Текст книги "Семейные узы. Смятение чувств"
Автор книги: Анна Мария Альварес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
В такси они с Эду сидели обнявшись и целовались, и Элена вновь чувствовала себя девчонкой. Эду неимоверно устал и поднялся к себе, чтобы отдохнуть. Элена сидела одна в гостиной, погрузившись в размышления. Ей нужно было понять, как поступать дальше. Эду был по-прежнему влюблен в нее, она это чувствовала, и, значит, ей вновь предстояло бывать в этом доме. Предстояло вновь занять то положение, которое она занимала до болезни Эду. Нужно было заставить Алму смириться с тем, что Эду имеет право на свой выбор и на свою личную жизнь. Но пока Элена сидела в гостиной одна, Рита не предложила ей даже чашки кофе. Появление Камилы необычайно удивило Элену, она не сомневалась, что ее дочь давно уже дома. Но, похоже, Камила уже чувствовала себя здесь как дома. Служанка Рита, выглянув, сообщила Камиле, что дона Алма заказала на ужин все самые любимые ее блюда, что скоро все соберутся и тогда можно будет накрывать на стол.
– А ты, мамочка, что тут делаешь? – изумленно спросила Камила, никак не ожидавшая увидеть Элену.
– Навещаю Эду, – кротко ответила Элена. – Как видишь, твои слова очень подействовали на меня, и я решила тебя послушаться. Ты рада?
Если бы Элена в самом деле хотела помириться с дочерью, то, наверное, нашла бы другие слова, но нет, с ее губ помимо воли сорвались эти.
Камила сразу же напряглась, почувствовав, что война продолжается, что визит матери был успешен, что она снова обрела неуязвимость и решительность.
– Очень рада, – спокойно ответила Камила, хотя внутри у нее все кипело. – Рита, принеси, пожалуйста, маме кофе, – распорядилась она, и Рита, кивнув, исчезла на кухне.
Элена поняла, что дочь демонстрирует ей, до какой степени она здесь своя, но нисколько не обиделась, вновь почувствовав себя на недосягаемой высоте и жалея дочь, которая идет на все, лишь бы оставаться рядом с Эду. Ей и вправду хотелось избавить Камилу от такого унижения. Засидеться допоздна один раз – куда ни шло, но оставаться дольше? Неприлично и подозрительно.
– Я думаю, мы уедем вместе, доченька, – ласково сказала Элена. – Честно говоря, я удивилась, что ты не приехала домой утром, а еще больше тому, что и к вечеру ты не поехала домой…
– Мне бы вообще не хотелось туда возвращаться, – вдруг выпалила Камила. – Многие мои подруги стали снимать для себя квартиры, и их отношения с родителями сразу улучшились.
– Но я не могу пока тебе снять квартиру, – сказала Элена, – и у тебя тоже нет возможности платить за нее самостоятельно.
– Я устроюсь на работу, – пообещала Камила.
– Вот когда устроишься, тогда и поговорим, – сухо ответила Элена. – Я не буду препятствовать тебе, когда у тебя появится такая возможность, но пока просила бы ночевать не по чужим людям, а дома…
– С тех пор как ты поселила у нас Ирис, жить там стало просто невозможно, – пожаловалась Камила.
– Пойми, я должна была что-то сделать, чтобы помочь своей сестре, которая в таком нежном возрасте потеряла отца, – объяснила Элена.
– В нежном возрасте? Отца? А что говорить мне, у которой отца никогда не было? Это я – страдающее лицо, это я чувствую себя незащищенной, это меня ты должна была спросить, согласна я или нет, прежде чем селить кого-то в нашем доме! Ты должна понять, что мы с ней несовместимы!
Элена вынуждена была признать, что какая-то доля истины в словах дочери есть. Но, вспомнив, как они ссорились с Камилой до приезда Ирис, подумала: так даже лучше, пусть яблоком раздора будет отныне Ирис, а не Эду.
– Мы что-нибудь придумаем, дорогая, мы что-нибудь придумаем, – постаралась успокоить она дочь, – но я надеюсь, что сегодня ты будешь ночевать дома.
– Только приду поздно, после того как поужинаю, – отозвалась Камила.
Эду позвал Элену наверх, и она поднялась к нему, но почти сразу же к ним вошла Алма и принялась извиняться, что снова помешала их разговору, не зная, что здесь Элена. Потом она говорила что-то еще…
Элена поднялась, простилась и вышла. Эду стиснул зубы и закрыл глаза.
– Через полчаса мы будем ужинать, Эду, – ласково проговорила Алма.
Эду не шевельнулся.
Глава 25
Разговорить Эду смогла только Эстела. Она поднялась к нему, села на кровать и сказала:
– Помнишь, как ты будил меня в детстве? Приходил ко мне рассказать все, что с тобой случилось. Что сейчас случилось с моим братиком?
Эду повернулся к ней и улыбнулся.
– Я устал от контроля, – сказал он. – Может быть, те невероятные усилия, которые я делаю, чтобы встать, я делаю потому, что хочу убежать отсюда.
– Тебе так плохо? – огорчилась Эстела. – Конечно, я заметила, что ты отделяешься от жизни семьи, что не хочешь даже завтракать и ужинать с нами, но мне казалось, это из-за плохого самочувствия.
– Самочувствие действительно плохое, но не физическое, а душевное. Я уже вырос, Эстела. Мне хочется распоряжаться собой и не чувствовать постоянно следящих глаз. Я не хочу давать отчет тете в каждом своем шаге, в каждом поступке. Еще немного, и Элена дойдет до истерики, я это чувствую. Каково ее положение? Я хочу подумать о ней, создать ей больше комфорта, спокойствия, а получаются одни неприятности…
– И что ты предлагаешь? – спросила Эстела, в общем-то понимая, куда он клонит.
– Я предлагаю все-таки выяснить вопрос с наследством, понять, сколько каждому из нас причитается, посмотреть, как мы можем этим распорядиться, и затем уже решать свою судьбу, – резко произнес Эду.
– Ты хотел поездить по свету, пройти стажировку в разных клиниках, чтобы профессионально определиться. Разве это не придало бы тебе самостоятельности? – поинтересовалась Эстела, ласково поглаживая брата по руке, удивляясь невольно и радуясь, каким он стал взрослым и красивым.
– Путешествие откладывается, как ты понимаешь, а жизнь идет дальше. Сейчас я расту профессионально, наблюдая за собственным организмом и экспериментируя с самим собой. Результаты неплохие. Кто знает, может, я выработаю методику восстановления двигательного аппарата после травм?
Эстела с восхищением посмотрела на брата. Ей и в голову не приходило, что можно так относиться к своей болезни. Какой же он молодец!
– Но мне хотелось бы располагать собой, раз я не могу передвигаться, – снова настойчиво повторил Эду. – И еще одно: если так будет продолжаться, если Алма по-прежнему будет вмешиваться во все мои дела, то вместо искренней благодарности и любви, которую я к ней испытываю, я ее возненавижу!
В голосе Эду прозвучало столько раздражения и горечи, что Эстела поняла: коса уже нашла на камень.
– Что ты конкретно предлагаешь? – спросила она.
– Предлагаю пригласить Алму и поговорить с ней, а там будет видно!
– Когда приглашаем? – энергично спросила Эстела.
– Завтра утром! – так же энергично откликнулся Эду.
– Ты будешь ужинать? – задала следующий вопрос Эстела. – У нас ужинает Камила!
– Нет! Я наобедался! – поставил точку Эду.
– Ну тогда я пошла, – Эстела поцеловала брата и спустилась вниз.
Ужин прошел вяло, каждый думал о своем, и каждому было о чем подумать.
Камиле было невесело, – ни одна из ее проблем не решилась, все стало только хуже. Настырная Ирис по-прежнему распевала и шаркала тапочками по их квартире. Мать по-прежнему крутила любовь с Эду. Эду начал ходить и даже собирался съездить на конезавод, чтобы избавиться от страха перед лошадьми, а Камила оставалась ни при чем… Не с Алмой же ей дружить, в самом деле! Словом, было от чего прийти в дурное расположение духа.
Алма продумывала, как ей общаться с Эленой, которая вновь замаячила на горизонте. Да не только замаячила, а просто приехала сюда и, похоже, готова была расположиться в этом доме.
Эстела думала о предстоящем разговоре, который и пугал ее, и притягивал. Нелегко было начать его, но необходимость в нем давно назрела.
И только Данилу не спеша потягивал любимое шампанское, становился все веселее и, поглядывая на постные лица своих сотрапезниц, искал глазами хорошенькую Риту, которая сновала с тарелками и подносами, излучая доброжелательность и оптимизм.
Спали все тоже не слишком спокойно, отягощенные своими заботами, а поутру, когда Алма, как обычно, заглянула к Эду, чтобы осведомиться о его здоровье, он попросил ее присесть и сказал, что у них с Эстелой к ней очень серьезный разговор. Алма присела. Эду позвал Эстелу и заговорил.
– Мне показалось, что я слишком легкомысленно тратил деньги, – начал он. – Как-никак это деньги наших родителей, и принадлежат они не одному мне, но еще и Эстеле.
Алма вопросительно смотрела на Эду, еще не понимая, к чему он ведет.
– Теперь мне хочется знать, чем мы с Эстелой владеем, каковы наши капиталы, куда они вложены и какой доход приносят.
Брови Алмы поползли вверх.
– Вы хотите уехать? Вы бросаете меня? – спросила она с изумлением.
– Да нет, тетя! – вступила в разговор Эстела. – Мы просто хотим знать, что нам оставили родители.
– Но ведь адвокат Силвейру все вам растолковал. Или вы ему не доверяете? – Алма слегка повысила голос.
– Это было давно, тогда мы ничего не понимали, нам бы хотелось снова все услышать и разобраться как следует, – настаивал на своем Эду.
Тон у него был ледяной. После вчерашних вторжений он был страшно зол на Алму, и ее сегодняшнее поведение не рассеяло его злости.
Алма прекрасно чувствовала возросшее напряжение и ответила не менее ледяным тоном:
– Я немедленно позвоню сеньору Силвейру, он приедет и все вам объяснит. Вы можете сами к нему поехать, если вам захочется. Можете обратиться к другому адвокату, если не доверяете моему. Думаю, что так будет лучше всего, найдите адвоката, который будет заниматься вашим состоянием, тогда вы избавите от своих подозрений и меня, и сеньора Силвейру.
– Ну вот ты и обиделась, тетя. – Эстела ласково подсела к ней. – Обиделась и рассердилась. А с чего, спрашивается? Ты же знаешь поговорку: кто сердится, тот не прав.
– Спасибо, утешила! – сказала Алма, поднимаясь. – Первыми рассердились на меня вы, ну да Бог с вами. Словом, я пошла звонить адвокату Силвейру.
Дверь закрылась, и брат с сестрой переглянулись. Теперь и Эстела ощутила, как хорошо быть самостоятельной.
Она даже стала помышлять об отдельной небольшой квартирке с фотоателье, где могла бы работать, когда ей удобно.
– Мне кажется, нам обоим нужно встряхнуться, – решительно сказала она. – Завтра мы с тобой едем с моей компанией на дискотеку.
– И что я там буду делать? – поинтересовался Эду.
– Посидишь, послушаешь музыку, выпьешь немного вина, поухаживаешь за девушками, словом, повеселишься, – пообещала Эстела.
– Ну что ж, я не против, – решился Эду, и в глазах у него заиграли озорные искорки. – Мы начинаем самостоятельную жизнь! А ты не против, если я приглашу Элену?
– Разумеется, нет, – кивнула Эстела, хотя и подумала, что Камила на дискотеке выглядела бы более естественно.
Телефон на столе Элены зазвонил в обеденный перерыв. Она как раз слушала Ивети, которая рассказывала ей о своей семейной жизни. Дело в том, что все последнее время у Вириату были серьезные проблемы в постели. Сначала у него были сбои изредка, потом все чаще, а потом и вовсе перестало получаться. Разумеется, он нервничал, Ивети тоже, пока Лаэрти не уговорил его пойти к своему знакомому врачу, Вириату решался очень долго, но наконец отправился. Анализы оказались хорошими, проблема была чисто психологической и подлежала лечению у психотерапевта. Однако врач прописал Вириату какие-то чудодейственные таблетки.
– И ты представляешь, он повез меня в мотель, – захлебываясь, рассказывала Ивети. – У нас давным-давно ничего не было. А тут постель ходила ходуном, просто ходуном. И сегодня… сегодня я такая счастливая, такая усталая…
Элена только собралась ее поздравить, как вдруг зазвонил телефон. Звонил Эду. «Сейчас пригласит в мотель», – посмеялась про себя Элена, но предложение было еще более оригинальным: он приглашал ее на дискотеку!
– Эду! А мне-то что там делать? – спросила Элена с искренним удивлением, как могло ему прийти такое в голову.
– Меня повезет туда Эстела, – объяснил он, – и ты будешь делать то же, что и я, – пить вино, слушать музыку и общаться.
– Спасибо за приглашение, но, мне кажется, в вашей молодежной компании я буду выглядеть мамашей, которая пришла приглядеть за своим сыночком.
– Ну что ты говоришь! Ты что, обиделась? – спросил Эду, уловив в ее голосе напряженные нотки. – Не думай ни о чем, пойдем повеселимся! Раз мы вместе, давай всюду бывать вместе!
– Спасибо, Эду. Я очень тронута, но у меня не получится – слишком много работы. Я тебя целую и завтра позвоню. Желаю от души повеселиться.
Элена повесила трубку. Ивети тут же снова принялась рассказывать, как под ними тряслась кровать, а Элена, чувствуя неприятный осадок после разговора, поняла, что ей, пожалуй, не будет большим удовольствием бывать с Эду повсюду вместе.
Эду и Эстела поехали вечером в молодежный ресторан с веселой компанией фотографов. Девушки сразу же стали оказывать Эду внимание, но он привык к этому, и оно ему даже не льстило. Музыка гремела, они заняли столик и сразу же отправились танцевать, оставив Эду наедине с коктейлем. Алкоголь слегка затуманил ему голову. Он с удовольствием смотрел на танцующих и представлял, как повезет Элену… А куда? Может быть, им поехать в Европу? Или на побережье? Но путешествие вместе с Эленой как-то не складывалось у него в голове, потому что лучше всего им было в квартире Элены, такой похожей на свою хозяйку, удобной, уютной… Эду выделил в толпе светловолосую голову и словно бы увидел Элену – молоденькую, веселую, которая отчаянно отплясывала со своим партнером. Эта Элена могла бы, наплясавшись, сесть в машину и отправиться на пляж купаться, а потом махнуть на какой-нибудь горнолыжный курорт или на сафари в Африку. В общем, с этой Эленой Эду представлял себе самые разные путешествия, они могли бы взбираться на горные кручи, купаться в озерах, открывать экзотические страны… Приглядевшись, Эду узнал вдруг в воображаемой Элене Камилу, она была с каким-то очень симпатичным парнем, явно в нее влюбленным, и оживленно беседовала с ним. За время болезни Эду Камила стала своим человеком в доме, он привык к ней, а сейчас увидел словно бы со стороны – эффектную, как мать, уверенную в себе, жизнерадостную. Он вдруг позавидовал тому парню, который смотрел на нее с восхищением. Что ему мешает, собственно, взять ее после танца за руку и увести куда угодно. Посадить в машину. Предложить новую жизнь. Эду вдруг почувствовал себя стариком, который наблюдает за молодыми. Ощущение было неприятным, обидным. Он попросил еще один коктейль у официанта, потом еще один. Эстела возвращалась, болтала с подружками, танцевала с приятелями, а когда они решили, что им пора возвращаться домой, выяснилось, что Эду изрядно нагрузился.
– С н-непривычки, – еле ворочая языком, попытался объяснить он.
Приятели Эстелы погрузили Эду в машину, а потом Эстела едва дотащила его до постели. Разумеется, вездесущая Алма была в курсе, в каком состоянии вернулся домой Эду после дискотеки: слишком уж плохо было ему наутро. Но на этот раз он преодолел себя и спустился к завтраку.
Алма сделала вид, будто ничего не заметила.
– Я звонила дону Силвейру, – объявила она.
Эстела и Эду тут же посмотрели в ее сторону.
– Он перенес тяжелейшую операцию на сердце – шунтирование.
– Да ты что? – не поверил Данилу. – С чего бы ему иметь плохое сердце? Худой, не пьет, не курит, ходит по шесть километров в день и регулярно посещает врача.
– Потому и посещает, что у него больное сердце, – вздохнула Алма. – Но операция прошла благополучно, он был рад меня слышать, ваше желание нашел совершенно естественным. Я объяснила, что это не простое любопытство, а стремление нащупать свой жизненный путь, профессионально определиться. Он готов ответить на все ваши вопросы.
Эду широко улыбнулся и облегченно вздохнул.
– Отлично! А когда? Завтра или послезавтра?
Эстела стала прикидывать, когда у нее занятия и на какое время лучше назначить свидание с адвокатом.
– Силвейру просил вас немного подождать, – сообщила Алма. – Он еще до конца не поправился, а о таком деле в кресле-качалке или в кровати не поговоришь. Ему можно будет позвонить недели через две или три.
Лица молодых людей вытянулись. Алма посмотрела на них и покачала головой.
– Ох, молодость, молодость! – сказала она. – Все у нее горит! Но я думаю, такой срок вы выдержите.
Глава 26
Элена мучительно думала, что ей делать, как поступить. Эду делал героические усилия, чтобы вырваться из лап болезни, и она понимала, что это свидетельство любви к ней. Но она видела и то, как много еще времени понадобится, чтобы он выздоровел окончательно. А за время его болезни медленно, но верно происходили пока еще неявные для самого Эду перемены: рядом с ним все прочнее укреплялась Камила. Ее привечали в доме, для нее всегда находилось место и доброе слово, а Элену оттесняли все дальше и дальше. И каково будет Камиле, если она вдруг вновь окажется на обочине?
Элену поразило выражение лица дочери – она явилась туда как к себе домой, с чувством покоя и уверенности, но, увидев там свою родную мать, пришла в отчаяние. Ни один мускул не дрогнул на ее лице, но глаза сказали об этом. Сказали, что Элена вероломно вторглась в то пространство, которое ей уже не принадлежит. Да и Эду, он ведь тоже, очевидно, привык к Камиле, хоть пока не замечает этого…
Любовь Элены с Эду поддерживало и питало отсутствие преграды в чувственной страсти, они были свободны в ее проявлении, и эта стихия захлестывала их. Теперь они были лишены возможности даже видеться наедине, не говоря уже о другом… Вполне может быть, что, не видя Элену и дальше, Эду поймет, насколько дорога ему Камила… И как невыносимо тяжело будет для Элены это открытие!
Но не менее болезненными были для нее и эти встречи на людях, под пристальными взглядами недоброжелательных ревнивых глаз… Словом, впечатлений и пищи для размышлений было столько, что, пожалуй, Элена хотела бы во всем разобраться. Да, она попросит у Эду время на размышление, скажет, что, вполне возможно, их любви пришел конец… Скажет, потому что надеется услышать от него: «Элена! Любимая! Это невозможно! Мы никогда с тобой не расстанемся!»
Элена специально позвонила Эду, чтобы сообщить о своем решении. Она ждала заветных слов, но они не были произнесены. Эду, безусловно, очень огорчился, в его голосе послышалась обида, но он принял ее решение, как принимает решение взрослого ребенок, не подвергая его обсуждению и только осуждая эмоционально.
Элена почувствовала, что совершила ложный шаг, но отступать было поздно. Чтобы разобраться в своих чувствах, чтобы как-то с ними справиться, ей необходим был советчик. Никого, кроме Мигела, она не смогла себе представить и после работы поехала к нему.
Мигел встретил ее как всегда – с нежным участием и радостью. За коктейлем, делать которые он был такой мастер, Элена поделилась с ним своими тревогами и сомнениями.
– На твоем месте я бы не бежал от волнующей тебя проблемы. Близкие отношения не должны препятствовать откровенной беседе, наоборот, они способствуют ей. Мы с женой всегда все обсуждали и поэтому никогда не сталкивались с такими трудностями. Я бы обсудил все с Эду. Спросил бы его, как он относится к Камиле. Я не стал бы молчать и обижаться.
– Женщины часто делают такие ошибки, какую сегодня допустила я, – вздохнула Элена.
– Неужели они верят, что их возлюбленные ясновидящие? – с притворным удивлением поинтересовался Мигел, и Элена не могла не улыбнуться.
– Я пока не могу поговорить с Эду, – жалобно сказала она, – я слишком боюсь, что услышу именно то, чего так боюсь.
– Но тогда ты перестанешь бояться и у тебя созреет решение, которое принесет тебе покой, – мудро заключил Мигел, невольно желая, чтобы решающий разговор произошел как можно быстрее.
Но даже эта репетиция, подготовка к решающему разговору успокоила ее. Она шла домой в совершенно ином настроении.
Ирис дома не было. У девушки появилось много знакомых и друзей, она частенько отправлялась то с одной компанией, то с другой потанцевать и повеселиться, хотя планов своих не оставила и по-прежнему мечтала о том дне, когда на ней женится Педру.
Элена застала дома одну Камилу, и в необыкновенно возбужденном состоянии.
– Если бы ты знала, что мы тут пережили! – заговорила она взволнованно, бросившись к матери, словно ища у нее защиты.
Такого давным-давно уже не было, и счастливая Элена крепко обняла дочь.
Оказалось, к ним в подъезд стал ломиться, грозя высадить дверь, полупьяный мужчина. Привратник не пускал его, но тот орал на весь дом, что желает видеть Карлу и все вокруг разнесет, если его к ней не пустят. Вира, привратник, видел, как тот хулиган несколько раз привозил домой Капиту, и стал звонить ей, а потом Камиле, зная, что та часто бывает у них. На этот раз так оно и было, Камила как раз сидела и болтала с Капиту, а Бруну возился с ними рядом. Хулиган тем временем прорвался в подъезд, а Капиту, узнав, что он ее ищет, страшно побледнела.
– Если он меня найдет, то устроит страшный скандал, – дрожащими от испуга губами проговорила она.
Камила предложила немедленно вызвать полицию, но Капиту испугалась еще больше:
– Нет! Нет! Только не это!
Капиту была в таком отчаянном положении, что Камила решила выйти сама и разобраться со скандалистом. Она по¬просила Капиту спрятаться с Бруну в дальней комнате и открыла дверь.
Человек, которого, как потом выяснилось, звали Орланду, ломился в соседнюю квартиру, крича на весь подъезд:
– Не выводи меня из себя, Карла! Лучше открой!
Камила пригрозила ему полицией. Боже, чего только она не наслушалась! Бандит переключился на нее, стал орать:
– Да вы, наверное, в одной церкви молитесь! Сколько берешь?
Он уже облапил ее, собираясь поцеловать, но тут выскочила Капиту и стала его образумливать. Орланду требовал, чтобы она немедленно поехала с ним, та отказывалась. На шум выскочила Офелия.
– Чем больше народу молится, тем лучше, – заявил Орланду.
Стали открываться двери внизу. Камила принялась объяснять, что университетский приятель Капиту слегка перебрал, но сейчас они его утихомирят, и волноваться не о чем. Капиту, пытаясь сделать это, стала спускаться с ним вниз. Камила следовала за ними на приличном расстоянии. Орланду и впрямь успокоился:
– Вот это другое дело! Так бы сразу! А то я звоню, звоню! Ты же меня с ума свела! Я каждую ночь о тебе думаю! Каждое утро просыпаюсь с мыслью о тебе. Я должен был тебя увидеть. Я сделаю для тебя все, что ты захочешь, мне больше никто не нужен. Только ты!
Они дошли до машины, но Капиту отказалась сесть в нее.
– Я покончила с прошлым, – заявила она.
– С прошлым, но не со мной! – разъярился Орланду. – Я заплачу сколько попросишь! У меня есть деньги, много денег!
Он достал целую пачку денег. Капиту шарахнулась от него.
– Умоляю, – сказала она. – Обещаю, что в другой раз, но только не сегодня.
– А ну садись! – заорал Орланду. – Я начинаю терять терпение!
Тут Камила поняла, что дело сейчас дойдет до рукоприкладства, подбежала к Капиту, схватила ее за руку и решительно заявила:
– Изволь относиться к моей подруге с уважением!
– А ты знаешь, чем она занимается, эта твоя подруга?
– Я уже вызвала полицию! – продолжала она, не слушая его.
– Ты, кажется, ищешь себе неприятностей, – угрожающе произнес он.
– Нет! Это ты их себе нашел, болван! – заорала во весь голос Камила, которая сама не ожидала от себя ничего подобного. – Тебе нужен был скандал? Ты его получишь! В присутствии полиции, адвокатов, журналистов! Ты запомнишь, как ломиться в дом к порядочным людям! На помощь, люди! Бейте его!
– У меня есть пистолет, – не слишком уверенно произнес Орланду, отступая перед Камилой, которая стала похожа на разъяренную кошку.
Вокруг стала собираться толпа. В скандал включился и привратник.
– Ну что, поучим его уму-разуму? – воинственно воскликнул он, засучивая рукава, и стало понятно, что стоит кому-нибудь сделать шаг, и все навалятся на скандалиста. Это понял и сам Орланду и тут же сел в машину.
– Ну я тебе еще отомщу! – прошипел он, обращаясь к Капиту.
– Двигай отсюда! Сволочь! – напутствовала его Камила.
– Пока мы тебе морду не набили, – добавил мужчина за ее спиной.
Машина рванула с места и исчезла за углом. Толпа стала расходиться.
– Перебрал университетский приятель, перебрал, – объясняла Камила любопытствующим, уводя Капиту к подъезду.
– Не раздувай скандала и никому не сплетничай, – сказала она, проходя мимо привратника. – Видишь, какие бывают дела – влюбился по уши сумасшедший и теперь не дает прохода. Увидишь его, сразу вызывай полицию.
– Непременно, – ответил Вира, – непременно.
Когда девушки сели в лифт, у Капиту были на глазах слезы.
– Ты даже себе не представляешь, как я тебе благодарна, – сказала она. – Прошу об одном, не говори никому и ты тоже. Я так перенервничала, до сих пор дрожу! И просто умираю от стыда! Ты, наверное, думаешь…
– Я рада, что этот кошмар остался позади, – сердечно сказала Камила. – А остальное меня не касается.
Пока Камила занималась с Орланду, Офелия и ее муж Онофре занимались с Бруну. Обнаружив перепуганного малыша на площадке, они забрали его к себе, и Онофре развеселил Бруну, изображая клоуна. Им тоже была предложена версия о сумасшедшем влюбленном однокурснике, были принесены извинения за беспокойство, и все, пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись.
– Я выкарабкаюсь, вот увидишь, – сказала Капиту, держа Бруну на руках. – В моменты отчаяния принимаешь решения не потому, что они тебе нравятся, а потому, что только так ты можешь быстро разрешить свои проблемы.
– Не переживай, – ободрила Камила подругу детства, – мы с тобой выросли вместе и не можем думать друг о друге плохо.
Они закрыли двери. Все было хорошо и спокойно, но теперь-то у Камилы и проявились последствия стресса. Она вся дрожала, у нее стучали зубы, несмотря на жару, ей было холодно.
– Мамочка! Мамочка! Мне так жаль Капиту, – рыдала Камила, – она такая несчастная! А что будет с Бруну, когда он вырастет?.. Она же это делает ради него, я поняла… А вдруг он не поймет?..
Элена обнимала Камилу, согревая ее своими объятиями и поцелуями, потом налила ей рюмку ликера, чтобы она могла расслабиться. Сердце Элены было переполнено восхищением своей отважной и мужественной дочерью, ее великодушием, ее благородством!
«Как мне повезло с детьми!» – подумала она, представив на месте Капиту свою дочь, и невольно содрогнувшись от ужаса.
– Мы должны ей непременно помочь, доченька, – сказала она, целуя Камилу.
