Текст книги "Союзник (ЛП)"
Автор книги: Анна Бэнкс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)
СЕПОРА
К счастью, когда мы подъезжаем к кварталу среднего класса, его жители не забрасывают нас своим урожаем – овощами и нефаритом, а оставляют дары своего богатства стоять в корзинах перед собой, таким образом образуя с обоих краёв своего рода улицу. Я этому рада: одно дело, если тебе в лицо иногда попадает рубин, но совсем другое, если тебя обкидывают початками кукурузы. Кроме того, я даже не представляю, как отблагодарить людей за то, что они держат над нами большие пальмовые ветви, образуя зелёный свод с чудесной тенью, когда мы проезжаем мимо них. Из всех богатств Теории, больше всего я ценю тень. Тень, и воду, которую мне время от времени предлагает из своей кожаной фляжки Тарик, которую прячет в ногах. Я стараюсь не пить с жадностью, хотя бы ради мамы позади меня, но это трудная задача, ведь Анку позаботилась о том, чтобы серебристая краска на моей коже оставалась устойчивой к поту. Моему поту некуда деваться, и все тело молит поскорее освободиться от перегрева.
Впереди нас шестеро Маджаев на лошадях разбрасывают из корзин блестящие золото и серебро. Толпа ведет себя уважительно, подбирает подарки и возвращается в ряд со своими пальмовыми ветвями. Я поражаюсь тому, насколько отличаются обычаи на королевской свадьбе здесь, в Теории, от серубельских. В Серубеле у нас не было бы никакого шествия по королевству, чтобы все могли на нас поглазеть. Вместо этого, мы бы тихо приняли подарки от поздравляющих нас лордов и леди. Отцу бы никогда и в голову не пришло разбрасывать сокровища среди народа. И только избранная группа наиболее важных и преданных граждан была бы приглашена на саму свадьбу, которая бы прошла в бальном зале нашего замка. Рашиди говорит, что наша с Тариком свадьба будет проходить на пьедестале, который все еще сооружали из лучшей древесины Вачука. На виду у всей Теории. Он говорит, что таким образом никто не посмеет поставить под сомнение ни клятвы верности между венценосными супругами, ни клятву верности новой королевы ее подданным.
Подозреваю, это связано с тем, что Теория старается демонстрировать расточительство даже в самых заурядных вещах, поэтому когда случается такое редкое событие, как королевская свадьба, из-за амбиций, Теория хочет превзойти своё право проявлять «расточительность», и стремиться быть «сенсационной».
Атмосфера здесь, среди среднего класса, отличается от атмосферы в квартале высшего. Несмотря на большой объём работы эти граждане излучают определённую жизнерадостность, которую я не заметила среди высшего класса. На самом деле, они должны быть очень усталыми из-за работы на фермах и сбора нефарита, но их возбуждение по поводу нашего прибытия безгранично. Когда мы проезжаем, загорелые дети кричит и скандируют: «принцесса Могар!» в надежде, что я посмотрю в их сторону. И, конечно, я стараюсь, я действительно прилагаю все усилия. Но процессия двигается с одинаковой скоростью, потому что нужно ещё пройти долгий путь. И если я постоянно буду поворачиваться, то вправо, то влево, чтобы поприветствовать каждого, кто хочет привлечь моё внимание, то у меня закружится голова.
Рядом со мной Тарик прямо-таки светится от гордости. Даже телесная краска не может скрыть его симпатию к подданным, и в глубине души я тоже хочу ощущать с ними такую же связь. Как бы мне не хотелось забыть о том, что скоро я стану их королевой, ведь я всё ещё надеюсь, что мать избавит меня от супружеского долга, но всё же я чувствую стремление понравиться им.
Может это чувство неизбежности, которое охватило меня в тот момент, когда наша колесница покинула дворец или пыл, с которым граждане приветствуют меня, пробуждая во мне желание стать их королевой. Это может быть также потребность заставить гордится мать, если я стану компетентной правительницей. Но если быть честной, если быть действительно честной с самой собой, моё желание, чего бы там ни было стать королевой, вовсе не такое большое, как взять в мужья Тарика.
Даже сейчас я чувствую наш горячий поцелуй с прошлой ночи, и в первый раз благодарна Анку за то, что она нанесла столько много телесной краски, потому что так нет никакой возможности покраснеть. В любом случае, я бы покраснела вдвойне. Во-первых, из-за нашего поцелуя, а во-вторых, потому что презирала себя за слабость. Из-за того, что я всё ещё хочу женится на нём после всего того, что он сделал, и несмотря на тот факт, что он хочет меня только из-за альянса и моих способностей. Мне так хочется быть Лингтом, чтобы понять, были ли его поцелуи настоящими. Являются ли его слова всего лишь пустой лестью, чтобы заставить меня сотрудничать, или же они возникли из-за настоящих чувств? Смогу ли я когда-нибудь узнать, что он ко мне чувствует?
Соберись, дура. Это совсем не подходящее время, чтобы напоминать себе о чувствах, которые вызывает у меня Тарик. И, конечно, он прав; это не игра. Очень скоро нас действительно поженят. И очень скоро мне придётся решить, какого рода женой я хочу стать. Я делаю ставку, что стану послушной долгу, но у Тарика есть способность превратить моё послушание долгу в любовь, да, даже в слепую преданность. А я не готова быть слепо преданной Тарику. Не в том случае, когда его поступки уже донесли до меня послание, которое противоречит словам.
– Следующим пунктом назначения будет Лицей, – говорит теперь Тарик. – Сай заверил меня, что там в нас не будут ничем бросать.
Я одариваю короля жалкой улыбкой. Я была так погружена в мысли, что не заметила, как мы покинули средний класс, а что ещё хуже, Тарик принял моё молчание за выражение недовольства процессией, которой он до этих пор так гордился.
– Прошу прощения, Ваше Величество, – говорю я с долей сожаления, зная, что он воспримет мои слова как правду. – Меня отвлекли мысли о том, как править столь верными подданными.
Это всего лишь полуправда, что Тарик тоже поймет. Несмотря на промелькнувшее на его лице любопытство, он лишь говорит:
– Для них большая честь видеть тебя своей королевой.
Во время поездки до Лицея меня терзают мысли, что я не смогу оправдать слепую преданность Теории. И что подумают обо мне граждане, когда узнают о моей способности создавать и том факте, что я отказываюсь обеспечить их спекторием.
8
ТАРИК
После того, как процессия проехала мимо среднего класса и Лицея, и в обоих местах были розданы корзины, полные золота и серебра, Тарик испытывает отвращение к самому себе из-за того, что гордился произведённым впечатлением на короля Эрона, королеву Ханлин и прежде всего на умопомрачительное создание рядом с ним, чьё внешнее самообладание впечатлило бы даже его отца. Когда его солдаты начали раздавать в квартале среднего класса ценные монеты, Ханлин ахнула, а Эрон фыркнул – наверное, его способ показать, как он поражён – полагает Тарик. Сепора наблюдала за всем, округлив глаза.
– Ведь королевская семья из-за этого не обанкротится, Ваше Величество? – прошептала она, когда махала толпе возле Лицея.
Нисколечко. Но вместо того, чтобы вести себя высокомерно, что не понравилось бы Сепоре, он только рассмеялся. Он также старался не думать о том, что на прошлых процессиях в честь помолвки раздавались куски спектория.
– Как думаете, принцесса, – сказал он. – Стоит ли нам безжалостно обложить их налогами, чтобы вернуть всё назад?
Сепора улыбалась, пока не заговорил ее отец.
– Именно так вам и стоит поступить, – встрял король Эрон, испортив всю шутку. – Чтобы вернуть всё до последней монетки.
Тарику показалось, что он услышал сдавленное ворчание, вероятно, в качестве ответа за то, что Ханлин ткнула его локтем в бок, но он не удостоил короля ответом, как и не вознаградил Ханлин благодарной улыбкой.
К своей чести, Сепора выглядела потрясённой, услышав предложение отца.
Когда караван сворачивает на запад, Сепора растерянно обращается к Тарику.
– Разве мы едем не на базар?
Он качает головой.
– В честь нас базар будет сегодня закрыт.
– Но как люди смогут добыть свой хлеб насущный? Заработать на жизнь?
– Разве я был сегодня недостаточно щедр, дорогая? Ты сомневаешься в том, что им воздастся за их преданность нам в десять раз?
Она прикусывает нижнюю губу.
– Конечно нет. Я просто… ещё никогда не видела базар закрытым. Это было бы… ну это было бы странно, – она бросает на него пытливый взгляд. – Просто город Аньяр кажется по вечерам таким оживлённым.
Конечно она ссылается на вечерние полёты на Нуне, но Тарик вспоминает ту ночь, когда они, кажется уже целую вечность назад, провели вместе на большой пирамиде. Тогда она сперва отвергла его поцелуй. Он уверен, что она отвергнет его и сейчас, прежде всего после вчерашней ночи. Всё же это стоит выяснить. А может и не стоит испытывать чувство отказа, если она скажет «нет».
– Может Нуна сегодня вечером не будет иметь ничего против второго наездника?
– После нашего путешествия сегодня я, без сомнения, буду измотана. Возможно в другой раз?
Это правда, а не отговорка. Сегодня она приложила много усилий, чтобы сыграть свою роль. По ней видно, что она устала уже сейчас. Она украдкой зевает, когда они покидают один из пунктов назначения, а между двух выступлений опускает плечи. Она не убрала на место пряди волос, которые выпали из головного убора, и он заметил, что она всё чаще переступает с ноги на ногу.
Да, Сепора действительно устала.
Он наклоняется к ней, его нос слегка касается её щеки.
– Ловлю тебя на слове, принцесса.
Она не смотрит на него, но в её словах не слышно сопротивления, как это было в последние дни.
– Я знаю.
Чего она не знает, так это как он удивлён своим предложением, особенно после вчерашнего смущающего вечера, произошедшего всего несколько часов назад. Не говоря уже о его недавнем осознание, что это она контролирует его, хотя именно он всегда пытается свисти их вместе. Он сближает их; она снова отдаляет.
Неужели так будет всегда?
После того, как купцы и их семьи были осыпаны несметным богатством, процессия за Халфбридж мостом меняет курс, поворачивая на юг. Снова Сепора смотрит на него.
– Но это дорога не ведёт во дворец.
– Нам нужно сделать ещё одну остановку, принцесса.
– Анку сказала, что купцы будут последней. Куда мы направляемся сейчас?
Значит она хотя бы частично знала, что должно произойти сегодня. Возможно, Тарик наскучил ей информацией о традициях и обычаях. Если да, то она не показывала виду, всегда задавая вопросы и переспрашивая. Видимо, её любопытство было настоящим.
– Я решил включить в нашу процессию квартал низко рождённых.
Заходящее солнце отражается в её глазах.
– Зачем?
– А как же иначе, Сепора? Ведь это твой народ.
Она отворачивается; вся её поза говорит, что она хочет замкнуться в себе, желает, чтобы её оставили в покое. Он предоставит ей этот уединённый момент, чтобы она разобралась в своих чувствах, но хочет удостовериться в том, что эти чувства приняли то направление, которого он хотел добиться, включив в процессию квартал низко рождённых.
– Мы проведём изменения, Сепора. Распределим богатство более равномерно среди кварталов. Обеспечим лучшее государственное образование для серубелианцев. Предоставим большему количеству из них возможность посещать Лицей. Они, во всех отношениях, смогут стать частью нашего общества, если захотят.
– Им не нужно становиться частью вашего общества, – заявляет Эрон позади них. За его словами скрывается невысказанная угроза, которой Тарик не доверяет. Он нашёл больное место своего уважаемого гостя. – Они должны вернуться в Серубель, на свою родину.
Тарик поворачивается.
– Тогда почему они остаются здесь?
– Потому что вы даёте им мало средств к существованию, чтобы вернуться, – быстро говорит король. – Их едва хватает на жизнь, разве я не прав, Сепора?
Сепора смотрит на Тарика и хмурится. Она должна верить в то, что говорит отец, по крайней мере, частично. Тарик реагирует на это единственным способом, который знает.
– После сегодняшнего дня, король Эрон, серубелианцы больше не будут бедными. У них появятся средства, чтобы вернуться на «родину». Если они захотят уехать, я не буду их останавливать.
Но потом он отвлекается, потому что Сепора кладёт ему руку на плечо.
– Смотри, – тихо говорит она, указывая головой вперёд. – Они нас ждут.
И они действительно ждут. Тарик втягивает в себя воздух, когда видит кучу светловолосых голов, расположенных по обе стороны дороги, по которой пройдёт процессия. Люди, приветствуя их, взволнованно кричат. Солнце, заходящее за кварталом низко рождённых, придаёт всему что-то гипнотическое. Оно отбрасывает золотистые и багряные пальцы света на стоящие далеко друг от друга палатки, как будто это процветающий город, а не самый бедный уголок Аньяра. Странно, что людям, на которых нет ни красивых украшений, ни льняной одежды, а на теле краски, всё же удаётся излучать счастье и благополучие, а судя по выражению, которое он видит на их улыбающихся лицах, также удовлетворённость.
– Как думаешь, они одобряют нас? И то, что я стану королевой Теории? – шепчет Сепора, когда они проезжают мимо первой горстки серублелианцев.
– Думаю, сейчас мы это выясним, – говорит Тарик.
Во главе процессии охранник-Маджай кричит, чтобы всё шествие остановилось, как и приказал Тарик.
– Что всё это значит? – рычит Эрон, но королева Ханлин почти сразу его успокаивает.
– Дорогой, – говорит она, – ты хочешь испортить королю Соколу этот романтический момент?
Эрон бормочет себе что-то под нос, но его тон говорит Тарику, что он подчинится своей жене.
Тарик спускается с колесницы и протягивает руку Сепоре. Она отказывается её взять.
– Что ты делаешь? – спрашивает она, широко распахнув глаза. – Ты сказал, чтобы мы, из соображений безопасности, не покидали колесницу.
Он пожимает плечами.
– Возможно, я был слишком строг. Пойдём, Сепора, давай покажем низко рождённым, как мы к ним относимся.
Он указывает головой на конец шествия, где сильные мужчины несут много корзин с хлебом. Среди подношений есть также золото и серебро, но не виде монет. Чтобы поприветствовать серубелианцев, он расплавил благородные металлы и отлил маленькие фигурки с изображением всех видов Змеев. Когда один из мужчин проходит с корзиной мимо него, Тарик берёт одного из серебренных Змеев и протягивает Сепоре.
– Вот этот, – говорит он, – с животом побольше – это Змей-Защитник, верно?
Она долго смотрит на фигурку и наконец встречается с ним взглядом.
– Это верно, Ваше Величество.
Он снова протягивает ей руку.
– Сепора, пойдём со мной, – просит он. – Давай вместе окажем честь твоему народу.
Она берёт его за руку, но делает маленький шаг назад.
– А что, если они меня не примут?
Но в её словах скрывается совсем другой вопрос. Как любопытно.
Он оглядывается по сторонам и обращает её внимание на аплодисменты и энтузиазм людей.
– Это, принцесса, я считаю маловероятным.
Не предупредив, он обнимает её за талию и снимает с колесницы. Она взвизгивает и бросает на него такой взгляд, который ясно даёт понять, что позже он за это заплатит.
– Как бы не хотелось об этом говорить, – замечает он. – Думаю, нам нужно разделиться. Ты возьмёшь на себя одну сторону, я другую. Мужчины будут следовать за тобой с корзинами подарков. Раздавай фигурки сама так часто, как только сможешь. Сетос будет сопровождать тебя, чтобы если что, защитить.
И, как будто он призвал его, Сетос кладёт руку на талию Сепоры.
– Пойдёмте?
Он ухмыляется. Вместе они идут к гражданам, выстроившимся на правой стороне дороги. Тарик знает, что под присмотром Сетоса, несмотря на его назойливое внимание, Сепоре не будет угрожать опасность.
Сепора тоже должна это знать. Но когда Сетос уводит её, она оглядывается на Тарика, прикусывая губу. Что-то беспокоит принцессу, о чём она не говорит. Может это было ошибкой, приехать сюда. Разве она не чувствует себя в безопасности среди своих людей?
Но он отмахивается от этой мысли. Он чувствует, что граждане здесь обожают её. Если она опасается за свою безопасность, то приятно удивится.
С этой мыслю Тарик поворачивается к серубелианцам на левой стороне.
В общем гуле толпы Тарик слышит крики похвалы: «Да здравствует принцесса Магар, наша будущая королева!» и «Счастливого брака для короля Сокола и принцессы Магар!» а также «Идеальная девушка для короля-мальчика!» Последнее можно было бы воспринять, как оскорбление, но сегодня Тарик решает пропустить это мимо ушей. В конце концов, когда он с Сепорой, он действительно чувствует себя влюблённым мальчишкой.
Если уж речь пошла о мальчишках, группа смелых мальчуганов приближается к Тарику с протянутой рукой и кланяется. Их руки костлявы больше, чем хотелось бы Тарику.
– Мой король Сокол, – просит один мальчик. – Если у вас найдётся немного хлеба, нам нужно накормить шесть человек.
Тарик улыбается.
– Тогда тебе понадобится как минимум дюжина буханок.
Он кивает охраннику, который держит корзину с хлебами, и тот даёт мальчику столько, что мальчик почти ничего за ними не видит. Он в восторге хихикает, выглядывая на Тарика из-за стопки буханок. Одна из них падает на землю, и мальчик наклоняется, чтобы подобрать её. И когда он это делает, улыбка Тарика застывает.
В задней части толпы один мальчик цепляется за свою тощую мать. Он слишком стеснительный, чтобы приблизиться к нему или слишком осторожный. Потому что у мальчика серебристые глаза. Серебристые, а не серые или голубые, какие обычно бывают у серубелианцев. И это не мираж, появившийся из-за жары. Эти глаза сияют на солнце, блестят как монеты на дне фонтана.
Мальчик грязный, но под грязью ясно видны его черты серубелианца. Бледная кожа, светлые волосы, прямой нос. Находясь едва в приделах слышимости, до Тарика доносится теорианские слова с упрямым серубелианским акцентом, хотя они живут здесь уже веками. Но этот мальчик отличается от остальных. У этого мальчика есть одна отличительная особенность – особенность, которой ни у кого не должно быть, кроме Сепоры.
Его мать только что заметила, что Тарик смотрит на него. Она поворачивается и потянув мальчика за собой, исчезает в толпе позади неё. Тарик хочет последовать за ней, чтобы убедиться в том, что увидел. Но так он устроит сцену, которую не может себе позволить в присутствии короля Эрона и королевы Ханлин. Неужели это действительно возможно? У серубелианцев обычно голубые глаза, но Тарик видел сегодня людей с коричными, зелёными лавандовыми и даже карими. Но не с серебристыми. Ни у одного из них не было серебристых глаз. Король Эрон однажды рассказал Тарику историю Создателей. Что дар всегда пропускает одно поколение. Что дед Сепоры, отец Эрона, был Создателем и что его способность передалась ей. Разве король также не говорил, что такие блестящие серебристые глаза могут иметь только Создатели. Да. Да, именно так он и сказал. Тарик оглядывается в поисках Сепоры и Сетоса. Они на другой стороне намного его опережают, не обращая на него не малейшего внимания. Но король Эрон и королева Ханлин, оба, пристально наблюдают за Тариком со своей колесницы, находящейся всего в нескольких метрах от него. Инстинктивно он поворачивается спиной к процессии и приседает на корточки, чтобы поговорить с мальчиком, у которого в руках много буханок хлеба. – Мальчик с серебристыми глазами. Кто он? – спрашивает Тарик, стараясь сохранить дружеский тон. Но малыш прикусывает губу, его радость быстро превращается в страх. – Тебе не нужно меня бояться, – уверяет Тарик. – Мне просто любопытно. Как тебя зовут? – Трикан, – отвечает тот гордо, словно Тарки уже должен был о нём слышать. Тарик усмехается. Что ж, Трикан, если хочешь защитить мальчика с серебристыми глазами, то я тебя понимаю. Но одно ты должен знать: когда-нибудь я в любом случае выясню, как его зовут, а тот, кто мне это скажет, будет вознаграждён. Было бы жаль, если это будешь не ты. Тарик ненавидит себя за то, что подкупил ребёнка и за свой беззаботный тон. Подло с его стороны ставить мальчика в такое положение. Если он откроет секрет, у него могут быть проблемы. Его могут наказать. Но мальчик, которому придётся выполнить штрафную работу ничто, по сравнению с необходимостью знать, есть ли среди них ещё один Создатель. Трикан долго размышляет. Затем его плечи опускаются. – Его зовут Бардо, Ваше Величество. Тарик широко улыбается, хорошо запомнив имя. – Спасибо, Трикан. Скажи, ты хорошо проводишь сегодня время? Из-за внезапной смены разговора мальчик снова улыбается, проступок Тарика уже почти забыт. – О да, Ваше Величество. Когда нам сказали, что сегодня вы посетите наш квартал, учителя отменили все уроки! Тарик улыбается. Этот мальчик не имеет ни малейшего представления о важности процессии или о том, что она проходит через квартал низкорождённых в честь Сепоры. Его интересует только то, что сегодня отменили все уроки. Всё же у Тарика возникает вопрос, как мальчик Бардо проводит время, когда не на уроках. Он создаёт спекторий? Конечно, он должен. Эрон сказал, что Сепора должна создавать, иначе она будет чувствовать себя больной и слабой. Если он не выпускает энергию, с этим мальчиком тоже самое? Как его способности могли так долго скрывать? И почему? При этой мысли Тарик хмурится. – Это тоже для твоей семьи, – тихо говорит Тарик, протягивая ему столько золотых и серебреных Змеев, сколько тот может нести. – И скажи им, что король и их будущая королева желают им добра. Особенно им. – Да, Ваше Величество! – сияя, отвечает мальчик, затем поворачивается и исчезает в толпе. Возможно, сам он не понял значение послания, которое должен передать, но его родители всё поймут. Они узнают, что король Сокол раскрыл секрет Бардо. Либо они сбегут, рассказав семье Бардо о случившемся, либо будут ждать его следующего сообщения. Он не станет заставлять их прийти к нему. Он даст им выбор, так же как дал Сепоре. Сепора. А она знает? Толпа наседает, но Тарик сейчас слишком рассеян, чтобы выполнить поставленную задачу. Он инструктирует охранников продолжить раздавать хлеб и Змеев, а сам молча поворачивается в сторону колесницы.
Нравится
