Текст книги "Союзник (ЛП)"
Автор книги: Анна Бэнкс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
СЕПОРА
Я знала, что в Тюль есть нечто большее, чем можно увидеть на первый взгляд. За последние две недели, проведенные в кварталах низкорождённых, я полюбила ее за скромность и невинную доброту. Но я все время знала, что есть что-то, что Сетос находит привлекательным, что-то, что приковывает его интерес таким образом, каким может только Тюль. Ведь простая скромность и доброта не то, что может привлечь Сетоса.
И когда Тюль бросает длинное пламя через комнату, я понимаю, что понравилось в ней Сетосу: Тюль смертоносна. Нет, не мечом и не языком, но она смертельно опасна из-за своего пламени. Вероятно, более смертоносна, чем может быть Сетос, если победила своими силами целую армию. Я задаюсь вопросом, как люди с Горячей кровью могут быть изгоями, вместо того, чтобы самим править проклятым королевством Хемут.
Но, как выразилась Тюль, они туда не вписываются. Их тела слишком горячие, чтобы усидеть на ледяном троне. Но прежде всего, они сами не хотят принадлежать к ним. Во всяком случае, не к ледяной нации. Нет, Тюль рада, что находится в Теории рядом с Сетосом.
Она как раз говорит:
– Для меня было бы честью поговорить с королевой Эмулой от имени Теории.
– И всё же, – возражает Ольна, – что вы можете им предложить?
– На данный момент ничего, – говорит Тарик, – но к ней хотя бы прислушаются.
Сетос кивает.
– Нет сомнений, она завоюет их уважение, если не сказать больше. Я думаю, это того стоит.
– Если у нас будет поддержка Вачука, мы, без сомнения, сможем отвоевать дворец, – не подумав, говорю я.
Я всё время забываю, что ничего не выигрываю, если мы вернём дворца. Ничего не выиграю, но и ничего не теряю, напоминаю я себе. Я не стану королевой Теории. Не буду жить во дворце. Может останусь здесь, в кварталах низкорождённых. Но все-таки, я чувствую ответственность за то, что произошло. Граждане не сошли бы с ума, если бы я создавала спекторий, чтобы их было чем лечить или, по крайней мере, я так думаю. Я вспоминаю время, проведённое в Пелусии и как Байла утверждала, что у короля Грейлина есть лекарство, которое он хочет использовать как рычаг давления в переговорах. Если бы только был способ заполучить его. Но даже, если я вернусь в Пелусию, я не буду знать, где искать.
И тут мой взгляд падает на Сая. Сай, ничего не подозревая, сидит за пределами круга, развесив уши. Сай знал бы где искать, какие вопросы задавать и как выдать себя за ученика лекаря в Пелусии.
Бедный Сай.
– Думаю, нам нужно отправить Сая в Пелусию, – внезапно говорю я.
Тарик и Сетос все еще обсуждают Тюль, но ее роль уже определена, так что я не против их прервать. В комнате воцаряется тишина, эхо их слов замолкает после моих.
Тарик хмуро смотрит на меня. Конечно, Тарик всегда смотрит на меня хмуро, но в последнее время его лицо почти всегда выражает безразличие. Я так уже привыкла, что почти не обращаю на это внимание. Почти.
– Сая? Какое отношение к этому имеет Сай?
– Полное, – говорю я, отворачиваясь от него и обращаясь к Ольне. – Когда меня удерживали там, служанка Байла сказала, что у короля Грейлина есть лекарство от Тихой Чумы. Если это правда, мы могли бы попытаться украсть его у них. Возвращение дворца – не единственная наша забота. Если Сбившиеся с пути продолжат себя так вести, то будут представлять более значительную проблему. Мы должны положить конец такому поведению и вернуть контроль над королевством.
Ну вот, я снова использую «мы», хотя прекрасно понимаю, что мне больше нет места рядом с Тариком в его королевстве.
А если мне нет места в его королевстве, он вряд ли учтет мое мнение в своих планах о нем.
– Если Сбившееся с пути отказываются от свежего спектория, то почему должны принять лекарство из Пелусии? – говорит Тарик. – Почему ты не упомянула об этом раньше?
Я расправляю плечи.
– Я собиралась сказать об этом во дворце, но Сбившиеся с пути прервали меня.
Взгляд Тарика смягчается. Я ненавижу, когда это происходит. Это напоминает мне о том, как все было раньше. Как все еще может быть.
– Как мы можем быть уверены, что у них вообще есть лекарство? – спрашивает он. – Мы будем дураками, если рискнем нашим лучшим Целителем в таком опасном деле, – то, что он говорит разумно, и это раздражает меня до предела.
– Твой Целитель в данный момент совершенно бесполезен, – возражаю я. – У него в распоряжении полно свободного времени, пока он сидит в кварталах низкорождённых и лечит царапины на руках. Разве его время не будет использовано лучше, если отправить его за лекарством?
– Ему тринадцать, – говорит Тарик. – И он явный теорианец. В одиночку у него в Пелусии не будет шансов. Они, наверняка, проявят бдительность, если кто-то из наших граждан пересечёт их границу.
– Возможно, мы сможем использовать их собственное высокомерие против них.
По правде говоря, я продолжаю настаивать и предлагать помощь, потому что король-Сокол не соизволил говорил со мной так много с тех пор, как отменил нашу помолвку. Я скучала по перепалкам с ним. И я замечаю, что мои аргументы заставляют его пересмотреть свою позицию.
– Если ты беспокоишься за его безопасность, отправь с ним Сетоса. Сетос знает, как найти Байлу. Она так замаскирует их, что их никто не узнает.
Сетос скрещивает руки.
– Это может сработать. Если мы замаскируемся, то сможем передвигаться в королевстве свободно, а если я что-то делаю, то всегда основательно. Что скажешь, Сай?
Сай пристально смотрит на Тарика.
– Мне уже четырнадцать, – слегка смущенно говорит он, – и нам нужно это лекарство.
Ольна тяжело вздыхает, привлекая к себе наше внимание.
– Но вы забываете, что даже будь у вас лекарство, Сбившиеся с пути вряд ли его примут.
– Мы заставим их, – говорит Тарик. – После того, как отвоюем дворец.
Я киваю.
– Это единственный способ.
– Тогда решено, – говорит Сетос, хлопая меня по спине. Я сжимаю зубы; молодой принц иногда не осознает своей силы. – Выступаем на рассвете.
Тюль снова выступает вперед, беря Сетоса за руку. Интересно, горячая ли у нее рука после демонстрации огня? Если да, то я уверена, что Сетос никогда не отстранится от нее. Он слишком мужественен и слишком увлечен ею, чтобы когда-нибудь так поступить.
– Если мы все-таки разделяемся, думаю, было бы неплохо отправить Рашиди в Хемут, – говорит Тюль. – Полагаю, советник моего отца, леди Гита, выслушает его.
– Леди Гита? – недоверчиво спрашивает Сетос. – Она скорее выпустит ему кишки своей сосулькой, чем выслушает после того, как я тебя похитил!
Но Тюль качает головой.
– Я отправлю с ним сообщение. Она выслушает его, будь уверен.
– Какое сообщение должен передать ей Рашиди? – интересуется Тарик, напряжение покинула черты его лица. Я стараюсь игнорировать пронзившую мою грудь зависть, от которой перехватывает дыхание. Ещё не так давно он также нежно обращался ко мне.
– Она всегда уважала Рашиди, – говорит Тюль, – и она заботилась обо мне с тех пор, как умерла мать. Если она может хоть чем-то помочь, она поможет.
– А если нет? – спрашивает Тарик. – Я не могу позволить, чтобы моему ближайшему помощнику угрожали сосулькой.
– Я обязан попробовать, – вставляет Рашиди. – Я всю жизнь служил Теории. Я не откажусь от службы сейчас.
Тарик проводит рукой по лицу.
– А что делать мне, пока вас нет? Бить баклуши и надеяться на лучшее?
– Вы должны доверять своей самой верной группе слуг, – тихо говорит Рашиди. – И позволить им служить вам. Будьте в курсе новостей того, что происходят в королевстве.
– Я служу народу также, как и вы, Рашиди, – говорит Тарик, однако выглядит довольным. Он останется здесь.
И я тоже.
30
ТАРИК
Прошел всего день с тех пор, как Тарик проводил своих последних верных слуг по поручениям, а его уже почти сводит с ума тишина, когда утренний свет проникает в палатку. Надежда на успех Тюль, беспокойство за Сая и Сетоса, страх за Рашиди – все это не давало ему уснуть прошлой ночью.
И тот факт, что теперь он наедине с Сепорой, а заняться или отвлечься почти нечем. Раньше он поочерёдно то совещался с Рашиди, то ссорился с Сетосом, то наблюдал за Саем, как тот лечит те немногие болезни и ранения, от которых страдали жители квартала низкорождённых. Раньше он мог забыть, что Сепора работала бок о бок с потомками своего народа, училась плести корзины, ткать одеяла и шить палатки. Если бы он был умным, то держался бы от нее подальше. Он позволил бы ей работать днем, и нашёл бы занятие для себя.
Но, гордость пирамид, его разум, кажется, улетучивается всякий раз, когда он сталкивается с ней. В тот момент разорвать с ней помолвку показалось ему хорошей идеей, даже лучшей. В конце концов, она скрывала от него жизненно-важные тайны. А еще, она развлекалась в Пелусии, пока он рисковал своим братом, чтобы найти ее.
Идиот, говорит он себе. Она оставалась в Пелусии, чтобы добыть лекарство от Тихой Чумы. Она призналась в этом лишь прошлой ночью, когда сообщила, что Пелусия нашла лекарство. Он вспоминает, что она почти рассказала ему об этом в тот вечер, когда Сетос вернул ее в Теорию. Он уверен, что слова почти сорвались с её уст. Этим она проявила преданность народу Теории. Во всяком случае, он должен принести свои извинения за то, что предположил самое худшее.
Он в любом случае должен воздать должное по заслугам.
Имеет ли значение то, что она доказала верность, хотя сама подверглась опасности? Конечно же, да. Значит ли это, что он принял неверное решение, разорвав помолвку? Он не уверен. Он все еще любит ее, но доверять не может, учитывая то, насколько сильно она его обманула. А разве в королевском браке доверие не важнее любви? По крайней мере, так сказал бы отец. И Рашиди.
Но что скажу я?
Он знает лишь, что должен держаться от нее подальше, в противном случае напряжение между ними сведет его с ума. Если она и расстроена тем, что он отменил помолвку, то ничего об этом не сказала даже Сетосу. Однако слова иногда выдают ее, даже когда язык тела говорит что-то другое. Что это значит? Действительно ли она такая безразличная, как демонстрирует?
Он качает головой из-за всей этой неразберихи. Ему просто нужно как-то занять свое время. Ему не терпится отправиться в Аньяр и самому разведать ситуацию. И теперь, когда Сетоса и Рашиди – людей, которые ему препятствовали – здесь больше нет, он именно этим и займется.
Вскакивая с кровати, он проводит рукой по волосам. Он упакует себе сумку с едой и водой и весь день проведёт в дороге. Он найдёт Парани Сэда и, наконец, познакомится с ним, а потом навестит Кантора на базаре. Он лично проверит, в каком состоянии его королевство. Может быть это поможет ему решить проблему, как отвоевать его назад. Кроме того, он вернётся лишь поздно вечером. К тому времени Сепора уйдет в свою палатку, которая, к сожалению, стоит рядом с его. Впрочем, у него не будет разумной причины искать ее общества. Не стоит беспокоить ее после долгого рабочего дня.
По крайней мере, он на это надеется.
Он знает, что Ольне это не понравится, потому что идти в город опасно. Тем более, что они еще не определили, сколько Сбившихся с пути находится в городе. Но Ольна – не король-Сокол. Это не её обязанность помогать невинным жителям Теории. Поэтому она не имеет права голоса в этом вопросе. Кроме того, Кантор сказал, что некоторые из Сбившихся с пути безобидны. Некоторые склонны к тихому безумию, в то время как другие – к насилию. Но сколько из них склонны к насилию? Отчеты не могут дать достоверных данных, поэтому он вынужден пойти сам. И он, конечно же, не беспомощен. В прошлом Сетосу нужно было с кем-то тренироваться, прежде чем он переехал в Лицей, и Тарик частенько становился его партнером. Хоть Тарик и не Маджай, но он может себя защитить. Кроме того, у него есть Патра.
Тарик смотрит на свою гигантскую кошку, спящую на земле у его кровати.
– Патра, – зовет он. Та открывает глаза, поднимает голову и смотрит на него. Он видит, что она раздумывает, стоит ли подниматься. – Пойдем на базар.
Она хорошо знает слово «базар» и что оно означает прогулку. Она медленно поднимается с земли и потягивается, зевнув так широко, что могла проглотить его голову целиком. Хотя она хорошо приспособилась к новым запахам, людям и окружению в кварталах низкорождённых, он замечает в ней беспокойство, которое иногда проявлялось и во дворце, когда она слишком долгого сидела без дела. Она уже давно не была на прогулке, и сегодняшний день ей тоже пойдет на пользу.
Он собирает вещи, откидывает полог палатки и оказывается лицом к лицу с Сепорой.
Ну, не совсем лицом к лицу. Та как раз проходит мимо, волосы собраны в неопрятный узел, а на плечо закинут мешок. Он не помнит, чтобы она когда-либо носила с собой мешок, когда ходила на работу.
Странно.
– О, – бормочет она, резко останавливаясь. Она облизывает губы и топчется на месте, не поднимая на него глаз. Конечно, она надеется, что он не будет задавать вопросов.
Ему придётся разочаровать её.
– У меня сложилось впечатление, что еду тебе приносят каждый день, – говорит он, указывая головой на сумку, перекинутую через ее плечо. Конечно, он точно не знает, что там в сумке, но его догадка, должно быть, близка к истине, потому что она хмурится.
– Что ты собираешься делать? – спрашивает она, глядя на его собственную ношу.
– Я первый спросил.
– Но не прямо.
– Я спрашиваю сейчас.
Она фыркает и скрещивает руки на груди.
– Твоё право интересоваться моими делами закончилось в тот день, когда ты расторгнул помолвку.
Он должен с ней согласиться. Ведь она не гражданка Теории, а значит он не ее король. Тем не менее в тот день закончился только его официальный интерес, а не реальный. А это значит, что он не отступится.
– Куда идешь? – спрашивает он, игнорируя ее ярость из-за его настойчивости.
– Я сказала…
– Позволь мне внести ясность. Ты не покинешь кварталы низкорождённых. Я не твой король, но я все еще король Большого Совета. Если я попрошу, Ольна прикажет связать тебя и оставить в палатке до моего возвращения.
– Возвращения откуда?
Как ему ответить, чтобы это не прозвучало лицемерно? Было бы несправедливо сказать, что это не ее дело, когда он только что высказал такую отвратительную угрозу.
– У меня дела в Аньяре.
– Также, как у меня во дворце.
После этих слов у него учащается пульс.
– Нет.
Во дворце полно Сбившихся с пути и противников короля. Это последнее место, где они должны быть, пока у них не будет способа вернуть его.
Она смеется. Смех полон горечи и насмешки.
– К тому времени, когда ты доберешься до Ольны, меня уже не будет.
Он делает шаг к ней, по его коже пробегают мурашки от страха. Она действительно хочет уйти. А у него нет никакого способа остановить ее, если только он не собирается перекинуть ее через плечо и бороться всю дорогу до Ольны. Похоже, она прочитала его мысли, потому что говорит:
– Если ты коснешься меня, я буду биться с тобой до смерти.
Проклятье, решимость в ее голосе звучит правдиво. Более того, она действительно хочет с ним подраться. Чего он никогда не сделает.
– Что за дела у тебя во дворце? Скажи, по крайней мере, это.
Мгновенье она рассматривает его и немного расслабляется.
– Я хочу забрать Нуну.
О. Конечно. Это единственное, что могло интересовать ее во дворце. На самом деле, Нуна единственная, к чему у неё вообще ещё есть интерес. Она потеряла отца, мать предала ее, а жених отвернулся. Ей больше нет места в Теории а, если она вернется в Серубель, ей придется подчиниться правилам матери и ее планам выдать ее замуж за совершенно незнакомого человека.
Тарик переживает из-за её потерь, хотя и старается этого не показывать. Но после ее обмана он должен отказаться от ответственности за нее. И все же он не может избавиться от беспокойства при мысли, что она пойдет во дворец одна. А может ли он упрекать ее за то, что она хочет туда пойти? Разве он сам не пошел бы за Патрой? Он смотрит на стоящую рядом кошку. Он не сомневается, что именно так и поступил бы. Он вздыхает. Это будет очень длинный день.
– Во дворце сейчас слишком опасно, чтобы идти туда, – говорит он. – Пойдем со мной в Аньяр. Там мы поспрашиваем о Нуне.
– Откуда там кому-то знать о Нуне? – она заправляет прядь волос за ухо, обдумывая его предложение. Это движение настолько знакомо, что он вынужден отвести взгляд.
– Дворцовые сплетни – самые ценные сплетни в Аньяре. Слухи распространяются, как песчаная буря, когда речь идет о короле и событиях во дворце, – сообщает он.
Кажется, она размышляет целую вечность. Наконец, она отвечает.
– Я готова, если ты готов.
Когда они подходят к мосту Хэлф-Бридж, Седа там нет. У моста Хэлф-Бридж вообще нет Парани, что весьма необычно, учитывая сообщения о том, что Сбившиеся с пути казнили людей, а от тел избавлялись здесь, чтобы их унесла река Нефари. Конечно, Парани не могли упустить такую возможность попировать.
– Что ты об этом думаешь? – спрашивает Тарик, пока они поднимаются обратно на холм.
– Не уверена. Есть еще одно место, которое можно проверить. Именно там он предпочитает встречаться с Мастером Саен и мной, когда хочет поговорить наедине.
Тарик все еще не может понять, как можно говорить с Парани. Но если Мастер Саен использует свои способности Лингота, то и он сможет.
Сепора ведёт их дальше на север, вдоль изгиба реки. Уровень воды, кажется, ниже, чем обычно, и течение не такое сильное, как должно быть. Кроме того, в воздухе стоит отвратительный запах.
– Что-то не так, – говорит он. – Река Нефари обычно глубже, только когда за мостом Хэлф-Бридж появляются притоки, она мелеет.
Сепора кивает.
– Я как раз думала о том же.
Добравшись до места встречи, они спускаются к воде. Сепора берет большой камень и бросает с громким плеском в воду, затем еще и еще.
– Так мы предупреждаем его о нашем приходе, – объясняет она.
Через несколько минут перед ними появляется крупный мужчина-Парани.
– Это Сэд, – шепчет Сепора.
– Я ждал вас, – сообщает Сэд Сепоре разочарованным воплем. – В чем причина вашего отсутствия?
Исполненный благоговения, Тарик передает ей сообщение, но тут же снова поворачивается к Парани. Его ум Лингота несётся вперёд. Он понимает, что ключевые нюансы в подаче голоса. Ему следует согласовать свой тон с тоном Сэда, иначе коммуникация в лучшем случае будет неверной. Тарик прочищает горло.
– Я – Тарик, друг Сепоры и слуга короля-Сокола.
Как странно говорить без слов.
Сэд бьет себя в грудь кулаком.
– Король-Сокол предал наш вид. Почему мы вообще должны говорить с ним?
– Король-Сокол сам был предан. Расскажи мне, что произошло, и я постараюсь помочь.
Сэд переводит взгляд с Сепоры на Тарика. Наконец, он говорит.
– Теорианцы охотятся на нас, как на обычную рыбу. Они пронзают копьями молодых и старых, слабых, которые не могут постоять за себя, медленных, которые не успевают уплыть.
– Это не указ короля, – говорит Тарик. – Его народ обратился против него.
Сэд пожимает плечами.
– Меня не волнует какова причина, не хочет король остановить охоту или не может. Важно только, что это происходит. В любом случае, договор был нарушен. Как мы можем доверять помощи, которую король предлагает сейчас?
Тарику требуется некоторое время, чтобы передать Сепоре суть разговора. Расстроившись, она снимает сандалии и входит в воду, направляясь туда, где находится Сэд.
– Скажи ему, что король планирует вернуть себе королевство. Еще не все потеряно.
Сэд внимательно наблюдает за ней, затем переводит взгляд на Тарика.
Тарик передает слова Сепоры. Сэд отвечает мгновенно.
– Вы – храбрая женщина, и я восхищаюсь вами. Но вы преданы некомпетентному королю, чьи граждане пренебрегают нашим видом. У меня больше нет авторитета. Вам небезопасно находиться в воде. Вы должны уйти. Я не смогу вас защитить.
С этими словами он переводит взгляд вправо и проследив за ним, у Тарика волосы на затылке становятся дыбом. Немного дальше вверх по течению спокойные воды Нефари всколыхнулись. Он видел это раньше; так выглядит вода, когда прямо под поверхностью косяк Парани мчится к своей добыче.
– Выходи из воды, Сепора! Быстрей!
Он бросается к ней, когда вода, живущая своей жизнью, приближается к ним. Схватив ее за руку, он выдергивает ее из реки на берег, и их обоих окатывает волной. Едва они добираются до сухого песка, как перепончатая рука хватает Сепоу за лодыжку и снова тянет в воду.
Собрав все силы, Тарик вырывает ее из хватки Парани. Существо щелкает зубами раз-другой, шипит и отступает в воду. Тарик, не теряя времени, тащит Сепору наверх, в безопасное место.
Оба тяжело дышат, когда добираются до вершины.
– Что случилось? – спрашивает Сепора, задыхаясь.
– Сэд больше не глава Парани. Они убивают, едва завидев нас. Мы больше не можем полагаться на них как на союзников.
Это сокращенная версия того, что сообщил Сэд, но этого должно быть достаточно, пока он не перестанет задыхаться от каждого слова. Он берет Сепору за руку и тянет прочь от Нефари к базару. Он не может рисковать тем, что Парани каким-то образом выйдут на берег и снова доберутся до них.
На полпути к базару они решают перекусить. Жуя вяленое мясо и фрукты, Тарик размышляет о произошедшем на реке. Сбившиеся с пути нарушили договор с Парани. Они нарушили каждый закон страны. Больше не в состояние рассуждать разумно и логично они, очевидно, не видят необходимости в мире и порядке. Не это рассчитывал увидеть Тарик. Возможно, он думал, что хаос царит только во дворце или горстка Сбившихся с пути буйствует на базаре. Ситуация, которую можно урегулировать. Но щупальца этого нового безумия тянутся далеко. Если Сай не сможет заполучить лекарство от Тихой Чумы, всё может быть потеряно.
– Сай добьется успеха, – тихо говорит Сепора.
Он удивлен, что иногда она так легко его понимает. Он должен более внимательно следить за выражением своего лица. Некоторые его мысли не предназначены для ее проницательных глаз.
Особенно, его мысли о ней.
