Текст книги "Прошу, позволь тебя ненавидеть (ЛП)"

Автор книги: Анна Премоли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Она бросает мне подушку в лицо.

– Прошу тебя! Я должна знать, что произошло! Пресса молчит! – жалуется Лаура.

– К счастью! – замечаю я. И вправду, не хватало только фото моего полного поражения... – Вперед, что ты хочешь узнать? – спрашиваю, сдаваясь.

– Все! Абсолютно все! – говорит она, вскакивая.

– Пожалуйста, не двигайся, у меня болит попа, – отвечаю ей.

– Из-за чего?

– Я упала с лошади, – признаюсь печально.

– И что же ты делала на лошади? – спрашивает она смеясь. На самом деле я совсем не выгляжу как наездница.

– Я спасала фазана, – отвечаю на полном серьезе.

– И как? Спасла? – она смотрит на меня все более изумленно.

– Конечно. Я пожертвовала своей попой, но это того стоило, – гордо подтверждаю.

– Это должно быть, были очень оживленные выходные, – говорит она.

– Ты понятия не имеешь, насколько, – слегка поднимаюсь, чтоб лучше ее рассмотреть.

– Ты хочешь поделиться интересными деталями?

– Дорогая... мое шумное падение с лошади весьма интересная вещь! – отвечаю ей.

Лаура смотрит на меня совсем не убежденная.

– Хорошо, хорошо! Расскажу тебе вкратце, – сдаюсь. – Итак, посмотрим: замок огромный, невиданная вещь, и полон слуг, обожаемых Йена. Ах, его семья не в восторге от того, что он не работает в одной из их фирм. И чтобы красиво закончить, они нас разместили в одной комнате.

И после этих слов лицо Лауры превращается в маску изумления и энтузиазма.

– Место, гончая собака, вот кто ты, – торможу ее сразу. – Ничего не произошло. О боже, да совсем ничего, абсолютно ничегошеньки!

Ну вот, последнее можно было не говорить.

– Дженни! – восклицает Лаура. – Я хочу узнать!

– Он всего лишь меня поцеловал, – спешу уточнить. – И это был крайний случай!

– Да, да, продолжай так же говорить, но ты только и делаешь, что целуешься с ним! – сердится моя подруга.

После этого утверждения сажусь, скрестив руки на груди.

– Я могу продолжать? – сухо спрашиваю.

Она великодушно кивает головой.

– Итак, где я остановилась... ах, да, пару притворных поцелуев, и потом Йен ужасно поругался с дедушкой и напился до такой степени, что провалялся в отключке целый день. Поэтому я должна была вместо него участвовать в охоте и спасать этих бедных животных.

– Хорошо, что ты там была, – шепчет Лаура.

– Есть еще кое-что, что я вам не сказала, – признаюсь. – Под нашим домом припаркован Порше.

– Что? – спрашивает ошеломленно.

– Кретину было так плохо, что вернувшись с войны, мне пришлось еще и машину вести прямо до Лондона.

– И он тебе это разрешил?

Ухмыляюсь с ноткой удовольствия.

– Не то, чтобы у него был выбор, он не мог даже на ногах стоять. Я бы сказала, что ему было слишком плохо для дискуссий и жалоб. Эта было почти приятная поездка, очень тихая, по крайней мере. Не учитывая стонов страдания.

– Бедный Йен... – говорит с сочувствием Лаура.

– Капец как бедный! Кретин! Пить до такого состояния... надеюсь, что ему очень плохо! – злюсь, повышая тон. И вправду, Йен должен совершить почти что чудо, чтобы я его простила за этот катастрофический уикенд.

– По крайней мере, мне ты можешь сказать, каковы его поцелуи? – спрашивает с мечтающим выражением лица, возвращаясь к единственному вопросу, который ее действительно интересует.

– Лаура Даррел! Сейчас же прекрати задавать подобные вопросы! – мой тон упрека достаточно резкий, но я не могу позволить моим подругам представить то, чего нет на самом деле.

– Что нельзя спрашивать? – внезапно спрашивает голос Веры на входе.

– Она ничего не хочет рассказывать о поцелуях! – жалуется Лаура с милым не довольствием.

– Уже во множественном? – хитренько улыбается Вера. – Дорогая, ты знаешь правила! Все о поцелуях.

Это наша привычка подробно анализировать первые поцелуи друг друга. Мы все убеждены, что с первых поцелуев можно узнать об исходе отношений. По правде говоря, я никогда не должна была встречаться с Чарльзом после первого свидания: слишком много слюны и слишком много языка.

– Это не считается, я не встречаюсь с Йеном! – уточняю, пытаясь убедить их. – Это поцелуи для игры! Они не считаются!

– Не важно, они все равно входят в статистику, – на полном серьезе говорит мне Вера.

– Вы дотошные! – жалуюсь, но сдаюсь. – Ладно, скажем так: несмотря на то, что они не настоящие, это были довольно неплохие поцелуи, – признаю краснея.

Лаура начинает смеяться.

– Неплохие? Да конечно, ты краснючая только от одного упоминания о них!

– Продолжительность? – спрашивает официальным тоном Вера.

– Общая длительность поцелуев? Четверть часа наверно...

И на этих словах они с удивлением застывают, раскрыв рот. Возможно, мне не следовало говорить это. Окей, мне определенно не следовало признаваться в этом.

– Еще так получилось, что мы держались за руки, – признаюсь сквозь зубы и прижимая подушку к груди.

– Думаю, что действительно хорошо целуется... я имею в виду, чтобы так долго оставаться приклеенной к нему... – иронично комментирует Вера.

– Мне, правда, надо отвечать? – спрашиваю смирившись.

Они смотрят на меня как два коршуна.

– Хорошо, он целуется очень, очень, очень хорошо! Довольны? – спрашиваю недовольная. И так понятно, что он хорошо целуется, не было никакой необходимости это подтверждать: должно быть, он весь Лондон перецеловал, тренировок у него было вполне достаточно.

– Кто-то должен был заставить тебя признать это, – отвечает Лаура. – Правда прежде всего.

– Если вы две закончили меня анализировать, я бы с удовольствием пошла в душ, – бормочу, с трудом поднимаясь с дивана. Мои золотые ягодицы болят еще больше, и мое покидание сцены вышло не совсем достойным.

– А сейчас, чего она хромает? – спрашивает Вера у Лауры.

– Она упала с лошади, пытаясь спасти фазана, – слышу, как та ей отвечает.

И в этот момент они раздаются звонким смехом. Если бы мне не было так плохо, я бы вернулась обратно, чтобы их убить.

ГЛАВА 18

Я начинаю почти ненавидеть утро понедельника. Практически также как и выходные, особенно учитывая спектакли, в которых мне пришлось участвовать. Но среди всего самое худшее это: после того, как я проспала почти всю ночь как сурок, счастливая из-за окончательного возвращения моего личного пространства и отсутствия необходимости делить с кем-либо комнату, я проснулась до такой степени утомлённой, что мне понадобилось полчаса, чтобы встать с кровати. Мои мышцы вопили о мщении после вчерашней прогулки верхом, а моя попа стала практически фиолетовой из-за падения. Признаю, я не смогла бы быть ещё более потрёпанной.

Каждый шаг причиняет мне боль, а попытка сесть в метро стала огромной ошибкой: на данный момент мою заднюю часть не может подпереть ни один стул.

Итак, я приезжаю в офис с опозданием почти на 40 минут, если учитывать мой обычный график прихода на работу.

– Доброе утро! – весело приветствует меня Колин, как только я выхожу из лифта. Это не лучший день для того, чтобы быть счастливым передо мной.

– Я действительно рада, что хоть для кого-то этот день хороший, – жалуюсь я, заметно прихрамывая.

Улыбка на лице Колина тут же гаснет.

– Ты нормально себя чувствуешь? – спрашивает он, протягивая мне руку, чтобы провести к моему офису.

– Я могла бы сказать «да», но зачем лгать? – подтверждаю с болью в голосе, принимая его помощь. Если бы он предложил мне костыль, я бы его взяла.

Не успели мы войти, как Колин быстро закрыл дверь и задержал меня рукой.

– Что, чёрт возьми, с тобой случилось на этих выходных? – спрашивает он обеспокоенно.

– Ничего, просто упала с лошади, – отвечаю ему спокойно.

Лицо Колина мрачнеет.

– Йен меня не сталкивал, если это то, о чём ты думаешь, – видимо, мне следует заверить его в этом. Мне показалось, что его мысли шли как раз в этом направлении.

Ободрённый, он собрался уйти.

– Слава Богу…

Но потом кое о чём вспомнил.

– А почему Йен до сих пор не приехал? – спрашивает.

– Мне по чем знать?… Я ему не нянька! – кричу. – Ему я это уже сказала, но вижу, что надо повторить и тебе: мне не так много платят для того, чтобы выполнять и эту работу! – хочу, чтобы он уяснил.

Возможно, Йен тоже не чувствует себя словно распустившийся цветок, учитывая его вчерашнее состояние. Но речь идёт о конфиденциальной информации, которую у меня нет ни малейшего желания разглашать.

В нерешительности я подхожу к письменному столу: садиться или не садиться? Да, это та ещё дилемма.

Выражение лица Колина было до такой степени забавное, что я почти рассмеялась, несмотря на сильную боль. Судя по всему, его беспокойство за Йена искреннее.

– Я не убивала его! Клянусь! Рано или поздно он станет живым, пусть и с зеленоватым лицом, но живым. По крайней мере, таким он был вчера, когда я выходила из его дома.

– Ты отравила его? – спрашивает он серьёзно.

Взрываюсь от хохота. Мой начальник на самом деле думает, что я какая-нибудь психопатка?

– Клянусь, я этого не делала! – говорю ему смеясь.

В конце концов, Колин расслабляется.

– Окей. Мы можем сделать вид, что я тебя об этом никогда не спрашивал? – спрашивает меня почти стыдливо.

– Можем, можем, – великодушно заверяю его.

Мне уже надоело стоять на ногах, поэтому я начинаю медленно садиться. Но в тот самый момент, когда моя попа касается стула, я не могу не застонать от боли. Тут же стремглав прибегает Джордж.

– Привет, начальник! – здоровается Колин. – Я вижу, мы все на месте.

– Кажется, я назначила собрание этим утром, – комментирую.

– Йен уже приехал! – радостно сообщает он, – у него такое лицо…

«Никогда не видела ничего подобного!.. И почему он не видел его вчера?», – подумала я.

Джордж стал очень любезным: он подбежал ко мне в надежде сообщить хорошую новость. Хочу сказать, что при других обстоятельствах увидеть, как Йен входит в таком состоянии, было бы по-настоящему огромным событием, но сегодня я чувствую себя великодушной. Сильное страдание объединяет нас.

Колин вскочил и выпрямился по стойке «смирно» как только увидел его.

– Я пойду посмотреть, как он. Пока! – поясняет он нам, быстро исчезая из виду.

– Что там с Колином? – спрашивает меня Джордж, приближаясь к моему столу.

– Ничего. Он боялся, что я убила Йена и спрятала труп в какой-нибудь части усадьбы его дедушки.

– Увидев лицо, с которым он заявился в офис этим утром, я бы сказал, что ты была близка к такому варианту событий, – посмеивается мой молодой коллега.

Испепеляю его взглядом.

– Как я уже объяснила Колину, Йен сделал всё сам. Более того, если углубиться в детали, то это его вина в том, что я хромаю. Кстати, у нас есть несколько подушек, чтобы смягчить это треклятое кресло? – спрашиваю я со страдальческим выражением.

– Я могу уточнить, – отвечает с галантностью.

– Спасибо, – шепчу я, когда вижу, что он уходит.

– И ещё кое-что, Дженни, – добавляет он, прислоняясь к косяку двери. – Ты ведь знаешь, что начинают распространяться нелепые истории по поводу ваших сегодняшних недомоганий?

– Ничто и никогда не может победить правду. Но я была бы очень тебе признательна, если бы ты не заключал пари по этому поводу, – предупреждаю его решительно.

– Кто, я? – спрашивает меня с самым невинным выражением лица в мире, прежде чем окончательно удалиться.

Что ж, теперь я могу взяться за работу. Если, конечно, мне удастся подумать о чём-нибудь другом, что не является невыносимой болью, которую я чувствую. Клянусь, я больше никогда не сяду на лошадь.

Я приступаю к чтению электронных писем, которые пришли на выходных, когда мой телефон начинает звонить. Это внутренний номер, а если быть точной, это номер Йена. Не то чтобы он часто звонил мне в последнее время, но этот тот номер, который я, темнее менее, хорошо помню. «Своего врага нужно знать в лицо» – мудрое высказывание.

– Да? – отвечаю, стараясь выглядеть равнодушной.

– Привет, Дженни, – меня приветствует голос, звучащий, словно из загробного мира.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – тут же спрашиваю его.

– Лучше, чем вчера, – признаётся он и это мне кажется уже большим достижением. – А ты как? – спрашивает в свою очередь.

– Моя задница знавала и лучшие времена, – подавленно сообщаю я.

Далее следуют мгновения неловкого молчания. Я чувствую, что Йен ищет способ попросить прощения, но он настолько не привык к подобному, что даже не знает, с чего начать. С другой стороны трубки я слышу вздох.

– Что-то ещё? – спрашиваю почти грубо после длительного ожидания.

– Хочешь как-нибудь пойти поужинать ко мне вечером? – спрашивает меня.

Это был тот вопрос, к которому я совершенно не была готова.

– Можешь повторить? – мне показалось, я плохо расслышала.

– Да, я хотел бы извиниться, – говорит. – Я чувствую себя по большей части ответственным за то, что произошло в последние дни.

Да неужели? Это ещё не признание вины, но уже начинает быть похожим на него.

– Нет необходимости меня приглашать. Твои извинения приняты. Можем сказать, что эти выходные довольно-таки тяжелые для нас обоих.

Однако Йен, похоже, не хотел сдаваться так быстро.

– Но я действительно настаиваю, – говорит он мне. – Я бы почувствовал себя намного лучше, если бы мне удалось принести извинения достойным образом. И я бы предпочёл, чтобы это произошло подальше от любопытных глаз.

Тут он был, пожалуй, прав: этот офис, кажется, превратился в одну из серий «Сплетницы».

– Ладно, идёт, – говорю я с неохотой. – Но ничего слишком значительного, пожалуйста. Я уже сыта по горло от вас, господ из высшего общества и ваших церемоний.

«Я должна смягчиться», – думаю раздражённо. Ранее я бы швырнула телефон ему в лицо, не задумываясь. Более того, принять его приглашение, чтобы он не чувствовал вины… В воздухе, должно быть, витает какой-то странный вирус, вызывающий доброту и сострадание к тому, который этого на самом деле не заслуживает.

– Окей, – отвечает улыбаясь. – И ещё кое-что: моя машина всё ещё цела? – спрашивает обеспокоенно.

Я действительно начинаю подозревать, что эта машина является той вещью, которую он любит больше всего на свете, но, тем не менее, я ценю, что прошло целых две минуты без упоминания о ней. В конце концов, мы не можем просить у людей слишком многого.

– Сегодня утром она была припаркована у моего дома. Из этого я делаю вывод, что никому не пришло в голову угнать её этой ночью. Доволен?

Лёгкий смешок с другой стороны.

– Безгранично. Я могу пойти и забрать её после работы?

– Ты должен. В противном случае, соседи будут плохо обо мне думать.

– Тогда я подойду сегодня вечером, если я тебя не побеспокою.

Его голос, как по мне, ещё слишком приглушённый.

– Побеспокоишь, но твоя машина беспокоит ещё сильнее, так что приходи и забирай её, – говорю, чтобы поддразнить его.

Снова смех.

– И кто бы мог подумать?

– Что? – спрашиваю с искренним любопытством.

– Что разговор с тобой может быть таким успокаивающим, – говорит мне, становясь вдруг очень серьёзным.

– Тогда мне стоит подумать о том, чтобы открыть платный чат, – отвечаю, стараясь подражать шутливому тону.

– Тогда я тебе позвоню. Пока.

Потом мы кладём трубки, и меня охватывает странное чувство. Для той, у которой фиолетовая попа, ощущение бабочек в животе не является нормальным явлением. И мне это совсем не нравится.

ГЛАВА 19

Было десять часов вечера, когда Йен появился перед моей дверью, чтобы забрать свою любимую машину. В тот момент, когда звенит звонок в домофон, я просыпаюсь от приступа дремоты, напавшей на меня, пока я ждала.

Я делаю над собой усилие и направляюсь к входу. Йен без особого труда замечает мои босые ноги и помятое лицо.

– Я тебя разбудил? – спрашивает, входя.

– Вовсе нет, рано или поздно я всё равно должна была прийти в себя. Не могу спать на диване одетой, с макияжем на лице и, рискуя хорошенько свернуть себе шею. Для меня и так достаточно боли, – замечаю я, провожая его в зал.

Йен одет в тёмные джинсы, чёрный шерстяной свитер и куртку из чёрной кожи. Должна признать, что ему идёт. Не привычный официальный стиль, к которому я привыкла.

Его взгляд всё ещё немного тусклый, но я вижу, что он восстанавливается после своего сильного похмелья. Завтра будет как новенький.

Счастливый же он, а мне что-то подсказывает, что моя боль будет сопровождать меня ещё долго.

– Смотришь фильм? – притворяется заинтересованным, садясь на диван и совершенно не обращая внимания на ключи, которые я ему протягиваю.

– Я закончила смотреть фильм, – уверяю его, присаживаясь в рядом стоящее кресло.

У меня нет желания заводить длинную беседу, но я также не могу быть такой грубой. Йен рассматривает меня странным способом, с блеском в глазах, отличающимся от обычного.

– Я бы предложила тебе выпить, но после вечера субботы мне кажется, что не стоит.

– Ради Бога, после вчерашнего я не хочу ничего ни пить, ни есть.

– Потому что ты вернулся в то субботнее состояние? – спрашиваю его внезапно, решив капнуть глубже.

Йен продолжает пристально смотреть на меня и, вероятно, что он ожидал такого вопроса рано или поздно.

– По стандартным причинам. Пьют ведь для того, чтобы утопить неприятности в вине, разве не так? – его тон искренний, сильно отличающийся от того, к которому я привыкла.

– Возможно, лучше встретить неприятности лицом к лицу? – пробую предложить ему. Его печень была бы ему благодарна.

– Не то, чтобы я не встречался с ними лицом к лицу, но теперь уже несколько лет, как я постоянно выслушиваю те же слова. У меня был катастрофически момент в субботу вечером, – доверительно рассказывает он мне. – И со мной это происходит крайне редко.

В этом я могла его понять. Очевидно, у нас есть кое-что общее: мы всегда должны выглядеть сильными, так как это то, что нас учили делать. Мы происходим из совершенно разных семей, но в некоторой степени чувствуем одинаковый груз за плечами.

– Теперь лучше? – спрашиваю его. И мы оба понимаем, что речь идёт не о физической форме.

– О да, мне всего-то и нужно немного пожалеть самого себя, – говорит он саркастическим тоном.

Возможно, я бы никогда этому не поверила, но я знаю наверняка, что он чувствовал в тот момент, знаю, как это утомительно – не чувствовать одобрения со стороны собственной семьи. И я, и он много работали в эти годы, стараясь сделать всё самостоятельно. Но ничего из того, что мы добились, не имеет большого значения для наших семей.

Не знаю почему, но я инстинктивно накрываю его руку своей, чтобы ободрить его. Он смотрит на меня немного удивлённо, но потом кладёт свою руку на мою. Прикосновение лёгкое, едва ощутимое, но я чувствую, что снова пережила потрясение.

– Я знаю, что ты чувствуешь, но ты не должен испытывать сомнения по поводу своей семьи. Правы мы, но мы люди и чувствовать себя вечно упрекаемыми за правильный выбор – сводит с ума, – говорю ему, думая о годах перебранок и встречных споров.

Йен поднимает глаза и смотрит на меня почти ласково. Всё ещё держа меня за руку, он медленно начинает приближать своё лицо к моему.

– Йен, – прерываю его на половине пути, – мне кажется, что это наихудшая идея, – говорю ему, охваченная паникой.

– Почему? – спрашивает он, игнорируя все мои возражения.

– Йен…, – мой голос звучит почти как мольба, потому что какая-то часть меня прекрасно знает, что мне не удастся оттолкнуть его, если придётся слишком сблизиться.

– Мне нравится, как ты произносишь моё имя, Дженни, – говорит он, нежно меня целуя. Мы замираем на несколько мгновений, как только наши губы слегка соприкасаются.

Прежде, чем я успеваю подумать, Йен притягивает меня к себе и после того, как заключил в свои объятия, начинает целовать по-настоящему, не обращая внимания ни на что.

Мои руки прижимают его почти автоматически. Одна рука останавливается в его чёрных волосах, густых и шелковистых.

Время убегает, однако меня это не волнует, но ровно до тех пор, пока его губы не начинают опускаться ниже, чтобы остановиться на моей шее. К моему огромному изумлению, шёпот заставляет меня дрожать. Мне больше не удаётся напомнить себе единственную причину, по которой я должна держаться подальше от этого человека.

Спустя мгновение Йен возвращается, чтобы сосредоточиться на моих губах, целуя со страстью. Я полностью теряю контроль над своим телом, не говоря уже о языке, который двигался самостоятельно, словно охваченный странным танцем.

Его рука начинает проделывать путь под моим свитером как раз в тот момент, когда мы слышим стук в дверь. Нам удаётся только разомкнуть губы, прежде чем Лаура и Вера заходят внутрь.

Выражение их лиц, когда они видят нас обнявшимися на диване, почти комическое. Кто-нибудь может сделать фото, чтобы запечатлеть момент?

– Привет, – здоровается с нами Вера недоверчиво. Она вытаращила глаза, пристально глядя на руку под моим свитером. Рука останавливается, словно пристыженная, но не подаёт и виду, что собирается прервать контакт с моим животом.

Почувствовав направление её взгляда, решаю разорвать обвиняемые объятия и пытаюсь встать на ноги. Йен позволяет мне уйти, и он также не уверен в том, как вести себя. Признаю, что это наиболее стеснительно – быть застуканным в такой компрометирующей позе, когда им больше тридцати лет, особенно если в этом никогда не уличали даже восемнадцатилетних.

– Хм…, – бормочет Лаура, имитируя растерянное выражение лица подруги.

Очевидно, что Йен это тот, у кого больше опыта в ситуациях такого рода, потому что он вмиг снова обретает контроль над собой и решает, что лучшая вещь сейчас – это побег.

– Что ж, так как я забрал свои ключи, я могу уйти, – информирует он нас, вставая с дивана и быстро хватая ключи со стола.

«Разумеется, если бы он взял их тогда, когда я ему их предлагала, ничего из этого не случилось бы», – думаю немного раздражённо. На самом деле, это то, что я чувствую и по отношению к себе самой, но в такой момент очень легко свалить всю нервозность на Йена, который является предметом моего гнева уже, по крайней мере, пять лет. Если присмотреться, он может продолжать быть им и в ближайшие пять минут. Краешком глаза он, должно быть, почувствовал мою смену настроения, потому что остановился в нерешительности насчёт того, что делать.

– Ты проводишь меня к двери? – спрашивает он меня со взглядом, стоящим тысячу слов.

Я почти искусилась ответить ему «нет», но Вера бросила на меня очень гневный взгляд.

– Окей, – отвечаю я лишь для того, чтобы не вызвать последующего за этим напряжения.

Он кланяется моим подругам и направляется к выходу.

– Что ж…, – начинает он неуверенно и тут же останавливается, не зная, что сказать.

– Я бы предпочла не говорить об этом, – подсказываю ему быстро, решив вывести его из затруднения.

Думаю, что я застала его врасплох, возможно, он ожидал совсем другого ответа.

– Окей, – ограничивается он ответом, не слишком убеждённый.

– Мы ещё под пагубным влиянием этих выходных, – добавляю. – Не считая того, что ты всё ещё немного подвыпивший…

– Правда? – спрашивает он растерянно. – Спустя больше, чем сорок часов?

В каком-то смысле мне кажется, что Йен просто не хочет понять.

– В таком случае, ты хорошо себя чувствуешь? – спрашиваю его с вызовом.

– Ну, нет, но это… – начинает говорить. Но я останавливаю его рукой.

– Йен, ты, правда, хочешь поговорить об этом? – спрашиваю серьёзно.

– Выражение его лица достаточно терзающееся.

– Нет, – цедит он сквозь зубы. – Но, в основном, это вы, женщины, всегда хотите анализировать эпизоды вроде того, что произошёл раннее.

Отлично, лучше не упоминать слово «поцелуй».

– В целом, для тебя это удачный вечер, потому что, во-первых, у тебя ещё не украли машину и, во-вторых, я абсолютно не хочу об этом говорить, – больше, чем можно представить.

– Тогда доброй ночи, – и он оборачивается, чтобы попрощаться со мной. Прежде чем мне удаётся отстраниться, он приближается и целует меня в щёку. Вполне невинный жест, но от его близости у меня снова кружится голова. В таком случае, надо будет показаться врачу, у меня может быть какая-то странная болезнь.

– Доброй ночи, – отвечаю смущённо, открывая дверь, чтобы он ушёл.

К счастью, спустя несколько секунд, от его присутствия не остается и следа. В моих ноздрях ещё есть его запах, но я избавляюсь от него, глубоко вдыхая.

Закрывая дверь, я всё же отдаю себе отчёт в том, что в зале меня определённо ждёт Святая Инквизиция. Не то, чтобы они были судьями: если бы я была на их месте, у меня была бы реакция куда хуже. Нужно дать им понять, чтобы они держали при себе вопросы на счёт Йена.

Зайдя в гостиную, я сажусь в то же кресло и смотрю на них, готовая к битве.

– И с каких пор это зашло так далеко? – спрашивает Лаура.

– Ни с каких, – отвечаю быстро, потому что это правда.

– Не насмехайся над нами, – возражает Вера. – Мы видели всё своими собственными глазами.

– Я знаю, что вы видели, дорогие мои. Клянусь, подобного раньше никогда не случалось. – Знаю, что это не лучшее моё оправдание, но ничего лучше у меня нет.

– Вы оба казались полностью увлечёнными, – настаивает Лаура.

– Это был просто поцелуй! – уточняю, потому что, по сути дела, они же не нашли меня дома голой на диване!

– Это был не просто поцелуй! – тут же отвечает Вера. – Это был один из тех поцелуев, от которых появляется гусиная кожа, один из тех поцелуев, которые ведут из комнаты прямо в постель.

– Я вижу, как обстояли бы дела, не приди мы вовремя…, – добавляет Лаура.

– Это преувеличение! – говорю я с обиженным видом. Лаура пристально смотрит на меня.

– Они вдвоём уже давно, но некоторые вещи я ещё помню, дорогая, – хорошо ей.

Я решаю ничего не добавлять к её утверждению.

– Окей. Мы не должны потерять из вида предмет данного разговора, – говорит Вера. – Мы здесь для того, чтобы помочь Дженни понять некоторые вещи.

– Правда? Я думала, вы здесь для того, чтобы меня мучить, – мой саркастический тон их не смущает, они прекрасно знают, что это моё главное средство защиты.

– Он тебе нравится, Дженни? – спрашивает Вера. – Нам ты можешь свободно об этом рассказать. Мы же не твоя мама.

Они правы и я знаю это, но признаться самой себе, что меня привлекает Йен – это слабость, в которую я поклялась не верить никогда в жизни. Никогда, никогда, никогда.

– Он мне не нравится, правда! – отвечаю громче. – То, что вы видели раньше, явно было ошибкой. Йен до сих пор немного потерянный после того, через что прошёл в тот уикенд, в то время как я была в ступоре. Всё так и было, клянусь! Он меня внезапно разбудил… Я была не готова… всё случилось в одно мгновение.

Лаура смотрит на меня почти грустными глазами.

– В основном, ты готовилась, прежде чем встретить его? Что ты делаешь, ты постоянно повторяешь, что он тебе не нравится и тому подобное?

– Да! Нет! О Боже, я не знаю… – отвечаю в панике. Я знаю, на что они готовы пойти, чтобы защитить, и это мне не нравится. – Слушайте, девушки, я знаю, что вы думаете помочь мне с этим, но я вам гарантирую, что то, в чём я сейчас нуждаюсь, это крепкий сон. Завтра я буду отдохнувшей, завтра будет новый день, и вещи мне будут казаться менее тревожными. Так вы мне действительно поможете.

Вера и Лаура переглядываются, прежде чем кивнуть.

– Хорошо, на данный момент не будем говорить об этом, – успокаивает меня Вера. – Но знай, мы ждём, что ты нам прояснишь всю сложившуюся картину в этой ситуации. Ты не из тех, кто бежит от проблем. Мы желаем тебе добра.

Я поднимаюсь с кресла, решив уснуть один раз за все.

Когда я что-нибудь пойму, вы будете первыми, кто об этом узнает.

ГЛАВА 20

Я спала очень плохо, старалась уснуть и, словно этого было мало, проснулась на рассвете. Чтобы увильнуть от следующей попытки моих подруг разговорить меня, я рассудительно решила приехать в офис раньше обычного. Самая что ни на есть «идейка».

Я здесь с 6:30 утра и у меня совсем нет того радостного и спокойного взгляда, который обычно сопровождает моё прибытие.

Возле кофейного автомата стоит Джордж, но для меня речь идёт о третьем этим утром.

– Добрый день, – говорит мне серьёзно. – Если для тебя он действительно такой. У тебя встревоженный вид, – добавляет он, подтверждая мои подозрения.

– Напомни-ка мне: почему я в основном ценю твою искренность? – спрашиваю его, хватая свой стаканчик, только что вышедший из кофейного автомата.

– Потому что ты любишь искренность, – отвечает, ничуть не обеспокоенный моим мрачным настроением.

– Не этим утром, – устало признаю. Я думала, что парень более восприимчивый.

– Тебе следует больше гулять, дорогая моя. Веселиться, встречаться с парнями… Ты одинока или нет?

Покорно киваю.

– Одинока, одинока…

– Даже если журналы говорят другое, – заявляет он, многозначительно хихикая, и подразумевая другие вещи.

– Говорят ерунду, – отрезаю я, пробуя дымящийся кофе. Он ужасный, но сегодня у меня есть и другое, о чем переживать.

– Знаешь, в основном в этом офисе всегда витают и другие совершенно лживые сплетни, но это дело между тобой и Йеном…, – он останавливается с театральным видом, словно если это тайком могло быть… правдой.

Заметно бледнею.

– Не то чтобы ты мне об этом никогда не скажешь…, – продолжает Джордж, исследуя почву. – В любом случае, если захочешь довериться кому-то, знай, что я умею хранить секреты. И если ты мне скажешь не говорить об этом, ну, тогда я зашью себе рот.

– Спасибо, – говорю ему искренне.

– Знаю, что ты живёшь со своими лучшими подругами, но, с некоторой точки зрения, иногда и мужчина может чем-то помочь.

Я должна казаться совсем уж отчаявшейся, если все готовы дать мне психологический совет.

– Не считая того, что ты также сделаешь мне одолжение, – говорит мне, подмигивая.

– И каким же образом? – спрашиваю удивлённо.

– Просто: я добиваюсь Тамары, – объясняет он мне. – А она смотрит только на Йена. Следовательно, если ты деликатно уберешь его из виду, ты получишь мою глубокую признательность.

– Джордж! – восклицаю возмущённо. – Какого чёрта ты сейчас говоришь? У меня нет ни малейшего намерения убирать Йена ни в какую сторону! – если не говорить о моих мыслях, куда он, кажется, вторгся без моей воли.

В определённых случаях я Джорджа совсем не понимаю, до чего обнаглел, чтобы требовать подобные вещи.

– В этом нет ничего плохого! – спешит уточнить.

– Не говори глупостей! – отвечаю раздражённо. – Вместо того, чтобы терять время со мной, почему бы тебе не проверить последние отчёты, которые подписали клиенты?

Бросает на меня молящий взгляд.

– Но их же там целая гора!

– Именно. Возможно, лучше начать раньше, – отвечаю ему, ничуть не растроганная выражением его лица.

– Один? Мне нужен кто-то, кто поможет мне, – просит умоляюще.

– Ты знаешь, что другие уже работают над тем, что ты им всучил, – замечаю я. – Но если тебе действительно нужна рука помощи, я могу спросить Йена, сможет ли Тамара тебе помочь.

И потом не говорите мне, что я не лучший начальник в мире. Выражение лица Джорджа полно счастья.

– Ты это сделаешь? – спрашивает с надеждой.

– При условии, что я никогда не услышу из твоих уст небылицы касательно моей личной жизни.