Текст книги "Туфельки для мамы чемпиона (СИ)"

Автор книги: Анна Аникина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Глава 36

36.

Теперь Беата ждала. Букет тюльпанов. И того, кто их присылал. Безо всякой записки было ясно, что это Роберт. Знание было откуда-то изнутри. Но разум ещё боялся, что она ошибается.

Букеты появлялись. А Роберт – нет. В этом ожидании и догадках утром Беата не сразу вспомнила, что у неё день рождения.

На крыльце обнаружились синие ирисы с белыми тюльпанами. Беате захотелось выйти на улицу и громко позвать: "Рооообеерт!".

Значит он помнил. Такой букет подарил ей папа на пятнадцатилетие.

День её рождения почти всегда приходился на рабочий день. Даже если это была суббота. Переносили со Дня труда или Дня Конституции *. Пан Михал в форме пришёл тогда к школе и принёс дочери цветы.

Ах, как она жалела, что единственным мужчиной, который дарит ей букет, был её отец!

Позже курьер привёз охапку розовых роз. Это от Алекса. Тот позвонил сам из Брюсселя. Попросил о встрече на завтрашний вечер.

К обеду Беата уже почти отчаялась. Рассеянно принимала поздравления от своих студентов в университете. От Кирсановых. Поговорила с Жанной Орловой. Подтвердила, что седьмого мая она будет в Москве.

Она уже подходила к дому, когда в сумке требовательно зазвонил телефон. Выудить новомодный телефон удалось не сразу. Мешали ключи. И всё же Беата ухватила вибрирующий аппарат. Глянула на экран. Незнакомый номер. Но откуда она знает, чей голос сейчас услышит? Ещё пара секунд промедления… Страшно.

– Алло… – Жабка, с днём рождения! – взрослый и уже знакомый голос с хрипотцой. – Роберт, это ты? – Беата села прямо на ступени. – Я, совершенно точно я. Помнишь Робина– бобина? – Ты ещё спрашиваешь…., – слова застревали в горле, – Где ты, Робин-бобин? Летаешь? – Я должен был быть сегодня в Варшаве и поздравлять тебя лично. Но… Впрочем, это не оправдание. Я сейчас в Лос-Анджелесе. Тут минус девять часов от Варшавы. Хотя, что я…Беата, я буду в Варшаве седьмого вечером. Мы сможем увидеться?

Было слышно, как шумно Роберт выдохнул. Беата поняла, как он волновался перед звонком. И сейчас была её очередь его огорчить. – Седьмого утром я улечу в Москву, – Беата старалась смягчить тон. – Оххх, надолго? – Вернусь одиннадцатого. – Я буду тебя ждать. – Договорились.– С днем рождения! Пусть жизнь тебя удивляет и радует! Увидимся! – Пока!

Беата нажала "отбой". Что это было? Меньше всего этот разговор был похож на беседу двух одноклассников, которые не виделись почти двадцать три года. Ей звонил взволнованный мужчина, которому она небезразлична. И ведь ни слова такого не сказал, а очевидно. Как так?

Роберт не спал практически всю ночь. Во-первых, его дёрнули прямо из Орли **, куда загнали их рейс. Пересадили на Лос-Анджелес. Во-вторых, он трусил.

Последний раз Роберту Тухольскому было так страшно, когда он шёл из школы в первом классе зная, что за углом его ждут одноклассники, чтобы побить. Пухлый Роберт тогда ещё не умел давать сдачи или быстро убегать.

Сейчас его колотило. Он больше всего на свете хотел услышать её голос. И до одури, до зелёных пятен перед глазами боялся, что она ответит равнодушно.

Двадцать с лишним лет. И жуткая катастрофа. Беата имела полное право вообще ему не ответить. И Роберт морально готовился и к такому исходу. Несколько мгновений ему это даже виделось наилучшим выходом. Она не возьмёт трубку. Тогда он приедет лично. Но гудок за гудком, щелчок…. И голос Бети. Такой же, как в пятнадцать.

Роберту показалось, что он даже видит её. Видилось, что она стоит рядом со своим домом, садится прямо на ступени, прижимая трубку к плечу и скидывая сумку.

Он надеялся, что всё будет по плану. Но эта её поездка в Москву стала неожиданностью. Зачем ей туда? Кто её там ждёт? Роберт припомнил, с какой жадностью она расспрашиваоа его после поездки в СССР именно про Москву. Значит, поедет. Или уже бывала там.

Что ж… Значит теперь он будет её ждать. Номер рейса узнать не сложно.

Друзья, я очень надеюсь, что всем, кто читает эту историю, она нравится. Если это так, дайте мне знать звёздочкой или комментарием. Вам не сложно, а мне приятно.:-)))

________________

*День труда – 1 мая

День Конституции – 3 мая

** Орли – один из аэропортов Парижа

Глава 37

37.

С Александром договорились встретиться недалеко от университета. Не слишком пафосное место. Сюда ходят и преподаватели, и студенты, и туристы. Кормят вкусно и недорого. В этот час народу немного. Обеденное время уже миновало.

Когда Зимовский входил в двери, Беата поневоле им залюбовалась. Вот порода! На мужчину обернулась все девушки, женщины и даже старушки. Хорош! В лёгком сером костюме и светлой рубашке. Тонкий профиль, ясный взгляд. Хоть сейчас на историческое полотно о доблести польских воинов. Так он ещё и с букетом.

Ей. Беата поймала завистливые взгляды. Улыбнулась. Поцеловала Алекса в щеку. – Бетти, ты просто светишься! Я этому очень рад, – заговорил Алекс, усаживаясь и выбирая, что поесть.

Сначала они обсудили её работу в университете и у Кирсановых. Потом перешли к самочувствию пани Магды. Когда дело дошло до разговора о поездке Алекса в Брюссель, как руководителя практики, Беата почувствовала неладное. Уж больно сильно тот сжал вилку. Жадно отпил воды. Будто к прыжку готовился.

И Беата испугалась. Если сейчас Александр попросит её руки, она провалится сквозь землю. А её ожидание встречи с Робертом всё усугубляет. Она сейчас чувствовала себя предательницей. Своей семьи. Мужа. И Алекса. Человека, который двадцать лет ей помогал. И, кажется, любил. На кого она собирается его променять? На Тухольского, который в пятнадцать лет уехал, даже не попрощавшись? А потом не написал ей ни строчки. Она даже не знает, как Роберт сейчас выглядит. Хотя, кажется, это не важно.

Александр внимательно смотрел на Беату. Та явно нервничала. Побледнела. Что ж. Нельзя её мучать. Ей, наверное, будет больно. Она вправе была бы рассчитывать, что он будет рядом с ней всегда. Всё так. Он будет. Она – то немногое, что осталось от его семьи. Женщина, которая освещала его жизнь.

– Бетти, тут кое-что произошло, – начал Алекс. Беата дёрнулась, подумала, уж не болен ли он. – Я встретил девушку. Её зовут Марта. Она… Ассистент на кафедре, – Алекс покраснел, – И на пятнадцать лет моложе меня, – он едва нашёл силы поднять глаза на Беату.

Та сидела напротив и…. улыбалась. Широко, открыто, дружески. – Ох, Бетти, – Алекс накрыл её ладонь своей. Со стороны, навеое, это выглядело, как объяснение в любви. Тем более, он достал коробочку, – Я не с того начал. У нас другой повод. Это тебе. Ко дню рождения, – Алекс открыл коробочку и подвинул её Беате.

Та боковым зрением заметила, как в притихшем зале все уставились на них.

В коробочке была брошь в форме синей птицы. Россыпь камней. Роскошь и стиль. Это же Зимовский! Он не умеет иначе.

– Какая прелесть, Алекс! – Беата взяла брошь в ладонь, – Спасибо! Поможешь прикрепить?

Алекс поднялся и дрожащими руками прикрепил птицу на её небесно-голубой костюм. В зале раздался разочарованный выдох. И снова вдох. Потому что Александр достал ещё одну коробочку. – Я купил Марте. Посмотри, пожалуйста.

Беата разглядывала кольцо с крупным бриллиантом. У нее на пальце было похожее, только её камень побольше.

– Это не слишком? Я её не напугаю? Она из простой семьи. – Алекс, кольцо очень правильное. Твой вкус и такт безупречны. Я точно знаю, ей понравится. Расскажи мне о ней.

Беата захлопнула коробочку. Вернула Алексу. Тот спрятал её в карман пиджака.

По залу прошёл разочарованный выдох. – Кажется, нас тут неверно поняли, – расхохоталась вдруг Беата. Алекс расслабился и заулыбался. – Я помню, как тебя привёз Збигнев. И какой у него был взгляд. Сумасшедший. Я тогда думал, нет, только не смейся, я думал, что это очень неправильно. Он на пятнадцать лет старше тебя. А ты смотрела только на него. Всё эти двадцать лет. И я ему завидовал.

Беата слушала Алекса и ругала себя. Столько лет она совсем-совсем не видела, что происходит у неё прямо под носом. Вокруг была жизнь. Другие люди. Разные события. А она их не замечала. Нет, она не жалела, что её жизнь была посвящена сыну и мужу. Но сейчас можно и нужно было жить по-другому. Алекс ей это показывал.

– Папа нам когда-то говорил, что мы поймём, когда встретим свою женщину. И не перепутаем. Я думал, что меня это не касается. Збыш уже встретил тебя. И тут… Она как солнце, понимаешь? – Конечно понимаю. Отлично понимаю тебя.

Они посидели ещё. Выпили кофе. И даже съели по десерту. Обоим стало так легко на душе! Нет тайн. Не осталось недомолвок. Ну, почти.

Беата ничего не рассказала Александру про Роберта. Только про предстоящую поездку в Москву к Орловым. – Тебя отвезти завтра в аэропорт? – спросил Алекс, прощаясь. – О, нет, у меня ранний рейс. Я уже заказала такси. Что тебе привезти? – Коньяк. – Договорились.

Они обнялись на прощание. И разошлись в разные стороны. Легко. Спокойно. Зная совершенно точно, что если одному из них нужна будет помощь или просто совет, они их получат.

Глава 38

38.

Утром Беата едва успела привести себя в божеский вид. Ночь была не из лёгких. Она прорыдала несколько часов над семейным альбомом. Посидела в комнате у сына. Прошлась ладонью по корешкам его учебников. И впервые спала в спальне, а не в гостиной, умывая слезами подушку.

Наскоро выпила кофе, пообещав себе позавтракать в аэропорту. Проверила документы. Сегодня она полетит по обычному, а не дипломатическому паспорту. Вещей минимум. Если что, всё можно купить. Зато она везла сувениры каждому из большого семейства Орловых.

Уже в такси разбирала по косточкам их такой короткий и сумбурный разговор с Робертом. Каждое слово. Каждый вдох и выдох. И каждую интонацию. Между строк было больше, чем в открытую.

Это даже хорошо, что они не увиделись в тот же день. Потому что Беата чувствовала, она бы повисла на шее у Тухольского, как девочка. Так, как мечтала тогда, в пятнадцать.

За окном уже мелькало шоссе, ведущее в аэропорт. Таксист пропускал автобус, отъезжаюший от остановки. А Беате снова попался на глаза дом с жёлтыми витражами. "Этот дом похож на Роберта. Тоже с кошачьими глазами", – подумала она, разглядывая дом в подробностях. "Я покажу Роберту его, когда прилечу. Интересно, что он скажет".

Суета аэропорта действовала на Беату ровно наоборот – умиротворяюще. Она прошла пограничный контроль вместе с пестрой стайкой украинских студенток. Села в кафе. Заказала завтрак. Благо, обеспеченная жизнь приучила не экономить на себе. Мимо процокала каблуками та самая стюардесса с рейса из Гданьска. Хорошенькая. Значит, она всё-таки передала Роберту записку.

А как он нашёл её личный мобильный номер – отдельная загадка. И об этом она тоже обязательно его спросит. Впору было составлять список вопросов, которые она собиралась ему задать.

Потом вдруг появилась надежда, что командиром на её московском рейсе будет Роберт. От нетерпения зачесались лодони. Но нет. Пассажиров рейса Варшава-Москва приветствовал Марк Войцеховский. Той стюардессы в самолёте тоже не оказалось.

Беата привычно сунула в рот конфету. Смотрела в окно. Поднимались все выше. Скоро самолёт вынырнул над облаками в синь неба. Солнце ударило в стекло иллюминатора.

Мысли металась в голове. Вспоминался и её первый полет в Москву. Тогда самолет был совсем другой. А вот ожиданий и волнения, наверное, было примерно столько же.

Уже в середине полёта в салон вышел кто-то из пилотов. Прошёл сначала в хвост салона. Потом вернулся. Встал прямо напротив кресла Беаты и протянул ей пять ярко-розовых небольших тюльпанчиков с белой бахромой по краям лепестков. Молча улыбнулся. И ушёл в кабину.

Растерянная Беата спрятала лицо в нежные бутоны.

Глава 39

39.

Москву Беата не узнала. Новый аэропорт. Дороги длинными серыми лентами. Шестиполосная кольцевая. Море машин. И высокие дома по окраинам. Всего этого не было, когда они прилетали с мамой. Здесь, восточнее, весна только набирала силу. И листва на деревьях ещё оставалась свежей и прозрачной.

Её встречал сам Орлов. Привёз в большой дом в пригороде. Сразу видно, что строил талантливый человек. Беата знала, что Володя – архитектор. Удивительным образом в этом мужчине сочеталось так многое. Отец пятерых детей, профессиональный танцор и педагог, прекрасный организатор, инженер и архитектор. Да, что говорить, очень привлекательный и сильный мужчина. Это все в свои тридцать пять.

Дом Орловых укутывал теплом и уютом, как одеялом. Пятимесячная Юленька была прелестна. Охотно шла на руки, всё время улыбалась. Двойняшки Артур и Тимур сначала стеснялась. Жанна сказала, что обычно им это не свойственно. Но потом освоились, и вечером Беата уже играла с ними в настольную игру.

Трогательной вышла встреча со старшими детьми. Они приехали с тренировки. Подошли к ней оба. Обняли с двух сторон. Беата глянула мельком. Кольца на пальце у Ксении не было.

Игорь поймал этот взгляд. – Она его иногда достаёт. Плачет. И убирает снова. Он ей снится. И на турнирах видится, что Леслав на площадке, – уже ближе к ночи доверительно тихо говорил Беате. – Она должна жить. В полную силу. Это сложно, я знаю, – слабо улыбнулась Беата, – Но мы все должны. Спасибо, Игорек.

На четыре дня в Москве у Беаты были большие планы. Она хотела снова навестить могилы дедушки и бабушки. Помнила, что кладбище Кунцевское. Поехала одна. Пролазив по заросшим аллеям, и уже почти отчаявшись, всё-таки нашла своих. За столько лет неухоженные могилы заросли. Памятники покосились. Пришлось искать контору. Просить привести всё в божий вид. Она оплатила уход, не забыв сказать, что работников обязательно проверят через неделю. Памятуя, что иностранцев могут и надурить.

И хотя Жанна уверила её, что её русский по-прежнему хорош, Беата сомневалась, что говорит совсем без акцента. Решила переспросить у Ксении. – Ой, что вы! Акцент почти не заметно. Примерно так белорусы говорят. И прибалты. Только те ещё медленнее. У Вас отличный темп.

Салют в день победы они поехали смотреть в неожиданное место. На крышу. Оказывается, в этом доме раньше жили Орловы. И у них тут огромная квартира, которой они пользуются время от времени. Здесь, на небольшой совсем кухне Жанна учила Беату делать пельмени.

Это была спонтанная идея. Беата решила, что непременно приготовит их для Роберта. Она планировала и сама же пугалась своих планов. Мечтала и дорисовывала в воображении события. И тут же едва не плакала от ужаса, что всё это так и останется плодом её фантазии.

Для похода в Большой Беата попросила составить себе компанию Жанну. Та обрадовалась возможности. Она тоже была в Большом театре лишь однажды и тоже на "Жизели".

В этот раз они смотрели "Лебединое озеро". Жанна поведала, что с этим балетом у многих теперь странные ассоциации после событий 1991 года.

А Большой театр был прекрасен. И вечная музыка Чайковского звучала, чёрный и белый лебеди были виртуозны. Они вышли в ещё непогасший до конца майский вечер. Прошли по центру. Беата узнавала и не узнавала Москву. Влюблялась в русскую столицу, родину своих предков, заново.

Ей уже хотелось домой. Особенно сейчас. Когда её там ждал Роберт. В этом Беата не сомневалась. Даже без связи эти четыре дня. Ведь международный роуминг стоит сумасшедшие деньги. И она совсем отключила телефон, как советовал Алекс. И включила его только тогда, когда самолёт Аэрофлота приземлился в Варшаве. Экипаж был русский. Никаких сюрпризов в полете.

Похоже, ей сейчас придётся пройти по телетрапу и выйти в зал прилёта.

Глава 40

40.

Время относительно. Это Роберт чувствовал очень остро. Три с хвостом дня в ожидании Беаты тянулись, будто месяцы. Утро дня, когда она должна была прилететь, полетело кувырком со страшной скоростью. Мысли спутались.

Он категорически отказался вчера лететь в Прагу на замену, а оттуда в Лондон. Этим очень удивил спеца из планового отдела. Те привыкли, что Тухольским можно заткнуть почти любую дырку в расписании.

Проигрывал в голове предстоящую встречу. Беата летела русской авиакомпанией, потому что на польских рейсах её точно не было. А это значит, есть ещё почти пол дня.

Он как-то внезапно оказался не готов. Что надеть? Форму? В ней он мог быть только на работе. А что, если она его не узнает? Хотя он мало поменялся внешне. Только стал выше и шире в плечах. Ну и седина появилась не так давно. После аварийной посадки в Амстердаме прошлой осенью.

Роберт сел в машину. Вечером накануне сгонял на мойку. Хотя, наверное, Беату не удивишь хорошим автомобилем. Но ему, как мальчишке, хотелось её впечатлить. Цветы – букет белых тюльпанов, больше похожих на пионы, пристроил на сидении рядом. Пальцы подрагивали.

Ехал специально медленно. Понял, что на обычную стоянку для пассажиров лучше не соваться, свернул таки на служебную. В светлых джинсах, рубашке-поло и кедах было непривычно. Встретившийся на пути экипаж не сразу его узнал. У стюардесс были удивлённые лица. Таким Роберта они ещё не видели.

Пошёл сразу в Прилёт. Встал в толпе встречающих. Глянул на часы. Вот сейчас уже шасси, теперь посадка. Ещё двенадцать минут на рулежку. "Аэрофлот" к третьему трапу обычно. Минут десять на паспортный контроль. Он всё равно просчитался. Она появилась из разъехавшихся дверей двумя минутами раньше.

Беата прошла паспортный контроль очень быстро. Поляков на рейсе было человек десять. Маленький чемодан послушно катился рядом. Ладони вспотели. Вот сейчас она его увидит. А если не узнает? Беата зашла в туалет. Посмотрела на себя в большое зеркало.

Оттуда на нее смотрела пятнадцатилетняя Бетя Торочинская. Глаза в глаза. Щеки пылали. И холодная вода не помогала. Сейчас нужно выйти. Ещё пять шагов. И она всё равно оказалась не готова.

Двери вдруг разъехались и она увидела этот взгляд. Два жёлтых ярких фонаря. Как можно было его не узнать? Шум аэропорта вдруг пропал.

Беата подавила порыв разбежаться и запрыгнуть Роберту на руки. Хотя хотелось этого отчаянно. Он будто увидел её движение. И, кажется, поймал бы, решись она на такое.

Роберт смотрел на Беату, не веря своим глазам. Она здесь. И глаза светятся. Такая хрупкая в джинсах, футболке и балетках. Совсем девочка. Захотелось подхватить её на руки, закружить, прижать к себе крепко. Роберт сжал несчастный букет.

Беата застыла на мгновение в двух метрах от него. Взглядом не отпускала. Как в замедленной съёмке они вдвоём преодолели разделявшее их расстояние. Не отрывая глаз друг от друга. Беата вдруг потянулась рукой, дотронулась до его виска. Роберт перехватил её ладонь. Прижал к своим губам. – Не плачь, пожалуйста, – бережно стёр соленые капли с её щёк.

Глава 41

41.

Они застыли посреди зала прилёта. Толпа прилетающих и встречающих огибала Роберта и Беату, прижавшуюся к нему всем телом. Он держал её крепко одной рукой. Потому что в другой у него всё ещё был букет. А она обнимала его обеими. Чемодан стоял рядом.

Поверх головы Беаты Тухольский увидел на галерее второго этажа Марка Войцеховского. Тот показывал большой палец вверх, кивая на Беату и улыбаясь.

Беата почувствовала, что на них смотрят, тоже обернулась. Проследила взгляд Роберта. Узнала пилота, передавшего ей букет на московском рейсе. Улыбнулась в ответ и помахала рукой. Про себя отметила, что рядом с Марком стоит та самая стюардесса, которой она отдала записку. Лицо у девушки было перекошено от досады. Что ж. Её можно понять.

– Это мой друг Марк. – Я поняла. Он передал мне цветы. Спасибо. Они чудесные. И эти тоже, – Беата кивнула на букет, который Роберт все ещё крепко сжимал в руке. – Ох, да… Это тебе! – Какая прелесть! Это тоже тюльпаны? Очень красивые! – Тюльпаны. Да. Такие необычные. У нас в Гданьске таких не было. Помнишь? – Конечно. Я догадалась, что это ты. По тюльпанам. – Поедем? – Роберт переплел их пальцы, подхватил чемодан и повёл Беату сквозь толпу на служебную стоянку.

Беата перебрала ногами, стараясь успевать за широкими шагами Роберта. Он был как паровоз, летящий вперёд. Старательно прятал свое волнение за серьёзным лицом и решительным шагом.

А Беата разглядывала его совершенно бессовестно. И вихор на затылке никуда не делся за эти годы, хоть стрижка и стала намного короче.

Ей мучительно захотелось погладить его по волосам. И она не отказала себе в этом удовольствии. Едва Роберт усадил её в машину, погрузил багаж и уселся за руль.

Тонкие женские пальцы, приглаживающие его волосы. Изощренная пытка. Они столкнулись взглядами. Ни один не отвёл глаза.

Ещё перед выходом в зал прилёта Беата пообещала себе, что больше не пропустит ничего. Что позволит себе жить. Исполнит каждое, пусть даже безумное желание. И, ей богу, плевать, кто и что скажет. Не многим дают второй шанс. А её, видно, любят где-то наверху. Раз посылают возможность второй попытки.

Железной выдержки Тухольского хватило на двенадцать секунд. Он считал. Автоматически. Потому что после разум отказался подчиняться. Роберт очнулся только почувствовав, как длинные мягкие пряди скользят сквозь его пальцы, а тёплые губы Беаты отвечают на поцелуй.

Их оторвал друг от друга резкий свет фар в лобовое стекло. Маленькая машинка, резко смоневрировав, едва вписалась в поворот прямо перед бампером машины Тухольского. За рулём была та самая стюардесса. Беата успела заметить. М-да, обиженная женщина – это страшно.

– Это та девушка, которая записку передала. – Она не передала. – Как? А как же ты…? – Листок выпал прямо мне под ноги. А эту фразу могла написать только ты, Жабка. Роберт с удовольствием поцеловал Беату ещё раз.

Пока он рядом, ей ничего не страшно. Ни пересуды, ни другие женщины. Ничто не имеет сейчас значение. Беата смотрела в окно, пока они ехали. – Посмотри туда! – она показала рукой на показавшийся из-за поворота дом. – Куда? – Роберт растерялся. – Тот дом! – А что с ним? – у них было ещё метров сто впереди. – Он похож на тебя! Я давно хотела тебе его показать.

Роберт хмыкнул. Беата не понимала ровным счётом ничего. Автоматические ворота с красивой решёткой стали вдруг открываться. И Тухольский по-хозяйски въехал на усыпанную гравием площадку.