Текст книги "Бакалавр (СИ)"

Автор книги: Анна Волошина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Глава 11

– Вы иногда бываете циничны, монсеньор.

– Я иногда бываю честен.

Что может быть хуже операции, подготовленной «на коленке»? Только операция, которую под тебя готовит «на коленке» кто-то другой. Лана нервничала и злилась на собственную нервозность, но выбирать было не из чего.

С Горовицем она связалась с борта очередного курьерского корабля, который пристыковался к яхте господина Вербицкого где-то между «Пиза Тауэр» и Чарити. Правду сказать, яхтой сие сооружение, бронированное и вооруженное по самое дальше некуда, можно было назвать довольно условно. Разве что по размерам, а потому даже заметно поредевшей группе пришлось порядком потесниться.

Их осталось восемь: по четверо с каждой из заинтересованных сторон. Солдатов, Кривич. Альтшуллер – способный, пусть и отчасти, заменить в качестве связиста оставленного на эсминце Махрова. Место погибшего Озерова занял, что Лану совершенно не удивило, Забродин. Улыбчивый молодой офицер, блестяще отыгрывающий простоватого «рубаху-парня», был, тем не менее, серьезным бойцом. Так сказала Тина, а уж ей-то лейтенант Дитц склонна была верить. В бою – не в бою, но у доктора Танк имелась возможность оценить потенциал.

Итак, восемь, думала Лана. Много это или мало? С точки зрения серьёзного замеса – вообще ни о чём. С другой стороны, брать Сиенский университет штурмом никто не собирался. Да и рассредоточиться, прибыв на Землю порознь, тем проще, чем их меньше. Но в каком качестве следует посетить Землю ей самой?

Предложенный Солдатовым вариант обзавестись документами, изготовленными на борту «Василисы Микулишны», она отмела сходу. Не то, чтобы она не доверяла русским… а, впрочем, не доверяла. Кроме того, в её распоряжении имелось два легальных комплекта идентификаторов. Каждый из них был снабжен легальной же визой, без которой её попросту не пустили бы на лунный челнок, отправляющийся в сторону материнской планеты.

Но что выбрать? Точнее, кого? Светлану Дитц из Республики Легион или Катрину Галлахер с Большого Шанхая? В обоих вариантах имелись как свои плюсы, так и минусы. Связь с Легионом афишировать не стоило. С другой стороны, шанхайскому консультанту почти наверняка будет обеспечено повышенное – и совершенно нежелательное! – внимание со стороны тех, кто полагает своим делом сование носа в чужое. Значит, Светлана Дитц. Тем более что виза Светланы Дитц на Земле уже засветилась, причём именно в Италии. И целью визита тогда было заявлено посещение Сената Конфедерации Человеческих Миров. Какое-никакое, а подтверждение благонадёжности. Теперь предстояло самое сложное.

Соответствующим образом настропаленный Боден заверил мать-командира, что никакой русский связист не сможет подслушать её разговор с Горовицем. И всё же, осторожности ради, она была предельно лаконичной в изложении требований к обеспечению той фазы операции, которая состояла в контакте со «Старым Ником». Лана не хотела его подставлять. Не могла она его подставить. Не только потому, что от содействия этого человека зависело слишком многое. Просто несколько лет назад он стал для неё «своим». Хотя и, вероятно, немало удивился бы такой постановке вопроса.

Челнок приземлился в порту Фьюмичино[13]13
  В 21 веке – римский аэропорт.


[Закрыть] ближе к вечеру. Лану сопровождал Боден. Солджер попытался было настоять на кандидатуре Альтшуллера, но все его аргументы разбились о произнесенное с милой улыбкой «обойдёшься!». Офицер связи и спец по хитрым приблудам был ей необходим, соглядатай – нет. Время утекало, как вода сквозь ржавый дуршлаг, и она не могла позволить себе роскошь тратить его на то, чтобы отвязаться от спутника. И так-то приходится мудрить…

Уже в здании порта Радар надел резервный коммуникатор, которым до этой минуты не пользовался, и на него немедленно пришло сообщение для Ланы. Совсем короткое: адрес – вокзал Термини, номер ячейки в камере хранения и код замка. Ну-ка, ну-ка, посмотрим, как справились с задачей здесь, в Италии? Только сначала… сначала надо переодеться и избавиться от всего, что было у них двоих на борту «Васьки». Никаких иллюзий по поводу профессионализма людей полковника Русановой – и размеров её любознательности – Лана не питала.

На встречу, которую ещё только предстояло назначить, Лане следовало прийти настолько «чистой», насколько это вообще возможно. Не только потому, что она не хотела подставлять своего контрагента в предполагаемых переговорах. Если попытка слежки будет им (или его охраной) замечена – разговора не выйдет. Ей нужен был этот разговор, а значит… как это говорит Бэзил? Бережёного Бог бережёт, а небережёного конвой стережёт? Обойдёмся без конвоя! Так что к обозначенной в сообщении ячейке они подошли только после того, как весь багаж и вся одежда были помещены в другую, в соседнем зале.

Шмотки, на скорую руку приобретенные в первой попавшейся лавчонке, какими изобиловал вокзал, Лане не нравились. И уж конечно, в таком виде нельзя было явиться на встречу со «Старым Ником». Но эту проблему следовало решать тогда, когда – и если! – встреча будет назначена. А просто пошляться по городу и так сойдёт.

В ячейке, до которой они наконец добрались, лежало всего три предмета: два почти запредельно дорогих коммуникатора (более массивный с восторженным воплем заграбастал Радар) и плотный конверт. И вот в этом-то конверте Лана обнаружила то, что хотела, но практически не надеялась получить. Там, занимая едва ли четверть пространства, скромно притулилась маленькая квадратная карточка. Одна её сторона была по вертикали разделена на две равновеликие полосы: желтую слева и белую. И на белой части красовались скрещенные ключи, увенчанные папской тиарой.

Лана, уже надевшая на запястье новый коммуникатор, поднесла к нему карточку, и довольно хмыкнула: это действительно было именно то, о чём она просила. Пропуск на площадь Святого Петра и, что важнее, непосредственно в собор, оформленный на имя Светланы Дитц, планета Легион. Все известные ей – стараниями Радара – специальные метки говорили, что пропуск – официальный, не далее, как сегодня утром выданный папской канцелярией. Такие получали высокопоставленные паломники, и запрос следовало подавать не менее, чем за месяц. Не говоря уж о том, что, как правило, пропуск выдавался на один день, а тот, что сейчас держала в руках первый лейтенант Дитц, давал право бывать в соборе на протяжении недели с момента первого посещения. Да, молодцы. Не такой уж угловатой оказалась чужая «коленка», как опасалась Лана.

Ну-с, теперь пробежимся по директориям комма. Информация о текущем положении «Старого Ника» и предлагаемая схема беседы… вот уж по этому поводу позвольте ей иметь собственное мнение! Подробнейшие карты местности… Документы, которые могли удовлетворить любого проверяющего, от рядового карабинера до генерального прокурора… Так, а это что такое?! Совершенно «левый» счёт, привязанный к этому конкретному коммуникатору, сумма… ну, Горовиц!

А вот теперь можно было и отдохнуть. По крайней мере, у Радара такая возможность точно будет. Ей же предстояло прогнать через свою многострадальную голову такое количество сведений за такое время, что, пожалуй, задымился бы и тактический анализатор линкора. Если бы ему позволили, конечно. Своей голове она такого позволять точно не собиралась.

Портье отеля «Rex» на виа Торино совершенно явно не понравился вид непрезентабельно одетой пары, явившейся, к тому же, безо всякого багажа. Уровень восторга служащего был столь низок, что он даже сделал попытку порекомендовать им другое заведение, более соответствующее наблюдаемой платежеспособности. Нет, если синьоры настаивают… есть номер-люкс на самом верхнем этаже… однако это стоит довольно…

Вот тут-то и пригодился тот самый счёт. Злорадство, в принципе, не было свойственно Лане. Но видеть, как округляются глаза незадачливого дяденьки при виде цифр, высветившихся на мониторе после небрежного «Этого хватит?», оказалось неожиданно приятно. Ещё один камешек на ту чашу весов, где копились аргументы за уход с активной службы. Мелочность – плохое качество для полевого агента. Опасное.

А вот предоставленный им номер оказался неожиданно хорош. Широкие доски пола, навсегда впитавшие аромат воска, которым их натирали годами (а то и столетиями), слегка поскрипывали. Вид чуточку нарочито потёртого ковра свидетельствовал о почтенном возрасте. Между выщербленных каменных плиток террасы, на которую Лана вышла, дабы дать Радару возможность проверить комнату без помех, пробивалась какая-то жёсткая трава.

Но лучше всего был вид: стоящая у ограждения мрина смотрела прямо на купол собора Святого Петра, чётко очерченный подсветкой на фоне бархатно-чёрного ночного неба. Она несколько секунд поразмыслила, и решительно постановила считать это добрым предзнаменованием. Собор приветствовал её, он ждал – а, стало быть, и тот, кто ей нужен, не откажется ни от встречи, ни от предоставления помощи. Если, конечно, она правильно разыграет карты. Те самые карты, которые ещё только предстояло изучить… да ладно! В первый раз, что ли?

– Можно, – негромко проговорил за спиной Радар, и вдруг почти по-детски восхитился: – Ух ты! Красота!

Да, красота… предельно, а то и запредельно коварная. Это снова был не её уровень. Или – уже её? Поди разберись…

Лана встряхнулась, прошла в комнату и уселась в кресло. Номер, который ей предстояло набрать, в списке контактов нового коммуникатора не значился, но что с того? Он намертво впечатался в её голову несколько лет назад. Да и воспользоваться довелось, правда, всего один раз. Тогда она поздравляла своего абонента с почти самым важным событием в его жизни. Станет ли оно действительно самым важным, во многом зависело сейчас от неё. Ну что ж… режим конфиденциальности, все маркеры подключить… начали!

Соединение прошло почти мгновенно.

– Приветствую вас, монсеньор!

– Здравствуй, дитя! – ласково произнёс сухощавый мужчина неопределенного возраста, поглаживая ухоженную эспаньолку.

Алая дзукетта делала морщины на его лице заметнее. Или их просто прибавилось с их последнего разговора?

– Я ждал, что ты проявишься, с того момента, как миссия Республики Легион запросила пропуск для некоей Светланы Дитц. Ты предпочитаешь это имя, или остановимся на Катрине?

– И давно вы знаете? – индифферентно поинтересовалась Лана.

– С самого начала. Я всегда стараюсь знать, с кем имею дело. Как, полагаю, и ты. От этого знания зависит многое, а иногда и всё.

– Вы правы, монсеньор, – склонила голову Лана. – Пусть будет Катрина. Здесь, в Риме, моё второе имя звучит слишком экзотично. Прежде всего, примите мои извинения за то время суток, в которое я рискнула вас побеспокоить…

– Не стоит извиняться. Во-первых, ещё нет и полуночи. Кроме того, у меня не так много духовных дочерей, чтобы принимать во внимание пустяковые формальности. Тем более что я уверен: будь у тебя возможность связаться со мной в более подходящий час, ты непременно воспользовалась бы ею. Раз ты набрала мой номер сейчас…

– Мы можем встретиться, монсеньор? – прервала Лана собеседника. Надо же, она почти забыла, насколько он может быть велеречив… – Скажем, завтра?

– Быка за рога? – рассмеялся мужчина. – Хорошо. Будь завтра в полдень в Сан-Пьетро. Тебя встретят и проводят ко мне. Раньше не получится, моё время принадлежит мне не полностью.

– В таком случае – до завтра, монсеньор!

Ротозейство наказуемо. Это Пиппо-Заморыш знал твёрдо. Он действительно был заморышем: не так-то просто подрасти, если оказался на улице пятилетним. Впрочем, по мнению Пиппо маленький рост и худоба только помогали в работе. В их деле главное что? Главное – выглядеть как можно более безобидным. А с этим у Заморыша всегда был полный порядок.

Иностранку, разинувшую рот перед обелиском Фламинио, он заприметил ещё в тот момент, когда она вышла на Пьяцца дель Пополо с виа Корсо. Почему иностранку? Ну, кто же ещё так оденется! Длинное платье с кучей нижних юбок, кружевной палантин, скрывающий не только волосы, но и почти всё лицо, перчатки… наверняка собралась посмотреть на выход кардиналов в Сан-Пьетро, ведь до полудня меньше часа.

Нет, так, бывало, одевались и богатые римлянки из тех, кто поглупее – вот только ни одной даже самой глупой римлянке и в голову не придёт напялить коммуникатор поверх перчатки. Да, так удобнее… но римлянки знают о таких, как Пиппо-Заморыш, а потому не рискуют. Иностранка, точно!

Пиппо даже мог сказать, где она оделась – и сколько с неё там содрали. А что не предупредили о необходимости прятать коммуникатор под перчатку – так на то и существовал уговор между Сутулым Кекко и Сандрой, владелицей одного из магазинов на Корсо. Живи и давай жить другим – вот Сандра и давала. Итальянцам, тем более римлянам, следует держаться друг за друга, иначе никак. Заморыш оглянулся, поймал взгляд Сутулого, качнул подбородком в сторону разини и, увидев одобрительный кивок, двинулся к ней сквозь не слишком густую толпу.

О, это был прекрасный подход! Просто премиальный! Нарваться на тычок от случайного прохожего, споткнуться о подходящий булыжник, покачнуться, ловя равновесие, не удержать его, ухватиться за руку губошлепки… но что-то пошло не так.

Больно не было, просто Заморыш понял вдруг, что не чувствует своих пальцев. В следующую секунду из глаз посыпались искры, вызванные весьма увесистым подзатыльником. А женский голос над по обыкновению всклокоченной головой издевательски протянул на интере:

– Земля… Родина человечества… Колыбель цивилизации… простейшие вещи разучились делать!

– П-пу… – пропыхтел Заморыш. – Пусти!

– Да запросто! – фыркнула женщина, и хватка на пальцах Пиппо разжалась. – Свободен!

Заморыш успел отбежать всего шагов на пять, когда его настигло насмешливое:

– Эй, bambino! Ничего не забыл?

Мальчишка оглянулся и судорожно схватился за шею… увы, тщетно. Медальон с изображением Пресвятой Девы, единственная память о матери, болтался на высоко поднятой руке проклятой иностранки. И цепочка… цепочка была целой!

– Цып-цып-цып!

Заморыш оглянулся (Сутулого и след простыл) и на заплетающихся ногах вернулся к странной синьоре. Будь что будет, сдаст sbirro[14]14
  Полицейский (ит.)


[Закрыть] – пусть так, но медальон надо вернуть. Он подошёл вплотную, поднял голову… и почувствовал желание перекреститься. На него смотрели разноцветные глаза с вертикальными, как у змеи, зрачками.

– Что, малыш, – промурлыкала синьора, – никогда раньше не видел мринов?

Пиппо отчаянно затряс головой. Ему хотелось сбежать или провалиться сквозь землю, но – медальон…

– Мы такие же люди. И даже христиане, – она легко, привычно перекрестилась свободной правой рукой, и Пиппо сразу почувствовал себя лучше. – Просто ещё мы немного кошки. Кстати, сколько ты получил бы за мой комм?

– Пятёрку… – пробормотал Заморыш. Есть его, кажется, не собирались. Хотя клыки, которые продемонстрировала улыбающаяся синьора, любого заставили бы крепко задуматься о своих перспективах. Поэтому на всякий случай он решил постараться занимать как можно меньше места.

– Грабёж средь бела дня! – возмутилась синьора. – Хотя… твой capo[15]15
  Начальник (ит.)


[Закрыть] должен поделиться со своим capo, тот – со своим… понимаю. И всё равно – пятёрка?! Вот что. Я дам тебе десятку, а за это ты…

– Этот оборванец докучает вам, синьора?

Как всегда, необъятное пузо Мазино, на котором едва сходился мундир, явилось на место действия задолго до наголо бритой башки, увенчанной парадной фуражкой. Пиппо съёжился ещё сильнее: большей сволочи, чем Толстяк Мазино, не знала не только Пьяцца дель Пополо, но и весь Рим. До сих пор Заморышу удавалось не попадаться в его лапы, и Мазино был весьма и весьма этим недоволен. Если синьора решит…

– Синьорина[16]16
  Аналог английского «миз». Обращение к женщине, не считающей нужным ассоциировать себя с мужем (синьора) или отцом (синьорита).


[Закрыть]! – строго поправила женщина. Цепочка с медальоном исчезла, словно по волшебству. – Этот предприимчивый молодой человек только что согласился быть моим гидом и проводить до Сан-Пьетро.

– Согласился?!

– И был при этом очень любезен, – подтвердила синьора… синьорина… кошка, короче. – Верно, малыш?

Приободрившийся Заморыш кивнул. Раскрывать рот он пока не рисковал.

– Хорошего вам дня, офицер. Пошли!

И они пошли.

К немалому удивлению Ланы, незадачливый мазурик продемонстрировал при входе на площадь почти такой же пропуск, какой предъявила охране она сама. Верзила в полосатых штанах, полосатых чулках, кирасе и шлеме с алым плюмажем скользнул сканером сначала по мальчишке, потом по замызганному квадратику на не слишком чистой ладони, и кивнул.

– Ого! – иронично восхитилась она.

– Я – римлянин, Трина! – гордо вскинул голову Пиппо. По дороге от Пьяцца дель Пополо они познакомились и перешли на «ты». Точнее, не то, чтобы перешли… «выкать» мальчишка, похоже, стал бы разве что священнику, да и то не всякому. – У любого римлянина есть пожизненное право прийти на площадь Сан-Пьетро.

– А в собор? – проницательно уточнила мрина.

– В собор – нет, – хмыкнул паренёк. – Но выступление Папы может послушать каждый. Мы пришли.

Лана оглянулась на вход в собор, покосилась на коммуникатор… немного времени у неё ещё было.

– Пиппо, – начала она, – ты хоть понимаешь, что того борова на нас натравил кто-то из твоих так называемых друзей?

– Понимаю, – шмыгнул носом тот, ковыряя камень носком разбитого башмака. – А почему ты меня не сдала?

– Сдать парня фараону? За кого ты меня держишь, малец?!

– Да я уж и не знаю, за кого тебя держать! – развеселился Пиппо. – Оделась, уж прости, как последняя лохушка, то-то Сандра сейчас ручонки потирает…

– Пусть потирает, – усмехнулась Лана, перебивая его. – И ей прибыток, и от меня не убудет. Лохушка, говоришь? Отлично!

– …поймала меня, как кошка мышку, а меня ведь не всякий поймать может!

– Верю.

– Толстяку не отдала, денег посулила…

Теперь в голосе мальчишки прозвучал явный намёк, и Лана услышала его, протянув мальчишке обещанную десятку.

– Медальон вернёшь? – Пиппо смотрел на неё во все глаза, определённо не отследив, откуда взялись деньги. – Это материн…

– Держи, – вздохнула Лана, позволяя цепочке стечь в мигом подставленную Пиппо ладонь. – А мать где?

– Умерла.

– Понятно. Клиент?

Чумазая мордочка жалобно сморщилась и отвернулась. Парень явно не привык плакать, тем более – на людях.

– Понятно, – повторила Лана. – Обычно я не даю советов, но… убирался бы ты с улицы, Пиппо. Однажды тебя поймают, и это буду уже не я.

– Знаю, – пробормотал юный воришка, по-прежнему глядя в сторону. – Только куда убираться-то? Кому я нужен… кроме Мазино, да и ему… попользует – и в Тибр.

– Проклятье! У меня совсем нет времени… вот что. Держи полсотни. Больше у меня наличных просто нет. Свали из Рима, попробуй наняться куда-нибудь на ферму… ты парень рукастый…

Пиппо ухмыльнулся так, что становилось предельно ясно: цену своим рукам он знает получше многих.

– Ладно, дело твоё. Всё, Пиппо, мне пора. Постарайся не пропасть!

С этим словами Лана развернулась на каблуках непривычных, но на удивление удобных туфель и направилась ко входу. До полудня оставалось пять минут.

Внутри оказалось неожиданно многолюдно для буднего дня. Лана, умевшая носить длинную юбку, но делавшая это крайне редко, изо всех сил сдерживалась, чтобы не ругаться даже в мыслях, пробираясь сквозь толпу к толстой верёвке, обтянутой красным бархатом. Почему она решила зайти с правой стороны прохода, не знала и она сама. Внутренний голос, наверное… но практика показала, что она не ошиблась. Буквально через минуту после того, как мрина заняла вожделенное место у самого ограждения, в проходе показались кардиналы. И крестивший её несколько лет назад человек шёл именно справа. Последним. Ага, сведения оказались верны. Отлично.

Дождавшись, когда тот, кого она некогда знала как епископа Люсона, подойдёт поближе, она быстро подняла голову и чуть откинула с лица кружево палантина. Взгляды мужчины и женщины встретились на какое-то мгновение, и процессия увлекла нужного ей человека дальше. Своё присутствие в назначенное время в назначенном месте Лана обозначила. Больше от неё не зависело ничего.

Примерно полчаса спустя эта самая «независимость» начала её злить. Лана слабо разбиралась в христианских добродетелях, но даже если какие-то из них и были ей присущи, терпение в список не входило. Ждать она умела, но очень не любила. Кроме того, толпа почти рассосалась, ещё немного, и она начнёт привлекать совершенно излишнее…

– Его высокопреосвященство кардинал Беккаделли ожидает свою духовную дочь Катрину! – произнёс за спиной Ланы мягкий баритон, и уже почти подошедший к ней озабоченный служка запнулся на полушаге.

Лана оглянулась. Высокий, очень худой мужчина в скромной сутане смотрел на неё с холодноватой благожелательностью. Неистребимая, как у многих итальянцев, щетина уже бросила на впалые щёки синеватую тень, взгляд глубоко посаженных глаз был внимательным и цепким.

– Я – отец Луиджи. Прошу вас следовать за мной.

С этим словами он развернулся и, не проверяя, идёт Лана за ним или стоит, разинув рот (а очень хотелось, кстати, потому что она не только не увидела его приближение, но даже и не почувствовала его), двинулся вглубь собора, забирая вправо. Лана восхищенно покрутила головой и поспешила за ним, как корабль за судёнышком лоцмана.

По коридорам и галереям. Через арки и бесшумно распахивающиеся двери. По мрамору и терракотовой плитке. Всё дальше и дальше, спускаясь и поднимаясь, сворачивая туда, где, казалось, вовсе не было никакого прохода… ещё одна почерневшая от времени дверь, а за ней – ослепительное послеполуденное солнце и ухоженный парк.

– Добро пожаловать в сады Ватикана, синьорина! – произнёс отец Луиджи, и в голосе его отчётливо слышна была гордость.

Лана, привыкшая оценивать любой ландшафт с точки зрения атаки, обороны, скрытного перемещения и отхода без потерь, усмехнулась про себя. Со всех этих точек её окружал сущий кошмар. Но – красиво, не поспоришь. Чёрно-зеленые, неподвижные, словно нарисованные кипарисы. Раскидистые кроны пиний. Пальмы, то высокие и тонкие, то низкие и пузатые. Ветерок, которому не хватало силёнок выпутаться из ветвей цветущих олеандров. Флегматичные черепахи, греющиеся на солнышке. Два павлина, развернувшие ослепительные веера хвостов и проводившие пару презрительными воплями. Мелкая водяная пыль, заставляющая позеленевшие камни водопада переливаться всеми цветами пойманной ею радуги.

– Не хотите ли напиться? – тоном гостеприимного хозяина осведомился отец Луиджи. – Всю воду в Риме, кроме той, что в Тибре, можно пить, так повелось ещё со времён цезарей.

Лана покачала головой. Можно или нельзя, но в незнакомой местности она предпочитала не рисковать.

Дорожки уводили их всё дальше от гама, создаваемого группками паломников и туристов, рассыпавшимися по садам. Вскоре вокруг не осталось ни души, а впереди, в окружении усыпанных цветами кустов гибискуса (не зря ты штудировала подготовленные материалы, ох, не зря! Теперь хоть знаешь, как называются все эти местные зелёные штуки!) замаячила увитая виноградом беседка. Три ступеньки, едва ощутимое покалывание защитного поля…

– Благословите, монсеньор!

Кардинал Беккаделли сидел в плетёном кресле возле стола, цвет столешницы которого Лана не взялась бы определить сходу – такой древней она была. Угловатой кардинальской шапки на нём уже не было, только памятная Лане по вчерашнему разговору дзукетта. Да, она не ошиблась: при свете дня морщины на лице духовного отца стали ещё более заметны. Он выглядел даже не усталым – утомлённым. Разницу Лана знала не понаслышке, и утомления боялась куда больше, чем усталости. Впрочем, усталости она не боялась вообще.

Проклятая юбка мешала не на шутку, но мрина всё же опустилась на колено перед тем, как коснулась губами кроваво-красного камня в перстне. Левая рука кардинала скользнула по палантину, прикрывавшему склонённую женскую голову, легонько погладила.

– Встань, дитя моё.

Отец Луиджи предупредительно поддержал поднимающуюся женщину под локоть и придвинул кресло.

– Встань – и садись. Зачем бы я тебе ни понадобился, дело не на одну минуту, не так ли? Да, думаю, и не на пять. Луиджи?

– Всё в порядке, монсеньор, – негромко проговорил провожатый Ланы, перемещаясь за спинку кресла патрона.

Лана, сдвинувшая поднадоевший палантин почти на затылок, уселась во второе кресло и заинтересованно приподняла бровь над правым – голубым – глазом.

– Со дня основания Ватикана ему принадлежит пальма первенства по части подслушивания и подглядывания, – верно понял её собеседник. – Однако здесь можно разговаривать свободно. По крайней мере, до тех пор, пока за порядком следит отец Луиджи. Предвосхищая твой вопрос – мой секретарь не настолько глуп, чтобы быть ненадёжным. Я доверяю ему. Доверяй и ты. Так что же привело тебя в Вечный Город?

– Желание навестить духовного отца вы не рассматриваете? – нейтрально улыбнулась Лана.

– В твоём случае? – кардинал усмехнулся. На лицо, только что почти белёсое, возвращались краски, он явно почувствовал себя лучше. – Прости, но нет. Мои дочери редко путешествуют ради собственного удовольствия. А уж ради моего – и вовсе никогда.

– Значит, это плохие дочери, – твёрдо сказала мрина. – И я не исключение. Увы. Но всё же – как ваши дела, монсеньор? Вы неважно выглядите. Про своего сослуживца я сказала бы – достали отцы-командиры, но какие слова будут уместны в вашем случае, даже и не знаю.

Она сознательно решила с первых слов взять быка за рога. Подобную тактику полученные е ю инструкции категорически не рекомендовали, но инструкторы не знали этого человека, никогда его не видели и не могли оценить нюансы. Лана – знала, видела и могла.

– Видишь ли, Церковь – это та же армия. Ты прибываешь к новому месту службы, вроде бы даже с повышением, и обнаруживаешь…

– … что великий Цезарь был прав, – самым непочтительным образом перебила его Лана, – и быть первым в деревне действительно лучше. Особенно когда в Риме ты даже не второй.

С плотно сжатых губ отца Луиджи сорвалось что-то, подозрительно напоминающее шипение разъярённой змеи, но кардинал и бровью не повёл.

– Ты права, дитя. Увы, права. Со временем положение изменится, но сейчас…

– Сейчас в ваших руках нет конкретного и достойного дела. Дела, которое позволило бы вам претендовать на положение более высокое, нежели теперь. Не так ли?

Пожилой господин, элегически рассуждавший о реалиях службы, менялся на глазах. Спина стала прямее, морщины разглаживались, губы искривились в улыбке, которой испугался бы сам страх. Лана не испугалась. Наверное, потому, что не была страхом.

– Уж не хочешь ли ты предложить мне – мне! – дело?

– Поправьте меня, монсеньор, если я ошибаюсь… планетарные епархии должны управляться кардиналами, не так ли?

Теперь Чезаре Беккаделли был похож на кота, нацелившегося на мышиную нору. Мышцы напряглись, глаза горели. Не хватало только азартно подрагивающего хвоста. Впрочем, кто знает, что скрывают кресло и сутана?

– Ты не ошибаешься. Но кардиналов куда больше, чем планетарных епархий.

– А если я по случаю знаю одну бесхозную?

– Луиджи! – голос изменил монсеньору Беккаделли, но секретарь понял его.

– Все контуры замкнуты по тройному циклу. Запись не ведётся и не велась.

– Ты говоришь от своего имени, Светлана?

Он понял. Он всё понял. И обращался сейчас не к духовной дочери, а к эмиссару Республики Легион. Умный. Опасный. То, что надо.

– У таких, как я, своими могут быть только одежда и оружие, монсеньор. Ещё, пожалуй, банковский счёт. Но это и всё.

– Логично, – дёрнул мужчина уголком рта. Не улыбнулся, нет. Скорее – обозначил понимание постановки вопроса и согласие с ней. – И?

– Республика заинтересована в том, чтобы католическую церковь на планете возглавил человек энергичный и решительный. Амбициозный, но при этом – договороспособный. Понимающий, с какой стороны масло на бутерброде. И знающий, как обращаться со стадом, пастырем которого ему предстоит стать.

Она била наверняка. Не всегда Чезаре Беккаделли был кардиналом (и даже епископом) и играл в политические игры. Многие ещё помнили те времена, когда отец Чезаре шёл в бой вместе со своим батальоном, не кланяясь пулям и не прикрываясь статусом капеллана.

Лицо отца Луиджи было похоже на мраморную маску, он, кажется, даже не дышал. Только на худой шее вдруг резко дёрнулся острый кадык.

– Почему католичество?

Лана поняла вопрос, поскольку была готова к нему.

– Потому что те из христиан Легиона, кто вырос в православии, редко оседают на Легионе.

– А протестантизм?

– Вот в чём наши вояки не нуждаются совершенно, так это в чванном убеждении протестантов в том, что богач праведен по факту выраженной в богатстве милости Господней, а бедность – следствие греха. Кроме того… гражданином Республики можно стать лишь после трёх лет службы. А армия похожа на Церковь, вы правы. И тот, кто впитал ритуал в армии, нуждается в ритуале и после неё. Ну какие у протестантов… ритуалы?!

Она позволила себе едкую усмешку, и кардинал ответил ей такой же.

– Предложение… эээ… неожиданное. Сколько у меня времени?

– Сколько хотите. Запрос на ваше назначение главой епархии Легион будет направлен в папскую канцелярию в тот день, когда вы согласитесь. Могу сказать лишь, что никого другого нам не надо. Или вы – или никто. И можете быть совершенно уверены, эту точку зрения доведут до Понтифика максимально доступным образом. Есть у нас… специалисты по доведению.

Пожилой священник больше не выглядел пожилым. Он откинулся на спинку кресла – верный Луиджи беззвучно и предупредительно поправил подголовную подушку – соединил кончики пальцев перед подбородком, склонил голову набок.

– Это, вероятно, аванс?

– Безусловно.

– А что взамен?

– Вы ведь сиенец, монсеньор?

Кажется, ей удалось удивить собеседника. Такого кардинал Беккаделли явно не ожидал. Однако ответил почти без задержки:

– Да, я родился и вырос в прекрасной Сиене. Там я учился, там начал свою карьеру…

– … и сохранили определенные связи, не так ли?

– Что тебе нужно, Катрина?

Быстро соображает. Возможно, даже слишком. Ну, об этом пусть у командования голова болит.

– Некоторое время назад довольно далеко отсюда была похищена молодая девушка. Следы ведут в Сиену, конкретно – в тамошний университет. Мне, именно мне, нужен консультант на месте. Консультант, которого никому не придёт в голову связать ни с дипломатами, ни с криминалитетом. Нам противостоят не дураки, и надо выкинуть фортель, которого они не ожидают.

– И Республика Легион готова действовать в твоих интересах?

– А кто сказал, что в данном случае это разные интересы?

Кардинал Беккаделли со смешком покосился вправо и вверх. Лицо его секретаря оставалось непроницаемым. Однако кадык… кадык он контролировать, похоже, не мог.

– Такая мелочь… – задумчиво произнёс духовный отец Ланы. – Такая мелочь… и такие перспективы в качестве платы. Нет-нет, дитя моё, я не спрашиваю, что это за девушка и чем она важна. Но… Porca madonna[17]17
  Дословно – «Свинская мадонна!» Грубое итальянское ругательство, категорически недопустимое в приличном обществе. Очень приблизительно соответствует русскому «Чёрт побери!»


[Закрыть], ты могла просто связаться со мной и просто попросить!