Текст книги "Корона Весны (СИ)"
Автор книги: Анна Бахтиярова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 32 страниц)
– Вот окончишь Академию, ещё жалеть будешь, – попеняла Мари, подливая новую порцию малинового чая. Запах был бесподобен. Но вместо того, чтобы успокаивать, сильнее будоражил кровь.
Отправлялись через Зеркало на параллели Торы. Ведь о "потерянном" собрате в доме совета наблюдателям знать не полагалось. Доставить Мари, Тиссу и Ноя до пункта назначения Камир Арта поручил Лелиму. Но парень явно торопился поскорее вернуться домой к жене и сыну. Велел кучеру-человеку поспешить. Тот внял требованиям, так что дорога, хоть и оказалась короткой, удобством не отличалась. Карета подпрыгивала на каждой кочке, и к концу пути бедняжка Тисса стала такого же цвета, как и её платье.
– Я дважды в день езжу по этой дороге, но ещё ни разу меня не пытались убить, – плаксиво ворчала девочка, пока Ной на себе тащил её к "Пути Королей".
Академия встретила чистотой и блеском. Нет, в Замке никогда не было грязно, но сейчас полы, стены и светильники в буквальном смысле сверкали. Наверняка, ученики под присмотром педагогов несколько вечеров трудились в поте лица! Ох, как же Ловерте хотелось продемонстрировать "неумехам" со срединной территории, что такое легендарная Академия Стихий!
Первым, не считая старика Гловера, встретившего гостей у другого Зеркала, на пути попался осу Сурама. Подвижный, как ртуть, стихийник и здесь продолжал заниматься организацией всего и вся.
– Вот и вы! – обрадовался он при виде троицы. – Саттер, ступайте в класс. Да-да, знаю о вашем освобождении. Но как раз сегодня ву Роут решил рассказать ученикам старшего курса, какие темы включит в полугодовое сочинение. Подозреваю, вы захотите услышать о них своими ушами, а не искать потом в конспектах у других. И не тревожитесь, ваш ворчун-педагог уложится до начала испытаний яу. Сие мероприятие он точно не пропустит. Ури, вы мне нужны. Поможете повесить новый гобелен в зале с кубом. Ну а вы, Ситэрра, можете пока погулять по местам боевой славы. Только, умоляю, не опаздывайте. Наша дорогая зу Ловерта и так не в духе с самого утра.
Провожая взглядом приунывших друзей, Мари снова заулыбалась. Сурама угадал желание бывшей ученицы. Именно погулять по Замку девушка хотела больше всего на свете. Жаль, конечно, что не удастся это сделать в компании друзей. Но лучше одной здесь, чем вместе с остальными в классе зануды Роута.
Стихийница огляделась. Небо! Какими же родными сейчас кажутся стены Академии. Хочется обнять каждую статую. Погладить кончиками пальцев перила. Посидеть на ступеньках, по которым приходилось подниматься сотни раз. То спокойно и размеренно, то бегом – опаздывая на занятия. А в памятную ночь похищения жемчужины четверо друзей по ней вообще летели. Сердце стучало как безумное, словно пыталось покалечиться о ребра. Ох, если б уметь поворачивать время вспять! Как минимум, половину силы отдала бы, чтоб ещё хоть год пожить в Замке.
Сколько же всего произошло в этих стенах за девять лет! Почти с каждым уголком связана какая-нибудь история. Взять, к примеру, музей клана Орса в конце коридора. Помнится, на самой первой экскурсии (им тогда было по шесть лет) Ной подрался с другим напыщенным мальчишкой из Летнего Дворца. Да так, что в запале ссоры снесли памятник Королеве Сентябрины в юности. Вилкок – являвшаяся ярой поклонницей Осенней династии, с Ури потом недели две не разговаривала.
А классе напротив лестницы осу Сурама однажды рассказал о том, как при помощи доверительной беседы можно позаимствовать часть силы другого стихийника. Этот рассказ, не входящий в школьную программу, впоследствии спас Мари и Яну жизнь, когда из-за глупости Дондрэ они двое оказались в овраге, разделяющем срединную территорию и владения Королей.
Мари не удержалась, зашла в класс. Села за четвертую парту во втором ряду. На правое место, которое занимала на каждом уроке, на протяжении всех лет учебы. Руки сами расположились на столешнице, как у примерной ученицы, коей Ситэрра, никогда не являлась. За учительским столом, как живой, представился рыжеволосый преподаватель, углубившийся в собственные экспериментальные записи. Не доставало только Зимы за окном – для полноты ощущений.
Как же хорошо здесь было! Несмотря на бесконечные наказания за проказы, обидные прозвища представителей именитых кланов и тягостные думы о прошлом и будущем! Вдали от проклятого небом Зимнего Дворца и его обитателей, включая Короля! По телу мгновенно прошла судорога, едва перед глазами встало красивое волевое лицо в обрамлении белокурых волос. Вспомнился взгляд Его Величества в последнюю встречу – холодный и разочарованный, и настроение испортилось вмиг. Ведь меньше чем через час придется снова столкнуться с Инэем. Мари сейчас точно не знала, чего страшится больше – новой порции гнева в синих глазах или безразличия.
Девушка не удивилась, когда в ушах зазвучал раздраженный голос Короля. Разумеется, ведь Дората зол на неё, вот воображение и старается, рисует сюжеты, мучащие опустошенную душу. Лишь когда Его Величеству вторил не менее знакомый хриплый бас, Мари встрепенулась. Святые небеса! А ведь и впрямь Инэй! В компании Грэма спускается по лестнице – из библиотеки в зал с кубом.
– Не уходи от разговора! – донеслось до растерявшейся стихийницы требование Иллары. – Хотя бы дослушай!
– Прямо здесь? – насмешливо откликнулся Инэй.
– Зайдем в класс. На пару минут!
Сердце Мари сделало сальто. Вот почему, спрашивается, учителю понадобилось тащить сиятельного друга именно в этот кабинет? Понятно, что он ближе всех к лестнице, но ведь есть точь-в-точь такие же помещения этажами выше и ниже! Девушка мышкой нырнула под парту. Доказывай потом разъяренному Королю, что не специально решила посидеть в классе, куда его угораздило зайти!
– Грэм, и всё равно я не вижу смысла продолжать этот разговор!
Мари не могла видеть двух мужчин, плотно закрывших за собой дверь. Но в красках представляла лица. Особенно Инэя. Сердится, хмурится, но смотрит без злости, так как дорожит другом. И, возможно, любит. По-своему.
– Потому что относишься предвзято и ждешь подвоха! – чересчур эмоционально для самого себя парировал Иллара.
– Не без оснований! Мы оба знаем, чем заканчиваются встречи с ней! С чего бы они ни начинались, каждый раз всё сводится к одному. И видит небо, если она не прекратит идиотские игры, которые я разгадываю с закрытыми глазами, однажды я её убью! Я не шучу!
– Не сомневаюсь, друг мой, – кажется, Грэм поморщился. – Ты знаешь, моё отношение к Роксэль, но сегодня я бы не стал пренебрегать её обществом. Она неспроста суетится. Встреться. Поговори. Чутье подсказывает, оно того стоит.
– Я вполне мог бы сделать это и через осколок. Так было бы безопаснее.
– Верно, но она настаивает на личном контакте.
– Это-то меня и тревожит, – в голосе Его Величества явственно зазвучал сарказм. – Роксэль отчего-то уверена, что, находясь рядом с собеседником, способна оказать максимальное давление.
– Инэй…
– Хватит, Грэм. Я не собираюсь с ней встречаться. Ни сегодня, ни в другие дни. Если считаешь, что дорогой советнице, действительно, есть что сообщить, ступай сам. Потом передашь «важное» послание.
– Но…
– Единственное, что меня сейчас волнует – это безопасность жены. Всё зашло слишком далеко, и, боюсь, мы перестали контролировать ситуацию.
– А тебе не кажется, что Королева не договаривает нечто важное? – Грэм явно постарался задать вопрос аккуратно.
Инэй тяжело вздохнул.
– Кажется. Но давить и требовать ответа я не могу. Всё вдруг стало слишком сложным. Боюсь сделать ещё хуже.
Иллара молчал. Видимо, счёл некорректным и дальше обсуждать брак Его Величества.
– Идём, – бросил Инэй, сочтя разговор оконченным. – Посмотрим, что покажет нам последний представитель клана. Надеюсь, не слишком опростоволосится…
Шаги Короля и учителя давно стихли, но Мари продолжала сидеть под партой. Хотя и понимала, что те не вернутся. Прогулка по Замку полностью утратила актуальность. Хотелось больно постучать себя по лбу. Зарекалась ведь (и не раз!) от тайн Дората!
Но каков Король! Убить Роксэль и защитить Киру! Ну и дела…
Впрочем, у Мари и раньше проскальзывала мысль, что отношения Инэя с Норлок давно перестали быть трепетными. Зато её Дворцовая родственница преподнесла сюрприз. Да, на празднике Лета Кира эффектно смотрелась рядом с мужем. И он не выглядел привычной ледяной глыбой. Но чтоб столько заботы проявлял! Это и впрямь обескураживало.
Покинув, наконец, класс и спускаясь по лестнице, Мари не могла перестать думать о нечаянно подслушанном разговоре. Неужели, старшая Норда всё-таки сумела растопить замороженное сердце Короля? Он ведь искренне о ней беспокоился. Даже голос потеплел!
Интересно, а от кого Инэй пытается защитить супругу? Неужели Северина вновь активизировалась? Без сомнений, эта и взаперти способна наворотить дел. Нет, не то. Паучиха всегда благоволила к дочке Рейма и Риды. Да и кровное родство новоиспеченной Королевы со старухой полностью перечеркивало подозрения. Но тогда кто? Быть может, злоумышленник пытается навредить главе клана Норда? Помнится, Инэй сказал во время танца на Летнем празднике, что в достопочтенном семействе творится неладное.
Стоп! Мари мгновенно позабыла о Кире и всех её родственниках и превратилась в ледяной памятник самой себе.
О чём таком Роксэль Норлок не терпится поговорить с Повелителем Зимы? Уж не юной ли подданной, невольно проникшей в его воспоминания?! Ноги стали совсем холодными. Вот именно этой информации Инэю недоставало, чтобы навсегда посадить юную дочь Зимы (а, возможно, и незаконнорожденную племянницу) в темницу!
От тревожных мыслей отвлек шум за окном. Вспомнив былые подвиги, девушка в один прыжок взобралась на подоконник. Прижалась носом к стеклу – совсем, как в старые времена, когда пыталась разглядеть с высоты именитых гостей.
Впрочем, сейчас порог Академии собирались переступить не столь важные посетители. Прибыли яу, которые как раз, громко переговариваясь, вылезали из карет. Мари успела разглядеть запомнившуюся на уроке девочку с двумя светлыми косичками, но почти сразу забыла о ней, заметив Яна. Даже с высоты седьмого этажа наследник выглядел крайне взволнованным. Без конца поправлял волосы, но только сильнее портил прическу – белокурые пряди падали на бледное лицо в полном беспорядке. Дядя точно не придет в восторг, когда парень выйдет к кубу.
Мари протянула руку, чтобы постучать по закаленному стеклу и привлечь внимание Дондрэ, но остановилась в последний момент. Корделия не обрадуется, услышав, что гости видели наблюдательницу Зимнего Дворца, сидящей с ногами на подоконнике. Кроме того, подать приободряющий знак Яну можно и позже – непосредственно в зале испытаний.
Ох, как же не хотелось вниз! Вновь вспомнились холодные айсберги Инэя и искаженные от недовольства черты. Сразу захотелось вернуться назад – к Зеркалу, чтобы, наплевав на последствия, сбежать прямиком на срединную территорию через дом совета. Мари так напряглась, что слишком сильно потянула нитку белых бус из обычного дешевого стекла на шее. Маленькие шарики стремительно брызнули в стороны, обрадовавшись обретенной свободе.
– Пропасть! – сердито припечатала стихийница, слезая с окна и наклоняясь, чтобы собрать разбежавшееся имущество. Помнится, в прошлом году на празднике Лета она уже испортила таким образом бусы. Причем, не свои, а Далилы. Несмотря на все старания, Мари тогда так и не удалось отыскать все красные шарики в высокой траве.
Одаряя себя громкими и нелицеприятными эпитетами, девушка слишком поздно услышала тихие шаги позади. Не хватило времени ни вскочить, ни обернуться. Прежде чем всё вокруг померкло, успела лишь почувствовать резкую боль в затылке.
Глава 21. Не игрушка
Голова разламывалась от боли, пульсирующей и растекающейся от затылка вниз. Она давила за глазами, царапала лоб, вызывала удушливую тошноту. Хотелось свернуться калачиком и расплакаться, но первая же попытка двинуться вызвала новый взрыв в висках. Почудилось, ненасытный огонь полыхнул, не щадя на пути ничего живого. Мари попробовала открыть глаза и тихо застонала. Радужку обожгло, будто кипятка плеснули. Пришлось и дальше лежать, не шевелясь, упираясь коленями во что-то шершавое. Но слёзы всё равно пришли и потекли по щекам и шее через сомкнутые веки.
Удивительно, но от солёной воды стало чуточку легче. Стихийница, щурясь, попыталась оглядеться, насколько позволяли темнота и сопротивляющееся тело, ставшее вдруг чужим, незнакомым. Мари поняла, что лежит на холодном полу в конце узкой длинной комнаты. Лицом к стене. Одна рука пыталась обнять озябшее туловище, другая оказалась под ним – неестественно вывернутая, потерявшая чувствительность. Выждав пару минут, стихийница собрала волю в кулак и перекатилась на спину. В ответ по телу прошла очередная болевая волна. Но Мари не издала ни звука. Только зубы сжала до хруста.
Так и лежала несколько минут, концентрируясь на боли в руке. Едва конечность вырвалась из плена, чувствительность вернулась вмиг, и теперь её кололи сотни острых иголок. Пришлось терпеть, ведь растереть пылающую кожу не хватало сил. А когда стало немного легче, Мари решила разобраться, почему ноют оба запястья. С неимоверным трудом поднесла к глазам "здоровую" руку, ставшую ужасно тяжелой. Несколько мгновений пыталась понять, что за странный прозрачный нарост сковал плоть. А потом вскрикнула, узнав "материал".
Закаленный лёд!
Немного приглядевшись, девушка поняла, что под ним есть что-то ещё. Не то камешки, не то предметы очень на них похожие. Они вдавливались в кожу – в том самом месте, где находились точки, отвечающие за погодную силу.
Проклятье! С губ сорвалось отчаянное рычание, как у раненного зверя. Кто бы ни напал и ни пленил, он позаботился о том, чтобы лишить жертву возможности защищаться. Контуженная после удара по голове и ослабевшая, без хваленной первой степени Мари ничего не сможет противопоставить неприятелю. Снова захотелось расплакаться, как ребенку. Она ещё никогда не чувствовала себя настолько беззащитной перед чужой злой волей. Разве что маленькой девочкой на рынке Орэна, когда попала в огромные лапы армейца Доввина.
А как жалко себя стало!
Столько пройдено. Пережито! И главное, сколько бы Мари не старалась поступать правильно, всё равно бесконечно попадала в переплёт! А ещё и виноватой оказывалась! Для всех. Грэма, который снова и снова пытался прикидываться другом. Короля, делавшего вид, что ценит юную подданную. Принцессы, дающей обещания, но на деле готовой принести неучтенную родственницу в жертву. И даже для подруги, которая не пожелала понять. Не попыталась!
А потом пришла злость. На себя. Вот дурочка! Расклеилась! Будто непонятно было с самого детства, что ей в этой жизни не на кого рассчитывать! Она сама, только сама способна решать собственные проблемы. Ни один взрослый, даже кровный родственник, не справится с этой задачей.
– Я – лёд, – неожиданно шепнули губы. – Закаленный лёд.
Сосредоточившись на клокочущем внутри гневе, Мари перевернулась на живот. Тело заболело невыносимо, головокружение и тошнота усилились. Но стихийница продолжала двигаться. Кусая губы до крови, встала на четвереньки. Остановилась на пару минут, чтобы дать себе отдышаться. Попыталась, держась за стену, подняться на ноги. Но не смогла. Рухнула обратно на пол, больно ударившись коленями и подбородком.
– Я – лёд, – снова повторила Мари. Но уже плаксиво. Жалобно.
Вторая попытка принять вертикальное положение закончилась столь же печально, как и первая. Пришлось прекратить калечить себя и попробовать добраться до двери ползком. Задача оказалась проще, хотя дело и продвигалось медленно. Мешала подступающая к горлу рвота. Приходилось замирать, высоко поднимать голову и дышать глубоко-глубоко.
Достигнув цели, стихийница лишь удостоверилась в том, в чём и так не сомневалась: дверь была крепко заперта. Тогда, продолжая двигаться на четвереньках, девушка обследовала темницу. На боль и мольбы собственного организма остановиться, внимания не обращала категорически. Держаться помогала всё та же злость. Казалось, стоит сдаться, жизнь оборвется.
Но, в конце концов, перестать геройствовать пришлось. Дела закончились. Собственному упрямству Мари объяснила вынужденную остановку просто – настало время подумать и решить, что делать дальше. Прислонилась спиной к сырой стене, запрещая себе ложиться и отключаться. К сожалению, удар по голове всерьез сказался и на способности к анализу. Мысли напоминали мёд. Текли, как струйка золотистого лакомства с большой деревянной ложки – медленно и вязко.
"Кто мог причинить мне зло?" – крутилось в гудящей голове, пока глаза предательски закрывались, пытаясь дать воспаленному мозгу отдых – желанный, но опасный.
Подозреваемых набрался целый ворох. Начиная с одного из предполагаемых отцов – Рейма Норды, и заканчивая Осенним Королевским семейством. Также имелся зуб на юную стихийницу у Роксэль Норлок. А больше всех поквитаться захотели бы Королева Весны с прихвостнем Фином, узнай о том, что их "замечательный" шпион с самого начала работал на два фронта.
Глаза всё-таки закрылись, погружая рассудок в тяжелую полудрему. Привиделась Академия. Главная лестница, высокое окно, вереница яу у крыльца и белые бусинки на полу. Мари снова собирала их в ладошку, чтобы потом нанизать на более плотную нить. На этот раз шаги позади она услышала раньше. Вот только шея задеревенела, а следом и спина, не позволив обернуться и предвосхитить беспощадное нападение.
Сквозь окно, через которое девушка минуту назад смотрела на нервничавшего Яна, донесся противный скрип. Странно. Кареты издают совсем другие звуки. Скорее, похоже на дверь. Но в Академии за их работоспособностью с остервенелой тщательностью следил старик Гловер, регулярно смазывая петли. Упаси небо, хоть одна заскрипит!
– Поднимайся!
Мари распахнула глаза, плохо представляя, где сон, а где явь. Голова болела сильнее, и тошнота усилилась. Взгляд остановился на трех огоньках на старинном подсвечнике. И только потом скользнул выше. На того, кто его держал. С губ сорвался судорожный вздох. Этого кандидата в похитители стихийница даже не вспомнила, а ведь он точно был не менее опасен, чем те, кого она успела перебрать в уме.
Эльмар Герт.
Законный жених и форменный мерзавец, пообещавший однажды посадить её на цепь. Что ж, он почти воплотил угрозу в жизнь. Ошейника на шее пока не имелось, но сила блокирована, и противопоставить нечего. Ужас отразился на лице во всей красе – без сомнений! Ибо мерзкий сын Зимы победно ухмыльнулся. Сделал несколько шагов назад, поставил подсвечник на пол и вернулся к шокированной и поверженной невесте.
– Предлагаю обсудить ситуацию, – заявил Эльмар, садясь напротив девушки. – Нет, не так, – небрежно поправил он сам себя и криво ухмыльнулся. – Говорить буду я. Ты – слушать. И не перебивать. Не перечить. Ведь ты теперь моя игрушка. Кукла. А куклы не умеют разговаривать. Даже самые красивые и дорогие.
Мари на миг подумалось, что она ослышалась. И дело было даже не в нелепых словах жениха, а в интонации. Так дети с игрушками общаются. Он что – издевается? Не может же кривляться всерьез?
– Ты станешь украшением моей коллекции, – продолжил Герт, постукивая длинными пальцами по собственной коленке. – Не сейчас, конечно же. Сначала тебя придется научить быть хорошей куклой, иначе ничего не получится. Ты можешь всё испортить. Да-да, испортить! Ты сломана, понимаешь? Тебя нужно починить.
– Коллекции? – тупо переспросила Мари, по-прежнему, не понимая, шутит жених или нет.
– Вот об этом я и говорю! – по острому колену, обтянутому белой дорогой тканью, шлепнула ладонь. – Я велел тебе молчать, а ты задаешь вопросы! Ещё и идиотские. Глупая кукла! Разумеется, у меня есть коллекция! Самая лучшая во Дворце. Бабушка говорит, даже у Короля такой нет. Именно поэтому о ней никому нельзя рассказывать. Иначе украдут. Тссс, – Эльмар приложил палец к губам и захихикал.
На лбу Мари выступили капельки пота. Вот теперь она ясно поняла – жених не дурачился и не насмехался. Говорил всерьез. Но такое… Такое! Нет, у него точно не всё в порядке с головой. И почему она раньше этого не замечала? Светлые глаза, как у безумца. Черты лица расплываются, не в состоянии изобразить хоть что-то приличное. Или раньше его сумасшествие не проявлялось столь наглядно?
– Мои куклы – произведения искусства, – продолжил мерзавец, блаженно улыбаясь. – Каждая – истинный шедевр. Ими можно любоваться часами. Но у всех у них один и тот же недостаток. Они не способны исполнять мои желания. Поэтому мне понадобилась ты. У тебя будут прекрасные наряды. Лучше чем у Принцесс! Белый идеально подходит к твоим волосам. Я сначала сомневался, когда бабушка показала тебя. Но она сказала, белокурых здесь много. Это избито. А таких, как ты, больше нет.
Пальцы Эльмара коснулись черной пряди, хотели покрутить, но девушка не могла позволить подобной вольности и попыталась оттолкнуть мерзавца. И добилась новой вспышки ярости. Жених вывернул покалеченную руку.
– Плохая кукла, – прошипел Герт в ухо. – Заслуживаешь наказания. Я хотел принести супа, но теперь не стану торопиться. Посмотрим, какой ты станешь, посидев без еды и воды. Сама захочешь стать украшением коллекции. Ну, а пока, – Эльмар, наконец, отпустил плененную руку и, подхватив девушку подмышки, рывком поставил на ноги, – у меня есть ещё одно желание.
Голову пронзила стрела. Пылающая огнем. Ноги не были готовы держать измученное тело и попытались подкоситься. Мари непременно бы упала, если Эльмар не прижал её к себе.
– Потанцуем? – насмешливо предложил он. – Главная кукла должна уметь исполнять изысканные танцы.
Но такая близость была выше сил покалеченной стихийницы.
– Не смей ко мне прикасаться! – зашипела она, отдавая отчет, что жених вновь разъярится и, возможно, ударит. Но лучше так, чем безумные кружения в объятиях посреди темной и сырой темницы.
– Значит, не хочешь по-хорошему? – на удивление спокойно поинтересовался Эльмар. Прислонил невесту к стене и отошел на пару шагов, желая полюбоваться. Замер, задумчиво глядя на бледную девушку, неизвестно каким чудом до сих пор не рухнувшую на пол. – Что ж, я умею ждать. А тебе, дурочке, лучше сразу понять, что пути назад не будет. Ты исчезла перед дурацким испытанием отбросов. Король в бешенстве. Все решили, ты сбежала, чтобы опозорить Зимний Дворец. Тебя убьют на месте, если отыщут.
Мари смотрела в мерзкое лицо и чувствовала, что в груди снова зарождается злость. Даже не злость, а настоящая ярость. Всепоглощающая. Заставляющая забыть обо всем на свете. О боли. Слабости. И даже принципах. Уставший разум попытался просчитать, в какое место лучше бить, чтобы гад потерял равновесие и завалился на спину. Главное, чтобы он хотя бы на мгновение растерялся.
Где-то в глубине души стихийница понимала, что у неё не хватит сил сбить жениха с ног. Не удастся даже сделать шага в его направлении. Колени не выдержат, подогнуться и тогда она упадет к ногам Эльмара Герта, как та самая покорная кукла, о которой он столько твердил.
Но ярость и желание отыграться оказались сильнее разумных доводов.
Мари ринулась на жениха, как взбесившийся бык. Со всей силы, которая отыскалась в слабой хрупкой фигурке, толкнула в грудь. И случилось чудо. Ненавистный стихийник не удержался и полетел назад, увлекая за собой невесту. Но девушка успела вскочить, прежде чем тот опомнился. Плохо понимая, что творит, обхватила ладонями белокурую голову и ударила ею об пол. А потом принялась молотить кулаками в грудь и живот. В висках стучало, отчетливо воспроизводя одно единственно слово: месть, месть, месть! А потом появилось другое, которое, как и первое, сразу же размножилось: умри, умри, умри!
– Эльмар, что происходит? – закаркал за дверью знакомый голос Орузы Герты.
Остановил и отрезвил.
Мари попятилась, но сразу же передумала. Схватила оставленный женихом у стены подсвечник, быстро задув все три свечи. И когда дверь открылась, замахнулась им на опешившую от неожиданности старуху.
– Отойди с дороги! – потребовала стихийница яростно. – Убью!
Откуда только силы взялись, чтобы продолжать идти? Вернее, почти бежать, не обращая внимания на собственную боль и вопли ужаса Орузы позади, обнаружившей поверженного внука. Только что-то грохнуло об пол. Ах да, подсвечник, ставший невероятно тяжелым в слабых покалеченных руках.
Ох, неужели всё-таки забила Эльмара насмерть?! Тогда спасаться бегством нет смысла. Всё равно казнят, как убийцу. Но ноги не вняли слабым попыткам мозга констатировать очевидное, продолжили петлять по лабиринту комнат клана Герта в поисках выхода. Нет, в душе не нашлось ни капли жалости к жертве. Лишь сожаление о собственной судьбе.
– Ловите её, ловите! – раздался в глубине визг старухи.
Ну, вот и всё…
Значит, вдогонку пустили стражников Дворца. Или личную охрану Орузы с внуком, что ещё хуже. Эти могут на месте убить, без суда и следствия. Никто никогда и не узнает, что юная стихийница здесь была. Самой себе Мари сейчас напоминала зайца, удирающего от гончих псов. Маленького загнанного зверька, у которого нет плана, зато имеется одно-единственное желание – оставить преследователей далеко позади.
Комната. Ещё одна. Обеденный зал, чья-то спальня. Где-то рядом кухня, вон как сильно пахнет жареным мясом, будоража голодный желудок. Двери хлопали, почти готовые сорваться с петель. Ноги скользили по начищенному до блеска серебристому полу. Но продолжали бежать. А ведь несколько минут назад у них едва хватало сил стоять и не подогнуться! О, небо! Где же выход в общий коридор?!
– Стой, мерзавка! – рыкнул мужской голос совсем близко слева, о стену ударилась очередная дверь.
Окончательно потеряв контроль над собственными действиями, Мари свернула в очередную комнату. Выбежала на середину и поняла, что загнала себя в новую ловушку. Белоснежный маленький зал оказался угловым и имел всего один вход (и выход), неосмотрительно оставленный за спиной. Не видя иных вариантов, стихийница, задыхаясь от отчаянья, взлетела на подоконник. Дрожащие пальцы с первой же попытки умудрились справиться с оконной ручкой. Та даже не скрипнула, повернулась послушно, будто только и ждала прикосновения. Горящее лицо царапнул порывистый северо-западный ветер. Черные волосы взлетели волной.
В комнату успели ворваться пятеро мужчин в бело-синем одеянии. Точно не официальные стражники. Те в голубое с серебром облачаются. Не сговариваясь, стихийники направились к окну. Ухмылки на злых лицах свидетельствовали о том, что ждать пощады бессмысленно.
– Не подходите! – крикнула Мари, делая шаг к краю и стараясь не смотреть вниз. Ох, и далеко же лететь. Точно вся короткая жизнь успеет промелькнуть перед глазами.
– Ой-ой, напугала! – загоготал самый крупный охранник, подначивая остальных. – Прыгай, раз торопишься встретиться со смертью. Всё равно тебе не жить, проклятая шу. За то, что сотворила с хозяином.
От затылка до самых пяток прошла дрожь, мобилизуя последние крохи физических сил. Выбора нет. Уж лучше самой убить себя – сразу, чем попасть в руки тех, кто ещё отыграться постарается. Нога попыталась сделать ещё шаг назад, но зависла над пустотой. А противники, мерзко посмеиваясь над беззащитностью жертвы, продолжали наступать.
Нужно лишь разжать пальцы, отчаянно вцепившиеся в рамы. И тогда всё, наконец, закончится. Не будет ни горя, ни боли, ни одиночества. Нужно лишь…
– Никому не двигаться!
Гневный голос оглушил всех в комнате. Мари сначала не поверила глазам. Решила, что мерещится со страху. В самом деле, что тут делать Грэму?
– Я сказал: стоять, зу! – прорезал наэлектризованный воздух новый приказ.
Охранники, почуявшие кровь, не сразу повиновались. А когда сообразили, чьей воли отказываются подчиняться, стушевались. Как провинившиеся псы, поджимающие хвосты.
– Пошли вон! Живо! – лицо Иллары пылало от ярости, глаза сузились. – Мари, слезай с окна. Давай же.
К ученице Грэм обращался почти спокойно, но она почувствовала, что страшная злость продолжает владеть его душой. А ведь Эльмар сказал, что все думают, что она нарочно пропустила испытания. О, святые небеса!
– Не подходите! – снова потребовала девушка, обращаясь к новому "неприятелю". – Я спрыгну, не сомневайтесь! Только посмейте сделать ещё хоть шаг!
На волевом лице отразилось изумление.
– Хорошо-хорошо, – поспешил заверить Иллара. – Я стою на месте. Видишь? А теперь слезай. Ты еле на ногах держишься. Того гляди вывалишься.
– Вот и отлично! – выдохнула Мари, всхлипывая. – Это-то мне и нужно!
Грэм опешил, вытаращил глаза. И впервые на памяти ученицы не нашел, что сказать.
– Я не пойду в темницу! Ясно?! Лучше здесь умру!
– Небо! Мари, с чего ты взяла…
– Я же убила его! Герта! – закричала стихийница, срывая голос и не замечая, как по щекам катятся потоки слёз. – Я хотела его смерти, когда разбивала мерзкий череп! И не раскаиваюсь! Потому что я – не игрушка! Понятно?! Ни для него, ни для вас и ваших сиятельных друзей! Я живая! Да, за меня некому затупиться, но это не значит, что надо издеваться до бесконечности! – Мари не замечала, как руки начали съезжать вниз, ибо вкладывала все силы в накопившиеся обвинения. – Не смейте так смотреть на меня! Вы чудовище! Пытались прикидываться другом, а сами! Сами! А ваш обожаемый Король! Я скажу всё, что о нём думаю! Мне больше нечего терять…
К добру ли, а может, нет, но договорить не получилось. Что-то неладное произошло с окном. Вернее, за ним. Там – на высоте тринадцатого этажа – из ниоткуда появился мощный кусок льда. Идеально подходящий, чтобы сначала перекрыть пространство за спиной потерявшей контроль стихийницы, а затем, чтобы пройти сквозь проём и подтолкнуть хрупкую фигурку обратно в комнату.
Падая на пол, Мари громко закричала, понимая, что лишенная погодного дара ничего – абсолютно ничего! – не может противопоставить кинувшемуся к ней учителю. Но прежде чем его рука успела коснуться особенной точки на шее, и сознание померкло, глаза успели поймать что-то белое в дверях. Почудилось, что это именно тот, о ком несколько секунд назад она стремилась рассказать всю правду…
****
– Хорошо поспала?
Вопрос Грэма отозвался в голове настоящим фейерверком. Мари с трудом сфокусировала взгляд на учителе, устроившимся в кресле напротив постели с книжкой в руках.
Хм… А ведь это не её комнатушка в сиротском приюте, а просторная спальня, обставленная очень дорогой мебелью. Даже простыни, на которых лежала пострадавшая стихийница, были сотканы из самого нежнейшего шёлка, что ей доводилось видеть. А еще и кровать оказалась с пологом.
– Где мы? – хмуро поинтересовалась Мари, оглядывая белые стены с серебристыми мохнатыми снежинками.
