Текст книги "Теория и практика магического права (СИ)"
Автор книги: Анна Орлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
ГЛАВА 9. О верных приметах, методах защиты и презумпции невиновности.
Госпожа Громова не зря говорила, что любопытство меня погубит. Первым делом с утра я подняла газетные подшивки за лето. С помощью Абхея поиски нужных заметок не затянулись...
Стэн не соврал. Стоило госпоже Громовой объявиться в Степи в качестве невесты хана, как князь скоропостижно отрекся от трона в ее пользу и удалился в поместье выращивать огурцы. Заодно он сочинял мемуары и, кажется, был вполне доволен такой жизнью.
Мачеха госпожи Громовой то ли не разделяла страсти мужа к сельскому хозяйству, то ли всерьез опасалась за свою жизнь... В общем, она исчезла вместе с дочерью и самым преданным из телохранителей.
В желтой прессе муссировалась версия тайного убийства княжеской семьи, однако фактами она не подтверждалась. Вместе с Летти и ее матерью пропали не только драгоценности, но и кое-какие платья, личные мелочи и вроде бы бумаги. Камеристки сознались, что приказ собрать вещи им отдала лично княгиня. Так что побег выглядел реальнее.
Только зачем? Опасались мести?
Хм, а вот интересно. Если невеста судьи – и правда Летти, то куда подевалась ее мама? Может, они разделились?
Каким ветром ее занесло в такую глушь?
Понятно, титул беглой княжны – не слишком завидное приданое. И все же, зачем аристократке выходить за провинциального судью вдвое ее старше?..
Я рылась в архиве, когда в дверь настойчиво затрезвонили.
Нюр по обыкновению куда-то запропал, зато секретарь бдел. Так что я спокойно продолжила ковыряться в ворохе старых папок.
На пороге возник Абхей.
– Доброе утро, госпожа де Лакруа!
Я вздохнула. Просьбы быть попроще секретарь пропускал мимо ушей.
– Да?
От пыли зачесалось в носу, и я звонко чихнула. А потом еще раз.
– Будьте здоровы! – пожелал Абхей, деликатно выждав минутку. – Там клиенты. Примете?
– Какие клиенты? – спросила я рассеянно, роясь по карманам в поисках носового платка.
– Платежеспособные, – пожал плечами секретарь и уточнил: – Звать?
Я вздохнула. Финансы не то, что пели романсы – они вот-вот перейдут на блюз. Или что там самое жалобное?
Просить в долг у Поля мне гордость не позволяла, а Нюр сам был немногим богаче меня. То есть мы выкрутимся, конечно, но траты надо ужать. И браться за любое дело.
– Зови!
Призрак просочился сквозь стену, а я торопливо поправила волосы и одернула платье.
И как госпоже Громовой удавалось всегда выглядеть аккуратной?..
Когда я вошла в кабинет, потенциальные наниматели уже рассаживались.
Двое: невысокая кругленькая женщина и черный кот.
Причем явно не хозяйка с питомцем.
От домашнего мурлыки его отличали размеры – в половину человеческого роста! – а еще сапоги, пояс да шляпа.
И манеры – он вежливо помог спутнице устроиться, а потом запрыгнул в соседнее кресло и сел, закинув ногу на ногу. Шляпу он пристроил на подлокотнике.
– Мрр? – произнес он вопросительно, заметив меня.
Я отмерла (застыла же на пороге столбом!) и очень постаралась не покраснеть.
– Здравствуйте! Я – Алевтина де Лакруа, помощник адвоката Громовой. Слушаю вас!
И уже почти привычно опустилась в кресло куратора.
Хотя иногда ужасно хотелось перебраться на место секретаря, где сейчас устроился Абхей с карандашом на изготовку.
Кот разглядывал меня с каким-то исследовательским интересом, а пышечка рассеянно жевала булку.
– Мряу! – наконец произнес он, потянувшись. – Даже не знаю...
Я вежливо улыбалась.
– Тринадцатый, хватит уже, – попросила женщина немного невнятно. – Берем.
Жевать и говорить одновременно не так-то просто, но она справлялась с блеском.
Она и сама напоминала ту же сдобную булочку – пышная, румяная и мягкая.
– Думаешь? – повернул к ней усатую голову кот.
– Я чувствую, – произнесла она загадочно, поднеся руку к виску.
И вгрызлась в румяный бочок булки.
– Тогда мурр! – успокоился кот и наконец повернулся ко мне. – Позвольте представиться, милая дама. Мы – представители фирмы «Пятница, Тринадцатый».
– Я – Пятница, а он – Тринадцатый, – уточнила женщина, ткнув себя в грудь перепачканным сахарной пудрой пальцем.
– Именно! – важно кивнул кот. – Фирма у нас небольшая, но преуспевающая.
В это легко поверить: на его шляпе поблескивает камнями золотая пряжка, а сапоги и пояс явно из первосортной кожи василиска.
– Слушаю вас, – повторила я.
И поняла, что невольно копирую интонации куратора.
– Видите ли, – Тринадцатый совершенно по-кошачьи развалился, выставив пушистое черное пузо, – мы занимаемся... хм, некоторой помощью... тем, кто в ней нуждается.
– Волонтеры? – уточнила я недоверчиво.
– Да говори прямо! – влезла Пятница, смахнув крошки с юбки. – Что ты мнешься? Она же разболтать не может.
Тринадцатый сверкнул на нее глазами, однако спорить не стал.
– Мрр, – он почесал за ухом. – В общем, к нам обращаются, если надо кого-то уговорить... передумать.
Я захлопала глазами. Коллекторы, что ли?
Пышечка страдальчески скривилась, захрустела добытым из кармана печеньем и объяснила четко:
– Мы организуем плохие приметы. По заказу клиента расстраиваем сделки, свадьбы, поездки...
– За хорошие мы тоже беремся, – уточнил Тринадцатый. – Только их редко заказывают.
– Я – провидица, – скромно сообщила Пятница, тронув небольшую брошь на лацкане – глаз в треугольнике. – Слабенькая, но кое-что могу.
– А я – мозг нашего небольшого предприятия... Мрр.
Скромностью Тринадцатый, как и все коты, не отличался.
– Еще у нас несколько исполнителей, которые работают по разовым контрактам. А в основном мы вдвоем справляемся, – из кармана Пятницы появился пакетик с орешками.
Интересно, у нее там дополнительное измерение? Не удивлюсь.
– Вы наверняка гадаете, зачем мы вам это рассказываем? – продолжила пророчица и как-то по-доброму мне подмигнула.
– Ну... да, – вынужденно согласилась я.
– Мы на рынке уже шестой год, – сообщил Тринадцатый важно и погладил лапой перо на шляпе. – У нас репутация!
– Он не умеет говорить прямо, – Пятница отряхнула руки. – Поэтому скажу я. До сих пор нам удавалось лавировать, не нарушая закон.
– Мы находили... мрр... лазейки! У каждого ведь свои страхи и знаки. Пятница в этом... мрр... дока!
– Приметы законом не запрещены, – пожала плечами пышечка. – А мы обеспечиваем индивидуальный подход.
Они явно отлично понимали друг друга.
– Разрешено все, что прямо не запрещено законом, – подтвердила я понятливо. – И все же, что у вас пошло не так?
– Да все так, – Пятница выудила из кармана конфету, печально на нее посмотрела и спрятала обратно. – Только вот последний клиент был трудный. Ни в какую не поддавался. Я и... увлеклась.
– В каком смысле? – уточнила я осторожно.
– Разозлилась, – покаянно вздохнула она. – И провалилась в настоящий транс.
– Напророчила ему смерть безвременную! – кот раздраженно дернул хвостом. – Еще и при свидетелях. А он возьми и мрр!
Он выразительно чиркнул когтем по горлу.
– П-понятно, – выдавила я.
– А теперь нам милиция покоя не дает, – Пятница развела пухлыми ручками. – Уже и мое право заниматься гадательной деятельностью приостановили!
Я помотала головой. Никогда окончательно не привыкну к этому миру.
– И что вам инкриминируют? В смысле, в чем обвиняют?
– В доведении до самоубийства, – Тринадцатый потер лапой нос.
Провидица чуть подалась вперед и заявила уверенно:
– Вы можете нам помочь!
– Я – не могу, – возразила я поспешно. – Уголовными делами занимается мой компаньон.
И я была этому даже рада. Ума не приложу, с какой стороны подойти к этой истории.
– Можете! – она прижала пальцы к виску и прикрыла глаза. – Без вас не обойтись!
Спорить я не стала.
– Тогда давайте подпишем договор, – я дала отмашку Абхею.
Он понятливо кивнул и подсунул клиентам уже заполненные бумаги.
По-хорошему надо было сначала дождаться Нюра и заручиться его согласием.
Только я и так знала, что он не откажется.
Гонорар захочешь – и не за такое возьмешься!
***
Нюр вернулся только ближе к вечеру, когда я уже вся извелась.
Блади тоже куда-то запропала, Абхей смылся под предлогом срочной медитации, а новых клиентов не было. Так что пришлось со скуки порыться в библиотеке.
Учеба еще не началась, но не лишне хотя бы прикинуть фронт работ.
Этот самый фронт впечатлял... Как сказал кто-то из древних философов: «Я знаю, что ничего не знаю».
Я уныло листала страницы очередного толстого тома, когда тонкий запах табака известил о появлении Нюра. Я повела носом... так-так, нотки вишни и можжевельника. Значит, компаньон в дурном настроении.
Не стоило спрашивать, что случилось. Захочет – сам расскажет.
– Чая хочешь? – предложила я, вскакивая.
Карлик задумался, потом махнул искалеченной рукой.
– А давай. Хуже не будет.
На кухоньке стараниями Нюра вкусности не переводились. Везет мне на хозяйственных мужчин! Правда, готовить компаньон не любил (хоть и умел!), зато отлично находил со всеми общий язык. Хозяйка соседнего кафе ежедневно баловала его свеженьким, причем за весьма умеренную плату. Причем ничего такого у них не было – добросердечная гномка уже добрые полвека счастлива в браке. Просто умеет Нюр втираться в доверие.
В чай он ожидаемо плеснул коньяка.
– Давай, – карлик чуть приподнял кружку. – За счастье в личной жизни.
– Ага, – я согласно отсалютовала своей посудиной.
Напиток – пряный, обжигающе горячий, был восхитителен... Пока Нюр не спросил обыденным тоном:
– А ты свой иск о разводе дописала?
Чай тут же пошел не в то горло, и я надсадно закашлялась.
– Какой еще иск? – просипела я, сделав вид, что не поняла.
– О разводе, – повторил Нюр, с такой силой хрястнув о стол пустой кружкой, что посуда жалобно задребезжала. – С Полем. Или передумала?
Я поспешно спряталась за своей чашкой.
Вдруг ужасно захотелось... нагрубить, наговорить гадостей.
Только ведь нельзя сказать, что Нюра моя семейная жизнь не касалась. Мы компаньоны, а имя Поля дает мне неплохую защиту.
Нюр терпеливо ждал ответа.
– Нет, – выдавила я наконец, не поднимая глаз.
Карлик вздохнул и плеснул себе коньяка в опустевшую емкость.
– Реши это для себя, – посоветовал он глухо. – Или мирись, или разводись. Нет ничего хуже, чем болтаться в подвешенном состоянии.
«По себе знаешь?» – хотела едко спросить я, но прикусила язык.
Это во мне говорило раздражение. Совет-то дельный... хоть и тяжело ему последовать.
А Нюр вдруг ухмыльнулся.
– Знаю, о чем ты подумала. Да, я сам на этом обжегся.
– Брюйя? – тихонько уточнила я.
Он кивнул и принялся набивать трубку.
А я подумала – и решительно кивнула.
– Ты прав! Пойду дописывать.
***
Строчки перед глазами расплывались, но я выводила сухие слова иска.
А в памяти упрямо всплывало лицо Поля, его улыбка, его нежность...
Радостный голос подруги заставил меня подпрыгнуть:
– Привет! Уф, набегалась. А что ты пишешь?
И она бесцеремонно заглянула мне через плечо.
Зачитала вслух:
– Отсутствие любви, уважения и взаимопонимания привели к разрушению брачных отношений... Аля, ты сбрендила?
Я запоздало прикрыла рукой текст.
– Это стандартные формулировки!
Баньши фыркнула и встала напротив, уперев руки в бока.
– Самой-то не стыдно будет мужу в глаза смотреть?
«Мужу» – как кованый штырь под ребра.
Я отвела глаза.
– Копию заявления ему перешлет суд.
Малодушно. Но так будет легче.
– Ну и дура! – припечатала Блади. – Он же тебя вернуть хочет!
Такая невообразимая смесь чувств: горечь, обида, надежда, щемящее одиночество...
– Да? – не поверила я. – Он сам сказал, что не будет возражать.
– Говорю же – дура! – вздохнула подруга. – Зачем он, по-твоему, вокруг крутится?
– Ну-у-у, – протянула я, ковыряя пальцем царапину на столе. – Хочет остаться друзьями?
Блади только покачала головой и посмотрела с жалостью, как на умственно отсталую...
***
Нюр заглянул в кабинет, одним взглядом оценил картину и хмыкнул.
Я насупилась и еще громче застучала по клавишам машинки. Запрещая себе думать, что значит: «После расторжения брака вернуть истице добрачную фамилию «Звонарева».
Уверена, Поль не стал бы возражать, чтобы я по-прежнему носила его имя. Но это же нечестно!
– Аля, что ты там говорила о новых клиентах? – напомнил Нюр благодушно.
Коньяком от него благоухало на весь кабинет.
Я ойкнула.
– Совсем забыла! Вот.
И сунула ему папку с материалами.
Нюр приподнял кустистую бровь.
– А своими словами?
Я вздохнула.
– Сейчас, минуточку!
Быстро дописала куцый список приложений – копии паспорта и свидетельства о браке да квитанция об оплате гос.пошлины.
– Кстати, девочка, – вкрадчиво проговорил Нюр, – а почему ты не хочешь развестись в ЗАГСе? Детей и спора об имуществе у вас нет, так что вполне можно обойтись общим заявлением. Проще и дешевле.
Блади насмешливо фыркнула.
– Потому что трусиха! Боится с мужем поговорить.
– Хватит, – попросила я, так резко рванув лист из каретки, что он чуть не порвался. – Нюр, дело такое...
И коротко пересказала разговор с клиентами.
– Доведение до самоубийства? – задумчиво переспросил Нюр, болтая ногами.
Почему-то он любил забираться повыше. И сидел там, как курица на насесте.
– Ну да, – подтвердила я.
Опустила взгляд – и обнаружила, что машинально сжимаю бумаги на развод.
Я разгладила смятые листы. Прикусила губу.
Еще можно передумать... Только смысл?
Я схватила ручку и размашисто подписала.
– Дура! – повторила подруга мрачно. – Такого мужика упустить! Себе забрать, что ли?
– Забирай, – буркнула я.
И тайком стиснула кулаки.
Нюр наблюдал за нами с интересом, но от комментариев воздержался.
– Аля, у тебя же хорошие отношения со следователем Бамбуром? – поинтересовался он вдруг.
Я вздрогнула и обернулась.
Захлопала глазами, как внезапно разбуженный человек.
– Ну да, а что?
– А то, что слышал я об этой истории, – карлик поглаживал здоровой рукой искалеченную левую, и я отвела взгляд. – На эту фирму явно пытаются повесить всех собак. И хотел бы я знать, почему...
– Думаешь, Бамбур расскажет? – усомнилась я.
Хотя гном и правда болтун.
– Надо попробовать, – решил Нюр. – Я пока знакомых подергаю, а ты мухой лети в РОВД. Заодно свой иск подашь.
И спрыгнул с подоконника.
***
Райотдел встретил меня суматохой.
– Что случилось? – шепотом спросила я у дежурного, арахнида.
Он махнул лапой, чуть не задев меня жвалом.
– Проверка! – прострекотал он и смерил меня внимательным взглядом трех пар глаз. – Вы к кому?
– К следователю Бамбуру, – сообщила я, немного посомневавшись. И назвалась старым именем: – Алевтина Звонарева.
– Узнаю, – пообещал дежурный.
По его приказу маленький паучок умчался к следователю с запиской, а я осталась ждать...
Бамбур встретил меня с распростертыми объятиями.
Я только пискнула, когда меня схватили и стиснули в сильных лапищах.
– Выросла-то как! – заявил гном, разглядывая меня с умилением любящей мамаши. – Говорят, замуж вышла... Что ж на свадьбу старика не позвала, а?
– Так получилось, – ответила я виновато. – Я даже не ожидала...
Бамбур поднял брови и дернул себя за бороду. А потом опустил взгляд на мой живот.
– Что, уже?..
Я покраснела, когда до меня дошел намек, и отчаянно замотала головой.
Только этого мне не хватало!
Дежурный наблюдал за нами с невозмутимостью истинно холоднокровного (в прямом смысле!) существа.
– Пойдем. У меня поговорим! – решил Бамбур и затопал по коридору.
В его кабинете все осталось по-прежнем. Даже следы от горячей кружки на столе.
– Рассказывай! – велел следователь, плюхнувшись на свое место. – Каким ветром к нам? Я уж думал сам к тебе заглянуть. Да решил не компрометировать, хе-хе.
Он издал что-то среднее между кашлем и смешком.
– А зачем... заглянуть? – ляпнула я и тут же поправилась: – То есть заходите в гости, конечно! Я буду рада.
Я сбилась и умолкла.
А Бамбур вдруг посерьезнел.
Настороженно огляделся и понизил голос:
– Я хотел зайти, потому что по делу той эльфийки... помнишь? Орки подали кассацию.
Бамбур не отрывал от меня взгляда.
– Какой еще... – начала я и умолкла.
– Вот именно, – подтвердил он веско. – Той самой эльфийки. И все бы ничего, но там среди судей – пифия. Заседание будет завтра.
А я до боли прикусила губу.
Расплывчатое «судья принимает решение, руководствуясь внутренним убеждением» в ее случае становилось буквальным.
Пифии – прорицательницы, и такой талант незаменим для судьи.
Ведь насколько проще, когда судье не нужно долго и нудно разбираться в обстоятельствах дела! Их не обманешь ложными показаниями.
Только пифий очень мало, иначе в судебно-правоохранительной системе не было бы надобности.
Да это же мне!..
Бамбур вздохнул и подпер щеку рукой.
– Вижу, поняла. Несладко нам придется, – он подумал и уточнил честно: – Хотя тебе хуже. Мне-то выговором обойдутся. В крайнем случае, уволят. А вот тебе...
Он махнул рукой.
А я сидела ни жива, ни мертва.
Как минимум, лишусь практики и всего, чего с таким трудом добилась. А как максимум светит мне уголовное дело за дачу заведомо ложных показаний.
– Я подгорным богам жертвы хорошие принес, – продолжил Бамбур так же негромко. – Но помогут ли? Сама понимаешь! – он посопел и вдруг спросил в лоб: – Так зачем пришла-то?
– А? Что? – я с трудом очнулась от мрачных мыслей. Встряхнулась и объяснила: – Я по делу «Пятницы, Тринадцатого».
Бамбур прищурился.
– Защищать будешь, значит?
– Нюр будет, – поправила я. – Я же еще не могу вести уголовные дела.
«А может, уже никогда и не буду...» – закончила я малодушно.
– Да это детали, – отмахнулся Нюр. – Так что?
– Ну да, – я не видела смысла отрицать. – Вы правда думаете, что они виноваты?
– Хм... – он почесал бровь. – По-прежнему слишком прямодушна. Ладно. Я не думаю, что тут в них лело. Только вот все равно буду копать под них, понимаешь?
– Почему? – спросила я тихо.
Сложила руки на коленках, распрямила плечи.
Надо предпринять все возможное, чтобы защитить клиентов!
Даже если это мое последнее дело.
Бамбур снова огляделся и объяснил почти неслышным шепотом:
– Оттуда приказали! – он ткнул толстым пальцем вверх. – Чем-то эти твои ему насолили. А тут такой случай отыграться представился. Понимаешь?
А я лишилась дара речи.
– Но это же... – начала я запальчиво. Наткнулась на предостерегающий взгляд и закончила уже намного тише: – Нечестно!
Гном усмехнулся.
– Наивное дитя! Хотя... – он поманил меня пальцем. Я придвинулась вместе со стулом, и Бамбур закончил мне на ухо: – Между нами, болен он был. Все равно скоро бы умер, да сильно помучился бы перед тем. Вот и... А этих твоих я помучаю да отпущу. Они тут ни при чем.
И уже громко заявил:
– Ознакомьтесь с постановлением о возбуждении уголовного дела!
Я вчиталась в подсунутую следователем бумажку.
Так-так... дата, обстоятельства, статья, подозреваемые, мотив...
– Это же бред! – воскликнула я, дважды перечитав сухие официальные формулировки. – Убили от отчаяния, чтобы не признавать дело провальным и не терять репутацию фирмы?!
Гном пожал плечами.
– Всякое бывает. И вообще, ты же защитник? Вот и докажи, что все не так!
Я молча кивнула и собрала свои документы.
Во рту было горько.
Какая еще презумпция невиновности?
Я уже не настолько наивна.
А спасение утопающих – дело рук самих утопающих.
***
Нюр рылся в записной книжке, рассеянно грызя кончик карандаша.
– Ну что? – осведомился он, когда я заглянула в кабинет.
Я коротко пересказала, умолчав об истории с эльфийкой. Поделать все равно ничего нельзя, а жаловаться... смысл? Да и стыдно.
– М-да, – компаньон почесал нос. – Ладно, разрулим. Пусть Абхей вызовет клиентов завтра к обеду, хорошо?
– Хорошо, – кивнула я. – А что ты будешь делать?
Он поморщился, потом ухмыльнулся и раздобыл из шкафа пыльную бутылку.
– Я же сказал – договорюсь. Кстати, тебя там подружка на кухне дожидается. Ну, бывай!
И умчался, нежно прижимая к груди пузатую емкость.
Блади меня и правда ждала. На столе перед ней красовались коробка пирожных и пачка моего любимого чая.
– Добрый вечер, – тихо сказала я, остановившись на пороге.
Что ей сказать, если начнет расспрашивать? Врать не хотелось, но и честно признавать, что погорячилась, тоже.
Баньши повернула голову и улыбнулась через силу.
– Привет! – она глубоко вздохнула и выпалила: – Прости меня! Я не должна была лезть не в свое дело.
Лицо подруги – как всегда, аккуратно подкрашенное – выглядело усталым. А безупречно сидящее платье она то и дело одергивала, поправляла, шевелила плечами, будто пытаясь разносить.
– Ничего страшного, – я наконец перевела дыхание и шагнула в комнату. – А с чем пирожные?
– С заварным кремом, с орехами, с шоколадом, – добросовестно перечислила Блади. – А, еще есть с вишнями и с маковой прослойкой!
И гордо указала на это изобилие.
Я мимо воли заулыбалась.
– Растолстеем!
– Красоту ничем не испортишь, – Блади заправила за ухо белую прядь. – Чая?
Я кивнула и зажгла огонь...
Подруга болтала о пустяках – подойдет ли ей темный цвет волос, не выбрать ли мне помаду поярче, какая диета эффективнее.
Последнее – под пирожные – было особенно актуально.
Я постепенно расслабилась.
И после третьей чашки чая даже решила поделиться своими проблемами.
– Помнишь ту историю с эльфийкой и орками? – спросила я, улучив паузу в щебетании баньши.
Она мгновенно посерьезнела.
– Конечно, ты же рассказывала. А что?
– А то, – ответила я, обнимая пальцами теплый бок чашки, – что у нее есть продолжение.
И пересказала неприятные новости.
– Это так серьезно? – заговорила Блади, когда я умолкла.
Она задумчиво теребила брошку на платье.
Я только кивнула.
А подруга подняла на меня глаза – темные, как вода в глубоком колодце.
– Аля, скажи, – она задумчиво постучала ногтем по ободку чашки. – Ты... не жалеешь?
– Что помогла ей? – сразу поняла я. Задумалась на минуту, потом решительно помотала головой: – Знаешь, нет. По-моему, это было правильно.
– А что ты будешь делать, если?.. – баньши не договорила.
Я независимо пожала плечами.
– Разберусь. В любом случае, не пропаду.
– Это точно, – согласилась Блади. – Ты – сильная.
Я невесело хмыкнула. Что-то разонравилось мне быть сильной. Устала...
– Хотя сейчас я бы, наверное, попыталась как-то иначе, – призналась я честно.
– А как? – вздернула бровь подруга.
– Ну, не знаю... Поля бы попросила их где-нибудь подстеречь и напугать... – предположила я неуверенно. – Но это тоже незаконно. Хотя если потихоньку... Тьфу.
И отвернулась с досадой.
Куда ни кинь – всюду клин!
– А ты изменилась, – подруга рассматривала меня с неприкрытым любопытством. – Раньше тебе бы в голову не пришло просить помощи. Ты была такая... идеалистка. Извини.
Я вздохнула.
– За что ты извиняешься? – и принялась обводить пальцем вышивку на скатерти. – Госпожа Громова мне то же говорила. И Нюр. Только... – я прикусила губу, сдерживая слезы. – Знаешь, я ими восхищаюсь, но... Я не хочу быть на них похожей, понимаешь? Ни на госпожу Громову – ледяную и неприступную, ни на Нюра, который все проблемы решает через связи. Наверное, я плохой юрист. Так что даже к лучшему...
Я умолкла, а подруга вдруг протянула руку и ласково потрепала меня по голове.
– Аля, кто тебе сказал, что взрослеть – это значит отказаться от себя? Ты изменилась, но ведь не обязательно к худшему! Просто жизнь тебя кое-чему научила.
– Наверное, – согласилась я неуверенно и потерла усталые глаза.
– Ладно, давай спать!
– Давай, – согласилась она охотно. – Только я хотела тебя кое о чем попросить.
– О чем? – спросила я настороженно.
Сон как рукой сняло. Неужели начнет уговаривать помириться с Полем?
Я бы и сама не прочь, если честно. Только вот обратно в замок не хочу.
Баронесса из меня действительно вышла так себе.
– Сходишь завтра со мной? – Блади опустила глаза и только что носочком пол не ковырнула. – А то я волнуюсь.
– Куда? – удивилась я.
– Ну... Я решила тоже поучиться. Кое-какие сбережения у меня есть, а там или стипендию получу, или подработку найду. Завтра собираюсь подать документы. Будешь моральной поддержкой?
Выходит, она остается в столице? Ура!
– Буду, конечно! – заверила я и широко улыбнулась. – А куда поступаешь? Вроде бы поздновато, конкурс в ВУЗах окончен.
Мне и самой надо заглянуть в универ, ведь учебный год уже вот-вот начнется.
– А, – подруга махнула рукой с длинными темно-красными ногтями. – Новая академия, она только через месяц откроется, – она прикрыла ладонью зевок. – Давай завтра расскажу?
Завтра так завтра...
А ночью меня разбудил пронзительный вопль.
Спросонья я чуть не скатилась с кровати. Зачем-то схватила подушку и выскочила в коридор.
Часы показывали половину третьего.
У дальней двери завис Абхей, а снизу, перепрыгивая через две ступеньки сразу, мчался заспанный Нюр с вилкой наготове.
– Что? – выдохнул он, настороженно поблескивая чуть отливающими красным глазами.
Коньяком от него разило на несколько метров.
Из-за двери донеслись прерывистые всхлипы. Потом рыдания стали громче, с подвыванием...
– Блади! – выдохнула я. – Кажется, она опять... Чует смерть!
Прозвучало до смешного пафосно.
Только вот смеяться не хотелось...
***
Из-за ночной побудки я ползала по офису сонной мухой.
Ужасно хотелось спать, и даже грядущие неприятности отодвинулись на второй план.
Две чашки крепкого чая со вчерашними пирожными не помогли проснуться.
К тому же все утро меня дергали по пустякам.
Сначала заявился какой-то нервный тип, представился соседом и пригрозил, что если мы не прекратим орать по ночам, то он вызовет милицию.
Пришлось кивать и извиняться – Блади только неприятностей с законом не хватало. Понятное дело, «пришить» ей нечего, разве что мелкое хулиганство. Только зачем лишний раз трепать себе нервы? На баньши и так смотрят косо.
Потом особо занудный клиент долго расспрашивал меня о тонкостях наследования предметов культа, а потом диктовал подробные условия завещания. Перечень его имущества занял пять страниц, так что я совершенно измучилась, пока его составила.
А потом принесли почту... И я зависла над конвертом с эмблемой коллегии.
– Аля? – удивленно окликнул меня Нюр, задергивая шторы. Яркий свет он переносил с трудом, особенно после гулянки. – Что-то случилось?
– Да, – заторможено ответила я, борясь с желанием скомкать писульку. – На меня пришла жалоба.
– От кого? – деловито уточнил Нюр, потянувшись за трубкой и табаком, как делал всегда в сложных ситуациях.
– От клиента, – процедила я. Что там Блади говорила про жизнь, которая учит? Вот и очередной урок! – Бесплатного!
Нюр хмыкнул.
– Но зачем?! – взорвалась я. Внутри все дрожало от обиды. – Я же правда ему помогла! А он заявил, что я взяла деньги и не выдала квитанцию. Теперь еще и с налоговой проблемы будут...
– Делая доброе дело, не забудь увернуться от пинка благодарности, – философски процитировал компаньон.
Я поморщилась и принялась сдирать заусенец на пальце.
Только нравоучений мне не хватало!
Лучше сменить тему.
– Забыла спросить. У тебя получилось... ну, решить дело?
– Разумеется! – ответствовал Нюр самодовольно. – Это стоило мне бутылки самого лучшего моего коньяка. И еще столько же мы вчера приговорили. Связи – великое дело, компаньон.
Я поморщилась и подколола:
– А к следователю Бамбуру пришлось идти мне!
– И что? – ничуть не смутился он. – У меня не осталось знакомых на местах, они там чаще меняются. Вот генералы – те десятилетиями в своих креслах сидят, а капитаны меняются быстро. Ну а прежде чем соваться выше, надо хотя бы знать, что к чему. Понимаешь?
Я нехотя кивнула:
– Не зная брода, не суйся в воду?
– Хорошее выражение, – хмыкнул карлик. И оживился: – Кстати, хочешь хохму? – и продолжил, не дожидаясь согласия: – Знаешь, за что на них начальник следствия взъелся? Они невесту у него увели.
– В смысле? – спросила я, чтобы сделать ему приятное.
Догадаться-то несложно.
Нюр махнул рукой:
– Да втюрился старый пень в молоденькую девицу, а та не будь дура, его быстро и окрутила. Только у девицы ухажер был, он собрал денег где мог и нанял фирму подругу от мента отвадить... Справились они, скажу я тебе, блестяще!
Карлик поцеловал кончики пальцев, но рассказать подробности не успел.
Хлопнула входная дверь – и на пороге возник Абхей с клиентами. Сегодня даже он выглядел хмурым и сонным.
Я попыталась улыбнуться.
– Здравствуйте. Присаживайтесь, пожалуйста.
– Что стряслось? – настороженно спросил кот, запрыгнув в кресло. – Есть новости?
– Именно так! – торжественно произнес Нюр.
И умолк, занявшись раскуриванием трубки.
Тринадцатый поерзал и недовольно сморщил нос. Терпением он явно не отличался.
Зато Пятница с аппетитом поедала очередную булку. Интересно, предсказания работают на сахаре?
– Послушайте... – начал Тринадцатый тем противным голосом, которым домашние коты орут перед запертой дверью на кухню.
– Вот! – перебил Нюр, сделав первую глубокую затяжку. И передвинул поближе к клиенту бумажку с гербовой печатью. – Ознакомьтесь, будьте любезны.
Я вытянула шею. А, постановление о прекращении дела!
Спеси на усатой физиономии клиента разом поубавилось.
– Мряуу! Но как?! – выдохнул он.
– Разве вас должны волновать детали? – осведомился Нюр самым любезным тоном и выдохнул несколько дымных колец. – Скажу только, что это было... непросто.
И весьма натурально вздохнул.
Кольца у него выходили ровненькие, красивые, а табак пах мятой и чем-то цитрусовым.
Нюр был очень доволен собой. И не без оснований!
Хотя я не хотела знать, как ему это удалось. Методы Нюра мне по-прежнему не нравились.
Зато клиенты сразу оживились, рассыпались в благодарностях и даже расщедрились на премию.
Карлик принимал комплименты с достоинством прирожденного лорда. Только я видела, как сияют его глаза.
Нюру ужасно нравилось развязывать самые сложные узлы. Или разрубать?
Уже на пороге Пятница приостановилась. Поколебалась и обернулась.
Проницательный взгляд ее карих, теплого шоколадного оттенка, глаз остановился на Нюре.
