Текст книги "Дикарка на отборе невест (СИ)"

Автор книги: Анна Левин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Глава 19
Дружеские узы

Эти слова нужны были мне раньше, но не сейчас. Все, что влекло меня к Максимилиану, исчезло. Даже ради собственной безопасности я не хотела выходить за него замуж.

– Помнишь, как мы с тобой сидели в этом кабинете после объявления отбора? Я был в отчаянии, и ты убедил меня поискать в другом измерении наследницу Эмилии. Согласился лично заняться этим делом, чтобы я оставался у всех на виду.

– Я боялся, что твоя семья пострадает, Марко, и готов был рискнуть. Тем более мне понравилась задуманная авантюра, не каждый может похвастаться столь необычным путешествием. Я вечно отсутствую в замке, на мои отлучки никто не обращает внимания; к тебе же прикипели все взгляды. Общество знало об отсутствии у тебя сестер и дочерей, ожидало твоего падения.

– Ты спас меня, я очень благодарен, но Пальмира не должна пострадать.

– Поверь, я и сам не думал, что полюблю ее. В тот день, когда ты открыл нам портал, я осознал природу своих чувств, и с трудом заставил себя следовать плану.

Сама не заметила, как уперлась лбом в стену. Исла легонько прикоснулась к спине, пытаясь увести меня, но я не могла пошевелиться, беззвучно глотая слезы.

Для Макса это все было авантюрой, приключением, бунтом против семьи. Ровно до тех пор, пока он в меня не влюбился. А я, наоборот, потеряла последние капли чувств, будто ничего и не было. Или действительно не было? Не стоит себя обманывать, я не ощущала дикой страсти, просто хотела выйти замуж, создать семью с типичным хорошим мальчиком. Значит, мы оба стоим друг друга: я использовала его, он – меня.

Но что теперь со всем этим делать? С незапланированной любовью Максимилиана, с интересом короля?

– Пальмира – не истинная твоего брата, он и сам скоро в этом убедится, – совсем устало вздохнул Марко. – Дважды в одну реку не войдешь. Но и тебе не суждено быть с ней. Девушка захочет вернуться в свой мир, а ты не сможешь покинуть этот.

Давай же, Макс, согласись с правотой друга, и уйди!

– Прости, Марко, любовь к Мире сильнее меня.

Да чтоб тебя!

– Позволь нам поговорить.

Прошу, Марко, хоть ты его выгони ко всем чертям!

– Лиан, приходи завтра днем, и мы сядем за стол переговоров. Уже ночь, даже само твое присутствие здесь компрометирует ее имя.

– Нет, сейчас.

– Остынь, дружище, ты не можешь остаться ночью наедине с Пальмирой, еще и в ее спальне.

Да уж, убойная получилась бы встреча, после такого на репутации можно ставить жирнейший крест.

Вот же черт! Этого он и добивается, чтобы Морай при всем желании не смог меня заполучить. К утру все семьи в округе будут знать, что принц Максимилиан провел ночь в усадьбе Караваджо, где живет понравившаяся ему юная леди. Ну спасибо, ублюдок!

– Дай мне поговорить с Мирой, – продолжал гнуть свое младший принц. – Это не терпит отлагательств.

– Нет! – наконец-то жестко ответил Марко. – Ты должен уважать женщин моей семьи. Возьми уже себя в руки, и подумай хорошенько: твой брат не получит Пальмиру ни при каких обстоятельствах, невесту выберут из самых уважаемых герцогских дочерей. Не привлекай к ней дополнительного внимания, не возбуждай интерес публики, и все вскоре забудут о леди Караваджо.

Горестные восклицания и возражения постепенно иссякли, мужчины выпили по бокальчику, второму, пятому, и Марко мягко выпроводил гостя из дома. Мы с Ислой беззвучно вышли из комнаты, и разошлись по своим спальням. Мне не хотелось обсуждать услышанное, вначале это нужно обдумать. В тишине, наедине с собой; возможно, стоит немного поплакать, чтобы сбросить негативные эмоции, но наперсница в этом деле мне не нужна.

Прав Марко, во всем прав: этот мир мне чужой, я не выживу здесь, как и ни один из драконов не захочет жить в моем мире.

Больше я не возражала против служанок, пока они меня купали, вытирали, расчесывали, втирали в кожу масла – идеальная женская терапия! Я заслужила после труднейшего вечера. Этот король ума лишился, с чего он вообще взял, что я – его истинная пара? Метка редко появляется, настолько, что стала восприниматься мифом, полузабытой сказкой: если Эмилия стала истинной покойного короля, это не значит, что у меня с его внуком проявится та же самая метка. И Морай даже не внук ему, король умер бездетным, а на трон сел младший принц.

Но ведь в тот момент, когда мы встретились с драконом, мне стало плохо, все тело пронзило болью, и она часто возвращалась, как и безумное желание. Я даже Макса так не хотела, когда мы встречались, а тут первого встречного, и рука горела огнем, особенно – безымянный палец.

Надо и мне изучить все, что только можно о метке Амароса и Лилии. Бедная бабушка добровольно отрубила себе палец, лишь бы избавиться от внешнего проявления истинности, не хотелось бы повторить ее судьбу, но, ради возвращения в свой мир без колебаний принесу любую жертву.

Стоило об этом подумать, как в окно постучали.

Глава 20
Устоять перед искушением

В полной тишине стук показался таким оглушительным и страшным, что я запуталась в огромном одеяле, завернулась в него, как червяк, и барахталась около минуты, прежде чем освободилась. Благо, меня скрывал балдахин. Осторожно выглянула, и увидела знакомый силуэт.

– Макс! – простонала с таким отчаянием, что едва на луну не завыла.

– Открой, Мира!

– Нет, иди домой.

– Нам нужно поговорить прямо сейчас.

– Прямо сейчас мне нужно отдыхать. Я устала, все потом.

Он умолк, я почти поверила, что отшила его, как оконные створки издали гадкий скрежет, и гостеприимно распахнулись.

– Я дракон, не забывай.

– За время знакомства ты ни разу не давал мне инструкции к драконам! – сказала первое, что взбрело в голову, лишь бы прервать гнетущую тишину.

Никогда не считала себя девочкой-бедой, но сейчас стало по-настоящему тревожно. Тяжелый взгляд давил, как каменная плита. Хотелось завернуться обратно в одеяло, или сбежать с криком «убивают».

– Почему ты отвергаешь меня? Неужели твои слова в другом мире были ложью?

– Твои слова были ложью, а обманщиков я не прощаю.

Он протянул мне нечто… странное. Букет из выломанных ветвей кустарника внизу. Да он чертовски пьян!

– Возьми, они так же красивы, как и ты.

С сомнением посмотрела на охапку корявых веток. Комплимент какой-то двусмысленный.

– Это ветки кустарника, Максимилиан, они разве что в камин годятся, на растопку. Если ты действительно хочешь поговорить – приходи завтра днем, когда протрезвеешь. Сейчас я не вижу смысла вести с тобой диалог.

Принц швырнул «букет» на кровать, и сел рядом со мной.

– Я люблю тебя, готов хоть сто раз извиниться, осыпать драгоценностями, какие даже в музеях вашего мира не водятся. Что еще сделать, чтобы заслужить твое прощение?

Как у мужчин все легко, наломал дров – и задобрил подарком, а ты должна простить любую обиду за красивые слова, цветы и цацки.

– Максимилиан, я выслушаю тебя днем, хорошо?

– Раньше ты звала меня Максом, – вздохнул он, придвигаясь ближе. – Никто и никогда так меня не называл.

Оттолкнула его руку, но парень настойчиво притянул меня к себе, заключая в объятиях. От него пахло роскошным парфюмом, горячительным напитком и чем-то еще, что взбудоражило мое тело. Принц сразу ощутил это, и более развязно принялся меня трогать.

– Это и есть твой разговор? Отпусти меня!

– Нет, ты не понимаешь, – меня перевернули, и прижали к кровати. – Только так ты освободишься от него.

– От короля?

– Метка истинности – явление редкое, оно не так волнует общество, как постоянные правила и обязанности. Чистота невесты для аристократов и простого люда ценнее метки на безымянном пальце.

План Макса был простым до безобразия: нет невинности – нет свадьбы. Точнее, свадьбы с королем, а за принца мне придется выйти, лишь бы не разгорелся скандал. Но опять же, это был его план ради достижения его желаний, а меня опять не спросили, чего хочу я. Видимо, все доводы Марко прошли мимо ушей Максимилиана. Или напиток заставил его руководствоваться инстинктами без оглядки на совесть.

Тем временем дело принимало опасный оборот: мое не знавшее ласк тело готово было на все ради нового опыта, пока разум требовал самого активного сопротивления. Дотянулась до веток, и принялась бить ими Макса, да так, что убила бы, не будь он драконом.

– Прекрати!

Он вырвал из моих рук палки, содрав кожу до крови, и я воплотила в жизнь давнюю мечту – расцарапала ненавистное лицо ногтями. Мы боролись, опрокинули все, что только можно, шумели так, что мертвого разбудишь, но никто не явился на грохот, почему?

– Ай! – закричала во весь голос, когда он схватил мои волосы, намотал на кулак, и зафиксировал в неподвижном положении.

– Мира, поверь, так будет лучше. Я избавлю тебя от своего брата, мы будем счастливы, клянусь.

С трудом верила в реальность происходящего, и особенно было обидно, что мое тело предало меня с такой готовностью. Оно таяло, наслаждалось, пока я трепыхалась в тисках.

– И я тебе, клянусь, что никогда не прощу! Никогда! Никогда! – крикнула с таким чувством, что Максимилиан остановился.

– Моя любовь, мы ведь мечтали об этой ночи, ты хотела стать моей.

– Посмотри на себя, хотел бы, чтобы так обошлись с твоей дочерью?

Он отпустил меня, промычал нечто невразумительное, потоптался рядом, и ушел так же, как пришел – через окно.

В дверь приглушенно постучали.

– Миледи, все хорошо? – шепотом спросила служанка. – Я услышала легкий шум, вы что-то уронили?

Обвела взглядом разгромленную комнату, и захохотала.

Глава 21
Гордое сердце

Морай

Очередная ночь без сна, но на этот раз не из-за мародеров, а из-за леди Караваджо. После ее появления все пошло наперекосяк, матушка наверняка пожалела, что затеяла отбор. Хотела соблюсти традиции – получай последствия. И пусть мы еще не получили доказательств истинности, моя рука до сих саднила, палец будто раскаленным железом прижигали. Но где сама метка, почему не проявилась?

Вопросы, сплошные вопросы, и никакой надежды на скорейшее получение ответов. Пока советники переберут всю библиотеку, пока изучат книги, пока подвергнут каждую строчку проверке – пройдут недели, или больше, а мне нужно знать прямо сейчас, истинная она, или нет. Пусть метка и не передается по наследству, но ведь проявилась она у Эмилии, и исчезла ли в действительности – никто толком не знает. Я бы на месте того дракона подверг все тщательной проверке, а он с легким сердцем отказался от помолвки, и умер потом бездетным, несчастливым, потерянным.

Могла ли Эмилия как-то замаскировать знак на руке? Но ладно еще на своей, а как она провернула этот трюк с драконом?

– Мор, срочно! – ко мне в кабинет ворвался взволнованный Юэн. – Мы нашли принца Максимилиана. Он спал в снегу, голый.

Значит, перевоплощался. Когда мы принимаем драконий облик – одежда распыляется, и при новом принятии человеческой формы мы оказываемся голыми. Из замка брат ускакал на лошади, обратно – прилетел в облике дракона. Любопытно, где он был.

– Куда вы поместили принца?

Юэн замялся.

– К лекарям. Понимаешь, он ведь израненный…

Не стал дослушивать, и помчался к брату. Прах его побери, куда глупый мальчишка влип⁈ От сильного удара дверь в палату вылетела, и разбилась, но я подбежал к брату, и застыл.

– Это еще что такое?

Некоторые отметки походили на следы от прутьев, зато лицо было расцарапано дикой кошкой… или крайне обозленной женщиной.

– Его высочество держал это в руке, – почтительно склонился лекарь, и протянул мне охапку кривых веток.

– Букет, – простонал Максимилиан, – букет для Миры.

Все встало на свои места, и вместо желания убить обидчиков брата во мне воспылало желание убить непосредственно брата. Отослал лекарей, и Юэн занял место у изголовья Максимилиана. От него сильно пахло горячительными напитками, даже принятие облика дракона не выжгло из него эту дрянь.

– Итак, ты нарушил мой приказ, и отправился к леди Караваджо.

– Я не смог отступиться от той, которую люблю. Мира должна была стать моей.

То, как он сократил ее имя, пробудило во мне ярость. Никто, даже мой брат не может называть ее так нежно. Если метка проявится – она будет Мирой только для меня. Если же нет – я постараюсь забыть это болезненное притяжение, вышлю ее из столицы, выдам замуж за какого-нибудь графа, чтобы увез ее подальше. Даже брат не получит ее, иначе я не могу постоянно быть с ней рядом, и держать в узде чувства.

– Зачем ты отправился туда, Максимилиан?

– Я хотел сделать ее своей, чтобы она не досталась тебе. Но Мира отвергла меня, прогнала.

Ее благоразумие спасло парня от большой беды.

– То есть ты покусился на честь знатной девушки, к которой я запретил тебе приближаться? Вот так, да?

– Я едва не совершил большую ошибку, и получил по заслугам.

Судя по бороздам на лице, разозлилась девушка знатно.

– Но знаешь, Морай, тебе она тоже принадлежать не будет. Она гордая, не спесивая, как матушкина фаворитка Маргарет, а исполненная достоинства. Ты не знаешь, как бьется ее сердце, что греет ее душу, какие сны она видит. Ее мечты, улыбки, блеск глаз – все это будет тебе недоступно, потому что ты не тот, кто ей нужен. А теперь оставь меня, проводи свой отбор. Ты его проиграешь, не она.

Надо было поставить на место зарвавшегося младшего брата, но я покинул палату, приказав лекарям скорее привести лицо принца в норму.

Зато слова Максимилиана не выходили у меня из головы. Я отметал их, как несусветную глупость, но снова и снова возвращался мыслями к незнакомке, которую впервые увидел несколько часов назад. Ну почему метка проявилась не у достойной герцогской дочери, а у безродной внучки Эмилии? Почему брат влюбился именно в нее, а не в любую другую девушку? И почему я не могу перестать думать о ней, о страхе, который бедняжка пережила?

– Прости, что вмешиваюсь, – Юэн поравнялся со мной. – Ты обратил внимание, что Максимилиан исчез из замка сразу после…

– Разговора с нашей матерью. Да, заметил. Она была недовольна интересом младшего сына к леди Караваджо, но после моего намека на метку истинности подозрительно притихла. Видимо, вынашивала план, как избавиться от девушки.

– Что будем делать?

– Ждать. Мне нужна информация об истинности. Ты видишь метку? Я тоже нет, но чувствую, словно ее огнем выжгли на безымянном пальце. Ты тем временем присмотришь за матушкой и Максимилианом, чтобы они не навредили леди Караваджо, а я буду наблюдать за ней на отборе. Посмотрим, как она себя проявит.

Глава 22
Пора делать мир лучше

Пальмира

На обиженных воду возят только если они сами это позволяют: я, например, устроила разнос семье Караваджо, заперлась в комнате, объявила голодовку, предварительно сделав запасы, и слушала весь день, как они мнутся за дверью, и умоляют поговорить с ними. А что, сами виноваты, не предупредили о возможностях драконов, не удостоверились в моей безопасности. Марко вообще напоил принца, что придало ему смелости довести дело до конца. Хорошо, мне удалось достучаться до Максимилиана, и до полного конца дело он все-таки не довел.

Не буду скрывать, я этого сама когда-то хотела, мы ведь встречались, и планировали совместное будущее, но то было в другом мире, и оказалось обманом. Нынешнюю реакцию я списала полностью на физиологию: чувства-то испарились, значит, мною двигали известные со времен Адама и Евы инстинкты. Повезло, что разум не отключился в минуту опасности.

– Пальмира, умоляю, поговори со мной! – раздался плач Ислы. – Мне так стыдно!

– Убью Лиана! – рявкнул Марко, и, судя по звуку, помчался вниз.

Было бы хорошо, но это повлечет слишком много проблем. Скрепя сердце открыла дверь, высвободилась из хватки Ислы, и спустилась за названным братом.

– Пальмира! – воскликнул он, бережно беря меня за руки. – Я вызову его на дуэль, я…

– Спокойно, слугам и без того хватило впечатлений. Между нами ничего не было, я разодрала ногтями лицо принца, и выгнала. Но он успел навсегда причинить мне неискоренимую душевную боль! – добавила поспешно, чтобы брат не расслаблялся.

– Так ты еще девица! – за нашими спинами облегченно выдохнула Исла. – Амарос смилостивился, как хорошо!

Однако от слухов это не уберегло: несколько недель столица перемалывала мне кости, передавала из уст в уста, как самый завидный (после короля) жених принц Максимилиан примчался в усадьбу Караваджо после праздника, и провел жаркую ночь в объятиях дикарки. Я поразилась подробностям, а Марко ссорился со всеми подряд, требуя прекратить распространять порочащие слухи.

Дошло до того, что дворцу пришлось вмешаться, и защитить мое имя от оскорблений. Герцогам пригрозили не допустить их дочек к отбору, так что высокородные сплетники прикусили языки, затаив на меня обиду, будто это я заставляла придумывать обо мне мерзости.

Но поступок короля удивил. Казалось бы, какое ему дело до доброго имени дикарки, как меня все называют. Бабушка Эмилия в столице стала именем нарицательным (и почти оскорблением), так что на ее внучку все накинулись с азартом хищника, и только Морай Сайбер проявил благородство, пресек сплетни. Неужели стало стыдно за беспутного брата? Что сказал ему Максимилиан?

А время утекало с неумолимостью реки: дальше и дальше, вперед по течению. Равноденствие приближалось, нужно было готовиться, но совсем не хотелось. Если от меня требуется провалить отбор, почему бы не сделать это на первом испытании? И тогда Маргарет с остальными невестами восторжествуют, уничтожат морально: даже вернувшись в свой мир, я не забуду душевную боль, причиненную их желанием опорочить меня.

Нет, первое испытание нужно пройти достойно, унизить герцогских дочек, показать, что я лучше их всех вместе взятых. Ну а на втором испытании можно будет уступить. Мягко слиться, как говорят в моем родном мире.

Прекрасным весенним утром я рано встала, привела себя в порядок с помощью служанок (честно сказать, уже не представляю, как буду обходиться без них в своем мире), и спустилась к Марко, которому сильно не понравилась моя затея.

– Мира, зачем это нужно? Я сам все сделаю, от тебя требуется только отсутствие неприятностей.

– Нам дали задание, я должна разобраться в ситуации.

– Ты думаешь, кто-то из невест будет заниматься подготовкой к ярмарке? Лучше выбери наряд, Исла тебе с этим поможет.

Нахмурилась, и по одним упрямо сведенным бровям он понял, что спорить со мной бесполезно.

– Ладно, что конкретно ты собираешься делать?

Столица была богатым и роскошным местом, где аккумулировались самые большие дворцы, усадьбы, промышленные предприятия, банки. «Только лучшее», – я бы посоветовала взять такой девиз столичным бездельникам, но помимо них было много достойных ремесленников, учителей, лекарей, законников, к которым я присматривалась с профессиональным интересом.

Однако возвращаясь к теме испытания: какую лавку поставить, что продавать, как привлечь покупателей, и на что потом потратить деньги?

– Марко, скажи, какие сейчас в городе интересы? Есть что-то такое, что пользуется огромным спросом? И кого можно назвать самым незащищенным, уязвимым слоем общества?

Мужчина внимательно на меня посмотрел.

– На ярмарках спросом пользуется традиционная домашняя утварь, даже аристократы покупают, чисто для развлечения. Ну и еда, выпечка, сладости, горячие напитки. Ремесленники свои товары предлагают, кузнецы, например.

– Наверняка леди Маргарет Олдголд представит на ярмарке роскошную выпечку, – мягко улыбнулась Исла. – Это красиво и благородно.

Разумеется, что может быть милее расфуфыренной девицы с ватрушками на подносе? Пожалуй, мою идею не оценят, но я доведу до конца замысел, они надолго запомнят мою лавку…

– А самыми незащищенными я бы назвал сирот из приюта Святой Лилии. Это как язвенное пятно на лике безупречного города.

– Почему? – меня изрядно удивили его слова.

– Приют до сих пор существует лишь благодаря немногим сердобольным семьям, кто порой жертвует монетку-две бедным детям. Чтобы выжить, им приходится работать, брать заказы у швейных фабрик. Старших мальчиков отправляют на производство, часто происходят несчастные случаи. Платят мало, нормированного рабочего графика нет. Я давно пытаюсь добиться поддержки от правящей семьи, но у короля и без того было много дел за последние годы: то отстаивание приграничных земель, то стихийные бедствия, то политические заговоры. Максимилиана в зал Совета не пускают, вдовствующей короле наплевать на сирот, как и герцогам.

Хотелось бы сказать, что этот мир – отсталый и жестокий, но в моем измерении тоже не все гладко, если так подумать. Нищета, отсутствие заботы о ближнем, экономические проблемы, сокращение государственного финансирования, падение уровня жизни – в любом мире одна и та же проблема. Однако, хоть я и не могу в одиночку изменить судьбу всей вселенной, один конкретный приют перестанет выполнять функцию ада, не будь я Пальмира Захарова-Караваджо!