355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Анна Стриковская » Купчиха. Трилогия (СИ) » Текст книги (страница 56)
Купчиха. Трилогия (СИ)
  • Текст добавлен: 17 декабря 2019, 05:00

Текст книги "Купчиха. Трилогия (СИ)"


Автор книги: Анна Стриковская



сообщить о нарушении

Текущая страница: 56 (всего у книги 68 страниц)

– Вы уверены? – удивлённо переспросила Виола.

Женщина не разобралась, к чему относился этот вопрос и ответила утвердительно:

– Даже не сомневайся: позовёт обязательно. По глазам видно. Вот сегодня соберётся с духом и к вечеру ты уже станешь его невестой. Он ведь не просто в тебя влюблён, ты мать его сына, не забывай. Это его папаша мог так по-скотски обойтись с женщиной, которая родила ему ребёнка, а наш Ули – никогда! Или ты не хочешь за него замуж? – вдруг дошло до женщины.

Виола помялась и ответила вопросом на вопрос:

– Ну, а если даже и так, то что вы на это скажете?

Эльза сначала насупилась, затем улыбнулась и махнула рукой:

– Да ну тебя! Кого ты решила напугать девочка?! Неужели ты не любишь нашего Ули? Он ведь такой славный! Нет, не морочь мне голову: от нелюбимого такие, как ты, не рожают. И потом, я ведь вижу: ты – хорошая мать, ребёнка ни за что не оставишь. А он у тебя как-никак первый и пока единственный наследник графства Эгон! Единственный для тебя способ не разлучаться с сыном – быть вместе с его отцом.

Виола, до той поры спокойно сидевшая за столом, отставила кружку в сторону и поднялась, не сводя с Эльзы тяжёлого, испытующего взгляда.

– Объясните, уважаемая, – произнесла она с оттенком угрозы, – что значат ваши последние слова про единственный способ не разлучаться с сыном? Вы хотите сказать, что, если я не выйду за Ули, меня могут разлучить с Эдмоном? На ккких же это основаниях?

– Ну как же? – удивилась Эльза, – Ульрих же признал сына? Значит, он теперь Эгон, наследник древней крови, поэтому отец имеет на него все права, а ты – только те, которые он захочет тебе дать. Но не беспокойся: Ули – хороший мальчик и от своего долга бегать не будет, тем более что любит тебя.

– Спасибо за молоко, он чудесное, – через силу произнесла Виола и бросилась вон из комнаты.

Наверх к сыну она не пошла, остановилась на крыльце, обняла один из столбов, поддерживавших крышу, с трудом успокоила дыхание и задумалась. Не прошло и нескольких мгновений, как на её плечо легла тяжёлая рука. Ей не надо было оборачиваться, чтобы узнать, кому она принадлежит.

– Мельхиор, – позвала своего защитника девушка, – ты всё слышал?

Тот не стал отпираться.

– Слышал от первого до последнего слова и пришёл спросить: что ты об этом думаешь, Виола? Насколько я понял, Ульрих пока не признал Эди официально, но готов это сделать в любой момент.

Она тряхнула кудрями.

– И в этот самый момент у меня не останется выхода. Я должна буду костьми лечь, но выйти за него, иначе потеряю ребёнка. Эди останется жив и здоров, получит права на целое графство, но возможность для меня общаться с ним, растить его, воспитывать будет полностью зависеть от его отца. Захочет – разрешит, захочет – запретит?

– Именно так, – подтвердил Мельхиор, – и мне это очень не нравится. Я как-то по-другому представлял наше будущее. Наше совместное будущее. Но если ты передумала…

Виола оттолкнулась от столба и быстро сделала те три шага, которые отделяли её от мага. Встала перед ним, положила руки ему на грудь, заглянула в глаза и прошептала:

– Я не передумала. Я вижу себя рядом с тобой, Мельхиор. С тобой и нашим мальчиком. Ули – моё прошлое, такое, как оно есть. Он хороший, но он не для меня. И я тоже не для него, мы слишком далеки друг от друга. Я не могу и не хочу быть графиней, ещё меньше я желаю такой судьбы своему сыну. Эдмон рождён свободным магом и им должен стать. Это не самая простая и лёгкая дорога, но единственная, которая ему подходит. А все эти графства… Пусть они остаются тем, кто именно в этом видит своё счастье. Ни Эди, ни нам с тобой они ни к чему.

После слов "с тобой и нашим мальчиком" Мельхиор более не вслушивался. Он просто смотрел на движущиеся губы Виолы, боясь упустить удобный момент. Как только она остановилась, он её поцеловал, вложив в это простое действие всё, что чувствовал. В первый момент девушка немного опешила, но затем ответила ему с неожиданным пылом. Её руки обвились вокруг его шеи и магу пришлось немного нагнуться, чтобы Виоле было удобнее, но затем он сам обхватил её за талию и притянул к себе поближе.

В этом положении их и застал Теодор.

– Эй, осторожнее, голубки, – сказа он им, – Не то, чтобы я был против того, что увидел, но вот боюсь, что не все присутствующие в этом доме обрадуются, когда увидят, как вы целуетесь.

Виола обернула к отцу счастливое, улыбающееся лицо и сказала:

– Какая разница, кто что скажет?! Для меня важно мнение двух человек: тебя и Эди. Остальные могут идти к демонам и им жаловаться на моё поведение.

– А моё мнение для тебя имеет значение? – добродушно усмехнувшись, спросил Мельхиор.

– По-моему, ты выразил его как нельзя понятнее и я не стала спорить, полностью его поддержала, – фыркнула Виола, – Но если ты с первого раза не понял, можно повторить для ясности.

Маг счастливо рассмеялся, снова подхватил девушку и закружил по веранде. Затем остановился у парапета, уселся на него поудобнее, устроил Виолу у себя на коленях и снова поцеловал ещё жарче, чем в прошлый раз. Как раз когда он усаживался, в окне мелькнуло лицо Эльзы, а через минуту к ним на веранду вышел растрёпанный, недовольный Ульрих. Увидел, как его любимая целуется с магом, лицо его перекосилось то ли от внутренней боли, то ли от злобы и он воскликнул:

– Почему?! Почему, Виола?! Нет! Нет! Только не с ним!

* * *

Виола вскочила с колен жениха. Нет, она вовсе не собиралась менять принятое решение, наоборот, хотела высказать Ульриху, как её возмущает то, что он лезет не в своё дело. Мельхиор тоже поднялся и встал у неё за спиной, положив руку на плечо девушки. Этим он желал недвусмысленно заявить свои права и показать, что будет их отстаивать. Ульрих понял жест мага именно так и это его сильно задело.

– Отойди от неё, Мельхиор, – крикнул он, – Она была моей и моей останется!

– Мне кажется, у Виолы другое мнение по этому вопросу, – насмешливо ответил маг, – так что если сомневаешься, спроси её, ведь и мои, и твои слова – пустой ветер, а значение имеет только то, что скажет она.

Другой на месте молодого графа тут остановился бы и призадумался, но Ули в этот момент был на такое не способен. Он видел, что все его надежды пошли прахом, и винил в этом не себя, а коварного Мельхиора. Тот явно что-то сделал с девушкой. Виданое ли дело, чтобы прекрасная дама по доброй воле отказывалась от молодого, красивого, знатного и богатого возлюбленного, от которого уже родила сына и который в самое ближайшее время станет полноправным графом, владетелем земель, ради мужчины среднего возраста и сомнительной внешности, без дома, денег, явных перспектив и вообще с неопределённым будущим. То, что оба – маги, он не учитывал, тут они с Мельхиором были по большому счёту равны. Один мог похвастаться мошью, зато на стороне другого были опыт и знания. Если бы Виола сама была магом или ведьмой, она бы учитывала и магическую составляющую, но для обычной девушки эта сторона жизни интереса не представляла. Если же оценивать их просто как мужчин, то совершенно невероятно, чтобы девушка сменяла Ульриха на его соперника, если только не была им околдована.

Поэтому он в запальчивости крикнул Мельхиору:

– Не может быть, чтобы она предпочла тебя! Не верю! Ты с ней что-то сделал! Не знаю, как ты её обошёл, какой магией повлиял или каким зельем опоил, но не верю, что она ни с того, ни с сего вдруг меня разлюбила. Поэтому отойди, дай нам поговорить. Пусть она сама скажет, что отказывается от меня, без твоего давления.

Слова Ульриха были призваны подействовать на Мельхиора, но неожиданно сильно разозлили Виолу. Она аккуратно сняла со своего плеча руку мага, сделала шаг вперёд и скривив губу, спросила:

– Ты действительно думаешь, что Мельхиор меня околдовал и поэтому я не с тобой, а с ним? Тогда ты гораздо глупее, чем я считала раньше! Вспомни: я купчиха! А купцы тем известны, что знают всему цену и не путают настоящее золото с блестяшками. Хочу только поблагодарить тебя: ты дал мне достаточно времени, чтобы я смогла выбрать и не сделать обычной ошибки всех девиц: погнаться за красивой упаковкой в ущерб содержанию.

Ули засопел: стрела попала в цель. Не то, что он был согасен с оценкой себя как "блестяшки", но вот насчёт времени Виола точно заметила: если бы он в своё время не поддался на чары ведьмы и не отказался от своей любви, то сейчас всё было бы по-другому. С другой стороны, чем это он хуже Мельхиора? Граф хотел возразить и уже открыл было рот, но тут из дома с горьким плачем выбежал Эдмон и бросился к маме. Обхватил её за ноги, прижался, спрятал лицо в складках юбки и горестно провыл:

– Ма, куда ты ушла? Я проснулся, а тебя нет! Я подумал, что меня снова украли! Было так страшно!

Виола моментально выбросила из головы Ули с его претензиями. Обняла сына, запустила сои тонкие пальчики в его растёпанные кудряшки и стала их перебирать, что-то шепча, а когда малыш немного успокоился, села перед ним на корточки и заглянула в глаза:

– Ты испугался, моё солнышко? Ну, прости, я не хотела. Только на минуточку вышла во двор, хотела умыться.

– Почему ты не взяла меня с собой? – плаксиво протянул Эди.

Испуг уже прошёл, но так просто сдаваться другому настроению не хотелось.

– Зайчик мой, ты так сладко спал, мама не хотела тебя будить, – оправдывалась Виола, – но, вижу, это я неправильно поступила. В следующий раз ты пойдёшь со мной. Тогда никто не сможет меня задержать по дороге к моему мальчику.

На последних словах она вскинула полный упрёка взгляд на мужчин. Ули обиженно надулся, Мельхиор хранил полное достоинства спокойствие. Казалось, что продолжения не будет. Сейчас Виола умоет сына и уведёт завтракать, оставив мужчин разбираться без неё. Но тут во двор выбралась неугомонная Эльза. Она следила за происходящим из-за занавески и наконец поняла: её любимого мальчика отвергли. И ради кого? Ради вон того тощего мага? Неправильно это! Да знает ли малыш, что обожаемая мамочка знать не хочет папочку, а спуталась с чужим дядькой?

Она подлетела к Эди с кружкой молока и сладко запела:

– Миленький мой, какой же ты у нас красавчик! Выпей-ка молочка для аппетита, а потом пойдём завтракать. Тётя Эльза таких вкусных сырников тебе нажарила! С мёдом, с вареньем, со сметанкой. Бери за ручку маму, зови папу и пошли!

Если в первый момент Вилька обрадовалась вмешательству тётеньки, то, услышав пассаж про папу, сразу поняла, чью руку держит Эльза, и сильно рассердилась. Но показывать свой гнев не стала. Сказала:

– Да, Эди, скажи тёте Эльзе спасибо и выпей молока, оно парное. Только сначала вымой руки. А потом пойдём завтракать.

Она хотела отвлечь мальчика, но Эдмон был не из тех, кто пропускает важные слова мимо ушей. Он всё отлично уловил и, не обращая внимания на то, что говорила ему Виола, повернулся к Эльзе и с неприязнью произнёс:

– Зачем ты так говоришь? У меня нет никакого папы. У меня только мамочка, дедушка Тео и бабушка Регина. И мне не нужен папа! Я маг!

– Деточка, – опешила добрая женщина, – да что ты такое говоришь?! Как это не нужен папа?! Вот же он стоит и слушает тебя! Знаешь, как ему больно узнать, что родной сын от него отказывается?

С этими словами она указала на Ульриха, который стоял ни жив, ни мёртв, крепко сжимая манжеты рубашки так, что костяшки пальцев побелели от напряжения. Он прекрасно знал, что Эльза на его стороне, и надеялся, что женщина сумеет разыграть эту карту. Если всё у неё получится, то Мельхиор будет ему больше не страшен. Вилька никогда не пойдёт против сына. Он вернётся в Эгон не побитым щенком, а отцом и мужем. Старой грымзе не просто придётся с ним считаться: он сможет выгнать её раз и навсегда вместе с Хельмутом и бандой стражников. А затем он затеет переговоры с королём: после лет, проведённых среди магов в счастливой Элидиане, меньше всего ему хотелось прозябать в этой глуши. Он уже успел построить пару-другую облачных замков, когда услышал ответ своего сына:

– Мой папа? Он? Как бы не так! Если он папа, то он должен быть мужем мамы и жить вместе с нами. Бабушка Регина всегда говорит, что папы у меня нет, но я могу выбрать его себе, если мама согласится. Она всегда говорит правду. Если мне понадобится папа, я его себе найду. Я маг и сам решу, кто им будет!

От такого заявления Ульрих чуть не упал. Он-то размечтался! Не тут-то было: мальчик не торопится радоваться обретённому отцу. А Эдмон подошёл к нему, ткнул пальцем в ногу (выше он не доставал) и выдал:

– Эй, та тётька, которая меня украла у мамы, говорила: она моя бабушка, мама моего настоящего отца. Я не поверил: моя бабушка – Регина, другая мне не нужна. Эта тётя, – он вежливо махнул подбородком в сторону Эльзы, – она сказала, что ты мой папа. Я тут подумал… Та противная карга из замка – твоя мама?

В первую минуту Ули растрерялся настолько, что не мог выжать из себя ни слова. Зато тело оказалось умнее своего хозяина: опустилось на корточки рядом с мальчиком и положило руку ему на худенькое плечико. Так что когда молодой маг смог наконец сказать слово, он уже находился в довольно выигрышном положении по сравнению с тем, в котором пребывал ещё пару минут назад. Мальчик смотрел на него во все глаза и Ули мог надеяться, что Эди уловил их сходство.

Что же ему сказать? Ах, да, надо ответить на вопрос про Гедвигу.

– Нет, Эдмон, тат противная карга из замка мне не мать. Она – вдова моего отца, поэтому командует здесь. Я её люблю не больше твоего, поверь, поэтому и не живу в Эгоне.

Он говорил практически первое, что приходило в голову, а сам с тревогой наблюдал за сыном. Понимает ли малыш те слова, которые легли Ульриху на язык, или это для него слишком сложно? Вряд ли трёхлетний ребёнок знает, кто такая вдова. Но молчать просто смерти подобно, надо продолжать. И он трещал:

– Нам с тобой та старуха чужая, но ты мне родной, это правда. Посмотри на меня, а потом пойди и посмотри на себя в зеркало. Увидишь: мы очень похожи. Это потому, что я на самом деле твой отец. Мы с твоей мамой очень любили друг друга, но потом нас разлучили… – он глубоко вдохнул и будто в воду нырнул, – обстоятельства. Я даже не знал, что ты родился. Но теперь узнал и счастлив, что у меня растёт такой замечательный сын. Ты говоришь, что твой папа должен быть мужем твоей мамы? Ты прав, Эди, ты совершенно прав. Больше всего на свете я хочу стать мужем твоей мамы и настоящим отцом для тебя. Так что мы с ней поженимся, если ты не против.

Ульрих бросил взгляд на застывшую Виолу. На выразительном лице девушки было будто крупными буквами написано: будь что будет. Такой обречённый взгляд он видел у людей, которым уже прочли смертный приговор. Ничего, это она сейчас так. Потом всё изменится, лишь бы мальчик признал его отцом. Не вышло бы так, что он поторопился! И тут он услышал ответ мальчишки. Ульрих ждал чего угодно, только не насмешливого:

– Ты и впрямь думаешь, что я тебе поверил? Что-то я не вижу, чтобы мама хотела за тебя замуж. Она целуется не с тобой, а с дядей Мельхиором.

Видел, – молнией пронеслось в голове Ульриха, – паршивец видел в окно, как Виола целуется со своим бывшим хозяином. Хитрый маленький засранец.

– Я маг, – завёл свою волынку Эди, – мой папа может быть только магом. Вот дядя Мельхиор – маг, поэтому я не против того, чтобы он был моим папой.

Стоявшая столбом Виола при этих словах всхлипнула, повернулась к Мельхиору и спрятала лицо у него на груди. Эльза вскрикнула и ретировалась в дом. Малыш победно посмотрел на Ульриха.

– Я тоже маг, – с трудом сохраняя спокойный вид, сказал тот, – Очень сильный маг, хотя пока ещё молодой. Именно от меня ты унаследовал свои способности и я надеюсь, что в будущем, мой мальчик, ты окажешься ещё сильнее меня.

Произнеся эти слова, он с радостью увидел, что каменная стена дала трещину. Эди теперь смотрел на него иначе. Недоверие никуда не делось, но вместо холодного неприятия в глазах мальчика плескалась надежда пополам с радостью.

Глава 20

* * *

Виола смотрела на происходящее и не знала, что ей делать. Надо как-то остановить Ули, а то он боги знает до чего может договориться. Заморочит ребёнку голову и испортит им всем жизнь. Если бы встреча отца с сыном произошла три года назад, когда Эди только родился, она бы рыдала от счастья и вприпрыжку побежала бы с графом в храм доброй матери. Но сейчас чувства перегорели, остался один пепел. Она больше не могла смотреть на Ульриха восторженным взором влюблённой дурочки и отлично видела: им не надо быть вместе, они не подходят друг другу.

Что ей делать, если он всё же сумеет уболтать маленького Эдмона, убедит мальчика, что нужен ему? Пойти на поводу у сына и навек отказаться от надежды жить по своей воле и разумению? Очень бы не хотелось. При этом Виола знала точно: если Эди признает Ульриха папой и потребует, чтобы мама осталась с ним, она так и сделает, несмотря на то, что с её стороны это будет глупость несусветная.

Мысли носились в её голове как вспугнутые птицы, метались из стороны в сторону и никак не могли улечься хоть в каком-нибудь порядке. Поэтому она так и стояла столбом возле Мельхиора, пока граф у неё на глазах пытался окучить их общего сына.

К счастью, кроме впавшей в ступор Виолы у Эдмона был ещё дедушка. Теодор поначалу не вмешивался, полагая, что это дело дочери, но тут увидел, что с ней что-то не то, и поспешил на помощь. Сказал громко, чтобы все слышали:

– Эй, вы вообще умываться и завтракать собираетесь? А то время идёт, а мы ни с места. Ули, чтоб ты знал: детей сначала умывают, затем кормят, а уж потом всё им объясняют. Это правило такое и его нельзя нарушать. Так что поговорите потом, а сейчас завтракать!

Виола посмотрела на Тео с благодарностью, подхватила сына и повела к колодцу, говоря:

– Дедушка Теодор всё правильно сказал. Сейчас умоемся и пойдём в дом. Там тётя Эльза приготовила такие вкусные сырники!

Но Эди упирался. Он не хотел уходить, не прояснив для себя всё до конца. Поэтому не сделал ни шагу, пока не спросил:

– Мама, а он правду сказал? Он действительно мой папа и маг?

Вот что тут ответить? Солгать? Но у Виолы было твёрдое правило: не врать своим, говорить только правду. Что делать, если эта правда пока не по зубам малышу, в правиле ничего не говорилось.

– Эди, – вздохнула Виола, – это непростой вопрос. Давай отложим его на после завтрака. Пойдём вдвоём куда-нибудь в укромный уголок и поговорим без свидетелей.

Мальчик на мгновение задумался, а затем кротко поплёлся к колодцу. Он знал: если мама что-то обещала, то обязательно сделает. А вот перечить ей в такие моменты не стоит, можно не получить вообще ничего из желаемого. Развернётся и уйдёт, а дедушка Тео ещё час будет объяснять, как надо слушаться маму. Так что придётся потерпеть и съесть этот дурацкий завтрак.

Ульрих же почувствовал, что желанную победу выхватили у него из рук тогда, когда он был к ней совсем близко. Он рванулся вслед за Виолой, чтобы продолжить разговор, но Мельхиор заступил ему дорогу.

– Послушай, граф, – сказал он, – не лезь между матерью и сыном. Ты уже всё сказал, дальше будешь отвечать на вопросы, если они возникнут. Решение примут Виола с мальчиком, это их право.

– А ты?! – воскликнул Ули, – Ты тут с какого боку? С Виолой у тебя ничего нет и Эдмон тебе никто. Не лезь! У тебя нет никаких прав!

– У меня есть право защищать женщину, которую я люблю, – спокойно возразил маг, – Виола хочет умыть и накормить своего сына, так что не надо ей мешать. Понял? Пойдёшь спокойно завтракать? Или хочешь развязать тут битву магов и доказать всем, что ты самый крутой? Верю, что ты сможешь меня побить, я не боевой маг. Но, боюсь, она этого не оценит и мальчик тоже.

Он говорил размеренно, не повышая голоса, но в нём чувствовалась такая сила у уверенность, что Ульрих поневоле отступил.

– Хорошо, ты прав. Мальчику действительно нужно поесть и Виоле тоже. Я не стану им мешать.

Теодор, наблюдавший всю сцену со стороны, удовлетворённо крякнул. Молодец Мельхиор, сумел-таки унять неугомонного графа. Продолжение воспоследует не сейчас, у Виолы будет время, чтобы поговорить с Эди и помочь малышу принять правильное решение. Надо обо всём сообщить Регине, желательно ещё до завтрака. Пока все умоются, у него есть минут десять. И Тео заторопился в дом.

Завтрак прошёл в тягостной атмосфере. Все сидели, опустив глаза в тарелку и ели молча, время от времени кидая друг на друга испытующие взгляды. Даже маленький Эдмон проникся общим настроением и вёл себя до отвращения образцово-показательно. Эльза хотела снова завести разговор о том, что Эди – родной сын Ульриха, но под взглядами Виолы, Тео и Мельхиора хранила молчание. Её муж, который успел разобраться в ситуации, предпочёл не вмешиваться в чужие отношения. Он был единственным, кто позволял себе говорить во время трапезы. Рассказывал про коров, которые дают такое прекрасное молоко, про то, что травы в этом году отменные и сена хватит до весны, про то, что крышу нужно подлатать, а то она не переживет грядущую зиму. Тут наконец открыл рот Теодор и предложил помочь с крышей: работу и плотника, и кровельщика он знает не понаслышке. Затем принялся подробно расспрашивать хозяина дома о предстоящих работах и этим рассеял общее напряжение. Виола перестала сидеть как на иголках, взгляд Ульриха стал мягче, даже суровый Мельхиор уже не выглядел как статуя справедливого отца, а слегка улыбался.

После завтрака Виола увела сына на дальний конец выгона, а перед этим попросила Тео проследить, чтобы им никто не мешал. Тот тут же привлёк обоих магов к починке крыши. Они не умеют? Ничего, пусть учатся. Старички полезут наверх, а молодые маги будут их страховать, следить, чтобы никто не упал и вся черепица осталась целой. Госпоже Эльзе поручается приготовить праздничный обед в честь возвращения молодого графа (это чтобы не потащилась мешать Виоле, а то знает Тео этих баб!). Уверившись, что все заняли свои места, а его милая девочка вместе с дорогим мальчиком превратились в два еле заметных силуэта, сливающихся с могучим дубом, под которым они пристроились, он засунул топор за пояс и полез на крышу вслед за Стефаном.

* * *

Для того, чтобы поговорить с Эди, Виола выбрала отличное место. Выгон был огорожен невысокой стенкой, сложенной из плоских камней, кое-как скреплённых известкой. Дуб, под которым она расположилась, разрывал ограду своим мощным стволом, а под ним была устроена скамеечка из пары больших валунов и здоровенной деревянной плахи. На неё-то она и усадила сына, а сама присела перед ним на корточки. Долго вглядывалась в личико ребёнка, не произнося ни слова: пыталась по выражению милой мордашки определить, поверил Эди Ульриху или нет. Мальчик сам начал разговор.

– Мама, скажи: это правда?

– Что правда, мой зайчик?

– Ну, что этот дядя – мой папа? Как такое может быть: я ведь даже не знаю, как его зовут. Неужели он говорил правду?

Виола горько усмехнулась.

– Ты же знаешь: я бы никому не позволила тебя обманывать. Если бы он соврал хоть словом, я бы заставила его замолчать. Так что не ложь: этот дядя действительно является твоим отцом. Кстати, его зовут Ульрих Эгон. Граф Ульрих Эгон.

– Так та противная старуха не врала? – поразился мальчик, – Она говорила, что я сын графа и сам буду графом, когда вырасту. Я ни слову не поверил, а это, выходит, правда?

Дурацкая беседа выходит, – подумала Виола, – про правду и ложь, а не про то, что сейчас действительно важно. Но вслух она сказала:

– Выходит что так, – вдохнула поглубже и как в воду нырнула, – А ты хочешь быть графом?

– Графом? – удивился Эди, – Зачем? Я маг! Это же гораздо лучше, правда?!

У Виолы отлегло от сердца.

– Конечно, ты прав, Эдмон, магом быть гораздо лучше, чем графом. Во много раз интереснее.

Мальчишка беззаботно рассмеялся.

– Вот и я так подумал.

Потом устремил на мать взгляд, полный сомнения.

– А сразу и магом, и графом быть нельзя? Говорят, графы – они богатые. Вот этот папа Ульрих… Он говорит, что он маг. Но он же и граф тоже, разве нет?

Вот как тут ответить, чтобы и не соврать, но и не повредить собственным интересам? Но недаром Виола училась торговому делу у своего дедушки Шапса. Тот умел, не сказав ни слова лжи, внушить покупателю выгодные ему мысли, да и в семье пользовался этим навыком в полной мере, вынуждая родных подчиняться своей воле с мыслью, что это их личное желание. Конечно, за годы, прожитые в собственном доме под ласковой опекой Тео, Виола несколько подзабыла дедову науку, но тут напряглась и всё вспомнила. Заговорила так, как будто не пыталась внушить что-то мальчику. А рассуждала сама с собой.

– Где-то так и есть. Ульрих по сути своей маг и в то же время граф по рождению. Вопрос: хорошо ли это для него? Нравится ли ему такая двойственность? И не мешает ли графство магии, а магия графству? Вот смотри: пока что он не полноценный маг, потому что не закончил учение.

– Это значит, у него нет нужно силы? – поинтересовался Эди.

– Это значит, что силы у него достаточно, только вот пользоваться ею он пока не умеет, а если бросит учёбу, то никогда толком не научится. Это понятно? Пойдём дальше.

Эдмон смотрел на мать, как истинно верующий на оракул мудрого старца. Ей он верил безоговорочно. От преданного взгляда сына Виола испытала прилив сил и продолжила:

– Старуха, которая тебя украла у нас, желала, чтобы ты стал наследником графства под её опекой. Это значит, она бы правила, а ты жил в её замке и во всём должен был её слушаться, – Эди недовольно сморщился, но Виола не стала останавливаться, чтобы зафиксировать это чувство. Вместо этого она спросила, – Как ты думаешь, зачем ей это было надо?

– Ну, чтобы править, наверное, – выдал предположение Эдмон.

– Как так, ведь граф-то здесь Ульрих? Это он должен править, при чём тут вредная старуха?

Увидев, что мальчик и сам захотел узнать причину такого странного положения, ответила сама на свой вопрос:

– А всё просто: наш граф не хочет быть графом. Ему это неинтересно, скучно. Ему гораздо больше нравится учиться на мага, а здесь его никто не научит. Вот он и уехал в Элидиану, в наш магический университет, чтобы стать там настоящим магом.

– В этом университете наш дядя Мельхиор учился? – уточнил Эди и добавил, – Я тоже туда пойду, когда подрасту. Но я всё-таки не понял, почему нельзя быть одновременно магом и графом.

Виола выругалась про себя. Надо же было родить такого умника, который ни на минуту не выпускает из поля зрения тему разговора. Все ведутся на её уловки, кроме родного сына. Ладно, придётся объяснить в лоб так, как она сама это понимает.

– Я так думаю, одновременно магом и графом быть невозможно, если ты, конечно, хочешь быть хорошим магом и хорошим графом, потому что каждое из этих занятий требует человека целиком. Работа это такая – круглосуточная. Настоящий граф, так же, как настоящий маг, не перестает им быть даже тогда, когда спит. Граф думает и заботится о своём домене, о своих подданных, маг думает о магии и тех, кто обратился к нему за помощью. Думалку, – она постучала согнутым пальцем по любу сына, – не выключишь. Но это если ты отдаёшься своему делу всей душой и стремишься стать лучшим. Паршивым магом и никудышним графом быть легко, таких в Гремоне полно, но вряд ли тебя это устроит. Почему Ульрих не хочет жить в родном доме, знаешь? А я тебе скажу. Если он примет на себя долг графа, ответственность за всех людей в Эгоне, то недолго останется магом. У него на это просто не останется времени и сил.

– Я понял, – серьёзно произнёс Эдмон, – Вместе никак. Если надо выбирать, то я выбрал. Я не хочу быть графом. Лучше быть как дядя Мельхиор – свободным магом. Но что нам делать с дядей Ульрихом, если он в самом деле мой папа?

Сказать, чтобы шёл куда подальше, – чуть не сорвалось у Виолы с языка. Сейчас она удивлялась самой себе. Что её так привлекло в Ульрихе четыре года назад? Красота? Смешно. Безобидность? Вот это уже вернее. А скорее всего та смесь почти детской непосредственности, пробуждающейся мужественности и откровенного восторга перед ней, испытавшей на себе скотское отношение и чувства совсем иного толка. Тогда он был для неё лекарством, спасающим и тело, и душу. Но лекарства пьют в болезни, а когда излечиваются, о них забывают. И она бы забыла, только ей на память остался вот этот маленький росток, который сидит перед ней и смотрит прямо в глаза на удивление серьёзным взглядом. А глаза у него точь-в-точь как у Ульриха. Дивные глаза цвета грозовой тучи, которые она не могла забыть даже тогда, когда гордый профиль, стройный стан и ласковая улыбка любовника изгладились из памяти.

Нет уж, она вовсе не стремится видеть перед собой эти глаза в двойном количестве, достаточно одних – сына! Она дала слово Мельхиору и сдержит его. Он каждый день каждым своим поступком доказывает, что на него можно положиться всегда и во всём, а это важнее всего. Ули же, напротив, склонен скорее полагаться на неё. Взвалит на слабые женские плечи заботу о графстве, сам улизнёт магией своей заниматься, а при попытка получить от него помощь и поддержку, будет недоумевать: как это она не справляется?

Осталось ответить на вопрос Эдмона: что делать с Ульрихом? И ответ этот надлежит дать такой, чтобы не нанести ребёнку душевную рану. Значит, он должен приянть решение сам.

– Как ты сам думаешь, Эди? – спросила Виола у сына и сама же ответила, – Я бы на твоём месте вспомнила, что говорила наша Регина. Если бы твой папа со дня твоего рождения был с нами рядом, то такого вопроса просто не возникло бы. Но он появился сейчас, когда ты стал уже большим мальчиком. Пришёл, заявил свои права и хочет, чтобы ты его признал. Но ты не обязан принимать всё, что тебе предложат, ты уже имеешь право выбирать, в том числе и папу.

Будто в подтверждение её слов из воздуха материализовался листок магической почты и спланировал прямо в руки Виолы. Она глянула и сказала:

– О, как раз письмо от Регины. Хочешь, я тебе прочитаю?

Малыш радостно закивал. Он обожал бабушку Регину и каждое её слово было для него не менее, а иногда и более важно, чем материнское.

Виола быстро пробежала глазами первые строчки письма, которые были адресованы ей одной, а затем зачитала:

– Эди, дорогой, к тебе обращается твоя Регина. Вспомни, чему я тебя учила! Думай, прежде чем что-нибудь сказать и сделать. Суди людей не по тому, что они говорят, а по тому, как поступают. Когда тебе что-то предлагают, не торопись хватать, изучи сначала другие предложения. Вдруг они гораздо лучше для тебя и твоей мамочки? И знай: ты у нас уже большой и умный, только от твоего выбора зависит твоя будущая жизнь.

Эдмон смотрел на мать и было видно, как в его кудрявой головёнке поворачиваются колёсики и винтики.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю