сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)
Да и Джей не позвонил ему для того, чтобы сначала спросить его разрешения. Мой отец был прогрессивным человеком, но я знала, что он немного раздражен всем этим. К счастью, папа не держит обиду, и все, чего он хотел, – это чтобы его дочь была счастлива. И, к счастью, он вообще не знал, что мы расстались. Мне каким-то образом удавалось притворяться, что мы все еще вместе, благодаря разнице во времени и неспособности моего отца читать тон через смс.
Я пыталась переварить эту новость, пыталась залечить эту боль самостоятельно. Потому что даже в своей ярости я не могла провести прошлую ночь без Джея, была слишком слаба, чтобы наказать его. Я спала с ним. И даже позволила бы прикоснуться ко мне. Ждала, что он попробует извиниться своими руками, своим телом. Я не сказала ему ни слова за все это время, но отвечала, не голосом, а своим собственным телом. Потому что, несмотря на то, как он поступил, я все еще принадлежу ему.
Этим утром я встала с постели ни свет ни заря, приняла душ и собралась, игнорируя его, и ушла, даже не выпив чашку кофе. Кофе, который она купила. Джей наблюдал, как я собираюсь, и не сказал ни слова. Не пытался ничего объяснить или исправить. Может, это ранило меня больше. У меня были ожидания относительно того, что должен сделать человек после предательства такого масштаба. Должны быть извинения. Ласка. Цветы. Это бы ничего не изменило, но это хоть какие-то усилия.
С другой стороны, почему я ожидала, что Джей будет вести себя как любой другой мужчина? Я влюбилась в него именно потому, что он не был похож ни на одного другого мужчину.
— Стелла, милая.
Что-то в голосе моего отца заставило меня остановиться, кровь похолодела.
— Я просто скажу это, потому что у меня нет возможности сказать мягко. Твоя мать умерла, — сказал он мне, его голос был неровным, дрожащим и совсем не узнаваемым.
Я смотрел вперед, на съемочную площадку. Викторианская Англия. Или как там. На самом деле я смотрела «Влюбленного Шекспира» и ничего не понимала о Викторианской Англии.
— Но я только недавно виделась с ней, — прохрипела я, быстро моргая, пытаясь переварить то, что сказал отец. — Она не может быть мертва. Мы пили чай в маленьких цветастых чашечках. На ней были тапочки.
— Аневризма головного мозга, Стелла, — медленно проговорил папа. — Это было очень неожиданно. Быстро. Она не страдала.
Я изо всех сил старалась удержать слова моего отца, его голос, но я не могла. Все превратилось в глухой рев, пальцы онемели.
— Я, эм, пап, я на работе. Мне надо… разобраться с корсетами. Я буду дома через… скоро. Я скоро буду дома. Люблю тебя.
Затем я повесила трубку. Я отключила своего скорбящего, убитого горем отца, потому что не могла с этим справиться. Вес телефона внезапно стал слишком велик, чтобы я держала его возле уха.
Кутюр и корсеты, которые я держала в руках, упали к моим ногам, я развернулась и пошла. Понятия не имею, куда. Сказала отцу, что еду домой. В конце концов я доберусь до Миссури, но сейчас у меня нет дома. Так что я просто пошла.
Джей
— Дмитрий, я говорил это раньше и повторю еще раз, мне не нужен партнер, — Джей сохранял ровный голос, невозмутимое выражение лица и держался так дружелюбно, как только мог перед лицом убийственного психопата.
Какой бы важной ни была эта встреча, Джей думал о Стелле. Ему нужно сосредоточиться на разговоре, ведь Дмитрий был скользким ублюдком, и Джей знал, что тот ухватится за малейшую оплошность и использует Стеллу как повод для возмездия, ради попыток захватить бизнес или убить его работников. Джей не ошибся. Каждое слово, каждое движение были настолько рассчитаны, что теперь их было нелегко распознавать. Раньше все было по-другому.
До Стеллы.
Все пошатнулось с той секунды, как она вошла в его офис в Клатче той ночью. Она заставила его быть человеком. Или настолько близко к человеку, насколько он был способен. Чтобы быть монстром, теперь нужно прилагать усилия. Он не мог не думать о ней. Каждый удар его сердца был мыслями о Стелле. Даже в лучшие времена между ними, которых было не так уж много. Сейчас они определенно переживали не лучшие времена. Она не общалась с ним. Он заставил ее спать с ним в одной постели, потому что дал обещание, что они никогда не проведут ночь порознь. Она не разговаривала с ним, но и не сопротивлялась ему.
Она не сопротивлялась, когда он прижался к ее губам, раздвинул ее ноги и переместился между ними. Она подавила каждый стон, не произнесла ни единого слова. Даже тогда, когда он двигался внутри нее, даже когда она сжалась вокруг его члена в оргазме. Ничего.
После этого она вставала, чтобы помыться в ванной. Потом возвращалась в постель, сворачивалась калачиком и отворачивалась от него. Джей не позволял этого, и она не сопротивлялась, когда он подвинул ее к себе. Она даже расслабилась, но ничего не сказала.
Это убило его. Убило его нахрен. Он не знал, как сделать всё лучше. Как объясниться. Потому что не было нормального объяснения. И теперь он сидел напротив Дмитрия, глядя на перспективу войны, которая подвергнет Стеллу опасности. Чертовски плохой день.
Джею до боли хотелось всадить пулю в мозг этому придурку с квадратной челюстью, но все не так просто.
Дмитрий откинулся на спинку стула, громко вздохнув.
— Ах, друг мой, мы не спрашиваем, нужен ли тебе партнер. Мы говорим, что теперь он у тебя есть, — он ухмыльнулся, обнажив ровные белые зубы.
Кровь Джея стала горячей, сердце грохотало в ушах, когда красный цвет пополз к краям его зрения. В ту секунду, когда Дмитрий появился в Клатче два месяца назад, Джей понял, что мирно всё не закончится. Он пошел на это, потому что ему нужно быть умнее. Нужно подготовиться. Нужно создать защиту для Стеллы.
До нее он был умнее, да. Но, скорее всего, покончил бы с этим гораздо раньше. Его действия были бы быстрыми. Грубыми. Эффективными. Но эффективными только потому, что ему нечего было терять. Не было никакого способа причинить ему боль.
Теперь есть Стелла.
Это не только способ причинить ему боль. Это способ уничтожить его.
Он затянул это дело. И теперь Дмитрий сидел в его кабинете, давая понять, что необходимо действовать.
Кровь должна пролиться.
Прямо перед их гребаной свадьбой.
Если она еще состоится.
При этой мысли зазвонил телефон.
— Я должен ответить, — сказал он Дмитрию. — Бизнес не останавливается.
Дмитрий встал.
— Еще бы. Будем на связи. До встречи, — в его голосе звучала угроза, но Джей не испугался, поэтому кивнул в знак согласия.
— Джей Хелмик, — ответил он, все еще думая о Стелле. Застрял на одном страхе, что он снова потерял ее. Он этого заслуживал. Но Стелла не хотела уходить. Они связаны друг с другом. К лучшему или к чертовски худшему.
— Джей, это Ричард, отец Стеллы.
Джей немедленно выпрямился, от тона Ричарда у него кровь застыла в жилах.
— Стелла с тобой? — спросил Ричард.
Джей уже стучал по своему компьютеру, определяя ее местонахождение с помощью программы слежения, которую установил в ее телефон.
— Нет, но я знаю, где она, — сказал он, вставая. — Что происходит?
— Ее мать умерла, — сказал Ричард Джею хриплым голосом. — Я позвонил ей, но она потом сбросила. Больше не могу до нее дозвониться.
— Я заберу ее, — заверил его Джей. — Мы прилетим сегодня днем.
— Спасибо, Джей, — ответил Ричард, голос мужчины едва сохранял ровный тон.
— Увидимся вечером, — сказал Джей, затем остановился у лифта. — И, Ричард, мне очень жаль.
Когда Джей повесил трубку, то понял, что правда сожалеет. Потому что он услышал это в голосе мужчины. Что будет с Джеем, если он когда-нибудь потеряет Стеллу? Он напугался до чертиков.
Он должен найти ее.
***
Она сидела на скамейке в Санта-Монике и смотрела на море. Дул холодный ветерок, а на ней была только кофточка. Джей тут же снял свою куртку и накинул ей на плечи. Стелла даже не пошевелилась. Даже не взглянула на него.
Крошечная искра ярости вспыхнула из-за того, что она была так погружена в себя. Несмотря на то, что она, очевидно, через многое проходила, это не было оправданием. Очень легко кто-то может пометить ее. Причинить ей боль. Нанести ей вред самыми разными способами. У Джея было достаточно проблем, чтобы не приставлять к ней постоянно одного из своих людей – он знал, что она будет сопротивляться этому, – просто чтобы быть уверенным в ее безопасности.
Однако сейчас было не время отчитывать ее за то, что она так легкомысленно относилась к своей безопасности. Пришло время помочь ей. Утешить. Джей понятия не имел, как это сделать.
Для него было ударом в живот видеть ее такой. Она казалась такой маленькой. Крошечной. Как будто съежилась за пару часов. С помощью одного телефонного звонка. Стелла, несмотря на свои физические данные, всегда казалась ему такой большой. Такой сильной. Она занимала все пространство в комнате, и люди не могли не заметить ее, потому что она была чертовски сияющей. Потрясающая, харизматичная, каким-то образом умудрялась говорить о своем чертовом коте или своем любимом научно-фантастическом телешоу с первым встречным, и они ловили каждое ее слово, как будто она сообщала им совершенно секретную информацию.
Она была самым большим чудом в его жизни, ее присутствие, ее сущность проникали даже в самые темные уголки. Теперь одна новость высосала из нее всю жизнь.
И если бы он не облажался с Фелисити, Стелла не оказалась бы сидящей на грязной скамейке в парке без свитера, главной мишенью для любого, кто может ее похитить. Стелла пошла бы к нему. Пришла бы к нему со своей болью и доверилась ему.
А он подорвал ее доверие.
Позже он себя за это накажет.
— Стелла.
Она моргнула, все еще глядя на океан, но он знал, что она его услышала. Черт, он хотел прикоснуться к ней, но все в языке ее тела говорило обратное. Обычно Джею было бы наплевать на то, о чем предупреждал язык тела Стеллы. Он достаточно долго провел без нее, не имея возможности прикоснуться к ней. Если его женщина близко, его руки были на ней.
Но он причинил бы ей боль, если бы прикоснулся. Он боялся, что она разобьется вдребезги, как только он коснется ее рукой.
— Стелла, — повторил он.
Она посмотрела на него пустыми глазами. Джей сдержал дрожь.
— Стелла, нам нужно идти, — он хотел добавить «домой», но это была больная тема. Этот дом для нее небезопасный. Уже нет.
Из-за него.
Он протянул руку, и она посмотрела на нее пустым взглядом.
Джей ждал. Она имела полное право игнорировать его прикосновения. Он причинил ей достаточно боли.
Но через несколько секунд она вложила свою маленькую руку в его.
Джей вздохнул про себя с облегчением, хотя он не должен был быть так чертовски доволен тем, что его женщина захотела держаться за него, даже после того, как он причинил ей боль.
Но он был очень рад.
Стелла
Джей собрал вещи для меня. Отвел в душ, вымыл, а затем выбрал одежду. Это первый раз, когда я была обнажена, когда его руки касались меня, и это не закончилось оргазмом. Хотя где-то внутри меня была скрытая потребность, но она была похоронена глубоко под слоями оцепенения, под которыми я сейчас пряталась.
Джей не приставал, его брови были нахмурены от беспокойства, а челюсть напряжена на протяжении всего процесса. Но он заботился обо мне. Нежно. С терпением. С любовью. С состраданием, на которое я не думала, что он способен.
Но было много вещей, на которые я думала, что он неспособен.
Мне удалось одеться и причесаться самой. Я залпом выпила водку, которую он принес мне, морщась от острого вкуса, но благодарная за жжение в горле.
Потом я села в машину, поехала в аэропорт и села на самолет, который он заказал. Я не спрашивала, куда мы направляемся. Точно так же, как я не спросила его, как он нашел меня или как он узнал, что происходит. Это же Джей.
Только когда мы были на высоте тридцати тысяч футов, он перестал мириться с моим молчанием. Несмотря на то, что моя мать только что умерла, часть моего мозга все еще цеплялась за то, что произошло до всего этого.
Фелисити.
Что со мной не так? Неужели я действительно была такой эгоисткой?
Все, чего я хотела, – это свернуться калачиком рядом с Джеем, хотела прильнуть к нему как к единственной безопасной, стабильной вещи в мире. Но это не так. Я не могла преодолеть пропасть между нами, потому что не простила его. Больше не верила, что он для меня безопасен.
— Стелла, — Джей встал передо мной на колени, положив руки мне на ноги. Его лицо было осунувшимся, брови нахмурены, а голос резким. Он обеспокоен. — Мне нужно, чтобы ты поговорила со мной, — взмолился он, когда я не ответила.
— Тебе нужно, чтобы я с тобой поговорила? — повторила я мертвым тоном. — Потому что ты беспокоишься, что я потеряю себя в печали или отчаянии из-за смерти мамы, или потому что ты беспокоишься о том, что твоя ложь сделала с нами?
Он вздрогнул. Это должно было стать победой, но нет.
— Потому что так долго не слыша твой голос я схожу с ума, — невозмутимо ответил он. — Мне не нужно, чтобы ты меня прощала. Не жду от тебя этого. Я облажался. Я чертовски ненавижу себя за то, что причинил тебе боль. Ненавижу себя за то, что это дерьмо совпало с временем, когда я тебе нужен. И это моя вина.
Он встал. Я заскучала по его рукам на своих бедрах.
Он провел рукой по волосам, движение было безумным, маниакальным для такого человека, как Джей. Его брови были нахмурены, рот опущен. Он снял свой пиджак, небрежно бросил на одно из сидений в самолете, рукава его рубашки были беспорядочно закатаны, вены на жилистых предплечьях выступали.
— Я не знаю, как тебе помочь, — он стиснул челюсть, как будто ему было больно. Его глаза метались по салону самолета, глядя куда угодно, только не на меня.
Я зачарованно наблюдала, как мой мужчина, моя скала, моя сталь разваливалась на куски.
Радужки, похожие на зеленые шарики, наконец-то остановились на мне.
— Я могу убить человека, Стелла. Легко. Без запинки. Без угрызений совести. Я могу сделать так, чтобы его, блять, вообще никогда не существовало. Я могу разрушать жизни. Навредить кому-нибудь. Я могу заставить тебя кончить. Заставить тебя умолять. Каким-то образом я заставил тебя влюбиться в меня, но это не умение, это лишь несчастный случай судьбы.
Его руки легли на мои бедра, подтягивая меня с моего места к своему телу. Я была благодарна за контакт, за легкую боль, которая исходила от того, как он сжимал меня.
— Я могу всё это, — продолжил он, в нескольких дюймах от моего лица. — Потому что мир порезал меня, когда моя кожа была мягкой, и я весь покрылся шрамами, чтобы никто никогда больше не заставил меня истекать кровью. Я ожесточился против всего мира, чтобы никогда не чувствовать боль, а лишь сам ее причинять, — он поднял руку, чтобы погладить меня по лицу. — Но теперь у меня есть ты, и мне нужно быть с тобой мягким. А я, черт возьми, не знаю, как это сделать.
Полная беспомощность в его голосе проникла сквозь мои слои. Через все. Поразила самую суть меня, ту часть, которая все еще кровоточила из-за предательства, ту часть, которая была разорвана на куски из-за смерти матери и всего, что осталось неразрешенным с ней. Как бы я ни была зла, наказать его не так уж и просто.
Я подняла руку, чтобы схватить его за шею, прижать еще ближе ко мне, чтобы он не отодвинулся от меня.
— Ты делаешь это прямо сейчас, — прошептала я. — Ты ведешь себя так нежно, как только можешь. Мне больше ничего не нужно, кроме тебя.
— Нам нужно поговорить о…
Я приложила палец к его губам, прежде чем он успел произнести ее имя. Я не могла сейчас слышать это.
— Да, — согласилась я, чувствуя под всем этим кипящее пламя ярости. — Но не сейчас.
Он вглядывался в мое лицо. Я знала, что Джей был не из тех людей, которые откладывают трудные разговоры. Особенно только потому, что кто-то другой не хочет этого.
Но он кивнул, наклоняясь вперед, чтобы поцеловать меня в макушку.
— Не сейчас, — согласился он.
— Ты можешь кое-что для меня сделать? — прошептала я, цепляясь за него.
— Что угодно.
Я отстранилась, чтобы посмотреть на него.
— Трахни меня, — прохрипела я.
Его глаза потемнели.
— Это я могу, Стелла.
И он это сделал.
Дважды.
Неделю спустя
На похоронах моей матери присутствовало мало народу. Очень, блять, мало. Рен, Ясмин и Зои, конечно же. Они прибыли в тот же день, бросив все без колебаний, когда я позвонила им с новостями. Рен принесла с собой виски двадцатилетней выдержки, любимое виски моего отца. Она напилась с ним в первую ночь, когда приехала, залечивая его эмоциональные раны так, как могла только Рен. Зои организовала похороны и поминки, а Ясмин уладила все юридические вопросы, связанные со смертью, а их было очень много. И все трое они вместе со мной заняли комнату моей матери в лечебнице, давая мне по мере необходимости порции водки. Так что да, у меня были самые лучшие подруги.
Но как долго они продержатся, если мой разум начнет разрушаться, если я начну отходить от того, кем была раньше?
