Текст книги "Кольцо княгини Амондиран (СИ)"
Автор книги: Анна Стриковская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)
Увидев, как паренек растерянно моргает, Стефан уменьшил напор и задушевно прошептал:
– А что случилось‑то? Что ты в этот момент почувствовал?
Маркус сначала задумался, вспоминая, как оно всё было, затем ответил:
– Злость. Я почувствовал дикую злость и ненависть к этому гаду, который решил меня убить за всё хорошее, что я для него сделал.
Рядом почти беззвучно опустилась Тина и обняла Маркуса за плечи.
– Молодец, – тихо произнесла она, – Ты большой молодец, если не испугался, а разозлился. В тебе спал ведьминский дар, понимаешь? А от сильного потрясения проснулся. Ты стал ведьмаком. Здорово, правда?
– Не вижу ничего здорового, – вновь сердито забурчал Маркус.
Он был бесконечно смущен вниманием Тины. Никогда раньше такие дивные красавицы его не обнимали. Да что там! Самые обычные девчонки не очень‑то стремились с ним общаться, все‑таки он был не такой, как другие и это усугубляло его одиночество безродного сироты.
А тут с ним разговаривают как с равным, спрашивают, отвечают на его вопросы. И это маг и ведьма!
Он на Кавериско смотрел снизу вверх, безусловно принимая, что маг выше его, и вдруг оказывается что он сам такой же! Или не совсем такой, но всяко не хуже! Восхитительная красавица, на которую он раньше и посмотреть бы не решился, обнимает его как родного и называет ведьмаком. А ведь она сама – ведьма! Значит, она признает его равным себе!
Это никак не укладывалось в голове, потому что было для Маркуса слишком. Вот он и начал снова недовольно бурчать, пытаясь выяснить, чем ведьмачество ему грозит в плане практическом.
– Что тебе не нравится? – удивилась Тина, – Ты подумай, как это здорово! Магов пруд пруди, ведьм тоже немало, а вот мужчин – ведьмаков единицы! Ты должен гордиться!
– Ага, гордиться? А что еще делать прикажете?
– Учиться, конечно! – встрял Стефан.
Он был очень недоволен тем, что его любимая девушка обнимается с этим дурацким Маркусом и, так как не знал, как повлиять на Тину, решил отвлечь парня.
– Учиться? – удивился Маркус, – Чему? Я уже учёный, вон, в Стомбире школу закончил. Писать и читать умею.
– Теперь тебе надо научиться владеть свои даром, иначе ты представляешь опасность и прежде всего для самого себя, – авторитетно заявил маг, – Именно поэтому ты должен пойти с нами.
Маркус не поверил:
– Какую такую опасность?
– Обыкновенную, – откликнулась Тина, – Ты ведь пока не контролируешь свой дар, а значит, можешь натворить дел. Например увидишь страшный сон, а наяву спалишь всё вокруг себя и сам сгоришь. Таких примеров сколько угодно. Так что тебе надо научиться владеть своим даром, а потом избрать себе подходящую магическую специальность и в ней совершенствоваться. Ведь теперь ты проживешь не короткую человеческую жизнь, а долгую, как я или Стефан.
Мысль о необходимости учиться Маркусу не понравилась, зато перспектива долгой жизни обрадовала. Еще больше привлек его рассказ об Элидианском университете и о том, что на факультете, где учатся юные очаровательные ведьмочки он будет единственным мужчиной. Перед ним открылись такие захватывающие перспективы! Ради них он готов был пойти на жертвы и начать обучение, тем более что ведьма намекнула: она собирается начать с ним занятия с завтрашнего дня, чтобы к новому учебному году подготовить его к поступлению.
Недовольный таким оборотом дел Стефан предложил свои услуги по изучению самоконтроля, но Тина их отвергла, утверждая, что маг ведьмака ничему хорошему не научит.
Как ни был нюхач сбит с толку последними событиями, но заметил, что белобрысый маг старается оттереть его от ведьмы из ревности. Он понимал, что его шансы очаровать прекрасную Валентину равны нулю, но было приятно, что его воспринимают как настоящего, полноценного соперника. Это было еще одним подтверждением того, что его приняли как равного.
Наконец ведьма добилась от Маркуса всего, что наметила, и успокоилась. Встала, прогулялась в спустившуюся темноту, вернулась и подхватила под локоть обескураженного ее поведением Стефана.
– Пойдем, дружочек, нам надо переговорить.
Стефан кротко, как бычок на верёвочке, пошел за ней, полагая, что вредная ведьма хочет без помех обсудить дальнейшую тактику обработки Маркуса. Побаивался он только одного: как бы им в темноте не свалиться в пропасть, но готов был идти туда, куда увлекал подругу её легкомысленный нрав.
К его удивлению Тина не пошла дальше второго шатра. Сначала завела за него Стефана, а затем резко втолкнула внутрь и нырнула за ним. В следующее мгновение она набросила на них полог тишины и засмеялась в голос.
От неожиданности бедный маг сел прямо посередине шатра и в молчаливом изумлении уставился на развеселившуюся ведьму. Она же, отсмеявшись, произнесла театральным шёпотом:
– Наш Ромуальд везде пролетел, бедняжка. Я с самого начала его с трудом выносила, а Лина, на которую он так рассчитывал, теперь с Дамианом.
Бедный маг никак не мог понять, к чему это она. Да и откуда эта уверенность в том, что Лина сейчас с советником? Она что, им свечку держала?
Тина не стала дожидаться неудобных вопросов, сообщила сама:
– Я ту в темноте прошла мимо ее палатки…
– Какой палатки? – не понял Стефан.
– Дамиан разбил для нашей Линочки отдельную палатку в том месте, где она сидела. Ну, раз она не хочет никого видеть… Так вот: я прошла мимо, гляжу: Дамиана нигде нет, а палатка укрыта пологом тишины, да таким мощным! Вот я и думаю: твой приятель молодец.
Да уж, яснее быть не может. Наверное так и должно было случиться. Но Стефан пожал плечами:
– Не уверен, что это хорошо. Я очень уважаю Дамиана, но он прежде всего политик. Чувства для него на последнем месте. А Лина достойна того, чтобы ее любили.
Тина беззаботно махнула рукой:
– А, ерунда! Ей сейчас нужно быть не одной чтобы не свихнуться, а Дамиан, по – моему, лучший вариант.
Глядя на полную сомнений физиономию своего друга, добавила:
– Ну не Ромуальд же!
– Почему? – для проформы спросил Стеф, – Ромуальду она очень бы подошла. Такая умная, серьёзная, заботливая жена нашему князю очень бы подошла, – и пошёл с козыря, – А если не Ромуальд, то почему ты меня не взяла в рассмотрение?
Тина вытаращила глаза:
– Ты соображаешь, что говоришь? Во – первых, такая жена князю бы очень подошла, но я не знаю, что плохого сделала тебе Лина, что ты ей такое нещечко как Ромуальд сватаешь. А во – вторых… Ты правда думаешь, что я тебя кому‑нибудь отдам? Даже лучшей подруге?
Стефан хотел что‑то сказать, но вдруг ясно увидел, что слова больше не нужны. Никакие. Они были назначены друг другу богами и глупо было в этом сомневаться. С счастливым смехом он протянул руки и повалил Тину прямо на себя. Она сначала притворно взвизгнула, а затем впилась в губы мага властным поцелуем уверенной в себе женщины.
* * *
Маркус остался у костра в обществе совершенно ушедшего в себя Ромуальда. Ну, это поначалу он так думал. Потому что минут через десять после того, как Тина со Стефаном исчезли в темноте, князь встал, тоже отошел в сторонку, затем вернулся и сел напротив юного ведьмака.
– Что, бросила тебя твоя ведьма? – ехидно спросил он.
– И никакая она не моя, – ответил Маркус, – Она меня учить будет, это да. А всё остальное… Очень оно мне надо! А вы, это, сиятельство, да?
Ромуальд затряс породистой головой.
– Оставь, парень. Какое из меня сиятельство, тем более здесь? Зови Ромуальдом. Это мое имя.
– А вы правда князь Амондиранский? – продолжал интересоваться Маркус.
Красавец произнес с горечью:
– Правда. По рождению и воспитанию. И знаешь, что я тебе скажу? Ничего хорошего в этом нет.
– Как это? – не понял ведьмак, – Князь – он же самый главный! Почти как наш император! Он всё может! Как захочет – так и будет.
– Зелёный ты еще, – махнул на него рукой Ромуальд, – На самом деле всё в точности до наоборот. У князя на первом месте долг, а о том, чего ему самому хочется, никто и не спрашивает. Думаю, у императора положение еще хуже, потому что страна гораздо больше. И жениться им надо ради наследников и дипломатии, а не по любви.
Маркус задумался. Ему показалось, что он понял.
– А, вы хотите жениться на ком‑то, а вам нельзя?
Ромуальд вдруг рассердился:
– Глупости! Я вообще больше не хочу жениться! Ни на ком! Мне надоело! Свободному художнику жена не нужна!
Жизненный опыт подсказывал Маркусу, что сейчас у него есть шанс снискать расположение этого недовольного жизнью властителя. А конвертировать хорошее отношение в монеты он умел с детства. Поэтому он подталкивал Ромуальда к тому, чтобы тот высказался. Излил душу.
Была опасность, что момент откровенности может завершиться не дружескими чувствами к нему, Маркусу, а неприятием и даже ненавистью, но рискнуть стоило.
– А что вы хотите? – осторожно спросил он.
– Я? – задумался Ромуальд, – Я хочу свободы! Хочу заниматься тем, чем мне нравится вместо того, чтобы подписывать горы дурацких бумажек! Я же не чиновник! Я художник! Душа требует отдаться искусству, а тут приходит Дамиан и зудит: подпиши то, утверди это, послы приехали, надо принять, ну и всё такое прочее…
Тут мысль его скакнула в сторону и он спросил Маркуса:
– Ты знаешь песню „За синими горами“?
Ещё бы не знать! Маркус вообще любил петь и выучивал все новые песни, какие долетали до Стомбира, а эта была одна из самых известных и очень нравилась парню. Вместо того, чтобы ответить Ромуальду, он затянул приятным тенором:
„Там, где восходит солнце,
Там, где гуляет ветер,
За синими горами
В дальнем краю“…
Ромуальд подтянул мотив, а затем резко оборвал пение, сказав:
– А ведь это моя песня, я ее написал. И еще много других. Я композитор и художник, а вынужден заниматься демоны знают чем!
Маркус решил отвлечь Ромуальда от тяжелых дум и лукаво спросил:
– А чем это вы сейчас занимались? Ну, писали что‑то на листочках?
– Это я оперу пишу, – признался князь, – я уже две написал, это будет третья.
– Оперу? – изумился Маркус, – а что это – опера?
Ромуальду не приходило в голову, что кто‑то может не знать, что такое опера. Пришлось объяснять дикому туземцу:
– Опера – это музыкальное представление. Я, например, хочу рассказать историю про то, как мы добыли кольцо княгини Азильды средствами музыки. Понял?
Маркус ничего не понял кроме того, что Ромуальд пишет новые песни и искренне восхитился, чем заслужил наконец‑то дружбу князя.
* * *
Наутро все вылезли из палаток и собрались у костра. С одной стороны бесконечно смущённая Лина, довольный, как объевшийся сметаны кот Дамиан, радостная Тина и совершенно ошалевший от неожиданно свалившегося на него счастья Стефан… С другой – разочарованный во всём Ромуальд и глядящий на него как пёс на хозяина Маркус.
Не дождавшись ведьмы, от которой он хотел получить указание о размещении на ночлег, он пристроился в шатре князя с разрешения последнего. Ромуальд быстро сообразил, куда исчезли его друзья и с горькой обидой в голосе сказал юному ведьмаку, когда тот заикнулся о пропаже магов:
– Им теперь хорошо, не то, что нам, брошенным. Да, они о нас заботятся, потому что люди, в принципе, хорошие, но на самом деле мы с тобой и даром никому не нужны. И не важно, что я князь, а ты, по сути, пока никто. В этом мы равны. Так что не тушуйся, залезай в шатёр и устраивайся. У двери есть парочка одеял. Постараемся выспаться, раз уж нет шансов на любовь.
Маркус и представить себе не мог, что богатый, знаменитый, титулованный человек даже в трудном походе может забыть о чинах и пригреть его, безродного и нищего. Да, Кавериско был с ним добр, выражал приязнь, но как высший к низшему. Даже не как король к крестьянину, а как человек к псу. Если ещё вспомнить, для чего на самом деле маг приваживал нюхача…
А этот красавец и талант держался по – дружески несмотря на то, что ему от Маркуса ничего не было надо. Мало того, он, настоящий князь, отнёсся к бедному парню не как к приблудной собаке, а как к товарищу по несчастью. В общем, можно сказать, двумя одеялами, которые ему, кстати, не принадлежали, Ромуальд купил ведьмака с потрохами.
Так что утром он глядел на собравшихся на завтрак девушек и недоумевал: как они могли предпочесть этих своих хмырей Ромуальду? Он же лучше!
Но, поразмыслив, пришёл к выводу: князь Амондиранский настолько выше всех в этой компании, что девицы просто не рискнули добиваться внимания столь великолепной особы, а он по своему благородству делает вид, что огорчён. На самом деле на свете нет особы столь прекрасной, чтобы она была достойна Ромуальда.
А князь получил от Маркуса то, что в тот момент было ему необходимо как воздух: признание и восхищение. За время экспедиции он получил столько щелчков по самомнению, что чувствовал себя по – настоящему несчастным. Все видели в нём помеху и не давали себе труда это скрыть, девушки в первую очередь. Ромуальд уже пришел к выводу, что он зря затеял свой побег из дворца и напрасно присоединился к тем, кто шёл его выручать. Его романтическое воображение рисовало героическую историю, где он сам – главное действующее лицо. То, каким он видел себя в мечтах, абсолютно не походило на ту бесславную роль „сбоку припёка“, которую ему довелось сыграть в этом деле.
Полный обожания взгляд юного ведьмака наполнял Ромуальда уверенностью, что есть ещё в мире те, кто его ценит. Если как князь и как воин удачи он потерпел фиаско, есть еще роль художника и композитора. Его песни знают и поют даже в забытой богами имперской дыре, а значит он не последний человек в этом мире.
Так что, найдя поутру Маркуса притулившимся у входа в шатёр, он был искренне тронут: парнишка оберегал его сон! Для этого славного туземца он, Ромуальд, был не помехой, а достойным восхищения героем легенды.
Дамиан проснулся раньше Лины и умилённо воззрился на приткнувшуюся к его боку растрёпанную голову, торчащую из‑под одеяла. Кроме макушки оттуда высовывалась розовая пятка и кусочек аппетитной круглой попки. Забавная!
Они так и заснули вчера не одеваясь, а под утро похолодало и Лина прижалась к нему в поисках тепла. Но кое‑что все же выставила наружу, чтобы не перегреваться и даже носок где‑то потеряла, хотя вчера их он с неё так и не снял.
Почувствовав его взгляд, девушка проснулась, открыла глаза, вспомнила всё, спрятала лицо и залилась румянцем. Дамиан склонился к ней, стал целовать нежную шею и полное, покатое плечо, приговаривая:
– Девочка моя, любимая, хорошая, радость моя…
Она продолжала отворачиваться. Дамиан был достаточно зрелым и опытным мужчиной, чтобы понимать истоки ее поведения, свойственного скорее невинным юным девицам, чем взрослым женщинам. Но любовный опыт Лины был равен даже не нулю, величине отрицательной, поэтому её следовало успокоить и убедить, что ничего плохого не случилось. Наоборот. Для неё началась нормальная жизнь женщины.
В то же время Дамиан сам себе удивлялся. Уже давно он не связывался с девственницами именно потому, что они требовали к себе повышенного внимания. Его устраивали лёгкие, необременительные одноразовые отношения из разряда: нам было хорошо, при случае можно повторить, но никто никому ничего не должен.
А с Линой он со всего размаха влетел именно в то, чего столько лет избегал. Она пробудила в нём чувства, которые он давно считал похороненными. С ней ему было недостаточно просто переспать, её хотелось видеть рядом постоянно.
Ещё вчера он гнал от себя эту мысль, а сегодня поутру представил себе, что Лины больше в его жизни не будет и понял: он на такое категорически не согласен. Поэтому сейчас он должен ее убедить: то, что между ними произошло, это не случайность, не глупость, не каприз. Теперь так будет всегда. Он и она. Мужчина и его женщина.
Для начала он спросил:
– Лина, почему ты отворачиваешься? Скажи: тебе было плохо со мной?
Она повернула к нему пылающее лицо:
– Нет, нет, мне было хорошо. Наверное, как никогда в жизни. Только… мне стыдно теперь. Кажется, я налакалась бальзама и у меня действительно сорвало крышу.
Не хватало ещё, чтобы она попросила прощения!
– Глупости, Лина. Тебе нечего стыдиться. Это же я тебя напоил. Но мне тоже не стыдно: всё вышло хорошо и правильно. Я никак не решался сказать тебе, что влюбился как мальчишка, боялся, что между нами встанет твой жизненный опыт. А теперь скажу прямо: ты моя, ты мне нужна, я тебя люблю и никому не отдам!
Девушка смотрела на него и на губах её расцветала улыбка. Когда он замолчал, она медленно обвела глазами внутренность шатра, поправила одеяло на груди и высунула наружу вторую ногу, на этот раз в носке. Приподнялась на локтях, чмокнула Дамиана куда‑то в подбородок, снова упала на спину и рассмеялась.
– Ну, если я тебе нужна вот такая… Забирай.
Всё же хорошо, что у Лины полный порядок с чувством юмора, подумал Дамиан, опускаясь сверху в открытые объятья своей подруги и целуя ее полуокрытые губы. Он сам ненавидел пафосные сцены и терпеть не мог нудных девиц, которые ими увлекались в дурацких романах и старались оттуда перетащить в жизнь. С его магичкой такого бояться не стоит. Она может быть серьёзной, но не унылой и не скучной.
Стефан чуть с ума не сошел, когда понял, что Тина не шутит, что она действительно выбрала его. Поначалу даже пытался ей объяснить, что он – не лучший вариант. И внешность у него самая обычная, и маг он слабенький, и вообще Ромуальд его держит при дворе только из милости.
Тина даже рассердилась:
– Прекрати прибедняться! Терпеть этого не могу! Ты мне нравишься и этого достаточно!
После таких слов он до самого утра старательно доказывал ей, что она не ошиблась с выбором. В результате оба не выспались, но это не мешало им чувствовать себя великолепно.
Под утро Тина прошептала на ухо своему возлюбленному:
– Ты лучше их всех! Ты просто потрясающий, запомни! Не скрою: я не сразу тебя оценила, но теперь точно знаю, что сделала лучший выбор из всех возможных. Мне с тобой хорошо. Так хорошо, как не было ни с кем и никогда.
Она сказала правду: даже с первым мужем ей не было так легко и свободно, а для ведьмы это значило очень много.
Валентина не призналась бы сама себе, что выбрала Стефана скорее не из‑за его достоинств, а из‑за недостатков, причем её собственных. Она уже побывала замужем и даже любила своего Этьена, но на его примере прочувствовала, что такой тип отношений её не устраивает.
Отличник, красавец, сын преуспевающих родителей обожал свою жену – ведьму, но при этом смотрел на неё сверху вниз, как было принято у магов. Восхищаясь её красотой, он ценил то, что она ему давала, но не уважал её мнение, считая глуповатой и простоватой. Тина при нём лишнее слово сказать боялась: Скарель вполне мог прилюдно высмеять ее за незнание или неверное понимание. Он редко и неохотно выводил ее в общество, а она гадала: ревнует ко всем из‑за красоты или стыдится из‑за глупости? Когда он погиб, она искренне горевала, но где‑то подспудно чувствовала облегчение, чего очень стыдилась: девушка она была хорошая, хоть и ведьма.
Тине был нужен мужчина, который был бы с ней одного круга, одного уровня, близкий по интересам, чтобы терпел её закидоны просто потому, что любит. С таким она могла найти свое счастье, такого она способна была сделать счастливым и такого она искала с тех пор, как осталась одна.
Неглупый, мягкий, добрый, тихий и при этом надежный как скала Стефан, готовый костьми лечь за тех, кто ему доверился, подходил ей как нельзя лучше. За время их путешествия она имела возможность понаблюдать за ним и поняла, какой отличный человек скрывается за простоватой внешностью придворного мага Амондиранского князя. То, что надо. Когда же опытным путем она выяснила, что и в постели они идеально во всем совпадают… Ведьма за свою короткую, но бурную жизнь усвоила, что от добра добра не ищут.
Млея в объятьях Стефана, она была полностью довольна жизнью. Только в дальнем углу сознания копошился вопрос: а как там Лина? Валентина лично отправила советника к подруге, надеясь, что это поможет ей пережить тяжелый момент. Но вот не обидит ли этот дуботолый тип её дорогую Линочку? Она полагала Дамиана эмоционально тупым и боялась, что тот, действуя в своём бездушном стиле, может нанести рану там, где он призван был её исцелить.
Поэтому утром к костру она выходила с опаской, внимательно присматриваясь как к подруге, так и к её любовнику.
Как выяснилось, бояться было нечего: Лина с Дамианом выглядели как влюблённые друг в друга молодожёны после первой брачной ночи, когда они выходят из спальни под взглядами заинтересованных родственников. Магичка краснела и отворачивалась, пытаясь скрыть ото всех радостный блеск в глазах, а советник явно гордился собой и своей чудесной подругой.
К счастью, присутствующие в основном были людьми не только взрослыми, но и хорошо воспитанными, поэтому никто не позволил себе никаких комментариев. Маркус же, не страдавший от лишнего воспитания и чувства такта, просто терял голос в присутствии своего кумира и ведьмы, обещавшей сделать из него человека.
После сытного завтрака Дамиан снова изучил карту и предложил не терять времени даром. Хоть погоня была им теперь не страшна, но мешкать не следовало: дорога через горы и так должна была занять от одной до двух декад, а еды они набрали с собой впритык.
Никто не стал спорить: собрались и тронулись в путь.
В первый день идти помогала эйфория от одержанной победы и того, что произошло после. Мужчины старались ни на миг не оставлять своих женщин. Тут Стефану очень мешал Маркус, который всю дорогу приставал к „госпоже ведьме“, умоляя начать поскорее его учить. Он желал быть достойным своей новой участи.
На привале Тина сдалась: показала парню несколько особых упражнений, которые он мог делать на ходу, и велела повторять каждое по десять раз, а заодно научила зажигать огонь и замораживать воду. Этим она его осчастливила: теперь он чувствовал себя настоящим ведьмаком, спутником и защитником великого барда Ромуальда. Он шёл рядом со своим новым кумиром, слушал, как тот то бормочет, то напевает про себя, и старательно тренировался.
На самом деле разумная ведьма отложила настоящее дело обучения Маркуса до того счастливого дня и часа, когда они покинут горы. Пока же упражнения на прокачку каналов должны были выматывать молодого ведьмака и не давать ему колдовать даже по случайности. К счастью, он этого не знал и радовался новообретённым способностям.
Уже на второй день эйфория схлынула, а идти стало труднее. То, что так красиво выглядело на карте, оказалось на редкость мерзким на деле. Далеко не везде получалось просто идти: приходилось лезть, а местами даже ползти, прыгать через узкие расселины, стоить веревочные мосты через широкие.
Третий и четвёртый день оказались не легче. Наоборот, чем дальше в горы они забирались, тем труднее было идти и тем холоднее становилось.
Дамиан в качестве начальника отряда с каждым днём становился все суровее и гнал их вперед с удивлявшей Лину жёсткостью. Даже на нее сердито покрикивал. Зато ночью, прижимая девушку с себе, он виновато шептал, что по – другому нельзя. Им нужно как можно скорее перевалить горы и войти в цивилизованную часть Гремона.
По карте Дамиан мог наблюдать, сколько они прошли за день, и радости ему это не доставляло.
Его пугало то, что они двигались слишком медленно, гораздо медленнее того, что он планировал. А это могло привести к тому, что им не хватит еды. Охотиться было особо не на кого: кроме коз и горных сурков тут не водилось другой живности, а они оказались слишком шустрыми для неопытных охотников. Остановившись на ночлег накануне пятого перехода, он потребовал выложить из сумок и пересчитать всю еду. Так они будут знать, на что рассчитывать.
Лина и Тина распотрошили свои саквояжи. Маркус, которому досталась по наследству сумка Кавериско, тоже сунул в нее руку, но был остановлен магичкой.
– Подожди, я её на тебя настрою, а заодно посмотрю, что там есть.
Парень уже усвоил, кем приходился Лине злобный маг, поэтому без разговора протянул сумку ей:
– Забери. Она же твоя.
Девушка рассмеялась.
– Да не отнимаю я её, наоборот! Тащи сам! Только сейчас она бесхозная: заклинание Герарда я сломала. Нужно сделать новое, на тебя.
С этими словами она принялась выгружать всё, чем Кавериско запасся в путь. Чем больше вынимала, тем больше глаза у неё лезли на лоб. Там было всё: амулеты самых разных назначений в товарных количествах, одежда на все случаи жизни, драгоценности, банковские аккредитивы, документы разных королевств на разные имена… Возникало чувство, что Кавериско таскал с собой всё своё имущество.
Еда тоже была, правда, специфическая. Сухое печенье, высушенное повидло в пластинках, засахаренные фрукты, орехи, изюм… Еще нашлись мёд и варенье в запечатанных горшочках. Как выяснилось, маг был примитивным сладкоежкой.
– Так вот чем он всю дорогу хрустел, – догадался Маркус и добавил разочарованно, – а меня ни разу не угостил.
Равнодушная к сладкому Лина тем временем разбирала остальное имущество. Простые амулеты она оставила Маркусу: он сможет их продать и получить приличные деньги. Сложные артефакты оставила себе: их было опасно отдавать в неумелые руки. Банковские аккредитивы тоже забрала: она может доказать, что после смерти мужа является их законной владелицей, а в руках других людей они вызовут ненужные вопросы. Прикинув, сколько там денег, присвистнула и решила поделиться богатством с Тиной. Она и не ожидала, что ее покойный муж ворочал такими деньжищами.
Одежду запасливого мага вместе с припрятанными по карманам золотом и серебром она отдала тому же Маркусу: парень влип в историю в чём был, а его личные вещи достались ребятам Леща, потому что Тина не хотела рассекречивать перед имперцами то, что Маркусу удалось спастись. Конечно, Дамиан и Стефан поделились с ним рубашкой и штанами, но переодеться бедняге было не во что. А в сумке Кавериско нашлись и брюки, и рубашки, и жилеты, и камзолы, и мантии. Что самое важное: всё на высокий рост, потому что маг был лишь немногим ниже Дамиана. Правда, в его рубашках тощий Маркус тонул, но это можно было пока пережить, а потом просто ушить.
Пока она разбиралась с вещами Кавериско, Тина с Дамианом делили припасы. При самом скромном их расходовании, даже с учётом сладостей, их оставалось максимум на девять дней.
Дамиан собрал всех вокруг костра, объявил о положении вещей и потребовал, чтобы всё напрягли свои силы: они всё ещё идут вверх, хотя должны уже были перевалить хребет и начать спускаться.
Позже, лёжа в палатке рядом с Линой, он признался, что боится. Конечно, в первую очередь за неё: она уже и так похудела чуть не вдвое, её скоро начнёт ветром сдувать. Но ещё ему страшно за Ромуальда. Пока что Ромочка с достойной восхищения твердостью переносит лишения и трудности, но что будет дальше? Его долг доставить князя домой живого и здорового.
В то же самое время Ромуальд развивал перед Маркусом своё видение ситуации. Вернее, он пересказывал парню либретто своей новой оперы, где главным героем был, конечно, благородный князь. На самом деле именно сейчас для Ромуальда настало время проявить героический характер и причиной этому было наличие восторженного зрителя. Поэтому он ни на что не жаловался, терпел всё, даже окрики Дамиана, стиснув зубы лез в гору, а на привалах старательно ставил шатры и следил за похлёбкой.
Может, для кого‑то это и не подвиг, но для выросшего в неге и холе Ромуальда такое поведение было вполне героическим. А когда после ужина все расходились по палаткам, он доставал бумагу чтобы добавить пару – тройку тактов в свое новое произведение. Во многом это делалось напоказ, но он не мог разочаровать Маркуса, который ходил за ним хвостом и считал за великую честь спать с ним в одном шатре.
Третья палатка, которую Тина когда‑то уволокла из университета, оказалась очень нужной. Теперь не было мужского и женского шатров, компания разбилась на пары. И Дамиан, и Стефан не упускали возможности побыть наедине с любимыми женщинами, даже когда после тяжелого дня сил уже ни на что, кроме нежного поцелуя, не оставалось.
* * *
Так дело шло до седьмого дня, когда отряд наконец‑то перевалил хребет и начал спуск к Гремону. Они далеко не сразу поняли, что преодолели главное препятствие на пути домой. Вокруг все так же громоздились пики и утёсы, поэтому только опытный глаз мог определить, что что‑то изменилось.
К счастью, Маркус с детства шастал по горам и немного в них разбирался. Поэтому когда отряд остановился перед очередным ручьём, он обратился к Дамиану так, чтобы все его слышали:
– А вы ничего не замечаете?
– Замечаю? – удивился Дамиан, – а что я должен заметить?
И тут до него дошло.
– Постой! Ты хочешь сказать, что мы теперь идём уже не вверх, а вниз?
Маркус радостно затряс головой:.
– Пока ещё не очень заметно, но часа через два это станет очевидно. Так что готовьтесь. Это только кажется, что вниз идти легче. На самом деле труднее: больше шансов загреметь. Давайте я первым пойду и покажу, как надо ходить!
Отказываться от помощи человека опытного никто не стал. Действительно, Дамиан и девушки, прожившие жизнь в равнинной Элидиане, совершенно не умели ходить по горам. Лазание они за последние дни освоили на отлично, но только вверх! Ромуальд, выросший в горном Амондиране, никогда не ходил по горам пешком, а Стефан делал это только в глубоком детстве, когда все пропорции иные и там, где взрослому достаточно сделать шаг, ребенок ложится на живот и ногами ищет землю.
Мракус не ошибся: явный уклон появился даже раньше, чем через два часа, скорее минут через сорок. А когда наступил предсказанный им срок, отряд скакал вслед за ним по камням и, осторожно ставя ноги, шёл по осыпям. Перед ними расстилалось обширное море лесов, покрывающих эту часть Гремона. Можно было надеяться, что завтра они достигнут их границы.
Когда Дамиан наконец дал знак, что пора остановиться и устроить привал, и он сам, и все остальные были как кучка выжатых лимонов. У всех болели мышцы, о существовании которых еще вчера никто не подозревал, а нападались и набили синяков они за этот спуск больше, чем за весь предыдущий путь. Да и спускаться по прямой не получалось, приходилось двигаться галсами, что вдвое удлиняло дорогу. Никто не ожидал, что вниз действительно идти труднее, чем вверх.
Развернув в очередной раз волшебную карту, советник убедился: они вышли примерно там, где намечали. Этому можно было радоваться, но существовало одно обескураживающее обстоятельство: в горных лесах Гремона никто не жил. Кое – где стояли охотничьи замки аристократов и избушки лесников, и всё. А им нужна была цивилизация. Место, где можно взять деньги со счёта, снять номер в гостинице, наесться в трактире, вымыться и привести себя в порядок, разослать письма, купить лошадей и нанять карету.
