Текст книги "Приключения чёрной таксы"

Автор книги: Анна Никольская-Эксели

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

ГЛАВА 8

Полный провал

– Осторожно! Поворачивай медленно, – прошептала Юлька.

Стоя на задних лапах, собаки сосредоточенно ковыряли гвоздём в замке.

– Заржавел, попробуй другой, потолще.

– Не получается, – вздохнула Лада. – Может, ты попытаешься? У тебя лапы длиннее.

– Я свои ходули вообще не контролирую! Их как будто только что пришили, а инструкцию по применению забыли дать.

Такса зажала гвоздь в зубах и с удвоенным рвением продолжила ковыряние.

– Такой способ побега никогда не приходил нам в голову, – внимательно наблюдая за девочками, сказал Гуся.

В замке вдруг что-то щёлкнуло, и дверца открылась.

– Получилось! – обрадовалась Лада.

– Неужели вышло? – изумилась Лайла. – Да здравствует человеческий интеллект!

– Первый этап моего грандиозного плана выполнен. Приступаем ко второму, – торжественно объявила левретка.

Лада выбралась из клетки и одну за другой стала открывать остальные – замки щёлкали, как орешки. Юлька просеменила к сидящему на цепи Трезору и деловито оглядела его шею:

– Гм-гм, ошейник самый обыкновенный.

Через минуту пёс был свободен. Пленники Пынтикова ликовали.

– Теперь Николай Петрович у нас попляшет… – нехорошо усмехнулся Трезор.

– Посидите пока, как договаривались, – напомнила Юлька.

– Конечно, конечно, – пёс покорно вернулся на место, сделав вид, что, как и прежде, сидит на цепи.

– Все готовы? – левретка обвела присутствующих вопросительным взглядом. – Тогда начнём!

Как заправский дирижёр, она взмахнула лапами, и тут же раздался оглушительный лай. То была прелюдия к освобождению четвероногих узников!

– Что здесь происходит?! – в сарай как ошпаренный влетел Николай Петрович.

Из-под тулупа торчала пижама в полосочку, несимпатичное лицо его сделалось ещё несимпатичнее. Картину довершал крахмальный ночной колпак на макушке.

– Я спрашиваю, что здесь… – он осёкся, ошарашенно уставившись на новеньких. – Неужели я забыл запереть дверцу? А ну полезайте обратно! – Пынтиков достал из кармана ключи и двинулся на девочек.

– Трезор, фас! – вдруг завопила левретка.

Сидевшая на цепи овчарка сорвалась с места и всей мощью обрушилась на спину Николаю Петровичу. Вцепившись зубами в тулуп, Трезор повалил Пынтикова на землю и для верности придавил сверху передними лапами. Николай Петрович выронил ключи, и те со звоном отлетели прямо в лапы таксы. Не мешкая, одну за другой Лада принялась отпирать клетки.

– Назад! Убью! – пылко завизжал Николай Петрович, но Трезор сильнее вжал его в пол.

– Бегите, беру его на себя!

Гуся, Лайла, мисс Фиби и господин Юджин с заливистым лаем – гимном свободе – кинулись вон из постылого сарая. Каждый тащил в зубах по щенку. Драгоценные разбойники – Кадошка, Барбоска, Чирипчик и Жужа – пытались вырваться и спасаться самостоятельно.

– Трезор, бросай его! Бежим! – Лада оглянулась на беззвучно трепыхавшегося под верзилой-псом Пынтикова. На мгновение ей стало жаль Николая Петровича. Но лишь на мгновение. Колючая струя свежего ветра вздыбила шерсть на спине.

– Бегите, девочки! У меня с ним свои счёты. Это тебе за Костика! – пёс впился зубами в толстую босую ногу.

– Береги себя, Трезор! – оглядевшись напоследок: не осталось ли кого, – Чернышёва и Собакевич бросились к выходу.

И вдруг на их пути будто из-под земли вырос чёрный кот. Он ощерился, выгнул спину дугой и угрожающе зашипел. Собаки замерли в нерешительности.

– По-моему, этот чернявый с усами намерен разодрать нас в клочья, – прошептала Юлька. – Вот уж не думала, что мне суждено погибнуть от лап кота. О’кей, попробуем установить контакт. Эй, товарищ, ты по-нашему сечёшь? – развязно обратилась она к коту.

– Сейчас как глаза повыцарапаю, поглядим тогда, какой я тебе товарищ… – бедным интонациями, бесцветным голосом прошипел брюнет.

– Значит, сечёшь, – удостоверилась Собакевич. – Слушай, я тебя как женщина мужчину прошу, отойди в сторонку. Не мешай порядочным собакам правосудие вершить.

– Кузьма! Помоги! – увидав любимца, завопил Николай Петрович и бодро задрыгал правой ножкой.

С улыбкой меланхолика котяра двинулся на собак.

– А он не шутит, – Юлька пошла на попятную. – Похоже, нам потребуются крепкие мышцы ног… Котик, а котик, брысь!

Но котик и не думал отступать, вместо этого он издал боевой мяв и вцепился Собакевич прямо в морду.

– Спасите, хулиганы зрения лишают!

Одним прыжком Лада подскочила к беснующемуся коту, ухватила его зубами за хвост и рванула что было сил. Кузьма заорал, но хватку не ослабил.

– Кусай его! Оторви ему хвост! Сделай хоть что-нибудь! – левретка усиленно мотала головой, пытаясь сбросить с себя Кузьму Никифоровича.

Собрав всю волю в кулак, такса с размаху двинула коту прямо в ухо. Удар получился точным и мощным – Кузьма кубарем отлетел в сторону и, ударившись головой о стену, замер.

– Сдох, – констатировала Юлька. – Гад всю красоту мне испортил!

– Ты уверена?

– Сама погляди! Слава Богу, нос не оттяпал!

– Да нет, ты уверена, что он… того? – Лада недоверчиво покосилась на лежащего ничком Кузьму Никифоровича.

– Кузьма! На кого ты меня поки-ину-ул? – плаксиво заголосил Пынтиков.

Собаки с опаской приблизились к коту. Юлька брезгливо тронула лапой бездыханное тело:

– Мертвее не бывает.

– Мя-ау-у! – взревел «мёртвый» кот, вскочил на задние лапы и, как настоящий ниндзя, провернув в воздухе немыслимый кульбит, снова атаковал левретку.

Завязалась нешуточная потасовка. Трое собак и бесноватый кот сплелись в клубок и остервенело катались по земле. Шерсть и усы летели в разные стороны.

– Вот вы и попались, голубчики!

Сверху на зверьё упала шёлковая сетка. Драчуны запутались и трепыхались в ней, как пойманные в сачок коллекционера бабочки. Пынтиков довольно потирал руки.

– Молодец, Кузьма Никифорович! – за шкирку он вытащил любимца из кучи-малы.

Собаки беспомощно возились в сети.

С нескрываемым торжеством кот глянул на изрядно потрепавших его собак и сунул голову под руку хозяина, требуя похвалы.

– От Пынтикова ещё никто не убегал! – прогремел Николай Петрович, но тут же осёкся, заметив опустевшие клетки. Лицо его медленно вытянулось и приобрело сиреневатый оттенок.

– Меня разорили! Что я скажу заказчикам? Мои кане корсо!

Пынтиков страшно затопал ногами, скинул колпак и стал методично рвать на себе волосы. По природе Николай Петрович был натурой вспыльчивой, но приземлённой. Он быстро погасил в себе приступ гнева и вернул собак в клетки.

– Ладно, завтра будем разбираться. А ты, – он обратился к Трезору, – хозяев не увидишь как своих ушей. Ни завтра, ни послезавтра, ни вообще никогда, – на шее овчарки щёлкнул шипованный ошейник. – Пойдём, Кузьма, ты заслужил свою порцию жареных мышей!

Одарив несостоявшихся беглецов взглядом триумфатора, кот вильнул хвостом и вышел вслед за хозяином.

– Полный провал, – с отчаянием выдохнула левретка.

ГЛАВА 9

Распродажа

Всю ночь Николай Петрович Пынтиков не сомкнул глаз. Ворочаясь с бока на бок, кряхтя и всхлипывая, он думал одному ему ведомую горькую думу. Кане корсо сбежали – одна из его лучших сделок сорвалась. Мечты, розовые и заветные, лопались, как мыльные пузыри. Внутри Николая Петровича вели неистовую борьбу два чувства: жажда мести и жажда наживы. В три утра ему отчаянно захотелось застрелиться, но бесплатно не поднялась рука. О нет! Николай Петрович в грязь себя уронить не мог! Когда часы пробили шесть, с явным отрывом победила жадность.

– Просыпайтесь!

На сонных собак пахнуло стужей.

– Безобразие! Я только что уснула, – проворчала левретка, широко зевнув.

Лада открыла глаза и тут же вспомнила про жуткий сон № 1, который приснился ей накануне. Сон был таким неприятным, что она не могла припомнить, о чём именно.

– Пошевеливайтесь! – Пынтиков отпирал замки. – На рынок едем. Советую молиться вашему собачьему богу, чтобы я вас сегодня продал. Ещё одну ночь я вас держать не намерен – утопить дешевле.

Левретка и такса оказались в уже знакомой клетке.

– А ты благодари хозяев, – обернулся Николай Петрович к Трезору. – Выкуп сегодня, считай, в три раза против обыкновенного увеличил, скажи спасибо своим «освободительницам». А эти на всё согласны, лишь бы собаку свою вернуть! Поедешь домой сегодня, если не передумаю.

Уже утративший надежду на спасение Трезор не верил собственным ушам.

– Я же говорила, всё будет хорошо! – обрадованно тявкнула Лада.

– А как же вы? – вид у пса был растерянным.

– Не волнуйся, вдвоём нам никакие пынтиковы не страшны!

– Чего разлаялись? – Николай Петрович вытащил клетку на улицу. – Эх, не слишком-то у вас товарный вид!

Трудовой день на птичьем рынке начинался рано. Когда Николай Петрович появился на базаре, торговля уже кипела вовсю.

– Никак вчерашних найдёнышей принёс? – удивился коллега по цеху Сашка. – Вроде ты собирался их хозяевам вернуть?

Сашка торговал декоративными крысами. На гигантской клетке, полной упитанных крысят, было написано: «Пальцы не совать. Штраф – один палец».

– Планы изменились, – буркнул Николай Петрович. – Сидеть! Только попробуйте фокусничать, живо в речке с камнем на шее окажетесь!

Пынтиков надел собакам ошейники, а поводки привязал к прилавку. Вооружившись железной расчёской, больше напоминавшей огородные грабли, он принялся расчёсывать короткую шерсть таксы. Лада морщилась, но деваться было некуда. Бежать невозможно, а погибать как в повести Тургенева «Му-Му» не хотелось. Оставалось надеяться, что кто-нибудь их купит…

– Ты чего такой злой? Выпил, что ли? – участливо поинтересовался Сашка.

– В моей ситуации алкоголь – единственный источник мужества, – отрезал Николай Петрович.

– Покормил бы ты их.

Вид у собак был далеко не товарный. Уставшие после ночного побоища и не евшие со вчерашнего утра, Чернышёва и Собакевич еле держались на лапах. В животах громко урчало. Левретка пыталась ловить мух:

– Ещё 8926 мух – и я, пожалуй, заморю червячка. Учтите, я что попало не ем, у меня гастрит!

Пынтиков поставил перед девочками миску с сухим собачьим кормом.

– Что ЭТО такое? – возмутилась Юлька. – Я категорически отказываюсь питаться ЭТИМ!

– Брось, это съедобно, – возразила Лада. – Я Фране такой всегда покупала, пробовала как-то ради интереса.

– Ты ела эти сухие коричневые кругляшки? Хотя… пахнет вкусно. На что только не пойдёшь ради желудка! – Собакевич скуксилась и осторожно стала жевать. Её морда тут же просветлела, и она с жадностью накинулась на еду. Ладе пришлось довольствоваться малым. Вскоре вылизанная миска сияла, как начищенный самовар.

– Добавки! – требовательно уставившись на Николая Петровича, Юлька склонила голову набок и отчаянно завиляла хвостом. – Повторяй за мной! – шепнула она подруге. – Я видела, как собаки это проделывают – действует безотказно.

– Мам, смотри какие собачки! Давай купим!

– Они, сынок, взрослые уже. А нам щеночек нужен, – женщина потянула сынишку в сторону.

– Такие собаки – всю жизнь щенки. Возьмите, не пожалеете, – принялся нахваливать товар Николай Петрович.

Юлька вытянулась на животе и заскулила тихо и жалобно. Хитрюга состроила тоскливую мину и затрясла подбородком, вот-вот готовая расплакаться.

– Мам, собачка плачет! Почему она плачет?

– Бедняжка наступила на колючку, – на ходу сочинила мамаша.

– Сама ты на колючку наступила! – фыркнула Юлька. – Вот на окурок или битое стекло, да. Этого добра тут навалом.

Лада зарылась мордочкой в лапы и погрузилась в скорбные думы.

– Неходовой у тебя товар, Петрович, – улыбнулся Сашка.

– Зато твои крысы – настоящая золотая жила!

– Если так и дальше пойдёт, ночевать мы будем в собачьем раю, – вздохнула Юлька. – Придётся брать всё в свои лапы. Займёмся саморекламой, – левретка отряхнулась и с грациозностью павлина стала прохаживаться вдоль прилавка.

Вскоре вокруг Николая Петровича образовалась толпа. Такой удивительной и смехотворной картины не видели и здешние завсегдатаи. Такса и левретка вели себя, мягко сказать, странно. Стоя на задних лапах и держа для равновесия по резиновой косточке в зубах, подруги заунывно пели «Как упоительны в России вечера». Вернее, им только казалось, что они поют. Из пастей доносился обыкновенный фальшивый собачий вой.

– Обратите внимание, настоящие дрессированные псы! – суетился Пынтиков. – Артисты всемирно известного корейского театра собак!

Юльке ужасно льстило всеобщее внимание:

– А теперь ЛАМБАДА!

Резиновые косточки взмыли вверх. Собаки расставили лапы широко в стороны и неистово завиляли бёдрами.

– Во дают! – побросав товар, продавцы наблюдали за импровизированным концертом.

Собаки старались изо всех сил, благо недостатка в аудитории у них не было. Однако никто из присутствующих не изъявлял желания купить блистательных артисток.

– Граждане, отходи кто без денег! Концерт для потенциальных покупателей! – лаяла Собакевич.

Она вдруг неловко махнула лапой и, потеряв равновесие, растянулась на грязном полу. Зрители покатились со смеху. Держась за животы, люди тыкали в неуклюжую собаку пальцами и строили рожи. От досады левретка расплакалась.

– I beg your pardon, what's happening here? ^[2]– среди общего веселья прозвучал чей-то деликатный голос.

Аккуратно протиснувшись сквозь толпу зевак, к девочкам подошёл высокий мужчина. Импозантный, одетый с иголочки, он с первого взгляда выделялся из массы базарного люда.

Почуяв перспективного клиента, Николай Петрович принялся раскланиваться:

– Собачки дрессированные – умеют всё, просто чудеса творят. Купите, месье, не пожалеете!

Иностранец с интересом разглядывал собак.

– Это наш спасательный жилет, – шепнула Лада зарёванной Юльке. – Вставай, надо, чтоб он нас купил, – такса изо всех сил завиляла хвостишкой.

– С меня хватит! Развлекать этих хамов я больше не намерена! Я раздавлена! Как… как таракан!

– Если тебе не дорога собственная шкура, то подумай хотя бы о родителях! – шерсть на таксиной холке встала дыбом, и Лада оказалась похожей на крысу, злую и хитрую.

Юльке стало не по себе. Она нехотя поднялась с пола и помигала глазами, чтобы не было видно слёз.

«Потрясающая мимика! – подумал мистер Стивенсон. – А пластика! Они как будто играют на публику! Очень интересно…»

– Я бы желал купить этих собак, – заговорил англичанин по-русски почти без акцента. – Сколько просите за них?

– Вы настоящий знаток, месье! Тысяча условных единиц, – не моргнув глазом, ответил Пынтиков. – Каждая.

– Здесь две тысячи, – покупатель протянул деньги. – Роджер, позаботьтесь о собаках.

Только теперь Лада заметила седого мужчину, стоявшего чуть позади англичанина.

– Слушаюсь, сэр, – слуга поднял собак на руки. Пахло от него замечательно – какао с корицей и плюшками.

– От этого старикана мы в два счёта слиняем! – обрадовалась Юлька.

– Подождём, пока они выйдут на улицу. А там – по моей команде.

Николай Петрович утёр со лба пот и зачастил сладкою скороговоркой:

– Всего хорошего, месье. Вот увидите, собаки принесут вам счастье, – заполучив деньги, он преобразился в наиприятнейшего человека. Густая краска удовольствия выступила на его небритом лице.

– Спасибо, – сдержанно ответил англичанин. – Кстати, а как зовут собак?

Петрович на мгновение задумался:

– Да никак! Вы, месье, хоть горшками их величайте, только в печку не садите!

ГЛАВА 10

Новый хозяин

Бежать из цепких объятий Роджера оказалось проблематично. Собаки не могли ни вдохнуть, ни выдохнуть. К счастью, на парковке новоиспечённых английских леди ожидало длинное авто, похожее на крокодила. При одном его виде у здания рынка возникало ощущение, что кто-то ошибся адресом. Дверцу услужливо распахнул личный водитель нового хозяина.

– В отель, пожалуйста, – по-английски обратился к шофёру мистер Стивенсон, опустившись в кожаное кресло.

– Очень шикарно! – присвистнула Собакевич. – Если так пойдёт и дальше, я согласна оставаться левреткой до конца своих дней.

– Ты это серьёзно?

– А почему бы и нет? Что я в своей жизни видела? Я ведь не такая талантливая, как ты: никто стипендии не даст! Окончу школу, институт, устроюсь в школу физруком, а потом? Ну замуж выйду. Утром – работа, вечером – сериал по телевизору. Тоска зелёная… Уж лучше быть необыкновенной собакой, чем обыкновенной девчонкой, – Юлька вздохнула.

– Ты собралась ехать в Англию в таком виде? – Лада поразилась резкой перемене Юлькиного настроения.

– Конечно! Ты можешь назвать хотя бы пару причин, почему я не должна этого делать?

– Поверь, их гораздо больше, чем пара. Если ты останешься в собачьей шкуре, то уже никогда не увидишь друзей, родителей. Не испытаешь любви, не сможешь получить олимпийское золото – ты ведь так об этом мечтала…

– Душевные терзания и прочая сентиментальная ерунда не про меня, – перебила её левретка. – Всё, чего я хочу сейчас, изменить свою скучную жизнь. Неважно, в чьём обличии я начну жить по-новому, главное – жить шикарно! Единственное, что меня волнует, – это кличка.

– А кличка-то тут при чём?

– Не скажи. Я, может быть, хочу изящно именоваться Хризантемой, а мне присвоят какое-нибудь плебейское Жулька.

Машина остановилась.

– Спасибо, Питер, – поблагодарил англичанин. – Можете быть свободны. Завтра в 7:30 выезжаем в аэропорт.

Через тонированные стёкла лимузина собаки увидели, где им предстояло провести последний вечер перед тем, как навсегда покинуть родной город. В пятизвёздочном отеле!

Левретка принюхалась:

– Чуешь? Запах новой жизни! Запах орхидей, икры и хрусталя! – Юлька улыбалась нехорошо, мечтательно.

– Икрой тебя никто кормить не будет.

– Ну это мы ещё посмотрим.

Такие апартаменты девочки видели только в американском кино. В номере, занимаемом сэром Стивенсоном и его слугой Роджером (водитель и повар разместились этажом выше), было три спальни, кабинет, гостиная и две ванные комнаты.

– Роджер, займитесь собаками. Они должны быть готовы к девяти. Вечером у нас ужин с консулом.

Стоит немного отвлечься от нашей истории и рассказать о сэре Стивенсоне, который сыграет немаловажную роль в судьбе Чернышёвой и Собакевич.

Будучи наследником огромного состояния, лорд по настоянию отца получил великолепное образование в области юриспруденции. Проработав адвокатом и разочаровавшись в профессии, Николас ушёл в свободное плавание и посвятил себя науке. С детства его увлекала русская литература, и после смерти отца, получив свободу действий, он рьяно взялся за изучение русского языка.

Однажды, исследуя библиотечные полки, Николас наткнулся на затрёпанную книжицу под названием «Русские фразеологизмы в картинках». Его так поразила меткость и юмор народных пословиц и поговорок, что через две недели он уже находился в деревне Кукушечке Самарской области. Там под чутким руководством бабы Мани лорд занялся собирательством фольклора.

Прошло десять лет, в течение которых Николас много путешествовал по России, стал профессором, женился и обзавёлся наследником.

– Слышала? Мы познакомимся с настоящим английским консулом! – Лада наконец улыбнулась так, будто выдвинули ящик, к которому целую вечность никто не прикасался, и вытащила из него эту счастливую улыбку.

– Всё самое лучшее у нас ещё впереди, поверь! И это благодаря тому, что мы в собачьих шкурах, – довольно заявила Юлька и взмыла вдруг в воздух. Левретка издала короткий хрип и отчаянно засучила лапами.

– What a disgusting smell! ^[3]– Роджер брезгливо взял собачонок за шкирки и понёс в ванную комнату.

– Сам вонючка! – Юлька разве что губы не надула. Безумными глазами она смотрела на золочёную, благоухающую лавандой ванну.

Собаки с головой погрузились в душистую пену, что моментально улучшило Юлькино настроение.

– Осуществляются мечты! – левретка выставила наружу мордочку с выплывшими наверх ушами.

Жмурясь от удовольствия, Лада не спеша поплыла кролем. Весёлые пузырьки, поднимающиеся со дна ванны, приятно щекотали живот. Но счастье было недолгим. Слуга неделикатно схватил таксу и принялся намыливать её шампунем от паразитов.

– Зачем эта гадость? Мы приличные собаки, у нас нет никаких блох! – Юлькин вопрос был задан таким враждебным тоном, в нём было столько экспрессии, что слуга вздрогнул, но лицо его не утратило каменного спокойствия.

Роджер внимательно посмотрел на левретку. Казалось, собаку распирало желание садануть по нему лапой. Но из-за явной разницы в весовой категории пришлось ограничиться вопросом.

– Странно, на секунду мне показалось, что эта собака со мной разговаривает… – Роджер в недоумении почесал затылок.

По окончании водных процедур подруг отнесли в специально отведённую спальню с кроватью под балдахином. Их причесали, почистили уши, сделали педикюр, вкусно накормили и уложили спать.

Сон № 2 навалился на Ладу сразу. Казалось, он только и ждал момента, когда собаки окажутся в постели.

На дворе стоял ноябрь 1957 года. Лада Чернышёва была вовсе не девочкой, а первой советской собакой Лайкой, отправленной с космодрома «Байконур» на искусственном спутнике Земли в космическое пространство. «Спутник-2» летел в пустынном космосе, бесшумно рассекая тьму. Из маленького иллюминатора на Ладу смотрели грустные собачьи глаза. «Неужели это Я?» Одинокая собачка, жертва неудачного биологического исследования, плыла среди бескрайнего космического пространства. Возникшая из темноты рука ласково взяла её за лапу. «Мама! Это ты? Что ты говоришь? Мама, я не слышу тебя, мама!..»

– Проснись!

Такса открыла глаза и увидела испуганную морду левретки.

– Ты чего плакала? Приснилось что?

– Родители. Они были живы… – Лада с трудом разогнулась из калачика. – Вот если бы сон оказался реальностью, а реальность – сном…

– Всё будет хорошо, обещаю, – Юлька обняла подругу, и обе заплакали, каждая о своём.

За окном зажигались звёзды. Большая Медведица и Полярная звезда были на месте, где и положено. Мерцали самым надлежащим образом.

«Нужно найти выход. Думай, Лада, думай. Итак, завтра мы летим в Лондон. Найти мадам Кортни в России, имея в запасе всего ночь, невозможно. Остаётся одно – искать её в Англии. Шансы невелики, но рискнуть стоит. Другого выхода у нас нет».

Дверь скрипнула, и темноту собачьей опочивальни прорезал лучик света.

– Пора вставать, – важно проговорил Роджер по-английски.