Текст книги "Хочу тебя жестко (СИ)"
Автор книги: Анна Шварц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)
– Ладно. – отвечает он, и она машет нам ручкой. Я в ответ машу тоже, а потом мы заходим в лифт.
Фу-ух. Знакомство с его родителями вышло весьма неожиданным и интересным.
Когда мы садимся в машину и пристегиваемся, я смотрю на его лицо. Затем задаю вопрос, потому что мне очень интересно увидеть его реакцию.
– И зачем ты в детстве свою сестру убить пытался? Что она тебе сделала?
От этого вопроса его ладонь лишь немного замедляется, прежде чем лечь на руль. Он даже не дергается, не поворачивается удивленно, не меняется почти в лице, по-прежнему смотрит вперед, на парковку, готовясь выехать. Нет ни смущения, ни стыда. Чисто холодная маска.
– Надо же. – произносит он. – Дошли до темы моего детства в разговорах? Быстро вы нашли общий язык.
Я изгибаю бровь ,не выдержав. Какой же ты непробиваемый. Гранит просто. У меня тоже есть немножко темные страницы истории в детстве, хотя до его приколов не дотягивают. Тем не менее, если меня кто-то неожиданно спросит “Катя, а зачем ты однажды плюнула в портфель брата?” я очень сильно смущусь и начну оправдываться.
– Так ты ответишь на вопрос? – интересуюсь я, потому что незаметно, чтобы он собирался что-то еще добавить, а профессор лаконично отвечает:
– Нет.
– Но почему?
– Не вижу смысла.
– Но мне интересно.
– Цветкова, это было давно.
И че? Я поджимаю губы. Раз давно – то не считается, что ли? Подумать только, есть на свете люди, которые в самом деле не просто иногда подумывают придушить своих братьев или сестер, а действительно идут и делают это. Ты у нас с детства во всем такой целеустремленный, профессор?
– Тебя только это интересует? – слышу я его вопрос, пока мы покидаем территорию дома, и выезжаем на дорогу.
– Нет. – отвечаю я. – А за что ты на учете стоял в детстве?
Он издает смешок.
– Тебе всю мою биографию выложили, что ли? Просто связался с плохой компанией.
– Боже. – не выдерживаю я. Это вырывается у меня с легким сарказмом. – Бедный ребенок. Они тебя научили плохому?
В этот раз я добиваюсь более заметной реакции – профессор переводит такой убийственный взгляд на меня, что кто-либо другой захотел бы выйти из машины прямо на ходу. Но я, похоже, научилась различать легкие оттенки его убийственных взглядов. Мысленно совершая путешествие по непроглядно темным катакомбам его разума. В этот раз он будто хочет убедиться, в самом ли деле я решилась подшутить над ним.
– Конечно. – отвечает он мне в тон. – Пожалеешь меня, Цветкова? Детство было сложным.
Ха-ха. Я отворачиваюсь к окну. Уж кто-кто, но этот человек в сочувствии, кажется, меньше всех нуждается. Связался с плохой компанией, как же. Больше поверю, что он сам банду сколотил, развращая разум невинных детишек.
Боже. Поставив локоть на выступ на двери, я подпираю рукой лоб и уныло смотрю в окно. У меня столько в голове риторических вопросов сейчас крутится. Можно ли мирно проводить время с ядовитой змеей, надеясь, что она тебя не укусит? Что ты вообще такое, профессор?
Когда мы заходим в лифт уже в доме, я хочу нажать на свой этаж, но ладонь профессора внезапно загораживает кнопку. Я растерянно смотрю на него, замерев с протянутым пальцем.
– Ты чего?
– Собираешься пойти домой? – спрашивает он меня, а я моргаю.
– Ну да. А что?
– Нет. Поехали ко мне, Цветкова.
Что? Нет! Я хотела прийти домой и немного подумать в одиночестве над тем, что сегодня произошло. С ним нельзя общаться беспрерывно, от этого страдает психика. Я думаю, его будущей жене, если она у него будет, потребуется отдельная темная комната с замком, где она сможет отрефлексировать все происходящее в их браке.
– Но мне надо следить за кошкой. – предпринимаю я попытку отмазаться от этого предложения. – Она ведь после операции. Если с ней что-то случится, меня убьют друзья родителей.
– Тебе спуститься всего на один этаж вниз. Сходишь и пару раз проверишь.
Блин.
– Не хочу. – прямо отвечаю я, потому что он будет находить отмазки для всех моих аргументов. – Я хочу домой и все.
Он по-прежнему стоит и смотрит на меня со своим каменным лицом и закрывая рукой нужную мне кнопку. Если б нормальный парень с такой внешностью зазывал бы меня к себе домой, я б споткнулась сто раз, пока бежала бы со всех ног к нему. Но блин, профессор же. Ступать на его территорию нужно с опаской и предварительно морально подготовившись. Даже учитывая его соблазнительный вид. Будь он более ручным...
– Цветкова, что мы будем делать, если этого хочу я? – задает он вопрос, на который я даже не сразу могу найти адекватный ответ. Он просто такой неожиданный для него. Что это, попытка понять суть нормальных отношений? Будь тут психиатр, он бы выдал ему медальку.
– Ничего. Тебе придется смириться. Это нормально в отношениях – прислушиваться к желаниям другого.
– Да? – спрашивает он и в этот момент двери лифта открываются на его этаже. А он хватает меня за шкирку и вытаскивает на лестничную площадку. – Отлично. Тогда прислушайся сегодня к моим желаниям.
Блядь, это не так работает! А-а-а!
Глава 45
Он открывает дверь по отпечатку пальца и закидывает меня внутрь своей квартиры, в которой немного темно, потому что солнце ушло на другую сторону дома. Я чувствую дежавю. Кажется, нечто подобное было в отеле, в котором я споткнулась о порог и профессор потом на меня нагло наступил.
Я резко разворачиваюсь, и вижу его силуэт в темноте, закрывающий дверь. Когда он поднимает на меня глаза, у меня ухает вниз сердечко, и испуганно трепещет в животе. Однажды я с ним отъеду от инфаркта. Он так талантливо каждый раз делает “трунь” на моих нервах и инстинктах, отвечающих за чувство опасности. Какого хрена он сейчас так жутковато выглядит? Его взгляд – словно тонкая, единственная преграда из стекла, сдерживающего за собой очень темного и опасного хищника.
– Так. – начинаю я, выдохнув, и в этот момент профессор подходит ко мне, и, обвив рукой мою талию, наклоняется и с силой целует. От прикосновения его губ мое лицо вспыхивает. Каким бы холодным и жутким иногда он не был, но это он делает очень приятно.
Не помню, что хотела ему сказать.
Когда он задевает мой язык своим, делая поцелуй глубже, у меня сводит внизу живота и внезапно подкашиваются ноги. Что за... реакция? Я даже напрягаюсь от этого, но профессор подавляет меня этим поцелуем так неотвратимо и так сильно, что я не могу собрать мысли. Сердце само по себе судорожно колотится, между нами воздух нагревается, что жарко становится. Я внезапно натыкаюсь спиной на стену, понимая, что бежать некуда.
Внезапно я кое-что вспоминаю, и, схватив профессора за его красивое лицо, резко и изо всех сил отстраняю хоть на миллиметр. Он открывает глаза, обжигая их ледяной, пронзительной зеленью. Его зрачки расширены, как у хищника перед самым броском.
– Я ела рыбу и не почистила зубы! Стой!
– Я ничего не чувствую, Цветкова. – отвечает он, своим жестким здоровым телом прижимая меня к такой же жесткой стене. Его рука резко забирается мне под футболку, задирая ее чуть ли не до подбородка. По обнаженной коже мазнув кончиками пальцев и будто оставив горящий след. – Давай, снимай.
Я будто цепенею, поняв его намерения. А-а... Такое чувство, будто бы на меня напали.
– Погоди. – я теперь будто ощущаю давление, исходящее от человека напротив. Это настойчивое, ошпаривающее желание чем-то завладеть. Проникающее под кожу, вызывающее это странное оцепенение и как хищная птица когтями сковывающее душу. Мне даже страшно отказать. Не хочется произносить эти слова. – Как бы, дня еще не прошло с первого раза, у меня все болит...Давай, может, до завтра подождем?
Он напротив меня молчит. Его рука все еще держит мою футболку, а я, прижатая его телом, чувствую, что он сильно возбужден. От этого у меня все внутри переворачивается. Ох, ну за что мне это? Я правда не подписывалась быть дрессировщиком хищных зверей.
– Цветкова, да не болит у тебя ничего. – внезапно произносит он, а я от возмущения, кажется, раздуваюсь, как шар, и вскидываю голову.
– Эй! Это что за попытки отмахнуться? – возмущенно спрашиваю я. – Я, наверное, лучше чувствую, болит у меня или нет, чем ты?
В его непроницаемых глазах будто падает какой-то заслон и он чуть закатывает их, словно взбесившись. Затем резко отпускает мою футболку, а я чуть приподнимаю брови, потому что несмотря на его нападение, это выглядело сейчас так забавно.
– Ладно, тогда завтра. Я тебе вечно потакаю, цени это.
Он отстраняется, выскользнув из моих рук, и создав спасительную прохладу между нами. Я подавляю смешок, рвущийся из меня. Даже не буду комментировать это. Затем бросаю взгляд на его лицо. Нет, ладно, пожалуй. Похоже, притормозить свой порыв ему было действительно сложно.
– Спасибо. – говорю я ему.
Он опускает на меня все еще немного недовольный взгляд. Но это недовольство медленно тает.
– Пойдем, Цветкова, ладно уж. Кофе тебе налью. – произносит он.
Блин, да я вообще не планировала у тебя сидеть, ни кофе пить, ни поцелуями заниматься. Но, как он выразился, "ладно уж". Я смотрю ему в спину, прежде чем отправиться следом. Сделать эти отношения нормальными будет сложно, но у него еще не все потеряно. Хоть какой-то самоконтроль есть. Хотя, его закидоны, конечно... “Не болит у тебя ничего”. Что за...
– Мы можем заняться чем-то другим. – предлагаю я, когда захожу следом на кухню. Профессор стоит перед кофемашиной и тычет пальцем в кнопки, а я жду его реакции. Никакой реакции не дожидаюсь, впрочем. Почему-то мне снова становится смешно. Он умеет обижаться?
– Какой кофе будешь? – внезапно спрашивает он.
Ха-хах.
– Капучино.
Он молча идет к холодильнику, открывает его, забирает маленькую бутылку молока и заливает в тару для кофемашины. Затем небрежным движением нажимает кнопку, и, повернувшись ко мне, складывает на груди руки и смотрит почему-то не на меня, а на экран кофемашины, пока та громко шумит, готовя напиток.
Блин, у меня аж зубы сводит насколько я хочу рассмеяться. Но это будет слишком.
– Цветкова, тебе смешно? – внезапно спрашивает он, переводя на меня взгляд и чуть наклонив голову. Блин. Что, так заметно было?
– Нет. – быстро отвечаю я. – Просто... Пфф. – вырывается у меня идиотский смешок и я зажимаю рот. Но становится уже поздно.
Гребаное веселье, да за что?! У меня начинают трястись от смеха плечи, и пока я издаю сдавленные звуки, дергаясь, пока текут слезы, я из последних сил держусь, чтобы не заржать в полный голос.
Меня точно сегодня убьют. Это финиш. Господи. А профессор смотрит на меня все с тем же лицом.
– Хорошо, что тебе весело. – произносит он. – Расскажешь, может, с чего? Я тоже посмеюсь.
– Прости. – вырывается у меня, когда я немного успокаиваюсь. Я вытираю с лица слезы. Блин, Катя, ты так однажды себя похоронишь. Ржать над таким человеком – это подписывать себе смертный приговор. – Не знаю, что на меня нашло, просто смешно стало. Извини.
Не говорить же ему, что он так угарно обижался, что я не выдержала?
– Давай забудем. – я окончательно вытираю с лица остатки веселья. – Ты злишься?
– Нет. – лаконично отвечает он. Ну, слава богу, спасибо хоть на этом.
– Так что насчет того, чтобы заняться вместе чем-нибудь?
Я не знаю, насколько профессор отходчив, но когда он открывает рот, мне кажется, что он уже не так бесится, как минуту назад.
– Например, чем?
– Я... – я растерянно смотрю на кухню, а затем в прихожую. Чем можно заняться в его доме? Вряд ли у него дофига развлечений. – Ты готовишь мне кофе, хочешь я приготовлю нам ужин? У меня неплохо получается еда.
Он смотрит на девственно-чистую варочную поверхность у себя на кухне, и я тоже смотрю на нее.
– Не стоит. Если хочешь поесть – я закажу.
– Так неинтересно. – я подхожу к плите и провожу по ней пальцем. Нет, послушайте, на ней реально, кажется, никогда не готовили. Она вообще без единой царапинки или пятнышка. – Ты хоть раз к этому прикасался?
– В том и дело, что нет. Не люблю запахи готовящейся еды в доме.
– Но вытяжка есть же?
Я ловлю его взгляд.
– Цветкова, не стоит. – говорит он. По-моему, его окончательно отпустило, потому что я чувствую, что он уже общается со мной, как прежде. Может, даже более открыто, чем обычно. – Не вижу в этом смысла или удовольствия. И отмывать потом все я не хочу.
– Ну, ладно. – я грустнею. Черт, чем еще я могу с ним заняться? Он, тем временем, ставит рядом со мной чашку кофе и я беру ее за ручку. – Спасибо.
– Так заказывать тебе еду или нет? – спрашивает он, а я качаю головой.
– Я не хочу есть. Просто я хотела провести как-нибудь время вместе. Мы вроде как встречаемся, но все, что мы делали – это пили кофе или алкоголь, или... – я задумываюсь на секунду. Потом, все же, говорю с легким сарказмом. – Ну или проводили время в лесу.
– Разве это не твои любимые развлечения?
Ага. Особенно лес.
Я перевожу мрачный взгляд на профессора.
– Я хотела заняться чем-то, чтобы и тебе было интересно.
– А, ясно. – отвечает он с какой-то усмешкой. – Я не люблю пить. И готовить еду тоже.
А что же ты любишь, интересно мне знать? Некоторое время я наблюдаю, как он готовит кофе и себе, раздумывая, что ему может понравиться.
– Хочешь, сходим на выставку, если они тебе нравятся? – предлагаю я в своем порыве понять его.
– Да не люблю я выставки, Цветкова. Это была шутка.
Н-да. Я закрываю рот. Чумовые и совершенно несмешные у тебя шутки. Ну, я хоть нашла кое-что, что профессор однозначно любит – врать. То собака, то выставка картин.
– Может, кино? Колесо обозрения? – предлагаю я, и по его лицу я понимаю, что это тоже не самые любимые его увлечения. – Тогда что тебе нравится? Ни выставки, ни кино, ни совместные попойки и игры не подходят. Скажи сам, потому что я не могу бесконечно гадать.
– М. – задумывается на секунду он, опустив ресницы и глядя куда-то в пол. – Я просто думаю, чем с тобой можно заняться. Не знаю. Мне нравится что-то не бессмысленное и бесцельное.
– Не бессмысленное и бесцельное?
– Цветкова, что-нибудь, с чего можно получить хоть какое-то вознаграждение. Или чтобы был виден результат.
Я уныло смотрю на него. Чем же кино не подходит? Разве исчезнувшие деньги с карточки за попкорн и билеты – это не заметный результат?
– Типа работы?
– Это не совсем развлечение, но да. На ней деньги платят.
– А. – внезапно отмираю я, вспомнив. – А-а! Я знаю! Игровые автоматы? – предлагаю я радостно, а он переводит взгляд на меня и у него едва мелькает тень легкой улыбки, будто пародирующей мою.
– Может. Но я давно в них не играл.
– Я даже не знаю, есть ли они сейчас. – я вспоминаю, где последний раз видела этих “одноруких бандитов”, в которых мы с подругами спускали деньги в попытке достать нужную игрушку. Мне настолько хочется найти с профессором какое-то общее увлечение, что я задумываюсь об этих автоматах, но потом понимаю, что вряд ли найду их на гугл картах. – Точно, но есть же тир в парках. Хочешь, сходим прямо сейчас?
– В тир? – спрашивает профессор. Он будто с легким интересом наблюдает за мной. Просто смотрит так внимательно ,неотрывно.
– Ну да. – я быстро гуглю и немного стухаю. – Но до ближайшего ехать далековато и по пробкам. Ничего? Только недолго, мне нужно будет проведать кошку.
– Тогда необязательно ехать туда. – произносит он, а я хмурюсь. Нет, я хочу провести с ним время так, как нравится ему и мне. Да, наши отношения начались паршиво, да и сейчас вообще так себе, но мне кажется, что мы все еще можем найти общий язык, даже будучи настолько разными, и для этого надо больше развлекаться вдвоем. Но он внезапно заканчивает мысль иначе. – У меня есть оружие. Можем взять его и поехать в лес неподалеку. Там сейчас нет пробок.
А?
– Зачем? Там есть тир? – растерянно вылетает у меня, а он смотрит на меня так неопределенно.
– Нет. Но по живым мишеням стрелять интереснее?
Мне стоит много самообладания сохранить лицо в этот момент, и я изо всех сил стараюсь оставить на нем прежнюю улыбку, но по-моему его перекашивает и получается жуткий оскал. У профессора едва приподнимаются брови на это, а затем на лице тоже появляется подобие усмешки.
– Цветкова, что с лицом?
– Ха-а. – вырывается у меня нервный смешок. Блин, что он сказал? У него в самом деле есть оружие? Насколько я знаю, для получения разрешения на него проходят психиатра. Не знаю, что меня пугает больше – просто факт, что у такого человека как он, есть огнестрел, или то, что психиатр ничего не заподозрил. – Нет, не думаю. За живые мишени игрушки не выдают. Может, все-таки, до парка?
– Как хочешь. Поехали тогда.
Я следую за ним из кухни, поглядывая на его спину и все еще не в силах окончательно отойти от шока. По живым мишеням интереснее ему стрелять. Мда, профессор. Сколько еще жуткого я о тебе узнаю?
Получается, сегодня вечером у нас впервые происходит что-то похожее на обычное свидание.
И погода такая хорошая. Чуточку прохладно, но хватает и кофты, которую я захватила из дома с собой. Солнце потихоньку скрывается за верхушками деревьев и в чистом небе орут ласточки. На моем лице даже сияет легкая улыбка, пока мыслях бьется один вопрос: “С чего я вообще решила-то начать превращать эти отношения в идеальные?”
Я ведь с ним расстаться мечтала раньше. Его мама что, подмешала мне что-то в еду? Боже. У меня сползает улыбка, когда я об этом думаю, и затем я задумчиво кошусь на профессора. Нет, хоть она и странная женщина, я не верю в магию.
– О, там тир. – отвлекаюсь я от своих мысленных рассуждений, увидев длинные в ряд стенды с игрушками и всякими развлечениями. Народу сегодня, конечно, в парке много, потому что вечер выходного дня и возле этих стендов толпится много людей.
– М. – реагирует профессор.
– Здесь нужно заплатить деньги за попытку выбить игрушку. – произношу я, когда мы подходим к одному из них. – Потом...
– Я в курсе, Цветкова.
– Ты что, уже был в таких местах?
– Да. – отвечает коротко он, а я смотрю на его привлекательный профиль и красивый прямой нос. Вот бы и мне такой. Не понимаю, зачем ему такое красивое лицо, если он уже богатый. Но вообще, давайте о другом подумаем... он не впервые в парках развлечений? Что, с девушками своими ходил?
Я чувствую, как начинаю почему-то злиться на этот факт и мне даже не хочется больше выигрывать игрушку.
– И сколько раз? – интересуюсь я, мрачно сверля его взглядом.
– Да много раз.
– Ох, все твои девушки, наверное, были счастливы. – вырывается у меня из-за его “много раз”. Настроение внезапно падает. На дно. – Интересно только, почему же мне ты ни разу не предложил сюда сходить?
На его лице появляется улыбочка и он переводит взгляд на меня.
– Цветкова.
– Да что?
– Я в детстве в такие места ходил. Что за претензии?
– А. – я резко смущаюсь. Блин, как же стыдно. Какого черта он просто не пояснил раньше, что был в детстве? В этот момент парочка перед нами, которая пыталась выиграть игрушку, уходит с разочарованием на лицах, и я, благодаря их за то, что можно съехать с неудобной темы, быстро выпаливаю: – О, смотри, наша очередь. Двести рублей стоит попытка.
– Ага. – профессор оказывается рядом со мной, пока я рассматриваю прайс. – Твоя очередь платить. Я забыл в машине деньги.
Че?
Господи, как хорошо, что вокруг такой галдеж и шум всяких аттракционов вдалеке, что его слова никто не слышал. Лучше бы и я не слышала. Может, сделать вид? Меня так пару раз на свидании в кафе пытались развести, я хорошо знаю этот прием.
Я стою, скривив губы и все еще смотрю на ламинированный прайс, затем внезапно кое-что вспоминаю, лезу в сумку и достаю карточку психопата.
– Ладно. – произношу я и расплачиваюсь об терминал. Эта скотина бросает лишь взгляд на карточку в моих руках, в глазах на секунду мелькает ирония, но он ничего не говорит.
Затем он поднимает в руки оружие с дротиками, которыми нужно попасть в цветные мишени. Профессор пару секунд смотрит на них. Его взгляд становится более холодным и сосредоточенным, а я задумчиво пялюсь на него. Чего это сегодня он так круто выглядит? Ему идет. Это не то скучающее лицо, когда мы с ним выпивали, или сидели втроем с блондинчиком в баре.
Подняв оружие, он прицельно стреляет, и я вижу, как с каждым щелчком отлетает по одной мишени.
– А-а... – реагирую я растерянно, когда он заканчивает, сбив все, а девушка за стойкой ему хлопает. – Да, круто. У меня ни разу не получалось такое.
– Цветкова, плати еще. – говорит мне профессор, а я чуть приподнимаю брови.
Еще?
Ага, ладно.
Я оплачиваю еще несколько раз. Возле меня медленно растет горка игрушек, пока этот ненормальный сливает деньги на попытки. Стрельба по мишеням, дротики в шары, банки, и так далее. Оплачивая черт знает уже в какой раз я с опаской смотрю на этого человека, который, как мне кажется, сейчас находится в понятном только ему трансе, разоряя тир на игрушки.
– А пакет можно? – интересуюсь я у девушки, и она, странно на меня посмотрев, достает откуда-то большой прозрачный пакет, в который я все запихиваю.
За спиной раздаются шепотки. Я кошусь в их сторону и вижу двух девушек примерно моего возраста, очень видных и в коротких юбках, которые с интересом бросают взгляды на профессора, увлеченного выколачиванием призов с тира.
Ээээй.
Подобные взгляды я каждый день видела в университете с тех пор, как там появился этот человек, и по сей день их количество почти не уменьшается. Теперь еще и на улице я вынуждена их наблюдать, класс.
Я закатываю глаза и медленно, бочком проскальзываю к профессору поближе, а потом, как бы невзначай, обнимаю его обеими руками за талию.
Смотрите, занято. Тут ловить нечего. Это мой тайный миллиардер с замашками психопата.
– Давай в другое место пойдем? – интересуюсь я сквозь зубы, а он опускает руку, отправляя последний дротик в полет.
– Уже?
–А ты что, хочешь здесь все игрушки выиграть, что ли?
– Ну... Да? – произносит он как что-то очевидное и простое, а я тут же забываю про двух опасных хищниц позади нас, и удивленно округляю глаза.
– Я знаю еще одно классное место. – быстро выпаливаю я и увожу его от греха подальше от этого тира.
Через пару минут профессор с таким же серьезным и сосредоточенным лицом, словно миллионами акции скупает, помогает мне вытащить из случайно замеченного мною “однорукого бандита” очередные игрушки. Я наблюдаю за его холодной, погруженной сосредоточенностью и у меня приподнимается бровь.
Сколько там денег он на это уже спустил?
Да он же азартен. Блин. Профессор, ты просто флэш-рояль из недостатков собрал, вроде своего психического здоровья, пополамничества, секса без предохранения, так ты еще и потенциально азартный человек? Типа тех, из-за которых жены плачут, вытаскивая их из казино и расплачиваясь по кредитам из-за их долгов. Боже, есть ли вообще дно, на которое ему предстоит упасть? Что ты еще отмочишь, чудовище?
Ей-богу, я сбегала со свидания по намного менее значимым причинам. У меня Стокгольмский синдром, что ли, незаметно развился?
– Слушай, кажется, ты потратил уже много на все это. – произношу я, а он чуть вздергивает брови, не отрываясь от процесса. – Может, хватит?
– Цветкова, я ж для тебя этим занимаюсь. – произносит он, а я вздыхаю, сложив руки на груди. Это так мило звучит.
– У меня уже мешок этих игрушек. Мне хватит, спасибо.
Он опускает взгляд на пакет в моей руке, забитый почти целиком. Затем в последний раз нажимает на кнопку, чтобы железная хваталка цапнула очередную игрушку и потащила. Как только игрушка падает в отсек, он наклоняется и забирает ее, протянув небрежно мне.
– Ладно. Куда еще пойдем? – интересуется он.
По грани ходит, серьезно... Я запихиваю голубого слона в пакет.
И так почти во всём. Только начинаешь нервничать из-за его поведения, как он останавливается и ведет себя как нормальный человек.
– О, а пойдем на колесо обозрения? – предлагаю я, и вижу, как как с лица профессора будто махом стирают все намеки на интерес и азарт. У него даже взгляд, который он отводит в сторону, говорит “Какая же хрень”. Мне же в ответ на это скорченную каменную рожу хочется закатить глаза. Я понимаю, что это не его любимое занятие, но я тоже хочу потешить свои дофаминовые рецепторы, в конце концов. И катание на колесе обычно входит в любой план нормального романтического свидания.
– Ага, Цветкова. – отвечает без энтузиазма профессор. – Пойдем.
Через какое-то время мы стоим возле терминала для покупки билетов, а я смотрю мрачно на сумму на экране, которую мне предлагают оплатить. Я понимаю, колесо новое и крутое... но полторы тысячи за человека? Серьезно?
Профессор стоит рядом, сложив руки на груди и его взгляд тоже направлен на экран терминала. По выражению его глаз не совсем понятно, что он думает об этой сумме.
– Ой. – произношу я, приложив его карточку. – Тут пин-код нужен.
– Вводи. Я не смотрю. – отвечает профессор и поворачивает лицо в другую сторону, глядя равнодушно в зал.
Да боже мой. Я поджимаю уголок губ.
– Я не знаю пин-код.
– Как ты могла забыть пин от своей карточки? – я даже не слышу в его голосе сарказма. Просто гений актерского мастерства. У меня снова закатываются глаза.
– Это твоя карточка. – сообщаю я, а он искоса смотрит на меня. Затем чуть наклоняет голову.
– Цветкова, ты что, потратила сегодня кучу моих денег? – интересуется он, а у меня вырывается “пффф”.
– Хватит стебаться. Ты купишь нам билеты на колесо или нет?
– Я боюсь представить, сколько же ты мне теперь должна. – хмыкает он, и, развернувшись, набирает четыре цифры на экране. Когда оплата проходит, он бросает взгляд на меня, заметив, как я пялюсь на его пальцы. – И кажется, мне нужно будет поменять пин. Да, Екатерина?
Я закусываю губу, чтобы не ляпнуть что-нибудь в ответ. Я ведь... запоминала. Цифры.
– Нет. – лаконично отвечаю я. – И это не я тратила деньги, а ты.
Всю мою романтику портит не профессор, а то, что в одну большую кабинку колеса обозрения, запихивают помимо нас еще одну парочку и какую-то женщину. Я предчувствую задницу еще стоя в большой очереди на посадку, но, когда нас запускают впятером, все мои розовые мечты с треском разбиваются.
Да бли-и-и-ин.
Через пару минут я мрачно смотрю на город, пока в другой стороне от меня шушукается и хихикает вторая парочка, а женщина громко щелкает фотоаппаратом.
Капец романтика. Романтичнее только в набитом тамбуре в электричке ехать вдвоем.
Ну и еще профессору кто-то позвонил на телефон еще пока мы стояли в очереди, и он, судя по его лицу, будто планирующему массовое убийство, сейчас слушает что-то крайне важное, заняв маленькую сидушку посреди кабинки.
Мда.
Я-то хоть за полторы тысячи на город с высоты погляжу. А он? Заплатил эти деньги, чтобы сидеть и болтать с кем-то? Аргх.
– А вы не могли бы сфотографировать меня? – обращается внезапно ко мне женщина, и я уныло поворачиваюсь к ней.
– Да, конечно, давайте. – без энтузиазма отвечаю я. Классно. От души развлекаемся за полторы тысячи-то.
Отфоткав тетю в разных ракурсах, я опираюсь на перила кабинки и смотрю, как мы поднимаемся выше и выше. Даже как-то уже неинтересно. Город и город...
Внезапно я чувствую ,как у меня встают волоски дыбом на руках, а затем ко мне сзади прижимается большое и очень горячее тело, сгребая в свои жуткие объятия. Я не успеваю ахнуть, как его рука проскальзывает мне прямо под футболку и внезапно сжимает грудь в лифчике.
Мой рот беззвучно распахивается и я в шоке закрываюсь руками. Тем самым еще сильнее стискиваю руку профессора и у меня бегут странные мурашки по телу.
– Интересно, Цветкова? – слышу я его низкий голос возле уха. Блин, ты что, сумасшедший?! Мы в кабинке с толпой людей!
– Прекрати! – шепчу я испуганно. Мне кажется, что он слушается, и его рука немного опускается вниз, но лишь для того, чтобы в следующий момент сотворить кое-что более неприличное – оказаться теперь под лифчиком на моей голой груди. Мне кажется, мои глаза вот-вот выпадут из орбит. – Да что ты творишь! Тут люди!
– Никто не смотрит.
– Да что ты? Кабинка прозрачная, на нас весь город пялится!
Я чувствую, как он наклоняется к моей шее и медленно проводит по ней губами, выдыхая тихонько теплый воздух на кожу. Мои ноги начинают медленно слабеть и дрожать. Я закрываю глаза, надеясь, что на нас действительно никто не смотрит, а профессор прижимается щекой к вспыхнувшей от его дыхания коже, и тихо произносит:
– Цветкова, я хочу тебя. Займемся этим в машине?
– Н-нет. – вылетает у меня едва слышимое. Мурашки от его голоса.
– Тогда прямо здесь?
– Тут же люди. – мрачно произношу я. Я уже даже немного рада этому факту. Да, вышло не очень романтично, но этот ненормальный способен и сам разрушить вообще любую романтику своим поведением даже в одиночной кабинке. Затем я тихо шепчу: – Боже, опусти руку. Сейчас кто-нибудь заметит.
– Забудут через минуту. – его рука начинает путешествие по моему телу, поглаживая мягко обнаженную кожу. Сначала я просто стараюсь терпеть его прикосновения, но меньше чем через минуту это становится слишком приятным. Словно он разогрел мои нервы, сделав их отзывчивыми и слишком восприимчивыми к касаниям.
Хуже еще то, что он по-прежнему держит меня, как в тисках. Его объятия реально самые пугающие и тревожные в моей жизни. Так-то они должны быть обычно нежными или защищающими, но то ли он не считает нужным контролировать свою силу, то ли просто из-за его характера, я каждый раз чувствую себя добычей. Есть в них что-то неотвратимое и безнадежное.
Черт, в очередной раз ,когда он сжимает мою грудь, меня словно пронзает внезапным желанием.
Мое лицо вспыхивает, когда я это осознаю.
– Стой. – вырывается у меня.
– Я тебя разубедил, Цветкова?
– Нет. – мне интересно, если люди, которые с нами сейчас в кабинке, заметили все это, с какими лицами они стоят? Боже. – Не разубедишь.
– А-а, ну тогда терпи дальше.
Эти пятнадцать минут, за которые колесо делает круг, кажутся мне бесконечными.
В конце я вываливаюсь из него с офигевшим лицом, стараясь не смотреть на людей, которые ехали с нами. Забыть, забыть, забыть, все, что там было. Надеюсь, и они забудут.
– Цветкова, мне нужно уехать по делам. – произносит где-то рядом профессор и я, вспомнив про него, закатываю глаза. Боже, лучше б эти дела начались у него до того, как он разбил мне всю романтику свидания. Пока мы не дошли до этого чертового колеса.
– Угу. – реагирую я.
– Если хочешь – поехали со мной в офис. – продолжает он, а я перевожу на него настороженный взгляд. В этот момент он смотрит на меня, и его спокойное лицо совершенно никак не коррелирует с тем, что он говорит: – Тебе там понравится. Я разложу тебя там на столе. И в других местах, в каких только захочешь.
Какое щедрое предложение. Я медленно моргаю. В голове даже появляются картины из фильмов, про просторные офисные помещения, секс у панорамных окон под огнями ночного города. Интересно, у него такой же офис?
