Текст книги "Бакалавр (СИ)"

Автор книги: Анна Волошина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– А вот это с какой стороны посмотреть… ладно, принимаем за точку отсчёта, сейчас я проконсультируюсь.

Лана сбросила режим конфиденциальности, встала с перекрученной и обожженной детали какого-то механизма, на которой сидела до сих пор, и направилась к Шмидту. Почтенный юрист поднялся при её приближении и приосанился. Неким непонятным ей образом – вот чему завидовать-то надо! – он ухитрился принять вид деловой и представительный, несмотря на явно непривычный беспорядок в одежде.

– Миз Дитц?

– Советник, нам необходимо решить несколько вопросов. Первый.

Она произвела необходимую манипуляцию с браслетом и произнесла, глядя в глаза Шмидту:

– Светлана Дитц начинает официальную запись.

– Герхард Шмидт начинает официальную запись, – отозвался юрист так же бесстрастно.

– Светлана Дитц, бакалавр факультета сверхъестественных и паранормальных исследований Университета имени Нильса Бора на планете Атлантида передает Герхарду Шмидту, старшему партнёру адвокатского бюро «Шмидт и Смит», кристалл-носитель, содержащий отчёт о выполнении поручения, полученного Светланой Дитц от Ли Юйши, декана факультета сверхъестественных и паранормальных исследований Университета имени Нильса Бора на планете Атлантида. Кристалл следует передать господину Ли при первой возможности.

Лана протянула адвокату руку, на ладони которой лежал кристалл в защитном футляре. Шмидт взял его.

– Герхард Шмидт, старший партнёр адвокатского бюро «Шмидт и Смит», подтверждает получение от Светланы Дитц кристалла-носителя с отчётом о выполнении поручения, полученного Светланой Дитц от Ли Юйши. Носитель будет передан господину Ли при первой возможности.

– Светлана Дитц закончила.

– Герхард Шмидт закончил.

Официоз завершился, и законник, уже растворивший футляр с кристаллом где-то в недрах своего изодранного костюма, пожал Лане руку.

– С вами приятно иметь дело, миз Дитц!

– С вами тоже. Теперь второй вопрос. Готово ли ваше бюро представлять мои интересы и интересы моих людей? В тех, разумеется, пределах, которые не нарушат ваших обязательств перед другими нанимателями.

– Мы уже представляем ваши интересы, миз Дитц.

– По текущем контракту – да. Я же предлагаю вам новый.

– И в чём будут заключаться мои обязанности, если мы придём к соглашению?

Лана помолчала, формулируя.

– С минуты на минуту здесь будут копы. Не вижу, в чем нас можно обвинить…

– Я тоже, – негромко вставил Шмидт.

– …но вам не хуже моего известно: был бы человек – а закон найдётся. Мне нужно, во-первых, чтобы вы оградили от назойливости полиции тех из наших раненых, кто, возможно, будет отправлен в клинику.

– Это не проблема, миз Дитц.

– Во-вторых, поручение, отчёт о котором вы получили от меня только что – не единственное. У нас очень мало времени. Работу, порученную мне факультетом, я выполнила, по данному поводу мне больше нечего сказать или сделать. Здесь нужна полноценная экспертная группа, возможно – армейская. Мы просто не потянем. Однако каждая минута, занятая полицейским разбирательством, может очень дорого обойтись. И речь не только о деньгах. От вас потребуется минимизировать время допросов и дознаний, и сделать так, чтобы я и мои коллеги, включая раненых, могли беспрепятственно покинуть планету. Если тяжелораненым будет не показана транспортировка, их надо прикрыть по полной программе. Чтобы никто, ничего, нигде и никогда. Нанимайте хоть частных детективов, хоть частную армию. Ваши расценки мне известны, и они меня устраивают. Берётесь?

Шмидт помолчал – больше, надо полагать, для порядка – и решительно кивнул:

– Берусь. Аванс, миз Дитц?

Над головами высоких договаривающихся сторон уже кружили, выискивая место для посадки, полицейские коптеры.

Лана не знала, что раздражает её больше: жёсткий стул, головная боль или ярко-оранжевая арестантская роба, сработанная из какого-то явно химического волокна. Робу ей выдали после тщательнейшего обыска. Того самого, который профессионалы именуют «полным». Человек, отдавший приказ о нём, ожидал, очевидно, что унизительность процедуры заставит допрашиваемую растеряться. Сделает более податливой, возможно, вынудит вспылить… и ошибся просто катастрофически.

Поддаваться на провокации она отвыкла довольно давно, теряться тем более. И сейчас просто злилась. На робу, из-за которой мучительно хотелось почесаться, желательно – всем телом. На боль в виске, с которого в ходе того же обыска содрали повязку. На Тину, не успевшую по причине ареста что-то сделать с этой болью. На отсиженную задницу. На наручники, которыми её приковали к скобе, торчащей почти из середины стола. На Герхарда Шмидта, который куда-то запропал и не спешил прекратить пустую трату её времени.

На дознавателя, кстати, Лана не злилась. Во-первых, это было абсолютно бессмысленно. Во-вторых, злость на него могла помешать правильно отвечать на бесконечные вопросы. И, что важнее всего, именно этого господина ей, по всей видимости, следовало благодарить за наличие всей остальной злости. Здоровой, державшей в тонусе, помогавшей собраться.

– Декан Ли не счел необходимым поставить меня в известность о причине, по которой его заинтересовало это происшествие. Я получила задание своего научного руководителя и обеспеченную им юридическую поддержку, это всё.

– Так вы утверждаете, что не были заранее осведомлены о наличии заброшенной военной базы в непосредственной близости от курорта «Приют старого тролля»?

Инспектор Бейкер слегка нависал над столом. При его габаритах это должно было бы выглядеть устрашающе, но, как чуть не фыркнула вслух Лана, она видала и побольше.

– Зависит от того, инспектор, какой смысл вы вкладываете в термин «заранее». Знала ли я, куда, помимо собственно курорта, нам предстоит отправиться, когда принимала поручение декана Ли? Нет. Но детектив в отставке Шерман порекомендовал мне связаться с одним из его знакомых, мистером Моралесом. Первые сведения о том, с чем нам, возможно, предстоит столкнуться, были получены от него.

– От мистера Моралеса, да. Погибшего в схватке. Так удобно для вас!

– Отнюдь, инспектор. Останься мистер Моралес в живых, он подтвердил бы мои показания. Теперь же вы можете полагаться только на мое слово. И на слово детектива Шермана, разумеется.

Переливание из пустого в порожнее продолжалось – по прикидкам Ланы, у которой отобрали браслет – третий час. Она устала и проголодалась, инспектор ей надоел. Голова болела всё сильнее.

– С Моралесом вы тоже успели переспать? Как с Шерманом?

– К сожалению, нет.

– К сожалению?! – привстал с места Бейкер. Лицо его багровело, медленно, но верно.

Лана не дрогнула.

– Да. Никогда не следует пренебрегать возможностью получить новый опыт. Переспать с мистером Моралесом было бы, полагаю, весьма поучительно.

– Вы рассуждаете, как шлюха.

– Никогда не брала за это денег. Хотя желающие заплатить исправно находятся. Но за уроки фехтования платят существенно лучше. Как и за выполнение разного рода интересных поручений. За мозги вообще всегда платят больше, чем за тело. Хотя они и являются его частью. Забавно, не правда ли?

Да где же Шмидт?!

– Вот что, Дитц! Мне надоели ваши увёртки, и…

– И вы закончили, инспектор, – одновременно со звуком открывающейся двери холодно произнес за спиной Ланы голос Герхарда Шмидта. – Распоряжением прокурора округа Грейсвинд задержание миз Дитц и её коллег аннулировано.

– Но!..

– Аннулировано, инспектор. Можете не сомневаться ни в этом, ни в том, что прокурору станет известно об этой нелепой и оскорбительной глупости.

Приблизившийся к столу Шмидт, снова безукоризненно одетый, брезгливо ткнул пальцем в сторону оранжевой тряпки на плече Ланы.

– Я уж не говорю о том, что лишение раненой женщины повязки вполне может быть приравнено к пытке. Об этом прокурор тоже узнает, причем сегодня же. Прикажите немедленно вернуть миз Дитц все её вещи.

– Да там же целая лаборатория! – возопил инспектор.

Бережливая Тина, сопровождая спуск раненых с горы, прихватила с собой командирский баул, и он немедленно попал в руки полиции. Ничего официально запрещенного, а уж тем более противозаконного, там не было, разумеется. Но впечатление, которое содержимое просто обязано было произвести на правоверного полицейского, Лана представляла себе превосходно.

– Приобретенная абсолютно легально.

– Оружие!

– Это не ваше дело, Бейкер. Прикажите – и всё. Миз Дитц, приглашенный мною врач ожидает вас для перевязки.

– Предпочитаю услуги миз Танк. Она свободна? – Лана быстро, с силой, массировала запястья там, где остались следы от наручников.

– Этим занимаются мои младшие коллеги, но уверен – да, – голос юриста ощутимо похолодел. – Однако…

Они уже вышли в коридор.

– Дело не в том, что я не доверяю вашему врачу, сэр.

Конечно же, не доверяю. Но тебе об этом знать необязательно.

– Просто миз Танк – моя соотечественница. Есть некоторые особенности организма мринов, которые неизвестны… как бы это… общечеловеческим медикам.

– Понимаю, – разом оттаявший Шмидт кивнул на ходу. – Вы будете подавать жалобу на действия полиции?

– А стоит?

– Безусловно!

– Я не располагаю временем, советник.

Лана придирчиво перебирала свои пожитки. Невысокий полисмен с лицом и повадками хорька выкладывал их на стойку, отделявшую камеру хранения от предваряющего её закутка. Подчёркнуто вежливо выкладывал.

– Если вы считаете, что это необходимо, займитесь от моего имени.

– Займусь. Вам следует переодеться. Кроме того, нам надо кое-что обсудить. Я не всё успел вам сказать там, возле «Приюта…»

– В таком случае, давайте совместим процессы, – пожала плечами Лана. – Я вполне в состоянии одновременно переодеваться и говорить.

– Вас это не смутит?

– А вас?

В вестибюле полицейского управления было тесно и шумно. Обычно предутренний час – «мёртвый» не только для часовых, но и для копов, сейчас же…

Да уж, не без удовольствия подумала Лана, лучшее на планете адвокатское бюро – это вам не клуб любителей вышивания. Все её оставшиеся в живых соратники (за исключением переправленных в частную клинику раненых) были здесь, уже успевшие избавиться от арестантских тряпок.

Несколько разновозрастных, безукоризненно одетых мужчин и женщин должны были диссонировать с порядком ободранными вояками. Но не диссонировали. Потому, вероятно, что держались абсолютно свойски. А чуть злорадное презрение по отношению к полицейским, которым вполне очевидно не обломилось – а если и обломилось, то вовсе не то, на что они рассчитывали – было одно на всех.

Шагнувшая к Лане Тина была остановлена нетерпеливым жестом – не сейчас, мол. Выражение лица медика в самом ближайшем будущем не сулило первому лейтенанту ничего хорошего. Лекцию, которую придётся выслушать со всем возможным смирением, Лана знала наизусть.

– Хельга! – бросил в пространство Шмидт, и рядом с ним немедленно нарисовалась девица, приятно напомнившая Лане секретаршу нотариуса, который оформлял её удочерение Конрадом Дитцем. – Хельга, миз Дитц надо переодеться и переговорить со мной. Проверьте, свободен ли женский туалет. Свободен? Отлично. Проследите, чтобы нам не мешали.

Девица невозмутимо кивнула. В её системе координат ведение деловых переговоров в дамской комнате (одновременно с переодеванием дамы) явно вписывалось в рамки ординарности. Причём – с запасом.

– Итак, миз Дитц, – начал Шмидт, когда дверь, возле которой застыла бдительная Хельга, закрылась за их спинами, – с чего мы начнём?

– С проблем, – ответила Лана, споро стягивая арестантскую робу.

Стесняться она и не думала. Как не думал отводить глаза или отворачиваться почтенный юрист.

– Проблемы, да.

К чести Шмидта, если он и испытывал какие-либо эмоции по поводу увиденного, внешне это не проявлялось никак.

– Проблема, которую я пока не смог решить, заключается в том, что на корабль мистера Стефанидеса наложила лапу армия. Загнать под стол полицию труда не составляет, за что-то же вы мне платите! Но территориалы – это, если позволите мне так выразиться, не совсем моя епархия. Разумеется, корабль мистеру Стефанидесу рано или поздно вернут…

Заблаговременно покинувшие борт яхты пилот и канониры были арестованы полицией – и освобождены Шмидтом одновременно с прочими подопечными.

– …Скорее – рано. Однако часть вашего снаряжения осталась на борту, и извлечь его покамест не представляется возможным. Кроме того, время…

– Понимаю.

Уроки папы Конрада и последующая служба научили Лану расставлять приоритеты в процессе одевания, поэтому трусы и штаны были натянуты первыми. Трусы, штаны, носки и ботинки. На левом она как раз затягивала старомодную шнуровку, непринужденно поставив ногу на край рукомойника. Свет падал так, что черная «S» на заднике берца была видна вполне отчетливо, и Шмидт кивнул с одобрительным уважением. Толк в обуви он знал, сколько стоят такие ботинки – представлял прекрасно. Курс акций клиентки на его личной бирже неуклонно рос. И достойная самого пристального внимания грудь тут играла вовсе даже не главную роль.

– Мистер Стефанидес в курсе?

– Разумеется. Если я правильно понял, они с мистером Солдатовым уже что-то придумали.

– Тогда это уж точно не проблема. Разве что – расходы. Что-нибудь ещё?

– У меня есть письмо для вас. Мистер Моралес написал его и оставил у меня, приказав вручить вам в случае, если эта прогулка закончится для него фатально. Конверт можете вскрыть только вы или он сам. При любой попытке несанкционированного доступа или сканирования содержимое мгновенно уничтожится.

– Когда написал?

– Когда вы беседовали с этим спасателем, Хокинсом.

Лана натянула майку (Шмидт не выдержал, вздохнул разочарованно), сунула руки в рукава рубашки и требовательно протянула ладонь:

– Письмо!

Не слишком вслушиваясь в скороговорку юриста, сообщавшего под запись, для протокола, обстоятельства вручения документа, Лана вскрыла конверт. Где покойный Моралес раздобыл его на стоянке спасателей, было загадкой. Разве что у Шмидта позаимствовал. Судя по качеству и конверта, и листа писчего пластика, извлеченного из него, так и обстояло. Ну-ка, что там?

Мелкий, на удивление разборчивый – куда там каракулям Хокинса – почерк, который, кажется, в старину называли «убористым». Мало кто умел сейчас хорошо писать от руки. По сравнению с самой Ланой тот же Хокинс был каллиграфом. Моралес писать умел.

«Сеньора Дитц!

Если Вы читаете это письмо, значит, смерть, от которой я так долго бегал, всё-таки оказалась проворнее. Что ж, я неплохо поразвлёкся на своем веку, и жаловаться мне не на что. К делу.

Давно, очень давно у меня был враг. Точнее, противник, с которым мне довелось столкнуться на планете Дарлинг. Моего противника звали Конрад Дитц. Я почти уверен, что это имя Вам не просто знакомо, оно играло и, вероятно, до сих пор играет значительную роль в Вашей жизни. Если, разумеется, Вы та, о ком я думаю. А думаю я о дочери сержанта Дитца, закончившего свои дни на планете Алайя, откуда Вы родом. Возможно, я ошибся, и Вы не имеете к нему никакого отношения, но это кажется мне не слишком правдоподобным.

Я исподволь наблюдал за его судьбой многие годы. Достойные противники редкость куда большая, чем достойные друзья, Вам еще предстоит убедиться в этом. И хотя за друзьями необходимо следить значительно пристальнее, противников, даже вышедших в чистую отставку, тоже не следует упускать из виду. Примите этот совет старика.

Думаю, всё же, что я не ошибаюсь. Бог свидетель! – не узнать эту манеру ставить ногу при ходьбе и вскидывать голову в случае необходимости указать зарвавшемуся штатскому его место, просто невозможно. Итак, у меня есть фамилия и узнаваемые повадки. Насколько мне известно, Конрад не был женат, так что Вы либо бастард, либо приёмыш. Но – признанный приёмыш или бастард, иначе этот человек не дал бы Вам своё имя.

Впрочем, теперь, когда я мёртв, не так уж важно, прав я или заблуждаюсь. Даже если меня подвели стариковская сентиментальность и стремление выдать желаемое за действительное, любому „тайнолову“ пригодится моё скромное наследство. Вряд ли Вы нуждаетесь в деньгах, а даже если и так – небогатые мои активы нужнее тем, кто, в отличие от Вас, не может позаботиться о себе сам. Зато Вы определенно нуждаетесь в знаниях. Только неутолимая жажда их может привести человека в Нильсборский Универ, и раз уж Вы стали бакалавром и намерены продолжить образование, мой последний дар Вам пригодится. Хотя может и навредить, если Вы столь любопытны, как мне показалось в ходе недолгого нашего знакомства.

Я прилагаю к письму ключ от сетевого архива. Как Вы распорядитесь им – меня уже не касается. Надеюсь лишь, что сведения, которые Вы там почерпнёте, не слишком болезненно прищемят Ваш невидимый, но от этого не менее кошачий хвост.

Теперь уже навсегда преданный Вам

Хосе Моралес»

Лана раскрыла конверт пошире, увидела тонкую металлопластовую полоску, немного подумала – и решительно прижала её к считывателю браслета, который уже успела застегнуть на левом запястье. Несколько секунд спустя данные переместились в отдельную директорию, а еще через миг ей пришлось разжать пальцы – полоска нагрелась так, что держать её стало невозможно. Обугленный кусочек металлопластика вальяжно спланировал на пол, рассыпаясь невесомыми хлопьями. Мгновение – и уже никто и никогда не смог бы восстановить с него информацию, надёжно запертую в браслете мрины.

– Мистер Моралес озадачил вас, миз Дитц? – участливо поинтересовался Шмидт.

– Пожалуй, – задумчиво протянула Лана, заканчивая одеваться и распределять разного рода стальные штучки на поясе, за берцами ботинок и в рукавах.

И вдруг улыбнулась с озорной мечтательностью:

– А знаете, советник… хотела бы я узнать его получше. Причем желательно – молодым!

Глава 7

– И дорого стоит слово «леди Катрины»?

– Дороже вашего. А, возможно, и моего.

На борт где-то раздобытого Шмидтом трансорбитала Лану в прямом смысле слова внесли.

Нет, поначалу всё было не так уж плохо. Переодевшись, она почувствовала себя лучше, и снова привычно отмахнулась от медика: требовалось посовещаться с Солджером, прикинуть, пусть вчерне, что делать дальше. Впрочем, совещание оказалось коротким, хотя и продуктивным. Первым долгом – убраться с планеты. Гробы отослали на Чарити, «Пиза Тауэр» в трёх шагах оттуда, так что с направлением понятно. Куда сначала – решим по ходу пьесы. На планету проще попасть, станцию проще обыскать… в любом случае, сначала – подальше от Атлантиды.

Следовало ненадолго заскочить в кампус: оставшееся на борту арестованного кораблика снаряжение требовало замены. Со своими, легионерами, никаких проблем – и даже расходов – не предвиделось. Достаточно порыться в кладовых Ланы, которая, хоть и кошка, запаслива была, как хомяк. На порядком поредевший отряд уж точно хватит.

Солджер заверил мрину, что и у русских найдётся, где разжиться всем необходимым. Далее предстояло отправиться в сторону Чарити. Наем курьера и обеспечение стыковочных рейсов взял на себя господин майор. Несколько ехидный прищур обещал в самом недалеком будущем интересный поворот событий, но неприятностями, кажется, не пахло. Разве что – какой-то сравнительно безобидной каверзой.

Разумеется, стоило совещанию закончиться, Лана немедленно отправила Горовицу запрос по поводу русской инициативы с транспортом. Чем-то она её смущала, инициатива эта. Но пока ответ не пришёл, соглашаться или возражать не имело никакого смысла. Лана выдохнула впервые за полтора примерно суток – и её сразу же и основательно повело. Тут уж пришлось сдаться на милость миз Танк. Тихонько шипевшей сквозь зубы такое, что и во время службы в десанте Лане доводилось слышать вовсе не каждый день.

А потом произошло непредвиденное. Видимо, Тина, дорвавшаяся наконец до командирской тушки, что-то начудила. Или просто организм решил, что самому себе он нужнее, чем хозяйке. Так или иначе, ноги решительно отказывались идти, голова кружилась, зрение плыло…

Перед закрывающимися сами собой глазами возникла озабоченная физиономия Альтшуллера, сердито проговорившего куда-то в сторону:

– Слышь, старлей! Тут неадекват, причём полный! Что-то ваша медицина переколдовала, не иначе. Ну-ка, давай руку на плечо… ох ты ж!

Сбоку вынырнул Тим, неодобрительно покачал головой, потянулся… но ноги Ланы уже повисли в воздухе, рука Альтшуллера под коленями была абсолютно надёжной. Откуда-то, не иначе – с границы уплывающего сознания – донеслось резкое: «Дверь придержи!», и мрина позволила себе отключиться.

Очнулась она уже на посадке. Боль ушла из абсолютно ясной головы, как и не было её. По венам циркулировала, казалось, хорошенько встряхнутая содовая. Убравшая от шеи шприц-тюбик Тина наставительно проворчала, явно для сведения публики – ну и Ланы, за компанию:

– Переколдовала медицина, как же… издеваться над собой не надо, тогда и колдовать не придётся!

Возразить было нечего, и Лана благоразумно промолчала.

Дальше началась осмысленная суета. Самая любимая Ланой разновидность суматохи и бардака: сборы в дорогу, непредсказуемую как по процессу, так и по результату.

Лабораторными причиндалами в этот раз заморачиваться не стоило. Исследовательская станция «Пиза Тауэр» на то и была исследовательской, чтобы не думать о пробирках и реактивах. Да и на Чарити наверняка найдётся что-нибудь подходящее, если знать, где искать. Или – у кого спросить. Вот уж что Лана Дитц действительно умела, так это находить, где и кому можно задать нужный вопрос. И, что немаловажно, получить нужный ответ.

В общем, по месту раздобудем. Может, одолжим. Может купим. А может, отнимем или украдём. Тут уж как пойдёт. Вот разве что…

В студию Дезире, на предмет образцов для генетического сравнения, Лана решила заскочить сама. Что же до Сперанского – объяснить Солдатову, что ей требуется, труда не составило. «Надо – сделаем!» – бросил русский через плечо, и умчался. Радар, забавно гордый оказанным доверием, твёрдо пообещал не подкачать – и, что гораздо важнее, не попасться.

Одежду для Тима и остальных, заказанную прямо с борта трансорбитала, доставили на Правый Мизинец одновременно с прибытием хозяйки и её гостей. А помимо этого… ну, зубные щётки, ну, для Бодена – крем-депилятор, чтобы с бритьем не возиться. Да и это можно прикупить где-нибудь по дороге. А вот подходящим оружием, дублирующими средствами связи и разновсяческими хитрыми прибабахами следовало озаботиться здесь и сейчас.

Впрочем, копаться в закромах, подбирая оружие и снаряжение, Лана предоставила Тиму. У неё сейчас были дела поважнее.

Должно быть, декан отслеживал её местонахождение. Или Шмидт расстарался, спасибо ему, доброму человеку. С одной стороны, иначе и быть не могло. С другой же…

Чего сейчас Лане Дитц не хотелось совершенно – так это лично представать перед своим университетским руководством и отчитываться о процессе и результате проведённой операции. Не в последнюю очередь потому, что соответствующе одеться именно для личной встречи… простите, как? Если неприятного вида обширная ссадина на виске прикрыта ещё более обширным пластырем? Ну не получится благолепного вида, хоть плачь!

Личная встреча была плоха не только временем, которое придется потратить на дорогу до жилища декана и обратно, но и тем, что завершиться эта самая встреча может тогда и только тогда, когда это сочтёт нужным Ли Юйши. Разумеется, дополнить переданный отчёт некоторыми пояснениями пришлось бы так или иначе. Однако она вполне серьёзно рассчитывала отделаться связью через коммуникатор. Не вышло.

Пришлось, тихонько матерясь, выискивать в шкафу хоть что-то, что не выглядело бы совсем уж неуместно, и отправляться. Уже по пути предупредив Солджера, что вылет может и задержаться.

Солдатов, надо отдать ему должное, не только не возмутился, а даже и удивляться не счёл нужным. Задание выполнено, требуется доложиться по команде. Дело насквозь житейское, служба – она служба и есть. Командиру же курьерского корабля платят именно за то, чтобы подстраивался под пассажиров, а свое драгоценное мнение держал при себе. Пока не спросят.

В апартаментах, занимаемых Ли Юйши, Лане доводилось бывать неоднократно.

По каким-то, известным ему одному, причинам декан ещё перед началом обучения предложил себя мрине в качестве научного руководителя. На что она – не иначе, какое-то затмение нашло! – с радостью согласилась. Ох и хлебнула же она той самой радости на первом курсе… полной ложкой хлебнула. Половником, крысий хвост. И, главное, даже морду некому набить. В назидание и дабы больше ни-ни. Ведь учил же па не высовываться!

И только к окончанию второго семестра она начала – наугад, срываясь и оскальзываясь – нащупывать, чего добивается от неё въедливый язвительный старик. Последний в ту сессию экзамен вымотал Лану похлеще пятнадцатимильного марш-броска. Но когда она, сама изумлённая шизоидностью собственных построений, хотела уже бросить всё, старый Ли вдруг сказал: «Вы молодец, моя дорогая!».

В дальнейшем он начал спрашивать с неё втрое строже, но это было уже неважно. Хаос, царивший поначалу в её голове, упорядочился, создав систему, от кривобокости которой пришел бы в ужас любой нормальный человек. Вот только слово «норма» на факультете сверхъестественных и паранормальных исследований проходило по разряду практически ругательств. «Ты что, нормальный?» значило среди её сокурсников примерно то же самое, что во всём остальном мире «Ты что, псих?».

Этот самый остальной, числящийся нормальным, мир выворачивался здесь наизнанку по двадцать раз на дню. И либо ты мог вывернуться вместе с ним, понять, как это делается, и потом выворачивать мир, не выворачивая себя, либо… Отсев на первом курсе «странного» факультета составлял в иные годы до семидесяти процентов. Но те, что оставались…

Кстати, сама Лана была совершенно убеждена, что вот как раз ей-то и не удалось научиться думать, как «тайнолов». Ли Юйши, очевидно, считал по-другому. И прав был, вероятно, всё-таки он – удалось же Лане закончить бакалавриат за три года? Правда, для этого пришлось быть почти в постоянном контакте с научным руководителем, так что в визите на дом не было ничего ни нового, ни удивительного.

Привычный полумрак. Почти привычный монотонный гул поддерживающей жизнь аппаратуры. Почти привычная смесь запахов; не то, чтобы неприятных – тревожащих. В первое время Лане приходилось прикладывать немало усилий для того, чтобы не позволить ассоциациям, вызываемым запахами, изменить лицо или интонацию голоса. Потом притерпелась, конечно.

Привычная полуулыбка на малоподвижном лице старика.

– Присаживайтесь, Лана.

Обращение по имени означало, что в целом декан ею доволен, но сейчас будут заданы вопросы. И было бы хорошо, найдись у неё ответы. Ответы, которые устроят не только старого Ли, но и ещё одного человека, находящегося, должно быть, за одной из роскошных, покрытых росписями деревянных ширм, которых немало было в этой просторной комнате.

Именно поэтому смесь запахов и звуков была привычной только почти. Человек не может не пахнуть. И не дышать он не может тоже. Застыть неподвижно, слиться с сумраком, стать деталью интерьера, растворившись в окружающем его пространстве – сколько угодно. При наличии соответствующей подготовки, конечно. Или очень сильного желания. Но не пахнуть и не дышать… кто же ты, незнакомец, чей взгляд холодит сейчас то место, где затылок переходит в шею? Кто ты?!

– Я обратил внимание на то, что ваш отчёт несколько расплывчат, – негромко проговорил декан. – В частности, вы не стали утруждать себя – или меня – выводами, которые наверняка были сделаны вами по результатам этой маленькой экспедиции.

– При всём уважении, профессор… – столь же тихо начала Лана, – при всём уважении к вам и рекомендованному вами юридическому обеспечению… отчёт передавался через третьи руки. В момент его составления было совершенно очевидно, что прокомментировать его я смогу далеко не сразу. А уж проконтролировать передачу вам (и только вам) не смогу вовсе. Разумеется, выводы были сделаны. Но мне приходилось принимать в расчёт то, что господин Шмидт может работать не только на вас.

– Это разумно, – Ли Юйши еле заметно шевельнул подбородком, что у другого человека означало бы резкий кивок. – Итак?

– Во-первых, благодаря основательности и скрупулезности Джедедии Хокинса, командира спасателей, мне стало известно о заметном расхождении между данными о числе погибших, переданными для общего сведения, и реальным положением вещей. Конкретно – разница составила семь человек. Семь неучтенных… эээ… я не уверена, что именно трупов. Пресс-служба спасателей, как, впрочем, и любая другая, говорит ровно то, что ей велят. Кто-то передал им неверные данные. Кто-то, имевший такую возможность и соответствующие полномочия.

– Вы выяснили, кто?

Вопрос задал Ли Юйши. Но ещё до того, как декан заговорил, Лана всей кожей почувствовала острый интерес невидимого человека за ширмой.

– Нет. И, с вашего позволения, выяснять это буду не я.

– Почему?

– Сейчас мы подходим к «во-вторых», профессор. Семь закрытых гробов были отправлены с планеты не только до окончания официального расследования, но и, фактически, до его начала. Санкцию на это могло дать только лицо, действующее в сферах, которые мне в моих нынешних обстоятельствах недоступны. Кто-то в высших эшелонах Спасательной службы или полиции слишком сильно любит деньги либо же опасно уязвим для шантажа. И в том, и в другом случае это – не уровень студентки Нильсбора.

– Однако, возможно, это уровень леди Катрины Галлахер? – прошелестел декан.

Лана не дрогнула, продолжая приятно улыбаться. Что ж… не зря, похоже, приходят в её голову мысли о завершении активной карьеры.

– Возможно. Но, в отличие от студентки, леди Катрина может позволить себе не принять контракт.

– Не примете?

– Не приму.

Что именно высвечивается на небольшом дисплее перед Ли Юйши, Лана не видела. Но следующую фразу могла предсказать вплоть до интонации. И точно:

– Сумма вознаграждения изначально весьма значительна. И вполне поддается корректировке.

– Профессор…

– Я понимаю, что ради спортивного интереса – и возможных преференций на экзаменах – может работать студентка на каникулах, но не глава процветающего консалтингового агентства. Тем не менее…

– Тем не менее, профессор, я вынуждена отказаться. Леди Катрину ждут срочные дела за пределами Атлантиды. Однако… – Лана сделала то, что ранее в общении с Ли Юйши не позволяла себе никогда: подняла вверх указательный палец, который в данном случае следовало бы, пожалуй, назвать указующим перстом. – Однако сложилось так, что дела леди Катрины теснейшим образом связаны с трагедией в «Приюте старого тролля». Я могу твёрдо обещать вам, что, насколько это в моих силах, непосредственные исполнители злодеяния будут найдены. И если останутся в живых при задержании – переданы в руки тех, кто будет властен и готов покарать их. Правда, думаю, это произойдёт не на Атлантиде. Что же до заказчиков… я постараюсь. Зависит от многих обстоятельств, но я постараюсь.