Текст книги "Корона Весны (СИ)"
Автор книги: Анна Бахтиярова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 32 страниц)
– Аккуратнее, дорогая! Надо смотреть, куда бежите! – попенял девушке высокий мужчина в черном плаще, полностью скрывающем фигуру.
– Горшуа? – дочь Зимы не поверила глазам. Но после стольких ужасных событий, уложившихся в считанные часы, должно же было, в конце концов, повезти.
– Ах ты пропасть! – прошипел абу едва слышно, когда узнал врезавшуюся в него девушку.
– Даже не пытайтесь сбежать, – объявила Мари, впиваясь в руку сыщика.
– Иначе, что? – издевательски поинтересовался Лукас, аккуратно пытаясь разжать цепкие пальцы взбешенной стихийницы.
– Закричу, – горячо пообещала та, яростно глядя в лицо нахалу. – Если приглядитесь, то увидите кровь на платье. Она не моя, но это не важно. Хватит, чтобы привлечь внимание толпы. Скажу, вы напали. Потом и лекарь подтвердит мои слова. Клянусь, я знаю, как надавить на Тоби. И тогда посмотрим, понравятся ли вам последствия, абу Горшуа.
– А ты повзрослела, моя прелестница, – Лукас заулыбался с нескрываемым сарказмом, но вырываться перестал. – Хорошо, я стою на месте, однако не думай, что стану откровенничать.
– Этого и не нужно. Мне известна правда. Но, хоть убейте, не понимаю, зачем потребовалась ахинея про бремя рода. Или боялись, что убью главу клана Норда? Вот уж не знала, что вы с Реймом закадычные друзья!
Либо Лукас был гениальным притворщиком, либо, действительно, испытал колоссальное изумление. Брови взметнулись вверх – к самым волосам, насмешливое выражение сползло.
– Норда? – переспросил сыщик тихо. – Кто убедил тебя в подобной глупости, девочка?
– Моя мать, – глаза Мари сверкнули, не хуже падающих звезд. – Полагаю, она точно знала, кто отец её ребенка.
– Апрелия? Да, Корделия рассказала, что ты – и есть тот похищенный младенец. Ругалась страшно. Я был вынужден согласиться. Тебе, действительно, присущи черты клана Верга. Но почему ты решила, что именно Рейм причастен к твоему появлению на свет?
Не будь ситуация столь кошмарной, стихийницу бы рассмешила формулировка вопроса. Причастен? Конечно – сыщик есть сыщик. Вместо ответа сунула руку в карман за материнским письмом и ткнула им в грудь презираемого стихийника.
Лукас читал очень внимательно, встав под фонарём. Добравшись до середины, выругался сквозь зубы, но продолжил впиваться глазами в листок старой бумаги. Потом, прищурившись, посмотрел на Мари, что-то взвешивая в уме.
– Идём, – бросил он сурово, приняв непростое решение. – Поговорим, раз всё поворачивается именно так. Кровь не вода, того гляди, начнешь убивать направо и налево. Но помни, я пытался тебя защитить.
Расположились беседке, куда стихийница прошла на ватных ногах, не веря, что сумасшедший вечер закончится вот так – нечаянными откровениями Горшуа. Но отчего он так мрачен? Что может быть хуже родства с Реймом? Пытаясь заставить мысли скакать в голове не слишком резво и не путаться, девушка обняла себя руками. Не потому что зябла. Из-за потрясений она давно перестала чувствовать сырость и холод. Быть может, жаждала закрыть себя от правды, которую в глубине души не хотела знать?
– Разумеется, я в курсе, что это прозвище холодной и расчетливой Риды, – начал Лукас, поглаживая кончиками пальцев письмо, лежащее на потрепанной временем столешнице. – Но для начала ответь, ты уверена, что эти строки действительно написала Апрелия? У того, кто передал тебе столь печальное послание, нет причин вредить клану Норда или его вечно надутому и самодовольному главе?
Мари вздрогнула. Элия в девичестве носила фамилию Норлок, созданную из двух других. Тех, которыми веками гордились семьи, отрекшиеся однажды от детей, сошедших с проторенной дороги. Но помнится, бывшая соседка гораздо больше хотела навредить Королю, нежели Рейму.
– Возможно, – шепнули губы. – Хотя и маловероятно.
– Запомни эту мысль, и обдумай на досуге, – посоветовал Горшуа, проводя рукой по собранным в хвост волосам. В свете настольной лампы бледное лицо сыщика казалось розоватым от смущения, но Мари точно знала – это обман зрения. Лукас отлично умел контролировать эмоции. – Возможно, этот "доброжелатель" понял о тебе гораздо больше, чем ты сама. И решил навредить Рейму чужими чешущимися руками. Норда недавно добился желаемого – стал тестем Короля, и одно только обвинение в отцовстве ребенка-полукровки станет позором, а теперь – и двойным. Не говоря уже об убийстве матери. Инэй его в порошок сотрёт.
– Что он обо мне понял? – переспросила Мари, зацепившись в речи сыщика за единственную фразу, произнесенную Лукасом с особой – ледяной – интонацией.
– То, кто ты есть, – голос Горшуа стал очень суровым. – Вернее, кем ты можешь стать в будущем, если позволишь крови взять верх над разумом и принципами, заложенными детством шу. "Помощник", может, и не знает, из какого клана ты происходишь, но почувствовал энергетику зла. И мощи. Я не случайно говорил о бремени рода, девочка. Потому что никто из них ещё не ушёл от судьбы. Я не желал тебе этой дороги, потому и хранил секрет. Но ты не останавливаешься, и можешь сама погубить себя. Мне же остается надеяться, что, узнав правду, ты сумеешь остаться благоразумной. В тебе много света, быть может, его всё же удастся сберечь.
– Не понимаю… – стихийница, и впрямь, больше не хотела слушать. Сыщик сейчас словно приговор зачитывал. За преступление, которое она ещё не совершила.
– Всё просто, – Лукас горестно усмехнулся. – Девочка-бродяжка родилась Принцессой. Ты Дората, Мари. Вот твоя правда. И проклятье.
– Вы ошибаетесь, – девушка замотала головой. Эта версия опровергалась неоднократно. И ей самой. И бабушкой. И Мастером, который больше других был сведущ о тайных делах Королевского семейства.
– Увы, нет. В письме гадалки Вирту черным по белому выведено имя младшего Принца Зимы. Снежан Дората – вот кто твой настоящий отец.
Теперь Мари расхохоталась.
– А вот это точно бред! У Снежана родился другой ребенок и…
– Ты о сумасбродном мальчишке Дондрэ? – довольный собой Лукас откинулся на спинку скамьи. – Узнав о ребенке-сыне в прошлом году, я не один месяц потратил на расследование. Яна родила тайная возлюбленная Принца. Но кто сказал, что юноша не мог параллельно завести ещё один роман? Мужчины нечасто хранят верность. Даже любимым женщинам. Снежан тогда находился в настоящих тисках. Хотел быть хорошим для всех – родителей, брата, тайной подруги. Чем не повод для интрижки, способной принести облегчение. Тем более, девицы за ним ходили табунами. Такой же красавец, как и старший Принц, но мягкий по характеру.
– Эта теория притянута за уши! – Мари шлепнула дрожащей ладонью по столешнице.
– Быть может, – сыщик передернул плечами, с непробиваемым спокойствием глядя в разъяренное лицо юной собеседницы. – Но тогда её выдумала твоя приемная матушка. Я привезу письмо Вирту, чтобы сама убедилась. Но не быстро. Оно хорошо спрятано. И далеко. Но прежде чем спорить, задай себе простой вопрос. Что произошло в день, когда ты покинула мир людей и оказалась в Академии Стихий?
– Я вызвала снежную бурю в Орэне, – девушка не понимала, к чему клонит сыщик.
– Неверный ответ. Ты пробила осаду Агуста Кьятты. Короля. Полагаешь, такое по зубам любому ребенку, пусть и с первой степенью силы?
Мари примолкла, физически ощущая, как жизненная энергия уходит вместе с уверенностью в собственной правоте. Утекает сквозь пальцы. Грэм ведь тоже говорил об уникальности её способностей. До сих пор загадка, как сила сумела восстановиться после оврага.
– Мой тебе совет, дочь Зимы, – продолжил Горшуа почти небрежно. – Оставь всё, как есть. Прекрати поиски. У тебя сейчас неплохой расклад – Майя Верга в качестве бабушки. Пусть не сразу, но она найдет способ вырвать тебя из Зимнего Дворца.
– Вы уверены, что Апрелия – мне не мать? – Мари глянула на Лукаса в упор. Без страха. Без слёз. Хотя это и было странным. Последним точно пора было прийти на помощь опустошенной душе.
– Честно? – сыщик развел руками. – Я не знаю. Всё слишком запуталось. Но есть несколько вариантов. Либо ошиблась Вирту, и ты дочь Апрелии и Рейма. Либо письмо, – Горшуа кивнул на исписанный ровными строчками лист, – подделка, и бедняжка, действительно, встречалась с младшим Принцем Зимы. Либо ты вообще не имеешь к Верга отношения, но тогда даже я не возьмусь предсказать, кто та женщина, что подарила тебе жизнь. В любом случае, только ты решишь – какую судьбу выбрать.
Лукас поднялся, кутаясь черный в плащ, но прежде чем его поглотила надвигающая на владения совета ночь, Мари задала ещё один вопрос. Тот, что колол виски иглой (или спицей) не хуже тайны происхождения.
– Даже, если допустить на миг, что во мне течет кровь… э-э-э… того клана… Почему вы решили, что я могу стать злом?
– Потому что ты внучка Бурана и Северины. И потомок десятков жестоких Королей и Королев холодного Времени Года.
– Но…
– Твой дядя Инэй тоже не всегда был беспощадным Повелителем Зимы…
Мари не знала точно, сколько просидела в беседке в одиночестве. Пытаясь анализировать, а, впрочем, нет – просто перебирать в уме новую информацию. Голова взрывалась. Глаза жгло, но спасительная и утешительная влага не приходила. Вот бы сейчас положить голову на сильное плечо. А лучше, чтобы волос коснулись нежные руки, и мелодичный женский голос зашептал в ухо самые главные на свете слова. Может быть, тогда боль, которую стихийница носила в сердце с раннего детства, отступит?
И кто-то сел рядом. Сжал ледяные ладони.
– С вами всё в порядке, Мари? Вы дрожите.
В животе что-то перевернулось от звука этого голоса. Совсем рядом оказались васильковые глаза, вызвав новую волну головокружения. Видение или реальность? Девушка уже ни в чем не была уверена.
– Где ваша невеста?
– Не знаю. Но меня это мало волнует. Главное, чтобы вы не оказались в беде.
– Я? Но какое вам дело?
– Думаю, вы и сами это поняли.
Все звуки вокруг – смех с танцплощадки, вой ветра, треск свечи под колпаком – исчезли, будто их выключили невероятным волшебством. Остался только голос Трента и собственное участившееся дыхание. Потеряло актуальность всё, что было нереально важно ещё пять минут назад. В небытие ушёл Лукас вместе с Реймом и Снежаном. С бабушкой и даже грозным лицом Далилы, требующей, чтобы подруга не смела подходить к Дворцовому братцу во имя многолетней дружбы.
Он был рядом. В плаще любимого и родного цвета. Быть может, поэтому дальнейшее показалось естественным и закономерным – когда его горячие губы коснулись её ледяных…
Глава 19. Белое в чёрное
Как легко забыть всё, что недавно рвало сердце на сотни лоскутков и сводило с ума взрывающуюся голову. Какая разница, кто подарил жизнь, и кровь какого клана течет в венах, если сама возможность дышать зависит от мимолетного взгляда и легкого движения руки чужого жениха? Мари больше не волновал ни Рейм Норда, о котором писала Апрелия, ни Снежан Дората – главный кандидат в отцы в понимании Лукаса Горшуа. Дни состояли из ответов невпопад на вопросы друзей, откровенной лжи в глаза Далиле и бесконечного мучительного ожидания вечеров. Вдруг кто-то остановит на полпути? Или Трент не сумеет вырваться из цепких лап вредной Принцессы Осени?
Три недели прошли, как в тумане. Четкими пятнами в белом мареве оставались короткие мгновения в сумраке леса – на опушке, куда не доносились звуки поселка. Тишину нарушали собственные голоса конспираторов и хруст веток под мощными лапами белого волка Берта, нарезающего круги поблизости. Весь мир затмевали васильковые глаза – глубокие и манящие.
Вилкоэ ни разу не позволил себе лишнего. После памятного поцелуя на празднике Лета, посмел коснуться губ Мари всего дважды. И то очень скромно – мимоходом. Сразу дал понять, что не вправе вести себя, как полноценный жених, коли обещан другой девушке. Поэтому большую часть свиданий посвящались разговорам.
– Нет, мы с Зариной не заключали свадебного договора, – заверил Трент, отвечая на вопрос Мари. Сама она пока упорно молчала о документе, который была вынуждена подписать под напором Королевы-матери. – Но это, к несчастью, не меняет сути. Пусть у нас не было полноценной помолвки, все знают о будущем бракосочетании. Я могу отказаться от женитьбы, но тогда… – осу горько рассмеялся, откидывая назад огненные пряди, – тогда последует месть Королевского клана. Злат, конечно, не Сентябрина, но за позор дочки отыграется страшно. А я не хочу, чтобы пострадал и бабушка с дедушкой. Или вы, Мари.
– Но почему Зарина?
Несчастное сердечко затрепыхалось зажатой в сильных ладонях пташкой. Неужели любил? Ведь Принцесса не уродина. Изящная от рождения, она отлично умела подавать себя так, чтобы мужчины замирали вслед.
– Наша семья всегда была близка с кланом Орса. Бабушка дружила с Сентябриной со времен Академии. Две влиятельные женщины посчитали, что это будет хорошая партия.
Мари притихла. Не рискнула задать вопрос о чувствах Трента к Её Высочеству. Тем более, тот отчаянно избегал разговоров о будущем. А ведь едва яу пройдут испытания, наблюдателям (и тем, кто их сопровождает) придется покинуть срединную территорию. А, значит, встречи придется прекратить. Об этом девушка боялась даже думать.
В другой раз заговорили о Далиле, гнева которой Мари ужасно страшилась. В том, что он грянет, если Вилкок узнает о тайном романе подруги, стихийница не сомневалась. Не выявленная дочь Осени и так пребывала в прескверном расположении духа. Причиной тому стала драка Ноя с её ухажером. А, заодно, поведение последнего. Оказалось, Ури ни капли не преувеличивал, когда говорил о приставаниях кавалера. Тот действительно перешёл черту, посчитав, что достоин большего, чем гулянье под ручку, и пытался насильно поцеловать спутницу.
Далила прорыдала в подушку пять дней. Твердила подругам, поочередно выслушивающим жалобы, что является девушкой приличной, и не давала никому повода думать иначе. А параллельно ругала Ноя и его непроходимую глупость. Мол, мог бы зажарить негодяя, не сходя с места, а вместо этого сражался врукопашную, выставив и себя, и её в ужасном свете. Драка стала всеобщим достоянием на следующий же день, благодаря стараниям сначала отвергнутого, а потом и побитого кавалера.
Конечно, позже правда о его мерзком поведении всплыла, но кому-кому, а Ною от этого точно не стало легче. К боевым ранам добавился гнев Ловерты. Заместительница директора кричала, пока не сорвала голос, поэтому следующие два дня на теоретических занятиях достопочтенную зу пришлось заменять другим педагогам. А потом пришло письмо от Морты Ури. Потрясенный Ной, заикаясь и трясясь, показал его Мари с Тиссой. Матушка превзошла себя. Объявила, что отпрыск не красящим стихийника поведением столь сильно разозлил Короля Агуста, что может еще пару лет оставаться на срединной территории. К слову, средства для существования грозная родительница советовала добывать самостоятельно.
– В прошлом году я сам искал способ не уезжать, – пролепетал Ной, тряся забинтованными кулаками. – Но не так. Не так! И что же получается – я теперь отвергнутый сын?
Таким поникшим и отчаявшимся Мари друга не видела. Возможно, воспрянуть духом помогла бы встреча с Далилой, но та упорно не желала видеть парня. Продолжала лить слезы и жаловаться на несправедливость окружающего мира.
Первой не выдержала Тисса. Аккуратно подбирая выражения, объяснила Вилкок, что виной всему её собственное безрассудство. Сама целый год гуляла то с одним парнем, то с другим. Вот и заработала дурную славу. Далила ахнула, запустила в Саттер подушку, но потом поймала укоризненный взгляд Мари, в котором прочла то же обвинение, и сникла. Зато на следующий день поднялась, чтобы вернуться на работу, как не в чем ни бывало. Жаль только с Ноем, как и раньше, не желала общаться. Заявила, что теперь сын Лета для неё точно не существует…
– Я не знаю, почему эта девочка злится на меня, – заверил Трент, когда Мари, набравшись храбрости, спросила об их отношениях с Далилой. – Возможно, мать настроила её против нас, чтобы самой не выглядеть плохо. Ведь это она разрушила чужую семью. Я понимаю, отец рано или поздно бы женился. Но найди он новую жену во Дворце, остался бы со мной. Мать Далилы отлично понимала, какой выбор заставляет его сделать.
– Вы общаетесь? С отцом?
– Нет. Для нас он умер много лет назад. Потому сестры у меня тоже никогда не будет. Возможно, именно это и злит твою подругу. Но пойми, я не могу признать дочь несуществующего стихийника и женщины, отнявшей у меня последнего из родителей. Я не испытываю к ним ненависти. Просто, считаю, что их нет.
– Далила не в ответе за поступки взрослых, – попыталась Мари достучаться до сердца Трента.
– Да, за их грехи не в ответе. Только за себя. Я слышал, что о ней говорят здесь. И о недавней драке все знают. Это, по меньшей мере, неприлично.
– Неправда, – и, заикаясь от волнения, девушка попыталась объяснить, что Вилкок вовсе не такая, как о ней говорят. Что к плаченым последствиям привел неудавшийся роман с сыном Лета. – Она хотела заставить Ноя ревновать, но потом всё вышло из-под контроля.
Но Трент молчал, напряженно о чём-то размышляя. Высокий лоб прорезали неглубокие горизонтальные морщинки, глаза странно блеснули. Девушка тоже не спешила продолжать разговор, слушала, как вдали стучит по стволу упорный дятел. Она вообще робела перед Вилкоэ, так и тянуло оправдываться и прятать взгляд. Себе Ситэрра объясняла смущение просто – Трент был сильным и взрослым. Рядом с таким парнем была бы счастлива оказаться любая девушка. Даже Принцесса. А он взял и обратил внимание на получеловека, шу.
– Давайте сменим тему, Мари, – предложил, наконец, осу, даря девушке мягкую улыбку, вмиг вызвавшую головокружение. – Не хотелось бы обсуждать лу Ури и причину его трусости. Мы сейчас в похожей ситуации, хотя в нашем случае всё ещё сложнее.
Мари помрачнела, потому что хотела спросить Трента в лоб о том, как он собирается действовать дальше. Но он накрыл её ладонь своей, ласково провел пальцами по коже, и все вопросы вновь остались не заданными.
****
Сентябрь перевалил за половину, но погода стояла не по-Осеннему тёплая. Злат, впервые став сезонным правителем Левии, старался компенсировать дурное настроение Агуста и дарил стихийникам и людям один солнечный день за другим. А дожди, несущие почве влагу, проливались быстро и исключительно по ночам.
Временные ученики академиков на занятиях с тоской поглядывали в сторону окон. Яркое солнце манило на улицу, напоминая, что очень скоро небо затянут традиционные для Времени Года серые тучи, и уже точно не нагуляешься. Но педагоги не разделяли рвения подростков, сердито привлекая внимание к себе. Больше всех разъярилась Ловерта, задернула шторы, чтобы ничто не отвлекало ребят от трудных уроков. Задания, и впрямь, становились всё сложнее. Ведь до испытаний оставалось меньше месяца, а юным стихийникам ещё столько предстояло выучить.
Мари вела себя на занятиях не лучше Ноя. Погружалась с головой в собственные мысли. Не слышала ругани педагогов в адрес нерасторопных яу. Не замечала гневного взгляда Ловерты, прожигающего её саму. Теперь Ури приходилось толкать подругу в бок, чтобы вышла из спячки хоть на мгновение.
Тисса появлялась лишь по вечерам. Начался учебный год в Академии Стихий. Последний для дочери Весны. Приходилось совмещать собственное образование с наставнической деятельностью. Ловерта, скрепя сердце, разрешила Саттер покидать Замок после уроков. Ей самой, как и многим другим преподавателям, приходилось работать на два фронта.
А однажды дверь распахнулась, и бочком, стараясь ступать как можно тише, в класс просочилась белокурая девочка с двумя косичками – та самая, которая задавала Мари вопросы на показательном уроке. Потупив взгляд, пережала Ловерте записку и легким ветерком сгинула прочь. Пока заместительница директора, хмурясь, читала послание, Ситэрра успела "проснуться" и даже мысленно выдвинуть несколько предположений о катаклизмах, случившихся за задернутыми шторами окнами. Но всё оказалось ещё хуже. Ведь кошмар приготовили для неё одной.
– Ситэрра, на выход, – приказала Корделия, пряча лист в карман.
По спине прошел нехороший холодок, будто за шиворот плеснули ледяной воды. Должно было стрястись что-то серьезное, чтобы заместительница директора позволила кому-то покинуть класс – и неважно ученик это или наблюдатель Дворца.
Худшие ожидания оправдались сразу же. На улице ждал Грэм очень похожий на самого себя в первые недели знакомства – хмурый и крайне недовольный.
– Идём, – коротко кивнул он, не сочтя нужным здороваться с лучшей ученицей.
– Куда? – спросила Мари, послушно засеменив следом. С таким Илларой пререкаться и спорить показалось самоубийством.
– Домой, – учитель ответил нехотя, сквозь зубы. – Тебя хочет видеть Инэй. Срочно.
Вот теперь стало совсем нехорошо. Ноги невольно начали заплетаться.
– Но я ничего не сделала, – пролепетала девушка, судорожно пытаясь сообразить, в каком именно грехе собирается обвинить её Король. Неужели, Роксэль всё-таки рассказала про видение об Эзре и Снежане? Или дело в несуществующем романе с Яном? Или причиной Королевского гнева стал Трент? Лоб мгновенно покрылся испариной. Если верно последнее предположение, то проще сброситься с крыши Зимнего Дворца. Ведь если её попытаются разлучить с Вилкоэ, жизнь потеряет смысл.
– Боюсь, что сделала, Ситэрра. И если всё окажется правдой, значит, я ошибся в тебе. Мне жаль, но Инэй запретил говорить о предмете разговора заранее, хочет увидеть реакцию собственными глазами. И я его отлично понимаю.
Мари замолчала. Шла рядом с учителем, глотая слезы, пока преодолевали полутемные коридоры в доме совета и потерянный "Путь Королей". Девушка почти приготовилась встретиться с ледяными синими айсбергами, искрящимися от гнева или ярости. Но никак не ожидала, что Его Величество будет находиться в зале не один. И тем более, даже в страшном сне не могла предположить, кто именно составит Королю компанию. Громко ахнула и застыла на выходе из Зеркала, а руки взметнулись к губам. Глаза, испуганно хлопая, впились в бледное ухмыляющееся лицо Эльмара Герта.
– Вам нужны ещё доказательства, Ваше Величество? – каркающим голосом поинтересовалась бабка навязанного женишка – Оруза, вынырнувшая откуда-то сбоку. Старуха с нескрываемым презрением взглянула на Мари. Впрочем, помимо превосходства в искаженных чертах читалась ещё и радость победительницы. Прищуренные выцветшие глаза, сухие губы и хищный нос словно кричали, мол, говорила же, что отыграюсь.
Но Инэй не смотрел на Орузу. Только на Мари, готовую под этим страшным взглядом растаять прямо тут, как снег на солнцепеке, и растечься по полу. Нет, в синеве не читалась всепоглощающая ярость, только гнев. А ещё, что было куда ужасней – разочарование.
– Зу Герта и её внук говорят, – начал, наконец, Король тоном почти спокойным и лишь самую малость звенящим от злости, – что в прошлом году между этим юношей и тобой, Ситэрра, был заключен свадебный договор. Это так?
Небо! Как же хотелось замотать головой, закричать, что всё сказанное бабкой и внуком ложь! Но две подписи, выведенные её дрожащей рукой, навеки врезались в магическую бумагу. И неважно, что она этого не хотела. Ни тогда, ни сейчас.
Слова не шли. Поэтому пришлось кивнуть, что вызвало тяжелый вдох Грэма за спиной у Короля. Оруза бросила на Иллару негодующий взгляд и закаркала, обращаясь к Инэю:
– Ваше Величество, мы с моим дорогим мальчиком настаиваем, чтобы зу Ситэрра вернулась во Дворец. Негоже невесте благородного сына Зимы разгуливать среди отщепенцев. Кроме того, мы просим разрешения официально объявить о помолвке, чтобы девушка могла приступить к обязанностям.
Мари покачнулась. Мерзкая старуха требовала дать добро на превращение живой стихийницы в игрушку для злого, противного мальчишки. Причем, за два с лишним года до свадьбы. К горлу подкатила тошнота, а потом перед глазами встало лицо Трента в обрамлении огненных волос. Захотелось разрыдаться в голос и кинуться в ноги к Повелителю Зимы. Но прежде девушка сумела шевельнуться, синие айсберги недобро сверкнули, сведя на нет мысли о мольбе.
– Ситэрра исполняет мой приказ и является наблюдателем Зимнего Дворца на мероприятии, одобренном всеми Королями, – отчеканил Инэй, отвернувшись от насмерть перепуганной подданной. – Но как только работа закончится, можете делать с ней всё, что сочтете нужным, зу Герта.
– Благодарю, Ваше Величество, – старуха заискивающе склонилась, подталкивая внука в спину, чтобы тоже выразил почтение. В полусогнутом состоянии бросила быстрый взгляд на Короля, оценивая ситуацию, и решилась на новую просьбу. – Прошу прощения за дерзость, но разве наблюдателю нельзя найти замену? В связи с болезнью, например?
Инэй не счёл предложение материнской сообщницы неуместным. Задумался. Даже по залу прошел, сложив руки за спиной.
– Возможно, в этом есть резон, – заявил он, вызвав на лице поганого Эльмара злокозненную улыбочку. – Я объявлю об окончательном решении завтра. А теперь, зу, прошу покинуть нас. К тебе, Ситэрра, это не относится. Задержись.
Ох, лучше бы он кричал. Обругал страшно. Было б легче, честное слово. Но ледяные глаза скользнули по бледному лицу почти равнодушно. Лишь легкое презрение исказило красивые черты.
– У меня только один вопрос: почему? – очень-очень холодно спросил Король, когда за бабкой с внуком закрылась дверь. Его Величество остановился так близко, что можно было бы увидеть в нереальной синеве собственное отражение, если б у Мари хватило духа заглянуть Инэю в глаза.
– Так решила Королева Северина, – пролепетала девушка с трудом, ибо губы отчаянно дрожали.
– Что ж, Ситэрра, – по интонации стихийница поняла, что Король поморщился. – Ты сделала свой выбор. У тебя был шанс подняться очень высоко, но ты предпочла судьбу жены ничтожества. А я, скорее, умру, чем позволю представителю столь грязного клана находиться рядом с троном и моим племянником.
– Но договор был подписан прошлой Осенью. Еще до того, как вы решили…
– Именно! – Инэй впервые повысил голос. – А ты посмела лгать. Утаила, что являешься законной невестой Герта. Запереть бы тебя в темнице за это, да Оруза поднимет скандал, а мне сейчас только этого не хватало.
Слезы невыносимо жгли глаза, и Мари держалась из последних сил. Неужели, ещё недавно её пугало странное расположение Короля? Его отсутствие оказалось гораздо страшнее.
– Иди к себе, – велел Инэй, отворачиваясь.
Мари с трудом подавила возглас отчаянья. К себе?! Разумеется, Его Величество имел в виду сиротский приют. Маленькую комнату с шершавыми стенами и грубыми простынями на узкой кровати. Вот Юта обрадуется возвращения любимой девочки для битья!
– Убирайся! И не смей попадаться мне на глаза!
****
Мари ослушалась приказа. Не сумела найти сил, чтобы переступить порог вотчины Дейли. Злые насмешки сейчас стали бы последней каплей – хоть голову суй в петлю из разрезанной на длинные полосы простыни! Постояла на четвертом этаже, глядя в глубину тусклого коридора, и уверенно зашагала в самый низ Замка. На первый этаж, где обитали слуги-люди и располагались склады. Решила найти укромный уголок, чтобы вдоволь излить горе в одиночестве.
Разумеется, помещения, где размещалось продовольствие и вся остальная дань (от тканей до дров), доставляемая из людских городов, охранялась стражниками. Да только делалось это спустя рукава. Все знали, воровать сюда вряд ли кто-то явится. Никто из лишенной магического дара прислуги не решится покуситься на Дворцовое добро из страха быть замороженными насмерть. Именитые кланы и так получали желаемое в избытке. Менее влиятельные семьи тоже не нуждались ни в еде, ни в одежде. Тем более, стихийники считали ниже достоинства спускаться на первые этажи Замка. Даже когда требовалось уехать, подъемное устройство покидали почти бегом, чтобы поскорее оказаться на улице. Словно в грязи испачкаться боялись.
Вот уж позлословили в прошлом году дети Зимы, когда Грэм в наказание отправил Мари с Дайрой драить Дворцовое крыльцо. Впрочем, Ситэрру мало волновало, что говорили за спиной. Ей нечего было стыдиться. Она и сегодня не видела ничего зазорного в том, что её продолжали считать шу. Что касается Норди, то маленькая нахалка получила тогда по заслугам.
По сравнению с прошлым годом, ящиков на складах значительно поубавилось. В последнюю Зиму городовики отказались платить Дворцу из-за прощального пепла Игана Эрслы. Инэй не стал спорить. Отлично понимал – закон даёт людям такое право. Тем более, дети холодного Времени Года, действительно, опростоволосились на несколько десятков лет вперед. Впрочем, жителям Замка не пришлось затягивать пояса. Запасы позволяли не беспокоиться о пропитании. Плюс Дворец давно не устраивал торжеств, на которые уходило большое количество продовольствия.
Глаза затмевали слёзы, но Мари никак не могла выбрать подходящее помещение. Идея выплакаться за ящиками перестала казаться подходящей. Вдруг кто-то из стражников войдет? Объясняй потом, что и не думала воровать. А уж Король-то как взбесится! В душе до сих пор всё переворачивалось. Столько презрения! Холода! Мари сама не понимала, почему вдруг стала переживать из-за отношения Инэя? Неужели, всерьез ценила недолгую благосклонность?
Вот глупая! Нашла из-за кого расстраиваться! Гораздо важнее не гнев или равнодушие Повелителя Зимы, а разрешение, данное им Эльмару и Орузе. А самое главное – неминуемая разлука с Трентом. Трепыхающееся сердце полоснул острый нож. Надавил, пытаясь разрезать измученную плоть целиком. Перед глазами встало дорогое лицо, которое сразу начало расплываться и таять, как снег по Весне. Сейчас Мари, как никогда, понимала чувства Апрелии, описанные в письме. И, правда, лучше смерть, чем жизнь вдали от любимого!
Стало тяжело дышать. На срединной территории стихийница большую часть дня проводила на свежем воздухе. А стены Зимнего Дворца и раньше давили на неё, пытаясь зажать в тисках. Мари огляделась, пытаясь сообразить, какой выход ближе – главный или один из трёх вспомогательных. Первый выводил прямиком на дорогу, ведущую к Академии Стихий. Остальные к морю, владениям Агуста и Злата. Но ориентирование на местности затрудняли бесконечные похожие друг на друга склады.
Девушка решила идти прямо. Рано или поздно куда-нибудь да выйдет.
С выбранным направлением, и впрямь, повезло. Черный ход, выводящий всех желающих к морю, нашелся через пару минут. Двойной удачей стало дежурство на крыльце Эрна Туи – стражника, который в прошлом году входил в персональную "свиту" Мари. Он был самым молодым из охранников, но пользовался доверием Бо больше других. Прежде чем три остальных "воина" Дворца успели преградить путь, стихийница приветливо помахала Эрму, и тот сделал знак коллегам, чтобы не мешали юной дочери Зимы.
