Текст книги "В клетке у зверя (СИ)"

Автор книги: Анна Юта

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

15. ♀

Меня переполняет ужас. Ноги едва слушаются, когда Тоха, угрожая пистолетом, за волосы тащит меня к лестнице. Ведет в подвал. Ну все. Это точно конец. Оттуда живой я уже не выйду. Вот обидно будет этим скотам, что у меня ничего памятного нет. Ни колец, ни заколок, резинка для волос только. Но то не то. Все вещи в тумбочке отличались некой индивидуальностью. Резинка для волос – слишком обезличенно.

Тоха грубый, жесткий, безжалостный. Практически волочит меня к дальней стене одной из комнат в подвале. Рывком щвыряет на пол и велит обхватить руками батарею. Выполняю. У него пистолет. И я ни разу не сомневаюсь, что он может выстрелить.

Он проходится к небольшому стеллажу у стены справа и берет с неё длинную и широкую пластиковую полоску. Может, рискнуть сбежать? Проход наверх открыт. Там где-то на территории ходит Николай. Надо попытаться позвать на помощь. Уверена, что братья Волжские не афишируют убийство людей у себя в подвале.

Вскакиваю и со всех ног бросаюсь к лестнице, но Тоха успевает поставить мне подножку. Падаю на пол и чуть проезжаюсь по шершавому бетону. Саднит колени. Грубая рука снова хватает меня за волосы и жестко тянет в обратную сторону, к баратее.

Пищу от боли и пытаюсь встать на ноги, но Тоха держит так, что я при всем желании не могу выпрямиться. Очень больно. Он дотаскивает меня до батареи и повторяет приказ. Исполняю, а саму трясет от дикого ужаса. Побег не удался. А Тоха кажется на голову отбитым перцем.

Он стягивает жесткий пластик у меня на запястьях так, что я оказываюсь прикована к батарее. Толстая труба проходит между моих скрепленных рук. Запястья задраны над головой. Оглядываю себя. Платье задралось и обнажило трусики. Чулки изорвались. Видок, как у привокзальной проститутки.

От волнения снова тошнит. И колотит. Холодно сидеть на ледяном бетонном полу. Тоха расхаживает передо мной, размахивая пистолетом. В бешенстве, если верить его мимике, но мне кажется, у него не слишком много разновидностей выражения лица.

– Сука! – выкрикивает, втыкая в меня горящий яростью взгляд. – Я с самого начала чувствовал, что ты крыса продажная. Жопой чуял подвох!

Он просто в ярости и выплескивает эмоции, а мне хочется вопить и умолять. Сказать, что это не я, что меня заставили, что я вообще ничего не разнюхивала, а искала какой-то тайник. Но я молчу, стараясь не привлекать к себе внимание этого злого мужчины.

– Ты зачем к Вадиму в кабинет полезла, сука? – вот он и вспомнил обо мне. Сжимаюсь. Из глаз вот-вот фонтаном брызнут слезы. Мне жутко. – Отвечай, когда я с тобой говорю, тварь!

Его голос эхом облетает подвальное помещение, впивается в уши.

– Я не… – слова застревают в горле. – Я…

Тоха в один прыжок оказывается рядом со мной и упирает холодное дуло мне в колено, обтянутое порванным чулком.

– Необратимые травмы коленей неплохо прочищают память, дрянь! – жестко произносит он. – Отвечай по-хорошему, или останешься без коленной чашечки.

Меня охватывает настолько лютый ужас, что состояние стремительно приближается к истерическому.

– Я… просто из интереса, – пытаюсь соврать. Если скажу правду, этот псих меня точно расстреляет. – Мне… ваш брат…. нравится.

Дыхание рваное и частое. Даже говорить сложно. И в душе только кромешный ужас.

– Брат нравится, – подхватывает Тоха и надавливает дулом пистолета на кожу колена. – Ну-ка расскажи, чем он тебе так понравился.

А мне и ответить нечего, кроме как «всем». Если трезво оценивать Вадима Волжского, он очень красивый, безумно богатый, очаровательный, обольстительный мужчина с недюжинной харизмой.

– Он… красивый… – слова застревают комом в горле, но это, кажется, единственный способ потянуть время. – Сексуальный, мужественный. А ещё обаятельный…

– Кончай прикидываться! – Тоха дергает меня за волосы, точно пытаясь встряхнуть. – Ты видела его пару раз в жизни. И прямо с первого взгляда влюбилась?

– Тох, оставь девочку, – со стороны лестницы доносится знакомый голос. Хочется облегченно выдохнуть, но я знаю, что Волжский не спасать меня пришел.

– Ты привел в дом крысу, брат! – рычит Тоха, но прячет пистолет в кобуру на поясе. – Она у тебя в кабинете шарилась!

Я ни жива ни мертва смотрю то на одного, то на другого. Вадим спокоен, Тоха на взводе, но спокойствие первого внушает мне ещё больший страх, чем вспыльчивость второго. У Вадима сейчас такое лицо, точно он собирается не уничтожить меня, а методично уничтожать.

– Я знаю, Тох. По камерам все видел, – мрачно выговаривает он и с расстановкой добавляет: – Я тебе сказал. Оставь. Девочку. В покое!. Я сам с ней разберусь.

Тоха отходит в сторону подпуская ко мне своего брата.

Вадим подходит и опускается рядом со мной на корточки. Наши глаза оказываются на одном уровне. В его я снова вижу лед, а точнее, холодную ярость.

– Валерия, – произносит он с озабоченностью обеспокоенного родителя в голосе. – долго беседовать не будем. Либо выкладываешь на чистоту сразу здесь, или Виктор заберет тебя в другое менее милосердное место. Ты и там все расскажешь, но оттуда живой не выйдешь.

Холодность, с которой он это говорит, не оставляет места сомнениям. Да и Виктор, стоящий тут же рядом с видом сторожевого пса, готового на меня накинуться по первой же команде, пугает до тошноты. Страшнее, чем Тоха с пистолетом и угрозами. Страшно, потому что этому веришь.

Слезы ручьём льются по щекам. Нос заложен.

– Я не… – заикаюсь, не могу продолжить.

– Последний шанс, Валерия, – тихо и строго произносит Волжский.

– Что рассказывать? – взмаливаюсь, потому что формулировка «выкладывай на чистоту» слишком пространная.

– Время истекло, – Волжский поднимается на ноги, кивает на меня своему Виктору и собирается уходить.

А Виктор вынимает перочинный нож. Логически я понимаю, что, скорее всего, чтобы перерезать пластиковый хомут, который держит меня у батареи, но сердце беснуется в истерике, а в мозгу дикой сиреной ревет опасность.

– Пожалуйста, нет! – кричу Вадиму в спину срывающимся голосом. – Я не сама… Я не виновата! Меня заставили!

Он на секунду замирает и все-таки поворачивается. Жестом останавливает Виктора.

– С этого момента подробнее, Валерия.

16. ♂

К счастью, я успел спуститься в подвал до того, как Тоха покалечил Валерию. Для него это нормальное ведение дел, для меня… я не люблю крови в доме. Для таких вещей существуют загородные склады, где на километры нет ни одной души, а не дом в дорогущем коттеджном поселке.

Но Тоха успел приковать Валерию к батарее. Она уже зареванная, из глаз текут реки слез, красивые карие глаза покраснели и опухли, и в них ни грамма мыслей. Она в таком ужасе, что, похоже, вообще ничего не соображает.

Тоху отсюда надо убирать. По крайней мере, от Валерии точно. Хотя и я на неё буду действовать не менее подавляюще. Может, даже больше. Но по ней видно, что боль причинять не придется. Она так перепугана, что выложит все как на духу. Задятлит всю поляну.

И все же, чтобы подчеркнуть всю серьезность её положения, предлагаю ей тут сознаться быстро или уехать с Виктором. Он не зверь, но информацию доставать умеет лучше меня. Это его работа.

Валерия бледнеет как полотно, но говорить не начинает. То ли тупит, то ли нарочно время тянет. Злит. Форсирую ситуацию. Наигранно сурово отдаю Виктору команду забирать Валерию и ухожу.

В спину летят заветные слова. Я их ждал. Кровожадно улыбаюсь, пока она не видит. А потом, справившись с лицом, поворачиваюсь.

– Отсюда подробнее, Валерия, – цежу с расстановкой. – Что ты искала в кабинете?

Она вытирает мокрую щеку о плечо и неловко устраивается поудобнее, стискивает бедра но с моего роста все равно видны черные трусики под платьем, которое собралось на талии, и ноги в пошло рваных чулках. Видок до нельзя развратный, будит желание, пробегает легкой дрожью по коже. Я хочу эту девочку. Но определенно не здесь.

– Он приказал что-то найти в вашем доме, – мямлит, сглотнув ком. – Сказал, надо найти тайник с женскими вещами.

– Кто он?

– Полковник МВД! – Валерия снова взрывается слезами. – Если он узнает, что вам призналась…

Она вот-вот скатится в истерику. Только сейчас осознала, что в тупике. В полнейшей жопе. Потому что я угрожаю убить, а тот, кто её послал, возможно, что-то даже похуже.

– Что конкретно искать, сказал? – повышаю голос, чтобы вернуть Валерии осознанность.

– Личные женские вещи. Велел найти и украсть, – прерывистым от всхлипов голосом отвечает она.

– И ты нашла. Я видел! – надавливаю. – Почему не украла?

Валерия смотрит на меня мокрым затравленным взглядом и вжимает голову в плечи. Тебе от меня никуда не скрыться, как в размерах ни уменьшайся.

– Испугалась!

– Чего?

– Того, что вы маньяк!

– Что?!

– Вы… вы убили всех тех девушек? – слабый голос Валерии звучит настолько трогательно и беззащитно в моем каменном склепе, что по рукам взбираются мурашки.

Как я и думал, она записала меня в серийные убийцы! Ну да, это похоже на коллекцию сувениров. Да вот только какой серийный убийца будет хранить самое дорогое на таком видном месте? Нет, в той тумбочке действительно коллекция, но их прошлые обладательницы живы-здоровы.

– Тебе правду или ложь? – пусть Валерия продолжает меня бояться.

Выбора у неё после этого признания все равно не остается.

Сжимается. Не отвечает.

– Что он тебе ещё приказал? Что ты должна выяснить? – подгоняю мысли Валерии. – Ты ведь понимаешь, что если я не удовлетворюсь ответами, за тебя примется Виктор.

Тот оживает и делает решительный шаг к Валерии. Он – безжалостная машина по исполнению приказов. Безотказный траблшутер. Хотелось бы мне сказать, что я шучу, но нет. У него с состраданием многократно хуже, чем у меня. Чечня не шутки. А он несколько лет воевал простым сержантом, навидался такого, что ничто, происходящее на гражданке, не может его разжалобить.

– Приказал втереться в доверие, – с заиканиями блеет Валерия. – Стать частой гостьей в доме.

– И все?! – делаю тон потверже, будто свирепею.

– Кроме кражи женских вещей ничего не просил, – Валерия скулит в голосину, знатно напугалась. – Умоляю, не надо Виктора. Я правду говорю! Все рассказала!

– Все-все? – снова надавливаю.

Мелко кивает и шмыгает заложенным носом.

– Имя у этого полковника МВД есть?

– Тихомиров или Тритонов… Олег Валентинович, – тараторит Валерия. – Не помню фамилии, в телефоне записано.

Киваю Виктору, и тот вскоре приносит с первого этажа её сумочку. Сам подхожу и принимаюсь прикладывать её пальцы к датчику отпечатка.

– Указательный и средний, – бросает Валерия сдавшимся тоном.

Не солгала. Телефон разблокируется. Сразу в настройках снимаю блокировку, пусть Виктор потом в этом телефоне покопается.

– В Заметках, – добавляет Валерия.

Открываю. Тут только одна заметка. Трифонов Олег Валентинович, значит.

– И мы возвращаемся к вопросу, который я задавал тебе в первый день знакомства, Валерия.

Снова опускаюсь на корточки рядом с ней и веду рукой от тонкой лодыжки, поднимаясь к колену. Девочка съеживается и плотнее сводит ноги, но с ее шпильками выходит плохо. Берусь за её колени двумя руками и таки развожу в стороны. Глазам предстает совершенно пошлая картинка, от которой член мгновенно просыпается. Медленно веду взгляд от колен к трусикам, а оттуда поднимаюсь к лицу Валерии.

– Сколько ты стоишь? Что Олег Валентинович пообещал тебе за вторжение в мой дом с последующей кражей?

Валерия мычит «н-н-н» и разражается рыданиями. Истерика таки настигла её. Бесполезно продолжать этот разговор.

– Мы ещё не закончили, – бросаю ей и направляюсь к лестнице.

Виктор догоняет меня.

– Запри её в одной из спален на втором этаже, – даю ему указания. – Пусть успокоится. И пробей полковника.

Он рапортует согласие, а я поднимаюсь на первый этаж. Тоха не просто так приехал, ему что-то надо. И теперь следует дать ему четко понять, что к Валерии прикасаться он не смеет.

17. ♀

Волжский уходит, оставив меня на растерзание своему палачу. Лучше бы остался. Виктор наводит жуткое впечатление. Мрачный и пугающий. От слез картинка совсем размытая. Я уже икаю, хочу успокоиться, но не получается. Тело самопроизвольно содрогается, дыхание рваное и прерывистое.

Виктор берет со стеллажа у стены что-то небольшое и направляется ко мне с видом, будто сейчас перережет мне горло. Не могу говорить, так бы попросила этого не делать. Бессмысленно мотаю головой, а он как не видит. Смотрит сквозь меня.

Подойдя, коротким четким движением перерезает пластик, который сковывал мои руки. Затем хватает за локоть и без слов тянет наверх. В теле такая слабость, что я еле поднимаюсь. Он, кажется, не собирается меня убивать, но оцепенение и скованность никуда не деваются.

Виктор подхватывает мою сумочку и, как несмазанного робота, за локоть тащит меня к выходу на лестницу. Ведет на второй этаж, там вталкивает в одну из комнат, обставленную, как спальню, и закрывает дверь на ключ снаружи.

Да, Волжский со мной определенно не закончил. Ложусь на кровать, свернувшись калачиком. А успокоиться все равно не могу. В голове крутятся страшные картинки моей казни. Что они сделают? Я попалась. Олег мне прямым текстом сказал, что Волжский меня убьет. Значит, просто небольшая отсрочка.

Скулю, оплакивая свою незавидную судьбу. Это бесчестно. Но жизнь вообще несправедлива. Я не сделала никому ничего плохого, а со мной обходятся, как с коровой на бойне.

Вроде начинаю успокаиваться, но вспоминаю про маму, и рыдания настигают с новой силой. Как она без меня? Я отправляла ей деньги. Понемногу, но каждый месяц. Ей мои пять тысяч очень помогали. Надо было выкроить время и съездить. Обнять. А теперь я просто исчезну. Пропаду без вести. И вряд ли кто-нибудь когда-нибудь найдет мой труп. Как и трупы тех женщин, чьи вещи хранит у себя Волжский.

Просыпаюсь внезапно от звука ключа в замке. Судя по небу за окном, часов пять вечера. Похоже, я в какой-то момент просто уснула. Нервная система ушла на перезагрузку. Вспоминаю, что я тут делаю, и к горлу подкатывает новый ком страха и жалости к себе.

Дверь открывается, и на пороге показывается Светлана. Заносит в комнату пластиковую бутылку воды и ставит на тумбочку. Без слов уходит. Порывисто скручиваю крышку и жадно присасываюсь к горлышку – оказывается, меня мучает жажда.

На этот раз ключ в замке не шуршит, а значит… едва я успеваю додумать эту мысль, дверь снова открывается, и входит Волжский, который Вадим. Свирепо смотрит на меня.

– Вижу, ты пришла в себя, – проходит в комнату и бросает мой телефон на кровать. – Итак. Ты жить хочешь?

Он по-хозяйски садится на край кровати, а я подбираюсь, заползаю на подушки подальше от него. Душа уходит в пятки от такого вопроса. Язык немеет.

– Это простой вопрос, Валерия, – продолжает Волжский. – Ответь, ты жить хочешь?

– Хочу, – все-таки заставляю себя сказать. Голос хриплый, будто прокуренный.

– Тогда я расскажу, как все будет дальше, – ни один мускул на его красивом лице не вздрагивает, полная холодность и абсолютное безразличие. – Я не прощаю своих врагов. Я их уничтожаю. Ты в их числе.

От его спокойной речи, от невозмутимости, с которой он говорит про убийство людей, меня передергивает. Веду плечами, обхватываю локти ладонями, он замечает это.

– И если хочешь жить, будешь делать все, что я скажу. Абсолютно все, – к концу фразы его голос твердеет, появляется знакомый нажим. – Поняла меня?

– По-поняла, – выдавливаю, борясь с приступом тошноты.

В голове уже мелькают образы борделя, тюрьмы, канавы, куда он потом скинет мое тело. Отчаяние снова затапливает душу. Я доигралась. Нечего купаться с акулами, когда не умеешь плавать. Итог – тебя неминуемо сожрут.

– Что я сказал, повтори! – повышает голос Волжский. Похоже, в глазах у меня никакой осмысленности.

– Делать что прикажете, все, что прикажете, – повторяю безжизненным эхом.

– Тогда вот тебе первая задача, – он вынимает мой телефон и разбудив экран, кладет на кровать. – Тебе несколько раз звонили, пока ты дремала. Перезвони. По громкой связи.

По позвоночнику спускается озноб. Звонил наверняка Олег. Как обычно с какого-то неизвестного номера. Я их даже не сохраняю. Каждый раз новый. А Вадим требует по громкой связи разговаривать. Что брякнет Олег – одному Богу известно. Но Вадим смотрит на меня с таким нетерпением в глазах, что возражать я не решаюсь.

Набираю последний пропущенный. Гудки раздаются на всю комнату, режут по ушам. Сердце стучит в пищеводе, а ладони потеют.

– Ну наконец-то! – рявкает Олег в трубку гудок на десятый. – Ты там с Волжским кувыркалась что ли?

По внутренностям лавой разливается стыд. Щеки теплеют.

– Нет, просто была занята, – сглотнув, отвечаю как можно обычнее.

– Нашла тайник? – продолжает меня закапывать Олег.

Бросаю взгляд на Волжского – качает головой.

– Пока нет, ищу, – произношу твердо.

– Активнее ищи, слышишь? – грубо требует он. – Тебе туда ездить от силы пару недель осталось. И трахни уже Волжского, да так, чтобы он тебя у себя поселил на правах постоянной любовницы. Когда найдешь тайник, дам тебе новую задачу.

Мне хочется под землю провалиться от этих слов. Но стыд – мелочь по сравнению с подавленностью. Олег с живой не слезет, пока не дождется, что братья Волжские меня прикончат.

Волжский жестом приказывает прощаться. Олег бросает ещё пару сальных гадких фраз, на которые Волжский кровожадно улыбается. И наконец я вешаю трубку.

– Раздевайся, – приказывает мне Волжский, снова забирая мой телефон.

– Не-ет, пожалуйста, – взмаливаюсь. – Я… не могу раздеваться перед незнакомым мужчиной.

– Тогда позвони своему Олегу и скажи, что ты отказываешься продолжать ездить ко мне, – парирует Волжский.

– Не могу… – под веками жгутся слезы.

– Он хочет, чтобы ты тут поселилась в качестве постоянной любовницы. Я пойду ему навстречу, но хочу сначала посмотреть, что получу.

18. ♀

Он на полном серьезе ждет, что я разденусь. А я сдвинуться с места не могу. Внутри бурлит стыд и страх. Я из тех девочек, которые берегут себя для принца, у меня ещё не было секса, и очень не хочется, чтобы первый раз прошел вот так. С жестоким пугающим мужчиной, которому глубоко плевать на мои чувства.

– Хватит тянуть время, Валерия, – жестко повторяет Волжский. Поднимается с кровати и указывает мне место на полу. – Встала и сняла это дешманское платье!

Дергаюсь от тона и безапелляционности, с которой он это говорит, но встаю. Колотит лютая дрожь, руки трясутся. Подцепляю кромку подола пальцами и тяну вверх. Слезы снова в три ручья катятся по щекам, и я опускаю голову, когда платье оказывается у меня в руках. Расслабив пальцы, роняю его на пол. На мне теперь только простое черное белье и порванные чулки.

– Дальше! – рычит Волжский.

Я подавлена. Не могу сопротивляться. Боюсь возражать. Если не сделаю, Волжский меня просто выкинет из своего дома, а Олег посадит. Выбор из плохого и очень плохого.

Завожу руки за спину и расстегиваю застежку лифчика. Он скатывается по плечам и тоже оказывается на полу.

Не смотрю на Волжского, но слышу довольный хмык. Он приближается. Страшно до жути, боюсь вздохнуть. А мужчина обходит меня по кругу и останавливается за спиной. Забирается пальцами в волосы на затылке и тянет. Несильно, но неуклонно, заставляя запрокинуть голову. Проводит пальцами по шее, спускается к груди и теребит сосок.

Мне все ещё очень страшно. Он не причиняет боль, и мне, на удивление не противно, а ведь должно быть. Щеки начинают теплеть от стыда. Волжский умеет касаться приятно, но я все равно дрожу.

– Какая ты чувствительная, – шепчет он на ухо и продолжает спускаться рукой.

Проводит по животу и забирается пальцами под трусики. Касается очень чувствительно.

Вздрагиваю и хочу вырваться, но он натягивает волосы. Сердце пускается вскачь. Ощущения немного приятные. И от этого только хуже. Я не должна этого испытывать.

– Прошу, не надо, – скулю, шмыгая заложенным носом.

Волжский не останавливается. Отклоняет мою голову вбок и целует шею.

– Почему? Я тебе противен? – хрипло спрашивает на ухо. А я попой ощущаю его вставший твердый член.

Противно от себя. Что я это позволяю.

– Да! Нет… Не знаю, – голос срывается. – Мне страшно. У меня ещё никого не было…

– Ммм, – рокотливо доносится из-за спины. Волжский отпускает меня и, развернув лицом к кровати, нагибает над ней. Приходится упереться руками в матрас. – Тогда я буду первым.

Он ведет пальцем по позвоночнику и надавливает на поясницу, вынуждая прогнуть спину.

– Нет, пожалуйста… – мотаю головой, но понимаю, что я не разжалоблю его, а любое неподчинение приведет меня в тюрьму.

– Да, Валерия, – возбужденно рычит Волжский, – как постоянная любовница, ты меня устраиваешь.

Он зацепляет пальцами резинку трусиков и тянет вниз, но раздается стук в дверь.

– Вадим Романович, – доносится снаружи немного виноватым тоном. – Ваша жена… Ханна Стефановна здесь. Говорит, это срочно.

Волжский убирает от меня руки и отступает на шаг.

– Пусть подождет в кабинете, я сейчас спущусь, – выговаривает в ответ уже холодно-строгим голосом, а потом впечатывает мне в ягодицу тяжелую ладонь и, наклонившись, произносит горячим полушепотом. – В другой раз, Валерия.

На этом он уходит. В замке скрежещет ключ. А я без сил сползаю на пол и обхватываю колени руками. Снова небольшая отсрочка. Место удара жжется огнем. Зачем он это сделал? Показать, что я ему слова поперек не скажу. Не скажу. Это верно. Со мной теперь можно делать что угодно, его власть надо мной безгранична. И если он меня убьет, ему ничего не будет. И я сомневаюсь, что он меня выпустит живой, даже если мы вместе победим Олега. Я ведь знаю о его тайнике. Знаю о том, что они с братом убивают женщин.

Снова скулю от безысходности. Я отсюда ни в жизни не сбегу. Охрана, высокий забор, да я из дома не выйду. Виктор очень часто тут тусует. Я из комнаты нос не покажу, чтобы с ним не столкнуться.

Перебираюсь на кровать и пытаюсь уснуть. Чувство, что я попала в кошмар наяву. Хочется проснуться и узнать, что все закончилось. Места, где меня касался Волжский, помнят его пальцы. Гадко от себя, но я не могу это распомнить.

Из сна меня вытягивает шуршание замка. Светлана заходит в мою комнату с подносом, переставляет с него на тумбочку плоскую тарелку с поджаристой отбивной и картофельными дольками во фритюре и пиалку с салатом. Рядом кладет завернутые в салфетку приборы. На этом уходит.

Я разворачиваю салфетный сверток – нож как для стейков. Острый с деревянной ручкой, не столовый. В голове мелькает дикая мысль. Олег сказал, запасаться цианистым калием. Яда у меня нет, зато есть острый предмет, которым можно вскрыть себе вены, чтобы не терпеть унижений от Волжского и не дожидаться собственной смерти. Взять ситуацию в свои руки.

Верчу в руках нож, реву, представляя, как расстроится мама, когда узнает о моей смерти. Если узнает. Если я не пропаду без вести. Это так просто – провести лезвием красную линию по предплечью! Просто сделай это!

Нет. Не могу. Не буду! Я слишком хочу жить. Я должна стать полезной для Волжского, чтобы он не убил меня, когда покончит с Олегом. Откладываю нож обратно на тумбочку.

Я сделаю все, чтобы выжить. Откидываюсь обратно на кровать, подгребаю под себя одну подушку и, обняв её, закрываю глаза.