Текст книги "Темный путь (СИ)"

Автор книги: Анни Кос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

8. Разведка

Через два дня из Витахольма на север отправился небольшой отряд под предводительством Халы. С собой он взял только двоих людей – Кита и Агейра – и трех сменных коней. Эйдан поручил им добраться до побережья и проследовать вдоль края пустошей на максимальное расстояние.

Земли эти не принадлежали хольдингам, а были территорией так называемых “вольных” – людей, живущих по своим законам и не признающих ничьей власти. Помимо них в этих местах издревле проходили дороги кочевий, путешествующих по необъятным равнинам, с трех сторон омываемых морями – Внутренним, Великим Северным и Восточным, о размерах которого можно было только строить догадки. Земли эти были просторными, но бедными, часто встречались соленые озера и каменистые полупустынные участки, а потому жизнь тут была однообразной, сложной и не сильно радостной. Местные жители впитали в себя суровые правила выживания и любых путешественников встречали сперва стрелами, и лишь потом – разговорами.

Хала уже несколько раз бывал тут и неплохо ориентировался в однообразных невысоких холмах и равнинах. Кит и Агейр выбрались сюда впервые и теперь с интересом осматривались, стараясь запомнить ориентиры.

– Смотрите, – Хала указал рукой вперед, – видите на вершине холма небольшая пирамидка? Это путевой знак. Если доберемся до него, нам будет видно следующий такой же. Иногда их отмечают копьями с завязанными разноцветными тканями. Каждый цвет – отдельная дорога, так кочевники находят путь, не теряясь в этом однообразии даже в дурную погоду. Но так помечают только основные направления, малые направления указывают только камнями, да и то не всегда эти знаки можно разобрать.

– Сколько нам добираться до побережья? – спросил Кит, цепким взглядом ощупывая горизонт.

– Около трех дней на сменных конях, если не заплутаем.

– Немало, – присвистнул Агейр. – И что? Вот такой пейзаж до самой воды?

– По большей части, – вздохнул Хала. – Только за полдня до цели станет интереснее.

– А что за дичь тут водится? – деловито уточнил Кит.

– Я видел только диких коз, мелких грызунов, лис и птиц.

– Лучше чем ничего, – Кит тронул поводья, неспешно спускаясь с холма. – Будем искать следы стойбищ или сразу на север?

– Сразу, – чуть помедлив, ответил Хала. – Конунг уже отправлял сюда людей, они никого не нашли, думаю, мы втроем вряд ли окажемся удачливее. Но все равно держите глаза и уши открытыми. Наша основная цель – берег.

– Как прикажете, командир, – Агейр склонился в седле в шутливом поклоне. – Тогда не будем медлить.

Три всадника вихрем пронеслись по степи, распугивая мелких пташек. За всю дорогу им не попалось никаких признаков человеческого присутствия: ни дыма в небе, ни следов на земле, ни света от костров ночью.

Побережье встретило их ветром и криками чаек. Огромные ровные волны, что под углом бежали от горизонта к земле, с равномерным шумом накатывались на берег, щедро рассыпаясь хлопьями белой пены, и неторопливо катились широкими валами, расчерчивая бело-синими полосами пологий и долгий спуск в воду.

Агейр застыл с открытым ртом, Кит присвистнул, даже Хала весь напрягся и подобрался, словно открывшийся вид настораживал его. На внутреннем море тоже бывали и волны, и прибои, но никогда не было таких вот длинных валов, вдоль которых можно было бы нестись десяток гонов, не пересекая белопенной линии. Всадники остановились на невысокой песчаной дюне, мягко спускающейся к самой воде. Небогатая растительность тут и вовсе превращалась в редкие травинки и кустарники, отчего общее ощущение пустоты только усиливалось.

– Это непередаваемо красиво! – решился прервать молчание Агейр. – Стоило того, чтобы мчаться сюда сломя голову.

– Одиноко-то как, – тоскливо протянул Кит. – И птицы плачут так печально, что мне не по себе.

– Наверное, потому никто и не хочет жить в этих местах. Слишком неуютно. Но красиво, ничего не скажешь.

Хала направил коня неспешной рысью вдоль линии прибоя на восток. Друзья последовали за ним.

– И что дальше? – уточнил Кит.

– Найдем место для ночлега, – слегка пожал плечами Хала, – а утром двинемся вдоль воды. Где-то же кто-то должен быть, не могли же люди просто так взять и раствориться? Куда-то же они делись? Будем искать. Если за десять дней ничего не обнаружим, вернемся обратно.

Привал они сделали в уютной ложбинке между дюнами. По ее дну извивался небольшой ручей, берега которого заросли густой зеленой травой. Лошади приободрились и с удовольствием пощипывали свежее угощение. Агейр принес с берега остовы каких-то деревьев, в изобилии выброшенные на песок неустанными волнами. Ночь путники встретили около уютного костра, любуясь звездами и слушая шелест волн, но дежурных все-таки выставили, сменяя друг друга через два часа. Утром, тщательно замаскировав следы лагеря, двинулись дальше.

Несколько дней они пробирались на восток, то приближаясь к берегу, то удаляясь от него, в надежде наткнуться на какие-то следы. В конце-концов повезло Агейру – он заметил остатки волока от линии прибоя к реденьким зарослям низеньких деревьев метрах в ста от берега. И хотя рыбачья стоянка оказалась покинутой еще осенью, это был первый след за многие дни пути.

Друзья приободрились и устремились вперед, стараясь оставаться незаметными. Вскоре им попалось еще одно брошенное стойбище, несколько разбитых лодок и наконец-то относительно свежие следы. Судя по ширине оставленной на песке цепочки, в этом месте прошло немало людей, все пешие, ни повозок, ни верховых животных.

– Странно это все, – Агейру перестало нравиться происходящее. – Чтобы высадить на берег столько народу сюда надо было бы пригнать целую флотилию лодок.

– Если таких, как у нас в деревне рыбаки делали, то не меньше трех десятков, – растерянно прикинул Кит. – Но наши лодки не подходят для долгих путешествий. Если я хоть что-то понимаю в водных путях, то штормы в этом море должны быть куда сильнее наших.

– И кочевники не строят лодок вообще, – хмуро подытожил Хала. – А рыбаков тут отродясь не было столько. Несколько семей, что предпочли воду кочевьям, да и все.

– Что же получается? Кто-то еще приплыл сюда? Но откуда? – недоуменно поднял брови Агейр. – Что вообще к северу отсюда?

– Вроде бы какие-то острова, – честно постарался вспомнить Хала истории, которые ему рассказывали в Приюте всех Богов. А дальше к западу так и вовсе горы, на которых никто не живет. Но все это очень далеко, никогда не слышал о людях оттуда.

– Наверное, нам стоит пройти по этим следам, чтобы понять, куда они ведут, – предложил Кит. – Мне неуютно оттого, что столько чужаков может оказаться у нас за спиной.

– И хотелось бы узнать, для чего они тут высадились, – поддержал Агейр.

– У нас есть еще четыре дня, потом придется возвращаться. Но, если обратно пойдем не вдоль побережья, а рискнем пересечь пустоши на юго-запад, то можем выиграть день или даже два, – прикинул Хала. – В любом случае, пока есть время, мы должны сделать все, что можем.

И они помчались по следу. Чем дальше от побережья уходили всадники, тем чаще стали попадаться признаки жизни – оставленные стоянки, забытые вещи, в одном месте они нашли обрывок полотна, по-видимому, чьей-то одежды. Неизвестная коричневая ткань, плотная и вытканная так, как в Степи не умели.

На утро второго дня всадники приметили впереди дым, поднимающийся в бездонное синее небо. Теперь троица двигалась медленно, скрываясь по оврагам и изгибам местности. Пару раз Кит видел вдалеке мчащихся всадников, явно кочевников. К вечеру никем не замеченные Хала со спутниками подобрались к огромному становищу. В вечерних сумерках, оставив лошадей в неприметной ложбинке под холмом, хольдинги, пригибаясь и словно сливаясь с землей, выбрались на вершину и смогли рассмотреть людей внизу.

Агейр тихо присвистнул, Хала тяжело вздохнул, Кит выругался.

– Непохоже на одно племя, – тихо прокомментировал лучник. – Вообще ни на что не похоже.

– Но по крайней мере мы теперь знаем, куда ушли все те семьи, которые обычно жили ближе к нам.

– Интересно, как они находят себе пропитание? – Хала удивленно рассматривал бесконечные ряды юрт и повозок, что тянулись насколько было видно в сгущающейся темноте. – Смотрите, тут и дети, и женщины. Тяжело прокормить столько ртов в этих бедных местах.

– Я не вижу никого, кроме кочевников, – заметил Агейр. – Да, их странно много, но где те неизвестные люди, по чьим следам мы шли?

– Быть может где-то дальше? – предположил Хала. – Интересно другое: похоже, что разные племена объединились тут. Смотрите, те юрты с острыми навершиями – это ойра, вон те круглые – хулайд, повозки с кибитками – тайгута. У них даже языки разные настолько, что ойра и тайгута друг друга не поймут, как бы ни старались.

– Значит, их объединило что-то большее, нежели желание поболтать, – мрачно пошутил Агейр. – Что, если я попробую спуститься вниз и послушать их разговоры? Я неплохо знаю язык ойра, да и на хулайд пойму больше половины.

– Исключено, – тихо прошипел Кит. – Тебя убьют, как только увидят.

– Не думаю, – отмахнулся парень. – Я немного похож на них внешностью, глаза, конечно, не такие раскосые, скулы у них шире, но если стащить вон с той веревки куртку и шапку, то вполне сойдет. А ты прикроешь сверху и дашь знать, если мне будет что-то угрожать.

– Ты же понимаешь, что в такой темноте я могу и тебя случайно подстрелить? – рыкнул Кит.

– Агейр дело говорит, – вмешался Хала. – Мы с тобой слишком приметные, а у него может получиться. На каком расстоянии ты сможешь бить прицельно?

Кит нахмурился и внимательно осмотрел пространство внизу.

– Четвертый ряд, максимум пятый. Если надо, достану до седьмого, чтобы отвлечь внимание, но не дальше. И влево не уходи, там обзор хуже.

– Понял. У костра достанешь?

– Легко, там и свет хороший.

– Если услышишь совиный крик, значит немедленно возвращайся. Если чаячий – уходи без нас, – шепнул на прощанье Хала.

– Значит я пошел, – и Агейр тихой тенью скользнул по склону вниз.

Крадучись, он добрался до первого ряда повозок и слился с тенями кругом, потом вынырнул правее, стащил с колышка чью-то лохматую шапку и куртку и накинул на себя, затем ссутулился и прихрамывая двинулся к веселой компании у костра. Хала замер наверху, внимательно следя, чтобы на их холм никто не пробрался, Кит смотрел на товарища внизу, приготовив лук и разложив перед собой стрелы, чтобы в случае нужды бить максимально быстро.

Но время шло, а все было спокойно. Агейр незаметно присел к компании, оставаясь чуть в стороне от освещенного костром участка, на него никто не обратил внимания. Люди внизу смеялись, о чем-то говорили, ужинали, занимались своими делами. На небо тем временем выкатился тонкий месяц и народ стал расходиться спать. Агейр дождался, пока костер прогорит и тихо двинулся обратно, оставив себе шапку и куртку.

– Ты решил сделаться грабителем? – возмутился Кит.

– Решил подкрепить слова доказательством, на всякий случай, – тихо огрызнулся друг, – не уверен, что мне поверят, когда расскажу. Скажут, что выдумал.

– Что именно?

– Все эти люди пришли сюда по зову хана Талгата, – пояснил Агейр. – Он вроде как обещал отвести их в новые богатые земли, только я не понял, где. Но среди этих людей только и разговоров, что об обещании хана. Кстати, они его назвали Великим.

– Красиво, – протянул Хала. – Я думаю, что нам больше не стоит испытывать судьбу, надо убираться отсюда. И рассказать обо всем в Витахольме.

Тихо, чтобы не потревожить коней, они спустились в ложбинку, затем, ведя их в поводу, отошли от лагеря кочевников, и только убедившись, что даже случайный наблюдатель не заметит их, решились забраться верхом и пуститься вскачь. Все трое хотели как можно скорее принести новости конунгу.

9. Я никогда не оставлю тебя, брат

Эйдан гостил в Витахольме ровно месяц, как и обещал конунгу. Неприятное открытие, сделанное Агейром и его друзьями, насторожило Лида. Какие земли мог обещать своим новым подданным Талгат, если не земли хольдингов? Вряд ли речь шла о далеких и неведомых островах, хотя и такой вариант полностью нельзя было откинуть. За минувший месяц конунг с Эйданом несколько раз выбирались в недолгие рейды на север, ища признаки того, что Талгат собирается двинуться на юг войной. Но ни намеченных дорог, ни указателей к родникам, ни каких-либо иных знаков найти не удалось. Тревога Лида поубавилась, хоть и не прошла окончательно.

Жизнь шла своим чередом, весна уступила права лету, с юга пришли вести: жена Эйдана писала, что им удалось договориться с первыми тремя лесными родами, что давало хольдингам возможность свободнее путешествовать сквозь леса. Однако Скиитле настаивал, что на дальнейших переговорах должен присутствовать кто-то их ближайшего окружения конунга, и Лид, скрепя сердце, простился с другом.

Тем временем настала пора очередного посвящения. Конунг в душе радовался, глядя на то, что поколение, принявшее звание воинов всего несколько лет назад, уже может учить молодняк. В начале лета Лид утвердил Халу в звании третьего всадника дворцовой стражи. Теперь на плечи Халы легли заботы о безопасности всего дворца.

Первые дни Йорунн, совершенно неожиданно для брата, стала проводить больше времени в зале советов и библиотеке, нежели в прогулках на свежем воздухе, больше напоминающих попытку сбежать. Это было крайне удачно, потому что давало возможность Хале привыкнуть к новым обязанностям. Лид объяснял себе поведение сестры явной симпатией к новому третьему всаднику, но держал свои мысли при себе, не желая подталкивать единственного близкого человека к принятию такого важного решения.

Лето вошло в полную силу, наполнило степной воздух знойным звоном. На дорогах королевства царило оживление – торговцы спешили в город с первыми в этом году дарами земли, а многие жители города с удовольствием покидали пыльные улицы, перебираясь на лето в маленькие селения к родственникам. Удушающая жара еще не началась, но хольдинги хорошо знали, что в городских стенах она переносится тяжелее, чем на открытой земле.

Лид пребывал в приподнятом настроении, пока все складывалось относительно удачно. Дела на юге потихоньку продвигались, Эйдан всегда славился умением слушать и слышать. Тем неожиданнее было то, что кошмары конунга вернулись. Точнее, вернулись они один-единственный раз, но Лид вскочил, весь покрытый холодным потом. С трудом успокоив дыхание и омыв лицо водой, конунг решительно направился к сестре.

Йорунн тоже спала неспокойно, волосы ее разметались по подушке, слабый лунный свет из окна бросал на лицо бледные тени. Лид аккуратно присел на край кровати и положил руку на плечо сестры. Та, почувствовав прикосновение, вздрогнула и проснулась.

– Лид? Что ты тут делаешь? – сонно пробормотала она, кутаясь в покрывало и подтягивая колени к груди. – Разве уже утро?

– Нет, ночь только в середине, – конунг убрал руку, чтобы не пугать сестру. – Но мне стало беспокойно за тебя, решил проверить, как ты.

– Мне снился сон, – сонно ответила она, – дурной и долгий. Хорошо, что ты пришел.

– Мне тоже снился кошмар.

Йорунн отметила, что черты лица брата слегка искажены смятением и печалью. Встревоженно она провела пальцами по его щеке, убрала за ухо непослушную русую прядь волос.

– Посидим немного вместе? – тихо предложила она. – Как в детстве.

– С удовольствием, – по лицу брата скользнула легкая улыбка.

– Забирайся, – Йорунн подвинулась, освобождая место. – Знаешь, мне гораздо спокойнее, когда ты рядом. А что тебе приснилось?

– Ты – неожиданно ответил Лид и Йорунн с удивлением поняла, что в его глазах плещется тщательно скрываемый страх. – И я. И буря, которая рушила все кругом. А потом нас с тобой словно оторвало друг от друга и понесло в разные стороны.

– А эта буря была в степи? – осторожно уточнила Йорунн. – Пылевая буря, как бывает летом, но гораздо сильнее?

– Откуда ты…? – изумился конунг. – Мы же не могли видеть этот сон оба? – полувопросительно, полуутвердительно воскликнул он. – Опиши, что было дальше!

– Земля под ногами проваливалась, было очень страшно. Мы с тобой стояли очень близко и держали друг друга за руки. А потом нас разделило, как будто ветром в разные стороны потащило.

– И я потерял тебя из виду, – хмуро закончил Лид. – Скажи, ты видела что-то подобное прежде?

– Нет, ни разу, мне вообще кошмары редко снятся. Как думаешь, почему мы видим один сон на двоих?

– Не знаю, сестра, не знаю, – тихо сказал Лид, крепко сжав ее руку. – Но будь аккуратна. Сердцем чувствую, что-то должно произойти очень скоро.

Йорунн непонимающе моргнула и прижалась щекой к плечу конунга.

– Я никогда не оставлю тебя, брат. Ни по своей воле, ни под принуждением. Буду рядом столько, сколько потребуется.

– Спи, родная, – Лид погладил ее по волосам. – Спи, пока есть время. Я буду охранять тебя вечно, – тихо прошептал он, глядя, как закрываются ее глаза.

Вокруг них сгустилась и застыла ночь, пронизанная блеклым светом заходящей луны. На какое-то мгновение Лиду показалось, что браслет на руке Йорунн мягко пульсирует еле заметным светом, но додумать эту мысль конунг не успел – сон сморил и его.

10. Смутные времена

Сегодняшний день вымотал Халу до состояния, когда хочется только одного: развернуться и ускакать за горизонт, послав в бездну всякого, кто осмелится подойти к третьему всаднику дворцовой стражи ближе, чем на полет стрелы.

Утро не предвещало беды и началось вполне мирно. Как всегда на рассвете запели петухи, как всегда Хала поднялся и быстро привел себя в порядок. Уже около полугода у него была своя комната прямо во дворце. Пусть небольшая, пусть окна ее выходили на задний двор и были маленькими, но это была по-настоящему его собственность.

Впервые за всю жизнь молодой человек не делил спальню ни с такими же сиротами, что жили, как и он сам, в приюте Храма всех Богов, ни с товарищами по службе, которых он обрел в Витахольме. Теперь в его распоряжении была широкая кровать, сундук для одежды, несколько полок для личных вещей, пара кресел и стол для книг. Возможно, кому-то обстановка в комнате показалась бы небогатой, даже аскетичной, но третий всадник дворцовой стражи не был избалованным и привык к простоте.

Покинув комнату, Хала привычно отправился в сторону кухни, где уже вовсю пыхтели печи, булькала вода в кастрюлях, пахло суслом и свежим хлебом. В такое раннее время никто, кроме слуг, еще не суетился, все только начинали просыпаться, но Хала следовал привычке, приобретенной при храме: в это время начиналась первая утренняя служба, и все воспитанники должны были присутствовать на ней.

Одна из поварих, милая полноватая женщина средних лет, заметила его и тут же поставила на стол две тарелки. В одной была щедро пересыпанная сухими грибами ароматная каша, на второй лежал свежий хлеб, еще теплый после печи. Вслед за этим на столе оказалось белое масло, кувшин воды, настоенной на травах, и несколько ломтей холодного мяса. Хала втянул носом дразнящий аромат и блаженно улыбнулся, а затем принялся за еду, молча слушая разговоры на кухне.

Сегодня кухонная прислуга обсуждала две новости: вчерашнюю драку, которую затеяли на улице пришлые люди, и странную речь, которую произнес один странствующий жрец, невесть как пробравшийся в Витахольм. Нет, разумеется в городе было множество странствующего народа, торговцев, бродячих музыкантов, наемных воинов или просто любопытных, но таких, как этот жрец, не видели уже давно.

– Он сам похож на лесное чудище, – рассказывала одна служанка, тщательно вымешивая тесто на столе и щедро подсыпая его мукой, – в шкурах, лохматый, руки как те корни, что повылазили из земли после дождя: кривые и черные от грязи. Шапка на волосах, такая, что и глаз не видно. И говорит он странно, как булькает, и все время под ноги смотрит. И палкой своей корявой тычет везде, будто собак разгоняет. А уж говорит-то…. и слушать гадко такое.

– Что говорит? Чего ему тут надобно? – не поворачиваясь от большого котла спросила другая женщина. Она была новенькой на кухне, готовила прилично, а потому ее поставили одной из помощниц главной кухарки. Хала не знал еще ее имени и про себя называл ее “цветочной” из-за любви к вышитым цветами передникам. Почти не поворачивая головы, она нащупала на столе коробку с травами и стала добавлять что-то в котелок, усердно размешивая еду и постоянно пробуя ее на вкус.

– Недоброе говорит, и странное. Говорит, что все мы неправильно живем, что позабыли себя и богов, что путь нам только в огонь да в искупление. И что есть еще время одуматься, скинуть ложных правителей и последовать путем праведным.

– А путь этот, стало быть, он и покажет? – хмыкнула старшая повариха. – Да за пару медяков небось?

– Про то не знаю, – поджала губы первая служанка, – не слыхала. Только не понравилось мне это. Я чту богов, и господина Лида чту, а до него – Канита, а как же иначе? И семья моя лиха не делает никому, так что мы искупать должны?

– Не слушай ты его, видимо, всю жизнь под пнем просидел, вот и умом потемнел, – утешила ее та, что возилась с травами.

– А еще что говорил тот лесной кликуша? – поинтересовалась старшая повариха.

– Много чего, но я не стала слушать. Люд около него странный собираться начал. Всё больше бродяги немытые да лентяи, кому дела настоящего нету, языки бы почесать.

– Да, такие и станут слушать, а потом еще повторять начнут. Вот принесло дурака нам на голову. И как таких в город пускают, – пробурчала толстуха и стала вынимать из печи пироги. – Готовы, можно новые ставить.

– А та драка, ну в харчевне которая, она из-за чего началась? – спросила главная кухарка, когда женщины начали вдвоем раскатывать по столу тесто, и Хала сдвинулся к краю, чтобы не мешать им.

– Мне зеленщик сказал, что из-за пришлых драка-то и началась, – охотно поделилась “цветочная”. – Приехал откуда-то отряд целый, то ли восемь их было, то ли десять. Без командира, но видно, что к оружию привычные. Все сильные, неразговорчивые, в одежде боевой, один, говорят, с топором, как ты с вилкой, легко обращается. А в харчевне как раз наши гуляли, торговцы, что мясо возят. Котлиг, Фрего и их подмастерья. Те еще балагуры и пьяницы, а тут как раз сделку провернули какую-то. Ну в общем не знаю, то ли они над теми пришлыми потешаться стали, то ли пришлые первыми начали, но скоро у них от слов до дела дошло. Торговцы кричали, что нечего в зал к порядочным людям сброд при оружии пускать, а те в ответ сказали, что порядочных людей тут не видят. Ну, вы же знаете Котлига, он и трезвый нравом крут и на язык несдержан, а тут еще и вино в голову ударило. В общем драка вышла. Пришлые-то наших разметали в итоге, но тут стража городская подошла, разбираться не стали, всем досталось. А трактирщик, весь от страха зеленый и трясущийся, потом до полуночи объяснял, что там к чему.

– А ты-то откуда знаешь? – недоверчиво спросила самая младшая служанка.

– Так живу я на той улице, – пояснила “цветочная”. – Вчера как раз домой шла, а тут крики, звон оружия, пыль столбом. Испугалась я шибко, да муж меня встречать вышел, спокойно до дому дошли.

– Злое дело, – задумчиво протянула старшая, – чтобы пьяные друг другу уважение кулаками вбивали, то всегда было, а вот с оружием на того, у кого руки пустые, уже и не упомню такого. Злые времена, злые.

Тем временем новые пироги уже были готовы, на кухне стали появляться служки и заспанная домашняя челядь, и Хала понял, что солнце уже высоко над горизонтом. Поблагодарив за вкусный завтрак, он отправился к своим людям, рассудив, что расспрашивать болтливых женщин не станет. Мало ли что они видели, а что придумали. Вечером, когда он сменится со службы, сам разузнает подробности в городе.