355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Анна Стриковская » Купчиха. Трилогия (СИ) » Текст книги (страница 63)
Купчиха. Трилогия (СИ)
  • Текст добавлен: 17 декабря 2019, 05:00

Текст книги "Купчиха. Трилогия (СИ)"


Автор книги: Анна Стриковская



сообщить о нарушении

Текущая страница: 63 (всего у книги 68 страниц)

Здоровая ветка возникла прямо перед его глазами и маг еле успел пригнуться, при этом вынырнул из сознания Виолы. Так, не стоит увлекаться, надо следить за дорогой. Она сама к нему толкнулась через несколько минут. Быстро сообразила, как управляться с их новой связью.

– Милый, – ласковое обращение пришлось ему как маслом по сердцу, – Скажи: вот это наше общение и есть то, чем ты меня пугал? Главный недостаток магического брака? По-моему, это не недостаток, а несомненное преимущество! Так бы я гадала где ты и что делаешь, ты тоже с ума бы сходил от неизвестности. Скажи, а на каком расстоянии это работает?

– На большом, – признался Мельхиор, – на очень большом. Вот так разговаривать мы сможем, даже находясь друг от друга за сто лиг, а если больше, то словами обменяться не сможем, но всё равно будем чувствовать состояние друг друга.

– Здорово! – резюмировала Виола, – Очень полезное свойство. Мне нравится. Да, милый, мы уже въезжаем в город. Стража на воротах герцогская: морды незнакомые и мундиры чужие.

Мельхиор понял, что катастрофически опаздывает. Вилька с сыном будут в замке раньше, чем он доберётся до города.

– Что ты собираешься делать? – спросил он, потому что от накатившего ужаса не придумал вопроса поумнее.

Тон ответа был так ему знаком, что он как бы воочию увидел Виолу, привычно пожимающую плечами.

– Ну, для начала попробую уговорить их накормить меня и Эди. Или хотя бы напоить, если уж еды они для нас пожалеют. А потом… Если ты имеешь в виду герцога, то… Торговаться! Я купчиха, это я умею лучше всего.

Мельхиор облегчённо расхохотался. Его девочка не сдалась, приняв уготованную им с Эдмоном судьбу, она решила биться до конца, но выбрала для этого знакомое поле. Переговоры. Она этого герцога заведёт и выведет два раза! Разве Мельхиор не был свидетелем, как она уговорила балинарского торговца взять у неё приготовленные им зелья и амулеты по цене в два раза выше той, по которой он их поставлял раньше? Как эдельские болящие ей в рот смотрели и слушались даже не слова – движения бровей? А как она здорово справилась тогда, когда на неё насели дознаватели из Коллегии? Она умудрилась так им отвечать, что они не задали ни одного лишнего, неудобного вопроса. Так что тут на неё можно положиться: своё дело Виола знает получше многих прочих. Только ему всё равно за неё боязно. За неё и за мальчика, которого Мельхиор уже считал своим сыном.

А ещё… У него нет никакой связи ни с Теодором, ни с Ульрихом, но глупо думать, что они уже выбыли из игры. Когда и тому, и другому станет ясно, что Виола не преодолела перевал, они вернутся. Если против возвращения Теодора у Мельхиора возражений не было, то Ульрих представлялся ему той ещё занозой в заднице. Припрётся и испортит им с Вилечкой всю игру.

Ну что ж, раз уж он всё равно опоздал, надо как-то предотвратить такое развитие событий. Поэтому, не доезжая до стен города, он спешился, завёл лошадь в кусты, сел и достал бланки магической почты. Первым долгом написал Тео. Сообщил, что Вилька попалась и её увезли в замок, а он следует за ней по пятам и предпримет всё возможное, чтобы вызволить их с Эди. А ему, Теодору, поручает держать взбалмошного графа подальше ото всего этого. Не потому что ему, Мельхиору, так жалко Ульриха, хрен бы с ним, а потому, что придуманный им план полетит к демонам, если графёнок попадётся на глаза фар Ниблонгу.

Следующее письмо полетело к Ули. В нём Мельхиор стращал его самыми тяжёлыми последствиями, если графёныш ненароком вздумает вернуться в Эгон. Понимая, что пугать смертью задиристого юношу бессмысленно, он постарался живописать те ужасы, которым подвергнутся Виола и мальчик. В конце он убеждал его отправиться как можно скорее в Элидиану и уже там поискать помощи. Например, обратиться в Коллегию через Ансельма. Сам он прекрасно понимал всю бессмысленность таких действий, но очень надеялся, что Ульрих по молодости пока ещё верит в справедливость и защиту закона.

Отправив оба послания, маг снова сел в седло и его лошадка мирно потрусила в сторону городских ворот. Он не мог дать гарантии, что письма подействуют ровно так, как ему желалось, но зато совесть была спокойна: он сделал всё, что мог в этой ситуации.

Виола оказалась права: старую городскую стражу герцог сменил на своих людей. С одной стороны это было плохо, с другой – хорошо. Плохо то, что солдаты относились с вполне понятным недоверием к каждому, кто приближался, будь то с внутренней или внешней стороны. Хорошим можно было счесть то, что никто из них никогда раньше не видел Мельхиора. Поэтому он подъехал с безразличным видом и на вопрос, кто таков, спокойно ответил:

– Магистр Мельхиор Нарденн, свободный маг, гражданин Валариэтана.

Видимо, такие пташки залетали в Гремон нечасто, потому что солдаты уставились на него, как малые дети на пряник. Затем тот из них, мундир которого украшали две лишние нашивки, спросил:

– По какой надобности явились, магистр Нарденн?

Запомнил, молодец. Маг изобразил на лице скучливую гримасу.

– Каждый год в это время я приезжаю сюда, чтобы купить камни для моих амулетов, и в первый раз меня о чём-то спрашивают. На перевале тоже такие интересующиеся сидят. Откуда вы, ребята, тут взялись? Я же вижу, что не местные?

Глупо. Можно подумать, свободный маг ехал сюда и по дороге ни с кем не разговаривал, был глух и слеп. Стоило капралу пораскинуть умишком, он бы понял, что объяснения мага шиты белыми нитками. Но его сюда поставили не думать, а охранять и докладывать. Поэтому он покивал для солидности, после чего вызвал писца, который прибежал с поклонами и записал Мельхиора в какую-то книгу, которую притащил подмышкой. Затем уже по собственной инициативе капрал стребовал с мага серебрушку и этим все формальности завершились. Путь был свободен.

Идти снова в тот трактир, откуда он так лихо сбежал, не хотелось. Маг вспомнил, что было какое-то заведение на улице, идущей вдоль городской стены изнутри, и двинулся по ней, благо она как раз брала начало у самых ворот. Через три квартала он наткнулся на вывеску "Как у бабушки". Это оказался не трактир, а пансион, который держала симпатичная полная дама средних лет. Только вот постояльцев в нём не имелось уже который год, так что появлению мага милая женщина обрадовалась как подарку. Тут же проводила в комнату, которая отличалась чистотой и тем вариантом домашнего уюта, к которому обычно тяготели зажиточные пожилые горожанки. Салфеточки, чехольчики, кружевца, рюшечки, оборочки и огромное количество пылесборников, дабы было с чего стряхивать пыль метёлочкой. Под высоким бархатным балдахином приезжего ждала кровать, заваленная таким количеством вышитых подушечек, что можно было без зазрения совести начинать ими торговать.

В первую минуту маг опешил, а затем возрадовался. Такие дамочки обычно жуткие сплетницы, а потому очень хорошо информированы. Поэтому он согласился на все условия милой хозяйки, а затем аккуратно выпроводил её, пообещав спуститься к обеду, который будет готов через полчаса.

Ему надо было срочно связаться с Виолой и он не хотел, чтобы посторонняя женщина видела, как он замирает с остановившимся взглядом, прислушиваясь к голосу своей жены.

Виолу, как выяснилось, заперли не в темницу, чего она боялась, а в обычную скромную комнату, которая когда-то принадлежала компаньонке графини. В отличие от пансиона, здесь было пыльно. Но чистюля Вилька не обращала на это никакого внимания, потому что радовалась другому: Эдмона поместили вместе с матерью. Мало того, как только она попросила пить и есть, стороживший их комнату пожилой солдат дал ей воды и спросил, что принести мальчику. Сейчас время обеда, может, и она съела бы что-нибудь?

Вспомнив, что в молоко нельзя добавить никакого яду, чтобы оно не свернулось, Вилька попросила молока и хлеба. Самая безопасная еда.

Эди, отдавший силы на перевале, спал. Сейчас он уже не выглядел умирающим: дышал тихо и равномерно, бледные щёчки чуть порозовели. Когда Виола поднесла к его губам кружку с водой, он завозился, а затем, не открывая глаз, приник к ней и стал жадно пить, пока не выпил всё до дна. После этого откинулся на подушку, которую Вилька успела встряхнуть, и снова заснул.

Ей очень хотелось посоветоваться с Мельхиором. Рассказать, как и куда их поместили, про то, что сумку ей вернули, а там столько всего…, что Эдмон выпил огромную кружку воды, не просыпаясь, а ещё сказать, как она по нему скучает, как ждёт. Странное, ни на что не похожее общение помогло ей не только понять своего избранника, но и прочувствовать. Она ощутила глубину и силу его любви и что-то, глубоко спавшее внутри неё, проснулось и живо откликнулось на эти чувства. А тут подоспело сознание, которое развернуло перед ней картину полного взаимопонимания, то есть того, что Виола искала и не находила во всех тех, кто крутился вокруг неё до сих пор.

Пожалуй, только сейчас она осознала, что носатый маг, похожий на ворону – самый близкий ей человек, ближе даже чем Тео и Регина. Ей нет нужды что-то от него скрывать, манипулировать, чтобы добиться своего, с ним она может быть самой собой: он принимает её такую, какая она есть. И он её тоже полностью устраивает, со всем его занудством, педантизмом, въедливостью и длинным носом. Может, это и есть любовь? Не та, о которой пишут в дамских романах, а настоящая, человеческая?

Ей очень хотелось поговорить со своим мужем, но она решила дождаться, когда он сам выйдет на связь. Не хватало ещё отвлекать его, когда он будет проникать в город.

Вскоре знакомый солдат принёс еды в виде заказанных молока и хлеба, посмотрел на неё жалостливо и вышел. По доносившимся из-за двери звукам она смогла определить, что он никуда не ушёл, а остался караулить. Тогда она разбудила-таки Эди, накормила его, а затем снова уложила отдыхать. Раз у неё нет возможности дать мальчику полезный отвар, пусть восстанавливается во сне. Затем подошла к двери и жалобно спросила:

– Господин солдат, а господин солдат, что с нами будет?

Если честно, она не очень надеялась на ответ, но вдруг услышала из-за двери:

– А кто ж его знает, милая. Твою судьбу будет решать сам герцог Зигмунт фар Ниблонг, не просто так. Только вряд ли это случится сегодня. Ему, видишь ли, какого-то важного пленника поймали, но пока не доставили. Вот он его и ждёт, а про тебя сказал: время терпит. Так что отдыхай пока. Если никакой вины на тебе нет, отпустит тебя герцог, он у нас, конечно, не сахар, но с женщинами и детьми не воюет, если только это не преступники, как ваша графиня.

Виола проговорила слова благодарности, вернулась к сыну, который разметался на кровати, сгребла его и переложила в кресло. Открыла окно, забранное решёткой и вытряхнула туда пыль из всех подушек, одеял, простыней и покрывал. Затем снова застелила постель, вытащила из сумки чистое бельё и самое простое платье, которое не жалко было помять, и переоделась. Раз герцог сегодня ей не грозит, надо отдохнуть.

Уложила Эди под одеяло, сама пристроилась рядом и не заметила, как начала засыпать. Как раз этот момент выбрал Мельхиор, чтобы поинтересоваться, как они там. Она быстро пересказала ему всё, что узнала, но его больше волновало то, как её разместили и как она себя чувствует. Похвалил за правильный выбор еды, глянул на Эди, подтвердил, что всё с ним хорошо, а потом сказал:

– Спи, моя любимая. Набирайся сил. Завтра они нам понадобятся.

Такие простые слова, а Виола готова была разрыдаться от нахлынувшей нежности. Или это просто чувства Мельхиора?

Глава 25

* * *

В это самое время Теодор обустраивался под крышей конюшни замка. Отличное место: хороший обзор, кухня для прислуги в прилегающем строении, а главное, ни одна важная новость не проскочит мимо. Те, кого куда-либо посылают, или те, кто откуда-то возвращается, обязательно перебрасываются словом-другим с конюхом и его помощниками. А кроме того, отсюда прекрасно видно окно комнаты, в которой заперли Вилечку.

Натурально, он не уехал сразу за Ульрихом. Просто скрылся за ближайшим поворотом, привязал коня и вернулся немного назад пешком. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как эти придурки ловили невидимую Виолу на невидимом коне. Он стал свидетелем того, как у Эди произошёл спонтанный выброс силы и чуть было не бросился на выручку, но опоздал. Сам слишком далеко расположился, да ещё замешкался, решая, нужна ему лошадь, или нет. К тому же он никак не ожидал, что военные так быстро выправят своё незавидно положение.

Первого офицера здорово приложило взрывом, второго тоже, зато третий, выскочивший из палатки уже после того, как всё произошло, оказался парень не промах. Мигом всё сообразил, схватил немного оглушённую, а потому потерявшую ориентацию Виолу, утащил её в палатку вместе с перепуганным Эдмоном, который громко плакал, и тотчас организовал приведение в порядок своего доблестного воинства.

Тео и не подозревал, что чары сна так просто снимаются: ведром холодной воды. Нормальный, немагический сон – да, в армии часто так поступали с засонями. Но что это поможет против колдовства, стало для него откровением. Эх, была бы связь с мельхиором, вдвоём бы они придумали какой-нибудь толковый план, но Тео оказался один против численно превосзодящих сил противника. Да и сражаться с гремонской регулярной армией он не собирался. Если бы и его поймали, что весьма вероятно, то факт нападения на королевских солдат не только грозил ему смертной казнью, но и сильно ухудшал положение Виолы. Ведь никто не усомнится в том, что они связаны.

Поэтому он дал им увезти свою девочку, но за то время, пока офицер организовывал транспортировку пленницы и ребёнка, Теодор успел сбегать за своей лошадью.

Так как он не попал под воздействия сырой силы, его амулет продолжал исправно скрывать своего хозяина от людских глаз. Тео не терял времени даром, он пристроился за отрядом, перевозившим Виолу и вместе с солдатами преодолел городские ворота. Нетрудно догадаться, что в город он попал значительно раньше Мельхиора.

Он приготовился к тому, что пересечение городской стены сорвёт с него невидимость, и уже прикинул, как будет удирать, но, к его удивлению, ничего подобного не произошло. Поэтому Теодор решил воспользоваться такой удачей и пробраться в замок. Около замка ему пришлось отпустить конягу, но он только обрадовался, вспомнив, что теперь ресурса артефакта хватит ещё часа на два.

Для начал проверил вход через кухню. Увы, сейчас там стоял пост из двух солдат, сама дверь оказалась запертой. Пришлось проникать внутрь через парадный въезд.

В замок Тео вошёл вместе с каким-то типом, привезшим донесение, и оказался во внутреннем дворе. Где здесь искать Виолу, он не знал. Для начала обошёл двор по периметру, но это ему ничего не дало, только установил, где вход, которым пользуется стража, и где кордегардия, а также выяснил, что этот двор – парадный, а есть другой, хозяйственный. Если обойти вон ту башню…

Как раз за ней нашёлся вход для прислуги, но и его охраняли солдаты. Проверяли всех, каждую горничную и судомойку, а под этим предлогом беззастенчиво их лапали. Но Теодора это не интересовало, ему надо было как можно скорее найти Виолу и придумать, где спрятаться самому. Скоро полог из амулета Мельхиора должен был иссякнуть.

Хозяйственный двор сильно отличался от парадного, он состоял из множетсва закоулков, образованных зданиями разных служб, и только перед конюшней расширялся настолько, что это пространство заслуживало названия "двор". Туда выходили окна жилого крыла, предназначенного для слуг, челяди и младших домочадцев, причём чем выше было положение человека в замковой иерархии, тем ближе к земле он обитал. Крыло упиралось в толстую башню, заменявшую графам Эгонам тюрьму. Вернее, в казематы были обращены её поздемные этажи, а верхние занимала канцелярия графа. Об этом Тео поведала одна из служанок. Вернее, её слова были предназначены для нового любовника из солдат герцога, но услышал её Теодор.

Тюрьма? Казематы? Куда же эти утырки могли запрятать Вилечку?

Тео думал и гадал, но прислушивался к разговорам слуг и солдат, узнал много нового, но никакой полезной, относящейся к делу информации не получил. Помог случай. По дорожке прямо на него вырулили из-за угла два солдата, несущих караул с младшим офицером. Обход.

Тео лихо отпрыгнул в сторону и сжался в комок под каким-то окном, всей душой надеясь, что полог незаметного продержится ещё хоть немного. Ему повезло дважды. Полог никуда не делся, а окно над его головой распахнулось и из него вылетело облако пыли. Тео чуть не помер, пытаясь сдержать чих, а когда наконец справился с собой, отошёл от коварного окна подальше, поднял глаза и увидел свою Вилечку. Она как раз собиралась вытряхнуть очередную подушку.

Теодор был готов заорать и начать размахивать руками, чтобы привлечь её внимание, но прекрасно сознавал, что это было бы последней глупостью в его жизни. Встречи с "королевским крокодилом" он мог бы не пережить, а ею бы всё закончилось. Поэтому он просто порадовался, что его деточку держат не в подземелье, а на этаже, где селили приближённых домочадцев: управляющего, лекаря, мага, компаньонку, гувернантку…

Найдя Виолу, он успокоился и понял, что пришло время позаботиться о себе. Найти место, откуда ему будет удобно наблюдать за окном Виолы, но при этом достаточно укромное.

Взгляд бывшего наёмника остановился на конюшне. Здоровое здание с высокой крышей, в которой было устроено несколько слуховых окон. Под такими обычно устраивают сеновал, а окошки нужны для того, чтобы сено проветривалось и не загнивало. Ему это очень на руку. А ещё это стратегически важный пункт. Он будет узнавать обо всём едва ли не раньше, чем вестовые успеют доложить старому Зигги. Вскоре Тео убедился, что наблюдательный пункт был выбран стратегически верно.

Некоторое время прошло в пустом ожидании. Только один раз Теодору удалось увидеть Виолу незадолго до наступления сумерек. Она подошла к окну, держа на руках сонного Эдмона, и сердце Тео забилось сильнее. Он видел, в каком состоянии любимого внука увозили с перевала, и очень сильно за него волновался. Виола как будто знала: показала ему Эди. Сейчас это был спящий, но определённо не умирающий, а здоровый ребёнок.

Потом Вилька отошла от окна, а когда вернулась, Эди у неё на руках уже не было. Она закрыла стеклянные створки и зашторила окно, отчего Тео уныло вздохнул.

Но грустить ему не дали. Как раз в это время со стороны парадного двора раздался какой-то шум, а затем к конюшне подъехали сразу шесть солдат. Последний из них вёл в поводу лишнюю лошадь, на которой лежало нечто, при ближайшем рассмотрении оказавшееся человеком, хорошо Теодору знакомом. Даже под коркой грязи и запекшейся крови он прекрасно узнал рожу Хельмута. Быстро же люди Ниблонга до него добрались! Где наши только?

Бывшего начальника замковой стражи отвязали, спустили на землю и потащили к башне, в которой на уровне земли вдруг открылась невысокая дверь. Вход в подземную тюрьму, – догадался Теодор. Здорово! Их туда провели через весь замок, а тут оно вон как, оказывается. Неужели графиня не знала?

Но если Хельмута захомутали, это плохо. Виолу он видел раньше, знаком с ней не со вчерашнего дня. Биться за свою жизнь такой будет рьяно, и кто знает, что он может сказать, чтобы вытрясти из фар Ниблонга помилование? Эх, сейчас бы с Мельхиором посоветоваться! Только где он и как его найти?

Полог незаметного уже истощился, выбраться в город и поискать мага представлялось опасной авантюрой. Теодор решил ждать утра.

* * *

Утро принесло новые тревоги. Мельхиор ещё с вечера дал себе задание проснуться пораньше, чтобы связаться с Виолой до того, как за ней придут. Но он не ожидал, что герцог фар Ниблонг – такая ранняя пташка. Он прислал своих солдат за девушкой на рассвете, так что маг подскочил от ментального вопля своей жены:

– Мел, они требуют, чтобы я шла к герцогу прямо сейчас!

Ещё не разобравшись спросонок что происходит, он быстро натянул штаны и пару раз плеснул водой в лицо, чтобы прийти в себя. Затем попытался глянуть на ситуацию Виолиными глазами и чуть не подавился. В дверях её комнаты стояли двое здоровых парней в форме и пялились на бедняжку. А она приподнялась на постели, закрывая собой сына. Хорошо, что догадалась вчера лечь спать в платье, а то бы доставила мерзавцам удовольствие любоваться на себя в рубашке!

Тут один из солдат открыл рот и сказал:

– Вставай, красотка, и пошли. Герцог ждать не любит. Мальчишку можешь оставить здесь, за ним присмотрят.

– Ни в коем случае не оставляй Эди! – воскликнул перепуганный Мельхиор.

– Да я и не собиралась, – удивительно спокойно ответила ему Виола.

Затем неласково воззрилась на солдат и произнесла:

– Мальчик пойдёт со мной. А герцог подождёт, нечего хватать честных женщин ни с того, ни с сего, а потом будить их ни свет, ни заря.

Солдаты аж задохнулись от её наглости и не сразу нашлись, что ответить. Мельхиор испугался, что она навлечёт на себя лишние неприятности, но, как оказалось, Виола выбрала верную тактику. Когда к одному из солдат наконец вернулся дар речи, он произнёс только:

– Собирайтесь скорее. Мы подождём за дверью.

– А завтрак? – не удержалась напоследок Вилька.

– Завтрак после встречи с его светлостью, – твёрдо заявил второй солдат и женщина поняла, что слегка перегнула палку.

Как только за солдатами закрылась дверь, Мельхиор тут же заговорил:

– Виола, девочка, тяни время. Я уже иду. И не бойся, если спросят, кто твой муж и отец ребёнка, называй моё имя. Вчера я вошёл в город и назвался на воротах, так что моё появление легко будет объяснить. А вместе мы справимся с чем угодно.

Его слова звучали сбивчиво, так как в это время он лихорадочно сгребал со всех поверхностей раскиданные вчера вещи и натягивал сапоги, но Виола всё прекрасно поняла.

– Я сделаю так, как ты говоришь. Герцог от меня толку не добъётся, пока ты не придёшь, – сказала она.

Встала, оправила юбку, на всякий случай надела под неё брюки с сапогами, протёрла лицо влажным полотенцем, пару раз провела гребешком по волосам, прежде чем свернуть их на затылке, затем завернула спящего Эди в одеяло, взяла на руки и толкнула дверь.

Мальчик завозился, схватился ручкой за её ворот, но не проснулся. Он плохо спал ночью, просыпался, бузил, чего-то требовал, теребил Виолу, затем снова начинал дремать, а вот под утро к нему наконец пришёл крепкий сон. Даже пришедшие солдаты его не разбудили, не говоря уже о том, что он не проснулся, пока мать тащила его на руках через весь замок.

Она так и вошла в зал, где её ожидал королевский крокодил: с прильнувшим к её груди спящим мальчишкой.

Герцог фар Ниблонг мог бы устроиться в гораздо более комфортабельном кабинете и там допрашивать пленников, но он предпочёл тот зал, в котором обычно проходил сеньориальный суд. Он восседал под балдахином на высоком подиуме, приподнятом по сравнению с уровнем пола ступенек на семь. Только вместо жёсткого церемониального кресла, покрытого резьбой, ему притащили откуда-то другое, мягкое и удобное.

Зато об удобствах пленников никто не позаботился. Высокие своды, серые каменные колонны, красные, гранитные плиты пола и резной дуб в качестве уступки камню призваны были подавлять тех, кто принуждён был стоять внизу, на месте для тяжущихся или обвиняемых, своим величием, а царивший здесь холод – не дать расслабиться и напомнить о вечности. Виолу вывели на середину и поставили перед герцогом. Она поводила взглядом, но сиденья не нашла. Выходит, её придётся всё время держать Эди на руках и при этом стоять. Тяжёлое испытание, но бывало и похуже. Она гордо подняла подбородок и прямо посмотрела на фар Ниблонга.

Тот тоже уставился на неё тяжёлым, как свинец, взглядом серых, невыразительных глаз.

Виола вдруг поняла, почему герцога называют крокодилом. Из-за взгляда: несмотря на вполне человеческое устройство глаз, фар Ниблонг глядел на мир холодно, без приязни и чувств. Точь-в-точь рептилия. Но не змея и не мелкая ящерица, а вот именно что крокодил. Одного такого, привезённого откуда-то из-за моря, не то из Хотея, не то из Мабонга, Вилька как-то видела в королевском зверинце, он смотрел на посетителей точно так же.

А вообще-то в молодости он был красивым мужчиной, – вдруг подумалось ей, – высоким, статным, с породистым лицом. Это с возрастом он обрюзг, потерял форму, а заодно и всё человеческое.

Она не отдавала себе отчёта, что смотрит на человека, от которого зависит их с Эди жизнь, оценивающим взглядом. Тот какое-то время тоже молча пялился на неё своими бесстрастными гляделками, а потом в них вдруг блеснуло что-то человеческое, то ли интерес, то ли просто смешок.

Виола вдруг спохватилась: как так, она стоит перед таким важным вельможей и не поклонилась! Только вот как это сделать с Эдмоном на руках? Поэтому она первой нарушила молчание.

– Простите меня, ваша светлость, что я вам не поклонилась и никак не выразила своего почтения. Мне очень трудно это сделать с ребёнком на руках. Но может быть вы мне скажете, зачем вам понадобились ничем не примечательная элидианская горожанка и её трёхлетний сын?

Она нарочно занизила возраст Эди, воспользовавшись тем, что тот спит. На герцога её слова произвели некоторое впечатление, не то, которое ей бы понравилось, но по крайней мере он открыл рот и заговорил с ней.

– Наглая, – холодно констатировал старый Зигги, – наглая маленькая дрянь. Врёт прямо в лицо и не краснеет. Думаешь, я не знаю, кто ты? Разве у меня нет разведки? Могла бы вспомнить, что пишут эти ваши хвалёные газеты. По большей части они бессовестно врут, но иногда и они случайно попадают в точку. Может, ты слышала: я никогда не начинаю действовать, не выяснив прежде все обстоятельства. Так что будь уверена: я всё про тебя знаю.

Виола тяжко вздохнула и потупилась, что герцог должен был расценить как смущение. На самом деле она пыталась скрыть от него блеск своих глаз, потому что услышала в этот момент от Мельхиора:

– Самодовольный ящер! Всё-то он знает! Ну, погоди, старый крокодил!

Ниблонг же продолжил говорить тоном умудрённого опытом человека, дающего полезные наставления глупенькой девчонке:

– Ты зря сюда приехала, Виола Пропп, урождённая Шапс, тебе здесь нечего ловить. После того, что тут натворил твой любовник со своей матушкой, им прямая дорога на плаху, а не в графское кресло, – он похлопал по подлокотнику, – Неужели ты хочешь разделить их судьбу?

– О чём вы вообще говорите, ваша светлость? – подняла на него удивлённые глаза Вилька, – Почему вы называете меня не моим именем? Какой любовник? Какая матушка? Кто что натворил и какое я ко всему этому имею отношение?

На самом деле в первый момент, когда она услышала своё настоящее имя, Виола чуть сознания от ужаса не лишилась, но мысль о сыне заставила её взять себя в руки. Надо было как можно скорее уводить разговор от того, кто она такая на самом деле. Так что, внутри вся сжимаясь от страха, на герцога она смотрела чистыми глазами искренне недоумевающего человека,

Тот не повёлся. Жизненного опыта фар Ниблонгу было не занимать, поэтому он продолжал гнуть ту линию, которую занял с самого начала: он всё знает и и сейчас выведет нахальную авантюристку на чистую воду.

– Придуриваешься? Думаешь, я попадусь на удочку твоих честных глазок? Милая, я уже лет тридцать как на такое не ведусь. Моя разведка ясно и точно доложила: пять лет назад ты прибыла сюда вместе с неким наёмником Теодором Бенье. Привезла графского бастарда Ульриха из Элидианы, где тот учился. Несомненно заморочила парню голову, потому что он всё время к тебе рвался. Но графиня, будучи женщиной опытной в таких делах, сразу тебя раскусила и сделала всё, чтобы ты убралась из графства как можно скорее. Через год юный Ульрих явился в Элидиану, чтобы закончить учение, и там ты снова всплыла как масло на воде. Что, не так?

– Не так, – вздохнула Виола, – Ваша разведка, вы уж извините, ваша светлость, всё перепутала. Да, пять лет назад мой отец, Теодор Бенье, действительно взял заказ на доставку в Эгон студента магического университета Элидианы, а отцу некуда тогда было меня девать и он взял меня с собой для помощи. Тогда-то я впервые увидела Ульриха Эгона. Бедный парень бы в бессознательном состоянии почти всю дорогу, а мне приходилось за ним ухаживать. В Эгоне мы с отцом получили от графини деньги и уехали, так как делать нам тут было нечего, его ждала другая работа.

– А откуда ты потом опять взялась в его жизни? – прищурил свой снулый глаз "крокодил", – через год?

– Это не я взялась, – бодро ответила Виола, – Это он взялся. Ульрих. Я себе тихо работала экономкой в глухой провинции, а он свалился туда как снег на голову! Домогался меня как нанятый!

– И ты родила от него ребёнка! – торжествующе закончил фар Ниблонг.

– Протестую! – воскликнула Виола, – Кто это вам сказал? Догадываюсь: графиня Гедвига, больше некому. Так вот что я вам скажу: ваша любезная графиня – дура набитая. Наивно посчитала, что, раз уж я целовалась с Ульрихом, то и ребёнок от него. Приняла желаемое за действительное. Ведь ей очень было надо, чтобы нашлось дитя, на которого можно будет повесить долг наследования, разве я не права? Эта неумная интриганка сделала выводы из непроверенных фактов и совершила преступление: украла ребёнка, между прочим, гражданина другого государства. А Эди никакого отношения к вашему дурацкому Эгону не имеет. Да, я родила сына, но не от какого-то там графа, а от своего мужа, тогда будущего, а теперь уже настоящего!

– И ты думаешь, я поверю? – усмехнулся герцог, – Хоть бы врать научилась. От какого такого мужа, дура? Ты незамужем!

Виола поправила съехавшего Эдмона, перегрузила его голову себе на плечо, устроила поудобнее, протянула вперёд руку и задрала рукав повыше.

– Гоните ваших шпионов в шею, ваша светлость, раз ни даже в такой простой вещи ошиблись. Вы маг, ваша светлость, вы должны понимать такие вещи. Да, я не ходила со своим мужем в храм Доброй матери, потому что магический брак "разделение жизни" этого не требует. У меня нет бумаг, они тоже не обязательны. Доказательство того, что я замужем, всегда при мне. Смотрите и не говорите потом, что не видели.

На тонкой коже запястья стал проступать узор брачной татуировки. С каждой минутой он становился всё ярче. Старый Зигги смотрел и не верил своим глазам: поганка говорила чистую правду. Оставалась ещё одна возможность…

– Откуда я знаю, чья это татуировка? – протянул герцог, – Ульрих – маг, а с тебя сталось бы уговорит его на такую глупость, как магический брак. Такая хорошенькая демоница… Ты можешь поклясться жизнью сына, что замужем не за Ульрихом Эгоном?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю