Текст книги "Корона Весны (СИ)"

Автор книги: Анна Бахтиярова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц)

Глава 9. Королевские игры

Сначала Мари не заострила внимание на криках паучихи о собачке и Норди, потом решила, что ослышалась. И уже думать забыла о странных словах Королевы, волнуясь о судьбе бедного животного. Но вскоре услышала в приюте «потрясающую» историю. Оказалось, болонка Шарлотта, действительно, раньше принадлежала Дайре. Просто однажды Северина объявила в гостях у клана Норда, что тоже не прочь обзавестись белой собачкой. Рида решила исполнить желание сиятельной родственницы, не сходя с места, и презентовала питомицу младшей дочери.

На этот раз девушки не смаковали подробности. Не смели. Пусть Королева-мать была в опале, это не делало "ранение" менее значимым. Тем более источники с этажей Дората (кто-то из бывших приютских обитательниц) передали весть, что собака постаралась на славу – умудрилась повредить "сиятельную" кость. Паучиха лежала в постели и изображала предсмертные судороги. А заодно играла на нервах окружающих и особенно лекаря Хорта.

– Королева всегда его недолюбливала, – тихонечко рассказывал кто-то из девушек. – Хорт Греди ведь обожает подчеркивать, что предан не ей, а Его Величеству.

Мари слушала тревожные перешептывания и не находила места от беспокойства. Пока дурных новостей не поступало, однако они могли просто не успеть добраться до низов. Учитывая, в какую ярость пришла паучиха, рассчитывать на помилование для песика, было наивно. Единственным, кто мог бы заступиться за несчастное животное, являлся Король. Но какое дело бессердечному Инэю до четвероногой заложницы, решившейся, наконец, отплатить за обиды?

Выполняя привычные движения и курсируя от стола до раковины с грязной посудой, стихийница раздумывала о собственной участи, поступи она, как болонка. Что случится, если однажды сама Мари, устав от бесконечного давления и Королевских игр, потеряет контроль? Возьмет и кинется на паучиху? Соблазн вцепиться ногтями в красное лицо, расцарапать его в кровь, и впрямь был велик. Чтобы эта мерзкая женщина верещала от боли. Еще сильнее, чем сегодня. Но как бы Король не ненавидел мать, вряд ли он придет в восторг.

Хоть бы Бо объявился и рассказал, что происходит наверху! Ожидание сводило с ума сильнее, чем сама возможная смерть болонки. Оставалось лишь гадать, в какой именно момент песика лишают жизни. Вот сейчас. Нет. Позже. А, может быть, это произошло сразу же после инцидента?

Когда порог приюта действительно переступил бородатый стражник, девушка готова была поверить, что он ей привиделся с расстройства. Но нет, Орфи остановился в дверях и поманил юную подружку толстым пальцем. А потом вынужденно объявил на всю кухню, чтобы удовлетворить любопытство сворачивающих шеи сироток.

– Зу Ситэрра, вас вызывает Его Величество.

Мари, решившая, что ее отправляют развлекать пострадавшую Королеву и потому шедшая нарочито медленно, споткнулась по-настоящему. Король?! Силы небесные?! Ему-то она зачем сегодня понадобилась? Уж не посчитал ли виновной в происшествии?! Но ведь это его собственная выходка привела к столь печальным последствиям!

– Не знаю, – отрезал Орфи, когда по дороге стихийница накинулась с расспросами. – Мое дело маленькое. Хотя Его Величество выглядит не шибко довольным. Сущий зоопарк! То волки Осенние нападают, то голуби неправильные воскресают. Теперь вот собаки Королевские на хозяев кидаются.

– Что с болонкой? – губы через силу произнесли трудный вопрос.

– Она у Хорта. Пока, – стражник крякнул – не то подъем по лестнице давался тяжко, не то разговор. – Лекарь хочет установить, не взбесилась ли псина. Чтобы Королеве правильное лечение назначить. Одно дело простой укус. Другое – бешенство.

– Она этим недугом много лет болеет, – пробурчала Мари под нос, чем сподвигла Бо остановиться и поднести внушительный кулак к ее лицу.

– Ситэрра, ты это… Говори-говори, да не заговаривайся. Я-то тебя не выдам. Но кто другой услышит, донесет в два счета. Тут многие выслужиться мечтают.

Видя недовольство стражника, пошедшего пятнами сочного вишневого цвета, стихийница послушно кивнула и не произнесла больше не слова до самых Королевских покоев на восемнадцатом этаже. Причем, взбудораженная событиями длинного дня, Мари не сразу отметила, куда именно они пришли. А сообразив, не на шутку струхнула. Ведь единственный раз, когда ей довелось общаться с Инэем наедине, происходило это в обычном зале, а не в личных комнатах Его Величества. Коленки задрожали, застучавшие зубы больно прикусили язык. Встреча обещала стать особой и точно не сулила добра. Бо почувствовал замешательство подружки и подбадривающе похлопал по плечу, но когда это не помогло, вынуждено подтолкнул к двери. Аккуратно, но настойчиво. Девушка сделала глубокий вдох и вошла внутрь, но с таким видом, будто в пасть к невиданному чудищу пробиралась.

В первом зале никого не оказалось, потому стихийница решила скромно подождать развития событий на пороге. Коли Инэю срочно понадобилась встреча, то выйдет сам. Ни к чему разгуливать по его владениям и любопытствовать. Впрочем, благоразумие оказалось забыто слишком быстро. Едва Мари увидела портрет на противоположной от входа стене. Слишком уж прекрасным он показался. Слишком невероятным. Потому что изображенные там белокурые подростки выглядели живыми. Того гляди заговорят с застывшей гостьей.

Вероятно сказывалась игра красок. Темно-синие стены комнаты – не унылого цвета, вовсе нет, а очень спокойного и мягкого – позволяли картине дышать. Мальчики в белых одеждах, нарисованные на небесно-голубом фоне могли бы даже сойти вниз, если б захотели. А, может, это талант художника оказался настолько велик. Ведь дело было не только в свежести полотна, а в выражении лиц юных Принцев-погодок. В одухотворенности с налетом печали.

Им было лет четырнадцать-пятнадцать. Инэй – на полголовы выше брата – без сомнения, чувствовал себя главным. Но судя по нахмуренным бровям и тревоге в ярко-синих глазах, старший Принц не радовался жизни. Губы Снежана прятали улыбку, однако юноша, как и брат, не выглядел счастливым. В его жизни присутствовало что-то (или кто-то), дарившее радость, но не перечеркивающее необходимость носить фамилию Дората и соответствовать ей, коего требовали суровые родители.

Покойный Принц напомнил Мари сына. Нет, они не были похожи внешне. По крайней мере, явно. Разве что разрезом глаз и острыми подбородками. Художник изобразил Снежана немножечко нахохлившимся. Но за попыткой казаться высокомерным явственно читалась неуверенность и боязнь ошибиться, выглядеть безвольным. А это было свойственно и Яну Дондрэ, прятавшему комплексы за хулиганскими выходками.

– Интересное полотно, не так ли?

Мари не заметила, как Инэй вошел в зал и встал за ее спиной.

– Ваше Величество, – девушка приложила правую руку к левому плечу, вложив максимум почтения, на которое была способна, но Король этого не заметил.

– Помнится, отец пришел в ярость при виде данного произведения искусства. Кстати, я так называю картину абсолютно искренне. Обычно художники изображали нас с братом напыщенными болванами, а этот (он впоследствии был изгнан на срединную территорию) не постеснялся передать истинное положение дел.

– Удивительно, что картину не сожгли, – пробормотала Мари, продолжая рассматривать полотно. Но глядела теперь не на Снежана, а на Инэя. Было в глазах старшего Принца нечто такое, что вызывало щемящую грусть. Но что именно, девушка никак не могла уловить. Оно было рядом, но не давало приблизиться.

– Не сожгли. Но пытались, – Король усмехнулся. – Я выкрал картину. Решил сохранить для потомков. Матушку чуть удар не хватил, когда она увидела ее здесь спустя годы. Королева предпочитает помнить Снежана другим. Даже высшим стихийникам нравится обманываться, – Инэй задумчиво посмотрел на притихшую подданную. – Полагаю, ты гадаешь, зачем я пригласил тебя к себе в покои. Нам предстоит обстоятельная беседа, а я смею надеяться, что моя личная территория защищена от посторонних ушей. И, кстати, Ситэрра, перестань паниковать. От тебя требуется ясность ума.

Для упомянутой беседы Инэй выбрал небольшой уютный зал в глубине покоев – с темно-голубыми стенами и белой мебелью. Судя по шуму за окном и ветру, качающему лиловые шторы, комната выходила на море.

Лиловые шторы?!

Мари рот от изумления открыла. Нейтральный цвет в личных помещениях Короля Зимы? Ну и ну!

– Не любишь лиловый? – реакция девушки не осталась незамеченной.

– Люблю. В нем меньше пафоса, чем в белом, – Мари постаралась, чтобы в голосе не прозвучал вызов.

– С этим не поспоришь, – кивнул Его Величество, но объяснять собственный интерес к нейтральному цвету не стал. Расположился за накрытым к вечернему чаю столом и небрежным жестом пригласил Мари присоединиться.

Кто бы знал, чего юной подданной стоили эти несколько шагов (не споткнуться, упаси небо, ничего не задеть!) и ровное дыхание. Нет, сейчас девушка не слишком боялась Короля. Но опростоволоситься: разбить дорогую посуду или пролить напиток на белоснежную тончайшую скатерть было жутко некстати. Инэй бы утвердился в мысли, что поставил на бестолковую шу, не по статусу получившую силу избранных.

Король не торопясь налил себе пахнущего малиной чай, и принялся помешивать темно-бордовую жидкость серебряной ложечкой со знакомой до ноющей боли снежинкой. Взгляд Мари невольно задержался на раскинувшей пушистые лапки посланнице неба. Стал холодным, как она. Ресницы затрепетали, силясь прогнать дурные воспоминания. Но тщетно.

"Ей нельзя было появляться на свет"

Так сказал Иган Эрсла, когда попался в расставленную Инэем ловушку. Произнес с ненавистью, а потом ликующе улыбнулся, когда Грэм тащил разъяренную ученицу прочь. Месть, месть, месть, – принялось пульсировать в висках. Сколько же страха Мари натерпелась в прошлом году. Причем, противником оказался лишь главный погодник. Теперь же предстояло участвовать в заговоре против Коронованной особы, а это сулило беды похуже.

– Тебе пора взрослеть, Ситэрра, коли не хочешь оставаться игрушкой в чужих руках. Перестать бояться всего на свете и мыслить, как глупый ребенок.

Мари вздрогнула. Инэй успел прочесть ее, как раскрытую книгу за мгновение. Или же отразившиеся на лице мысли об Эрсле были ни при чем, и Король имел в виду поведение подданной в целом?

– Не понимаешь? – Его Величество отложил в сторону ложечку. – Твоему учителю пора помимо традиционных тренировок заняться иными уроками. Помнишь, наш декабрьский разговор?

– О том, что я должна стать союзником Яна? – Мари постаралась, чтобы голос звучал ровно, и добилась этого.

– Нет, – два синих айсберга сверкнули, не хуже серебра на столе. – Не союзником. Ты должна стать Грэмом. Правой рукой будущего Короля. Независимой от остальных обитателей Дворца. Верной. Сильной. Изворотливой. Умеющей просчитывать действия оппонентов на несколько ходов вперед. У тебя есть достаточно времени и возможностей этому научиться. При условии, что, наконец, проявишь рвение и начнешь пользоваться мозгами, которые, как утверждает моя правая рука, у тебя имеются.

– Но я…

– Хочешь и дальше вытирать грязь в низах или прислуживать достопочтенному семейству вроде Норда? А, может, развлекать мою ущербную на всю голову матушку? – красивые черты изуродовала гримаса ненависти, но Король быстро взял себя в руки. – Пойми, высшей стихийнице не место на срединной территории. Этому не бывать. Никогда! Твоя судьба здесь – в Зимнем Дворце. И от тебя зависит, кем быть – рабыней или госпожой, правящей балом. В чем дело, Ситэрра? Не говори, что не понимала этого раньше. А-а-а, ну конечно! – Инэй усмехнулся сквозь зубы. – Ты же боишься! Потому что продолжаешь мыслить узко. Полагаешь, кто ты для всех? Безродная шу. Пустое место. Тебя никто не воспринимает всерьез. Они даже мысли не допускают, что ты способна стать препятствием. И это пока твой главный козырь. Элла и Фин не станут исключением. В их представлении ты будешь моей марионеткой. Научись быть такой, какой противники хотят тебя видеть. Совсем чуть-чуть притворства, Ситэрра, и они все окажутся в твоих руках.

Мари смотрела на Короля исподлобья и молчала. Только пальцы рвали салфетку под столом. На мелкие-мелкие кусочки. В словах Инэя могло быть сколько угодно смысла. Вот только… только… Судьба в Зимнем Дворце, говорите? Нет! Она не хочет. Не хочет! И уж лучше низы, чем соседство с троном. Да, может, это и глупость, детский лепет. Но это ее выбор. И он дороже навязанной судьбы.

– Я не просила эту силу, – тихо произнесла девушка.

Инэй на мгновение плотно сжал губы.

– Я тоже не просил. Ни силу, ни статус. Но мы живем не в идеальном мире и вынуждены играть в пределах тех границ, что очертило для каждого из нас небо. Потому что оно всё равно берет своё. Так или иначе…

Что бы ни имел в виду Король, это было очень личным. Мари опустила глаза, но не успела испытать неловкость, ибо Инэй с легкостью перевел разговор в деловое русло, но снова огорошил девушку.

– Ситэрра, завтра ты отправляешься на срединную территорию. На этот раз с официальной миссией. И даже не в угоду Зимнему Дворцу. Почти.

– Завтра?! – воображение мигом нарисовало немолодое женское лицо с подведенными бровями. Бабушка! Неужели так скоро?!

– Вернее, сразу с тремя миссиями – одной официальной, двумя тайными, – Инэй подлил душистый напиток себе и протянул белоснежный чайник Мари, которая до сего момента не смела прикоснуться ни к чему на столе. – Помнишь мой разговор с Эллой перед тем, как она вошла в Зеркало?

– Да, – отрицать не было смысла. Как и отказываться от чая, раз Его Величество предлагал напиток столь настойчиво. – Советники должны были объявить о чем-то важном, а вы внести предложение о наблюдателях.

– Верно, – Инэй сложил ладони домиком, приготовившись к длинному монологу. – В Левии, точнее на территории Королей и советников, решили возродить одну забытую традицию. Тебе должно быть известно, что в последние десятилетия многие кланы во Дворцах испытывают сложности с продолжением рода, а в Академии Стихий редко учатся дети со срединной территории. Первое происходит потому, что в Замки перестала поступать свежая кровь, а причина второго – в развернутой три века назад борьбе против так называемой "грязной примеси". Сегодня, даже если дети из смешанных семей показывают хорошие результаты на выпускном испытании, их крайне редко берут во Дворцы. В лучшем случае, в качестве обслуживающего персонала. Вступать с ними в браки не торопятся, считая это дурным тоном. Когда-то ситуация была иной. Полукровки с ярко выраженной принадлежностью к тому или иному Времени Года обладали не меньшими привилегиями, чем те, кто родился в Замках – в "чистых" семьях. В последние пару лет мы много обсуждали сложившееся положение с соседями-Королями, затем привлекли и советников. Все согласны, что пора предпринимать решительные шаги. Поэтому в конце сентября в каждый Дворец переедут несколько детей срединной территории – юноши и девушки от четырнадцати до двадцати лет. Разумеется, нами было поставлено несколько условий, главными из которых стали внешность и сила новых подданных. С первым все просто: сын или дочь Зимы должны быть белокурыми и светлоглазыми, дети Осени – рыжими, Весны – черноволосыми и так далее. С силой же вышла заминка. Как я уже говорил, смешанные семьи почти перестали отправлять детей в Академию, ограничиваясь местной школой. Однако истинный уровень силы стихийника всегда определяли лишь…

– На выпускном испытании! – воскликнула Мари, без труда поняв, в чем заключается загвоздка. Все правильно! В альма-матер принадлежность и силу выявлял погодный куб. Обитатели срединной территории не имели к нему доступа, а, значит, технически так и оставались яу.

– Правильно, – подтвердил Инэй. – Мы обратились за помощью к достопочтенным академикам. Они благосклонно восприняли нашу затею, однако поставили условие. Прежде чем претенденты на службу Королям переступят порог Академии и войдут в погодный куб, педагоги хотят поработать с ними, дабы убедиться, что они достойны подобной чести. Занятия будут проходить в течение Лета на срединной территории. Мы дали согласие и предложили – вернее, это сделал я – пригласить наблюдателей от Дворцов. Но, чтобы дорогие академики, а особенно драгоценная зу Ловерта, не посчитали это шпионажем, представители Времен Года должны быть недавними выпускниками Академии. И всенепременно теми, кто не вызывает нареканий у педагогов. Твоя кандидатура уже согласована, Ситэрра. Кстати, я не ожидал, что Корделия согласиться без боя. Не думал, что она настолько к тебе благосклонна.

– Я была особой ученицей, – брякнула Мари, не подумав, и спешно пояснила. – Я сирота, мне некуда было уезжать на каникулы, поэтому всегда оставалась в Академии. Зу Ловерта считала своим долгом меня опекать, правда, на количестве наказаний это не отражалось.

– Не сомневаюсь. Корделия всегда остается Корделией. Помнится, ни нас со Снежаном, ни наглеца Мартэна не спасало происхождение, когда в дело вступала Ловерта, – на губах Короля заиграла лукавая улыбка, но почти сразу погасла. Инэй стер ее безжалостно, как неуместную или даже позорную. – Вернемся к нашему делу, – объявил он суровей, чем требовалось, и Мари послушно закивала. – От тебя и других трех наблюдателей не требуется ничего особенного. Помогать педагогам, следить, чтобы не возникало конфликтных ситуаций. Остальное объяснят на месте. Вот, по сути, и всё.

– С официальной частью задания, – подытожила стихийница, заподозрив, что именно является основной миссией. – Ведь один из кандидатов Ян? И мне предстоит помочь ему попасть во Дворец?

– Да, Ян в числе претендентов, – подтвердил Инэй, потирая виски. – И твое присутствие будет полезно. Ты хорошо влияешь на никчемного мальчишку. Но, ни в коем случае, не вмешивайся. Не вздумай помогать ему.

– Не понимаю. Разве вы не хотите, чтобы…

– Ян попал во Дворец? – Его Величество сжал зубы до хруста. – Хочу, и эти испытания – отличный шанс. Однако будет ошибкой пытаться переловить сразу всех зайцев. Если мальчик справится с испытанием – замечательно. Ему действительно пора перебираться во Дворец, чтобы, наконец, повзрослеть, иначе Грэм никогда не перестанет с ним нянчиться. Если провалится – тоже не страшно. Я найду другой способ переселить его сюда. Позже. Сейчас для меня гораздо важнее, чтобы Веста сместила с Весеннего трона Эллу. Поэтому твоя первостепенная задача – выполнять любые указания Принцессы и ее тетки. Все остальное – второстепенно. Не забывай об этом ни на минуту. А заодно о том, что я сказал в начале разговора. Для противников ты декорация. Кукла, которую я дергаю за ниточки. Кроме того, Веста знает о моих будущих планах на твою нескромную персону и не станет подвергать тебя чрезмерному риску. Не в её интересах портить мне игру. И ещё, – синие глаза вдруг стали очень опасными, – на срединной территории будет союзник, перед которым поставлена задача тебя страховать.

– Зу Иллара?

– Нет. Грэм не участвует, чтобы не вызывать лишних подозрений. Ведь именно он тренировал Яна. Тебе будет помогать другой стихийник. Стихийница… – Инэй тяжело вздохнул, собираясь с силами, чтобы произнести это имя, но Мари хватило мужества опередить Короля и выдохнуть:

– Роксэль Норлок.

– Можешь рассчитывать на неё при любых обстоятельствах, – Его Величество заговорил быстро, стремясь поскорее закончить разговор о подруге. – Но имей в виду, они с Принцессой не слишком жалуют друг друга. Нет, по-крупному не вредят, вынуждены быть союзницами. Но без мелких женских пакостей не обходятся. Постарайся не попасть под горячую руку. Или сразу под две руки.

Мари могла бы дать на отсечение нестандартную черноволосую голову, что Его Величество лишь в последний момент удержался и не возвел глаза к потолку.

Всю дорогу до приюта девушка думала именно о нём, а не о предстоящем задании и даже не о скорой встрече с бабушкой. Потому что, покидая покои Короля, еще раз глянула на портрет юных братьев Дората и осознала то, что не смогла уловить ранее. Главными эмоциями на лице старшего Принца были не тревога и печаль. В синих глазах Мари внезапно прочла то, что сотни раз видела в собственных – в отражении зеркал. Смесь отчаянья и злости зверька, загнанного в угол, а ещё бессилие пленника, у которого есть предназначение, но нет выбора.

Стихийница даже испытала толику жалости. Не к нынешнему Инэю – жестокому и подчас беспринципному, а к Принцу с портрета – своему ровеснику. Это страшно, когда есть дорога, выбранная для тебя другими, но нет права с нее свернуть. Конечно, навязанная происхождением судьба не оправдывала то, во что превратился Инэй Дората теперь. Да, он оказался на престоле мальчишкой. Ему было всего-то на шесть лет больше, чем Мари сейчас. Но он мог не становиться глыбой льда. Хотя бы быть мягче по отношению к близким. К Яну или Роксэль. Но и их Король лишь использовал, не даря ни любви, ни уважения.

Святое небо! А у нее самой хватит сил не изменить принципам годы спустя? Сумеет горячее сердце выстоять и не покрыться льдом?