Текст книги "Прошу, позволь тебя ненавидеть (ЛП)"

Автор книги: Анна Премоли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

За столиком мы сидим вчетвером, но по факту – втроём. При всём своём желании не могу включить Барби в пари, потому что очевидно, что в отношении мозгов матушка-природа на ней здорово отдохнула. Я ужасная и завидую её внешности, но отдаю себе отчёт в этом, и я очень искренняя в своих суждениях.

– Тогда что ты думаешь о Дженни? – спрашивает Йен у Элиота.

– Исключительная девушка во всех отношениях, – отвечает ему он спокойно.

– Хм-м, действительно… – открывает рот Донна, не скрывая своего изумления. Возможно, для неё было бы лучше, чтобы она молчала и дальше.

– Знаешь, здесь есть кое-кто, кому полностью удаётся разговаривать на трудную тему в милой компании, – отвечаю ей с неприязнью.

– Но за столом никогда не говорят на сложные темы! Это плохо! – восклицает она убеждённо.

«Приходи на обед ко мне домой, а потом потолкуем. Или пойди к семье Йена и посмотри, какие «мягкие темы» тебе помогут», – думаю с удовлетворением.

Йен, должно быть, думал о том же самом, потому что, когда наши взгляды встретились, очевиден взгляд солидарности вопреки моей воле.Разговор не ладится ещё полчаса, даже потому что Йен, после стольких попыток испортить мне вечер, больше не говорит слишком много. Несколько едких комментариев время от времени, но в полной тишине. Барби, хотя и старается, но не может говорить ни о чём другом, кроме шоппинга. Мораль такова, что только я и Элиот пытаемся оживить вечер. Но он испорчен.

Элиот ведёт себя достойно: любой другой на его месте был бы в ярости и имел бы полное право уйти, то и видя, что Йен посылает замаскированные внушения. Что уж там, они не были настоящими внушениями, но я должна быть откровенной. Хочешь – не хочешь, но на данный момент я связана с ним. Я отдаю себе отчёт в том, что не могут оторвать глаз от его угрюмого лица, от его черт, гораздо более напряжённого взгляда, чем обычно. И я чувствую, что мне жаль, потому что я не хотела никого обидеть. К тому же, я пошла встретиться с Элиотом, чтобы действовать в общих интересах.

После того, как был съеден десерт, Йен и Барби окончательно решили уйти. Йен поднимает руку и просит официанта принести ему счёт.

– Ты не можешь оплатить всё, – тут же вмешиваюсь я.

– Это меньшее, что я могу сделать, – говорит он на удивление ровным голосом, словно он вдруг что-то осознал.

Я не собираюсь позволить ему подобное, пусть придержит свои угрызения совести при себе.

– Прости, Йен, но, как ты уже понял, это моё первое свидание с Дженни и я попаду в неловкое положение, если позволю тебе оплатить счёт, – замечает Элиот прежде чем я начинаю злиться.

Йен пожимает плечами.

– Окей, раз ты так хочешь, можем оплатить пополам, – неохотно соглашается он.

Эти двое удаляются на несколько минут, чтобы оплатить счёт, оставляя меня наедине с Донной. Как мило.

– Тебе нравится Йен? – говорю я ей, не зная о чём с ней поговорить.

– О, да! – восклицает она восторженно. – А кому он не нравится? Такой богатый граф! Понимаешь? А однажды и я стану графиней!

Опять та же история. Ну, неужели, никто из них не отдаёт себе отчёт в том, чего стоит Йен без знатности рода и семейных сейфов? Возможно ли, что ни одна их них не понимает, как он ненавидит быть преследуемым из-за таких ничтожных вещей?

– В первую очередь Йен – великолепный профессионал, полностью компетентный в своей работе. А ещё он очень корректный, искренний, целеустремлённый человек. Тот факт, что он благородных кровей и с гербом, скорее недостаток для него, потому что все свято уверены, что приобретённые им вещи появились по наследству, но на самом деле потому, что он работал, как и мы все, чтобы обеспечивать себя, – я даже воодушевилась. Я начала говорить, и ничто, кажется, меня не остановит. – Почему меня оценивают как какого-то гения в помещении банка, в то время как его видят лишь одним из тех, кому вещи приносятся на серебряном блюдечке? Даже если на самом деле это не так?

Барби с изумлением смотрит на моё покрасневшее лицо.

– Вау, – только и произносит она, а потом смотрит в какую-то точку позади меня, в точку, которая поражена моими словами.

– Мне нужно в уборную, – говорит нам Донна и уходит.

Йен медленно приближается, смотря на меня с таким видом, будто случилось чудо.

– Что? – спрашиваю его сухо и сердито.

– Элиот снаружи говорит по телефону, – сообщает он мне. – Дженни…

Я тут же его останавливаю.

– Пожалуйста, не говори ничего, – прошу его тихим голосом.

Он смотрит на меня, а затем улыбается.

– Окей.

Несколько мгновений мы смотрим друг на друга.

– Прости, – извиняется он. – За то, что испортил тебе вечер.

Фыркаю.

– Могу себе представить. Ты прямо корчишься от боли.

Он улыбается.

– Прости, мне, правда, очень жаль. Я бы никогда не сделал подобного.

– Это очевидно, – отрезаю я, стараясь не выглядеть виноватой.

Он умолкает, будто для того, чтобы набраться храбрости признаться мне в чём-то.

– Но я ревнив, – говорит он тихо. – Очень ревнив.

Фраза неожиданная, а голос почти нежен. Я поднимаю глаза для того, чтобы увидеть его собственные и обнаруживаю, что этим вечером они темнее, чем обычно.

– И если бы я мог, я бы сейчас тебя поцеловал, – говорит он, наконец, но не приближается.

Я молчу, смотря на него поражённо, потому что, проклятие, я на самом деле хочу, чтобы он это сделал.

– Элиот – хороший человек, не отрицаю, но он появился слишком поздно. Хочешь ты это признавать или нет, но мы сейчас вместе, – заключает он. – Я не думал уточнять это, будто мы дети, думал, что это и так ясно. Но если нужно, чтобы я сказал тебе это напрямую, без проблем. Мы вместе. Смирись с этим.

В сомнении закрываю глаза, неспособная ответить.

– Ты чувствуешь, что ты свободна? – не унимается Йен. – Ты, правда, способна познакомиться с кем-нибудь, прямо сейчас?

– Нет, – признаю я искренне. – Не особо. Бедный Элиот, уверена, это худшее свидание в его жизни.

– Клянусь, были и хуже, – говорит мне Элиот, появляясь перед нами. – Очевидно, вам есть что выяснить, а я появился в неподходящий момент, – его голос серьёзный.

Нам с Йеном неловко, мы не знаем даже, что добавить.

– Мне нужно провести Донну домой, – говорит мне, в конце концов, Йен, будто бы извиняясь.

– Знаю, – отвечаю я. И я рада этому, потому что на самом деле мне нужно немного побыть одной и обдумать всё то, что Йен мне сказал за последние пять минут.

– Давай, Дженни, я провожу тебя домой, – предлагает со своей стороны Элиот.

– Правда? – спрашиваю его я. – Я могла бы взять такси.

Элиот искренне успокаивает меня.

– Без проблем, – его улыбка настолько убедительная, что я соглашаюсь.

Мы прощаемся в некотором смущении. К счастью. Я сомневаюсь, что мы опять где-нибудь встретимся вчетвером. После этого мы идём в разные стороны: Донна и Йен идут к его Порше, а мы с Элиотом направляемся к его автомобилю, прочному Фольксваген Гольф.

– Тогда спасибо, особенно за то, что ты на нём приехал, – подтверждаю я, в то время как автомобиль едет по лондонским улицам.

– Это был очень насыщенный вечер, – заверяет меня он, смеясь.

– Мне ужасно стыдно, – говорю ему подавленно. – Прошу, могу ли я хотя бы возместить тебе стоимость ужина?

– Нет, это был довольно-таки приятный вечер, – пытается он убедить меня, пока я смотрю на него с изумлением.

– Ты действительно слишком добрый человек, чтобы свирепствовать, – говорю ему я. – Но я на самом деле ценю это.

– Хорошо, тогда ты и постарайся не слишком свирепствовать насчёт этого бедного парня.

– Насчёт кого? Йена? – восклицаю напыщенно. – И это он-то бедный?

Элиот почти серьёзен, когда говорит мне:

– Я не подразумевал это с материальной точки зрения, это очевидно. Но он – человек, который вызывает почти что сочувствие.

– Ты это серьёзно? А у меня он не вызывает сочувствия, на данный момент я к нему испытываю разве что сильную злость.

– И неправильно делаешь. Я понимаю, ты раздражена, но я думал, что вы, женщины, цените подобного рода демонстрации чувств.

– Поверь, мне нравится совсем другое, – отвечаю сухо.

– В любом случае, не будь такой вредной, когда он приедет к тебе этим вечером.

– Он никогда не приедет! – восклицаю убеждённо.

Элиот смеётся.

– Отвезёт блондинку домой, а потом приедет к тебе, вот увидишь. Не нужно быть психологом, чтобы понять это.

– Раз уж ты так говоришь… – бормочу я, ни капельки не убеждённая.

Когда мы подъезжаем к моему дому я всё ещё чувствую себя неловко за то, что случилось.

– Я повторяю тебе это в тысячный раз, но не могу сделать ничего другого: мне очень жаль!

– Мне правда было очень приятно с тобой познакомиться, – говорит он мне, провожая меня до двери. – И если тебе когда-нибудь придётся стать по-настоящему одинокой, у тебя всегда есть мой номер!

– Идёт, – говорю я с благодарностью.

Элиот прав. Через четверть часа звонит мой домофон. И я прекрасно знаю, кто там.

– Уже почти полночь, какого чёрта тебе надо, Йен?

– Поговорить с тобой, – говорит он мне решительно.

– Нет, не хочешь ты со мной говорить, – отрезаю я. Следуют несколько секунд тишины.

– Окей, я хочу только поговорить, – уточняет он. – Не хочешь открыть дверь, прежде чем кто-то из твоих соседей взбесится?

Ворчу, но безропотно открываю.

Правда такова, что то, в чём он мне признался раннее, в ресторане, смягчило меня, так что я не нахожу в себе силы выставить его вон, не посмотрев ему в глаза.

– Это явно не время для визитов, – заявляю я, когда он появляется передо мной.

– Знаю, прости, – говорит мне он, хотя на самом деле не выглядит слишком подавленным.

– Положил Барби в постель? – спрашиваю скучающим тоном.

Он звонко смеётся над этим прозвищем.

– Можешь не смеяться, это ты её нашёл, – отмечаю я.

– Ты права, выбор – хуже некуда. Но я никогда снова не вспоминал о ней, раз уж она так увлечена собой. Теперь понимаю, почему я так никогда и не позвонил ей за два года!

Стараюсь провести его в зал, но он игнорирует меня и направляется в мою комнату. Он просто невыносим, когда делает так, будто находится у себя дома.

– И о чём ты хотел поговорить на этот раз? – спрашиваю я, скрещивая руки на груди. Знаю, что это вызовет враждебность, но это именно то, чего я хочу.

– О наших с тобой отношениях, – отвечает он спокойно.

– Нет у нас никаких отношений, – замечаю я.

– Я не согласен, – отрезает он. – Это – отношения. Если я хочу быть только и только с тобой, значит, что это отношения.

Что за надменный человек.

– Нет, дорогой мой, это значит, что ты привык думать, будто все женщины в мире хотят быть с тобой, если ты этого хочешь. Но я этого не хочу, так что мы с тобой не вместе.

В сомнении, он поглаживает подбородок.

– То есть, проблема вот в чём: я с тобой, но ты – не со мной… и как, по-твоему, мы можем решить эту дилемму?

Я смотрю на него на самом деле раздражённая.

– В последний раз, когда я смотрела в словаре, для того, чтобы быть вместе, нужно обоюдное согласие. Следовательно, мы не вместе.

Странно, но я начинаю видеть и на его лице какую-то усталость: уже на самом деле поздно и мы пришли с не очень-то и лёгкого вечера. Не считая предыдущей недели.

– Мы оба очень устали, почему бы нам не оставить разговор на завтра? – предлагаю я ему, вставая со стула и приближаясь к кровати, где он сидел.

Йен пододвигается, обнимает меня и кладёт голову на мой живот.

– Окей. Могу ли я остаться? – ворчит он, не поднимая головы.

Я касаюсь взъерошенных волос, чтобы смягчить то, что собираюсь сказать.

– Нет, не можешь.

– Прошу тебя… – умоляет меня и приподнимает мою кофточку, чтобы поцеловать.

– Эти методы совершенно неправильные! – замечаю я. Стараясь, без особого успеха, освободиться из его объятий. Но его прикосновение настолько нежное и лёгкое, что у меня просто нет сил.

– Знаю, – смеётся он. – Но они же работают.

Покорно вздыхаю.

– Возможно, – только и добавляю я.

– Неплохо, – вздыхает он и целует меня, поднимаясь всё выше и выше. В какой-то момент он поднимается и снимает с меня кофточку.

– Ненавижу тебя, когда ты так делаешь. – Его глаза сияют, смесь веселья и возбуждения.

– Мы совершаем ошибку, – снова повторяю я, но его это не останавливает.

– Тогда мы совершим её прямо сейчас, а об остальном подумаем позже, – говорит мне он.

Когда несколько секунд спустя его губы находятся на моих, я ничего не могу возразить.

* * *

Я наполовину проснулась, лежу в кровати с телефоном в руке. И, правда, сейчас одиннадцать часов, но всё-таки воскресенье!

– Нет, мама, правда. Я не могу приехать сегодня, – повторяю я в энный раз раздражённым голосом.

– Нет, дело не в твоей готовке. – До чего проницательная женщина.

Рядом со мной – темноволосая голова отрывается от подушки и смеётся.

– Нет, мама, я ещё в постели и очень устала. Думаю, что один раз в своей жизни я вас оставлю до полудня, если ты не против.

На другой стороне трубки мама жалуется, но я не обращаю на это внимания.

– Окей, да, буду в следующее воскресенье. Пока.

Отключаюсь, вздыхая от облегчения. В тот момент, когда я одеваюсь под одеялом, Йен притягивает меня к себе. К сожалению, у этого мужчины есть неудержимая власть надо мной, особенно если он обнажённый и в моей постели.

– На этот раз ты от неё спаслась? – спрашивает он, целуя меня в шею.

Все мои чувства вмиг обострились снова.

– Вроде бы да… – отвечаю, вздыхая.

В тот самый момент, когда его рука начинает гладить меня, звонок телефона снова разрушает спокойствие этого утра.

– А это ещё кто, чёрт возьми? – жалуется Йен, приподнимаясь для того, чтобы достать мобильник из кармана своих брюк. Одеяло укрывает его до спины, оставляя слишком мало для полной картины.

Он смотрит на экран и тут же мрачнеет.

– Моя мама, – жалуется он. Видимо, это касается всех.

– Слушаю? – отвечает он официальным тоном, будто он в офисе.

– Да, на самом деле сейчас не совсем подходящий момент, – заверяет её он.

– Нет, я сейчас не у себя дома, – отвечает он, приподнимая бровь.

– Да, я передам ей привет от тебя, – говорит он. – Нет, ты не можешь поговорить с ней.

Некоторое время он только слушает.

– Мамочка, я прошу тебя…

Спустя несколько минут он смиряется.

– Окей, тогда я приду сегодня вечером поужинать. Обещаю.

Когда он отключается, вид у него не особенно радостный.

– Воссоединение семьи? – спрашиваю его невинным тоном.

– О, да. Если хочешь, ты тоже приглашена, – наверное, он сошёл с ума?

– Без обид, но я бы предпочла спастись. Вчерашнего ужина мне более чем хватило. А твоя семья, пожалуй, ещё хуже моей.

Он смеётся и приближается для того, чтобы сладко меня поцеловать.

– Ты права, нет смысла подвергать этой пытке двоих человек. Хватит и меня одного.

– Более чем, – заверяю его я.

– Что ты скажешь о бранче? – спрашивает он тогда.

– В кои-то веки у тебя появилась замечательная идея.

Неохотно мы одеваемся, да и то лишь потому, что ужасно хотим есть. Йен убеждает меня взять машину и привозит в хорошенький ресторанчик на южном берегу Темзы.

– Действительно неплохо, – признаю я, располагаясь на удобном диванчике. Йен садится рядом и обнимает меня.

– Мы на людях! – упрекаю его я, но его, видимо, это мало интересует. И в таком случае, если он уверен в том, что делает, я тоже могу расслабиться в его объятиях, пока мы ждём наши напитки.

Он смотрит на меня с улыбкой.

– Над чем ты смеёшься? – спрашиваю я, притворяясь раздражённой.

– Ни над чем, мне просто ужасно весело, – сообщает мне он.

– Из-за чего? – спрашиваю я.

– Из-за возможности убедить тебя в том, что у тебя отношения со мной.

Это больше похоже на «отношения» из всего того, что у меня было за последние годы, но я ему об этом никогда не скажу.

– Мечтай, дорогой мой, – говорю я ему, смеясь. – Я никогда не сдамся.

Он улыбается мне.

– Ты знаешь, что я обожаю вызовы.

– Ты обожаешь одерживать в них верх, а не сами вызовы. Так что я не уверена, что этот тебе понравится.

Он смотрит на меня так, будто хочет открыть мне, кто знает какую правду, но никак не отвечает на моё утверждение.

Мы едим, болтая между собой и читая журнал, с приятным чувством спокойствия. Странное ощущение, потому что Йен и я не привыкли к спокойствию, когда мы вместе. Соперничество в те годы было настолько сильным, что сейчас, когда я кладу свою голову на его плечо, я чувствую себя совсем другим человеком.

Вещь, с которой труднее всего смириться это то, что Йен, который меня обнимает, будто я самый важный человек в мире, тоже совсем не тот, каким его знала я. Это новый человек.

Меня охватывает ужас, когда я отдаю себе отчёт в том, что даже если мне нравился тот Йен, раздражающий и с вредным характером, то этому удалось довести меня до нокаута. И это не совсем хорошо.

ГЛАВА 27

Прошло уже почти шесть месяцев с тех пор, как я разрешила наши «не-отношения». Ведь, несмотря ни на что, есть некоторые препятствия. Их действительно немного, но из-за них я сдаваться не собираюсь: прежде всего, каждый из нас думает о своей семье, так что в случае обедов, ужинов и прочих мероприятий, мы там появляемся по одиночку. Единственное, приходилось уходить от них, когда я притворялась, что иду спать, и совсем другое – делать это сейчас, когда я иду туда спать на самом деле. Было бы совсем стеснительно.

Далее, запрещены совместные поездки: никаких выходных и никаких отпусков, потому что планирование отпуска – занятие для парочек, а мы ею не являемся. Это я продолжаю повторять до умопомрачения. Разумеется, он не выглядит особо довольным, но важно то, что он знает, как думаю я.

Мы стараемся как можно меньше работать вместе. После Беверли, Колин пытался впихнуть какую-то совместную деятельность, но я от этого уклонилась: знаю, что я сама не своя, когда нахожусь рядом с ним, так что предпочитаю хотя бы во время работы быть в здравом уме и трезвой памяти.

На выходных мы не живём вместе: это значит, что я отказалась проводить ночи у него. Моим единственным намерением было ограничить ночи, проведённые совместно, пусть и без особого успеха, видя, что он всегда спит у меня. Здесь, безусловно, не так удобно, не считая того, что мы не одни.

Знаю, что я воплотила в реальность не все мои пожелания, но, по крайней мере, я попробовала. Йен, вместо того чтобы уйти, показал свою заботливую и почти нежную сторону, которой он меня словно терроризирует. Он слишком сильно меня опекает, будто я его собственность.

– Обед? – спрашивает меня Джордж, выглядывая из-за двери.

– А остальные двое? – спрашиваю я, отрывая взгляд от компьютера.

– Они уже ждут нас внизу, – сообщает он нетерпеливо. Теперь мы слишком часто обедаем с Тамарой и Йеном. Когда мы вчетвером, у нас меньше возможностей посплетничать. По крайней мере, в теории.

По словам Джорджа, уже не секрет, что между мной и Йеном есть что-то мало поддающееся определению, но весьма явное. Сама я устала отрицать это коллегам, пытающимся что-то разведать: если я вся краснею, стоит кому-нибудь назвать его по имени, как же мне отвергать это более убедительно?

Когда мы выходим из здания, я тут же замечаю взгляд Йена.

– Привет, – говорит он мне, улыбаясь.

– Привет, – здороваюсь я с ним, стараясь на всякий случай держаться на расстоянии. Сегодня, как ни странно, светит солнце, и его глаза кажутся ещё более светлыми.

На самом деле мы выглядим, как идиоты.

– Ну же, ребята, нельзя так делать, – снова начинает Джордж, подмигнув нам и приближаясь к Тамаре, чтобы поцеловать её. Мы смотрим на это с изумлением.

– И вам тоже надо так попробовать, – предлагает он нам.

– Дженни бы меня ударила, поцелуй я её прямо перед офисом.

– Ещё как, если ты это сделаешь! – заверяю его я. – Вот они – пара, и могут целоваться, а мы – нет.

Йен приподнимает бровь и смотрит на меня с вызовом.

– Правда? – говорит он мне, приближаясь.

– Стой, где стоишь! – приказываю я, выставляя руки вперёд, чтобы остановить его.

Он всё равно хватает меня и пытается поцеловать.

– Йен! – снова призываю я его к порядку тоном, который, как я надеюсь, звучит решительно.

Он смеётся, видя моё смущение.

– Хочешь почувствовать себя хорошо? – бормочет он, наклоняясь ко мне и целуя.

Немного погодя он с удовлетворением отстраняется.

– Я провёл всю жизнь, избегая женщин, а в итоге оказался с тобой! В этом есть какая-то ирония, ты не находишь? – спрашивает меня он, едва заметно улыбаясь.

– Закон возмездия, – сообщает ему свою точку зрения Джордж, который наблюдает за нами с любопытством.

– Похоже на то, – вздохнув, подтверждает Йен. Он берёт меня за руку и идёт в направлении ресторана.

Тамара и Джордж, обнявшись, идут следом.

* * *

«На полный желудок думается куда лучше», – думаю я, возвращаясь после обеденного перерыва.

Йен подмигивает мне на прощание, когда мы поднимаемся на наш этаж. Я переступаю порог своего офиса, как тут меня останавливает Мэри, секретарь в приёмной.

– Дженни, тут какой-то господин в твоём офисе, – сообщает мне она почти взволнованно. –Настоял на том, чтобы подождать тебя внутри, а мне не удалось отговорить его. Он даже не представился. Я бы вызвала охрану, но у него такой вид… важный и я подумала, он – какой-нибудь твой чудаковатый клиент.

Богатые люди действительно чудаковатые, должна признать я.

– Это не проблема, – стараюсь я успокоить её. Видимо, у этого субъекта действительно трудный характер.

– Если что-то понадобится, тут же зови, – советует она, прежде чем исчезнуть.

А теперь, кто бы это мог быть? Я решительно захожу в офис и оказываюсь перед высоким мужчиной, с седыми волосами и очень голубыми глазами, который смотрит на меня явно заскучавший из-за того, что я заставила его ждать. Сразу узнаю дедушку Йена.

– Добрый день, герцог, – тепло приветствую его я, – вы уверены, что не ошиблись офисом? – спрашиваю я, подходя ближе.

– Мисс Перси, – здоровается со мной он, вставая из кресла и протягивая мне руку. – Я как раз в нужном мне месте, – говорит он убеждённо.

Жаль, я правда надеялась, что он ошибся кабинетом.

– В таком случае, пожалуйста, располагайтесь, – сама же сажусь напротив. – Чем обязана вашему визиту? – спрашиваю я, стараясь придерживаться официального тона.

Он пристально смотрит на меня с задумчивым видом.

– У вас счастливый вид, – отмечает он, ничуть этим не довольный.

– Это плохо? – спрашиваю я с иронией.

Он не отвечает.

– И даже влюблённый, – заявляет он уже более сухо, после того, как внимательно посмотрел на меня несколько мгновений.

– Сомневаюсь в этом, – отрезаю я раздражённо. Какого чёрта он добивается этими заявлениями?

– С неудовольствием вынужден заметить, что вы не прислушались к моим советам.

Эта беседа на самом деле выводит меня из себя.

– А о чём конкретно идёт речь? – спрашиваю сердито.

– О вас и о Йене, о ваших с ним отношениях, – говорит он так, словно это очевидно.

– Вас это не касается, да и нет между нами никаких отношений.

Герцог смотрит на меня с вызовом.

– Не пытайтесь меня одурачить, мисс Перси. Вы, должен признать, хитры, очень хитры, но сейчас вы преувеличиваете, – его тон не терпит возражений. К несчастью для него, я из тех, кого трудно запугать, следовательно, если это возможно, подобная попытка всего лишь заставляет меня ещё меньше прислушиваться к советам.

– Что именно вы хотите этим сказать? – спрашиваю, вне себя от раздражения.

– Йен попросил меня отдать ему обручальное кольцо своей бабушки. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что он собирается сделать, – сообщает он холодно.

Что? Я правильно расслышала? Должно быть, я ужасно побледнела.

– Могу вас заверить, что он не хочет жениться на мне, – отвечаю в свою очередь я, очень нерешительно, потому что неожиданно уже не уверена ни в чём.

– Вы действительно в этом уверены.

Предпочитаю промолчать.

– Вы говорите, что не отдали ему его, – шепчу я немного времени спустя.

Моё сердце бьётся как сумасшедшее от одной только мысли, что Йен мог думать о подобном поступке, но я ловлю себя на том, что это безумие и стараюсь сосредоточиться на чём-то более реальном.

Он смотрит на меня почти ошеломлённо.

– Как я мог ему его не дать? – жалуется он. – Мой внук грозился, что в противном случае пойдёт и купит кольцо с ещё большим камнем! И это мы говорили о бриллианте в пять каратов…

Святые небеса.

– Уверена, что не являюсь той, кому предназначен такой подарок, – повторяю я, снова придя в себя. Йен же не совсем не в своём уме.

– Ваши отношения показывают мне, что они являются единственными серьёзными отношениями с моим внуком. Если не считать тех, что были у него в начальной школе, – отрезает он саркастическим тоном.

– Да что с вами со всеми, чёрт возьми? – взрываюсь я. – Хорошо, мы с Йеном встречаемся, но мы не вместе и мы никогда не разговариваем о будущем или чём-то серьёзном! – защищаюсь я.

– Потому что вы ему этого не позволяете, – перебивает меня он.

Откуда он, чёрт подери, знает?

– Мой племянник думает, правильно это или нет – не знаю, что он влюблён, и, видя, что не привык к подобному, реагирует очень импульсивно. Но брак – действительно очень серьёзная вещь, мисс Перси.

Вот тут я полностью с ним согласна.

– Вы в него влюблены? – спрашивает он, наконец, когда чувствует, что мне не хватает слов.

Это тот вопрос, о котором я старалась даже не думать последние шесть месяцев, вопрос, от которого я обливаюсь холодным потом.

– Это важно? – спрашиваю я в свою очередь.

Он смотрит на меня разбито.

– К сожалению, влюблены, – констатирует он, смотря мне в глаза. – В противном случае было бы легче.

– Нельзя выбирать, в кого влюбляться!

– Нет, боюсь, что нельзя… – задумчиво подтверждает он.

Несколько мгновений мы молчим.

– Но всё же это очевидно, что он не может жениться на вас, – повторяет.

Фыркаю.

– Я прекрасно это знаю. Знаю, правда. И я остаюсь при мнении, что он никогда меня об этом не попросит. Это было бы безумием.

Герцог смотрит на меня невозмутимо.

– Даже будучи в моём возрасте, я помню, что когда влюбляются, это и является безумием.

Так и должно быть, потому что, кажется, я потеряла голову с тех пор, как началась вся эта история.

– Итак, могу ли я взять с вас обещание, что вы ему не скажете «да»? – настаивает он, наступая.

– Правда, он никогда меня об этом не попросит…

– В любом случае, вы мне пообещаете? – спрашивает он в свою очередь.

– Если нужно выразиться яснее, то, хорошо, да, – отвечаю я, доведённая до крайности излишней настойчивостью. До чего упрямый человек! Почти как его внук.

Герцог с удовлетворением встаёт после того, как взял с меня обещание и пожимает мне руку в знак прощания.

– Прекрасно, не буду отвлекать вас от работы.

– Спасибо, – отвечаю я с сомнением в голосе. – Хорошего вам дня, – прощаюсь я с ним, видя, как он уходит из моего офиса.

ГЛАВА 28

Уже вечер пятницы и Йен затащил меня к себе домой поужинать. Мы кое-что приготовили вместе, прежде чем устало развалиться на его просторном диване, вымотанные после недели усердной работы.

– Оставайся здесь сегодня, – пытается убедить, массажируя мне спину.

Соблазн очень велик, но я должна устоять.

– Нет, ты знаешь о моих правилах, – отвечаю ему я голосом, в котором слишком чувствуется влияние от движений его рук.

— К чёрту правила, – говорит мне он, целуя.

Он знает, что перед некоторыми вещами я не могу устоять, и, следовательно, всегда старается выиграть эти схватки, заставляя меня потерять голову. К сожалению, должна признать, что зачастую эта его тактика действует.

Во время войны эта стратегия была бы просто отличной.

– До чего грязно ты играешь, – жалуюсь я почти без дыхания, много времени спустя.

Он смотрит на меня, совсем не чувствуя себя виноватым.

– Каждый играет с помощью средств, которые есть в его распоряжении, – говорит мне мудро.

– Пожалуйста, не настаивай, – прошу я, наконец, серьёзным тоном.

Он поднимает руки в знак капитуляции.

– Окей, раз уж ты не хочешь спать в доме твоего парня, значит, твой парень приедет к тебе, – говорит он чистым голосом.

– Йен…, – пытаюсь отговорить его жалобным тоном. Он умеет быть жутко упрямым, когда захочет.

– Да? – спрашивает он совершенно невинно.

Раздражённо фыркаю.

– Окей, тогда, значит, я останусь здесь. Но это ясно, что ты не мой парень, – уточняю я. У меня совсем мало средств защиты против него, но я стараюсь держать их при себе.

Он с удовлетворением кивает, стараясь не слишком ликовать и полностью игнорируя моё последнее замечание.

– Тогда мы можем поговорить о серьёзных вещах? – спрашиваю я его, решив затронуть один щекотливый вопрос.

Йен тут же замечает тон моего голоса.

– Конечно, – отвечает мне он, стараясь не выглядеть встревоженным.

– Знаю, что мы об этом никогда не говорили, но что именно ты чувствуешь по отношению ко мне? – спрашиваю я его храбро.

Йен смотрит на меня изумлённо, и очевидно, что он не ожидал подобного вопроса.

– Это момент истины? – спрашивает он, пытаясь перевести всё в шутку. Как по-мужски.

– Можешь рассматривать это и так, – заверяю я его, улыбаясь.

– Я отвечу тебе искренне, если также потом поступишь и ты, – говорит он очень спокойно после короткой паузы.

– Окей..., – соглашаюсь я, не особо зная, как мне это удастся.

Он берёт мою руку и начинает играть ею.

– Тогда, – начинает он нервно. – С чего бы начать? – говорит он, обращаясь скорее к себе, чем ко мне.

Я сижу в благочестивом молчании, ожидая ответ. Клянусь, даже не знаю, что и думать.

– Ну, полагаю, что влюблён в тебя, – признаётся мне он, спустя несколько мгновений. – Я бы сказал, что это заметно… – добавляет он, нервно смеясь. – Ты хотела услышать, как я это скажу? Нет, потому что ты знаешь, что я абсолютно не из тех, кто рассказывает о собственных чувствах, однако…

Я останавливаю его.

– Нет, этого достаточно, – говорю ему я с бешено колотящимся сердцем. – Правда.

Мы оба явно смущены.

– А ты? – спрашивает он, смотря на меня краешком глаза.

А вот и вопрос на миллион долларов.

– Видя, что другие то и делают, что говорят мне об этом, предполагаю, что влюблена и я, – признаюсь ему.

В глубине души в этом убеждён его дедушка, Лаура и Вера в этом более чем убеждены, и даже моя семья это подозревает. Очевидно, что так дело и обстоит. Я потеряла голову из-за этого эксцентричного человека, даже если стараюсь не сильно об этом задумываться и не хочу признавать этого.

– Я тут думал, – говорит он немного погодя, – учитывая то, что мы любим друг друга, не смотря на некоторое смущение, что ты скажешь о том, чтобы немного пожить вместе?

Я правильно расслышала? Тут же испепеляю его взглядом.

– Как это? – спрашиваю недоверчиво. – Я была убеждена, что ты не попросишь меня о сожительстве, прекрасно зная, что на самом деле я не рассматриваю тебя как своего парня.

– То, что ты не рассматриваешь меня как своего парня – правда, но тебе не нравится сдаваться, когда ты зацикливаешься на чём-то. Мы можем рискнуть: именно как коллеги, которые живут вместе. В таком случае, у тебя не будет проблем с тем, чтобы дать этому определение, – предлагает он мне полусерьёзно.