слово сказал. Теперь оставь меня, дальше я пойду один.

И развернувшись спиной к человеку-закорючке Хала довольно быстро зашагал вниз по улочке. Но не прошло и пары минут, как его путь вновь был прерван. На этот раз это был посыльный от главы городской стражи, он принес короткую записку с просьбой явиться вечером к южным воротам. До заката было еще несколько часов, поэтому третий всадник все же решил добраться до дома, где жили его друзья.

Кит и Агейр уже давно перебрались в город и теперь состояли не на попечении казны конунга, а обустроились на свои собственные средства. За минувшие три года троица сильно сдружилась. Сначала совместная служба, потом Хала перешел в дворцовую стражу и получил звание третьего всадника, что фактически означало, что старше него во дворце был только главный начальник стражи и сам конунг. Кит по приказу Йорунн теперь занимался подготовкой лучников, служивших в войске конунга, и вечно пропадал в разъездах, Агейр остался в охране сестры конунга.

Когда Хала перебрался во дворец, Кит и Агейр нашли в городе уютный небольшой дом, который за небольшую плату им согласилась сдавать одна вдова. Мужа ее не стало в год Черной Хвори, дети выросли и уже жили своими семьями, а ей самой такой дом было содержать тяжело. Сюда и направился Хала в надежде застать друзей на месте.

***

Глава городской стражи Соммер Кат был человеком уравновешенным и спокойным. Он мало говорил, внимательно слушал и отличался особенным чутьем на приближающиеся неприятности. Подчиненные даже говорили, что старик был бы прекрасным предсказателем погоды, если бы не пошёл на службу в войско. И вот сейчас чутьё Соммера говорило, что что-то назревает. С одной стороны, в пьяных драках не было ничего нового и необычного, в городе было много разного народу, потому конфликты возникали часто.

Но вот фанатичных проповедников Соммер встречал впервые. Великая Степь всегда была вольной территорией, тут уживались народы с очень разными взглядами на богов, божков, духов. Были и те, кто вовсе отрицал существование высших сил, полагаясь только на самих себя. Обычно всех это устраивало, и мало кто пытался обратить остальных в свою веру. В конце концов, разные боги редко мешали людям жить, воевать, торговать или заключать браки.

Соммеру Кату решительно не нравилось быть в неведении относительно мотивов поступков других людей. А фанатиков он не понимал. Зачем посвящать свою жизнь тому, чтобы убедить кого-то, что именно твоё видение высших сил верно, если на самом деле знать наверняка этого не мог никто? Лучше научиться сражаться или овладеть ремеслом, чем впустую молоть языком на площади с утра до вечера.

Отложив на некоторое время в сторону своё беспокойство по этому поводу, начальник городской стражи вернулся к более конкретной проблеме. Ему важнее было понять, почему в окрестностях Витахольма стало так много одиночек или маленьких группок людей, вроде бы бесцельно странствующих по землям степи, но упорно стекающихся к городу.

Сейчас в столице было спокойно, никто не собирал войска, не нанимал охрану для торговцев, значит спрос на услуги наемников был низок. Власть Соммера ограничивалась городом, а гулять за стенами и собирать слухи старику уже не позволяло здоровье. В чем он был уверен наверняка, так этов том, что минувшие несколько лет стали самыми спокойными за пару прошедших десятилетий.

Но дыма без огня не бывает, значит, надо разбираться дальше. Кто мог знать больше о скрытых от посторонних глаз делах? Сам конунг и его приближенные. С конунгом Соммер пока говорить не хотел, потому что ничего, кроме подозрений не имел. А вот с окружением Лида поговорить стоило. И в первую очередь с теми, кто чаще остальных путешествовал по окрестностям. Самым подходящим кандидатом казался Хала – он в последнее время часто покидал город по поручению конунга, да и жил во дворце, значит мог знать больше остальных.

Хорошо бы было поговорить и с Ориком, но он сейчас снова отсутствовал и вернуться должен был не ранее, чем через пару недель. Хала же сегодня как раз заходил по служебным делам, но Соммер хотел поговорить наедине, а потому решил перенести разговор на вечер. Быстро набросав записку, начальник стражи вызвал дежурного и отослал его на поиски третьего всадника дворцовой стражи.

12. Проповедь

Агейра на месте не оказалось, зато Кит был дома и очень обрадовался приходу друга.

– Ты вовремя, – махнул Кит рукой, приглашая Халу разделить с ним свой восторг. – Только сегодня доставили. Смотри, какая красота.

На столе посреди комнаты лежал лук, но крайне необычный. Длинный, выше роста человека, верхнее плечо лука было заметно больше нижнего. Странная и несимметричная конструкция вызывала больше вопросов, чем восхищений.

– И как это работает? – скептически спросил Хала.

– Ещё не знаю, – глаза Кита светились истинно детским восторгом. – Но скоро попробую и поделюсь. Мне о таких рассказал один торговец с востока. Говорит, видел их в деле, стреляют далеко. Я не поверил, попросил привезти. Ждал всю зиму и, завидуйте, – первый в наших краях экземпляр принадлежит мне.

– Выглядит так, будто из него можно стрелять, только стоя на месте.

– Да, с таким не поскачешь и не побегаешь. Зато если тот торговец не наврал, то и подойти к лучнику будет непросто – очень уж этот красавец дальнобойный и точный. Впрочем, – Кит вернулся из мечты в реальность, – ты же пришёл не на это диво посмотреть? Пошли на двор, там сейчас дышится легче, и после обеда кое-что осталось, присоединишься?

– Не откажусь, – улыбнулся третий всадник дворцовой стражи. – Тем более, что мы давно не виделись, расскажи, как твои учения?

Двое друзей перебрались на свежий воздух и расположились за столом, уютно спрятавшимся в кружевной тени небольшого дерева. Приятный ветерок перебирал листву на ветках, умиротворительно нашептывал что-то на своем древнем языке. В высокой кроне порхали и суетились мелкие птички, оживленно болтали между собой, обсуждая, без сомнения, важные птичьи дела. Кит принес из подвала холодный кувшин и с видом довольного жизнью кота расселся на лавке.

– Как обычно: забрались подальше от людей и просидели по оврагам и холмам три недели кряду. Нашпиговали местные кусты стрелами, как застоявшееся озеро – комарами. Потом собирали правда эти стрелы по полдня, хорошая это была идея – покрасить учебные перья ярче, иначе снова больше половины растеряли бы, а так – не больше пары десятков на человека, да и то часть просто разбили о камни.

– Когда следующий рейд?

– Через луну. Новички осваиваются, им и стрельбища тренировочного пока хватает. А ты как тут?

– Скучно, – честно признался Хала. – Никаких событий, никаких визитов. С весны тихо, никаких выездов, сижу в городе. Рутина и однообразие уже месяц. Леди Йорунн пропадает под ворохом бумаг, конунг столицу не покидает, мне остаётся слушать сплетни кухарок и стоять под закрытыми дверями, в ожидании приказаний.

– И впрямь невесело, – согласился друг. – А что в городе? Я только вчера приехал и не успел осмотреться.

– В городе полно пришлого люда, вчера драка большая была, какие-то фанатики бродят, про веру свою рассказывают, народ смущают.

– Это не в шкурах, лохматые такие, немытые? – Кит чуть склонил голову к плечу, как делал всегда в минуты задумчивости.

– Сам не видел, но по описанию похожи. Ты их, что ли, знаешь?

– Видел парочку, даже слушал немного. Неприятное зрелище, а речи так и вовсе полубезумны. Мы встречали подобных, ходят от поселения к поселению, народ смущают. Хотели и новобранцев мне развлечь своим представлением, но я не позволил, выгнал взашей. Хотел по хорошему, но они странные, словно специально ссоры ищут.

– А где это было? – что-то в словах друга не понравилось Хале.

– К северу отсюда, и чуть западнее, около старой крепости. И второй раз около Серых ручьев, в деревне Мирво.

– Далеко от столицы.

– Пожалуй, но уже и сюда добрались.

– Интересно, откуда они идут? И зачем.

– Фанатики, – Кит пожал плечами, – а вот откуда, это я и сам хотел бы знать.

– Может пройдемся по городу, послушаем? А затем зайдем к начальнику городской стражи, он что-то хотел от меня, все утро мялся, не знал, как разговор начать, а теперь к себе вызывает, записку передал.

– Пойдём, только плащ накину.

Долго гулять не пришлось, искомый святоша обнаружился на первой же торговой площади, удобно расположившись прямо на земле. Рядом с ним в пыли лежала корявая палка, видимо выполняющая роль посоха, и куча грязного тряпья. Человек был в огромной мохнатой шапке, надвинул поглубже на лоб, несмотря на ласковое тёплое солнце. Лица было толком не разглядеть, но руки проповедник мыл с полгода назад, под обломанными ногтями скопилась грязь, да и вообще пахло от него пылью, потом и старым вином. Хала поморщился и чуть придержал друга за руку, чтобы остаться в стороне и не привлекать к себе внимания. Рядом с бродягой уже собралось кольцо из слушателей, а вещал он так громко, что даже прохожие оглядывались и прислушивались к странным речам.

– Вы спросите, почему именно сейчас? – вопрошал проповедник у слушателей, – я отвечу вам, что свящённое время настало. Мы долго блуждали во лжи и служили тем, кто обманом захватил власть. Мы забыли о славной крови предков, что обитали в этих местах до нас. И славно они жили! Не ведали страхов, сомнений, хворей. Они жили так, как завещал им истинный бог, а потому беды обходили их стороной. Годами, десятилетиями внушали нам, что их путь был темный и мрачный. Но я говорю, что идущий истинным путём пойдёт им и во тьме ночной, не отступая ни на шаг. Братья мои, вспомните о своих корнях! Берите в руки оружие и ведите других за собой, верните себе то, что принадлежит вам по праву рождения!

Из кольца слушателей вышел невысокий мужчина с крепкими и сильными руками. Хала узнал его – это был кузнец с Крутой улицы, что над рекой. Хороший, работящий и толковый мастер, некогда служивший в войске конунга, но вышедший на покой из-за ранения ноги.

– Ты призываешь нас взяться за оружие и отобрать у других то, что мы посчитаем своим? – мрачно спросил он, глядя из под нахмуренного лба. – Никто не должен зариться на чужое добро, если сам его не заработал.

– Право рода и крови священно! Оно выше людских законов! А мы – те, кого истинный бог избрал своими детьми.

– То, что ты предлагаешь – обычный грабеж и разбой, – упорствовал кузнец.

– Разве вернуть своё – это воровство? – проповедник склонил голову и обвёл всех присутствующих внимательным взглядом. И кое-кто в толпе даже был с ним согласен. Правда были и те, кто опустил глаза, соглашаясь с кузнецом. – Разве восстановить утраченную честь – это разбой? Защитить свои права – грабеж? Эта земля исконно наша, а не самозваных властителей. Пусть ответят мне, по какому праву они забрали ее себе?

– А по какому праву требуешь ее себе ты? – спросил кузнец.

– По праву первородства, по праву наследия, как и любой из вас! Ибо нет ничего, священнее древней крови!

– Что ты можешь знать о первородстве? – поддержал кто-то кузнеца. – Мы все получили трудом, своим трудом, своим потом и кровью. Почему ты хочешь забрать у нас наше?

– Значит ты, – грязный палец проповедника указал прямо на говорившего, – тоже погряз в обмане и ложном служении. Но время ещё есть, ты можешь открыть своё сердце истине.

– Ты безумен, речи твои – речи смутьяна и предателя. Уходи отсюда и не смущай горожан, не то позову стражу.

– Откажешь мне в праве свободно говорить? – святоша встал и с вызовом поднял руки к небу. – О истинный бог, дай мне терпения! Ибо видишь ты, как невежественны в своём неверии эти люди! Я – истинный сын Великой Степи, уста мои рекут волю бога, а тебе, деревенщина, не место рядом с потомком великих. Ступай отсюда в свой хлев и служи тем, кого называешь хозяином. И вы все, – гневно обвел он рукой собравшихся, – ступайте ползать на брюхе, как побитые псы, перед господами своими. Если не хотите для себя свободы, если вольные ветра не овевают вашу душу, вы останетесь рабами до тех пор, пока не признаёте истинного Бога и путь его!

Толпа неодобрительно загудела, однако нашлись и те, кто поддержал бродягу возмущенными выкриками:

– Не позволим сделать из себя рабов!

– Долой господ! Мы сами себе хозяева!

Хала с неудовольствием отметил, как настроение слушателей колеблется. Вместо того, чтобы просто прогнать бродягу, люди задумались и даже поверили части услышанного. Проповедник, почувствовав поддержку, решительно пошёл в атаку на кузнеца.

– Вот ты, ты сам чего достиг в этой жизни?

– Я честно служил своему конунгу, и не тебе рассказывать мне о достижениях!

– Продажный наёмник! – презрительно сплюнул себе под ноги проповедник. – Ты ждёшь подачки от своих хозяев и других учишь тому же. Такие как ты и привели нас к тому, что мы имеем сейчас. Чёрная Хворь, войны, набеги – это все кара истинного бога за то, что мы отринули его и выбрали себе новых идолов. Ты почитаешь своего конунга, а он и знать тебя не знает. Ни он, ни его сестра, что ведёт себя как девка! – глаза бродяги метали молнии. – Женщина должна быть хранительницей очага, должна ждать мужа, растить детей и беречь дом. А те, кто забывает о своем долге и берет в руки меч – не женщины, и ведет их вперед лишь гордыня и жажда славы, похоть и глупость. Истинная женщина должна быть смиренна, кротка и тиха. Нет! Род конунга давно утратил право вести вас за собой. Лид и его сестра – пятно, короста на теле степи! Сотрем их и очистимся!

Хала всем существом своим почувствовал, что хочет размазать по земле этого крикуна. Если раньше разговоры его были странными и опасными, то теперь он открыто призывал к мятежу. Третий всадник дворцовой стражи не мог оставить такие речи безнаказанно. Хала шагнул вперёд, за его плечом возмущенно сопел Кит, видимо, его тоже зацепило за живое.

– А вот за эти слова ты ответишь, – мрачно пообещал лучник, проталкиваясь между плотно стоящими людьми.

– Смотрите, смотрите! Вот то, о чем я говорил, – взвизгнул проповедник, отступая от двоих воинов. – За правду, за слова истины эти рабы конунга готовы убить меня. Смотрите и запоминайте, ибо дела их громче моих слов!

Хала спиной почувствовал полные сомнений взгляды собравшихся, а потому обернулся к людям и кратко сказал:

– Разве не видите вы, что перед вами безумец? Безумец и подстрекатель. Расходитесь, тут не на что смотреть.

Но бродяга не желал сдаваться:

– Безумен не я, а все, кто идёт по слову конунга на убой!

– А должны идти по твоему слову, так выходит? – встрял Кит, но Хала придержал его и вновь обратился к толпе:

– Этот человек нуждается в помощи лекарей. Я отведу его, ступайте.

Немного помявшись народ стал расходиться. Убедившись, что слушатели уходят, Хала повернулся к проповеднику и тихо прошептал:

– Собирай свои вещи и иди за мной, если не пойдешь добром – силой отволоку.

Проповедник, лишившись поддержки, разом растерял свой пыл, подобрал с земли палку и лохмотья и поплёлся за Халой, тяжело опираясь на посох. Кит, старательно сдерживая свое негодование, замыкал шествие. Глядя в сгорбленную спину бродяги он даже подумал, что, может, тот и впрямь безумец и зря они с Халой так обозлились. Но тут бродяга бросил быстрый взгляд за спину, кинул Киту в лицо свои вонючие тряпки и бросился бежать в боковой переулок.

– За ним! – рявкнул Хала и устремился следом.

В два счета настигнув бродягу, Хала сбил его с ног сильным ударом в спину. Бродяга кубарем полетел в дорожную пыль, но тут же извернулся, встал на четвереньки и зашипел, как разъярённая кошка. Из-за поворота послышались быстрые шаги и топот – подоспела стража. Однако бродяга не пожелал остановиться и с тонким визгом бросился на Халу, увлекая того на землю и стараясь добраться до его горла. Завязалась драка, но уже через минуту третий всадник дворцовой стражи прижал безумца к земле и заломил ему руки за спину. Проповедник извивался в пыли и кричал уже что-то совсем неразборчивое. Подоспевшие стражники связали его и поволокли в сторону городских ворот, где располагались склады и крепкие подвалы. Кит протянул руку другу, помогая встать.

– Видимо, нам надо навестить Соммера Ката прямо сейчас, – констатировал он очевидное.

– Да уж, и разговор будет гораздо интереснее, чем я думал, – проворчал Хала, рассматривая порванный в нескольких местах рукав. – Пошли.

13. Беспорядки в городе

Соммер Кат даже почти не удивился рассказу Кита и Халы. Он сам допросил пойманного святошу, но так и не смог с уверенностью сказать, безумен тот или нет. Послали за лекарем, проповедник лекаря к себе не подпустил. После получаса бесплодных попыток, тот махнул рукой и ушёл, сказав, чтобы бесноватому дали успокаивающий отвар. Теперь начальник городской стражи, третий всадник дворцовой стражи и один из лучших лучников конунга молча сидели за столом в кабинете и обдумывали, что делать дальше.

С одной стороны, был факт прилюдного оскорбления конунга и чести его сестры. С другой, наказать виновного по всей строгости было нельзя – он бы сразу превратился в мученика. Дело решили отложить и дать пленнику возможность успокоиться и прийти в себя. Но на этом неприятности не окончились. Перед закатом прибежал гонец с сообщением, что в ремесленном квартале началась большая драка – какие-то люди напали на дом кузнеца. Они кричали, что кузнец – наемник и убийца, а сами начали грабить его дом.

На шум сбежались соседи, началось побоище. Нападающих связали, но кто-то опрокинул жаровню, начался пожар. Все, кто был свободен, бросились тушить огонь, и к ночи пламя стихло и потеряло силу. Однако хозяйство сгорело почти все. К счастью, здание кузницы стояло чуть в стороне от остальных, а день выдался почти безветренный и пламя не перекинулось на соседние дома, но все равно урон был нанесен значительный. Среди нападавших Хала и Кит опознали несколько людей с площади, о чем сразу сообщили Соммеру.

Старый вояка выругался и покачал головой, ему решительным образом не нравилось развитие событий. Назначив дополнительные ночные патрули, начальник стражи пригласил двоих друзей разделить с ним ужин. Но Хала уже торопился во дворец, ему было не спокойно за свою госпожу, а Кит просто откланялся, сославшись на усталость. Разговор опять откладывался.

Следующее утро не принесло Соммеру облегчения. Город гудел, как растревоженный улей. Несколько раз в день к начальнику в кабинет заглядывали разные люди, спросить, все ли хорошо в Витахольме. Но Соммер не мог сказать наверняка. Предчувствие беды грызло его всю ночь, не смотря на усиленные меры безопасности. Утром он послал весть во дворец конунга, чтобы просить об аудиенции, но ответа пока не было. Зато явился Хала и передал на словах, что конунг занят – срочные вести из провинции. Оказывается, не только в Витахольме начались волнения и беспорядки.

За пару недель беспокойство расползлось и затронуло почти все крупные поселения. Где-то проповедников сразу выгнали взашей, не пустив в стены города, где-то слушали с удвоенным интересом. Конунг пребывал в напряжении и недовольстве, однако решительных действий не предпринимал.

Лекарь все-таки признал бродягу с площади нездоровым. По его словам человек этот был истощен, болен по меньшей мере несколькими заболеваниями, и дух его находился в упадке. Наказать безумца конунг не мог, отпустить на свободу не хотел. После некоторой заминки было принято решение выдворить этого человека за пределы страны без права вновь появляться в городах.

Бродягу под конвоем увезли к северной границе королевства Хольда и там прогнали, запретив возвращаться.

– Если кто-то из воинов конунга увидит тебя вновь в пределах нашего королевства, то тебя убьют на месте, – предупредил проповедника командир охраны. – Не знаю, почему тебя вообще пощадили, но не советую пренебрегать милостью Лида.

Бродяга не ответил, лишь плюнул воинам под ноги, перехватил поудобнее котомку и неспешным шагом отправился прочь.

Тем не менее скоро стало ясно, что ситуация несколько сложнее, чем казалось раньше. Фанатики вовсю старались и в других городах, подбивая людей на мелкие погромы или просто вызывая недовольство.

Хала тщательно собирал все новости и старался найти им логическое объяснение. Но как он ни пытался, связать появление проповедников с оживлением в стане Талгата он не мог. Проповедники были не из кочевников, на языке хольдингов говорили идеально, а откуда на самом деле они взялись, не знал никто.

Сдавшись, Хала направился к Соммеру и вдвоем они принялись обмозговывать ситуацию. Соммер внимательно выслушал все, о чем успел узнать третий всадник дворцовой стражи, затем поделился своими наблюдениями. По его словам выходило, что основной идеей новых проповедников был возврат к какими-то старым корням и древней крови, вроде бы дающей им право на владение землей и богатствами. В речах то и дело проскальзывали призывы к свержению власти конунга, прямые оскорбления его чести или даже обвинения в жестоких и бессмысленных убийствах.

На равне с этим часто упоминалось имя некоего «истинного бога», который благословлял войну против захватчиков и обещал милость ко всем, вернувшимся к своим истокам. Для Халы это все звучало как бессмысленный набор ничем не подтвержденных слов, но вместе с тем он был вынужден признать, что много кому эти речи пришлись по душе. Больше других за проповедниками шли те, кто не смог добиться в жизни лучшего – наемники, пьяницы, бездельники или проворовавшиеся жулики. Следом за ними подтянулись те, в ком жили давние обиды или зависть к более богатым или более славным соседям. Потребовалось меньше месяца, чтобы в воздухе повисло ощутимое недовольство. Люди разбились на два лагеря, и теперь любая неосторожная фраза могла спровоцировать неожиданную ссору.

Хала упорно не желал понимать, отчего так происходит. Ему казалось, что все в руках человеческих, что если кто-то хотел изменить свою жизнь к лучшему, то ему стоило лишь начать это делать вместо того, чтобы искать оправдание на дне кружки. И все-таки надо было признать, что новые идеи цепляли самые темные струны человеческих душ даже там, где казалось темноты вовсе нет. Это расстраивало и лишало внутреннего равновесия, а поделиться своими переживаниями было почти не с кем: Кит снова уехал, а Агейр пропадал на службе днём и ночью.

Соммер Кат же сосредоточился на другом. Он расстелил на столе карту и стал отмечать флажками каждое новое происшествие. Со временем вырисовалась любопытная картина: больше всего возмущений было на севере и северо-востоке, там, где королевство граничило с пустынными землями. На западе и юге, ближе к лесам, было совсем спокойно, восточное побережье было менее заселено и там количество столкновений было невысоким. Значит, сделал вывод начальник городской стражи, тот, кто стоит за всеми этими разговорами, находится севернее.

В вольных землях обитали разные племена, но все они в основном уступали хольдингам и в числе, и в организованности, многие даже сохраняли родовой уклад и кочевали с места на место. Однако были и те, кого сбрасывать со счетов не стоило. Сейчас эти племена объединились под рукой местного хана Талгата. Уж не его ли интересы стояли за всеми недавними событиями?

Эта мысль сильно не понравилась Соммеру, особенно тем, что чутье при мысли о Талгате громко и радостно согласилось, а чутью своему Соммер Кат привык верить. Немного поразмыслив, старик пришел к выводу, что надо поделиться своими соображениями не только с Халой, но и с конунгом. Если его сочтут старым дуралеем, это будет грустно. Но если он сейчас промолчит, а после окажется прав, то молчание его будет сродни преступлению.

Спустя месяц от начала первых беспорядков, старый вояка добился встречи с Лидом. Конунг выслушал с должным вниманием, а не не высмеял старика, вопреки его опасениям. Вместе со сведениями, принесенными Агейром, получалась вполне завершенная картина. Недоставало только одного штриха: даже ослабленные хольдинги были для кочевников серьезным противником, а ресурсов для долгой войны у Талгата не должно было быть.

Так или иначе, Лид понял, что время на подготовку утекает неумолимо, как вода сквозь пальцы. Если война идет к ним, то встретить ее придется теми силами, что есть сейчас, не дожидаясь помощи извне. Конунг разослал по Степи приказы быть наготове всем, кто умеет носить оружие, на север выехали дозорные отряды с единственным заданием – следить, не появятся ли разведчики Талгата.