Текст книги "Темный путь (СИ)"

Автор книги: Анни Кос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Тёмный путь

Пролог

– И-и-и-вэй! – разнесся над степью задорный клич. – Э-э-э-у-ха!

Из-за невысокого холма вылетел человек на лошади, несущейся в бешеном галопе к утоптанному тракту. Позади послышался дробный перестук копыт – двое преследователей стремительно догоняли убегающего, но все еще отставали на добрую сотню шагов.

Из травы, громко голося и шумно хлопая крыльями, вспорхнула встревоженная стайка пичуг, из-под куста выскочил испуганный заяц и метнулся прочь, спасая свою серую шкурку от возможной опасности.

Но всадникам не было дела до степной живности. Их полностью захлестнул азарт непрекращающейся погони. Мчавшийся первым оглянулся на всем скаку, нимало не заботясь о том, чтобы следить за дорогой, и полностью доверившись чутью животного. Ветер донес до остальных его радостный смех:

– Не догоните! Не сможете, и-и-и-у-у-вэй!

Красивая серая в яблоках кобыла перемахнула коварную расселину в земле так легко, будто летела на крыльях. Степной ветер со свистом подхватывал светлые волосы всадника, льнул к телу, забираясь под тонкий хлопок рубашки, прохладным дыханием касался разгоряченного лица. Мгновение – и буйное разнотравье под лошадиными копытами сменилось гладкой бежевой лентой наезженной дороги. Наездник расслабленно откинулся назад, сдерживая неистовый бег лошади, постепенно переводя её на неторопливую рысь.

– Ты безумна! Совершенно безумна! – донеслось сзади.

– Не более, чем вы оба. Просто я легче, и Крисги отлично чувствует землю под ногами.

– Если свернешь себе шею, отец меня убьет!

– Не сверну, – беспечно пожала плечами девчонка, поджидая отставших друзей. – Вряд ли моя смерть будет такой скучной.

– Йорунн! – в голосе старшего из троицы, парня, на вид едва перемахнувшего семнадцатую весну, послышалась угроза. – Еще одна такая выходка – и вернемся домой без разговоров.

Но его спутницу, в крови которой еще бурлил азарт погони, ничуть не проняли ни суровый тон, ни грозный вид друга.

– Сначала поймай, – рассмеялась она. – Иначе как возвращать будешь?

– Надо будет – поймаю, – пообещал парень, недобро сощурив глаза.

– Глядите! – голос третьего отвлек спутников от пререканий. – Мы уже близко. Если поторопимся, до вечера успеем.

Воодушевленная троица направила лошадей к показавшейся из-за очередного холма роще. Заходящее солнце золотило ажурную кромку деревьев, под которой уже расползалась синеватая вечерняя дымка. Чем ближе подъезжали всадники, тем яснее они видели высокие белые стволы, подпирающие полог из густых, сплетающихся ветвями крон. Уставших путников, измученных долгой дорогой под палящими лучами степного солнца, манила густая тень и влажная прохлада леса.

Когда-то давно, во времена, о которых сохранились лишь немногочисленные легенды, здесь находилось святилище. Теперь же о почитаемом в древности месте напоминали каменные истуканы, наполовину вросшие в землю.

Время не пощадило огромные фигуры, стоящие по обе стороны от тонкой тропинки, ведущей в рощу. У изваяний давно уже не было лиц. Ветер, морозы и солнце стерли следы мастерства неизвестных скульпторов – и вместо грозных идолов путников встречали каменные глыбы, лишь очертаниями напоминающие людей со сложенными на животах руками.

К удивлению друзей, кое-какие детали оказались не по зубам ни стихиям, ни минувшим столетиям. То здесь, то там на изваяниях угадывались остатки орнаментов, выбитых в камне украшений или оружия. Впрочем, глаза фигур давно уже опустели, и разглядывать редких путников им было нечем.

Народ Великой Степи не знал, кто и когда поставил этих стражей у дороги, не знали об этом и люди побережья, что жили на юго-востоке. Но и те и другие относились к древним идолам с уважением и почтением, как к старикам или гостям из далеких краев.

Когда всадники достигли рощи, солнце уже закатилось за горизонт, весеннюю степь укрыли сумерки. Погасли освещенные последними косыми лучами алые маки, поблекли сиреневые и белые россыпи гвоздик, закрылись до утра золотые солнцелисты. Степь сонно вздохнула, наполняя воздух пряным запахом полыни, нагретой пыли и свежих трав.

Дорога нырнула в овраг, изогнулась, цепляясь за крутые склоны, и уперлась в маленькую круглую поляну. Ветви деревьев смыкались вверху, через ажурный лиственный полог проглядывали первые звезды. На прогалине всадники спешились, привязали коней и стали готовиться к ночлегу, когда старший резко выпрямился и выхватил свой кинжал. Двое других мгновенно подняли луки и развернулись вслед за товарищем, стараясь понять, что его так напугало.

На краю поляны, опираясь спиной о ствол дерева, стоял человек в плаще и внимательно рассматривал троицу. Его фигура была расслаблена, но в воздухе повисло ощутимое давление от пристального взгляда. Наконец чужак поднял раскрытую ладонь вверх в приветственном жесте, и сгустившееся напряжение развеялось, словно дым от костра.

– Доброго вечера, путники. Я не желаю вам зла, опустите свое оружие.

Троица на мгновенье замешкалась, потом старший убрал кинжал в ножны и поклонился в ответном приветствии.

– И тебе доброго вечера, странник, – заговорил старший. – Мы тоже не желаем тебе зла. Если хочешь, раздели с нами этот вечер. Это место – приют для всех, кому нужен отдых. Меня зовут Эйдан, это мои спутники – Лид и его сестра Йорунн. Мы из Витахольма.

– Приветствую тебя, Эйдан, тебя, Лид, и тебя, Йорунн. Мое имя Териарх, я родом из Дуны, – человек склонил голову и прижал руку к сердцу. – Это маленький город в многих-многих днях пути отсюда. Сейчас я возвращаюсь домой после долгого путешествия и не откажусь от доброго разговора и спокойного ночлега, – Териарх еще раз поклонился.

– У него странные глаза, – шепнула Йорунн брату, – как будто насквозь видит.

Лид слегка пожал плечами, мол, не стоит лезть в душу незнакомцу. Териарх ненадолго скрылся за деревьями и вернулся на поляну, неся с собой походную котомку и что-то длинное и широкое, обёрнутое темной тканью. Быстрыми и уверенными движениями он высек огонь, и внутри каменного круга посреди поляны расцвел пламенный цветок. Его жаркие лепестки осветили природный шатер, сразу стало уютнее. Териарх закрепил над костром небольшой котелок и оставил его нагреваться, а сам тем временем извлек из сумки нехитрую снедь, напевая себе под нос.

Эйдан расседлывал лошадей, Лид и Йорунн развернули на земле дорожные одеяла, готовясь ко сну. То и дело все трое поглядывали на странного путешественника.

Одет он был необычно для этих мест: под плащом – тонкая хлопковая рубашка, на запястьях широкие браслеты из грубой кожи, украшенные сложным цветочным рисунком. На ногах невысокие сапоги хорошей выделки, уже порядком потрепанные. Вокруг талии чужака кольцами обвился широкий тканый пояс, голова тоже была покрыта тканью так, что полностью скрывала волосы, только скрученные жгуты пересекались надо лбом чужестранца. Ни оружия, ни даже кольчуги или кожаного панциря у него не было. Только травы, в которых Териарх явно разбирался лучше всех собравшихся.

Из объемной котомки один за другим появились маленькие мешочки с чем-то ароматным. Териарх достал из каждого щепотку листьев или несколько ягод и отправлял в закипающий на костре котелок. Над поляной поплыл нежный, чуть сладковатый запах с незнакомыми острыми нотками.

Почистив и стреножив лошадей, троица друзей присоединилась к Териарху из Дуны, с довольным видом вдыхающему клубящийся над котелком пар, у костра.

– Я долгое время провел на юге, – заговорил Териарх, – так далеко от родного города, что мало кто поверит в мои рассказы о чудесах, которым я стал свидетелем. Там люди живут по-другому: не только одежда и речь отличает их от нас, вся их жизнь, обычаи и традиции совершенно не похожи на наши северные. Даже еду они готовят не так, как мы. В тех краях много солнца, песка, голых безжизненных скал, и капля воды ценнее золота. Там я научился беречь каждый глоток живительной влаги, там же перенял привычку готовить чай из трав и специй, способный согреть в холодную ночь и утолить жажду в жаркий полдень.

Териарх разлил по маленьким деревянным чашкам прозрачную красноватую жидкость, угощая новых знакомых.

– Три долгих года не был я дома, три года не видел зелени лесов и туманных гор севера. Они снились мне ночами, тревожили душу на рассвете, когда в легком утреннем ветре мне чудились запахи полыни и мяты. Но теперь, когда я возвращаюсь к родным краям, закрыв глаза, вижу бескрайнее море песка, безжалостно-синее небо и палящее белое солнце, готовое иссушить неосторожного путника. По ночам там светят другие звезды, которые не поднимаются над нашим горизонтом, и блестят, подобно алмазам. В тех странных краях ночи поют совсем как птицы, мелодичный звон монет, которыми расшивают одежду, слышен в темноте. Люди там смуглы, темноволосы и темноглазы, они закрывают головы и лица, спасаясь от сухого пустынного ветра, одежды их свободны и похожи на развевающиеся стяги. Когда ласковые сумерки ложатся на землю, жители пустыни часто собираются вместе и разговаривают, играют, танцуют, поют. Хотите послушать их песни?

Три пары глаз с искренним любопытством наблюдали за каждым его жестом. Териарх бережно поставил чашку на землю и потянулся за черным свертком. Распутал узелок, развернул ткань и взял в руки странный инструмент: округлый, с длинным грифом и всего с четырьмя струнами. Пальцы путешественника пробежали по ладам, извлекая в тишине ночи странно тягучий мотив, словно наполненный легким жарким ветром и щемящей тоской.

Эйдан и его спутники, словно завороженные, вслушивались в каждую ноту. Мелодия то замедлялась, наполняя сердце пустотой, то уносилась вперед, рассыпаясь на сотни коротких торопливых ударов. Трещали поленья в костре, мерцали звезды в небе, ночные насекомые завели свою неумолчную трель, только люди у огня не заметили этого. Когда вершины деревьев посеребрил свет восходящей луны, Териарх в последний раз коснулся струн и замер, любуясь ночным светилом. А затем обратился к своим случайным знакомым:

– Расскажите мне, кто вы и откуда? Что за дело привело тебя, Эйдан, и твоих благородных спутников в это место? Вы странствуете налегке, но с оружием, у вас хорошие лошади, но скромная одежда. И все-таки на плаще у Лида я вижу знак летящей ласточки, символ правящего дома Великой Степи, а в косах Йорунн лента, вышитая редкими символами-оберегами. Что вы делаете ночью в степи одни, без сопровождения?

Эйдан, повинуясь чуть заметному кивку Лида, ответил.

– Ты верно заметил, Териарх из Дуны, мои спутники близки дому, правящему степью. В наших землях принято, что знатные семьи отдают детей на воспитание менее выдающимся родам, чтобы, когда придет время, наследники знали жизнь и простого пахаря и гордого воина. Мой отец держит под своей рукой сотню всадников, поэтому ему выпала честь взять в свой дом Лида и Йорунн. Теперь мы часто путешествуем вместе.

– Я просила Эйдана показать нам древних идолов и их святилище, – вступила в разговор Йорунн. – Я много слышала о них в раннем детстве: сказки, легенды. Никто не знает всей правды, но, говорят, каменные фигуры хранят память о своих создателях, наших праотцах. Иногда в их святилищах находят старинные вещи: кольца, монеты, рукояти кинжалов, то, что сохранило неумолимое время. Я хотела бы взглянуть сама… – щеки девушки неожиданно вспыхнули, и, смутившись собственной горячной откровенности, она умолкла.

Лид улыбнулся, глядя на сестру, но не проронил ни звука. В глазах Териарха заиграли лукавые смешинки.

– Вот так двое воинов, один из которых принадлежит правящему дому, а второй отвечает за безопасность остальных, сбегают в ночь по желанию девы с косами? – теперь вспыхнули оба парня – Эх, юность! Такое безрассудство заслуживает хорошей песни! – он вновь взял в руки инструмент, на этот раз мелодия вышла более привычной, хотя и грустной.

Казалось, будто деревья придвинулись ближе, чтобы тоже послушать. А странный человек меж тем начал напевать, и звуки плавно текли, наполняя вечер ощущением древней тайны. Териарх пел о юной деве, что полюбила степной ветер с такой силой, что покинула отчий дом и странствовала по миру, следуя за возлюбленным. Но чувства ее остались без ответа, и в тоске она отреклась от самой себя. Стихии услышали ее и обратили в высокое дерево с белым стволом и длинными, гибкими ветвями, украшенными светло-зелеными листьями. Так появились первые деревья Ивви, и никакому ветру не под силу вывернуть их из земли.

Песня почти стихла, превратившись в плавный перебор, а Териарх из Дуны начал новый рассказ:

– Говорят, что каменные изваяния и поныне стерегут тайны своих создателей, что они хранят Великую Степь и скрепляют воедино нити, которыми прошит мир. Опасно брать их дары, ведь сила тех, кто их создал, сокрыта от нас.

Териарх умолк, глядя в огонь. Воздух наполнился уютной тишиной, которая бывает только тогда, когда каждому из присутствующих есть, о чем подумать. Но вот магия момента рассеялась, нарушенная требовательным голосом Йорунн:

– Я хочу увидеть его. Увидеть святилище, – пояснила она в ответ на недоуменные взгляды друзей.

– Сейчас? Среди ночи? – уточнил недовольно Эйдан.

– Именно сейчас! Или ты боишься? – с вызовом произнесла девушка и встала. – В таком случае, я пойду одна.

– Я не боюсь, – Эйдан очень по-взрослому качнул головой. – Но не хочу тревожить древних духов ночью. И тебе не советую.

– Я не нуждаюсь в твоих советах! – Йорунн гордо вскинула голову. – И сделаю так, как захочу.

С этими словами она направилась в густую, словно чернила, темноту. Лид опрометью бросился за не в меру упрямой сестрой, Эйдан тоже встал, но в отличие от своих спутников задержался, чтобы вынуть из костра горящую ветку. За ними неслышно, словно и не касался земли вовсе, последовал Териарх.

Йорунн гнала вперед странная одержимость. Остановись девушка хоть на миг и задумайся, что так сильно влекло её к старому капищу – ответит искать пришлось бы очень долго. Неведомая сила тянула по неприметной тропинке вниз, в самое сердце оврага. Несколько раз оступившись в темноте и зацепившись за торчащие из земли корни, она все-таки сбавила шаг, искренне обрадовавшись Эйдану и свету факела. Через минуту четверо гостей древней рощи оказалась на крохотном, окруженном со всех сторон каменными изваяниями клочке земли, в центре которого из-под земли бил ключ. Вода наполняла скромную чашу источника до краев и, переливаясь через них, тонким ручейком стекала под ноги истуканам.

– Здесь нет ничего, Йорунн, – тихо обронил Лид. – Только эти старые глыбы. Пойдем к костру, вернемся сюда днем, может, тогда хоть что-то разглядим.

Но девушка, не слушая брата, подошла прямо к источнику и опустилась перед ним на колени. Повинуясь наитию, она протянула руку и зачерпнула пригоршню воды.

– Теплая, – с удивлением прошептала Йорунн. – Будто и не из-под земли вовсе.

И только поднесла воду к лицу, словно хотела попробовать ее на вкус, как Териарх бросился вперед и перехватил ее руку.

– Я уже видел такие теплые источники раньше, – пояснил он, не дожидаясь вопросов. – Многие из них были непригодны ни для питья, ни для прикосновений. Не стоит рисковать, – и он разжал пальцы.

Йорунн с сожалением стряхнула с ладони прозрачные капли. По поверхности крохотного озерца разошлись круги, играясь с отражениями звезд, но девушке показалось, что среди серебрянных бликов вдруг вспыхнуло золото. Не раздумывая, она вновь опустила руку в воду и подняла со дна что-то тяжелое.

– Смотрите, – зачарованно прошептала она, протягивая спутникам тонкий витой браслет.

Те с интересом разглядывали искусно выполненное украшение: словно пряди в сложной прическе, переплетались друг с другом нити черненого серебра, а среди них, будто змея среди виноградных лоз, извивался тонкий золотой шнурок. Йорунн могла бы поклясться, что золотая нить была теплой и светилась изнутри.

Эйдан склонился поближе, чтобы лучше рассмотреть.

– Никогда не видел такой работы, – признал он. – Скорее всего, его обронил кто-то из странников, останавливающихся здесь на ночлег.

Лид протянул руку, чтобы взять украшение у Йорунн. Она отдала неохотно и продолжала буравить находку жадным взглядом, пока брат вертел его в руках.

– Красивый, – признал юноша. – Надо показать отцу, может, он знает, где такие делают.

– Вот еще, – сморщила носик девушка. – Это я его нашла, и мне решать, кому его показывать, а кому нет.

С этими словами она выхватила браслет и надела себе на руку. В ночной тишине что-то щелкнуло, словно захлопнулась ловушка.

– Нельзя вот так присваивать чужое, – заметил Лид. – Тем более тебе. Пожалуйста, отдай.

Йорунн только головой мотнула и отступила на шаг назад.

– Сними, – требовательно сказал Лид. – Ты не знаешь, что это за вещь, и чья она. А если мы встретим его владельца? Ты хочешь, чтобы тебя прозвали воровкой?

– Я не украла, а нашла, – непримиримо ответила Йорунн. – Вы сами говорите, что раньше не видели такой работы. Хозяин нездешний и, скорее всего, никогда сюда не вернется.

– Я приказываю: сними его немедленно! – разозлился Лид.

– Нет! Я сестра тебе, а не подданная, не смей мне приказывать!

– Что за глупости? У тебя украшений мало дома? – изумился Лид. – Вцепилась, как сорока в монетку.

– Я не сорока, – голос Йорунн обиженно зазвенел. – Раз я нашла его, значит, он – мой!

– Оставь ее, прошу, – поморщился Эйдан. – Пусть забирает себе… вот небо! Как ребенок малый, хотя, впрочем, ты действительно ещё дитя.

Минуту брат с сестрой мерялись тяжелыми взглядами, но мало помалу злость схлынула. Йорунн провела рукой по лицу, словно снимая что-то липкое, а затем растерянно обронила:

– Прости, брат, не знаю, что на меня нашло, – и попыталась стянуть украшение с руки.

Вот только то никак не поддавалось. И девушка, несколько раз тщетно прокрутив ободок, протянула руку брату и с удивлением признала очевидное:

– Он застрял, не снимается. Наверное, замок заело.

Втроем с Эйданом они попытались стянуть странный браслет, но тот сидел плотно, а маленький замочек словно испарился. Ветка понемногу догорала, становилось темнее с каждой минутой.

– Думаю, вы не сможете его снять, – голос Териарха заставил вздрогнуть всех троих. – Мне кажется, я видел такие вещи раньше. Не в здешних местах, а за много дней пути отсюда на запад и север, в землях за горами, да и очень давно. Позволите?

Он мягко коснулся ладони Йорунн, изучая черно-золотистую полоску на ее коже. Друзья же выжидательно смотрели на странника. Териарх, словно не замечая вопросительного молчания, разглядывал вещицу, затем провел по ней пальцами.

– Да, та же работа. Однажды я видел человека с таким браслетом, он был… – Териарх осторожно подбирал слова, – не уверен, что он был просто человеком.

– Как это?

– Возможно, что он был из тех, кто управляет силами стихий, но я всего лишь странствующий собиратель легенд, мало знаю о магах, могу и ошибаться. В любом случае, тут я вам не помощник, – он развел руками.

Юные путешественники с тревогой переглянулась. Магов они не знали вовсе, но вот страшные сказки про их силу и могущество рассказывали детворе почти в каждом доме. Истории эти далеко не всегда заканчивались хорошо, а дети слушали и запоминали. В Великой Степи управляющих стихиями не видели очень давно, и угадать, что в разговорах о магах правда, а что вымысел, было сложно.

– Что же теперь делать? Если это принадлежит настоящему магу, то как мне быть? – голос Йорунн слегка дрожал.

– Никак, – мрачно обронил Эйдан. – Магов здесь нет, а вот свет сейчас точно погаснет. Пойдем обратно.

К костру возвращались в молчании, да и у радостно лижущего сухое дерево огня не спешили нарушать тишину. Никто больше не разговаривал и не пел, настроение у всех было подавленным. Йорунн, словно осознав наконец, какой глупой была эта затея с самого начала, завернулась в одеяло, легла спиной к огню и уснула, так и не взглянув ни на кого. Вскоре уснули и Лид с Эйданом. Только Териарх еще долго сидел неподвижно у красных углей и смотрел в небо.

Рассвет пришел сырой и туманный. Он пробрался под одеяла и одежду и разбудил всех почти одновременно. Собирались наскоро – даже костер не стали разводить. Эйдан седлал лошадей, Йорунн нетерпеливо поглядывала на тропу между деревьями: девушка хотела как можно скорее покинуть странное место. Только Териарх никуда не спешил, и вещи его всё так же разобранными лежали на земле. Когда всадники поднялись в седла, собиратель легенд подошел к Йорунн и тронул ее за рукав:

– Ты должна знать, юная дева, что ничто не происходит без причины. Быть может случайность привела тебя в это место, а может, дорога судьбы. Никогда не сдавайся, верь, что наступит новое утро, каким бы ни был твой вечер.

– Прощай, Териарх из Дуны, – тихо ответила та. – И благодарю за песни.

– Если когда-нибудь тропы судьбы приведут тебя в Витахольм, то знай, во дворце конунга будут рады тебе, – добавил Лид и вежливо склонил голову.

– Благодарю, но едва ли нам суждено встретиться еще раз.

Всадники умчались, растворяясь в утреннем тумане. А одинокая фигура человека так и застыла на краю рощи. Териарх молча смотрел вслед троице, глаза его постепенно темнели. Прошло несколько минут, туман стал редеть, словно потревоженный внезапным ветром, затем засветился, впитывая лучи солнца.

– Вот и все. Дорога была долгая, но теперь я свободен.

Териарх из Дуны улыбнулся утреннему свету, затем фигура его стала зыбкой, подернулась черной дымкой – и развеялась по ветру, только легкий вздох прошелестел в травах и замер навеки. На поляне не осталось ни вещей, ни странного музыкального инструмента, ни даже котелка для чая. Териарх из Дуны исчез, будто и не существовал вовсе.

2

А где-то очень далеко, в гордом и прекрасном белом городе, отважно цепляющемся за горные склоны, на тот же рассвет смотрел совершенно иной человек.

Случайный прохожий, встретивший его впервые, не сумел бы определить его возраст. Телом мужчина был в самом расцвете сил, но взгляд, тяжелый, как камень, таил в своей глубине отпечаток прожитых лет. Таким взглядом смотрят на мир только люди с большим и тяжелым опытом за плечами, те, кто видел смерть так часто и так близко, что потерял к ней всякое уважение и страх перед ее могуществом. Его жесты, походка, речь – всё выдавало человека, уверенного в себе и своих суждениях, привыкшего повелевать и получать в ответ беспрекословное повиновение.

Но сегодняшнее утро выбило его из привычного спокойного ритма. Сегодня он получил послание, сотканное из образов и воспоминаний, послание о том, что судьба и магия сделали свой выбор.

Человека звали Хальвард Эйлерт Эйнар, однако мало кто осмеливался называть его по имени. Под его рукой находились обширные и богатые земли герцогства Недоре, долины Миаты, а также Зеленые острова. Красивейший и богатейший сумеречный край, со всех сторон окруженный горами и лесами, жемчужина Золотой Империи, недосягаемый для многих, принадлежал Хальварду целиком и полностью, как бы ни старался император утверждать обратное.

Причиной тому было не наследное право, не традиции или военная мощь, истинная причина лежала глубже.

Земли империи всегда наполняли своими силами магов разного происхождения. Были тут маги Стихий, управляющие огнем, водой, воздухом и землей, встречались природные – те, кто чувствовал силы окружающего мира, текущие во всех живых существах, начиная от растений и животных и заканчивая людьми. Земли же Недоре издревле питали тех, кто владел магией изначальной – Тьмой.

Хальварду повезло родиться со смешанным даром, поэтому его часто называли не герцогским, а иным титулом – Носящий пламя и Повелевающий тенями. Он был опасным противником, он был непростым человеком, он был искусным правителем, что много лет сохранял шаткий и хрупкий баланс в империи. Но этим утром стало ясно: установленный порядок продержится не слишком долго. Сила Тьмы нашла себе преемника.

“Что же мне делать с тобой, глупый маленький воробушек?" – размышлял герцог Недоре, в десятый раз вызывая в памяти образ степнячки, только-только перешагнувшей порог между детством и юностью.

Она была почти ребенком, слишком неопытным для того, чтобы ввязываться в игры, сминающие человеческие жизни. Однако невидимые нити судьбы уже начали сплетаться в предначертанный узор, лишая права выбора не только ее, ничем не примечательную девчонку, но и самого Хальварда.

Пожалуй, впервые за многие годы герцог был в растерянности. Ведь если от судьбы еще можно было пробовать убежать, но от предначертанного Тьмой – никогда.