Текст книги "В клетке у зверя (СИ)"

Автор книги: Анна Юта

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

62. ♀

Валерия

– Что случилось? – Голос Вадима звучит резко, почти как выстрел.

Виктор вздыхает, но держится спокойно:

– Мне сообщили, что Людмила Сергеевна в операционной, – произносит сдержанно. – Больше никаких подробностей.

– В операционной? – срываюсь я, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Сердце летит в пятки, а в глазах тут же выступают слезы. – Почему? Что случилось?

Я хватаю воздух, пытаясь не разрыдаться, но тревога захлестывает меня с головой. Вадим тут же оказывается рядом, мягко берет меня за плечи.

– Лера, соберись, – произносит он твердо, но в его голосе звучит забота. Поддержка. – Слезы потом. Сейчас тебе нужно взять себя в руки. Маме ты нужна спокойной.

Я всхлипываю, киваю, хотя внутри шквал.

– Иди оденься. Быстро, – приказывает он, легонько толкая меня в сторону лестницы. – Мы едем в больницу.

Я иду наверх, слыша, как он четким уверенным голосом раздает приказы своим людям. Будто выстроил весь план за считанные секунды.

Когда я, натянув первое попавшееся платье, спускаюсь к нему, Вадим оборачивается, подходит и обнимает, будто хочет убедиться, что я не рассыплюсь на части.

– Лера, готова?

Я киваю, чувствуя, что на грани, но его голос и присутствие позволяют оставаться собранной. Вадим берет меня за руку, сжимает её крепко, но не больно.

– Держись. С мамой все будет хорошо, – говорит он твёрдо, и я начинаю верить, что так и будет.

Мы выходим из дома. Возле дверей уже ждут две машины, а мужчины рядом с ними проверяют оружие и обсуждают маршрут. Вадим помогает мне сесть в машину, устраивает рядом с собой. За руль почему-то садится Виктор, рядом ещё один вооруженный человек. Наш внедорожник трогается, за ним пристраивается второй.

Мы мчимся в больницу, а у меня внутри становится все теснее от страха. Пульс гулко звучит в ушах. Вадим сидит рядом, его рука крепко сжимает мою, но я даже не чувствую этого давления. Мысли вертятся вокруг мамы, которую я не видела несколько дней, которую оставила одну, не успев предупредить о том, когда приеду.

Когда машина останавливается перед больницей, я вылетаю наружу быстрее, чем Вадим успевает открыть мне дверь. Он догоняет и, обняв за плечи, молча идет рядом. Его присутствие греет и прибавляет сил, хотя внутри все кипит.

На стойке информации называют номер операционной. Мне так жутко за неё, что не хватает воздуха, чувствую себя рыбой, выброшенной на берег.

– Почему операция? – спрашиваю дрожащим голосом, не в силах справиться с лавиной эмоций.

Медсестра что-то отвечает, но слова не доходят. Вадим влечет меня к операционному отделению. Он крепко обнимает меня и, похоже, заметив мое состояние, поясняет:

– Тише, малыш, – говорит на ухо. Его голос глубокий, твердый, заботливо обволакивающий. – это плановая операция. Все идет как надо.

Меня клинит. Как это, как надо? Почему меня не было рядом с ней? Почему я не проводила её в операционную? Не обняла, не дала счастливого напутствия? Мама отправилась туда одна, без моей поддержки. Что же я за дочь такая?!

– Но я… Мне нужно было оставаться здесь! – всхлипываю, не в силах продолжить. Внутри все сжимается от чувства вины, которое размазывает меня, точно червяка по асфальту. – Мне стоило быть с ней рядом! Ах… Если бы я не оставила её одну…

Лицо мокрое от слёз, взгляд размывается, я дрожу всем телом и едва могу говорить. Образы мамы, лежащей в больнице, одинокой, без меня, не дают покоя. Это моя вина. Только моя.

– Лера, – Вадим разворачивает меня к себе лицом и мягко поднимает пальцами мой подбородок, его голос остаётся мягким, но в нем звучит непреклонная уверенность. – Ты не виновата. Это не твоя вина… Ты сама чуть не погибла.

Слезы взрываются новым потоком.

– Боже! А что, если бы я погибла? – голос совсем пищит. До меня доходит весь мамин ужас.

Вадим вжимает меня в свое тело, придавливает руками за лопатки. Держит и не дает отстраниться.

– У тебя есть я, я ни за что не допустил бы, чтобы с тобой что-то случилось, – произносит он так уверенно, что я на мгновение забываю вдохнуть. – Я уничтожу мир, чтобы спасти одну тебя.

Он и правда ведь не допустил. Спас. Забрал. Покарал обидчиков.

– Послушай меня, – он отлепляет меня от себя и заглядывает в глаза, ловит мой расфокусированный взгляд, заставляя собраться. – Ты ничего не могла изменить. Если бы ты осталась тут, в больнице, Борис достал бы и тебя, и маму. Малыш… Ситуация легче бы не стала.

Он вообще-то прав. Я шмыгаю носом, пытаясь унять рыдания, но бесполезно. Слёзы текут, неостановимым потоком.

– Ты сделала всё, что могла, Лер, – продолжает Вадим увещевательным тоном. – Ты жива, и сейчас ты рядом с ней. Это главное. Она знает, что ты её любишь. Всё остальное – просто неподвластные тебе обстоятельства.

– Это слишком, Вадим… – шепчу я, закрывая лицо руками.

Вадим осторожно берет меня за запястья, соединяет мои кисти вместе и мягко сжимает ледяные пальцы между своими ладонями. Греет.

– Ты справишься, Лера, – говорит он. – И она справится. Ты нужна ей сейчас, а не вчера.

Я обессиленно опускаюсь на сиденье в коридоре перед дверью в отделение, Вадим садится рядом и прижимает меня к своей груди, обнимая за плечи. Молчит, даёт мне выплакаться, гладит по спине, словно пытается передать свою силу. Через несколько минут поднимается и, не говоря ни слова, направляется в сторону поста медсестры на этаже.

Вскоре Вадим возвращается с пачкой салфеток и картонным стаканчиком кофе.

– Возьми, вытри слёзы, – говорит он, протягивая салфетки.

Я принимаю их, все ещё ощущая дрожь в пальцах.

– И вот, держи, – он ставит стаканчик мне в ладони. – Тёплый, с молоком. Пей, тебе это нужно.

Я смотрю на него сквозь пелену слёз, поражённая тем, насколько он внимателен. В его глазах – тепло, которое заставляет меня таять.

– Спасибо, – шепчу, касаясь стаканчика губами. Тепло пробегается внутри обжигающей волной, в груди становится чуть легче.

Вадим снова садится рядом и молча смотрит на меня. Слова не нужны. Он рядом. И я ощущаю, что на этот раз я не одна справляюсь со своей болью.

Часы тянутся мучительно долго. Вадим не отходит ни на шаг, даже когда я нервно расхаживаю по коридору. Он неотрывно следит за мной, готовый в любой момент подхватить, если я оступлюсь.

И вот наконец дверь с табличкой «Операционные» открывается. В коридор выходит врач в маске, одетый в светло-зеленый медицинский костюм с треугольным вырезом. Я замираю, боясь приближаться, чтобы не услышать плохие новости.

Вадим делает это вместо меня. Подходит к врачу и спрашивает про Незабудкину Людмилу Сергеевну. А я сжимаюсь и дрожу, притаившись у него за спиной, в ожидании ответа

63. ♂

Вадим

– Операция прошла хорошо, опухоль удалось удалить в полном объёме, – произносит врач. – Ваша мама должна прийти в себя предположительно через три-четыре часа. Завтра мы сделаем томографию, и я смогу предоставить более точные прогнозы по выздоровлению.

Слова врача – как долгожданное облегчение даже для меня. Разливается по телу размягчающей волной.

– А можно её увидеть? – робко спрашивает Лера.

– Да, но сейчас Людмиле Сергеевне необходим покой, – врач кивает. – Вы можете увидеть её, но только ненадолго. Пойдемте, я вас провожу.

Врач провожает нас к палате со смотровым окном на стене. Туда можно входить только в стерильных балахонах, так что мы с Лерой остаемся в коридоре. Я заглядываю в окно реанимационной палаты, где лежит мама Леры. Её голова забинтована, тело увито трубочками, монитор приглушенно пикает, контролируя пульс и показатели. Людмила Сергеевна выглядит умиротворенно, все страдания позади.

Лера стоит рядом, смотрит на мать, прижав руки к груди, прерывисто дышит, плечи подрагивают. Бедняжка. Держится из последних сил.

– Сядь, – говорю тихо, указывая на сиденья у стены.

Она опускается почти безвольно, а я сажусь рядом, обнимаю за плечи. Несколько секунд мы просто сидим в тишине. Я молчу, чтобы не разрушить момент, давая Лере почувствовать свое тепло, ощутить молчаливую поддержку.

– Что будет дальше? – спрашивает Лера с толикой напряжения в голосе.

Она смотрит на меня, и её прямой взгляд цепляет, как всегда. Я держу паузу, но не потому, что ищу слова. Я знаю, что сказать. Просто хочу, чтобы она услышала каждое слово и почувствовала мою уверенность.

– Пока не все фигуры убраны с доски, ты останешься на моей территории, – произношу чётко, медленно, чтобы не оставить места для сомнений. – У меня дома. Под моей охраной. Это не обсуждается.

Она не отвечает сразу, но я вижу, как меняется её взгляд. В нём нет протеста – есть тихое согласие. С плеч сползает тяжелый груз. Я не перенесу, если с ней ещё что-нибудь случится, а полностью гарантировать ей безопасность я могу только в своем доме.

– Ты ведь понимаешь, что я не пытаюсь ограничить твою свободу? – спрашиваю доверительно. – Я хочу только защитить тебя.

– Понимаю, Вадим, я благодарна, – шепчет Лера. Голос сиплый от слез. – Я про маму. Мне хочется видеть её каждый день. Ты найдешь кого-то, кто будет возить меня к ней?

Боже, какая мелочь! Лера волнуется о бытовых вещах, а я уже начал опасаться, что она все равно хочет уйти. Я не представляю себе жизни без неё. Это меня уничтожит.

– У тебя будет собственный водитель и охрана, они повезут тебя, куда скажешь, – говорю мягко. – А потом… Я оборудовал в доме комнату для твоей мамы на первое время. Сиделка и все необходимое прилагается. Так что тебе не придется долго сюда кататься, только пока врачи не отпустят её из стационара.

– Правда? – у Леры снова глаза на мокром месте, только теперь слезы радости.

Ей нравится мысль, что её мама будет жить рядом с ней. А у меня за спиной крылья вырастают от Лериной улыбки. И в голове возникает куча мыслей, что сделать ещё, чтобы она улыбалась.

– Поехали домой? – предлагаю мягким голосом. – Приедешь, как только мама сможет тебя принять.

Лера кивает, и мы направляемся к выходу. На улице Виктор открывает Лере дверь внедорожника и забирается за руль. На пассажирское сиденье опускается ещё один человек из охраны. Я устраиваюсь рядом с Лерой сзади и сразу обнимаю ее. То ли это у меня только такая неуемная потребность к ней прикасаться, то ли ей это тоже нужно не меньше. В любом случае она благодарно кладет голову мне на плечо, а руку на бедро. От её прикосновений по телу волной пробегает предвкушение, но я давлю его. Точно не сейчас. Просто целую её в макушку, и машина трогается.

Домой едем молча, и Лера быстро засыпает у меня на плече. Сижу не двигаясь, будто на мне дремлет грудничок, которого нельзя разбудить. В душе удивительно тепло от мысли, что я забочусь о Лере. Это, оказывается, приятно – делать добро, да и вообще что-то хорошее. Для меня раньше это не было так очевидно. Если я что и делал, то только соответственно своей цели. Даже когда спасал девушек от негодяев-мужей или отцов, цель была – восстановить справедливость. Потешить эго. А с Лерой у меня нет цели, я просто хочу быть рядом.

Следом едет машина охраны. Сложно представить, когда можно будет отказаться от этого. Виктор усилил охрану в доме Ханны, как только на нас напали. Она тоже под прицелом. Но однажды это закончится. Когда враги поймут, что посягать на мое – себе дороже. И хотя Ханна никогда не была моей, я несу за неё ответственность. И не прекращу этого, даже когда мы разведемся. А это случится очень скоро. Как только Амелии исполнится восемнадцать, чтобы обойтись без суда. Ханна не будет возражать, тем более, что в её жизни ничего не изменится. Цель, поставленная этим браком, давно достигнута.

Виктор останавливает машину у дверей дома, и я пытаюсь выбраться из-под Леры, как можно бережнее, чтобы не разбудить, но она все равно просыпается. Выглядит, как сонный котенок. Помогаю ей выйти из машины и несу домой на руках. Она так тепло и тесно прижимается ко мне, и пахнет от неё настолько обворожительно, что, пока я несу её в спальню, у меня стояк просто каменный.

Я заношу Леру в спальню, стараясь не думать о том, как сильно её близость действует на меня. Она тёплая, лёгкая, её лицо утыкается мне в шею, а дыхание едва касается кожи. Я осторожно укладываю её на кровать, но когда наклоняюсь, чтобы поправить плед, её взгляд скользит вниз. И я краснею, как мальчишка, опасаясь, что напугаю её.

– Это… – спрашивает она чуть шокированно. – Моя заслуга?

В её голосе звучит чуть слышная улыбка.

– Малыш, ты устала, тебе нужно отдохнуть, – говорю я сдержанно, хотя внутри меня всё кричит о том, что я хочу её здесь и сейчас.

– Не уходи, пожалуйста, – Лера невинно касается моей руки, сжимает пальцы на запястье.

Она смотрит прямо мне в глаза, и не могу отвести взгляд. Не уверен, что ей не страшно, но вижу, что она готова попробовать.

Я на мгновение закрываю глаза, собираясь с мыслями, а потом тихо произношу:

– Скажи мне, если я ошибаюсь, – шепчу я, склоняясь ближе, – но ты действительно хочешь, чтобы я остался?

Она сглатывает. Вижу движение мышц на шее.

– Я не смогу удержаться, если…

Лера не говорит ничего, приподнимается и касается моих губ своими. И мне начисто сносит крышу, я впиваюсь в её губы, сжимаю хрупкое тело в объятиях. Внутри лавой жжется желание, член ноет от напряжения, но я вовремя беру себя в руки. Разрываю поцелуй и прижимаюсь лбом к Лериному виску.

– Последний шанс сказать стоп, – голос хрипит, будто сел.

Я дам ей право выбора и уйду, если она так захочет.

– Не надо говорить стоп, – шепчет в ответ Лера. – Просто будь нежен, хорошо?

64. ♀

Валерия

Вадим выпрямляется.

– Я буду максимально осторожен и нежен, – серьезно произносит он. – Обещаю.

Верю его словам. Сажусь на кровати и берусь за кромку джемпера, но Вадим мягко убирает мои ладони.

– Позволишь мне это сделать? – спрашивает он.

Киваю и задираю руки, чтобы он снял с меня свитерок. Движение нарочито медленное, будто он хочет растянуть этот момент. Я не двигаюсь, а сердце стучит всё быстрее.

Мягкий трикотаж скользит по коже и вскоре бесформенным комком отправляется на пол. Я не надевала лифчик – очень торопилась в больницу – и сейчас смущение затапливает меня по макушку. Щеки тут же вспыхивают, и я непроизвольно прикрываю грудь руками.

Вадим проводит пальцами по обнажённым плечам, спускается к запястьям, но не убирает мои ладони, хотя, кажется, хочет. Намеренно останавливается.

Я затаиваю дыхание, когда он начинает расстёгивать джинсы. Его пальцы медленно тянут молнию вниз, и я ощущаю каждое движение, как вспышку тепла по коже. Вадим опускается на пол на одно колено и тянет их вниз. Встаю, позволяя ему снять их полностью, и перешагиваю, оставляя на полу ещё одну деталь одежды.

Теперь на мне только трусики, сердце стучит в ушах учащенным пульсом. Внутри горячо от любопытства и желания, которое подогревается ощущением исключительности. Вадим выпрямляется, не сводя с меня глаз, и смотрит как на божество, как если бы я была единственной женщиной на земле. А ещё я чувствую его желание каждой клеткой тела.

Он берётся за свой ремень, и я замираю, наблюдаю за каждым его движением, так и стоя у кровати, сердце бьётся так сильно, что, кажется, его можно услышать. Вадим снимает рубашку, затем брюки, оставаясь в одних боксерах. Он нарочно не спешит, словно хочет дать мне время привыкнуть к тому, что происходит. Затем подходит ближе, его тепло ощущается даже на расстоянии.

Вадим поднимает руку, нежно касается моей щеки, а затем наклоняется, чтобы поцеловать. Его губы мягкие, но поцелуй становится всё глубже, насыщеннее, страстнее. Его руки скользят по моей талии, затем чуть сжимают, прижимая меня ближе.

– Лера, – шепчет он, отрываясь от моих губ на мгновение, чтобы заглянуть в глаза. – Позволь мне доставить тебе удовольствие?

Я неуверенно смотрю на него, но не потому, что не хочу, а потому, что боюсь собственной реакции. Он замечает это, и его взгляд становится мягче, в нем читается заверение: «Всё хорошо».

– Ложись, – произносит он тихо, глаза блестят обещанием чего-то нежного и невероятного.

Я слушаюсь, опускаюсь на кровать, а он снимает с меня трусики. Уверенно, но неторопливо и аккуратно. От прежнего порывистого и грубого Вадима не осталось и следа. Этот Вадим чуткий. Ловит, кажется, каждый мой вздох и постоянно сверяется с реакцией.

Он разводит в стороны мои колени, и я перебарываю стеснение. В конце концов, он меня уже видел, трогал и изучал. Я решила ему довериться, чего теперь дергаться?

Вадим устраивается между моих бедер, наклоняется и… касается меня языком. Это… удивительно приятно, хотя о мои щеки, кажется, сейчас можно обжечься.

– Ах-х, – с губ сам собой срывается стон удовольствия.

Ощущения очень яркие и живые, не говоря уже о том, что это со мной происходит впервые.

Язык Вадима творит какие-то чудеса. Внутри нарастает напряжение, которое я испытывала только сама с собой. Воздуха начинает не хватать, пальцы с тихим скрипом стискивают простынь. Это слишком приятно, чтобы быть правдой!

По телу бегут импульсы наслаждения. Глаза норовят закрыться, а между ног все горит и пульсирует. Ощущение реальности пошатывается, и меня накрывает волной совершенно крышесносного оргазма. Кажется, я кричу, но это не точно. Перед глазами фейерверк, дыхание рваное, тело самопроизвольно содрогается от умелых ласк Вадима.

Он останавливается и выпрямляется, дает мне отдышаться. Да какой там. Чувство, что бежала марафон. Столько удовольствия получать у меня ещё ни разу не получалось. Даже наедине с собой, когда расслабление идеально, ничто не отвлекает от процесса и тело кажется полностью известным.

Вадим наклоняется ко мне и целует в шею.

– Ты невероятная, – шепчет на ухо.

Затем слезает с кровати и избавляется от последнего элемента одежды.

Теперь он стоит передо мной, обнаженный и дико возбужденный. Смотрит на меня жадным взглядом, оглаживая каждый изгиб тела. А я чувствую себя настолько осоловело, что даже не испытываю страха. В теле ватная слабость. Сейчас, наверное, даже если очень сильно захочу запротестовать, физически не смогу этого сделать. Но у меня и нет такого желания.

– Ты прекрасна, – произносит Вадим хрипло и снова забирается на кровать, встает у меня между ног, которые я так и не потрудилась свести. – Ты сводишь меня с ума. Я безумно хочу тебя.

Он наклоняется, опираясь одной рукой в матрас около моей головы, смотрит в глаза, но не торопится продолжать. Другой рукой он осторожно касается моей щеки, проводит пальцами до подбородка.

– Но не важно, чего хочу я, – произносит он. – Скажи мне, хочешь ли этого ты. Я могу остановиться прямо сейчас. Если не готова, просто скажи, и я уйду.

Я смотрю на него, чувствуя, как тепло от его слов разливается по всему телу.

– Нет, – шепчу я, а затем добавляю, чуть увереннее: – Я хочу.

65. ♀

Валерия

Его лицо озаряется мягкой, почти благодарной улыбкой.

– Будь по-твоему, малыш, – хрипло рокочет Вадим и чуть подается вперед.

Когда он входит, это не резкое движение, а почти ритуальное. Медленно, плавно, миллиметр за миллиметром, будто он хочет почувствовать и запомнить каждую секунду.

А я замираю, почти не дыша. В последний момент мозг все-таки восстановил в памяти то, как это происходило раньше, и заставил тело напрячься до кончиков волос. Однако я не испытываю того, что было в первые два раза. Мне не больно! Есть чувство заполненности и растяжения, но это приятные чувства. Желание, которое на время стихло после прошлого огразма, взвивается внизу живота огненным драконом, опаляет чувствительную кожу, заставляет задрожать.

– М-м-м, – мычу что-то нечленораздельное, и Вадим воспринимает это как одобрение.

Начинает двигаться. Тоже очень медленно и плавно, давая привыкнуть, давая насладиться первыми нежными толчками. Его ладонь блуждает по груди, цепляя пальцами напряженные соски, это тоже подогревает мое и так льющееся через край возбуждение.

Я закрываю глаза, сосредотачиваясь на самом главном. Остаются только руки Вадима, его ритм, его дыхание рядом с моим ухом. Мысли выветриваются, с каждым толчком я все больше растворяюсь в улетных ощущениях от процесса.

В животе разливается тепло, заполняя каждую клетку. Вадим двигается плавно, проникая глубоко, но совершенно небольно, каждый толчок отзывается в теле волной наслаждения.

– Ах… – даже не пытаюсь скрыть рвущиеся наружу стоны. Мне безумно кайфово. Это чистый улет.

Вадим набирает темп, толчки становятся резче, немного грубее, но остаются такими же проникновенно-страстными. И в какой-то момент я взрываюсь, глубоко впившись ногтями в могучие плечи Вадима. Внутри все сокращается и пульсирует, а по телу волнами пробегают судороги. Это было что-то умопомрачительное.

Вадим замедляется и выходит. Наклоняется, зарывается лицом мне в волосы у уха. Нюхает шею. Горячее дыхание лижет кожу. Я тяжело дышу, снова как после кросса, и глаза от усталости не открываются.

– Потрясающая девушка, – шепчет Вадим и ложится рядом, гладит меня по волосам.

Мое сознание неуклонно погружается в сон, это необратимый процесс, и сил противостоять этому у меня нет. Где-то на задворках скребется мысль, что Вадим так и не кончил, но за незначительностью просто тонет в волнах эндорфинов, которые до краев заполняют уставший мозг.

Я просыпаюсь в своей спальне. Немного странно, если учесть, что я точно помню – сексом мы занимались у Вадима.

От воспоминаний о ночи внизу живота приятно тянет. Я с удовольствием потягиваюсь и замечаю, что на мне пижама с длинным рукавом. А Вадима в комнате нет.

Стоит спустить ноги с кровати, дверь открывается. Вспомнишь солнце – вот и лучик. Вадим входит в комнату с подносом, на котором стоит кружка с поднимающимся паром и тарелочка с несколькими тостами.

– Завтрак в постель, – произносит он с улыбкой. – Как ты себя чувствуешь?

Вроде доброжелательный тон, но ощущение волнения в голосе присутствует.

– После вчерашнего или вообще? – переспрашиваю, когда он ставит поднос мне на бедра. От кофе пахнет очумительно, сразу вдыхает в тело бодрость.

– И так, и так. – В тоне Вадима явно звучит нервозность, хоть он и пытается это скрыть.

– Хорошо во всех смыслах, Вадим, – улыбаюсь и откусываю кусочек поджаристого румяного хлеба. – После вчерашнего – это было приятно. А вообще – я наконец-то выспалась и отдохнула. И ещё. Откуда это?

Показываю ему на рукав пижамы.

– Я подумал, что тебе будет уютнее утром встретить меня одетой, – немного виновато говорит Вадим. – На всякий случай, чтобы избежать неудобства. Как, например, и то, что я перенес тебя в твою спальню. Я хочу, чтобы ты сама решила, когда захочешь разделить со мной постель.

Киваю. Я точно больше не встречу принуждения с его стороны. Вадим предусмотрел мои возражения и сделал все максимально экологично для меня.

– Спасибо, – только и могу ответить.

Мне приятна забота Вадима. Обо мне так в жизни никто не заботился – предусматривая все возможные ситуации.

– Прости, я всего на пару минут зашел, – добавляет Вадим. – Надо бежать. У меня куча дел, которые надо делать срочно, которые я отодвинул на время, пока тебе угрожала опасность. А ты постарайся отдохнуть и не волноваться лишний раз. Твоя новая охрана – Павел и Дмитрий. Они отвезут тебя к маме, как только позвонят, что можно её повидать. Не скучай, малыш. Я вернусь сегодня вечером.

– Хорошо, – соглашаюсь. – Спасибо ещё раз, Вадим.

Доев завтрак, я принимаю душ, одеваюсь в нормальную одежду – выбираю просторные брюки с накладными карманами и трикотажный лонгислив – и спускаюсь на первый этаж.

Амелия вскакивает с дивана в гостиной и с криками радости несется ко мне. Вот уж не думала, что она так соскучится. Вместе с ней с дивана около стены поднимаются молчаливые охранники в костюмах. Мы вместе выходим из дома и гуляем по участку. Шкафы с антресолями следуют за нами на расстоянии десяти метров.

– И зачем они за нами ходят? – в какой-то момент я высказываю свое удивление Амелии – Тут же все и так охраняется…

– У них приказ, а приказы надо выполнять, – серьезно отвечает она. – Папа им платит хорошие деньги, чтобы они тебя от пули закрыли в случае чего.

Ну, наверное, так правильно. Не мне судить. Но это и не плохо. Раз у них распоряжение отвезти меня в больницу, как только будет можно, значит, они и его выполнят с такой же собачьей преданностью.

Мы продолжаем гулять. Амелия упорно расспрашивает меня о работе ветеринара и о том, как им стать. Я честно ей рассказываю, и она ловит каждое слово.

– Ты что, ветеринаром удумала стать? – спрашиваю, не устав наконец от этого допроса.

– Мне восемнадцать вот-вот исполнится, а я после школы так никуда и не поступила. Но папа устроит, мне только надо выбрать, – тараторит она. – Я на тебя посмотрела и поняла, что это круто – лечить животных! Вообще ты спасаешь жизни, это просто бомба. Я тоже захотела заниматься чем-то полезным. Для врача я людей недолюбливаю. А вот животных люблю. И я до сих пор помню, как ты меня выгородила перед отцом, когда Агата заболела. Не представляю, что бы он со мной сделал, если бы не вступилась.

– Да ничего бы не сделал, – машу рукой. – Вадим не злой человек.

– Не скажи… – Амелия качает головой, а потом поворачивается на звук открывающихся ворот. – О-оу…

Последнее говорит с таким видом, будто нам всем тут смерть пришла. На участок въезжает темно-вишневый Порш Кайен. Тоха бы точно на такой машине не приехал. Вадим тоже предпочитает черный. Тогда… Догадка пронзает и меня длинной ледяной иглой сквозь весь позвоночник. Но что уж. Однажды это должно было случиться.