Текст книги "Туфельки для мамы чемпиона (СИ)"
Автор книги: Анна Аникина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
Глава 26
26.
Утренний рейс Гданьск-Варшава. Всего час полёта. Беата зябко поежилась. Всё – таки рядом с морем ветрено. В Гданьске правда чуть теплее обычного в январе. Около плюс десяти. А в Варшаве по прогнозу около нуля. И не скажешь, что Рождество и Новый год только отметили. И День трех королей был позавчера. Все признаки праздника почти убрали. Жаль.
Беата вспомнила их единственное русское Рождество, когда в России его ещё не было принято отмечать. Но в Елоховском соборе в Москве шла служба. И они с мамой пошли "просто посмотреть". После мороза и сугробов на улице в храме было почти солнечно от обилия позолоты и свечей. Всё-таки польские костёлы не такие богатые. Они тогда постояли немного почти у входа, послушали часть службы, поставили свечи. И снова оказались в московской ясной январский ночи. Необыкновенно белой. Под небом, усыпанном звездами.
И сейчас она летела от мамы с папой. Беата никак не могла привыкнуть к мысли, что позвонить теперь некуда и некому. Только тётя Кася принимала её в Гданьске как всегда радушно. Будто ей сейчас не ближе к сорока, а она всё та же маленькая девочка с льняными косичками.
Посадку задерживали. Беата посмотрела на часы. К двенадцати ей надо быть на встрече комитета по подготовке благотворительного аукциона. В конце декабря жизнь жён дипломатов замирает. Все посольства разъезжаются на каникулы ещё в двадцатых числах. А вот в конце января начинаются мероприятия, требующие подготовки.
Наконец всех пригласили в самолёт. Людей было мало. Самолёт маленький. Через проход от Беаты устроилась пожилая женщина. – Знаете, я ведь боюсь летать, – вдруг доверительно сказала она проходящей мимо стюардессе. – Не волнуйтесь, пани, у нас сегодня самый лучший пилот. Он обычно не летает на внутренних рейсах. Но сегодня нам повезло.
Беата положила в рот конфетку. Ей тяжело давались взлёты и посадки. Хотя они с мужем летали очень много, привычка так и не появилась. А вот Збышек засыпал сразу, стоило ему сесть в кресло.
– Дамы и господа, говорит командир экипажа Роберт Тухольский. Наш самолёт следует по маршруту Гданьск– Варшава. Время в пути – один час. Желаю вам приятного полёта.
У Беаты поплыло перед глазами. Роберт. Её Роберт. Всё – таки добился. Командир экипажа. Или это не он? Хотя, много ли на свете таких мужчин? Чтобы совпало имя, фамилия и мечта стать пилотом гражданской авиации. Как давно это было. Интересно посмотреть на него. Или можно как-то написать записку? Фу, глупость какая. Беата одернула себя. Куда её понесло? Она взрослая статусная дама. Жена одного из известнейших польских дипломатов. А туда же!
Весь полет она промучилась этим вопросом. А потом решила, что ничего не теряет, если спросит. – Простите, – обратилась к бортпроводнице, – У меня странный вопрос. Может быть Вы знаете, какого цвета глаза у командира экипажа?
Беата тут же пожалела о своей слабости. Девушка явно смутилась. – У пана командира, – она помедлила, – карие.
Именно по этой неуверенности в тоне Беата поняла, что не ошиблась. У Роберта были глаза ярко-коньячного цвета. Почти жёлтые, как у кошки. Вот только выдержки и умения себя держать в руках у Беаты было в разы больше, чем у девочки-стюардессы. Сразу заметно, что влюблённой в командира. Что ж…. Всё правильно. В таких и нужно влюбляться молоденьким стюардессам.
Полёт заканчивался. Беата совершенно не почувствовала ни снижение, ни посадку, так мягко и деликатно пилот посадил машину. – Говорит командир корабля, – снова зазвучал мужской голос с чуть заметной хрипотцой, – Наш самолет совершил посадку в аэропорту Варшавы. Температура за бортом ноль градусов. Экипаж благодарит вас за выбор нашей авиакомпании и желает приятного дня.
И тут Беата решилась. – Я прошу Вас, если это не запрещает инструкция, передайте, пожалуйста, эту записку командиру. И Беата, выходя из самолёта, вложила в ладонь девушки-стюардессы бумажный прямоугольник. Там была написана фраза, которую поймёт только он. Роберт Тухольский.
"Робин-бобин, ты летаешь! "
Глупо. Очень глупо, госпожа Зимовская. Беата огдядывалась в надежде, что кто-то из пилотов выйдет из кабины. Но нет. Поток пассажиров понёс её к выходу, где уже ждал водитель.
Агнешка глянула на записку в своей руке. Нет, не будет она ничего передавать. Обойдётся эта холеная блондинка с дорогим кольцом на пальце и в брендовой обуви. У неё одна туфелька стоит, наверное, как целая Агнешкина зарплата. Зря что ли она напросилась на этот рейс. Международные ей попадались крайне редко. А тут такая удача. Роберт летел именно из Гданьска от родственников. Таким шансом нельзя не пользоваться!
Она поспешила к кабине пилотов. Роберт как раз надевал шинель. Агнешка ждала, что он позовёт её с собой, как тогда, в Вене, когда они работали на одном рейсе. – Пан Тухольский, – окликнула она командира. Тот смерил её взглядом. – Агнешка? Ты в город? Тебя подвезти? – Да, я сейчас соберусь. Я быстро, – заторопилась девушка, подпрыгивая от восторга. Стала натягивать форменное пальто.
Роберт придежал ей пальто. В ладони мешал бумажный прямоугольник. Пока рука влезала в рукав, записка выпала прямо на ботинок Тухольскому. Тот поднял развернувшийся листок. Глазами мгновенно пробежал фразу.
– Откуда у тебя это? – получилось резче, чем хотелось. Агнешка смотрела на него исподлобья. Обиженно. – Кто тебе передал записку? – нетерпеливо и почти агрессивно. – Пани, которая сидела во втором ряду. Она ещё спросила, какого цвета у пана-командира глаза.
Роберт сорвался на бег. Скатился по трапу. Пролетел по лестнице, чудом никого не задев чемоданом. Пересёк зал прилёта. Выскочил на улицу. Пробежал по автобусным остановкам. Потом понял, что сглупил. Разве станет жена дипломата, которую он видел по телевизору, ездить из аэропорта на автобусе?
Развернулся. Пошёл в офис авиакомпании смотреть списки пассажиров. Пани Беата Зимовская. Место 2а.
Глава 27
27.
Как это пишут в романах? Её жизнь разделилась на "до" и "после". Неправда всё это. Её самой не стало. Душа обернулась ледяной глыбой. Один звонок от помощника Збигнева. И всё. Нет никакого "после".
В трубку ещё что-то говорили. Про возможное убийство. Про политические причины. А потом и вовсе околесицу о необходимости формального опознания, без которого нельзя официально возвратить тела на Родину.
Потом, видимо, поняли, что разговаривать с Беатой бессмысленно. Перезвонили Алексу. Как он оказался в её доме, Беата не знала. Очевидно, она открыла ему дверь и впустила.
Александр усадил Беату в кресло. Сам сел у ее ног. Молча. Взял её ладони в свои. Она не чувствовала тепла. – Я сам полечу в Египет. За мамой в больнице присмотрит персонал. Тебе кого-то в помощь оставить? Беата отрицательно помотала головой. – Я вернусь уже завтра. Туда два часа лета. Консул уже всё подготовил. МИД подключился.
Она не понимала ни единого слова. Голова совсем не работала. Ночь без сновидений. И утро, в котором она не сразу поняла, что весь этот кошмар происходит с ней. Её муж и сын погибли во время дайвинга. Без подробностей. В расследовании участвуют представители МИД и внешней разведки.
Кому и по каким причинам было нужно, чтобы её муж и сын не остались живыми, не ясно. Целью, очевидно, был всё таки Збигнев. Кому нужен мальчишка-первокурсник. Просто под руку попался. Что-то видел и слышал, чего не должен был.
Её организм включил, видимо, какой-то резервный режим функционирования. Ума хватило отключить домашний телефон. Её мобильный известен единицам и находится на прослушке. Журналисты первые несколько часов только что в каминную трубу не залезли. Потом рядом с домом появилась МИДовская охрана в штатском.
К вечеру прилетел Алекс. На её вопросительный взгляд просто кивнул. Впрочем, она знала, что это не ошибка. Ощущала, что в этом мире больше нет ни её Збыша, ни их чудесного мальчика.
Алекс вложил ей в руку стакан с чем-то резко пахнущим. Заставил выпить. Потом в доме был доктор. Ей что-то вкололи. Беата чувствовала, что её куда-то несут. Она слабо запротестовала. Нет, только не в спальню, где подушка пахнет мужем. Только не туда. Не мимо комнаты сына. Лекарство подействовало быстро. Спасительная тьма не лечила, но давала передышку в этой пытке.
Утром снова девятый вал реальности. Прибыл рейс с телами. Там государственная комиссия. Беата хотела запретить им прикасаться к ним. – Алекс, не дай им трогать моих мальчиков! Они и так отдали свои жизни! Збигнев всю жизнь пахал на государство! Пусть оно оставит его в покое, – шептала Беата. Ей хотелось кричать, но получался только сдавленный шёпот.
Ей следовало сейчас самой заняться всеми приготовлениями. Но Алекс мягко отстранил Беату. И всё взял на себя. Сам подготовил и отвез одежду, сам договорился о семейной церемонии прощания. Сам отказывал в интервью от имени Беаты. Она не должна была видеть, как ему больно. Ему хотелось хоть немного облегчить её участь.
Звоноку на мобильный от доктора Виталия Беата удивилась. А потом похолодела. В Москве в новостях сообщили о гибели Зимовских. Ксения знает. Конечно, Беата её ждёт.
Теперь мысли переключились. И когда машина Кирсанова остановилась возле её дома, Беата была почти вменяема, чтобы обнимать едва живую несостоявшуюся невесту своего сына.
Глава 28
28.
Трое сильных мужчин. Одна хрупкая девушка. Они стояли возле машины. Ксения сначала не решалась подойти. Потом они кинулись друг к другу. Вцепились, как в спасательный круг.
Ксения осталась у Беаты в доме. Теперь она ей дочь. Мужества девочки хватило, чтобы переступить порог комнаты Леслава. – Я не решалась, – призналась ей Беата.
Ксения огляделась. И попросила разрешения надеть толстовку, висящую на стуле. Беата кивнула.
– Я хочу тебе сегодня кое-что отдать. Только ты мне дашь одно обещание, – Беата достала коробочку с кольцом. – Какое? – Ты наденешь это прямо сейчас. И снимешь через месяц. Больше никогда не наденешь. Но эта вещь останется у тебя. Она твоя.
Беата протянула коробочку Ксении. – Леслав купил его для тебя, девочка. Он хотел надеть его тебе сам.
Ксюша дрожащими пальцами взяла колечко. – Почему я не должна его носить? – она надела кольцо на безымянный палец, – Знаете, а ведь мой папа подарил маме в день помолвки точно такое же. Только золото жёлтое. – Мой сын выбрал тебя. Он любил тебя по-настоящему. Такое не подделать. Мы с отцом это видели. И были счастливы за вас. Не важно, что вы юные. Настоящая любовь не разбирает возраст. Ты будешь носить это кольцо, как невеста моего сына. Как моя дочь. Но пообещай мне, что через месяц ты уберешь его. – Обещаю. – Леслав хотел, чтобы ты была счастлива. Он любил жизнь. Был удачливым. И умер любимым. Это не всем дано. Но ты должна жить! Обязана сделать это за вас двоих. Обещай мне! – Леслав говорил: "Живи так, будто я держу тебя за руку. Каждый день и каждый час". Я обещаю.
Сейчас нужно было покормить девочку. Она еле держалась на ногах от напряжения и усталости. Беата пошла на кухню. Стараниями Алекса в холодильнике была готовая еда. И когда успел?
Вошла Ксения. Протянула Беате свернутую газету. Статья про гибель Збигнева и Леслава Зимовских. И фотография. Леслав с Агатой на первой ступени пьедестала на чемпионате Польши.
Беата представила себе, сколько их ещё будет, таких статей. Сколько передач и ток-шоу выйдет. Какие рейтинги поднимут телекомпании на гибели её семьи. Но то, что было написано, выходило за рамки. Агата Торновская объявляла себя невестой погибшего Леслава Зимовского.
– Эта Агата совсем совесть потеряла! В такой ситуации она про себя думает! Ну я ей сейчас устрою! Чтоб духу её на похоронах моего сына не было! Мало того, что она тебе и ему в Сопоте устроила! – эмоции вдруг включились. Не за себя. А за Ксению и Леслава. За этих чистых сердцами ребят, любивших друг друга. Нет, она не даст пачкать эту любовь!
Ксюша вдруг обняла её крепко. Заговорила горячо и убедительно. – Не надо ей запрещать. Она любила его. Действительно любила. И в его победах есть её заслуга. Она много трудились, чтобы они выигрывали. Пожалуйста, я Вас прошу. – Хорошо, девочка, только поэтому…
Всё же Беата позвонила Агате. Та рыдала в трубку. Давно Беата не позволяла себе говорить в подобном жёстком тоне. Но тут она потребовала публичного опровержения и приличного поведения на завтрашней церемонии.
Ксения попросила разрешения ночевать в комнате Леслава. Беата не смогла ей отказать. Сама она малодушно ночевала в гостиной на диване. Сил лечь в их со Збигневом постель не было. А у этой девочки и общей постели с любимым не случилось.
Беата заглянула в дверь. Девушка лежала одетой поверх покрывала, уткнувшись носом в подушку и закутавшись в толстовку. Пальцами сжимала кольцо.
Так она и появилась утром. В джинсах и толстовке.
Беата строго её огдядела. – Ты невеста будущего дипломата. Я – жена действующего. Мы должны соответствовать нашим мужчинам. Толстовку наденешь, как только захочешь, моя хорошая. Но сейчас – приводи себя в должный вид.
Через двадцать минут Ксения спустилась вниз в длинном шерстяном чёрном платье. Сапогах на каблуке. Идеально уложила волосы. На шею повесила и спрятала под платье янтарное сердечко. На руке блестело кольцо с изумрудом. – Вот так, дочка. Спасибо тебе, что ты рядом.
В церкви они сели рядом. В первый ряд. За ними высокой стеной мужчины: Алекс, Виталий, отец и брат Ксении.
Тела с прикрытыми вуалями лицами, что лежали сейчас в гробах, не были её мальчиками. Збигнев и Леслав уже не здесь. Это просто оболочки. Беата не слышала, что говорили люди, что вещал священник.
Ксения пошла прощаться. Беата сейчас держала её взглядом, как когда-то сына на турнирах. Девушка поклонилась Збигневу. Подошла к гробу Леслава. Вдруг качнулась.
Выскочил в проход её брат Игорь. Не дал головой удариться об гроб. Подхватил. Следом подлетел Виталий. Жестом фокусника достал из кармана шприц. Вколол прямо через одежду. Девушку вынесли из церкви.
Беата не успела даже с места сдвинуться. Больше всего на свете ей хотелось сейчас вот так же отключиться. Умереть прямо сейчас. Сию секунду. Лечь в один гроб с мужем. И только тёплые ладони Алекса на плечах удержали в реальности.
Она выдержала всё. Как закрывали гробы. Выносили их и ставили на лафеты. Шла пешком от церкви до кладбища следом за почётным караулом и красными подушечками с государственными наградами мужа. На два шага позади шёл министр. Взгляд Алекса она чувствовала лопатками. Теперь он держал её. Не расслабляясь ни на минуту.
Она пережила официальные поминки, когда государственные чины говорили о заслугах Збигнева перед Родиной. Все ели, пили, разговоривали. Выражали соболезнования. А потом уехали по своим важным делам.
Жизнь продолжилась, будто и не жили на свете эти двое.
Глава 29
29.
Когда за последним человеком закрылась дверь и смолкли голоса, Беата опустилась прямо на пол у порога. Там её через минуту обнаружил Александр. Сел рядом. Вытянул свои длинные ноги.
– Увези меня отсюда, Алекс. Пожалуйста, – голос Беаты было еле слышно. – Куда ты хочешь, Бетти? – На кладбище. К ним. – Нет, – резко и почти агрессивно, – Нет.
Беате стало стыдно. Она сваливает на младшего брата мужа ещё и свои проблемы. У того тоже горе.
Они со Збигневом были друзьями, несмотря на больше чем десятилетнюю разницу в возрасте. Леслава он любил, как сына. На нем сейчас всё. Организация похорон и поминок, оплаты, пресса. И мать, которую пришлось перевести в психиатрическое отделение. Психика пани Магды не вынесла новости о гибели сына и внука.
У Беаты нет права ни на его время, ни на его внимание. Она затихла. Слышно было, как тикают часы в гостиной на каминной полке. Где-то на улице проезжают автомобили. Велосипедный звонок режет слух. Мир живёт и движется. Но не для неё.
Именно сейчас вдруг стали приходить мысли о том, как они погибли. Почему стало необходимо закрыть их лица вуалями. Что пришлось пережить её мужу и сыну в последние минуты. Боль? Страх? Отчаяние? Боролись ли они за свою жизнь? Успели ли понять, что умирают? Или все произошло мгновенно?
Это было похоже на поток обжигающей лавы. Беспощадный. Сметающий всё на своём пути. Беата сначала задышала чаще, будто обожгла лёгкие. Потом стала хватать ртом воздух.
Алекс сориентировался мгновенно. Подхватил её на руки. Толкнул ногой дверь. Вынес на холод. Спазм от глотка ледяного январского воздуха. Вдох. Потом ещё один. Она задышала. И спасительные слезы наконец хлынули. Она не проронила ни слезинки все эти дни. Хотя глаза пекло, будто песок насыпали.
– Ну, слава богу, – Алекс прижимал Беату к себе, – Наконец заплакала, – гладил по плечам, – Плачь, Бетти. Я рядом. Только пойдём в дом. Когда ты последний раз ела? – Не помню, – честно призналась Беата.
Слёзы текли солёными потоками. Сами. Без рыданий. Что же она за моральный урод такой. У неё погибли любимый муж и единственный сын, а она даже не плачет по ним по-человечески. По маме с папой плакала. Открыто, не стесняясь. Не думая о статусе и о том, что о ней подумают. По пану Анджею плакала. Искренне. Хотя официальная церемония прощания не предполагала открытого проявления эмоций.
А сейчас ей бы завыть страшным голосом. Рвать на себе волосы и кричать. Но язык прирос к небу. Будто отнялся. Голос сел, словно выключили. Ну, хоть слезы есть. Значит она ещё не совсем железо-бетонная.
Александр всё-таки увёз её. Снял номер в гостинице в другом пригороде. Среди сосен. Вызвал врача. Тот настаивал на госпитализации и медикоментозном сне. Но Беата категорически отказалась.
Врач приезжал каждый день. Беата послушно подставлялась под уколы. Витамины и успокоительные. Сон, сон, сон. Без сновидений.
Александр навещал через день. Сидел рядом с ней. Гладил по ставшей совсем прозрачной ладони.
Глава 30
30.
Когда у тебя есть друзья – компьютерные гении, то добыть информацию о любом человеке не составляет большого труда.
У Тухольского такие друзья имелись. Ещё с интернатских времен. Адам Мицковский мог найти любую информацию за пару минут. Иногда на спор. Но вид Роберта говорил о том, что дело серьёзное. Адаму потребовалось сорок секунд ровно.
Адрес, домашний и мобильный номера Беаты Зимовской, урожденной Торочинской, 5 мая 1963 года рождения были на руках у Тухольского.
– Роберт, ты только осторожно с телефонами. Они на прослушке. – Ты то откуда знаешь? – Роберт крутил в руках бумажку с номерами и адресом. – Эта серия номеров МИДа. У её дома скорее всего охрана в штатском.
Роберт верил Адаму. Тот работал какое-то время на спецслужбы. А внимание у этого парня было, как у нескольких квалифицированных шпионов. На это он в школе тоже спорил. На шоколад.
Мицковский жить не мог без сладкого. Хотя вполне мог обойтись без горячего обеда, чистой кровати и свежего воздуха. – Держи, я для тебя вёз, – Роберт положил на стол плитку швейцарского шоколада. И конверт с деньгами. – Убери деньги. Не обижай. Я видел твои глаза, когда ты приехал. А ещё я узнал её. Ты нам показывал фотографию своего класса из Гданьска, когда мы в интернат поступили. Это она? Девочка с косами?
Ох, уж этот Адам. И его феноменальная память на лица!
Неделю Роберт промучился сомнениями. Она чужая жена. Солидная дама. Что он ей скажет? Но ведь она его помнит! Записку Беаты он хранил во внутреннем кармане форменного кителя, рядом с рабочим пропуском. Перечитывал одну единственную фразу. И будто тёплой волной окатывало. "Робин-бобин, ты летаешь! " – звучало в голове голосом пятнадцатилетней Бети.
Нашёл в интернете всё, что возможно. Про мужа Беаты было много. Статный такой мужик. Европарламент, ООН. Про сына тоже. Чемпионаты. Медали. Надо же, у неё сын танцует. Случается же такое!
Роберт почти решился позвонить. Но утренняя новостная программа спутала все планы. Сообщали о гибели Збигнева и Леслава Зимовских. Показывали выступления Беатиного мужа в Европарламенте, фотографии сына в танцевальном фраке, видео его выступлений. И говорили, говорили, говорили.
Роберт был в ужасе. Столько людей, как пиявки, впились в тему гибели Зимовских. И были намерены высосать из этого максимум для себя. Популярности, сиюминутного внимания и денег.
Вид журналиста, едва не лезущего в окно дома Зимовских, привёл Роберта в ярость. На все вопросы отвечал младший брат Збигнева. Его Роберт помнил по студенческим тусовкам в университете. Алекс, кажется, с экономического.
Как в этом аду живёт Беата, вот что беспокоило сейчас Роберта. Его разрывало чувство бессилия. Нельзя явиться к женщине, потерявшей мужа и сына, и начать с ней вспоминать детство. Невозможно поддержать её открыто.
Роберт был в толпе возле её дома, когда она выезжала на похороны. Вышла кололевской походкой. Туфли на высоком каблуке. В январе! Шляпа с вуалью. Платье по фигуре. Рядом с ней совсем юная девушка. Дочь? Не было никакой дочери. Уже потом он увидит репортаж из церкви и узнает, что это русская невеста Леслава.
Тухольский жадно вглядывался в каждую черточку. Смотрел в эти дни все новости, только чтобы ещё раз посмотреть на Беату и убедиться, что она держится.
То, что её спокойствие не настоящее, он понял сразу. Не мог себе объяснить, как. Он будто слился с ней в одно. Ощущал её боль, стараясь забрать себе большую часть. Чувствовал, как заморожена её душа. Как рвутся из груди крики. И как не выходит ни кричать, ни плакать.
