Текст книги "Семейные узы. Смятение чувств"

Автор книги: Анна Мария Альварес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Глава 9

Педру продолжал избегать Синтию, уже не скрывая этого ни от кого. Коллеги над ним посмеивались, правда, не открыто, а за его спиной. Синтию же вполне устраивало такое поведение Педру, которого она тоже невзлюбила. «Чем реже с ним видишься, тем меньше получаешь отрицательных эмоций», – думала она.

К счастью для обоих, работала она только с личными лошадьми Алмы, к которым Педру и прежде не часто заглядывал – у него всегда хватало дел на конезаводе, а там ветеринаром был Алекс, давний друг Синтии. С ним Педру до недавнего времени ладил, но с тех пор как здесь стала работать Синтия, он возненавидел и Алекса, поскольку знал, что тот давно влюблен в нее.

– Обложили меня со всех сторон, – сказал он как-то Силвии. – Эта выскочка Синтия, ее ухажер Алекс, да и Алма, которая им обоим покровительствует. Я уже не чувствую себя управляющим! Хочется бросить все и уехать куда-нибудь в деревню. Ты бы поехала со мной?

– Я бы поехала, – ответила Силвия, – но ты и сам никуда не поедешь. Этот конезавод стал смыслом твоей жизни. Ты вложил в него столько сил!

– Да, поэтому мне и обидно! – подхватил Педру. – Стоило появиться какой-то вертихвостке, и все мои труды пошли насмарку: она ввела новый рацион для лошадей Алмы, а ее любовник сделал то же самое и для остальных…

Алекс не был любовником Синтии, хотя мечтал об этом еще со студенческих лет и не раз предлагал ей выйти за него замуж. Но Синтия всегда отвечала отказом, потому что влюблялась в кого угодно, только не в Алекса. А он все это терпел, поневоле смирившись со статусом друга. Когда умер ее отец, оставив Синтии маленький зоомагазин, Алекс помог ей наладить это дело так, чтобы оно приносило существенную прибыль. Отдал Синтии все свои сбережения, и вдвоем они взяли в аренду новое, гораздо большее помещение, где устроили не только зоомагазин, но и ветлечебницу, и парикмахерскую для кошек и собачек, и гостиницу – приют для всякой домашней живности, которую хозяева спокойно оставляли там на сутки или на целый месяц, если им приходилось куда-то уезжать.

Алекс при этом продолжал работать ветеринаром у Алмы, а Синтия скучала по лошадям, и вот теперь он помог ей устроиться сюда, на конезавод. Ее мечта осуществилась, но перспектива проводить еще больше времени с Алексом не очень-то радовала Синтию, поэтому она согласилась вести только небольшую группу лошадей. Главным же местом работы для нее по-прежнему оставался зоомагазин, хотя острой необходимости в этом уже не было, поскольку семейный бизнес не так давно возглавил Эладиу– опытный менеджер и просто хороший человек, за которого мать Синтии вышла замуж.

– Мне нравится работать с лошадьми, но я боюсь, что вообще не смогу там долго продержаться, – говорила Синтия матери и отчиму. – Этот управляющий Педру меня люто ненавидит, и от него можно ждать любой пакости.

– А ты не обращай на него внимания, – советовала дочери Оливия. – Главное, что Алма тебе симпатизирует.

– Да, это так, но Педру она ценит очень высоко и к его мнению всегда прислушивается, – вздыхала Синтия. – Не зря ведь он работает у нее управляющим чуть ли не двадцать лет. Нет, я точно знаю: стоит мне допустить малейшую оплошность, и Педру сделает все, чтобы убрать меня с конезавода.

– А ты будь осторожнее – не рискуй, не лезь на рожон, – внушала ей мать, и Синтия следовала этому совету.

Но избежать стычки с Педру ей все же не удалось.

Однажды ночью старая кобыла Принцесса, родившая за свою жизнь целый табун элитных жеребят, выбралась каким-то образом из стойла и направилась в луга, на простор. Но в нескольких метрах от конюшни она упала, издав пронзительный крик, и уже не смогла подняться на ноги. Дежуривший в ту ночь Северину позвонил сначала Педру, потом Алексу, но того не оказалось дома, и растерянный конюх набрал номер Синтии.

Педру примчался первым на помощь Принцессе, а Синтия приехала чуть позже. К тому времени пошел дождь, кобыла лежала на мокрой траве и билась в конвульсиях.

– Почему она здесь, под дождем? Было бы легче обследовать ее под крышей, – сказала Синтия.

– Ей захотелось на свежий воздух, – сердито ответил Педру. – А ты зря сюда приехала: это не твоя лошадь, за нее отвечает Алекс.

– Но позвали почему-то меня!

– Потому что твой дружок где-то шляется! Но я разыскал его по мобильному, он вот-вот подъедет.

– Я не могу ждать его. Мне нужно осмотреть лошадь, – решительно заявила Синтия. – Похоже, у нее отнялись задние ноги.

– Не беспокойся, я сделал ей укол. А ты поезжай обратно, без тебя тут обойдемся! – встал стеной Педру, не подпуская ее к лошади.

– Но она же мучается! Укол тут бессилен.

– Да, ей нужна операция. Но это не твоя забота!

– Позволь мне все же осмотреть ее как следует. Это моя обязанность! А буквоедствовать будешь потом, если захочешь.

Принцесса тем временем издала мучительный стон, и Педру скрепя сердце уступил Синтии.

Обследовав лошадь, она пришла к выводу, что никакая операция Принцессу уже не спасет и ее нужно усыпить.

Услышав это, Педру едва не избил Синтию. Он стал кричать, что не позволит ей прикасаться к лошади и вообще выгонит ее прочь с конезавода. Синтия, в свою очередь, упрекала его в бездушии, говорила, что физические страдания для животного тяжелее смерти. Так продолжалось несколько минут, пока в их спор не вмешался Северину.

– Вы тут ругаетесь, а бедная Принцесса мучается, – сказал он, и Педру, не желая отступать со своих позиций, вынужден был апеллировать к авторитету Алмы:

– Ты не можешь усыпить лошадь без разрешения Алмы!

– Я знаю это, и сейчас позвоню ей, – ответила Синтия.

Педру был уверен, что Алма примет его сторону, однако Синтия сумела убедить ее в своей правоте.

– Это преступление! Это убийство! – бесновался Педру, пока Синтия делала последний, прощальный укол Принцессе.

Когда все было кончено, она со слезами на глазах сказала ему:

– Мне тоже это нелегко далось.

Но он не захотел разделить с ней общее горе, которое могло бы примирить и объединить их. Кроме душевной боли – такой же, какую испытывала Синтия, – Педру еще раздирали гнев и обида.

– Теперь можешь убираться отсюда! – произнес он, испепеляя Синтию ненавидящим взглядом. – Ты уже все сделала. Отработала этим преступлением месячную зарплату. А наша хозяйка, возможно, еще и премию тебе даст за него!

Синтия не обиделась, только посмотрела на Педру с сожалением и спросила:

– Зачем ты все время стремишься выставить напоказ свою гнусность? В чем твоя беда? Детские страхи, комплексы? Или тебя никто не любит?

Уязвленный этими вопросами, Педру схватил Синтию за плечи своими мощными ручищами и стал трясти ее как грушу.

– Я тебе покажу, кого здесь не любят! – угрожающе произнес он, притянув к себе Синтию так близко, что их лица соприкоснулись.

Она испугалась: ей вдруг показалось, что он сейчас не ударит ее, а… поцелует! От этого испуга Синтия на мгновение даже перестала сопротивляться, и неизвестно, что было бы дальше, если бы в тот момент не пришел Алекс. Он сразу же решил, что Синтии угрожает опасность, и бросился с кулаками на Педру, а тот обрадовался такой возможности выплеснуть наружу свой гнев.

Дрались они отчаянно, беспощадно, катаясь по мокрой траве под дождем. Синтия, безуспешно пытавшаяся разнять их, позвала на помощь Северину, и лишь присутствие конюха остудило пыл драчунов. После этого побоища на обоих было страшно смотреть: вывалявшиеся в грязи, с разбитыми в кровь физиономиями…

Синтия потащила Алекса к машине, а Педру крикнул им вдогонку:

– Я еще до тебя доберусь!

К кому из двоих относилась эта угроза, они так и не поняли, но каждый принял ее на свой счет.

Между тем слух о потасовке на конном дворе уже к утру докатился до Алмы, и она строго отчитала Педру, нисколько не сомневаясь в том, что зачинщиком скандала был именно он.

А Синтия сама пришла к Алме и сказала, что хочет уволиться. Но Алма упросила ее не рубить с плеча, поработать еще некоторое время и потом уже принять какое-то решение.

– Я попробую, – неохотно согласилась Синтия, – но Педру ненавидит меня, и я его тоже. А это ничем хорошим не кончится.

– Да, страсть, рожденная из ненависти, иногда бывает еще сильнее, чем страсть, рожденная из любви, – неожиданно сказала Алма и тотчас же поспешила поправить себя: – Впрочем, к вам с Педру это не относится. У вас нет серьезных причин для ненависти, значит, скоро все уладится. Кстати, чтобы не накалять обстановку, я отправила их обоих домой – и Педру, и Алекса. Незачем им тут людей распугивать своими синяками!

Пока Педру находился в вынужденном отпуске, подоспел его день рождения. Силвия по такому случаю тоже устроила себе выходной, и вдвоем они мирно попивали вино, не догадываясь о сюрпризе, который им приготовила Ирис.

Она тайком уехала из дому и спустя несколько часов уже стучалась в дверь Педру.

– Это, наверное, соседка, – сказала Силвия, услышав стук. – Пойду узнаю, что ей надо.

За дверью, однако, стояла Ирис.

– Привет! – бросила она небрежно Силвии. – Я приехала на день рождения к моему брату.

– Напрасно, – ответила ей Силвия. – Во-первых, он тебе не брат, во-вторых, его нет дома, а в-третьих, я не желаю тебя здесь видеть!

– Ты не слишком гостеприимна, – укоризненно покачала головой Ирис.

– Я возвращаю тот небольшой должок, что остался за мной после поездки на фазенду, – пояснила Силвия, закрыв дверь у себя за спиной. – Идем вниз, я провожу тебя и заодно отчитаю консьержа, чтобы впредь не впускал сюда посторонних.

– А я не посторонняя! – закричала во весь голос Ирис. – Я сестра Педру и никуда не уйду, пока его не увижу!

– Перестань орать, не то я вызову охрану, – пригрозила ей Силвия, но Ирис нарочно подняла шум, надеясь, что Педру услышит ее и сам выйдет на лестничную площадку.

– Люди! Помогите! Меня хотят убить! – истошно кричала она, пока на площадку не высыпали соседи.

– Что здесь происходит? – спрашивали они, и Ирис отвечала, нисколько не убавив громкости:

– Она ревнует ко мне своего мужа и хочет убить меня! А я всего лишь сестра Педру, я пришла к нему на день рождения. Педру! Педру! Помоги мне! Спаси меня!

Педру наконец услышал ее, и скандал, начавшийся на лестнице, продолжился уже в квартире. Педру принялся отчитывать обеих, не делая между ними различия, что вызвало торжествующую улыбку у Ирис, а Силвию обидело до глубины души. Она ушла к себе в комнату и там горько заплакала.

Ирис тем временем вручила Педру подарок – часы, на которые она собирала деньги целый год.

– Это тебе от нашей семьи. Мои родители специально послали меня в Рио, чтобы я поздравила тебя с днем рождения, – соврала она.

Педру проворчал:

– Достаточно было бы и звонка, – но подарок принял, поблагодарив Ирис за внимание.

– И это все? – скорчила она недовольную гримасу. – А поцелуй?

– Еще чего! – отмахнулся от нее Педру и пошел успокаивать Силвию.

Он говорил, что Ирис еще ребенок и к ней надо относиться снисходительно, несмотря на ее хулиганские выходки. Силвия выслушала его с возмущением, а потом высказала ему все, о чем до сих пор умалчивала:

– Ты считаешь ее ребенком, но это дьявол, Педру! Она хладнокровно пыталась убить меня там, на фазенде…

– Ну это же чушь!

– Нет, она сама мне это сказала! И еще многое другое. Подобных гадостей я за всю жизнь ни от кого не слышала.

– Ты никогда мне этого не рассказывала, – озадаченно произнес Педру.

– А зачем? Чтобы ты отчитал меня, как сделал это сегодня, в ее же присутствии? Она цинично устроила этот балаган, выставила меня на посмешище перед соседями, а ты, вместо того чтобы поставить ее на место, принялся унижать меня – ей на радость!

– Если бы ты впустила ее сразу, никакого скандала бы не было, – снова упрекнул Силвию Педру, и это стало последней каплей, переполнившей чашу ее терпения.

– Ну что ж, теперь она здесь, живи с ней! А я ухожу! – заявила Силвия, направляясь к выходу.

– Постой! – попытался остановить ее Педру. – Она приехала поздравить меня с днем рождения и сегодня же уедет. Потерпи немного.

– Да? Уедет? – нервно засмеялась Силвия. – А ты видел ее дорожную сумку? Там наверняка уместился весь ее гардероб! Так что она приехала сюда надолго, если не навсегда. Прощай, любимый. С днем рождения тебя!

Она ушла, а Педру, увидев, как беззастенчиво торжествует победу Ирис, грозно скомандовал:

– Собирайся! Я отвезу тебя в аэропорт.

– Но, Педру, она же ушла, а я поживу здесь с тобой, – принялась капризничать Ирис, но он силой вытолкал ее за дверь.

Когда они сели в машину, Ирис призналась, что у нее есть билет на вечерний рейс, и попросила показать ей город.

– Ты же обещал мне! – твердила она, но Педру не поддавался на уговоры, и тогда ей пришлось прибегнуть к шантажу: – В таком случае останови машину! Я возьму такси и одна поезжу по Рио.

– Нет, – сказал он. – Ты будешь под моим присмотром, пока я не посажу тебя в самолет.

– Ну тогда отвези меня хотя бы на свой конезавод! Я всю жизнь мечтала там побывать.

Этой просьбе Педру уступил, устав спорить с Ирис.

Они покатались на лошадях, пообедали в небольшом ресторанчике и уже собирались ехать в аэропорт, когда Педру на его мобильный телефон позвонила Ингрид. Она догадалась, куда уехала Ирис, и велела ей срочно возвращаться домой, потому что состояние Алесиу резко ухудшилось и он захотел увидеть дочь перед смертью.

Так закончилась поездка Ирис в Рио-де-Жанейро…

Вернувшись домой, она застала отца живым, но он действительно был очень плох.

– Я умираю… Хорошо, что ты вовремя приехала, – сказал он Ирис и, взяв ее руку в свою, добавил: – Позвони Элене, пусть она тоже приедет… Я уйду с тяжелым сердцем, если не услышу от нее прощения…

Ирис пообещала выполнить его просьбу, но делать этого вовсе не собиралась. Тогда Ингрид сказала, что сама позвонит Элене, и услышала ответ дочери:

– Я не звоню, потому что она не захочет приехать!

– Ты не увертывайся! – одернула ее Ингрид. – Сделай то, что велел тебе отец!

– А если она и правда не сможет приехать, что тогда?

– Скажешь отцу, что не нашла ее.

– Нет, я врать не буду, скажу ему всю правду.

– И заставишь его страдать перед смертью?

– А пусть он знает, что Элена не заслуживает его любви! – истерично выкрикнула Ирис, потрясая кулаками. – Пусть знает, что его единственная дочь – я, а внуки, которым он дарит лошадей, и слышать о нем не хотят!

– Ты чудовище, – в ужасе произнесла Ингрид. – Твой отец при смерти, это его последняя воля, он имеет право повидаться с дочерью.

– Я ее ненавижу!

– Не забывай, она твоя сестра!

– А за это я еще больше ее ненавижу!

Глава 10

В доме Элены Клара чувствовала себя полной хозяйкой: спала на ее кровати, пользовалась ее духами, надевала ее украшения и, наконец, вовсю командовала ее прислугой. Зилда уже не могла дождаться возвращения своей госпожи, которая бы ее защитила от этой наглой самозванки. А Клара мечтала о том, чтобы Элена задержалась в Японии как можно дольше.

– И район прекрасный, и для Нины много простора, – говорила она Фреду. – Было бы неплохо остаться тут насовсем, правда? Зачем твоей маме такая большая квартира?

– Она же предлагала нам жить здесь, в моей комнате, – отвечал он, не понимая, к чему клонит Клара, и та объяснила еще проще:

– Нет, жить вместе с ней я не хочу. Вот если бы она оставила нам эту квартиру, а сама переехала в нашу!..

– Это уж слишком, Клара, – робко одергивал ее Фред, а она гнула свое:

– Ну тогда пусть выходит замуж за своего Эду, а квартиру подарит нам! А то живем в нищете, так и молодость пройдет без всякой радости.

– Мама в молодости много работала, чтобы иметь все это, – напоминал жене Фред. – Да и сейчас она не почивает на лаврах, трудится.

Клару же его аргументы не убеждали, она хотела получить все и сразу. При этом сама нигде не работала, зато постоянно упрекала Фреда в неповоротливости и неспособности обеспечить ей роскошную жизнь, о которой она всегда мечтала. Иногда Клару так заносило, что она предъявляла претензии уже не только Фреду, но и самому Господу Богу.

– Ну почему я не родилась в богатой семье, почему не вышла замуж за миллионера? – говорила она, чуть не плача от такой несправедливости. – Почему у меня нет какой-нибудь фантастически богатой тетушки, которая бы умерла и оставила мне целое состояние?!

Приступы недовольства собственной судьбой бывали у Клары часто, и однажды, когда она в очередной раз завела речь о гипотетическом наследстве, Зилда позвала Фреда к телефону:

– Там звонят доне Элене, от твоего деда. Говорят, он при смерти… Может, ты подойдешь?

Клара восприняла это неожиданное известие как чудо, какое бывает только в сказках, и пока Фред говорил по телефону с Ирис, уже вообразила себе гору бриллиантов и великолепный дворец на берегу моря.

Фред, однако, разочаровал ее, сказав, что у деда имеется всего лишь небольшая фазенда в южном штате и что с Эленой он не знался в течение двадцати лет, а значит, и говорить о каком-нибудь наследстве тут вообще неуместно.

– Я должен срочно позвонить маме! – спохватился Фред, закончив экскурс в историю своей семьи. – Пусть она все бросает и едет к деду. Может, еще застанет его в живых.

– Нет, не звони ей! – решительно воспрепятствовала ему Клара. – Мы поступим по-другому: ты съездишь к дедушке сам, навестишь его, он будет тронут и, глядишь, все наследство оставит тебе.

– Опять ты за свое, Клара! – недовольно поморщился Фред. – Я обещал Ирис, маминой сестре, что позвоню в Японию.

– Подумаешь, проблема! Скажешь там, что не смог дозвониться. Это же другой конец света!

– Нет, если я ничего не скажу маме, а дед умрет, то потом всю жизнь буду мучиться, да и она мне этого не простит.

– Ты несешь какую-то чушь! – рассердилась Клара. – Во-первых, он умрет тогда, когда придет его срок, независимо от того, позвонишь ли ты в Японию. А во-вторых, твоя мать более двадцати лет с ним не общалась, так с какой стати она будет переживать о нем теперь? Послушай меня, Фред, поезжай! В таких делах я разбираюсь лучше, чем ты.

– Но я почти не помню деда… И вообще, там никого не знаю…

– Да какая разница, помнишь ли ты хоть что-нибудь! Главное сейчас – не упустить шанс. Твой дед имеет фазенду, и, стало быть, у него есть земля, скот, плантации. Если всем этим правильно распорядиться, то можно получать хороший доход.

– Клара, дед еще жив, он вполне может и выздороветь, – пытался воззвать к ее благоразумию Фред. – А фазенду он, скорее всего, оставит жене и дочери от второго брака, они ведь там живут с ним, это их собственность!

– Но если ты поедешь туда, растрогаешь его, то хотя бы какую-то часть наследства он оставит и тебе! А еще лучше – поехать нам всем вместе. Возьмем с собой Нину, дед увидит правнучку, и его стариковское сердце уж точно не выдержит: он обязательно что-нибудь ей подарит – хороший участок земли или крупную сумму денег. У него же должно быть много денег!

– А я боюсь, это кончится большим скандалом, – печально произнес Фред. – Мы даже на свадьбу деда не позвали, а тут вдруг прикатили к нему. Он же сразу все поймет!

– Ну ладно, поезжай один, – хоть в чем-то согласилась с ним Клара.

– Мне надо подумать, – ответил он неуверенно.

– Хорошо, подумай до завтра. Только ни в коем случае не звони матери! – строго приказала ему Клара.

А утром, пока Фред еще спал, она сама позвонила на фазенду и сказала, что Элена вернется из Японии не скоро, зато ее сын готов отправиться к деду незамедлительно, только не знает точного адреса. Ингрид подробно объяснила ей, как лучше всего доехать до фазенды, и у Фреда просто не осталось путей к отступлению.

Он стал собираться в поездку, а Клара с умилением разглагольствовала:

– Это будет по-настоящему благородный и красивый поступок – навестить дедушку, отца твоей мамы! Она далеко отсюда, ей не поспеть вовремя, живым она его вряд ли застанет… Фред, да тебе собственная мать будет благодарна за твое милосердие!

Элена, возможно, уже и вернулась бы из Японии, если бы туда вдруг не приехал Мигел и не спутал ей все планы. Он не знал, что Эду все-таки улетел вместе с Эленой, и потому так рвался к ней в Токио.

Когда она увидела его в отеле, то не поверила своим глазам, а он поспешил обрадовать ее:

– Я не мог допустить, чтобы вы с Камилой были здесь одни, и счел своим долгом продемонстрировать вам все прелести Японии!

Элена смутилась:

– Мигел, ты настоящий друг, я очень тебе рада… Только, знаешь, я ведь здесь не одна… В последний момент все переменилось, Эду поехал со мной.

– Вот как? Значит, вам тут не одиноко, – произнес он дрогнувшим голосом.

Элене стало жалко его: бедняга помчался за ней на край света и получил такой жестокий удар!

– Да, мне здесь не одиноко, но я тебя никуда не отпущу. Ты будешь нашим гидом! Выбирай туристический маршрут на свой вкус.

– А Эду не будет против?

– Нет! Наоборот, он обрадуется! Мы тут ходим повсюду с Тошио, другом Камилы, но он не говорит по-португальски, а без хорошего гида эти экскурсии теряют всякий смысл.

– Ну что ж, я готов стать вашим гидом, – согласился с такой участью Мигел.

Эду не слишком обрадовало внезапное появление Мигела, зато Сеса пришла в восторг, узнав, что Эду здесь и она проведет в его обществе целую неделю.

– У Эду будет прекрасный шанс понаблюдать меня на фоне этой молодящейся старухи и сделать соответствующие выводы, – сказала она отцу. – Не слепой же он, поймет, что Элена – древняя развалина, а я – как раз то, что ему надо!

– Ты оставь эту затею и веди себя прилично, – приструнил ее Мигел.

Но Сеса не видела ничего дурного в своем стремлении понравиться Эду, а неприличным она считала как раз поведение Элены, задурившей голову юноше, который младше ее сына. И напропалую кокетничала с Эду, вызывая раздражение не только у Элены, но и у Камилы. Та почему-то сразу же невзлюбила Сесу, и они постоянно обменивались колкостями. А потом, когда стало очевидно, что Сеса слишком рьяно пытается завладеть вниманием Эду, Камила принялась довольно жестко одергивать ее и высмеивать.

Мигелу тоже бывало неловко за свою дочь, и он вновь и вновь делал ей замечания:

– По-твоему, это хорошо – все время кокетничать с Эду в присутствии Элены?

– Да если бы не она, я бы уже давно с ним целовалась! – заявила однажды Сеса.

– Хватит! Прекрати! – вышел из себя Мигел. – Эду влюблен в Элену, забудь о нем!

– Ну да, он влюблен, а она этим пользуется.

– Что за глупости? Не смей так дурно говорить об Элене!

– А откуда у нее деньги на билет первого класса и на такой дорогущий отель? Ты не знаешь, так я тебе скажу: за все платит Эду! У него же полно бабок!

– Дочка, ты переходишь все границы! Элена хорошо зарабатывает и в состоянии позаботиться о себе и Камиле.

– Папа, какой же ты наивный, – усмехнулась Сеса. – У Элены на лице написано, что она живет с Эду по расчету!

Сеса была в этом уверена, и Мигел, как ни старался, не мог втолковать ей, что Элена, к его величайшему сожалению, действительно влюблена в Эду.

А тем временем Камила в соседнем номере возмущалась поведением Сесы:

– В каждой бочке затычка! Где вы только откопали эту малолетку?

– Что значит «откопали»? Она дочь Мигела! – строго произнесла Элена.

Эду же поддержал Камилу:

– И мне эта выскочка действует на нервы.

– А ты тоже хорош – заигрываешь с ней! – ответила ему черной неблагодарностью Камила.

– Я?!

– Да! Ты тоже это заметила, мама?

Элена неопределенно пожала плечами:

– Я заметила только, что она глаз не сводит с Эду.

– Мало того, на шею ему вешается! – добавила Камила, а Элена продолжила:

– Возможно, это и есть та девочка, о которой говорила гадалка.

Эду сразу же воскликнул:

– Ерунда! Не стоит вспоминать об этой глупости, – чем весьма заинтриговал Камилу.

Она не отстала от него и матери, пока они не рассказали, что нагадала им цыганка в новогоднюю ночь. Камила отнеслась к этому предсказанию очень серьезно и еще раз укорила Эду:

– Тем более ты должен вести себя построже с Сесой! Я не думаю, что она способна завоевать твое сердце, просто мама нервничает, ей это неприятно.

Эду попытался отшутиться:

– Куда я попал?! Мной недовольны и мама, и дочка! Двойной приступ ревности!

– Да, я очень ревнивая, – подхватила Камила. – И мама тоже.

– Нет, я вовсе не ревнивая, – возразила Элена, но Камила ее тут же оспорила:

– Ты просто умеешь это скрывать. А я – нет! Все выплескиваю! Я бы и Тошио отчитала, будь он на месте Эду. И Сесу бы живо приструнила, отбила бы у нее всякую охоту бегать за моим парнем!

– Какая ты, однако, воинственная! – отметил Эду с изумлением и восхищением. – Элена, у твоей дочери бойцовский характер, ты знала об этом?

Переведя взгляд на Элену, он вдруг заметил, что она зябко подергивает плечами, словно в ознобе, и встревожился. А Элена ответила, упредив его вопрос:

– Нет, я не простудилась. Это какая-то внутренняя дрожь, возможно, от усталости или от чрезмерного количества впечатлений. Со мной такое в детстве иногда случалось. Родители тогда пугались, думали, что я серьезно заболела, а отец укутывал меня потеплее и нашептывал заклинание: «Уходи, смерть с косой, я еще живой!»

– И что, заклинание помогало? – хором спросили Эду и Камила.

– Не знаю отчего, но лихорадка прекращалась так же внезапно, как и появлялась, – ответила Элена. – Вот и сейчас, кажется, тоже все прошло!

– Ну и слава Богу! – облегченно вздохнул Эду. – Ты перенапряглась, тебе надо отдохнуть. Прими горячий душ и ложись спать.

Нежно поцеловав ее в щеку, он ушел к себе в номер. Но когда Элена уже начала дремать, вдруг позвонил ей:

– Ты еще не спишь? Я хотел сказать, что очень люблю тебя. Спокойной ночи! Целую!

– Кто это звонил? – спросила сонным голосом Камила.

– Эду. Сказал, что он меня очень любит.

– Счастливая ты, мама! У тебя такая любовь! – произнесла Камила не без зависти. – А Тошио, к сожалению, не романтик…

Пока Элена собиралась с ответом, ее вновь охватил тот давний детский озноб, и она мысленно повторила отцовское заклинание: «Уходи, смерть с косой, я еще живой!»

Из поездки к деду Фред вернулся потрясенный, растроганный до глубины души. Обняв Клару, он стал горячо благодарить ее за то, что она сумела настоять на его встрече с дедом.

– Ты знаешь, это удивительный человек! Он уже очень слаб, даже немощен, но какой дух, какое самообладание! А как он обрадовался, увидев меня! Рассказал мне про мои детские шалости. Представляешь, он все помнит, и все это ему очень дорого. Я тоже сразу вспомнил: и сад, и дом, в котором жил еще ребенком, и даже мебель – она до сих пор там стоит…

– Ладно, это я уже поняла, – прервала его Клара. – А что он пообещал оставить тебе в наследство?

– Дед подарил мне лошадь!

– Что? Я не ослышалась? Дед оставляет тебе в наследство лошадь? – затряслась от возмущения Клара.

– Не в наследство, а в подарок, – поправил ее Фред. – Больше ему нечего мне подарить.

– Не верю! Он просто жмот, каких свет не видывал! Ты на одну дорогу потратил уйму денег, а взамен – лошадь?!

– Я же поехал туда по собственной инициативе, а точнее – по твоей.

– Но я-то надеялась на другое! Я думала о нас, о нашей дочери, о ее будущем.

– Да, ты размечталась о каких-то плантациях…

– А что мне остается делать при таком муже? – взнуздала своего любимого конька Клара. – Я не могу жить в этих ужасных условиях, которые ты для меня создал!..

Она еще долго гневалась, а Фред, слушая эту бесконечную тираду, все мрачнел и мрачнел. Наконец он решительно встал и ушел в другую комнату, откуда позвонил матери.

Элена уже спала, впервые за долгие годы видя во сне отца, поэтому и звонок Фреда поначалу восприняла всего лишь как продолжение сна. В самом деле, могло ли такое случиться наяву, что Фред сам ни с того ни с сего вдруг поехал в гости к деду, о котором прежде и не вспоминал?! Но когда она услышала, что отец хочет повидать ее перед смертью, сон сразу же отступил – тот затяжной, словно летаргический, сон, длившийся более двадцати лет. Долгое время он спасал Элену от болезненных воспоминаний, но теперь боль снова всколыхнулась в ней. Элена испугалась, что может не застать отца живым. В последний раз она видела его молодым, крепким, энергичным. Таким он и запечатлелся в ее памяти. И лишь теперь до Элены вдруг дошло, что все эти годы отец не просто жил, но старился и вот подошел к своему концу…

– Боже мой, что же делать? Я нахожусь так далеко от него, – произнесла в смятении Элена. – Фред, позвони ему, скажи, что я постараюсь приехать как можно скорее.

Камила тоже проснулась от телефонного звонка и, услышав эти слова матери, встревожилась:

– Что случилось, мама? Фред заболел? Нина?

Элена ответила не сразу, погруженная в трудную душевную работу: напрягая все свои силы, она пыталась представить отца постаревшим, больным, немощным и – не могла. Камила мягко тронула ее за плечо, и лишь после этого Элена произнесла глухо, словно издалека, из того давно ушедшего и почти забытого времени, когда отец был молодым, а сама она была юной и делала первые, не всегда обдуманные шаги в своей трудной, беспокойной жизни:

– Мой отец умирает… Зовет меня, хочет попросить прощения…

– За что? – конечно же, спросила Камила, поставив мать в еще более сложное положение.

– Когда я оттуда уехала… – вынужденно ответила Элена, не зная, как объяснить дочери то, что произошло много лет назад, и при этом скрыть от нее самое главное – правду, – когда я уехала… В общем, у нас было не все гладко. И отец, наверное, чувствует себя виноватым. Он позвонил мне, точнее, позвонила моя сестра Ирис, и Фред туда съездил.

– Ты никогда не вспоминала о своей сестре…

– Да я ее и не видела никогда.

– Мама, у вас очень странные отношения с отцом: не видеться более двадцати лет! Это нехорошо, – с укоризной произнесла Камила. – Я вот своего отца даже не помню, а мне бы так хотелось, чтобы он был рядом! Скажи, разве ты никогда не хотела съездить туда, помириться с моим дедом?

– Хотела, – вздохнула Элена, – да так и не собралась. Теперь вот поеду.

Она опять вздохнула, подумав о том, что поедет в любом случае, а повезет ли ей увидеть отца живым – неизвестно. Слезы подступили к ее глазам, но Элена сдерживала их, боясь показать дочери всю глубину своего горя и тем самым подтолкнуть Камилу к дальнейшим расспросам о событиях двадцатилетней давности. Такая осторожность была оправданна, потому что Камила продолжала говорить о своем отце, а эта опасная тема всегда требовала от Элены огромного напряжения душевных сил и предельного внимания. «Сейчас она задаст мне очередной вопрос, и я в таком состоянии могу брякнуть что-нибудь не то», – с ужасом подумала Элена.

Камила между тем спросила:

– Ты знаешь сеньора Андре – владельца булочной, которая рядом с нашим домом?

– Знаю. А что? – насторожилась Элена, поскольку в любом вопросе дочери ей чудился подвох.

– Мне как-то во сне привиделось, будто он – мой отец, – пояснила Камила. – Я часто вижу во сне отца, и всякий раз у него другое лицо – не такое, как на фотографии.