Текст книги "Прошу, позволь тебя ненавидеть (ЛП)"
Автор книги: Анна Премоли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
– За сегодняшнее утро, за то, что спас твою задницу от Лорда Беверли… – напоминает он мне.
Мгновенно я его перебиваю.
– Возможно, я спасла сама себя от Беверли.
– Конечно, но только лишь потому, что мое присутствие успокоило и подсластило его. И только поэтому у тебя была возможность спастись, – уточняет он.
Часть меня знает, что Йен прав, но он столько всего мне сделал, что даже тысячи таких поступков, как сегодня, не хватит, чтобы уровнять счет.
– Внесем ясность, я была бы спасена и без твоего дерзкого присутствия, Йен.
Он смотрит на меня с сомнением.
– Что и требовалось доказать, моя дорогая, – тон, которым он это говорит, вызывает у меня холодный озноб.
На миг мы не делаем ничего и только смотрим друг на друга, никто не хочет отвести взгляд. В конце концов, это делает Йен, чтобы закончить ожидание.
– Я бы хотел остаться здесь на ночь, но, увы, через тридцать минут мне нужно быть за пределами этого офиса, у меня свидание, итак попросил бы тебя уже закончить этот разговор, – говорит он мне с внезапно холодным голосом.
– Дело касается Лорда Беверли, – начинаю я решительно, – он желает, чтобы мы работали вместе над его делом.
– Естественно он этого хочет, – подчеркнул Йен, как будто это было в порядке вещей. – Он слышал, что мы два лучших ума этого отдела, и хочет нас обоих. Я могу его понять. Ты будешь работать над проектом и после его завершения представишь мне, и я подскажу тебе, где внести улучшения, – отвечает он спокойно.
И это странно, так как в основном Йен человек предсказуемый. Я имею в виду, в худшем смысле этого слова, конечно.
– Я так понимаю, что потаскуха, которую ты ведешь на ужин, замкнула тебе мозг, но попробуй быть сконцентрированным еще пару минут, – раздраженно упрекаю его.
Моя речь попала в точку, потому что мгновение спустя он наклоняется из кресла, взявшись за край стола и опасно приблизившись к моему лицу.
– Потаскуха? – спрашивает он рассерженно. В его глазах вижу самые настоящие голубые молнии.
Это заставляет меня улыбнуться.
– Я всегда это знала. Или ты недавно сменил пол? – спрашиваю с выражением полной невинности.
Йен хватает меня за лицо, и с усилием пытаясь не раздавить его, говорит:
– Боже, как бы я хотел, чтобы твой большой рот замолчал. Это было бы самое большое наслаждение в моей жизни.
В его глазах вижу тяжело контролируемый гнев. Должно быть, я действительно заставила его потерять терпение. Хорошо.
Решительным движением мне удается высвободиться и установить безопасное расстояние между нами. Я уже сломала ему нос один раз, не хочу больше этого повторять.
– Во-первых, Лорд Беверли хочет, чтобы мы работали вдвоем над его досье, мы прекрасные специалисты и взрослые люди, и сделаем это, – объясняю я ему. – Во-вторых, никакой команды, эту работу будем делать только ты и я: мы достаточно разумные для того, чтобы не привлекать других людей в нашу борьбу, – сразу добавляю. Его лицо выражает смесь раздражения и понимания. Вижу, что он начинает догадываться, к чему я клоню. – И в-третьих, когда будем вырывать друг другу волосы, образно, конечно, будем делать это как можно дальше от офиса. Для всех остальных мы пришли к соглашению после длительного перерыва в деле. Наши неизбежные ссоры должны происходить вне этой комнаты, – подвожу итог.
– В общем, ты просто не хочешь иметь свидетелей, – отвечает Йен, ничуть не удивляясь.
– Конечно же, нет, и ты тоже их не хочешь иметь. Наши карьеры рисковали серьезно прогореть в прошлый раз из-за ссор, в этот раз не хочу ничего подобного.
– Даже потому что мой нос понравился… – рассерженно подмечает он.
– Я бы не хотела разрушить то, что твой пластический хирург восстановил так хорошо, – саркастически перебиваю его.
Я знаю, что Йен не прооперировал нос после моего удара, но подстегивать его дает мне чувство удовлетворенности, даже если для него это больная тема. Его одержимость внешностью заметили все, но так же и его страх операций.
– Все, чего бы я хотел, чтобы хирург собрал вместе, – разгневанно заметил он.
– Клянусь, ты одержим, как женщина, формой носа. У меня ужасный нос, и я живу прекрасно, – говорю ему, почувствовав себя мудрой.
– Наоборот, у тебя хороший нос, – убежденно говорит он мне. – У тебя нормальный нос, который прекрасно подходит к твоему лицу.
Меня ошеломила эта фраза: Йен хорошо отзывается о моем носе? Но, какого черта он начал этот разговор?
– Конечно же, если речь пойдет о твоих волосах, то я бы с ними что-то сделал, – поспешил добавить он.
Ах, вот оно что, кретины разбираются в них лучше. Однако, для справки: у меня каштановые волосы средней длинны. Там мало, что можно критиковать.
– Итак, сделка заключена? – спрашиваю его, игнорируя комментарий, поднимаясь и протягивая ему руку. Профессионализм прежде всего.
– Разве есть варианты? – спрашивает он, смирившись.
– Конечно же, нет, – отвечаю, возвращаясь к приветливому тону.
Йен вздыхает.
– Значит, сделка заключена, – подводит он итог. С сомнением смотрит на мою руку, настолько, что я уже подумала, что не пожмет ее, в то время как он решается и хватает ее. Надежное пожатие, которое не оставляет места для сомнений.
Я поднимаю глаза, встречая его взгляд. Ясно, что это ошибка: его пользующиеся дурной славой голубые глаза меня пленяют и с трудом позволяют уйти. Понимаю, почему весь Лондон у его ног; нет, правда, если быть объективной, то я не знаю мужчину настолько красивого и раздражающего. Мне говорили, что желтая пресса пишет о нем часто: дворянин, будущий герцог, главный наследник империи несомненной важности, с прекрасным физическим обличием, которое не осталось незамеченным. Легко говорить о нем и о толпе женщин, с которыми он фотографировался. Все они модели, либо пиарщицы, которые надеются заполучить кого-либо. Естественно, что все они не достигают уровня IQ человека со средним уровнем интеллекта, но это не имеет значения.
Йену достаточно того, что его обожествляют, больше ему ничего не нужно.
Высвобождаю руку так, будто обожглась, и отвожу взгляд. Лучше вернуться в реальность.
– Значит, хорошего вечера и выходных, – говорю ему благодарно, гордясь своим превосходством.
Он иронически поднимает бровь, как обычно. И мои благие намерения зарыть топор войны растаяли, как снег на солнце. Я подхожу к выходу и говорю ему:
– Давай, двигайся, ты же знаешь, дела не ждут. Никогда ничего не ждет.
И, чтобы красиво закончить, подмигиваю ему, в то время как мой профиль исчезает в темноте коридора.
Возвращаюсь в свой офис, и впервые за то время, как я открыла утром глаза, мне захотелось улыбнуться. Спасибо, Йен, спасибо от всего сердца.
ГЛАВА 3
Итак, я решаю двигаться, пока мой малолитражный автомобиль шумно пробивает себе дорогу сквозь поля немного за Лондоном. Я в деревне возле фермы моих родителей.
Здесь все биологически чистое, и политически правильное.
Мои родители своеобразны, можно сказать, что они – как две меня. Они англичане, но они против монархии, они вегетарианцы, веганы, если быть более точным, антирелигиозны, или по крайне мере близки к буддизму более, чем ко всем другим религиям, они не женаты, но они самая настоящая пара, и поддерживают все возможные организации, которые существуют, кроме правительственных. У них трое детей: Майкл, мой братишка медик, работает на Amnesty International и на других группах, которые помогают эмигрантам по всему миру, и моя сестра Стейси, которая работает адвокатом и предлагает гарантированную защиту в суде тем, кто не может воспользоваться услугами адвоката.
Итак, теперь понятно, почему я чувствую себя не в своей тарелке в кругу моей семьи. Я адвокат по налоговому консалтингу! В их глазах я помогаю богатым становиться еще богаче, и автоматически становлюсь воплощением дурного общества, я как сатана в юбке.
Но так же я и самая маленькая, поэтому они стараются быть терпимыми ко мне. Возможно, если бы я была первенцем, со временем меня бы отвергли. Если не брать в расчет то время, когда в моей жизни был Чарльз, когда моя семья смотрела на меня великодушными глазами.
Сейчас, без него, я естественно вернусь на дно фамильной классификации.
* * *
Как только я припарковалась, сразу же иду через сборище гусынь, которые набрасываются на меня пытаясь укусить за руку.
Как говорит моя мама, свободные гусыни – счастливые гусыни. Я стараюсь не разделять ее мнения, но до сих пор не отваживаюсь с ней поговорить об этом.
Гуси коварны, это знают все. Мои родители вырастили диктаторских и ужасно плохих гусей.
Учитывая, что я уже привыкла к этому, решительно направляюсь к входной двери, позволяя себе уверенным шагом пробежать между собаками и кошками, которые спали на подоконнике. После многих лет постоянной практики я приобрела заметную способность и, следовательно, через несколько секунд я внутри дома. Гусыня-убийца, которая двигалась на меня в начале, хлопала крыльями и кудахтала за дверью. Какое удовлетворение.
– Мама, я приехала! – кричу, чтобы она меня услышала.
– Я в кухне, – отвечает убедительный голос моей мамы.
И на самом деле, вот она там, начинающая готовить блюда с сильным необычным запахом. Если никогда не спрашивать, что она кладет в блюда, можно умереть от испуга.
– Ах, вот и ты, Джени, мы волновались, ты опоздала на час, – сразу же заметила моя мама, которая сегодня была одета в ярко-желтое платье. Возможно, вроде приветствия солнцу, если судить по ослепляющему цвету.
– Я не опоздала. Я предупредила, что приеду в час, и вот я здесь, пунктуальна как швейцарские часы.
Между нами говоря, пытаюсь всегда приехать в последние секунды, когда речь заходит о поездки к моим. Ни минутой раньше, иначе я рискую попасть под поток неудобных вопросов.
– Милая, дай на себя посмотреть. Все еще это серое лицо. Что же ты ешь, черт возьми? Случайно не мясо? – спрашивает моя мама, заметно потрясенная только этой мыслью.
Сейчас, выросши в семье двух вегетарианцев ясно, что я не ем мясо, но сегодня я позволю себе немного рыбы или яйцо. Но никогда не наберусь храбрости сказать это маме, она бы убила меня, если бы узнала что я строгая вегетарианка, а не выборная.
– Нет, мам, – отвечаю с готовностью. – Никакого мяса, один только стресс.
По ее выражению лица понимаю, что выбрала неверный курс.
– Ну, честно говоря, это то, чего ты заслуживаешь из-за работы, которую выбрала. Правда, Дженифер, что тебе стукнуло в голову, когда ты выбирала налоговый консалтинг? И работать на инвестиционный банк, затем... Ты хоть понимаешь? Это вызвало крах нашей финансовой и экономической системы! – повторяет она мне это в миллионный раз. Я уже настолько часто слышала эту историю, что могу опередить слово за словом то, в чем она меня упрекает. С минимальными ошибками.
– Я думала, что ты обрадуешься краху, – указываю ей на это.
Моя мама замирает от удивления с черпаком в воздухе и поворачивается, чтобы взглянуть на меня.
– Конечно же, я счастлива! Наконец-то и все остальные заметили то, что мы с твоим отцом повторяем вот уже сорок лет. – Пока она произносила это, ее глаза блестели, и от этого она казалась более юной.
– Итак, вы должны были знать, что я помогаю разрушить систему. В то или иной мере, – добавляю я почти с улыбкой.
Я хитрая и мама это знает. Смирившись, она возвращается к кастрюле.
– А Чарльз, почему он не приехал с тобой? – спрашивает она, продолжая помешивать. Я действительно надеялась, что на это не заметит, по крайней мере, не так быстро. Я думала, что запоздалые жалобы на работу помогут мне выиграть несколько минут.
– Итак, Джени, где Чарльз? – спрашивает мой брат, который возник из ниоткуда возле моего бока.
– Х-м-м-м-м, – бормочу я. И от этого короткого звука, как только я его произнесла, моя мама взорвалась.
– Боже мой, вы расстались!
– Ну...
Майкл почувствовал мою неуверенность и попробовал мне помочь.
– Брось, мам, не будь настолько драматичной, у Чарльза сейчас дела, правда?
Он прекрасно знает, что мы порвали, он не глупый, но как оказалось это не подходящий день для такой новости. Моя мама, обычна такая тихая, превратилась в фурию только от этой мысли. Лучше повременить.
– Конечно, он на собрании, – говорю убежденно. За плечами у меня годы практики.
– Очень жаль. Хотела собрать тебе сумку с остатками. Ты же хорошо знаешь, как он обожает мою кухню.
Я опускаю, что должна выйти за него замуж только поэтому. Я никогда не найду мужчину, способного оценить кухню моей мамы. Но Чарльз действительно ее любил, и не столько за запах, сколько философски: согласно с его мнением, если ингредиенты этичны и логичны это и есть результат. Исключая вкус.
Потому что на вкус это действительно спорно. И я говорю это со всей дочерней любовью.
– Давайте, готово, – немного позже позвала мама.
И мы следуем за ней, пока она делает круг, чтобы пройти просторную столовую. Просторная, потому что абсолютно лишена покрова, как требуют новые правила фэн-шуя.
Возле стола из натурального дерева сидит мой отец, сосредоточенный на болтовне с Томом, супругом моей сестры, Стейси. Даже у них есть абсолютно биологическая ферма в нескольких километрах отсюда. Двое их детей, Джереми и Аннет, бегают в догонялки вокруг стола.
Моя сестра занимает невесту Майкла, Анну. Она немецкий медик и они познакомились несколько лет назад в лагере беженцев. Они до сих пор любят друг друга до потери пульса. Свадьба – это дело уже решенное, остались рабочие заботы.
В действительности уже год, как они собираются пожениться, но продолжительные войны, с которыми человечество кажется, ничего не может сделать, делает их слишком занятыми. У меня такое ощущение, что они ждут мира во всем мире, и закончится это тем, что они никогда не поженятся, но, а с другой стороны, зачем разрушать мечты других?
Эти люди сблизились идеалами и убеждениями, эти люди вызывают страсть, убежденные своей идеей. И к этому я действительно больше ничего не добавлю.
По правде говоря, я уже выросла настолько чувствительной ко всем жестокостям в мире, что должна уже построить собственную оборону. Итак, я выбрала занятие совершенно противоположное их убеждениям, то, что для них кажется легкомысленным и глупым, но это создает некоторое расстояние между мной и ими. Я почувствовала себя одинокой, когда в каком-то смысле оборвала мосты с ними. У меня всегда была необходимость существовать отдельно, а не как часть одной общины, где все должны разделять одинаковые убеждения и идеи.
Будучи одной из лучших студенток Оксфорда, я соглашалась закрепить тот отрыв, который позже мог мне помочь уехать в Лондон и найти себя.
Не то чтобы это вышло, хотя бы поговорить об этом по-человечески. Карьера – единственная вещь, которая держит меня на плаву, и мне бы не хотелось признавать это.
– Привет, Дженни, – приветствует меня папа. – Сегодня Чарльза не будет? – его тон к счастью сердечный и не взбудоражен, какой был у мамы несколько минут назад.
– Нет, у него дела в университете, – лгу убежденно.
– Итак, он прощен, – говорит он торжественным голосом. Итак, проясним: я никогда не приезжаю к ним на выходные, если должна работать и, следовательно, не могу приветствовать их.
– Что слышно в городе? – спрашивает меня Том.
– Ничего особенного. Все как всегда, – отвечаю, садясь за стол.
– Вы хоть не потерпели банкротство как те Леман? – спросила Стейси обеспокоенно.
Я стучу по столу.
– Нет, я бы сказала, что сейчас мы не терпим банкротство.
«Очень даже вероятно, что скорее Англия даст маху, чем инвестиционный банк», – думаю про себя, но бесполезно навевать им скуку такими мыслями.
– Знаешь, вчера у парикмахера я прочла статью об одном дворянине, который работает в твоем банке, – говорит мне Анна. Ей простительно чтение многих светских сплетен, потому что она немка.
Я жую кусок ржаного хлеба, который от неожиданности встал у меня поперек горла. Меня преследуют, я слышу разговоры о нем даже в единственном уголочке Англии, где я надеялась быть незамеченной.
– Как его зовут? Он действительно очень красивый молодой человек, ты его точно заметила, – не зная, наступает на меня Анна.
Все замерли и смотрят на меня. Поэтому такое напряжение.
– Йен Сент Джон, граф Ланглей, – говорю низким голосом, закашлявшись.
– Точно! – выкрикивает Анна удовлетворенно. – Ты его знаешь?
На мгновение мне захотелось сказать своей будущей невестке, что я сломала нос прекрасному графу Ланглей, но это может вызвать слишком большой энтузиазм среди моих родственников, обычно спокойных. Лучше опустить подробности.
– Виделись мельком, – выдаю я.
Даже и так, кто действительно может сказать, что знает Йена Сент Джона? Думаю никто.
До сих пор не ясно, что он делает в крупнейшем американском инвестиционном банке, когда его семья занимает определенное положение в обществе исчезающего по всему миру. В газете было сказано, о каких-то семейных разногласиях, которые подтолкнули его к тому, что он отклонил все предложения своего деда. Чтобы быть точным – работать независимо, даже щедро оплачиваемая работа не могла соперничать с необъятным семейным наследием.
Он действительно мог бы ничего не делать, как поступает большая часть таких людей как он, но в это время он гноится в офисе в течение огромного количества часов. Почти как я. И это заставляет меня ненавидеть его еще больше.
Вскоре разговор за столом вернулся на более уверенные темы, такие как: постепенный переход от атомной энергии на солнечную и ветровую, который должна выполнить Япония, на новое политическое общество Англии и прочие другие вещи.
Через несколько часов я снова в машине, с боку у меня упаковка в которой аккуратно запаковано худшее блюдо того вечера.
Кто знает, почему, но это вернуло мне чувство необходимости вернуться домой.
ГЛАВА 4
– Я дома! – кричу, решительно переступая порог своей квартиры. Три прекрасные спальни плюс кухня и гостиная, которые я делю с Верой и Лаурой в окраинном районе не слишком далеко от городского шума.
В последние годы моя зарплата значительно выросла, и я могла бы переехать в более спокойный и близкий к центру район, но мои подруги не могут себе такого позволить, так что несколько лет назад я решила, что останусь с ними до моего возможного сожительства или свадьбы. И я думаю, что останусь здесь на всю жизнь.
– Привет, Дженни, – приветствует меня Вера, читая книгу и развалившись на диване в гостиной. Вера всегда читает какую-нибудь книгу, даже когда готовит, или убирает, или идет за покупками. Она работает в библиотеке, и решила, бессознательно, прочитать все, что написано. И она не теряет времени. Никогда.
– Привет, интересная книга? – спрашиваю ее, упав в кресло, которое находится напротив.
Она кивает, не отрывая взгляд от страницы.
– У твоих все хорошо?
– Как всегда, – соглашаюсь, кладя остатки на столик.
– А что там, в пакете? – спрашивает она с любопытством. Не знаю, как у нее получилось увидеть пакет, ни разу не поднимая глаз от книги. По-видимому, она обладает экстрасенсорными способностями.
Смеюсь, перед тем как сказать:
– Блюдо от моей мамы для Чарльза.
Это заставляет ее отложить на миг книгу на стол. Она бросает на меня обеспокоенный взгляд своих прекрасных зеленых глаз.
– Шутишь, да?
– Если бы! – отвечаю ей смирившись.
– Значит, твои не знают....
– Сегодня реально не было подходящего случая, я слишком устала, чтобы терпеть еще и их, – пытаюсь оправдаться.
– Тебе нужен отпуск, – напрасно говорит мне Вера, – тебе необходимо послать все и всех к чертям на недельку. Хорошо бы в какое-то экзотическое место, Мавритания или Сейшельские острова.
– Ты же знаешь, что если я туда поеду, то должна буду сказать своим, что еду в Афганистан помогать нуждающимся?
Вера смотрит на меня, смирившись.
– Ты отдаешь себе отчет в том, что по сравнению с твоей семьей, моя кажется почти нормальной?
И это сказал человек, чья мама была замужем пять раз и у отца были три других ребенка от разных женщин, думаю, что это достаточно многозначительно.
– В любом случае я им расскажу. Не хочу лгать всегда. Мне всего лишь необходимо преодолеть это напряжение на работе и вернуться к нормальной жизни, – отвечаю ей.
– Очень жаль, что тебе пришлось через это пройти, – утешает подруга.
– Я это знаю и очень благодарна тебе и Лауре за вашу моральную поддержку. Правда, без вас следующие недели были бы невыносимы, даже для такого крема, как я.
– Почему? Что еще случилось? – беспокойно спрашивает она меня.
– Я буду работать в исключительной команде, – говорю ей, притворяясь веселой.
– Или…? – она спрашивает подозрительно
– Ненавижу, с... – оставляю фразу незаконченной, получая театральный эффект.
– Все ясно. Мисс Перси, у нас большое событие: вы и граф Ланглей прекрасно подходите для этого задания по самоубийству.
– О, боги! Мне это очень сильно не нравится, Дженни, – говорит она серьезно.
– Вера, не беспокойся обо мне. Я постараюсь развлечься, правда.
На минуту она задумалась и затем наконец-то радостно рассмеялась.
– Да, но кто же защитит его дворянское величество от тебя? – спрашивает она с иронией.
– Прошу тебя, только не говори мне, что теперь к нему нужно относиться, как к вымирающему виду, – беспокойно говорю ей.
– Ты же знаешь, что на этот раз не сможешь сломать ему нос, даже если он этого заслужит? – напоминает мне Вера. – И я говорю это не из-за его носа, который меня мало волнует, а это из-за тебя и твоей карьеры.
– Да, да, знаю, – убеждаю ее. – Как бы там ни было, я не должна была ломать ему нос даже в прошлый раз. И я тоже имею в виду не его нос, а отказ от грубости и того, что я делаю в трудные минуты? Отвечаю ударом? Как банально...
– Эм, это было не просто, – подмечает моя подруга.
– Дорогая, я бы хотела, чтобы это так и было, но я достаточно реалистична, чтобы понимать, что это было мое возмездие, а не наоборот. Несмотря на наши крайние различия многие его черты присущи так же и мне. И поэтому я потеряла контроль над собой, потому что его рассуждения очень похожи на мои, у него получается затронуть нужные струны.
Вера поражена моим заключением.
– Красотка, ты должна работать психологом.
– Я думала, ты это знаешь, на самом деле, адвокаты – это те же психологи. Нам должны были дать почетный диплом… – Смеясь, она, протягивает мне подушку, – что ты адвокат по налоговому консалтингу, а не мировой судья.
– Это именно потому, что я адвокат по налоговому консалтингу, который знает жизнь, страдания и надежды моих клиентов!
В этот момент на сцене появилась Лаура. У нее мрачное лицо.
– Что случилось? – вдвоем спрашиваем у нее.
– Я порвала с Давидом, – отвечает подруга голосом между серьезностью и отчаянием.
Для статистики, Лаура расстается с Давидом один раз в неделю, и это всегда драма.
– Почему? – спрашиваем ее.
– Потому что он – кретин и не хочет брать на себя обязательства! Он не хочет жениться после семи лет отношений! Семь лет, вы хоть представляете? – говорит она и падает на диван рядом с Верой.
Если быть честными, мы знаем это очень хорошо, потому что вот уже семь лет, как Давид повторяет Лауре, что не хочет жениться, что не создан для брака, а только для сожительства. И это больное место: Давид хочет жить вместе, а Лаура не хочет уходить от нас, если только не в белом платье. Видимо, две несовместимые позиции.
Хотя, возможно, они действительно любят друг друга сильно и поэтому через несколько дней мирятся. Чтобы вскоре вновь поругаться! И потом каждый раз сначала.
– А если вместо свадьбы попробуете пожить вместе? – смело спрашиваю ее.
Она сразу же метнула на меня взгляд.
– Никогда, – сообщает она мне. – У меня есть ценности и убеждения, и в своей жизни у меня будет либо свадьба, либо ничего.
Я бы хотела сказать ей, что совместное проживание лучше, чем ничего, что мои родители живут счастливо уже почти сорок лет, будучи неженатыми, но знаю, это бесполезно. Когда она злится, лучше не говорить ей ничего.
В комнате повисло тяжелое молчание, пока Вера не вскрикнула:
– Я знаю, что нам троим необходимо!
Я и Лаура смотрим на нее растерянно.
– Нам нужна новая стрижка! – говорит она убежденно.
Вера уже поменяла множество цветов волос, так что побила бы любой рекорд. Она – самый настоящий эксперт по краскам и знает всех профессиональных парикмахеров. И, возможно, именно сейчас она и права.
– Я «за», – говорю ей. – Думаю, мне действительно нужно радикальное изменение в жизни.
Стараюсь выгнать из головы червячка, который нашептывает мне, что я пытаюсь измениться только потому, что один конкретный человек мне это предложил. Ясно, что речь идет о чем-то радикальном: если я решила сделать что-то с моими волосами, то только потому, что так решила я, а не потому, что мне сказал об этом Йен.
Неожиданно Лаура тоже этим заинтересовалась.
– Мне всегда казалось, что из Дженни получилась бы отличная блондинка.
– Я блондинка? – шокировано говорю ей.
Вера соглашается:
– Конечно же, блондинка с очевидными яркими мелированными прядями.
– Вы, что, с ума сошли?
Вера уже поднялась с дивана и направляется в сторону ванны.
– Думаю, у меня есть все для этого, – говорит она спустя несколько минут. – Давайте, начинаем!
– Девчат, вы с ума сошли? Яркая блондинка? Не в обиду твоим способностям, Вера, но именно ты хочешь сделать мне мелирование? – спрашиваю ее заметно взволнованная.
На минуту на лице Веры проскальзывает обида, она скрещивает руки на груди в знак вызова. Но затем замечает страх в моих глазах.
– Тебе нужны решительные изменения, почему бы не сделать их? Ты же прекрасно знаешь, что я мастер своего дела, и тебе не стоит волноваться
Не из-за ее способностей, а из-за финального эффекта... И на этот счет у меня есть небольшой страх.
– Давай, садись на этот прекрасный стул и закрой глаза. Если хочешь, не открывай их до конца. Я и моя ассистентка Лаура обо всем позаботимся.
Так они меня убедили, и вот впервые за всю жизнь я крашу волосы.
ГЛАВА 5
Сейчас понедельник, половина восьмого утра, и в офисе почти никого нет. Так даже лучше.
Я бы сказала, что время для моего возмездия еще не пришло, на самом деле, время не просто совсем не подходящее – утро понедельника. Хотя для меня это утро не такое, как все предыдущие. Сегодня понедельник, который означает начало моего сотрудничества с Йеном. Какая неприятная мысль!
Внезапно возле меня возникает Тамара, именно в тот момент, когда я собираюсь войти в офис.
– Доброе утро, Дженнифер! – дружелюбно приветствует она меня. Тамара всегда милая и вежливая со всеми, это в ее характере. Досадно, что ее начальник – ублюдок первого сорта.
Наверное, ей нужно закалить характер.
– Доброе утро, Тамара, – я отвечаю ей так же вежливо, но затем замечаю, что она застыла напротив моей двери с открытым ртом и полнейшим изумлением на лице.
– Что-то не так? – спрашиваю с невинным видом. На самом деле я прекрасная знаю, почему она смотрит на меня так восхищенно.
– Ничего, – говорит она, даже не переведя дыхание и продолжая вглядываться. – Вы такая... другая... – подытоживает она.
– Можешь сказать это громче, – отвечаю ей, улыбаясь.
Я абсолютно другая, и это меня очень веселит. Вера – гений: у меня волосы блонд, немного волнистые и струятся по плечам. В последние двадцать лет жизни я носила хвост.
Если не учитывать, что я одета в черный комплект одежды, а юбка с длинным разрезом, и высокие каблуки. Хотя я всегда носила брюки и обувь на низком каблуке.
– Изменение... как бы сказать... сильное, – наконец говорит она мне. – Но Вам очень идет, – спешит уточнить Тамара.
– Спасибо тебе, – я знаю, что она права.
Внешнее изменение должно в теории показать так же и внутренние изменения. Будем надеяться, что это так. Будем надеяться, что я закончила с провалами и перестану быть замухрышкой.
Несколькими секундами позже пришел и Джордж, который даже не попытался скрыть свою оценку.
– Что, черт побери, с тобой случилось? – спрашивает он. – Не то, чтобы я не оценил, но это очень решительное изменение.
– Я порвала с Чарльзом, – ограничиваюсь ответом. – Нет необходимости....
Он кивает.
– Тогда я могу только порадоваться. Ну, правда, Дженни, где ты нашла только этого профессора философии в наши дни? – подшучивает он надо мной.
Должна признать, что он прав, и смеюсь над его вопросом.
– Что я могу тебе сказать, у меня отличный нюх.
– В следующий раз выбери кого-то с шипами в спине. Не так как у тебя, потому что это будет невозможно, но хотя бы на половину, – подсказывает он мне с лучшими намерениями.
– Честно говоря, на некоторое время никаких свиданий. Хочу перевести дух и сконцентрироваться на работе. Случай Беверли будет держать меня достаточно занятой на следующие несколько недель.
– И Йен также записал свое имя в ежедневнике, – говорит мне нерешительно Тамара.
– Я знаю, – подтверждаю, как будто мне это безразлично. О Боже, я бы хотела, чтобы это так и было, потому что в реальности он ужасно действует мне на нервы. От этого человека у меня появится язва до сорока лет.
– Это дело мы будем вести вместе, как и просил клиент, – объясняю им обоим.
У обоих открыт рот как у рыб, когда их лишают воды.
– Вы действительно будете вдвоем работать? – спрашивает Джордж. – То есть... я слышал что-то такое в прошлую пятницу, но думал, что вы придумали, как избежать это...
– Да, эта была первая мысль, но трудновыполнимая, – признаю я.
Джордж и Тамара смотрят на меня в ступоре. На самом деле нет ничего невозможного для таких типов, как мы.
– Удачи, – говорит мне Джордж, смеясь.
– В последнее время ты мне часто это повторяешь. Но, однако, спасибо, она мне понадобится.
* * *
Несколько часов спустя Колин появился перед дверью моего офиса. Даже его выбил из колеи мой новый стиль.
– Доброе утро, Дженни, – приветствует он меня, пристально смотря на мои волосы. Как будто это так странно, что женщина меняет цвет волос. Его секретарь делает это раз в месяц, и никто не обращает на это внимание.
– Доброе, – отвечаю ему, сконцентрировавшись на датах в моем расписании
– Конференц-зал свободен, – сообщает он мне. Я прекрасно знаю, к кому это относится.
– Спасибо, это прекрасная идея. Нейтральная территория лучше всего.
Колин удовлетворенно улыбается.
– Я так и думал. Я занял его на два часа. Хотя, зал не без звукоизоляции, – подмечает он.
– Я знаю, у меня за плечами годы опыта, ты же помнишь?
Мой шеф закатывает глаза.
– Скажем так, это будет небольшой спектакль в этих стенах. Секретари жалуются, что с того момента, как вы перестали работать вместе, все стало ужасно скучно и предсказуемо.
– Следовательно, наше сотрудничество разожгло огромное любопытство, – говорю ему, подытоживая фразу. – Но скука – хорошая вещь в нашем деле, ты не находишь?
– Я не удивлюсь, если кто-то положит химикаты в конференц-зале, чтобы только послушать вас. Вместе вы работаете… не знаю, как сказать это... вспыльчиво, – подводит итог мой шеф.
