Текст книги "Кольцо княгини Амондиран (СИ)"
Автор книги: Анна Стриковская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)
Анна Стриковская
Кольцо княгини Амондиран
МИР ТОТ ЖЕ, ЧТО И В «ОСЛЕ И МОРКОВКЕ», «ТЕЛЕ АРХИМАГА», НО МЕСТО И ВРЕМЯ ДРУГИЕ.
Расширяем географию.
В коридоре послышались шаги и Дамиан решительно отложил книгу. Смена ночной стражи, а значит он опять зачитался до трех часов ночи. Пора уже погасить светильник и спать, завтра много дел.
Он потянулся, чтобы потушить лампу, и в это время тот, кто шел по коридору, вместо того, чтобы проследовать дальше, остановился у его дверей и постучал.
– Дамиан! Я вижу, ты не спишь! Открой! Ты мне очень нужен!
Вот так и читай до глубокой ночи. Надо было уже давно гасить свет, тогда даже князь Ромуальд не решился бы его будить. А сейчас придется встать и впустить ночного гостя. Князю не откажешь.
Ромуальд влетел в покои своего друга и советника и кинулся в кресло. На его красивом, породистом лице было написано отчаяние.
– Дамиан, это катастрофа! Настоящая катастрофа! Азильда сбежала! Она меня бросила!
Так хотелось ему сказать: «Хвала богам, наконец‑то!», но советник удержал сам себя. Если такое ляпнуть, Ромуальд заведет волынку до утра. Будет обвинять всех, и его в том числе, что никто его не любит и никто не сочувствует. Поэтому он коротко спросил:
– Когда? И откуда известно, что она именно убежала?
Конкретные вопросы всегда ставили князя в тупик и этим самым успокаивали. Собираться с мыслями и фонтанировать эмоциями одновременно было затруднительно. Поэтому он перестал ломать руки, задумался, затем сообщил:
– Я получил от нее письмо, то есть, нашел записку.
– Она у тебя с собой?
Ромуальд затряс головой.
– Нет, конечно нет! Я не мог заставить себя прикоснуться к этой гадости! Я оставил ее там, где нашел!
Ситуация принимала фантасмагорические формы, как любое происшествие с участием молодого князя. Сейчас он упадет на кровать, станет биться в истерике и нести такую чушь, из которой при всем желании не вычленить рационального зерна. Это не под силу даже опытному Дамиану.
Истерику надо душить в зародыше, иначе вся ночь псу под хвост.
Советник сделал вид, что не заметил состояния своего господина. Произнес спокойно и решительно:
– Ромуальд, так я ничем не смогу тебе помочь. Успокойся и давай по порядку. Расскажи, как дело было. Я вчера весь день отсутствовал и ничего не знаю.
Действительно, весь предыдущий день Дамиан провел в поездке по близлежащим деревням. Недавний паводок смыл кое – какие мосты и постройки и старосты прислали просьбы о вспомоществовании. Зная, как они любят в этом деле приписывать, пытаясь нагреть своего господина, советник счел своим долгом проверить все лично.
К тому же это был хороший повод для того, чтобы покинуть замок и немного отдохнуть душой. Общество князя и его жены было довольно тягостным. Оба они отличались повышенной эмоциональностью и между собой уживались плохо: истерика, скандал с рыданиями и битьем посуды были в замке чем‑то вполне обыденным, чуть ли не ежедневным.
Поводом могло служить что угодно, а чаще и вовсе ничего, нечто воображаемое, причем Азильда являлась в большинстве случаев стороной наступающей, а Ромуальд оборонялся. Быть свидетелем этих ежедневных баталий было по меньшей мере утомительно.
Поэтому советник и искал любую зацепку, чтобы провести день где‑нибудь подальше от таких бешеных, но совершенно бессмысленных страстей.
В общем, образ жизни княжеской четы казался уравновешенному Дамиану чем‑то бесконечно утомительным, а их характеры он не одобрял.
Но если Ромуальду Дамиан был согласен прощать его недостатки хотя бы потому, что юный князь в свое время взял его на службу, назвал другом и дал самые широкие полномочия, то Азильду он терпеть не мог.
Князь небольшого, но относительно процветающего княжества Амондиран, Ромуальд Лериан Амондиран, был человеком незаурядным. Не только потому что князь, а потому что таких на своем пути Дамиан никогда не встречал. Талант! Художник, поэт и композитор в одном лице!
Его пейзажи, портреты, жанровые сценки и батальные полотна достойны были лучших галерей.
Да не только достойны, они там и висели! Групповой портрет королевской семьи Гремона, выполненный Ромуальдом в ранней юности, висел в тронном зале гремонского короля. А изображение битвы при Радо между войсками империи и Сальвинии, когда сальвинцам удалось отстоять свою независимость, украшало Зал Гильдий при дворе сальвинского монарха.
Томики стихов Ромуальда, не успев выйти из типографии, разлетались как горячие пирожки. Ими зачитывались все девицы как в странах Девятки, так и в Империи. Они же и распевали песни на эти стихи, музыку к которым писал тоже Ромуальд.
Кроме песен он написал также две оперы, которые с успехом шли в театрах Девятки, а его струнные квартеты исполнялись придворными музыкантами всех стран.
Такой человек имел право смотреть на всех людей, лишенных творческого дара, с презрением. Но Ромуальд был не таков. Этот еще молодой, но уже не юный мужчина поражал какой‑то детской открытостью и искренностью. Те, кто ему нравился, могли рассчитывать на самое теплое, душевное отношение, помощь и поддержку.
И при этом иметь с ним дело, а тем более работать на него было очень тяжело. Дамиан за десять лет много раз порывался все бросить и уйти, потому что втолковать Ромуальду что‑то простое и логичное, особенно если оно тому не слишком нравилось, было практически невозможно. Молодой князь обладал тем, что называют «умным сердцем», а вот мозги имел самые посредственные и отличался изрядным упрямством, с которым настаивал на своих ошибках.
Дамиана всегда поражало, что при этом его господин очень хорошо разбирался в людях, вернее, в их душевных качествах.
Надо сказать, хотя для определения качеств человека Ромуальд умом не пользовался, интуиция почти никогда его не подводила. В мужчинах он разбирался отлично. Всегда мог сказать, кто хороший человек, а кто сволочь, кто честен, а кто лжет не краснея, кто пришел с открытым сердцем, а кто таит камень за пазухой.
Десять лет назад он выбрал Дамиана из толпы соискателей, практически просто ткнув в него пальцем, и приобрел не просто честного управляющего для своих земель, соратника во всех делах, но и настоящего друга. Когда Дамиан допытывался, как ему это удалось, каков был критерий выбора, князь только отмахивался: «Сердце подсказало».
С женщинами было хуже. Красивая внешность закрывала Ромуальду глаза на все остальное сразу и очень надолго, если не навсегда. А по наблюдениям Дамиана, выдающаяся красота очень редко уживается с хорошим характером и умом. В одной даме обычно присутствует одно, реже два из вышеперечисленных качеств, а три не встречаются практически никогда.
При этом сам Ромуальд отличался удивительной для мужчины изящной, благородной красотой, отнюдь не делавшей его облик женственным. О его синих глазах грезили по ночам девицы, совершенство черт его лица и фигуры вдохновляло скульпторов. Конечно, рядом с таким мужчиной могла быть только божественная красавица, другие было просто его недостойны.
Еще бы подумать, что внешность должна сочетаться еще хоть с чем‑нибудь хорошим… например, с мозгами.
Азильда была красива. Очень красива. Других положительных качеств она не имела. Отличалась склочным характером и невообразимой глупостью. Чтобы крутить ею как угодно, надо было только петь ей дифирамбы. Под эту музыку она была готова на любой идиотизм, разве что с башни вниз головой бы не кинулась.
Вдобавок она была не слишком хорошо воспитана для высокородной дамы. Дочь сальвинского графа, она выросла в убеждении, что за эту красоту ей все должны. Людей в целом она не любила и презирала, подозревая, что не все в восторге от ее небесной прелести. Поэтому тех, кем она могла помыкать, начиная от последней горничной и заканчивая собственным мужем, она гоняла в хвост и в гриву, ибо только так могла подтвердить для себя собственную значимость.
Запросы ее не отличались скромностью, хорошо еще что звездочку с неба не требовала. Но стоило ей встретиться с отпором ее безумным притязаниям, как она начинала визжать и браниться как рыночная торговка.
Конечно, в невестах она вела себя так, как учила маменька: скромно улыбалась и со всем соглашалась. Но стоило ей стать женой, как она себя показала.
Очарованный ею Ромуальд поначалу готов был выполнить любые капризы прекрасной дамы, но очень скоро его возможности пришли в конфликт с ее желаниями. Амондиран – не такое уж богатое княжество, выкладывать половину его годового дохода за ожерелье или диадему было попросту невозможно.
Услышав первый раз отказ, красотка связала его с Дамианом и была права. Именно он не позволил князю разорить княжество ради прихоти жадной сучки. Зная, что логические доводы не подействуют, советник решил сыграть на чужом поле и нарисовал перед сюзереном картину бедствий простого народа, от которой заплакал бы даже камень.
Ромуальд проникся настолько, что резко отказал жене. С этого момента его семейная жизнь покатилась под откос. Отношения князя с женой нельзя было назвать нормальными: они спали вместе только когда не были в ссоре, а ссорились почти каждый день, как по расписанию.
Пять лет брака не ознаменовались рождением наследника. Азильда даже не забеременела ни разу. Зато нервы всем в замке успела вытрепать.
И вот она сбежала! О радость! О счастье! Дамиан опасался лишь одного: что это шутка и красотка через пару дней вернется. Поэтому так старательно расспрашивал друга об обстоятельствах бегства злобной фурии.
Конечно, Ромуальд сейчас расстроен и оскорблен. Но вскоре он почувствует, насколько легче ему стало жить и переменит свое мнение. Главное, не допустить, чтобы злыдня вернулась, а этот благородный дурак ее простил и принял.
В любом случае его надо расспросить. Подробный рассказ о злоключениях обычно успокаивает, переводя собственное несчастье в некую литературную область. А там и до взгляда со стороны недалеко. Может, князь еще томик стихов выпустит, какой‑никакой, а доход.
Ромуальд не собирался держать переживания в себе, поэтому заговорил горячо, но сбивчиво:
– Понимаешь, я ничего не понимаю! Мы с ней сегодня даже не ссорились!
– Интересно почему?
– Не успели! Она после завтрака сказала, что собирается съездить в храм Доброй Матери. Ну, тот, главный, который стоит в месте силы.
Храм Доброй Матери, о котором шла речь, находился не в столице княжества, а между ней и Нидором, вторым по значению городом княжества, ближе к последнему, на границе с Сальвинией. Это действительно было место силы Доброй Матери. Туда шли молиться о даровании потомства не только жители Амондирана, но и из сопредельных стран, и многим богиня помогла. Так что поездка Азильды в такое место не вызывала подозрений.
– Она вроде как собиралась молиться о наследнике. Я предложил ее сопровождать. Это ведь и ко мне имеет отношение! А она… В общем, предложила съездить туда самостоятельно и в другое время. Сказала, чтобы мы не поссорились. Я, если честно, тоже об этом подумал. Ведь стоит нам провести вместе больше получаса, как тут же скандал на ровном месте! Я прямо не понимаю, как ей так удается?!
Дамиан фыркнул: он прекрасно знал все уловки Азильды, с помощью которых любую нейтральную беседу она умела превратить в ссору с криками и битьем посуды. Но сейчас не время объяснять это Ромуальду. Пусть дальше рассказывает.
– Ну так вот. Она уехала, я занялся делами. Дописал тот пейзаж, с башней и коровами, помузицировал: размял пальцы, кстати сочинил песенку о поездках к святыням. Комическую. Если хочешь, тебе спою.
– Не надо. Это потом. Дальше, дальше…
Князь надул свои красивые, вырезанные в форме эльфийского лука губы:
– Ну, если тебе неинтересна моя песенка…
– Мне очень интересно, но это не ко времени. Сейчас ночь. Завтра споешь. А пока расскажи про Азильду. Когда и как ты узнал, что она сбежала?
– Погоди. Значит, обедал я без нее прямо в мастерской. Ужинал… Ужинал в столовой опять же один. Почему тебя не было?
Дамиан вздохнул:
– В деревне Комарики паводком смыло мост, пришлось тащиться в объезд… Я опоздал к ужину часа на два.
Не рассказывать же князю, что он засел в харчевне этих самых Комариков и просидел там битых три часа, чтобы не встречаться за столом с госпожой княгиней. Откуда ему знать, что она в отъезде?
Ромуальд согласно кивнул. Он ценил своего советника, который десять лет назад пришел сюда и снял с него заботу об управлении княжеством, которая очень тяготила молодого князя. Он не был для этого создан. Будь у него братья, он отрекся бы от престола и посадил на него любимого родственника, а сам уехал бы из этой дыры в прекрасную Элидиану и занимался бы там искусством. Но единственному сыну своих родителей некому было передать власть.
Какое счастье, что нашелся Дамиан: умный, толковый, а главное честный. Без него княжество уже давно слопали бы соседи, а Ромуальд пошел бы по миру. В принципе можно было присоединить Амондиран к Империи, на что ему регулярно намекал имперский посол граф Даригон, но у Ромуальда, кроме любви к искусству, было еще и обостренное чувство чести. Оно не позволяло так нагло пренебречь наследием предков.
До сих пор его правая рука, советник Дамиан Оран ле Сиртажель, поддерживал его и помогал сохранить суверенитет..
Сейчас он должен будет сказать верному Дамиану кое‑что такое, что расстроит его друга. Поэтому он мямлил и тянул.
– Понятно, ты застрял в этих, как их, Комариках… Ну и нелепое название! А я ужинал в одиночестве. Азильда не вернулась их храма. Я и не удивился особо: дорога дальняя. Она могла заночевать в храмовой гостинице или проехать еще несколько лиг и устроиться в нашей резиденции при ратуше в Нидоре.
Разумно, Дамиан и сам так же подумал.
– А потом я пошел спать. Лег не сразу. Сначала читал за столом, потом мне кое‑что пришло в голову и я пошел в мастерскую… Взял лютню… В общем, в спальню я вернулся меньше часа назад. Еще ванну принял… Потом лег и чувствую: что‑то шуршит. Бумажка какая‑то. Я ее достал, прочитал… И побежал сразу к тебе. Боялся, что ты спишь, не хотел будить, но когда увидел свет из‑под двери…
Эх, надо было раньше его гасить да спать ложиться! Азильда убежала, с этим теперь ничего не сделаешь, но этот разговор мог подождать до утра. Какая теперь разница! Надо под любым предлогом отвести Ромуальда в спальню и уложить. Пусть поспит и придет в себя. Кстати, предлог есть и преотличный!
Дамиан похлопал друга по плечу, успокаивая:
– Не переживай так сильно! Все образуется. Утро вечера мудренее. Сейчас пойдем, я тебя в спальню провожу. Заодно гляну на записку Азильды. Может, ты что‑то не так понял.
– По – твоему я совсем дурак? – обиделся Ромуальд.
– Причем тут это? Ты просто в расстроенных чувствах, а в таком состоянии все воспринимается не так, как нужно. Все видится в черном свете.
Говоря это, он осторожно увлек друга в коридор и повел в сторону его покоев.
– Поспишь, отдохнешь, а завтра будем думать, что делать. Думаю, несчастье не так велико, как тебе кажется…
Этого говорить не стоило. Князь вдруг вырвался из его рук, повернулся к нему лицом и чуть ли не впервые в жизни заорал, не выбирая выражений:
– Ты что, дурак или издеваешься?! Ты ничего не понял?! Да срать я хотел на Азильду! Сбежала – туда ей и дорога! Эта сучка такое вытворила! Такое! Уперла с собой все женские княжеские регалии! Это конец! Понимаешь? Конец! Мне теперь ни жениться, ни наследника завести!
Дамиан так и сел. Это действительно была катастрофа.
* * *
Уговорить князя лечь поспать хоть с трудом, но все же удалось. Дамиан грешным делом подлили тому в вино несколько капель снотворного и затолкал сразу поплывшего Ромуальда под одеяло. Он же забрал с собой послание Азильды. Прочитать его собирался только утром: нечего себе здоровый сон портить.
Проснулся ближе к полудню, выяснил, что князь еще не вставал, и занялся делом. На этот раз отчетам хозяйств, счетам и накладным пришлось подождать. Появилась более насущная задача: как вытащить Ромуальда из той задницы, в которую его отправила жена.
Первым долгом нужно было предотвратить сплетни и слухи. Пока ничего не ясно, лучше, если будет считаться, что Азильда не сбежала, а отправилась в храм на богомолье. Для этого Дамиан отправился в главный рассадник всех сплетен в замке: на кухню. Ему повезло. Кроме главной кухарки Мины и парочки любопытных поварят, там сидел дворецкий, то есть тот, от кого новости узнают все слуги и разнесут по городу.
Посетовав на то, что вчера зачитался до глубокой ночи и поэтому проспал завтрак, Дамиан получил от Мины кучу разных вкусностей и сел за один стол с дворецким. В замке его любили за то, что он не стыдился разделить трапезу с теми, кто стоит на общественной лестнице гораздо ниже него. При этом панибратства Дамиан не допускал, за что его уважали. Ему же это позволяло быть в курсе всех внутренних дел и зачастую предотвращать неприятности, которые иначе бы непременно случились.
Вот и на этот раз он для начала похвалил тыквенную запеканку, а затем почти прямо перешел к делу. Дворецкий ему помог, потому что заинтересовался, вернется ли княгиня к ужину.
– Боюсь, Лагиш, мы не увидим ее теперь целую декаду. Ее Светлость госпожа Азильда решила ее провести в молитвах Доброй Матери.
Мина влезла в разговор, который показался ей интересным.
– О даровании наследника?
– Что? – «не расслышал» ее Дамиан.
Ему было нужно, чтобы женщина сама создала миф и сама в него уверовала. Тогда в эту новость поверят все.
– Ну как же, – растерялась Мина, – Ее Светлость уже пять лет не может забеременеть. Князь же может с ней развестись! Ясное дело, к Доброй Матери она поехала ради наследника! Я бы на ее месте так и поступила. Говорят, кто в этом храме от души молится, тому богиня дает детей. Вот у моей соседки дочка… Четыре года родить не могла, а разок сходила на богомолье и уже третьего с тех пор принесла.
Дворецкий тоже вспомнил подобные истории и они с Миной взахлеб стали обсуждать эффективность паломничества к знаменитому храму. Поварята навострили уши: им не разрешалось вмешиваться в беседу, но никто не запрещал слушать.
Советник доел, поблагодарил и ушел. Дело сделано. Семена брошены, не надо мешать им прорастать.
Затем Дамиан вернулся к себе и ознакомился с запиской Азильды. Бывшая княгиня была на удивление лаконична.
«Вы испортили мне жизнь, я больше не могу быть вашей женой, прощайте навсегда. Не надо меня искать, я не вернусь. Азильда Гермина Регианор Амондиран.»
Дамиана удивило, что она поставила впереди свою девичью фамилию безо всяких добавлений. Во – первых, после брака с князем дамочка не должна была им пользоваться. Но даже если бы они с Ромуальдом развелись и она утратила бы права на имя мужа, все равно название графства ее отца не могло служить ей фамилией. Азильде полагалась ставить перед ним частицу «ле», которая показывала, что никаких прав на домен Регианор у нее нет.
У самого Дамиана такая частица была. Младший сын графа Сиртажеля от второй жены не мог ни на что претендовать. После смерти отца, который неплохо относился к младшему, а потому бесправному сыну, Дамиан получил в наследство только драгоценности матери, и то не все, а те, что принадлежали ей в девицах. Потому и подался в чужие края, нанялся работать советником у князя: дома ему ничего не светило. Разве что миску супа налили бы из милости. Хорошо еще, что отец, пока был жив, успел дать сыну хорошее образование, а он положил все силы, чтобы его получить.
Зато теперь он ни с кем и ничем не связан. Если завтра по какой‑либо причине он лишится места в Амондиране, есть желающие заполучить себе такого ценного советника: знающего, опытного и честного.
А на вот что рассчитывает Азильда? На что она надеется, называя себя так, как будто она все еще княгиня Амондирана и в то же время полноправная графиня, наследница земель своего отца? Там, кажется, еще трое сыновей было. Или что‑то ей что‑то несбыточное обещал, а она по дурости поверила?
В любом случае это очень плохо. Опасно.
Еще вопрос: что там с регалиями? Они же, кажется, не просто символы, а еще и сильные артефакты?
В магических делах Дамиан разбирался плохо, поэтому решил призвать для консультации специалиста.
Придворный маг Амондирана Стефан Гелфинд вставал рано, но его еще надо было выманить из башни, где он оборудовал себе лабораторию. Слуга три раза ходил его звать, но безрезультатно. Наконец, когда Дамиан уже терял терпение, Стефан появился. Как всегда: мантия заляпана, манжет обгорел, из кармана что‑то вроде крысиного хвоста высовывается.
Гелфинд был не на шутку увлечен оставлением эликсиров и мечтал об академической карьере. Но то ли таланта боги не дали, то ли сильной руки где надо не было, а в месте на кафедре зельеварения ему было отказано, причем сразу в трех магических высших учебных заведениях.
Он прибился к княжескому двору, благо родом отсюда, и магичил помаленьку: подпитывал охранные заклинания и магическое освещение, устраивал на праздники иллюзии для народа, травил крыс и мышей и варил зелья привлекательности для девиц. Взял его сюда еще придворный маг предыдущего князя, на редкость вредный и занудливый старичок, который недостаток магических сил компенсировал опытом.
У Стефана не было этого преимущества, ни силой, ни опытом он похвастаться не мог, зато и характер имел покладистый. После смерти старого мага он просто унаследовал его должность, потому что Ромуальд не захотел искать на это место никого другого.
Если бы они жили не в княжестве, а в родной Дамиану Элидиане, то пост старичка занял бы маг гораздо более высокой квалификации, а Стефан так и остался бы его помощником. Но в Амондиране с магами было туго.
Те, кто рождался с даром, отправлялись учиться в дальние края и очень редко возвращались, особенно если что‑то из себя представляли. Гелфинд и вернулся только потому, что нигде не смог пристроиться получше.
Дамиан не ждал от него большой пользы, но кое – какой информацией все же надеялся разжиться.
Как выяснилось, о бегстве Азильды Стефан еще не знал. Да он этой стервой и не интересовался. Терпеть ее не мог. Тонула бы в болоте – палкой бы ткнул, чтоб не вылезла. Примерно это он сказал, когда Дамиан спросил, не слышал ли маг чего о сиятельной княгине.
Тогда советник решил зайти с другого конца. Попросил описать парные княжеские регалии. Гелфинд признался, что в артефакторике он нуль без палочки, может только сказать, что женская часть княжеских украшений соответствует таким же мужским и связана с ними. Это кольцо и венец.
Что‑то из этих двух предметов имеет символическую и защитную функции, он предполагает, что это венец, а что‑то отвечает за рождение здорового наследника. Это, скорее всего, кольцо.
Нашелся эксперт. Это Дамиан знал и без мага. Ему хотелось понять, чем княжеству грозит утрата этих двух предметов, но как раз тут информированность Стефана заканчивалась.
Когда Дамиан попытался добыть из Гелфинда еще хоть какие‑то подробности, в его кабинет вошел Ромуальд. Снотворное помогло ему хорошо выспаться, но дало некоторые побочные эффекты. Сейчас он зевал и никак не мог сосредоточиться. Зато и паники больше не было. Эмоции больше не захлестывали князя и он, пусть медленно, но соображал.
– Вы тут о чем? О кольце княгини? Да кого ты спрашиваешь? Я и то лучше знаю. Кстати, насчет венца можете расслабиться. Я его нашел в шкафу под бельем. Азильда додумалась запихнуть ценный артефакт в ящик с панталонами! Думала там от меня спрятать, дура!
Дамиан не дал себя отвлечь.
– А где он теперь?
– Где и положено: в сокровищнице рода.
– Ну, хоть что‑то хорошее. Но пока так и не ясно насчет кольца. Что оно делает и чем грозит его потеря?
На этот вопрос Ромуальд смог ответить гораздо лучше своего мага.
– Кольцо брачное, надевается в храме во время обряда соединения жизни. Артефакт сильный, но это не браслеты магов. Снять его не проблема.
Маг тут же понял, что с госпожой не все в порядке и тихонько поинтересовался у Дамиана, что с Азильдой. Узнав, что она сбежала и утащила родовое кольцо, все понял и подсказал:
– Его Светлость хочет сказать, что развод возможен. Например, пятилетний бесплодный брак – отличный повод.
– Ага, – подтвердил Ромуальд, – Но есть одно «но»: снять его с пальца Азильды может только она сама. В смысле, чтобы развестись, требуется ее добровольное согласие и проведение небольшого обряда. – Ну, это побочные эффекты, – выразил своем мнение советник, – А смысл самого артефакта в чем?
– Пока он на руках супругов, у них не может быть детей от других, это раз, а во вторых… если бы Азильда вдруг забеременела, кольцо княгини хранило бы плод и облегчило бы роды. Вроде бы так… Но беда не в этом… Та, у которой наше родовое женское кольцо, является моей женой, пока добровольно его не снимет. И не важно, где она находится. Так что без этого кольца я не могу взять новую жену и зачать наследника.
Дамиан сразу все понял.
Полезная штучка и одновременно очень опасная. Если у Ромуальда не будет наследника, а лучше пары – тройки детишек, то после его смерти Амондиран присоединит тот, кто быстрее подсуетится. Скорее всего это будет Империя. Но Гремон и Сальвинию со счетов тоже сбрасывать не стоит.
Сбежавшая с главным «размножательным» артефактом князей Амондиранских Азильда льет воду на мельницу потенциальных захватчиков. Осталось угадать, кто ее сманил и чем прельстил. Сама бы она ни за что до этого не додумалась.
Но говорить об этом князю Дамиан не торопился. Сейчас нужно, чтобы Ромуальд послал за Азильдой агентов в погоню. Дамиан и сам бы с этим справился, если бы сбежавшая не была законной княгиней. Тут секретная служба послушается только лично князя.
Он прекрасно отдавал себе отчет: поймать Азильду скорее всего не удастся, она уже давно должна была выбраться с территории княжества, Тем не менее проследить необходимо, хотя бы чтобы знать, где потом выцарапывать обратно княжеский артефакт. И не стоит питать иллюзий: наверняка она поехала не туда, куда сказала. Несмотря на это в сторону Нидора тоже нужно отправить людей: мало ли что.
С другой стороны, чем меньше народу будут знать, что княгиня сбежала и чем позже это откроется, тем лучше. Послать сейчас даже самых тайных из всех секретных агентов значило оповестить о несчастье Ромуальда собственное население и все окрестные страны. А это не в интересах Амондирана. Может, проблему удастся решить келейно, а затем объявить народу, что брак расторгнут из‑за бесплодия супруги.
Тут вдруг здравую идею подал маг:
– У госпожи княгини с собой родовой артефакт, значит, ее можно по нему отследить и узнать, куда она отправилась.
Князь и советник как по команде повернулись к нему:
– Ты можешь это сделать?
Стефан замялся.
– Ну, я, в общем, могу, но… Не знаю… Не уверен… Никогда этого не делал. Но у меня есть идея! Надо нанять специалиста! Подождите меня!
И с этими словами он вылетел из комнаты. Мужчины переглянулись.
– По – твоему с ним все в порядке? – поинтересовался Ромуальд.
– Не уверен, но… Подождем. Он сейчас вернется и все расскажет. Стефан далеко не дурак и идеи у него бывают весьма плодотворные.
Маг вернулся подозрительно быстро, на лице его играла самодовольная улыбочка. Он достал из кармана свернутую трубкой газету и развернул ее на последней странице, где печатались объявления о сведении мозолей и прыщей, наращивании волос и ногтей, уничтожении крыс, мышей и тараканов, а также о прочих мелких целительских и магических услугах. Ткнул пальцем в несколько строк жирным шрифтом в рамочке и гордо произнес:
– Вот! То, что нам нужно!
Дамиан вытащил из его рук газету и прочитал вслух:
– Маг – артефактор высшей категории, магистр Э. Кавериско изготовит амулет любой сложности по вашему заказу. Консультации. Обращаться в лавку Торниля на улице Цветущей Жимолости.
Усвоив содержание объявления, советник пожал плечами, фыркнул и спросил с сарказмом:
– И что это такое? Какие, по – твоему, амулеты нам следует изготовить?
Стефан аж покраснел от возмущения тупостью своих работодателей.
– Вы что, не поняли? Это знаменитый магистр артефакторики господин Кавериско! Я о нем еще в Университете слышал! Он учебник написал! Если есть то, чего он не знает об артефактах, того и знать незачем! Такая величина! Представляете?! Он дает консультации прямо в нашей Ардене! Это объявление появилось на прошлой декаде. Я когда прочитал, просто не мог поверить. Проверил: оказалось, все так и есть. Если у нас проблема с артефактом, то к кому и обращаться, если не к нему!
Ромуальд, молча наблюдавший всю сцену, промолвил, грустно свесив голову набок:
– Он где‑то прав. Отец всегда говорил: специальные вопросы должны решать специалисты. Надо пригласить сюда этого Кавериско и взять с него клятву о неразглашении.
Дамиан замотал головой.
– Если мы пошлем за ним кого‑то постороннего, об этом обязательно станет известно. Придется действовать самим. Я лично съезжу в лавку Торниля и договорюсь о консультации.
– Под личиной? – поинтересовался маг.
Стефан в принципе мог сделать личину, но выходило у него это всегда так криво, что нечто подобное можно было использовать без опасности разоблачения только под покровом темноты. Дамиану Это было прекрасно известно, поэтому он отклонил предложение мага:
– Зачем? Просто загримируюсь, приклею усы, бородку, и вместо придворного надену костюм богатого горожанина. Никто внимания не обратит. Приглашать этого Кавериско в замок тоже не следует. Он же где‑то дает эти свои консультации? Ну вот, туда и отправимся.
Идея театрализованной вылазки пришлась князю по душе. Он лично соблаговолил заняться гримом и костюмом своего доверенного друга. Сразу после обеда Дамиан выскользнул из замка через тайный ход, на ратушной площади нанял экипаж и поехал на улицу Цветущей Жимолости.
* * *
Никакой жимолости там и в помине не было. Один серый камень повсюду. Из растительности, тем более цветущей, можно было назвать только герань в горшках, произраставшую почти на каждом окне.
На этой улице в каждом доме был магазинчик и продавались в них отнюдь не хлеб и не фураж. Здесь торговали предметами роскоши, дорогими тканями, картинами и скульптурами, драгоценностями, заморскими винами и прочим в этом духе.
Лавку Торниля Дамиан нашел без проблем. На черной лакированной вывеске золотыми буквами значилось: «Торниль, ювелир. Драгоценности и амулеты на все случаи жизни». Советник толкнул дверь и вошел. Мелодичный звон колокольчика возвестил о его появлении продавцу, который сразу оценил платежеспособность клиента и поспешил ему навстречу.
– Что угодно господину?
– Мне нужен магистр – артефактор Кавериско. В газете я прочел, что могу обратиться в вашу лавку.
Продавец кланялся, не переставая.
