Текст книги "Дикарка на отборе невест (СИ)"

Автор книги: Анна Левин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Глава 36
Артистки на королевскую голову

Пальмира

Мои вокальные таланты оставляли желать лучшего, но нанятые учителя не теряли надежды сделать из меня величайшую исполнительницу всего за две недели. Ну еще бы, после столь щедрого вознаграждения я бы тоже источала оптимизм. Любой каприз за ваши деньги, как говорится.

– Миледи, не забывайте об осанке! – со сладчайшей улыбкой обратилась ко мне учительница. – Вы должны безукоризненно выглядеть, иначе никакой талант не спасет от упреков в небрежности.

– А если талант отсутствует?

Женщину моя колкость не смутила, чувствовался опыт и стальные нервы. Пожалуй, по сравнению с настоящими герцогскими дочерями я еще цветочек, безобидный ягненок.

– Не волнуйтесь, у вас отменный слух, вы тонко чувствуете музыку, разве что на интуитивном уровне, а с моим опытом и вашей старательностью вскоре вы станете достойной конкуренткой другим невестам!

Разумеется, она преувеличивала, я фальшивила так, что самой уши резало. Такого провала королевская семья и представить себе не может. Ну хоть удивлю их напоследок, прежде чем меня выкинут из отбора.

– Отставить пораженческие мысли! – резко скомандовала учительница. – У вас на лице написана обреченность, разве это достойно сестры герцога?

Так меня и гоняли без устали день за днем, пока не настал решающий час. Апрельское солнце ласково согревало землю, столица украсилась цветами и свадебными песнями. После равноденствия сложилось много счастливых пар, некоторые (особо счастливые) невесты сочетались браком будучи в положении, а мы, невесты короля, весь день усиленно готовились к вечеру, чтобы собраться в серпентарии (иначе назвать дворец невозможно), и порадовать его величество своими ангельскими голосами.

Меня нарядили в красивое нежное платье, вплели в волосы цветы, вместо массивных украшений Марко подарил мне очаровательные серьги, такие хрупкие и изящные, что я влюбилась с первого взгляда. Мы сели в экипаж, и во второй раз отправились в замок.

Сайкасл весной производил более приятное впечатление, чем зимой. Исчезла тягостность, монументальность, подчеркнутая снежным зимним вечером, когда я впервые оказалась здесь. Сочная зелень и яркие цветы вернули замку легкость, я наконец разглядела архитектуру, и поняла, что хотела бы погулять по дворцовому парку, разглядеть Сайкасл лучше.

Однако вскоре мы прошли в холл, увидели остальных невест, и хорошее настроение улетучилось. Точно, чертов серпентарий, забыла куда приехала. Леди Маргарет тут же отделилась от тесного кружка девушек, и остановилась в нескольких шагах от меня.

– Посмотрите, кто к нам присоединился! Редкий шанс – лично присутствовать на выступлении дикарки. Узнаем сегодня, какими песнями ублажают свое чувство прекрасного сапожники, поломойки, и кто еще затесался в родне у леди Караваджо!

Прежде чем я успела ответить, от толпы отделилась Юна Грант.

– Порой ты бываешь так жестока, Маргарет, что я тебя совсем не узнаю.

– А я не узнаю тебя, Юна. Как ты можешь якшаться с этой выскочкой?

– Мой брат намерен жениться на ней, поэтому прошу не оскорблять будущую герцогиню Грант.

Змейки зашептались, а я поняла, почему раньше женщины стремились выйти замуж за богатого мужчину, да поскорее. Одно имя Рональда заставило всех убавить обороты, послужило защитой, и от этого стало вдвойне обидно.

– Дикарка не заслуживает герцогского титула! – отчеканила Маргарет спустя минуту. – Ей место там, откуда лорд Караваджо ее вытащил, и туда же она вернется, я не позволю ей остаться в столице.

Эта тварь обсуждала мою судьбу так, словно имела право ею распоряжаться, и даже не смотрела в мою сторону, говорила только с Юной.

– Интересно, как вы это сделаете? – спросил мужской голос с ленцой, и мы все дружно вздрогнули, повернувшись к Максимилиану. – Прошу, леди Олдголд, поделитесь информацией, мне правда хочется знать.

Младший принц стоял у колонны, прислонившись плечом, и со скукой наблюдал за развернувшейся сценой. Девушки мгновенно покраснели, обстреляли принца кокетливыми взглядами (не все ведь пройдут отбор для короля, неплохо хотя бы понравиться принцу), и присели в поклоне.

– Прошу прощения, ваше высочество, я не имела в виду ничего плохого.

Маргарет проявила чудеса перевоплощения, даже голос прозвучал иначе, так нежно и невинно, будто действительно ангел спустился с небес, и заговорил со смертными. Артистка какая, еще ведь обманет принца, а то и самого короля! Но Максимилиан явно не собирался закрывать глаза на ее выходку. Любовь ко мне, кажется, не угасла.

– Разумеется, леди Олдголд, я все понимаю. В оскорблении члена герцогской семьи и угрозах нет ничего предосудительного, самое обычное дело в светском обществе, приличествующее юной аристократке.

Красивое лицо покрылось краской и злобой.

– Вы все не так поняли, я лишь…

– Да-да, я уже понял, что с моими умственными способностями что-то не так, и я превратно вас понял. Уверен, мой брат поймет лучше.

Как раз в этот момент к нам пришли слуги, попросив пройти в музыкальный зал. Маргарет умчалась, едва сделав книксен, остальные же невесты степенно склонились, продемонстрировав принцу декольте, и плавно отправились следом за униженной леди Олдголд. Я попыталась ускользнуть с ними, но меня ловко перехватили, и прижали к колонне.

– Не спеши, Мира, нам с тобой есть о чем побеседовать.

Глава 37
Любовный четырехугольник

Увы, оставленные мной боевые отметки исчезли с его лица: то ли лекарь хорошо постарался, то ли я тогда схалтурила. Жаль, ему они шли, издалека было видно негодяя.

– Ищешь шрамы? – он верно истолковал мой взгляд. – Их не осталось, хотя они по-прежнему в моем сердце. Мне стыдно за тот поступок, но брат запретил приближаться к тебе, и я не мог попросить прощения.

– Макс, оно мне не нужно. Все осталось в прошлом, позволь и себе, и мне перестать оглядываться. Смотреть надо только вперед.

– И я смотрю, но вижу нас вместе. Иначе и не представляю свою жизнь.

Как в романтическом кино, еще недавно я бы пищала от восторга, от осознания того, что я – роковая женщина, но в действительности навязчивое внимание мужчин приносит больше стресса, чем удовольствия. Когда ты говоришь «нет», а тебя не воспринимают всерьез, считают глупышкой, и продолжают настойчиво убеждать в том, что им, мужчинам, выгодно.

– Скажи, тебе самому не надоело ходить по кругу? Для нас все закончилось в тот момент, когда ты только предложил Марко похитить меня ради проклятого отбора. Да нет, еще раньше: мы родились в разных мирах, и никогда не должны были пересечься. Что бы сейчас ни происходило, будущего у нас не будет. Запомни это.

– Обиженная женщина может быть беспощадной.

– Такими нас делают мужчины. В данном случае – ты.

– И что дальше? – спросил он так устало, что чуть его не пожалела. – Выйдешь за Гранта?

– Если я отвергаю тебя, думаешь, брошусь на шею к кому-то другому?

– Он явно выразил намерения, да и у него нет за спиной таких ошибок, как у меня.

– Макс, мы все понимаем, что шанса пройти отбор у меня нет. После финала жизнь вернется на круги своя. Никаких свадеб не будет, ни с тобой, ни с герцогом Грантом. Хотя воспринимать его легче, чем тебя, ведь он не предавал меня. Никакая любовь не поможет забыть предательство.

Красивое лицо исказилось болью, на этот раз мне действительно стало его жаль. Сердце сжалось, подкидывая разуму доводы в пользу Макса, однако, прежде чем я что-либо сказала, он горько рассмеялся.

– Говорят, любовь способна преодолеть все. Когда любишь, можешь переступить через гордость. Скажи, Пальмира, у тебя совсем не осталось чувств ко мне? И были ли они? Когда мы познакомились, ты полюбила меня, или просто хотела построить семью?

Могу ли я осуждать его, если сама не являюсь образцом честности и благородства? Любила ли я его когда-нибудь, по-настоящему, до мурашек, до дрожи, до умопомрачения? Нет, признаться честно, не любила. Мечтала о семье, хотела всем вокруг доказать, что я не неудачница, особенно бывшим подружкам. Но вместо кольца и пышной фаты получила фиктивные отношения, попадание в другой мир, отбор невест, соперничество с герцогскими дочерями и трех поклонников, один из которых (Морай) – темная лошадка, и непонятно вообще, понравилась я ему или нет.

– Не молчи, я не хочу недомолвок. Скажи честно.

Максимилиан требовательно поднял мое лицо за подбородок, заставил посмотреть ему в глаза, и через секунду все расплылось от слез.

– Я хотела завести с тобой семью, и считала, что это и есть любовь. Я сама не знала себя, все время училась, мечтала о карьере, но забыла, что являюсь девушкой, никого не пускала в сердце. Только после встречи с тобой я словно очнулась ото сна, а потом осталась наедине с разрушенными иллюзиями.

– Вот видишь, обвиняя меня, ты забыла осудить себя. Лгунья.

Принц резко отстранился, и исчез так стремительно, будто в воздухе растворился. Я же сползла по колонне на пол, забыв и о светлом платье, и о манерах.

Лгунья, он назвал меня лгуньей, и был прав. Он привел меня сюда, чтобы спасти друга, я же играла его сердцем, чтобы мое окружение перестало давить на меня с замужеством. Кто из нас хуже?

– Леди Караваджо, что вы здесь делаете?

Вздрогнула, услышав голос короля: Морай Сайбер стоял напротив, и разглядывал меня с усталостью. Видимо, этот отбор и ему поперек горла. Или что-то другое испортило настроение.

Не успела подняться, как он подошел ко мне, и сел на пол рядом.

– А что такого? Раз вам удобно, почему бы и мне не попробовать? Расскажите, что вас расстроило? Не успели подготовиться к испытанию? Право слово, тогда это станет наказанием для моих ушей, вам беспокоиться не о чем. Или встретили моего брата? Обычно после встреч с ним девушки улыбаются, а не плачут. Хотя…

Жестоко он со мной, но влепить пощечину королю не решилась даже я. Да и за что, если и невеста я подставная, никому не нужна моя победа в отборе, и музыкантша из меня никакая, и даже с Максом отношения были полным провалом с самого начала. Хоть реально выходи замуж за Рона, и рожай ему по ребенку в год в каком-нибудь дальнем поместье.

Ага, разбежалась, Мира, как не стыдно? Что это вообще такое?

– Поднимайтесь! – скомандовал Морай, подавая мне руку. Не дождавшись реакции, просто поднял меня на ноги. От прикосновения его рук к талии тело пронзило молниями, и, видимо, он ощутил что-то похожее. – Приведите себя в порядок, и идите готовьтесь.

Не один он вел себя странно: я крепко сжала его руку, не давая уйти. Король в изумлении сначала посмотрел на мою ладонь, а потом впился в мое лицо таким взглядом, что лишь одно упрямство не позволило сбежать с паническим воплем. Отступать поздно, только вперед!

– Это вы спасли меня в тот день возле сиротского приюта?

Глава 38
Горечь и сладость

Морай

Правду говорят в народе, чужое сердце – непроходимый лабиринт. Казалось бы, все так просто: деньги, власть, телесные удовольствия. Людская природа, не больше. Но порой бывает смертельно сложно понять, что движет нами, как реагировать на чужие поступки и поступать самим. Где логика, в чем смысл, что важнее – гордость или любовь?

Разозлился, когда увидел, что Максимилиан остановил Миру, но их разговор оказался весьма содержательным. Все это время они мне лгали прямо в глаза, а я не понимал, что именно между ними произошло.

Брат похитил девушку ради отбора, чтобы его лучший друг Марко не лишился печати Амароса. Похитил, насильно привез в столицу! То есть она отказалась участвовать, отвергла, даже не узнав меня. Нищая бездомная внучка Эмилии в полной мере унаследовала дух своей бабушки, раз предпочла бедность королевской роскоши. И как именно принц заманил ее? Скрыл от девушки свое имя, пообещал жениться, притащил в столицу, где отдал радостным родственникам? Тогда понятен ее гнев, и его желание искупить вину. Если допустить, что Максимилиан в итоге полюбил Пальмиру, его отчаяние объяснимо.

Но почему она отвергла принца сейчас, если не верит, что я выберу ее в качестве жены? Неужели внучке Эмилии Караваджо настолько противно все связанное с семьей Сайберов, что она готова отказаться от любви, лишь бы не связывать себя с нами узами родства?

Когда она осталась одна, и я обнаружил свое присутствие, девушка вздрогнула, как лань при виде хищника. Надо же, а с моим братом была смелее. Сел рядом с ней на пол, испытывая два желания: встряхнуть, добиться правды любой ценой, заставить говорить, либо же прижать стройное тело, взять прямо здесь, подчинить, доказать, что Сайбер всегда получает свое.

Поняв, что второй вариант случится прежде, чем я решусь на первый, поднял ее на ноги, и собрался уйти, как она вцепилась в меня ледяной ладонью, и задала вопрос, которого я не ожидал:

– Это вы спасли меня в тот день возле сиротского приюта?

Непроизвольно взял ее ладони в свои, призывая драконью силу совсем немного, чтобы отогреть холодные руки. Хорошо, что я на всякий случай подготовил ответ.

– Мой помощник сэр Юэн Лэгмэн поведал о неприятном инциденте, мне жаль, что вам пришлось такое пережить. Надеюсь, впредь вы будете соблюдать осторожность, и не поставите свою жизнь под угрозу.

Уточнять, что мы арестовали огромное количество людей – торговцев юными девушками и парнями – не стал, да и незачем ей эта информация.

– Но я видела вас! – произнесла Пальмира на грани слышимости. – Я дала себе слово, что уйду из жизни. Простите за малодушие, но я не смогла бы жить после такого. Казалось, мне не выбраться из тьмы, но в тот момент появились вы, и мой мучитель сгорел. Потом я потеряла сознание, но не рассудок. Вы спасли меня, а не сэр Лэгмэн.

А ведь действительно наложила бы на себя руки, не всякая женщина способна справиться с такой болью, особенно учитывая отношение общества к жертвам насилия. Почему-то воображение в красках нарисовало обреченность на лице Миры, тень смерти за ее спиной, и я стремительно обнял девушку, прижимая так, словно смерть собиралась разлучить нас прямо сейчас.

Вот и ответ на вопрос: любовь все-таки побеждает гордость. Настоящая, чистая, истинная любовь. Почему же метка никак не проступает, если я ощущаю ее каждой клеткой тела? Вдруг Эмилия нашла способ ее прятать, и передала знания внучке? Пальмира же считает, что я не выберу ее, наверняка наслушалась сплетен о моем «увлечении» леди Маргарет, распускаемых матерью. Может, стоит помочь девочке, дать понять, что я готов пойти ей навстречу? Как она жила до приезда в столицу – в постоянной нужде и одиночестве. Я для нее нечто нереальное, запредельное, верно она сказала Максимилиану, что мы из разных миров. Но истинность не лжет, никогда.

– Ваше величество, – слабо трепыхнулась малышка в моих тисках.

– Простите, миледи, я лишь хотел оказать вам дружескую поддержку.

Поспешно отстранился, чтобы Пальмира не ощутила уровень моей готовности поддержать ее, и мягко улыбнулся, загоняя страсть за границы благоразумия. Не сейчас, не так.

– Позвольте выразить благодарность за мое спасение, ваше величество.

– Считайте, уже выразили. И больше ни слова об этом, никто не должен знать о моем участии, вам ясно, леди Караваджо? Я могу доверять вам?

На щеках красиво вспыхнул румянец, глаза заблестели, и она кивнула. Знала бы только, как она красива в этом платье и с цветами в волосах!

– Отлично, тогда идите к остальным невестам, испытание начинается.

Глава 39
Последний перформанс

Пальмира

Пока девушки получали последние наставления перед концертом, я вяло теребила в руках ноты, вспоминая каждый миг разговора с королем. И не только разговора… Как же было сложно сдержаться, когда он обнял меня! Не просто тело, а душа потянулась к нему, нежность затопила, умоляя заговорить, признаться, что мое сердце бьется в унисон с ним.

В моем мире живут миллиарды мужчин, а я влюбилась в дракона из параллельного измерения, да как же так⁈ Я ведь знала, кто он, что мне нельзя увлекаться им, и вот, пожалуйста, хватило одного объятия, чтобы он забрал себе мое сердце.

Спроси Максимилиан сейчас, почему я равнодушна к нему, ответила бы, что без памяти влюбилась в его брата. Отказывалась от правды, успешно игнорировала чувства, но они в итоге прорвались, и уничтожили безысходностью.

Мы из разных миров, мы никогда не будем счастливы вместе. Я не останусь здесь, а он не бросит свою страну, трон и ответственность ради моего мира. Да зачем фантазировать, черт, достаточно сказать, кто я на самом деле и откуда, как он сам меня отправит по известному непристойному адресу. Не простит, никогда, и не примет. А если поведать тайну Эмилии, как она избавилась от метки истинности – Сайбер и вовсе возненавидит.

– Миледи, вы плачете? – шепотом спросила учительница по музыке. – Прошу, возьмите себя в руки, все получится, обязательно! Вы столько времени посвятили подготовке, провал исключен.

Кое-как выдавила слова благодарности, и вытерла платком слезы. Увы, провал не что гарантирован, он уже наступил: я влюбилась в короля, и больше не могу убеждать себя в обратном.

– Начинается! – наставница подскочила на месте, и поспешно покинула помещение.

Всех девушек вывели на сцену, заставленную инструментами, которые в моих глазах выглядели орудием пыток. На мягких креслах в зрительском зале устроился Морай с матерью и братом, а также семьи невест. Все выглядели взволнованными, кроме короля. Легкая скука, приправленная вежливой нейтральностью – в каждом взгляде и движении чувствовалась властность, присущая могущественному правителю. Но я помнила крепость его объятий, головокружительный запах горных трав и прикосновение, хоть и мимолетное, внизу живота, которое свидетельствовало о его желании.

На меня Морай не смотрел, хотя после такого можно было и одарить вниманием. А нужно ли оно мне? Насколько уместно внимание того, кого следует избегать как огня?

Первой честь ублажать публику талантами выпало леди Олдголд. Ожидаемо, но все равно кольнуло. Теперь я поняла, что ревную короля, а до того считала, что меня раздражает высокомерие Маргарет. Конечно, эта стерва не может не раздражать, особенно после объявления мне войны и ее незаслуженной победы в первом этапе. Но основной источник моих страданий все же не в ней, а в чувствах к Сайберу.

Красивый грудной голос вызвал зависть вперемешку с восторгом. Видимо, я не достигла уровня ее подлости, и признала талант девушки, которую ненавижу. Она аккомпанировала себе на рояле, пока королева-мать с видом победительницы наблюдала за успехами протеже. Остальные гости тоже не сдержали удовольствия, разве что оба брата Сайбера не показали ни единой эмоции, будто каждый день здесь собираются талантливые исполнительницы.

А может и собираются, и не только певицы: вряд ли мужчины отказывают себе в женской ласке. Могут позволить любовниц, пока девушки вынуждены блюсти правила приличия, отказ от природных потребностей во имя непонятно чего.

После так называемой фаворитки отбора выступило еще несколько девушек, чьи музыкальные способности превосходили мои жалкие потуги за две недели догнать тех, кто всю жизнь обучался пению и игре на пианино. Если до этого кое-как удерживалась от позора, то сейчас все убедятся в справедливости выбранного для меня прозвища.

Что делать в такой ситуации? Играть по правилам – значит проиграть. Следовательно, можно сломать чужие установки, и попробовать со своим уставом явиться в чужой монастырь. Меня снова назовут дикаркой, и попросят покинуть отбор. Ну и ладно! Лучше уйти сейчас, пока еще можно разорвать возникшую связь, и попытаться забыть короля, чем потом бороться с собственными чувствами.

– Леди Караваджо, прошу! – ворвался в мои мысли чужой голос, и я поняла, что настал мой звездный час.

Жидкие аплодисменты не свидетельствовали о расположенности ко мне публики, лишь Марко с Ислой и герцог Грант проявили энтузиазм. Морай не поменялся в лице, словно его не интересовала ни я, ни кто-либо еще, зато Максимилиан, опустил глаза, будто ему было противно видеть меня. Реакция королевы-матери не удивила: ненависть вперемешку с презрением.

Поехали, как сказал всемирно известный космонавт Юрий Гагарин!

Глаза равнодушной публики округлились, когда я прошла мимо рояля, и взяла гитару. Этот плебейский инструмент не годится для невесты отбора, но какая уже разница? Да простит меня учительница, но мое выступление будет таким, как я решила. Последний перформанс дикарки из рода Караваджо!

Глава 40
Осколки любящего сердца

Недоумение, насмешка, удивление, предвкушение – каждый ждал начала моего выступления с отдельным настроением. Я никогда не училась в музыкальной школе, но в моем детстве во дворе часто собирались парни и девушки с гитарой, и пели то русский рок, то попсу из нулевых, а по просьбе бабушек – и шансон. Правда, нынешнее поколение музыкой наслаждается через наушники, но можно тряхнуть стариной, показать этому миру, что такое дворовая гитарная романтика далекого Подмосковья.

Огонь на месте дома, лишь пепел, дым и слезы,

Пора оставить за спиной разрушенные грезы.

Забудь свои мечты, оставь за черной дверцей.

Ничто не бьется так, как любящее сердце.

И пусть мне некуда идти – вперед ведет твой голос,

Я ненавижу и люблю, бессмысленно боролась,

Все это время. Ждет судьба беглянки, отщепенца,

Ведь не собрать из всех осколков любящего сердца.

Сожгли мосты, и разошлись, навеки разлучились.

Мы опьянели от любви, в беспамятстве забылись.

Жаль, этот мир – прекрасный мир! – не дом для чужеземца.

Но даже в смерти я отдам тебе осколки сердца.

В кромешной тьме не видно звезд и лунного свеченья.

Я – твое эхо, ты – мой сон, источник пораженья.

Твой смех прекрасен, разум чист, как душа младенца.

Ты заслужил небесных сфер, а не истерзанного сердца.

Когда затих последний аккорд, образовалась звенящая тишина. Все это время я смотрела вниз, нарушив все возможные правила выступления перед публикой, ведь сил поднять глаза на короля у меня не было. Слова песни всегда вызывали у меня тоску и печаль, желание восстать, взбунтоваться, хотя, как со смехом говорила моя подруга, «это всего лишь песня». Но правда была такова, что музыка имеет огромное влияние на человеческий мозг, и особенно лирическая, пронизывающая душу.

Все, пожалуй, на этом мое участие в отборе закончено. Жаль, что я так и не поставила на место Маргарет… жаль, что не сдержала слова, но порой судьба дает нам пинка под зад, чтобы сделать нас лучше.

Аплодисменты вывели из задумчивости, заставив поднять взгляд. Боже милостивый, мое зрение обманывает меня, или даже у королевы глаза на мокром месте? Лица аристократов свидетельствовали о чем угодно, только не об отвращении. Герцогини, их дочки и даже служанки элегантно вытирали слезы платочками, а мужчины смотрели едва не с обожанием. Нет, не с пошлым восторгом, а религиозным трепетом. Максимилиан впился в меня горящим взглядом, в котором читалась боль, пульсирующая и жестокая, а Морай смотрел иначе, будто понял, что я прощалась с ним.

Посыл прост: мы из разных миров, и пусть судьба ненадолго свела нас вместе, скоро мы разойдемся, чтобы не встретиться больше никогда. И не собрать нам свои сердца из осколков. На секунду моя душа словно прикоснулась к его, чтобы ощутить эту небесную близость, с которой ничто не сравнится, даже телесное единение. Можно физически быть с тем, кого не любишь, но он не сможет насладиться духовной близостью, блеском глаз, нежностью улыбок. Все это будет принадлежать королю, даже когда я исчезну из его жизни.

– Благодарим, леди Караваджо, прекрасное выступление! – наконец опомнился церемониймейстер. – А сейчас просим на сцену леди Грант!

Заняла место рядом с Марко и Ислой, чувствуя опустошение. Для всех моя песня была просто песней, а для меня – душевным порывом, откровением. Но вместе с ним ко мне пришло спокойствие, словно я рискнула всем, потеряла, и больше мне нечего бояться. Надеюсь, рано или поздно родной мир залечит мои раны, когда я вернусь домой, встречусь с близкими, слетаю куда-нибудь в Европу, наберусь новых впечатлений, не связанных с отбором, а потом – получу адвокатское удостоверение, и построю карьеру мечты. Надеюсь, я встречу мужчину, с которым перестану сравнивать Сайбера.

После выступления всех девушек королевская семья ненадолго оставила нас (если говорить судебной терминологией – удалились в совещательную комнату), а меня окружили герцогские семьи.

– Леди Пальмира, клянусь, я никогда не слышал этой песни!

– Ох, она надорвала мое сердце, милочка, я до сих пор не могу остановить слезы!

– Смело, очень смело, но необычно. Незабываемо!

Со всех сторон на меня посыпались восторги, прогнозы не сбылись: вместо насмешек мое выступление покорило публику. Серьезно? Вот так все просто, вместо игры по их правилам нужно было изначально навязать свои?

– У вас несомненный талант, буду рад услышать когда-нибудь еще ваше пение! – с особой улыбкой произнес Рональд Грант.

Похвала с подвохом: его желание жениться на мне явно укрепилось. Надеется, что только его впредь будут радовать «мои таланты». А вот фига тебе, а не свадьба! Если я отказываюсь от своей любви к королю, то связывать жизнь с нелюбимым герцогом точно не стану.