Текст книги "Практикум для теоретика (СИ)"
Автор книги: Анна Стриковская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 37 страниц)
Я не сразу поняла ход его мыслей.
– За что?
– Ну, он все‑таки мой брат единокровный… А я его собираюсь сдать…
Да, не так просто решить, что для тебя важнее: формальные узы крови или проверенная временем дружба. Хорошо, что у меня с моими родственниками не такие малоприятные отношения.
– Скажи, а он за всю свою жизнь сделал тебе что‑то хорошее?
Рихард честно напряг память:
– Не помню такого.
– А Конрад?
– Ну… Конрад мне много чего хорошего сделал. Помогал, поддерживал, отмазывал… Как‑то раз даже денег дал и сюда ради меня поехал, хоть у него были предложения поинтереснее. Вообще он мой друг.
– А я, Рик?
– Ты? Ты тем более мой друг! И как жена Кона, и сама по себе! Думаешь, я не ценю, какую ношу ты с моих плеч на свои переложила? Во многом можно меня упрекнуть, Марта, но неблагодарности среди моих недостатков нет! Постой! Ты считаешь, что в данном случае мне пришлось выбирать между друзьями и родичем и я выбрал друзей?
Пришлось ответить как можно более обтекаемо, но так, чтобы никто не усомнился в моей позиции.
– Примерно так. А еще ты выбрал между сумятицей и нестроением у себя на родине и нормальным правлением нормального короля.
Рик вдруг спросил:
– Тебе Губерт понравился?
– Ну, не так чтобы я от него в восторге. Я вообще королей скорее побаиваюсь, нежели ими восхищаюсь. Но в целом… Я же говорю – нормальный! Вполне вменяемый король, даже, я бы сказала, умный и адекватный.
– А что ты тут сидишь и вся трясешься?
– Боюсь! Не знаю, как он с Конрадом поладит.
– Ну, если он такой адекватный, как ты говоришь… А тебе не кажется…
Ой, знаю я, что он хочет спросить! Не будет ли Конрад лучшим королем, чем кто бы то ни было. Так вот, мой ответ – нет! В смысле, мне плевать, каким он будет королем, мне важно, будет ли он счастлив от такой жизни. При его гиперответственности и абсолютной неподготовленности к правлению, он за год с ума сойдет. Оно нам надо? Так что Конрад не будет королем пока я жива! А я надеюсь прожить с ним долгую жизнь. Вслух я сказала:
– Мне не кажется, я точно знаю: все это глупости!
– Ну ты же даже не дала мне досказать!
– А нужно?
– Не нужно, – спустил парус Рихард.
Пока я с ним так препиралась, совсем забыла, что нервничала. Мне хотелось узнать, зачем с утра пораньше сюда примчался Эберхард, как он узнал, что король отбыл в столицу и в курсе ли он, что Губерт здесь. Рику, как выяснилось, это тоже было интересно. Он обошел комнату по периметру, встал напротив небольшой картины, изображающий закат и парочку волов на пашне, повернул ее сначала направо, затем налево и продемонстрировал мне темный зев открывшегося прохода:
– Прошу, дорогая! Что не знаем, то выясним!
Молодец наш Рихард! Выходит, он наизусть знает карту тайных ходов сармионского дворца! Интересно, как вышло, что меня поместили в комнату, где есть туда вход?
* * *
Но спрашивать я не стала, а нырнула в темноту вслед за Риком. Сначала мы спустились на один этаж, затем поднялись обратно и застали самый конец разговора Губерта с Коном. Небольшое зеркало должно было показать стол и тех, кто за ним сидит, но мужчины ушли от него к двери, так что мы слышали только голоса. Сначала заговорил король Губерт:
– … Ну что ж, если ты готов принести клятву, другое дело. Меня это устроит.
Конрад отвечал ему с большой долей скепсиса:
– А моя жена – недостаточная гарантия?
– Для меня – да, но есть и другие, которые могут не захотеть обратить на это внимание. Так что клятва будет вернее.
Ответ Конрада прозвучал резко, как будто тот спешил оборвать неприятную беседу:
– В любой момент, когда Вашему Величеству будет угодно. – Ну, не надо так. Мы же все‑таки братья. Я вчера чуть не спятил, когда тебя увидел. Как в зеркало посмотрел!
Ответа своего мужа я не услышала. Король хмыкнул и добавил:
– Думаю, сегодня, в крайнем случае завтра, король Горан даст бал и на нем объявит сразу о двух помолвках. Вот там все и устроим. А сейчас иди к жене, отдохните, придите в себя.
Что он собирается устраивать, да еще с помощью моего мужа? Ну да ладно, с этим будет время разобраться. Но, раз Кон ушел, надо торопиться. Сейчас он вернется в дамскую гостиную, а меня там нет!
Рик тоже это понял и мы побежали. Влетели практически сразу после того, как Конрад вошел и стал озираться. Увидев Рика, хмыкнул:
– Повел мою жену шпионить? Кто бы сомневался. И много вам удалось услышать?
Я с сожалением пожала плечами:
– Почти ничего. Только поняли, что Губерт требует от тебя какую‑то клятву.
– Не какую‑то, а отречение от прав на престол для меня и моих потомков на веки вечные. И я ее с удовольствием дам. Не хватало еще, чтобы за нашими детьми начали охотиться психи, желающие пробиться к трону.
Ну не прелесть ли у меня муж? Детей еще в проекте нет, а он о них уже заботится. Через годик надо будет снять мое противозачаточное кольцо и порадовать Кона наследником. Вдруг ему дар передастся и у меня в семье будут целых два мага? Только чур, преподавание я все равно не брошу!
Рихард переключил внимание Конрада на себя:
– Слушай, мы тут хотели пошпионить еще немного. За Эберхардом понаблюдать.
Мой муж удивился:
– За Берти? А он здесь откуда?
– Меньше часа назад прискакал весь в мыле. Препирался с прислугой и стражей на входе, а сейчас удалился в выделенную ему комнату. Я даже знаю куда. В бывший кабинет министра двора. Пойдем посмотрим?
Конрад, ничего не говоря, шагнул в тайный ход, мы с Риком за ним.
Мой муж знал все ходы и выходы еще лучше своего друга. С ним мы просто бежали по узким коридорам. Время от времени он притормаживал и махал рукой. Тогда раздавались, ну, или не раздавались голоса за стеной. Не услышав ничего интересного, мы бежали дальше.
Меня поначалу удивляло, что мы движемся по каменному полу совершенно бесшумно, но потом я поняла, что это очередная магия. Подслушивающие и поглядывающие не должны привлекать к себе внимания.
В одном месте Конрад, завернув за угол, вдруг остановился как вкопанный. Я не успела затормозить и влетела в него на полном ходу, а в меня впечатался Рихард. Конрад устоял. Повернулся к нам, сделал страшные глаза и приложил палец к губам.
Я поднырнула под его локоть и высунула голову, чтобы посмотреть что там такое. Картина маслом. Принцесса Лилиана собственной персоной стоит и смотрит куда‑то в стену. Мне кажется, или она за принцем Хельмутом подглядывает?
Рик тоже решил посмотреть, что происходит и случайно толкнул и меня, и Конрада, да так неудачно, что мы все втроем грохнулись на пол. Лилиана тихо взвизгнула и быстрее молнии исчезла в переходах. Поднявшись, мы подошли к тому месту, где она стояла.
Все верно, это была спальня, отведенная Хельмуту. Принц спал как младенец и во сне у него был очень трогательный вид. Если он не понравится Лилиане, я тогда не знаю, кто вообще может ей понравиться. Ну, кроме Рихарда, разумеется. Но наш ректор – неподходяще увлечение для юной принцессы. Тем более что он и сам в этом убежден.
Долго любоваться на спящего Хельмута было некогда. Конрад спешил выяснить, что на уме у Эберхарда, а его поместили в самом дальнем крыле дворца, предназначенном для административных надобностей. Когда мы туда добежали, красавчик Берти был один. Он ходил из угла в угол, тихонько ругаясь себе под нос.
Похоже, он сам только недавно избавился от присутствия слуг и все никак не мог успокоиться.
Вдруг дверь в соседнее помещение приоткрылась и в щель скользнула щуплая, невысокая, но очевидно мужская фигура. Берти зашипел, как клубок змей:
– Ну наконец‑то! Сколько можно?
– Уймись, Берти, или я уйду и ничего тебе не расскажу, – ответил вошедший.
Для меня это был совершенно незнакомый тип, но и Рик, и Конрад, при виде него заскрипели зубами. Узнали старого знакомого?
– Ладно, проехали, – буркнул Эберхард, – ты можешь объяснить, почему король сорвался в столицу, никому ничего не сказав? Кого он решил кинуть?
Щуплый мужичонка ехидно захихикал:
– Тебя, дорогой, тебя.
Эберхард был поражен в самые печенки.
– Как? Он все‑таки встретился с Виталином и теперь отказывается от брака с Розамундой?
– Об этом мне ничего не известно. Знаю только, что сегодня ночью Розамунда прибыла сюда, в Сармион, в обществе собственного папаши.
– Демоны! Губерт здесь! Он видел Конрада?
– А ты думал, у него глаз нет? Конечно видел. К счастью, еще не общался, но это не за горами.
Ага, этот щуплый еще не знает, что король успел поговорить не только с Коном, но и со мной. Интересно, кто его информацией снабжает?
– И что мне делать?
Щуплый развел руками, а затем проговорил задумчиво:
– Я бы попробовал избавиться. То ли от Конрада, то ли от Губерта, все равно. Можно от двоих сразу, но это вызовет подозрения. Если не будет Конрада с его бабой, Губерт ни до чего не дознается, некому будет ему рассказать. Если с Губертом случится беда, на трон сядет его страший сыночек, а с ним ты найдешь общий язык. Так что думай, соображай. Пока тебя воспринимают как преданного эмиссара собственного короля, у тебя еще есть время.
Эберхард взорвался:
– Второй вариант меня не устраивает! Губерт – младший меня не любит, а отца так просто ненавидит. Думаешь, я зря затеял смену династии?
На собеседника Берти его вопли не произвели никакого впечатления. Щуплый чуть ли не рассмеялся ему в лицо.
– Ты это называешь сменой династии? Выдать Конрада за его брата? Они же просто на одно лицо! Все были бы уверены, что король тот же самый. А когда ты женил бы его на своей сестричке… Но что говорить о том, чего не может быть! Браком с этой девчонкой мужик сломал тебе такой отличный план!
То есть, ты мне советуешь убрать именно его.
– Ну, не мне тебе советовать… Но, да, как‑то так… Это более безопасный на сегодня вариант.
– Отказ от всего, к чему я стремился!
– Зато ты сохранишь жизнь, здоровье и положение. И поторопись: маги не дремлют! То, что ты не сделаешь сегодня, завтра можешь спокойно уже не делать. Или ты собираешься ждать, когда за тобой придут?
Мы слушали этот диалог, затаив дыхание. Хотелось узнать побольше, но где‑то далеко за дверью комнаты Эберхарда раздались шаги. Кто‑то топал сапожищами, скорее всего стражник.
Тайный гость с сожалением махнул Берти рукой и исчез в той же щели, из которой вылез. Кажется, он не все сказал дипломату и был этим недоволен. Эберхард заметался по комнате, схватил портфель из тисненой кожи, в котором носил документы, пошарил в нем, достал пару крошечных флаконов и рассовал их по карманам. Вовремя! Как только он закончил, дверь в коридор распахнулась: за ним пришли.
Мы не зря услышали топот издалека. Стражников было не два и даже не четыре. За Эберхардом пришел целый десяток. Пусть теперь гадает: это почетный караул из уважения или конвой?!
* * *
Мы не стали дожидаться, когда Эберхарда уведут. Конрад подхватил мою руку и потянул к находившейся рядом лестнице. Рик кинулся за нами. Мужчины неслись по переходам и волокли меня за собой, а я благословляла магию, глушившую звуки. Без нее мы бы топали как табун бешеных коней и перебудили бы весь дворец.
Я не спрашивала у Конрада, куда мы бежим, потому что мы все догадывались, куда повели Берти. К Губерту на свидание! Мой муж явно хочет прибежать туда раньше конвоя и прослушать весь разговор с начала и до конца. Вот я и молчала. К тому же мне просто воздуху не хватало: не привыкла я столько бегать.
Мы просчитались. К кабинете, где еще недавно мы беседовали с королем Гремона, никого не было. Подождали немного… Ничего. Кажется, Губерт ушел отдыхать и совершенно не собирался больше ни с кем встречаться.
Кон дернул себя за нос и сообщил нам с Риком результаты своих размышлений:
– Если он не у Губерта, значит у Горана. А в его кабинете нет возможности подслушивать и подсматривать. Да и бежать туда… далеко и без толку. Вот и гадай теперь…
Может, оно и хорошо? Я устала уже шнырять по тайным коридорам. К тому же есть еще одно соображение…
– Не пора ли нам вернуться туда, где нас поместили? Вдруг кто‑то придет, а нас нет? Как объяснять будем?
Рихард поднял палец:
– Вот, слушай, что жена говорит. Марта права: уже утро и за вами могут прийти.
– А за тобой? – насмешливо отозвался Кон.
– За мной тоже. Но если никто точно не знает, где я, то вы по идее не должны были покидать той гостиной, в которой вас устроили. Так что бежим!
И мы опять побежали.
Правильно сделали. Не успели мы влететь в комнату и плюхнуться кто куда, как пришел слуга и принес поднос с завтраком на двоих. Увидел Рика и стал извиняться. Он не знал, что нас тут трое.
Рихард милостиво простил ему эту ошибку и послал за своей порцией. Лакей обернулся быстро, мы едва успели отдышаться и немного прийти в себя. Но стоило нам начать завтрак, как явился Грегорич, к счастью, уже сытый.
Он обратился к мужчинам.
– Ну что, кажется, все идет неплохо. Мы изолировали Эберхарда от внешнего мира и он пока не знает, что король Губерт здесь.
– Уже знает, – грустно констатировал мой муж.
– Откуда…, – начал свою реплику Грегорич, но не закончил ее.
Ответ пришел от Рихарда.
– Мы все трое были свидетелями, как ему сообщили эту новость.
– И кто? – кажется, от гнева у Грегорича сейчас из ушей дым повалит, а изо рта огонь.
– Твой первый заместитель господин Сабинич, – равнодушным тоном произнес Конрад.
– Лойко? Лойко? Не может быть! Вы обознались!
Да, тяжело бывает так разочароваться в ближайшем сотруднике. Но, я думаю, парни не могли его не узнать. А мне это имя ничего не говорит. Абсолютно.
Рихард вдруг это сообразил и решил меня привлечь как независимого свидетеля.
– Не веришь нам? Послушай Марту. Она твоего заместителя в жизни не видела, зато хорошо разглядела того парня, который все рассказал моему братцу.
Грегорич обернулся ко мне.
– Марта, вы могли бы описать того человека как можно подробнее и по возможности воспроизвести весь диалог между ним и господином послом?
Это было непросто: хотелось спать и мозг совершенно не желал работать. Но раз надо, значит надо. Я напряглась и выдала:
– Ну, он был такой… Невысокий…
А затем как будто увидела этого неприметного человечка и стала описывать как если бы глядела на картинку:
– Он был примерно с меня ростом, худой, сутуловатый, щуплый. Возраст… Не скажу. Ему могло быть и тридцать, и пятьдесят. Морщины были, но в основном мимические. Одет…В сером сюртуке и серых же штанах, вообще производил впечатление чего‑то серого, невзрачного. Волосы тоже серые, в смысле русые. Лицо… Треугольное. Высокий и широкий лоб с залысинами, а все, что ниже бровей, узкое. Тонкогубый рот, невыразительный подбородок, глаза серые, глубоко посаженные. Нос не очень большой, но такой… у переносицы узкий, в середине широкий и загибающийся к нижней губе. Как будто он долго стоял, прижавшись им к чему‑то плоскому.
– Все, стоп, – остановил меня Грегорич, – я узнаю Лойко по описанию. Это действительно он. Теперь давайте слова.
Я, старательно напрягая память, передала разговор Берти с Лойко как можно ближе к тексту. Мужчины мне суфлировали. Надо сказать, втроем мы легко воспроизвели всю сцену и ничего не упустили. Грегорич достал блокнот и торопливо записывал.
Надо кого‑то попросить зачаровать ему перо для письма под диктовку.
Все было хорошо ровно до того момента, пока я не сказала про два флакона.
Грегорич подскочил как ужаленный, рявкнул: "Да что же ты раньше молчала!" и сорвался с места, только мы его и видели.
Кажется, он меня правильно понял.
Минут через двадцать после этого вместе со слугой, пришедшим забрать грязную посуду, вошел некий тип в штатском и предложил препроводить в отведенные нам комнаты. Его Величество король Горан просил нас остаться здесь до завтрашнего бала и при этом избегать какого‑либо общения. В общем, новый домашний арест, теперь уже в королевском дворце. А я грешным делом думала, что мы сможем вернуться в школу.
Комнаты нам отвели весьма умно: не в главном здании, а в маленьком флигеле в саду. Какой‑то предок Горана построил его для фаворитки, затем все последующие короли использовали это помещение как временное убежище для тех, кого король хотел иметь под рукой, но кому лучше было при дворе не показываться. Любовницы на пару ночей, тайные агенты… Теперь мы попали в ту же категорию.
О парковом флигеле нам рассказал тот же тип, который нас туда отвел. Заодно пообещал кормить, поить и снабжать всем необходимым, начиная от белья и зубных щеток и кончая бальными туалетами. Попросил каждого написать список, чтобы забрать и доставить нужное из наших квартир. Конраду пришлось дать ему амулет – ключ и научить им пользоваться, пока я писала список.
Нам с Конрадом предоставили одну комнату на двоих, а Рика поселили отдельно. Думала, он задержится, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию, а он помахал нам ручкой, ушел к себе и дверь закрыл.
Сейчас я хорошо прочувствовала на себе, что значит Конрад на меня обижен. Вместо того, чтобы поговорить со мной или приласкать, он выбрал самый сел в кресло, достал из кармана небольшой томик и углубился в чтение. Вроде раз я все решаю сама, то и в остальном могу без него обходиться. Ему хорошо, есть что почитать, а у меня не нашлось и такого занятия. Пришлось плюхнуться на кровать и сделать вид, что сплю.
По ходу дело меня распирало от нехороших предчувствий. Обычно я им не подвержена, но тут… Заперли в чужом помещении, делать нечего, зато думать можно обо многом, особенно в условиях недостатка информации. Вот я и пережевывала все, что узнала, рассматривая со всех сторон и пытаясь догадаться о том, чего не знала. От ментальной жвачки очень быстро начала болеть голова, а мысли тали путаться. Этак с ума сойти недолго.
К счастью, Конраду надоело сидеть в кресле и он улегся на кровать рядом со мной. Сделал это так, что можно было подумать: меня здесь нет. А вот и неправда! Вот она я!
Если завтра нас могут убить, то зачем сегодня портить себе жизнь и воротить друг от друга нос?
Подвалилась ему под бочок, потерлась щекой о рукав, просунула пальцы туда, где застегивается рубашка, и начала расстегивать пуговичка за пуговичкой. На третьей Конрад сдался.
– Одуванчик мой! – выдохнул он мне в макушку.
А мне вдруг так тепло стало… Раз "одуванчик", значит больше не злится. Понял и простил.
Книга полетела на пол. Теперь его руки ловко расстегивали мое платье, а его губы блуждали по моей шее. Да, в таких условиях я готова тут сутки безвылазно просидеть.
В общем, когда слуга принес нам ужин, я только забилась поглубже под одеяло. Чтобы предстать перед лакеем мне пришлось бы очень долго одеваться. Рубашки бы точно не хватило. Конрад же обошелся штанами. Мужчины в этом отношении имеют определенные преимущества.
Ели мы, сидя на постели. Попутно Кон изложил мне содержание своей беседы с королем Губертом.
Оказывается, монарх подозревал о существовании брата – бастарда, но ничего не знал точно. Он прочел об этом дневниках своего отца после его смерти, но там все было так зашифровано, что точных данных король не получил. Ни имени, ни фамилии дамы и младенца он так и не выяснил. Оставалось присматриваться к подданным: кровь королей – не водица, семейное сходство по мужской линии сохранялось в ней на протяжении столетий.
Но никого, похожего на него самого, Губерт за эти годы не увидел и успокоился. Решил, что дитя, скорее всего, просто не выжило. Если учесть активность королевы – матери, то это было вполне здравое предположение. Так что явление Конрада было для короля легким потрясением. К счастью, мое письмо его подготовило, а то шок мог быть гораздо сильнее им глубже.
Король прекрасно понимал, что незаконный сын его отца мог стать для него опасным конкурентом. Много лет в стране была тишь да гладь, но не всем это нравилось. Есть те, которые в такое благодатное время теряют свое значение и свои доходы, поэтому не так давно в Гремоне снова начались смуты. Губерт никак не мог выяснить точно, кто за ними стоит, чего добивается и на что надеется.
Мое письмо открыло ему глаза.
Фар Арвили всегда были очень близки к престолу, хотя сами никаких прав на него не имели. Это обстоятельство давало королю возможность им доверять. Как выяснилось, напрасно.
Узнав от меня о деятельности Эберхарда, Губерт прижал Герхарда и тот выложил ему все, что знал и что только подозревал.
Старого фар Арвиля раздражало то, что он сам и его семья теряют свое влияние. Сам король давно не пользовался его советами и держал при дворе как декоративную фигуру. Его дети – принцы и вообще смотрели на старика – дипломата как на музейный экспонат, а его попытки что‑то им посоветовать встречали здоровым смехом. Эберхард же не приобрел серьезного влияния, потому что отец до последнего времени держал его подальше от важных дел.
Еще бы! В свое время Берти так опозорился! Именно его обольстила Леокадия, когда воровала артефакт из королевского дворца. Он ее провел и вывел, а понял, что совершил, только потом, когда коварная красотка сбежала с добычей. Герхарду с трудом удалось отмазать сына, доказывая, что он был под ведьминскими чарами и больше такого не повторится.
Ему простили, но не забыли.
Из‑за этого подготовленный для высшей дипломатической карьеры Эберхард пробавлялся разовыми не очень важными поручениями и не мог рассчитывать на карьеру. Герхарду с трудом удалось пропихнуть его на место чрезвычайного посла, который должен был посватать Розамунду Горану.
Помогло то, что Герхарду через своих знакомых при Лиатинском дворе удалось сделать его миссию двойной. Ну, и то, что тот, кого Губерт собирался послать, вдруг слег с воспалением легких.
В тюрьме Герхард признался, что это было подстроено. В один из конвертов дипломатической почты, поданной на стол бедняге, подсыпали некий порошок, который при вдыхании вызывал сильнейшее воспаление дыхательных путей.
Но тогда это не стали расследовать. Губерт бы не стал торопиться, но принцу Хельмуту донесли, что Лилиану могут не сегодня завтра выдать замуж. А где он тогда будет себе подходящую невесту искать? Вот и поехал в качестве чрезвычайного и полномочного посла Берти.
В принципе не такая плохая кандидатура. Он умеет себя держать, хорош собой и производит впечатление значительной личности. Для разового поручения да еще с матримониальным оттенком годится как никто. Кто же знал, что он встретит тут Конрада и тут же сочинит заговор!
Сейчас Губерт в недоумении, он не может сообразить, как следует поступить. Дома он бы живо отправил его в темницу и прислал дознавателей, а здесь… Он на чужой территории и не может свободно распоряжаться. Горан ему помочь не может: он принял от посла верительные грамоты и теперь для него Берти – лицо неприкосновенное.
К тому же дело насчет женитьбы Эберхард провел просто отлично, не к чему придраться. Если сейчас начать скандал, это может отразиться на детях. Ни Розамунда не выйдет за Горана, ни Хельмут не сможет жениться на Лилиане. Кроме того, что придется подыскивать других женихов и невест, это может сыграть на руку Корталу. А усиливать позиции Кортала в Девятке у короля Губерта нет никакого желания, и так они слишком много власти себе забрали.
Все это очень интересно, но какую клятву требовал Губерт с моего мужа?
Конрад, услышав мой вопрос, пожал плечами:
– Магическую. Я должен поклясться, что ни я, ни мои потомки никогда, ни при каких условиях не будем претендовать на трон Гремона.
И что он так тяжко вздыхает? У меня нет ни малейших возражений. Дал бы уже эту клятву, пусть Губерт радуется. Кон пояснил:
– Одуванчик, я не уверен, что этого будет достаточно. Губерт боится, что моя специфическая внешность может соблазнить не только фар Арвилей.
Вот глупости! Я тут же принялась перечислять причины, которые страхуют короля от опасности со стороны Конрада.
– Смотри: клятва – это уже кое‑что. Далее. Ты не являешься гражданином Гремона, ты гражданин Валариэтана. У тебя жена простолюдинка. Ты живешь в другой стране и соотечественники просто с тобой не знакомы. Твоя семья…
– Ну, ар Герионы достаточно сильны, чтобы противостоять любым инсинуациям. С их стороны я опасности не вижу.
– Тогда в чем дело?
– Он король, Марта. До мозга костей король. А короли должны быть предусмотрительными и думать не о чувствах, а о безопасности своей страны и династии.
Он прав. Король видит в моем муже угрозу своей династии и отрешиться от этой мысли ему очень трудно. Какая же я дура! Справившись с одной опасностью, навлекла на себя другую, много хуже. У короля возможностей больше, чем у простого дипломата.
А так мне Губерт даже понравился. По крайней мере я теперь знаю, как будет выглядеть Конрад, когда постареет.
* * *
Утром нам принесли все наши вещи из дома. Даже мое любимое платье с оборочками цвета глицинии не забыли. Хоть оно и не новое, но при дворе я появлюсь в нем впервые. Знать бы еще, чего ждать!
– После завтрака прискакал Рихард. Глаза у него горели:
– Ребята, я нашел Берти! Горан его поместил рядом с собой и никого к нему не пропускает. Обсуждает с ним достоинства прекрасной Розамунды. Берти уже со стула от усталости падает, а Горан делает вид, что ничего не замечает. Всю ночь с ним просидел!
Конрад заинтересованно вскинул голову:
– Точная информация?
– Точнее не бывает! Сам видел!
Я задумалась. Как это может быть? Ведь Рихард здесь, в отдельном флигеле. Кон понял мои сомнения.
– Одуванчик, он ходил во дворец подземным ходом, а тот ведет прямо в королевским апартаментам. Ты же помнишь, для кого строился этот флигель?
– Для фаворитки?
– Именно. У короля должен был быть постоянный доступ к любимому телу, так что…
Понятно. Жаль, нас там не было. Конрад пояснил:
– Тайный ход начинается как раз в той комнате, куда поместили Рика. Вот он и воспользовался. Успокойся, Марта. Разве мы с тобой плохо время провели?
Это да, он прав.
Зашедший к нам Грегорич сообщил, что все придворные, Виталин и Филодор еще ночью вернулись из охотничьего замка, к балу все готово и он начнется сегодня ровно в четыре. Король спешит, чтобы никто ничего не узнал раньше времени и не имел возможности влезть и все испортить.
К сожалению, ему не удалось передать королю информацию о флаконах с ядом, но он приставил к Эберхарду людей, которые должны глаз с него не спускать, следить, чтобы тот не достал ничего из кармана.
Они не сводят с него глаз даже в королевских покоях, ведь от прослушивания и подглядывания защищены только внутренние личные покои Горана, а туда он Эберхарда ни за что не поведет.
Выходит, вчера у нас был шанс все увидеть собственными глазами?
* * *
Казалось, у нас полно времени, но пока мы обсуждали имеющуюся информацию и пытались выработать стратегию поведения на этом балу, а затем переодевались в парадные наряды, он незаметно закончилось.
Я едва успела залезть в платье и чуть – чуть подкрасить физиономию, как пришел слуга и сообщил, что нас ждут в бальной зале. Как удачно, что вопрос прически у меня решен радикально: пара взмахов расческой и все.
Пока шли до дворца, сотрудник Грегорича, ожидавший нас за дверью, передал указания начальства и сообщил общий план действий.
Эберхарда решено было брать с поличным. Король Горан обвинит его в попытке совершения преступления, а король Губерт снимет звание посла, что будет означать конец дипломатической неприкосновенности.
За Берти будут следить все, кто только может. Мы тоже.
Поэтому вот расписание на сегодняшний вечер.
Для начала торжественная встреча двух королей и представление принца и принцессы. От этого события опасных моментов Грегорич не ждал. Гости должны стоять тихо и быть простыми зрителями. Любое сомнительное движение будет расценено службой безопасности как агрессия и немедленно пресечено.
Затем должно было последовать предложение руки и сердца и объявление о помолвке. В этот момент ряды гостей могут смешаться: все захотят быть поближе к месту действия, чтобы рассмотреть женихов и невест в подробностях, и удержать их от этого можно в лучшем случае военной силой.
Тут нам предписывалось подобраться как можно ближе к Эберхарду, желательно сзади, чтобы он нас не заметил, и следить за его руками. А вдруг один из флаконов не яд, а взрывчатка?
Я глянула на мужа, он ободряюще мне кивнул. Мол, не бойся, с ведьминским зельем я как‑нибудь справлюсь.
Следующим номером нашей программы идет обручение при участии жреца Доброй Матери. Все опять выстраиваются рядами, так что этот торжественный момент Грегорич признал безопасным.
Затем танцы. Самый сомнительный этап из всех: каждый может свободно перемещаться по залу и делать что душе угодно. В том числе и бросить яд в какой‑нибудь бокал. Нам предписывалось не спускать с гада глаз.
Затем планируется торжественный обед. Тут Эберхарда будут окружать специально обученные люди, нас же посадят от него подальше, чтобы не искушать. Все же мы с Конрадом – наиболее очевидная мишень для убийства.
Ну спасибо, Грегорич, позаботился.
Я спросила, где Лойко, не ожидая, что мне ответят, но парень не замялся ни на минуту:
– У бывшего помощника господина Грегорича нет дипломатического иммунитета. Его уже допрашивают.
Вот как! Молодцы, что еще можно сказать!
В голосе парня слышалось неприкрытое ликование. Кажется, он своего сослуживца не любил и сейчас видел в его падении шанс для себя. Везде интриги!
На этот раз в бальной зале были натянуты два шелковых каната, чтобы отгородить публику от королей и принцев. Ничего подобного я здесь еще не видела. Похоже, это и есть часть экстренных мер безопасности. Конрад подтвердил:
– Через эти канаты не перейдет никакая магия. Если бы ты обладала магическим зрением, то видела бы.
Как всегда, я могу довольствоваться только заверениями, что все в порядке, видеть это мне не дано. Но Кону я верю. Он знает, что говорит и делает.
Нас поставили в непосредственной близости от каната. Рик ткнул меня вбок и показал на двух мужчин, молодого и средних лет, богато одетых по моде, чем‑то напоминающей элидианскую, и все же отличающуюся:
– Виталин и Филодор. Правда, красавцы?
Правда. Высокий, тоненький Филодор был похож на переодетую хорошенькую девочку – оторву. Такая милая скромняшка, от которой только и жди беды. Лилиана была права. Выходить за ЭТО замуж? Совсем надо дурой быть.
Его папаша Виталин стоял рядом и гордо улыбался. Они были очень похожи, только у старшего не было фарфорового цвета лица, зато имелись высокие залысины и глубокие складки у рта, делавшие его лицо брюзгливым. Пожалуй, Филодор, когда вырастет, станет таким же.
Но сейчас этот тип, видимо, был доволен. Эх, не знает от еще о визите Губерта с принцем и принцессой! Красавчик Филодор крутил головёнкой, присматриваясь к гостям. Точно такое выражение лица бывало у моего брата Марка, когда он планировал очередную шалость. Думаю, Фило недалеко от него ушел.
