355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Анна Ковальска-Левицка » Мавритания » Текст книги (страница 14)
Мавритания
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 14:59

Текст книги "Мавритания"


Автор книги: Анна Ковальска-Левицка



сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

С двенадцати лет девочка становится девушкой на выданье. Ее одевают в искусно заколотую тунику, один конец которой покрывает голову. Она уже начинает носить более дорогие украшения, и, что самое важное, для нее наступает трудный период откармливания.

Пышные формы, с одной стороны, считаются синонимом женской красоты, с другой – доказательством богатства и общественного положения семьи девушки. Бедную невесту запирают в шалаше, откуда ей запрещено выходить, и много раз в день кормят молоком, жирным кус-кус, и прежде всего шариками из просяной муки, замешанной на молоке и масле. Это практикуется преимущественно в бруссе,в период, когда в избытке пища и молоко. Еще до недавнего времени, а иногда и сейчас, в очень удаленных от центров цивилизации лагерях можно было слышать стоны и крики девушек, которых кормят насильно. Не желающих повиноваться даже били, чтобы заставить есть, а в известных своей жестокостью семьях воинов случалось, что побои приводили к смерти девушки, чего, конечно, общественное мнение не осуждало. Ведь у отца полная власть над своим ребенком! Откормом невест занимаются женщины, отец вмешивается только в том случае, если девушка решительно сопротивляется. Чувствительные матери, у которых не хватает мужества самим мучить дочерей, отдают их на период откармливания в другую палатку, а взамен берут дочерей своих родственников или подруг.

Девушку могут выдать замуж очень рано. В высших сферах, где замужество имеет и политическое значение, выдавали замуж буквально девочек, но в таких случаях они какое-то время еще оставались в палатке родителей и жили обычной жизнью, как живут дети. Девушка, которая впервые покидает палатку родителей, чтобы отправиться в лагерь мужа, берет с собой животных, количество которых соответствует степени богатства ее семьи и семьи, в которую она должна войти. Она ведет с собой верблюдов, на юге страны – крупный рогатый скот, стада овец и коз, прислугу, выделенную ей родителями, несет ковры и предметы, необходимые в кочевой жизни, одежду и украшения. Часть этого имущества остается ее собственностью, большую же часть она дарит родным мужа. Стоимость подарков жены во много раз превышает стоимость подарка, врученного женихом семье девушки. Чем приданое больше, тем сложнее будет возможный развод, при котором обе стороны должны вернуть врученные подарки.

Молодая замужняя женщина порывает контакты с родным домом, поскольку теперь уже она кочует по территориям рода мужа. В родительском лагере она появится только на период первых родов, за которыми будет следить ее мать, или же в случае ссоры с мужем и развода. А разводы очень часты. Мавры, несмотря на то что Коран позволяет им многоженство, в основном придерживаются единобрачия, однако смена подруги жизни не представляет никакой проблемы. В соответствии с законами Корана достаточно, чтобы муж произнес формулу развода, и брак будет расторгнут. Дело осложняет лишь возврат свадебных подарков, а также в какой-то степени потомство. У женщины, которая подарила мужу несколько сыновей, больше шансов остаться в его доме.

Вдова наследует после мужа четвертую часть имущества, если у них нет потомства, остальное забирает его семья. В случае, если есть дети, вдове достается восьмая часть имущества, оставленного детям. В исключительных случаях, когда у умершего было две жены, им приходится делиться.

Браки устраивают родители. Они заключают союзы детей в основном в кругу своего общественного класса. Раньше этого придерживались со всей строгостью, но с некоторого времени стали возможны браки между членами классов воинов и марабутов и даже марабутов и ленников. Зато совершенно исключены браки представителей класса марабутов, а тем более воинов, и класса кузнецов или гриотов. В низших классах также не происходит смешения.

Чем беднее молодые и их семьи, тем чаще выбор предоставляется им самим. Только обладание имуществом и общественное положение превращают брак в соглашение между двумя семьями или даже племенными фракциями.

В смешанных союзах марабутов и аристократов браки между девушками из класса воинов и сыновьями марабутов совершаются значительно чаще, чем между девушками племен марабутов и воинами. Воины известны своей жестокостью, даже зверством, на которые они способны в порыве гнева или ревности, а отцы-марабуты не хотят заранее обрекать своих дочерей на плохое с ними обращение. Врак знатной девушки с марабутом обеспечивает ей уважение мужа, и это не мезальянс, так как принадлежность к общественному классу дети наследуют по материнской линии, а традиция – один из результатов слияния в Мавритании двух народов и двух культур: берберов и арабских хасанов. Закон, о котором идет речь, – это остатки высокого положения женщины, которое она занимала в древнем берберском обществе еще до принятия ислама.

Мавры высших классов общества воспитывали дочерей на манер польских барышень из хороших домов первой половины XIX века. Они не имеют почти никаких прав в родном доме, полностью зависят от воли отца, а после замужества – от мужа, который может их третировать и в любой момент бросить. Самолюбие каждого мужчины требует, чтобы его жена одновременно стала и матерью многочисленного потомства, и украшением его палатки. Она должна быть полной, хорошо откормленной, с хорошими манерами, должна носить богатые украшения, праздно возлежать на ковре в палатке мужа и совершенно ничего не делать. Желательным дополнением является ее воспитание, точное знание определенного количества молитв и Корана, а в племенах марабутов юга еще большая набожность. Женщины прекрасно понимают свое положение и используют его. Если они уверенно чувствуют себя в супружестве, то умеют самым эгоистичным образом требовать от мужей постоянных подарков. Мужчина должен зарабатывать на содержание семьи. Пастух ли он, торговец, учитель, имамили кади – прежде всего ему приходится заботиться о создании хороших материальных условий для своей жены. Мужчина из семьи марабутов, если он беден, должен сам обслуживать свою жену, которая ни в малейшей степени не чувствует себя соучастницей его дел. Отсюда постоянные жалобы мавров на плохих жен, которые ничего не делают, заняты исключительно сплетнями, совершенно не заботятся о мужьях, а беспрестанно болтают, не давая мужу вымолвить ни одного слова. В этом заключается парадокс: с одной стороны, женщины в Мавритании совершенно бесправны, с другой – мужчины постоянно жалуются на них, завидуя европейцам, жены которых берегут мужей и окружают их заботой. Но такова действительность. Мавр может бросить жену, даже если она родила ему детей, и больше не заботиться о ее судьбе, может ее избить или поранить в порыве ревности или ярости, но в повседневной жизни это она своим эгоизмом и тупостью отравляет ему существование. Внешне это незаметно, поскольку при посторонних уважающая себя женщина никогда не подает голоса. Конечно, все эти замечания относятся в основном к людям состоятельным, особенно марабутам.

В мавританском обществе работают и даже имеют профессию только женщины, принадлежащие к классу кузнецов и гриотов. Первые из них, как мы уже говорили, скорнячки. Женщины гриотов обучаются пению, танцам и участвуют в мимических представлениях. Наконец, работают жены рыбаков, они помогают мужьям разделывать и вялить рыбу. Работают также «рабыни» и прислуга, которые занимаются хозяйством и возделыванием садов. В долине Сенегала на возделывании плантаций крестьянам-неграм помогают жепы. Но эти последние, хотя политически и относятся к Мавритании, находятся вне ареала мавританской культуры.

Мавританки из высших слоев общества всем поведением стараются отличаться от своих сестер из низших общественных групп. Их можно узнать уже по походке, характерной манере широко расставлять ноги, медленному шагу. Эта неустойчивая, утиная походка достигается благодаря тяжелым браслетам, которые они носят на щиколотках. Украшенная таким образом женщина с трудом переставляет ноги. Даже более бедные, не имеющие браслетов, стараются подражать походке своих богатых соперниц. Красивые, с большим искусством задрапированные платья (конец тюрбана держится в руке так, чтобы каждую минуту им можно было изящно прикрыть лицо), несколько претенциозное и экзальтированное движение рук – вот образ элегантной женщины. Безучастное, лишенное выражения лицо и манера откликаться, напоминающая детский писк, дополняют картину.

Совершенно иначе ведут себя девушки, у которых в голове проказы и шалости и которые блещут красотой молодости, радостью и темпераментом. Они веселятся как дети. Когда-то в Атаре мы видели группу таких двенадцатилетних девочек, выходивших из государственной школы. В нашу честь они устроили настоящее сражение книжками, перевязанными тесемкой. Самое поразительное, что во время беготни, толкотни и прыжков ни у одной из них не размоталось свободно задрапированное платье, в которое они закутаны с головы до пят. Серьезность к ним приходит только после замужества. Тогда озорная девочка сразу превращается в преисполненную достоинства матрону.

Уже после короткого пребывания в этой стране поведение, допустим, идущей навстречу женщины позволяет безошибочно определить ее общественное положение. Мавританка будет замкнута, искусственна и восторженна, а сопровождающая ее прислуга, преимущественно более темного цвета кожи, держится свободнее и естественнее. Она с любопытством стреляет по сторонам быстрыми глазами и улыбается незнакомым. В свою очередь, «рабыни» в дальних районах страны, где еще действуют старые привычки, полны смирения и как бы робости, они не осмеливаются даже поднять глаза, если к ним обращаются. Гриотки начинают паясничать, как только заметят, что на них направлен взгляд постороннего. Примерно так же держат себя молодые жены ремесленников. Насмешки над собой и окружающими – ни что иное как прием самозащиты группы общества, которой пренебрегают, она как бы желает предупредить пренебрежение, с которым может столкнуться.

Женщины больших кочевников из глубины Сахары, чья жизнь проходит в постоянных переходах и опасностях, не могут позволить себе играть в прелестных бабочек, как это делают их сестры с юга и жительницы ксаров.Должно быть, именно поэтому они просты и естественны в общении и по этой причине очень симпатичны. Их положение в семье и обществе тоже отличается от положения женщин богатого юга. Тяжелые условия жизни вынуждают их наравне с мужчинами терпеть жажду и голод, бороться с песчаными бурями, а в недавнем прошлом и принимать участие, более или менее активное, в разбойничьих походах мужей. Это развило в женщинах бо́льшую свободу.

На торговых путях

Когда-то Мавритания сыграла важную роль в обмене товарами между Средиземноморьем и Черной Африкой. Традиции этой торговли уходят своими корнями в доисторические времена. Начиная с эпохи средневековья и до наших дней, то есть во времена, известные нам лучше, по этой дороге переправлялись на север богатства Черного континента: золото, рабы и слоновая кость. На юг привозились изделия ремесленников государств, располагавшихся в районе Средиземного моря. Сама Мавритания могла предложить немногое, должно быть, именно в силу этого мавры, не будучи производителями, стали хорошими торговцами. В этом в основном преуспевало берберское население, которое сотни лет специализировалось на караванной торговле. Древние берберские традиции позднее продолжили племена марабутов, восполняя торговлей и накоплением богатства военные и политические неудачи, постигшие их в войне с хасанами. Мы уже говорили, что каждый мавр – прирожденный скотовод, но можно без преувеличения сказать, что каждый белый житель Мавритании, за исключением хасанов, – прирожденный торговец. Жители ксаровподдерживают широкие торговые связи с соседними странами, отправляют свои караваны в Марокко, Западную Сахару, Мали и Сенегал. Но и другие мавританцы с увлечением и страстью отдаются торговле. Даже кочевники, как только оказываются либо на юге, вблизи Реки, либо в ксарахСахары, где могут дешевле приобрести местные изделия, закупают их в большом количестве, чтобы потом выгодно продать в глубинных районах страны.

Внутренняя торговля, особенно между крестьянами и кочевниками или кочевниками и торговцами, населяющими ксары,и сегодня в значительной степени носит меновой характер. Кочевники пригоняют животных, привозят кожи, сухое молоко и мясо, в обмен на это они получают от крестьян просо. Те же самые товары они обменивают у торговцев на рис, сахар, чай, одежду, металлические предметы. Но торговля на базаре идет уже на деньги. Деньги играют большую роль в международной караванной торговле, хотя и здесь сделки порой носят характер обмена – товар на товар. Например, верблюдов меняют на марокканские изделия, коз, овец и крупный рогатый скот, перегоняемый в Сенегал, – на текстиль и другие промышленные товары.

Торговцы ксаровчасто предоставляют кредит кочевникам и крестьянам и потом долгие годы держат должников в зависимости.

В торговых контактах с арабо-берберскими жителями Марокко, Западной Сахары и Мали мавританцы соблюдают осторожность, поскольку это хитрые и ловкие партнеры. Сделки заключаются к обоюдной выгоде. Партнеры хорошо осведомлены о действующих ценах и не склонны платить завышенные. Состояние торговцы-марабуты наживают только на торговле с кочевниками и земледельцами-неграми Южной Мавритании, Сенегала и негритянской части Мали. Черное население этой части Западной Африки не идет ни в какое сравнение с оборотистыми маврами, оно не разбирается в торговле и очень легко позволяет себя обманывать. Во всех городах Сенегала, до самой границы Гвинеи, а также и в обеих Гвинеях на базаре, среди шумной толпы черных продавцов прохаживаются надменные и гордые белые мавры – владельцы магазинов, где представлены все промышленные изделия, в которых нуждается местное население. Товары они обменивают с большой выгодой для себя на местные продукты, а те, в свою очередь, отправляют в страны, где их нет. Мавританские торговцы рассеяны по всей Черной Африке. Они поддерживают контакты друг с другом, помогают и информируют друг друга, оказывают поддержку другим странствующим торговцам и вместе с ними пользуются наивностью и легковерием племен, среди которых живут. Несмотря на их бесспорный авторитет, богатство и прежде всего то, что они являются представителями мусульманской религии, население Черной Африки не испытывает к ним расположения. Они вызывают всеобщий страх и неприязнь.

Основным, как мы видим, занятием и одновременно источником богатства мавританских торговцев было и остается посредничество в торговле между сельскохозяйственными странами Черной Африки и богатыми африканскими государствами, расположенными вдоль побережья Средиземного моря. Но это не единственный источник их дохода. Хотя Мавритания всегда была страной бедной, кое-что все-таки продавалось за ее пределами или в самой Мавритании.

Главное место на африканском рынке занимала мавританская каменная соль, добывавшаяся открытым способом в больших соляных копях во Фдерике, на северо-востоке от Иджиль и на юге от Нуакшота, а также и в других, менее богатых копях. Первая из этих копей, известная уже арабским путешественникам раннего средневековья, называлась ими «горой соли». Действительно, соль добывают там как камень в каменоломнях, после чего большие ее плиты взваливают на спины верблюдов, по две плиты на каждое животное, и везут через Сахару на базары в оазисы и дальше в города Сенегала. Здесь торговцы продают ее на базарах целиком пли измельченную на мелкие кусочки. Соль может добывать каждый, кому она необходима. Копи эксплуатировали торговцы и обычные кочевники, которые обменивали соль у жителей оазисов и Шеммамы на просо. Какое-то время существовал налог на добычу соли, установленный эмирами, но дая{е и эта мера не сократила ее добычу.

Торговля солью в Мавритании процветает и по сей день, соль исключена даже из числа товаров, облагаемых пошлиной, тем не менее ее некогда огромное значение существенно уменьшилось в результате строительства солеварен в Каолаке, на севере Сенегала. Здесь на приморских болотах в период засухи образуется толстый слой белой кристаллической соли.

Наряду с солью, единственным до недавнего времени минеральным богатством Мавритании, очень важное, а в торговле с европейцами ведущее место занимал гуммиарабик (камедь). Это смола акации Acacia Senegal, растущей в Южной Мавритании в Трарзе, Бракне, Горголе, Гидимаке, Асабе и в обеих областях Ход. Капли смолы акации выходят наружу с начала октября до конца мая. Лучшей смолой считается собранная в марте. С древних времен гуммиарабик был пищей мавров, в какой-то мере спасавшей их от голода. Пока не получило распространение просо, а позднее рис, у населения не было других продуктов, кроме продуктов скотоводства и того, что удавалось собрать. В годы засухи и падежа скота смола акации часто спасала целые племена от смерти. Приготовляли ее по-разному. Один из способов состоял в следующем: смолу растапливали, затем давали застыть, превращали в порошок и смешивали с маслом и сахаром – это, конечно, нельзя было считать сытной пищей, по лакомство было отменное. В голодное время порошкообразный гуммиарабик всыпали в гырбу,заливали соленой водой, добавляли немного кислого молока и этим питались. Можно есть просто неприготовленную смолу. В настоящее время ее едят значительно реже, но смешанная с травами, она употребляется как универсальное лекарство от разных болезней.

Примерно триста лет назад гуммиарабик стал важным предметом экспорта в Европу. Открытие гуммиарабика европейцами, по мавританским источникам, связано с путешествием Эль Эмина Ульд Эн-Неджиба из племени идау эль хадж из Медердры в Марокко. Это произошло в X веке хиджры, следовательно, в начале нашего XVII века. Мать дала на дорогу Эль Эмину сумку, полную гуммиарабика, и объяснила, что после каждого приема пищи он должен съедать по три шарика. Эль Эмин отправился вместе с другими путешественниками в европейский порт, где христиане устроили им прием. Все мавры заболели после неизвестных блюд, которыми их угощали, и только Эль Эмин остался здоров. Заинтригованные христиане спросили, почему ему одному не повредили их блюда. Тогда он выдал им тайну гуммиарабика. Он дал им даже письмо к своему брату, проживавшему в Медердре, чтобы тот их хорошо принял и помог собрать смолу. С тех пор и началась торговля смолой с европейцами, а племя идау эль хадж первым в Мавритании стало осуществлять эту торговлю и очень на ней разбогатело.

Сегодня трудно сказать, правдива эта история или вымышлена. Тем не менее остается неопровержимым факт, что Мавритания была единственным в мире производителем гуммиарабика, который со временем стал необходим для фармакологии и промышленности. За право монополии на торговлю гуммиарабиком веками велись войны между португальцами, испанцами, голландцами, англичанами и французами. Тот, кто держал в своих руках морские порты, одновременно завладевал всей торговлей гуммиарабиком. Войны, происходившие в стране с XV века, завершились победой Франции. Теперь весь гуммиарабик доставляли не в атлантические порты, а на реку Сенегал, откуда на лодках его переправляли в Сен-Луи, а затем кораблями – в Европу.

Значение торговли гуммиарабиком для Мавритании было огромно, она и сегодня еще значится в бюджете государства. Гуммиарабик собирали пастухи и бедные кочевники для своих хозяев, а те передавали его французским торговым компаньонам. Он был источником богатства племен, которым принадлежали территории лесов акаций, и в одинаковой мере основой экономического могущества эмиров, владевших югом страны. Еще на рубеже XIX и XX веков Мавритания владела монополией производства и продажи этого сырья на мировых рынках. В начале XX века англичане приступили к разведению каучуконосной акации в Судане, и у Мавритании появился серьезный конкурент на плантациях Кордофана. В отличие от гуммиарабика этих плантаций мавританское сырье собиралось неумело, плохо очищалось и сортировалось, и, наконец, стоимость транспортировки из Мавритании была значительно выше, что удорожало сам продукт. Не удивительно, что спрос на мавританский гуммиарабик значительно упал. Судан благодаря рациональной эксплуатации лесов перехватил монополию производства гуммиарабика, поставляя 95 процентов его мирового производства, что соответствовало 44–50 тысячам тонн в год, тогда как со времени второй мировой войны Мавритания производит в год максимально 4–5 тысяч тонн. Упали и цены на мавританский гуммиарабик, и если перед войной мавр за килограмм гуммиарабика мог купить килограмм сахара, то теперь килограмм сахара обходится ему в три килограмма гуммиарабика.

Несмотря на то что значение экспорта гуммиарабика уменьшилось, он остался важным продуктом внутренней торговли, и его по-прежнему можно встретить на всех базарах Южной и Мавританской Сахары.

Государство старается поддерживать сбор гуммиарабика, увеличивать ого экспорт и стоимость сырья и в то же время сохранять деревья от повреждений.

Третье богатство Мавритании – скот. Мы уже подробно говорили о его значении в жизни мавров и о торговле животными. Здесь уместно упомянуть, что кочевники Северной Мавритании продают большое количество верблюдов на базарах в основном Южного Марокко, а крупный рогатый скот и молодняк перегоняется на юг и продается в Сенегале. В обоих случаях экспорт животных нельзя учесть, поскольку стада переходят через различные, неконтролируемые пункты границы. Хотя во многих работах и пытаются приводить статистические данные по количеству перегоняемого скота, но они настолько разнятся, что ими невозможно пользоваться. В качестве примера приведу одну из французских работ, по которой на 1960 год мавританский экспорт состоял из 6 тысяч верблюдов, 95 тысяч голов крупного рогатого скота, 1 миллиона коз и овец. Треть их была продана Мали, две трети – Сенегалу. В государственном отчете Мавритании не приводится численность проданных животных, нет ее и во французских реестрах 1971 года. Существуют данные, по которым 55 процентов разводимых животных остаются в стране и только 45 процентов покидают ее пределы, но эти данные приблизительны.

Последний продукт экспорта Мавритании, который отправляют за рубеж в небольшом количестве, – это финики. Для финиковой пальмы необходимы жаркий и сухой климат пустыни (впрочем, она хорошо переносит и холодные ночи) и обилие воды. В Мавритании говорят, что «финиковая пальма любит, чтобы голова у нее была в огне, а ноги в воде». Самые большие плантации находятся в пустынном высоком Адраре (половина пальм всей Мавритании), Таганте, Асабе и Аффолле. Немногочисленные пальмовые рощи можно встретить и в других частях Мавритании, в области Ход (оазис Нема) и в Трарзе (Амендур, Гос и Тигент). В каждой роще есть колодец, водой из которого два раза в день поливают деревья. Вода наливается в открытый котлован и оттуда расходится по каналам к углублениям, сделанным вокруг каждой пальмы. Финиковых пальм в Мавритании насчитывается 500–800 тысяч деревьев, годовой сбор плодов – около 15–20 тысяч тонн. На каждого жителя приходится примерно 15 килограммов фиников в год. И эти цифры чисто оценочные п, возможно, далеки от истицы.

Раз в год происходит гетна – сбор фиников. Население оазисов в это время увеличивается в три раза, из бруссысобираются кочевники, приезжают торговцы из дальних краев, чтобы закупить свежие плоды. В селения возвращаются владельцы пальмовых рощ, в течение всего года разъезжавшие по бруссе,как и кочевники. Последние покупают «на корню» целые деревья или только отдельные ветки с плодами, сами собирают их, сушат и запасают финики на целый год. Это время развлечений, танцев, дружеских общений и прежде всего обмена товарами между скотоводами и земледельцами. Свой «урожай» собирают и торговцы, живущие в ксарах,поскольку по случаю гетныкочевники запасаются у них необходимыми нм предметами и продуктами питания.

Государство проявляет заботу о финиковых пальмах, проводятся работы по увеличению количества плодовых деревьев. В Канкосе действует опытная станция, работа которой контролируется Институтом тропических растений Франции. Задачи этой станции – выведение разновидностей деревьев повышенной урожайности, исследование оптимальных условий для финиковой пальмы и борьба с вредителями (особенно большой вред наносит белая кошениль). Правительство построило в Атаре, самом большом из оазисов Адрара, центре торговли данной провинции, современную фабрику по упаковке фиников, предназначенных как для внутреннего рынка, так и на экспорт. Эта фабрика обрабатывает до ста тонн фиников в год, но ее производительность может достичь и пятисот тонн.

Финики – древний продукт мавританской кухни и до конца XIX века единственный плод обрабатываемой земли, который потреблялся в большом количестве. Из Сахары с помощью караванной торговли они отправлялись на юг, в субсахарские селения, где нет финиковой пальмы. Финики продаются либо сушеные, нанизанные на нити, как четки, либо в форме малых и больших спрессованных плиток из плодов без косточек, либо, наконец, в кожаных мешках. Купить их можно на всех базарах страны, но больше всего фиников в Центральной Мавритании и на севере, где их выращивают.

Примерно с начала XX века по всей стране, даже среди кочевников Адрара и Таганта, начали употреблять просо, а в тридцатые годы XX века – рис, в основном среди зажиточной части населения. В связи с этим значение фиников как продукта питания несколько уменьшилось; подчеркиваю, значение, а не количество потребляемых плодов. Но финики – уже не единственный и даже не основной сельскохозяйственный продукт.

Мавританская торговля просом имеет местное значение и не выходит за пределы страны. Она ведется между территориями Шеммамы и Южного Сахеля с севером, а также между оазисами и кочевниками. Долина Реки и прилегающие территории дают пять шестых мавританского проса и только одну шестую часть – Центральная и Северная Мавритания.

Первоначально просо потребляли только жители долины Реки и племена, которые с ней граничили, особенно воинственные хасаны, забиравшие его у населения в качестве дани. Уже с начала XX века в Бракне была отменена подать в виде проса, зато в Трарзе она оставалась до 1939 года, когда Франция, чтобы поднять сельское хозяйство, купила у эмира Трарзы его привилегии. С этого времени наступила определенная интенсификация сельского хозяйства. Сбор дани заменила теперь регулярная торговля, в которой кочевники меняют скот на просо в таком соотношении: одна овца за двадцать муддпроса. Просо также покупают за деньги и продают на базарах в пустынных районах страны.

Приблизительно с начала XX века все кочевники из глубинных районов континента стали употреблять просо, что пробило брешь в однообразной до той поры мавританской кухне. По мере того как этот продукт входит в рацион питания, увеличивается его импорт из Сенегала и Мали. К сожалению, вряд ли Мавритания когда-нибудь сможет сама удовлетворить внутренний рынок. Основная причина – климат. Развитие земледелия – это прежде всего проблема воды. Исследования показали, что во многих частях Мавритании почвы с точки зрения физической и химической характеристик хорошие и при достаточном количестве влаги могли бы давать богатый урожай. Еще один сдерживающий фактор – низкий уровень агрономической науки. Молодое государство пытается исправить положение. Проводятся работы по обводнению больших площадей, предпринимаются меры по подготовке сельскохозяйственных кадров. В 1958 году в Каэди был создан агрономический центр, где ведется исследовательская работа в области сельского хозяйства и полученные результаты внедряются в практику. Там же открыто сельскохозяйственное училище для юношей. Обучение длится три года, училище готовит агротехников. Страна разделена на сельскохозяйственные секторы, которыми руководят агрономы. Они решают вопросы сельского хозяйства и экономики в своем районе в соответствии с экономической политикой государства. У них в подчинении находятся руководители подсекторов, которые в курсе всех местных дел, а разъяснительную работу на местах проводят сельскохозяйственные инструкторы. Государство предоставляет кредиты деревням или группам крестьян на строительство плотин, дамб и колодцев, закупку сельскохозяйственных орудий и пр.

Мы остановились на наиболее важных продуктах, производимых в Мавритании для собственных нужд, а в некоторых случаях и на экспорт. Этот перечень можно было бы дополнить как продовольственными продуктами, так и изделиями ремесленников, имеющимися в Мавритании в небольшом количестве и рассчитанными исключительно на местный рынок.

До недавнего времени внутренняя торговля Мавритании была слабо развита. Население, преимущественно экономически независимое, удовлетворялось тем, что давали ему стадо и природа, а в определенных районах – и сельское хозяйство. Если и существовал внутренний обмен, то большей частью он совершался в форме меновой торговли между двумя производителями – скотоводом и земледельцем, иногда в этом участвовал торговец-посредник. Единственными товарами, которые в прошлом столетии мавры приобретали за пределами страны, были хлопчатобумажные ткани, чай, сахар и некоторые металлические изделия.

Если говорить о товарах, которые Мавритания импортировала и продолжает импортировать, на первое место следует поставить текстиль. Когда-то кочевники носили шерстяную одежду. Этот материал они ткали из шерсти собственных овец и верблюдов, но уже в XIX веке повсеместно вошла в обиход одежда, сшитая из импортного хлопка. В торговых отношениях Франции с эмирами юга основным товаром, поставляемым французами в обмен на гуммиарабик, был именно текстиль. В XX веко в Мавритании использовались два вида хлопчатобумажных тканей. Первый из них выпускался фабриками Франции, Англии и Голландии и шел на штаны, тупики, бубу,иногда на тюрбаны. Второй производили фабрики Дакара. Это был более плотный материал, пропитанный краской индиго. Такие ткани пользуются большим спросом у мавров, поскольку, по их мнению, они лучше защищают от холода и солнца. Однако краска на них очень некачественная, материал линяет и окрашивает в светло-голубой цвет и волосы, и кожу. Впрочем, на это никто не обращает внимания.

Огромным спросом в Мавритании пользуется чай, который завезли сюда примерно сто лет назад марокканские торговцы. Мавры пьют исключительно зеленый чай, выращиваемый в Китае; его доставляют в Африку в огромных, по нескольку десятков килограммов, тюках. Правда, последнее время чай все чаще привозят в небольших современных коробках. Необходимым приложением к чаю служит сахар. Здесь покупают исключительно французский, производимый специально для стран Магриба. Это сахарные головы по два килограмма, завернутые в темно-синюю толстую бумагу. Мавры не признают никакого другого сахара. Насколько широко распространен чай в Мавритании, свидетельствуют цифры: две трети всех оборотов составляет продажа именно этих двух продуктов – чая и сахара.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю