Текст книги "Туфельки для мамы чемпиона (СИ)"
Автор книги: Анна Аникина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)
Глава 48
48.
Роберт разглядывал Беату. Она выключилась у него на плече. Как тумблер переключили в положение "off". Глаза закрыты. Дыхание ровное. Светлые волосы отросли. В январе у неё была стрижка. Кожа нежная. Спящей она выглядела ещё моложе. Его принцесса.
Он ей потом расскажет про Бялошевского. Как у него разом отозвали диссертацию, обнаружив там большой процент плагиата, отказали в кредите, документы на который он собирал три месяца, нашли долги по налогам и выставили пени колоссальных размеров и отобрали водительские права за неоплаченные штрафы.
И вдобавок на столе у его тестя, а по совместительству его шефа и главного редактора еженедельника, появилась распечатка его смс-сообщений. Там были и сообщения двум любовницам, и общение с конкурентами, и обсуждение с ними плана поглощения издания и марионеточного редактора в его лице.
Жизнь ещё вчера успешного и скандального журналиста Франтишика Бялошевского трещала по швам и шла ко дну, как утлое суденышко. Стараниями Адама Мицковского. Впрочем, Адам же ничего не выдумывал. Он просто собрал информацию. И предоставил в нужной форме.
Роберт лежал на диване, обнимая Беату, и думал, как же легко сломать человека. Достаточно нажать на кнопки "родные люди", "карьера", "любовь", "долг" и человек гнется. А чаще просто не выдерживает. А его девочка не должна этого испытывать.
Похоже, будить Беату звонками планового отдела становилось традицией. Она снова услышит, что он должен быть на работе. Хорошо, что и у неё есть свое собственное дело. А у него – шанс задержать её в своём доме ещё хотя бы на сутки. Рейс в Лиссабон завтра в шесть. Брифинг в четыре двадцать. Почти целая ночь впереди.
– Во сколько тебе выходить? – сонная Беата снова спохватилась. Завозилась в поисках одежды. – Не вставай. Я уеду около четырёх. Ключи около зеркала. У нас ещё вагон времени. Спи. – Нееет, я теперь не усну. Как ты так живёшь? Будто вне времени. – Сначала было сложно. Потом привык. Роберт рассеянно проводил ладонью по её волосам.
Беата слышала, как идёт секундная стрелка на его часах. Думала о том, как это много – несколько часов. Особенно если в секундах. Каждая – как грань бриллианта, приносит новое ощущение. Сейчас вот от его тёплой ладони. А следующая – от дыхания ей в макушку. Потом от его горячей кожи, которую тянет погладить кончиками пальцев.
Она и не знала, что способна так загораться. И так впитывать ощущения. Не узнавала себя в этой молодой женщине, выгибающей спину, как кошка, и тянушейся губами к своему мужчине.
В середине мая уже рано светает. Роберт вышел в зябкие утренние сумерки. Завёл машину. По привычке проверил собственные ощущения, которые его никогда не подводили. Предвкушение радости. Как перед первыми полётами.
В Лиссабоне он забежал в Дьюти фри. Купил португальский шоколад Адаму, мармелад из маракуйи с Мадеры и вкуснейший знаменитый десерт с яичным заварным кремом Паштейш для Беаты.
Не стал звонить из аэропорта. Приехал. Встал перед воротами.
Впервые в жизни дом встречал его горящими окнами. Женский силуэт за занавеской.
Он вспомнил, как заглядывал когда-то в чужие окна. Как представлял жизнь в домах соседей. Сейчас окна горели. И там внутри была она.
Удержать бы эту птицу в руках. Не спугнуть.
Глава 49
49.
Беата не спала так сладко уже давно. Проснувшись, не обнаружила Роберта. Не мудрено. Его самолёт вылетел пятнадцать минут назад. С этой стороны от аэропорта самолёты не взлетали и не садились. Полоса развёрнута по-другому. А было бы интересно посмотреть на это со стороны. Вот и ещё один пунктик к списку "спросить у Роберта".
На кухне она обнаружила букетик садовых нарциссов и записку: "Жабка, я улетел! На крыльце к 7.00 должны быть булочки и молоко. Рейс туда-обратно. Не скучай. Целую. Робин-бобин" и смешной улыбающийся самолётик пририсован.
Прочитав это его " не скучай", Беата поняла, что уже скучает. Быстро же вы, госпожа Зимовская, привыкли. Она силилась вспомнить, как выглядел её день в той, прошлой жизни. До этих пор мозг тщательно блокировал всё, что было "до". Энергосберегающий режим организма позволял минимум функций. Память на утренние ритуалы в пакет, видимо, не входила.
Пила ли она кофе? Кажется, да. Варила? Или просто в чашку насыпала? У Роберта была мудреная кофемашина и капсулы десятка различных вкусов. Молоко и свежие булочки действительно стояли в пакете на крыльце.
Чувствуя себя неловко, но внутренне оправдываясь необходимостью привести рабочую одежду в порядок, Беата зашла в гардеробную. Взяла отпариватель. И залипла над вешалкой с формой.
Вот военный китель. Явно размером меньше, чем Роберт носит сейчас. Такой был у папы. Только погоны другие. Капитан.
Форма, похожая на полевую. Роберт что-то говорил про работу в Африке. Что его туда занесло?
Ныняшняя форма. Ещё один китель. Пальто. Рубашки. Все в идеальном порядке. Интересно, он сам следит за всем? Судя по количеству современной бытовой техники, Роберт умел сам абсолютно всё.
Беата призналась себе, что ищет следы женского присутствия. И одернула себя. Вы, госпожа Зимовская, ему кто? Правильно! Никто. Это даже в голове прозвучало грустно. Не хотелось быть никем.
Время поджимало. Беата вызвала такси, как они с Робертом и договаривались. Поехала в университет. Вошла в здание спокойно, даже не обернувшись. И только к обеду вспомнила про повод, по которому она вчера дёрнула Роберта фактически с работы.
Закончив занятия, Беата уселась за компьютер на кафедре. Открыла расписание аэропорта. Прилёт. Лиссабон. Почти в девять вечера.
Надо было соображать, что приготовить на ужин. Это крайне неловкая ситуация.
Во-первых, Беата предпочла бы готовить на собственной кухне. Но Роберт так ей ничего и не рассказал, чем кончилось общение с таинственным другом и компьютерным гением по совместительству. Поэтому совершенно не ясно, можно ли ей домой и безопасно ли это. Лучше она поедет к Роберту, как условились. А значит готовить надо что-то очень простое.
Во-вторых, Беата призналась себе, что не готовила ничего сама уже приличное время. Они часто ели вне дома. А завтраки на скорую руку и закуски не считаются.
В третьих, она совсем не знала вкусов Роберта. Вдруг он что-то не ест или не любит. Помнится, подростком он ел абсолютно всё ровно до тех пор, пока еда не заканчивалась. Беата вспомнила свой странный восторг от того, что она отдала ему половину своего сладкого кренделя тогда в парке.
Ну и в четвёртых, не понятно, будет ли вообще Роберт есть. Или их покормят в полете?
Вся в этих мыслях Беата почти добралась на такси до дома Тухольского. Заметила неподалёку супермаркет. Яркая красная с чёрными пятнышками божья коровка – эмблема торговой сети, была видна с шоссе. Растерянно пошла между полками и прилавками.
– Пани ищет что-то конкретное? – обратилась к ней уютная пожилая женщина в униформе магазина. – Мне нужно приготовить на ужин что-то простое. Чтобы использовать минимум приспособлений, – вдруг доверила ей свою проблему Беата. Помощь ей, пожалуй, не помешает. – О, тогда галушки! Знаете, когда мой муж работал пилотом, я их часто готовила. Удобно. Пока он снимал форму и умывался, кидала в кипяток. И всё! – Ваш муж был пилотом? – удивилась Беата. – Да, мы поэтому сюда и переехали. Поближе к аэропорту, но очень тихо. Дайте угадаю, Ваш тоже пилот? – Точно! – Беата не смогла не улыбнуться. – Вы просто не слушали про галушки. А про пилота слушали, – поделилась своими наблюдениями пожилая пани.
Вот, оказывается, как легко её стало прочитать. Раньше она умела держать лицо. Даже в неприятных ситуациях никак не выражать своего отношения. Ни лицом, ни глазами, ни жестами.
– Пожалуй, Вы правы. Отличное решение. Значит мне нужно… – Картофель, мука, брынза, сметана, бекон, зелень, – продиктовала наизусть жена пилота, – И возьмите наш бигос. Он, конечно, не домашний. Но очень вкусный. А к галушкам отлично подойдёт.
Беата набрала всё по списку. Подошла к бутылками с вином. – К галушкам лучше пиво, – снова возникла у неё за спиной волшебная женщина, – Возьмите тёмное. Оно самое свежее. – Спасибо вам огромное! Доброго вечера. – Меня зовут пани Дорота, дорогая. Я всегда тут. Мой Владэк умер год назад. Приходите. Буду рада. – А я Беата. Спасибо вам! Я обязательно ещё зайду.
Расплатившись, Беата, нагруженная пакетами, пошла к дому. Тяжесть не чувствовала. Ноги сами несли. Открыла дом.
Осмотрел ещё раз кухню. Ничего, разберётся. Чай, не самолёт. Пиво в холодильник. Картошку на плиту. Брынзу мельчить и мешать со сметаной. Поняла, что темновато стало. Включила свет, нарывая стол и поглядывая на часы.
Свет фар на подъездой дорожке. Сердце подпрыгнуло. Прилетел.
Божья коровка – символ сети супермаркетов Biedronka (божья коровка)
Самое смешное, что в Польше есть и сеть магазинов с названием Żabka. С зелёной лягушкой на эмблеме.
Итак, галушки. Кому интересно, чем Беата кормит Роберта.
Нам понадобится:400 г картофеля (почистить)120 г мукиЩепотка соли150 г копченого бекона или грудинки (порезать кубиками)150 г брынзы (лучше овечей)100 мл сметаны
Кубики бекона подрумяниваем на сухой сковороде. В миске смешиваем брынзу со сметаной. Хорошо перемешиваем. Картофель варим, трем на терке или режем, измельчаем в блендере. К картофелю добавляем соль и муку, перемешиваем до консистенции чуть гуще домашней сметаны, если у вас есть картофельный пресс с большой дыркой.
Если же нет, то делаем тесто густым, как на пироги. Из него можно просто скатать колбаски шириной 2–3 см и порезать их на цилиндрики. Варить в большой кастрюле с подсоленной кипящей водой около 1 минуты после закипания. Достать галушки шумовкой.
Добавить галушки в брынзу со сметанойСверху посыпать кубиками бекона. Можно добавить зелень.
Глава 50
50.
Роберт посидел в машине ещё минуту. Понял, что Беата увидела его в окно. Вышел, помахал ей. Она улыбалась из окна. Будто солнце не закатилось на западе, а осталось здесь, в его доме.
Красицкий бы сказал: "Ты счастливчик, Тухольский, сукин ты сын! Сорвал Джек-пот!" и был бы чертовски прав.
Роберт забрал портфель из салона. Лёгкими шагами вбежал на крыльцо. Непривычно открыл дверь в наполненный светом и запахами еды дом.
Беата выбежала навстречу, на ходу снимая фартук и вытирая руки. На лбу следы муки.
– Привет! – она застыла в метре от него. Не знала, как сейчас правильно себя повести. Повиснуть на Роберте, как требовала внутренняя Бетя, или подождать его реакции, как советовала внутренняя жена посла Польской республики. Нынешняя Беата просто широко улыбалась, комкая в руках фартук.
– Привет! – Роберт увидел сомнения в её взгляде и просто сгреб Беату в охапку, – Ты освоила кухню? – он стёр кончиками пальцев муку со лба. – Она оказалась похожей на самолёт, но я, кажется, справилась, – снова улыбнулась Беата, – Будешь галушки на ужин?
Роберт оторвал ее от себя, оглядел восторженно с головы до ног. Никогда и никто в его долбаной жизни не спрашивал Роберта Тухольского, что он хочет на ужин. Вообще. Ни разу. Не спрашивали даже, голоден ли он.
Стюардессы знали, что если в обеде курица или рыба, командир будет курицу. Если курица или мясо, то мясо.
А сейчас перепачканая мукой Беата интересовалась, будет ли он галушки, которые она своими руками приготовила. – И пиво. Тёмное. Мне сказали, оно самое лучшее к галушкам. Будешь? – снова спросила Беата.
Она не знала, как реагировать. Роберт не хочет есть? Не любит пиво? Потому что взгляд, которым на неё смотрел сейчас Тухольский, Беата не могла перевести на человеческий язык.
– Я буду. Галушки, пиво и всё, что ты предложишь, – отмер наконец Роберт. – Тогда я накрываю и жду тебя.
Роберт ел. Оторваться было нереально. Во-первых, вкусно. Да что там, умопомрачительно вкусно. Во-вторых, он тянул время ужина. И даже если это последнее, что с ним случится в жизни, он счастливчик.
– Как Лиссабон? – Там реконструкция аэропорта. Черт ногу поломает, пока найдёшь временные выходы, – принялся рассказывать Роберт, – Зато я успел в Дьюти фри.
Это тоже впервые. Рассказывать кому-то о работе. Откровенно. Как есть. Люди ведь видят лишь красивые картинки. Да парадную сторону их работы, которая начинается на самом деле задолго до того, как пассажиры войдут в самолёт, и заканчивается тоже не сразу после выхода последнего члена экипажа из машины.
– Смотри, что я привёз. Ты же ешь сладкое вечером? – он достал из портфеля упакованные десерты и мармелад. – Я всё ем, – сама себе удивилась Беата, только последние недели вообще чувствующая вкус еды.
– А шоколад – это нашему гению информации. Надо будет до него доехать завтра к вечеру.
– Ты мне так и не рассказал, чем там кончилось с журналистом. А я так утром наелась булочек, что вспомнила про всю эту ситуацию только к обеду, представляешь?
Роберт поднялся из-за стола. Пошёл варить кофе. И рассказал всё, что знал сам. Он ожидал любой реакции от Беаты, но та вдруг заплакала.
– Жабка, девочка, что ты? – он кинулся к ней, обжег пальцы. Едва не кинул чашку на пол. – Я подумала, что подтолкнула катастрофы в жизни этих людей. Твоими руками, Марка, Ирмы и Адама. Не сама. Я сломала две жизни своей просьбой.
– Принцесса, послушай, – Роберт развернул её к себе за плечи, – Не ты делала за них выбор. Каждая точка, в которой в данный момент находится человек – это результат его прошлых выборов. Он делает их сам. Как правило из соображений собственной безопасности и удобства. Мы, наверное, все так устроены. Ты не имеешь отношения к их выборам и поступкам. Всё, что они делали до этого, просто сконцентрировалось в одной точке. И это рвануло. Это как бить острым предметом в толстое стекло.
У Роберта перед глазами был момент, когда пришлось разбивать стекло кабины изнутри. Противопожарным топориком.
Беата всхлипнула. Поникла. Но расслабилась. Роберт забрал её к себе на колени. – Давай, попробуй, это очень вкусно, – кормил из своих рук нежным десертом.
Беата не вспомнила даже, что именно Паштейш готовил повар в польском посольстве в Мадриде на один из приёмов.
Друзья, я хочу всех сердечно поблагодарить за поддержку этой истории. Очень приятно, что ещё на этапе создания книга получает ваше одобрение в виде звёздочек. И ваши эмоции в виде комментариев. Мне же каждое такое проявление греет душу. Спасибо огромное, что читаете!
Глава 51
51.
У Роберта в расписании стоял рейс в Рим и обратно. Обычный дневной. Так что он, как белый человек, вышел из дома вместе с Беатой, довёз её в университет и поехал на работу.
Беата пыталась было возражать, что не стоит мотаться через половину города и обратно. Она прекрасно доберётся сама. А ему на работу совсем в другую сторону. Но Тухольский и слушать ничего не хотел. Разве он мог упустить хоть какую-то возможность побыть рядом с ней. Это такие не лишние тридцать минут в одной машине.
Ему было её всё время мало. Будто долго бредущий по пустыне и изнывающий от жажды путник, дорвавшийся до благословенной воды и тени, он впитывал ощущение, что Беата рядом.
– Вот обратно поедешь сама. Я ещё не успею. Буду в Варшаве к пяти примерно. У нас там всего полтора часа. Перезагрузимся только. И назад. Вот через неделю примерно будет по идее рейс туда, а обратно через сутки. Полетишь со мной? – В Рим? – Угу. Была там?
Роберт спохватился, что, очевидно, спросил глупость. Конечно, она же была женой посла. Но иногда он напрочь забывал, что у Беаты было прошлое. Совсем недавно у неё была семья.
– Конечно полечу! Знаешь, я ведь никогда не гуляла по городу просто так. Была на приёме у Папы Римского. А вот чтоб пиццу на улице съесть в кафе или спагетти – не получалось ни разу. Только у меня условие. – Всё, что пожелаешь! – Ты залезешь со мной на Собор святого Петра. – Легко! – Тогда договорились, – и Беата заулыбалась, – А что с планом поехать к твоему другу?
Это было такой радостью – сторить планы. Ближние и дальние. Легко, спокойно. Беата вспомнила, как писала планы на день ещё недавно, выдавливая из себя каждый пункт. Сейчас день оказывался наполненным событиями и эмоциями под завязку.
– Адам – он особенный. Самый талантливый у нас в классе был. У него феноменальная память. На лица, события, детали. Так что ты не удивляйся. Мы к нему после девяти поедем. Он до обеда спит, а ночью работает. – Может быть что-то приготовить? Или купить? – Если тебе попадётся шоколадный торт, то будет отлично. Я ему привёз плитку португальского шоколада. Но готовься, он прочтёт нам о нем лекцию.
Такие драгоценные разговоры о мелочах. Как же Беате их всегда не хватало! И как не хотелось сейчас отпускать Роберта. Но романтичная сказка должна была рано или поздно впустить в себя в себя будничные заботы. Они же уже очень взрослые люди. Хотя, когда они вдвоём, кажется, что им снова пятнадцать. Ну, или двадцать. Потому что в пятнадцать они вряд ли позволили бы себе близость.
При мысли об этом у Беаты сладко ныло внутри. Роберт будто танцевал с ней в постели. То румбу, то вдруг танго. Хищник, дикий кот с жёлтыми глазами.
Ещё один особенный день её жизни. Может быть потом дни покатятся, как горошинки, но пока каждый следующий – уникальный, запоминающийся, яркий.
И этот странноватый всклокоченный парень в очках с большими диоптриями. В глубоком компьютерном кресле в старой квартире в самом центре, где в войну было варвашское гетто. Странный выбор района. Беата не удержалась, спросила, что его сюда занесло.
– Мои дед, бабка, прабабка и обе тётки погибли здесь. В этой квартире они жили в гетто ещё с пятью семьями. Всего тридцать два человека. Я её купил, когда деньги появились. Моих родителей вывезли в чемодане со столярными инструментами. Маме было два. Папе три. По очереди, конечно. Папина семья жила двумя этажами выше. Их забрала себе польская семья. Увезли в горы. Хорошо, что они оба были сероглазые. И растили как брата и сестру. Рассказали им правду, когда исполнилось четырнадцать.
У Беаты сжалось сердце. Сколько по всей Польше таких семей! Роберт молчал. Может быть он знал, что стало с его мамой и папой. Но никогда об этом не рассказывал. У них у всех были родители военного рождения. Значит простых судеб у них быть не могло.
– Как ты узнал, что именно здесь они жили? – Роберт первый раз слышал эту историю. Перед ним, оказывается, Адам не откровенничал. Впрочем, он и вопросов не задавал.
– Папа помнил дом. А я нашёл на стене надписи с именами всей семьи. Так что сомнений не осталось, – Мицковский открыл плитку португальского шоколада. – Ммм, Империал, – покрутил он обертку, – А ведь все началось, собственно, с Колумба. Потом Португалия возила какао из Бразилии, а уж только с девятнадцатого века – из своих колоний в Африке. На своей территории они производят шоколад только с 1914 года.
Они пробыли у Адама недолго. Тот был деликатен, как потом отметил Роберт. – У него вагон информации в голове. И о тебе, и обо мне. Не удивлюсь, если он знает моё расписание на месяц вперёд и размер твоей обуви. – Двадцать пять. – Что? – не понял Роберт. – У меня большая нога для моего роста. Двадцать пятый.
Глава 52
52.
Неделя прошла быстрее, чем Беата ожидала. Хотя каждый день по-прежнему оставлял свой неповторимый след.
Когда у Роберта не было вечернего рейса, они гуляли. Выбрались в центр. Сходили в кино. Роберт взял билеты на последний ряд в зал, где вместо кресел были мягкие диванчики на двоих. Взял её ладонь в свою. Потянул ближе. Обнял сзади двумя руками. Прижал.
Беата поняла, что последний раз была в кино очень давно. Они ходили с Лешеком на какой-то детский фильм, когда сыну было лет шесть.
Поп-корн оказался очень даже вкусным. И Беата долго не могла выбрать, какой ей больше понравился: солёный или с карамелью. Роберт удивлялся про себя, старательно не показывая виду. И радовался, что именно он открыл для Беаты эти радости простых людей.
А она периодически поворачивала к нему счастливое лицо. Роберт не выдерживал – целовал. Странно, что они ещё запомнили сюжет.
В пятницу к вечеру был намечен вылет в Рим. Обратный аж ранним утром в воскресенье. Римские каникулы. Пусть крошечные, но настоящие.
В аэропорт поехали вместе. Она восхищённо смотрела на Роберта. Сейчас он был серьёзен и сосредоточен. На нем большая ответственность. И это его работа. Беата понимала, что она сейчас – отвлекающий фактор. И старалась быть незаметной. Но нет, всю дорогу Роберт одной рукой вёл машину, а другой сжимал её ладонь. Договорились, где Беата будет его ждать после паспортного контроля.
Она уселась в кафе, взяла себе сендвич и сок. – Можно угостить прекрасную пани десертом? – раздался сзади мужской голос. – Только если пан командир составит мне компанию. Такими темпами я скоро не влезу в кресло, – счастливо рассмеялась Беата. – Значит я не зря выбрал бизнес– класс. Там кресла шире, и тебе, принцесса, нечего опасаться. Ты прекрасна!
Они смогли провести вместе всего десять минут. Роберт вместе с экипажем уже вышел на перрон и ждал автобус. Беата смотрела на него сквозь огромные окна. Сейчас она сядет в самолёт, который он поведёт в небо. Так же, как только что вёл машину по шоссе – уверенно и твёрдо.
Объявили посадку. Беата пошла к гейту вместе с остальными пассажирами. Бортпроводники глянули её посадочный. Бизнес-класс. Первый ряд. Ближе всего к кабине. Устроилась в кресле. Пристягнулась.
Успокоиться не получалось. Там, за шторкой и бронированной дверью Роберт должен был быть абсолютно спокоен и сосредоточен. И думать только о работе.
– Дамы и господа, говорит командир корабля Роберт Тухольский, – зазвучал его голос в динамике, – От имени экипажа и авиакомпании приветствую вас на борту Эйрбас 320. Наш рейс совершается по маршруту Варшава – Рим. Время в пути два часа двадцать минут. Желаю вам приятного полёта.
Стандартные слова. Роберт произносил их множество раз. Но сейчас, обращаясь ко всем пассажирам, он думал только об одном. О той, что сидела в первом ряду в кресле у окна.
Когда пассажирам принесли кофе, у Беаты под чашкой оказалась салфетка. На ней были нарисованы большие качели в форме лодки и две фигурки по краям.
