Текст книги "Туфельки для мамы чемпиона (СИ)"
Автор книги: Анна Аникина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
Глава 67
67.
Она уже вставала. Головокружения почти отступили. Им на смену пришёл потухший взгляд и апатия. Она слабо протестовала против его помощи. Будто отталкивала. Тухольский терялся.
Беата почти ничего не ела. Стала совсем прозрачной. Спала тоже плохо. Короткими периодами. Морщилась от звуков.
Однажды подползла к окну, выходящему в больничный двор. Конец ноября – не самое позитивное время. Пыталась посчитать, какое сегодня число. Не выходило. Но стало ясно, что день рождения Роберта она пропустила. Третье ноября. Тридцать девять исполнилось.
Потом увидела себя в зеркале. Отшатнулась. Когда вошёл Роберт, покачнулась внезапно. Он сразу подхватил.
– Не смотри на меня! – Девочка, ты что? Всё хорошо? – Нет. – Ты ела? – Не помню.
Роберт забрал Беату из больницы через двадцать пять дней. К нему ехать она отказалась. Он привёз её домой. Перевез свои вещи. Гордости сейчас было не место в его мыслях. Он будет спать на коврике, как пёс, только бы однажды она снова ему улыбалась.
Делиться своими переживаниями он не привык. Но Божена Красицкая по телефону мягко вытащила из него все подробности.
– Ты сам то точно этого хочешь? – Я перестану с тобой разговаривать, если ты ещё раз задашь такой вопрос. – Она боится. – Меня? – Себя. У неё жизнь была прожита. Двадцать лет! Сын жениться собирался. Внуков ей родить. – Кому внуков? – Тухольский, не тупи. Если бы Леслав женился, Беата в скором времени стала бы бабушкой. А тут ваши подростковые отношения вдруг. Да ещё после такой потери. – Я тебя не понимаю. Мне то что делать? – Хорошо, я спрошу прямо. Ты её замуж звал? – Н-нет. – Почему? – Я боялся, что она откажет. Скажет, что это неприлично. – Уф, хотя бы честно. А она знает, что ты её любишь? – Разве это не очевидно? – Кому? Мне – да. А ей? Как думаешь? Ты хоть раз ей это слово сказал? – Кажется, прямолинейность у вас, Красицких, семейная черта. – Она отталкивает тебя от страха быть брошенной. От неуверенности, что нужна тебе. И что достойна тебя. Считает, что предаёт мужа, встречаясь с тобой. И предаёт тебя, вспоминая мужа. Ей тяжелее, Роберт. А она у тебя девочка. – Да, она девочка… Совсем девочка ещё.
Роберт тихо поднялся по лестнице. Заглянул в спальню. На кровати лежала Беата. Тонкая рука поверх одеяла. Музыкальные пальцы с розовыми ногтями. Он сел на пол рядом с кроватью. Тихо поцеловал её ладонь.
Разве он может без неё? Точно нет. Прошлому он свою принцессу не отдаст. Пусть на это потребуется много времени. Они молодые. И на ребёнка ещё хватит сил. Эти мысли были такими сладкими, что Роберта сморило.
Очередной звонок из планового разбудил его. Но Беата даже не пошевелилась. Её дыхание было ровным. Щеки чуть розовыми.
Пока он будет на работе, Ирма подежурит.
Рейс был в Москву. Там в аэропорт приехала кудрявая девушка, оказавшаяся сестрой Виталия, привёзла малиновое и яблочное варенье для Беаты. Уже вечером Роберт поил её чаем, скармливая с ложки домашнее лакомство.
А когда она уснула, вышел на крыльцо в морозную уже почти зимнюю ночь и заплакал.
Глава 68
68.
Трудное время и не думало заканчиваться. Рождество тоже прошло бы мимо, если бы не Ирма.
Она периодически налетала радостным вихрем на дом Беаты. И когда успевала? Четверо детей и работа. Но всегда в позитиве. – Ты такая…, – немного завидовала ей Беата. – Какая? – Светишься вся, как ёлка. – О, кстати про ёлку. Ты куда её будешь ставить?
Беата пыталась сообразить, где ёлка стояла в прошлом году. Махнула рукой в угол гостиной. – Только она где-то в кладовке. Потом найду. – Нет, слушай, у меня другая идея. Давай живую. Я видела сегодня в торговом центре. Они в кадках. Такие аккуратные. Потом можно будет посадить во дворе. – Я не знаю… Живая? У нас в Гданьске была живая. Пока папа ставил…
Ирма уже привыкла, что Беата легко расстраивается от любого воспоминания. Сейчас их было два. Квартира родителей в Гданьске. И ей семнадцать. А потом радостный Леслав с горлом, замотанным подаренным Ксенией шарфом. Снова накатили слёзы. Беата устало опустилась в кресло.
– Бетя, ну ты чего? Пошли, ты обещала научить меня печь твое фирменное печенье с цукатами. Я привезла все, что по рецепту.
Так на час или два Ирме удавалось вынуть Беату из состояния отрешенности. Ради этого она поменяла график, чтобы не совпадать ни с Робертом, ни с Марком.
Януш Лишневский пыхтел, молча переставляя пилотов и бригадиров бортпроводников. Ирма могла быть убедительной. Да и на Тухольского было грустно смотреть. Похудевший и серьёзный Роберт, сцепив зубы, работал без нареканий.
Вечером перед Рождеством Роберт прилетел из Афин. По дороге из аэропорта забежал в садовый центр. Там он заранее договорился о ёлке. Хозяин лично погрузил небольшое деревце в деревянной кадке. Пахло на весь салон так, что голова закружилась.
Роберт водрузил ёлку в центр гостиной. Помог Беате спуститься. Она ахнула. Села в кресло. Принюхалась.
– Я кое-что привёз. Больше всего он сейчас боялся, что его гостинец опять вызовет слезы. Но нет. Повезло.
Бумажный пакет, который он бережно вынул из портфеля пах так ярко, что перебил даже аромат свежей хвои. – Мандарины? – Да, знаешь, сейчас в Греции сезон. Их продают просто на улице. Я не удержался. И вспомнил клубнику в Риме. Она тоже пахла вкусно.
Роберт несмело улыбнулся. Поймал полный благодарности взгляд Беаты. Он не будет сейчас никак на неё давить. Она его не гонит. Уже хорошо.
К шестнадцатому января – годовщине гибели отца и сына Зимовских Роберт готовился. Проконсультировался с Виталием и Боженой. Поговорил с Александром. Придётся пройти и через эту дату. И проходить каждый год. Всю оставшуюся жизнь.
За то, чтобы быть рядом с женщиной, ставшей для него воздухом и смыслом, Роберт был на это готов.
Спасибо Зимовскому, буквально заслонившему собой Беату от снова набежавших, как мухи на мед, журналистов. Беата даже поехала на кладбище. Божена сказала, что нельзя бегать от мест и событий. Если есть силы. Но и насиловать себя не стоит.
На этот раз Роберт поехал с ней. Встал на дальней дорожке. Мимо проходил сторож. Снял издали шляпу.
Беата пошла к могилам с Алексом. Вернулась через пять минут. Бледная. С прямой от напряжения спиной. Прислонилась к Роберту. – Спасибо, – прошептала ему куда-то в отворот шинели.
Глава 69
69. После студенческих каникул Беата рискнула и вышла на работу. Причина у такой смелости оказалась парадоксальной. Александр предложил ей провести неделю под присмотром врачей в том самом пансионате, где жила свекровь.
В Беате проснулся дух противоречия. Ну уж нет! Она так радовалась, что не сошла с ума после гибели родных, когда посетила свекровь. И теперь сама своими руками превращает себя в немощную и вечно печальную старуху. Такая аналогия что-то сдвинула в сознании.
Утром следующего дня она записалась к парикмахеру. И попросила Ирму сходить с ней по магазинам. Прошлогодние вещи теперь даже пахли неправильно.
Роберта она просить постеснялась. Смотреть на себя без одежды она ему не позволяла. Да и близости между ними не было с последнего дня октября. Чудовищно долго. Поверить, что блестящий мужчина может испытывать влечение к ней вот такой, Беата не могла.
Мысль, что за это время у него вполне могла быть другая женщина, делала больно почти физически. Но Беата себя останавливала. Ведь ничего из того, что она успевала себе надумать про Тухольского почти за год, не оказывались правдой.
У парикмахера обнаружилось, что у неё половина головы – седая. Мастер предложила стрижку чуть короче, чем Беата привыкла. И покрасить в её природный холодный блонд. Пока стригли, Беата надумала ещё и маникюр с нюдовым покрытием. Позволила себе и неброский дизайн.
Обновлённая и странно отдохнувшая, она появилась в торговой галерее. Ирма её не сразу узнала.
Войцеховская – яркая брюнетка с красной помадой на губах. Зимовская – холодная блондинка с голубыми, как весеннее небо, глазами. На них сворачивали шеи мужчины. Они уселись выпить кофе.
– Это на тебя смотрят! – шептала подруге Ирма. – Нет, на тебя. – Ко мне, не поверишь, ни разу ни один мужчина не подходил знакомиться. Будто у меня на лбу огромными буквами написано: "У меня муж и четверо детей!" – смеялась Ирма. – А как же Марк? – А Марк просто взял меня приступом. После того, как я на него кофе вылила. Банально. Прямо на форменные штаны, – махнула рукой брюнетка.
– Я тут про седину хотела спросить, – начала Беата. – Ты про Роберта хочешь узнать? – догадалась Войцеховская. – Да. Ему сорок только в ноябре. А виски седые. – А его не спрашивала? Хотя он придумает отмазку какую-нибудь. Марк никогда не рассказывает о внештатных ситуациях на борту. Я потом из сводок только узнаю. Что он три раза на полосу при пустом баке заходил. Или ещё что-то в этом духе. Мне рассказывает, как у них баскетболисты летели сидя на полу, потому что не помещались в кресла. У нас у каждого вагон таких историй. Вот однажды у меня на рейсе должны были лететь альпинисты. У них снаряжение весит кошмар сколько. Им когда на регистрации посчитали перевес, они чуть не плакали. Так девочки на стойке регистрации придумали, как их спасти. Самих же пассажиров никто не взвешивает. Так они надели всё на себя. Ботинки эти тяжёлые, куртки все. И так пошли на посадку. Как космонавты. Весь аэропорт сбежался смотреть. А в порту прилёта в этот день было плюс двадцать семь. Так мы им весь полет упаковывали вещи в мусорные мешки, чтобы донести в руках. Смеялись все. Пассажиры помогали. Весело летели, короче.
– Так это была внештатная ситуация? – М-да, тебя байками с пути не собьешь. Ладно. Если коротко, это была посадка в Амстердаме. Их заставили пропустить британский медицинский борт. Потом заходил русский Ил. Пришлось уйти на второй круг. Погода быстро испортилась. Там с моря циклоны приходят с сильным боковым ветром. В принципе, они должны были уйти на запасной. Потому что у второго пилота допуска не было на такие минимумы. А у них бак почти пустой. Роберт сажал. Жёстко. На борту было шестнадцать детей, четверо – до двух лет. А это был его третий рейс командиром. Никто не пострадал в салоне.
Глава 70
70.
Утром в воскресенье Беата тихо спустилась вниз. Роберт спал в гостиной на диване. Лёжа на спине. Рука за головой. Прилетел ночным из Лондона.
Беата посмотрела на него с нежностью. Вырос Робин-бобин. Стал сильным. Выковался характером во всех ситуациях своей жизни. В нищем детстве и трудной голодной юности. В опасной профессии. Вот теперь ещё и тащит на себе всё, что связано с ней. Ни слова, ни упрёка.
Беата подошла. Присела рядом. Роберт не пошевелился. Жалко его будить. В следующий рейс ему только поздно вечером. Она осторожно прилегла рядом на краешек. Вытянулась вдоль его тела. Уткнулась лбом в ему в плечо.
Как же она любила запах этого мужчины! Какой-то ледяной гель для душа. И средство после бритья. Видимо, она сопела ему плечо вполне чувствительно. Тяжёлая рука опустилась сверху. Подгребла под бок. Беата обвила его обеими руками. Роберт завозился. Притянул её ещё ближе. Задышал в волосы.
– Ммм, Жабка, я не сплю? Это правда ты? – Роберт втянул носом запах её волос. – А если спишь? – игриво ответила Беата куда-то в район ключиц. – Значит, я не хочу просыпаться. Снись мне ещё. – Хорошо, буду сниться – лёгкие поцелуи стали двигаться от шеи к груди. – Бетя, – его ладони в её волосах. – Спи ещё, не мешай мне тебе сниться, – а поцелуи уже с груди спускаются ниже.
Она дорвалась до него. До каждого сантиметра кожи, вспыхивающей от её касаний. До каждого его стона. До свиста воздуха сквозь сцепленные зубы.
Горела, плавилась, растекалась. И как сказочная птица-феникс возрождалась из пепла. Её ничем нельзя смутить рядом с ним. Ни одной лаской. Никаким смелым прикосновением. Пусть делает, что хочет. Лишь бы хотел только её. До слёз и до вскрика. Ничего лучше Господь не придумал для мужчины и женщины.
В тишине ещё холодного дня можно было бесконечно лежать рядом. Сбавить скорость и упиваться возможностью никуда не спешить. Всё, что необходимо, тут. Рядом.
Они даже еду не стали готовить. Обошлись бутербродами и кофе. Смотрели по телевизору "Поющих в терновнике". – Знаешь, в этом фильме звучит мой любимый медленный вальс, – поделилась вдруг Беата, – Вот, слышишь? Тема Мэгги. – А я раньше внимание на это не обращал. – Ты смотрел раньше это кино? – Конечно. Почему нет? – Я думала, мужчины не смотрят такие фильмы! – Когда он вышел, нам было по двадцать. Я был на каникулах у тёти. Фильм шёл по телевизору. Шансов не смотреть у меня не было, – рассмеялся Роберт.
Ближе к ночи он собрался на работу. Впервые за несколько месяцев Беата провожала его до двери. Поцеловала. Смахнула с пальто невидимые пылинки. И долго махала в окно, пока он отъезжал.
Дежуривший в тот вечер Лишневский, заметив Роберта, наконец выдохнул.
Глава 71
71.
Первого мая женился Александр Зимовский. На торжество Беата и Роберт поехали вместе. Наличие среди приглашённых знакомых Беату ничуть не смутило. Эта новая весна будто ещё раз давала силы жить.
Очень не хотелось, чтобы такие "качели" продолжались из года в год. Божена говорила, что нужны положительные эмоции любого происхождения в неограниченных количествах. И впускать прошлое. Малыми дозами. Не прятаться и не убегать. Оно всё равно не отстанет.
На молодожёнов было приятно посмотреть. Не смотря на пятнадцать лет разницы в возрасте, выглядела пара очень органично. А главное, что они оба были счастливы. Тухольскому же на этой свадьбе хотелось смотреть только на одну женщину. И тепло в сердце становилось от того, что Беата наконец улыбается. Не только губами, но и глазами. Роберт теперь ещё острее и тоньше чувствовал и улавливал её состояние. Будто связан с её душой невидимой и очень чувствительной нитью.
В день рождения Беаты они с Робертом уехали на пикник в Варшавский центральный парк. Море зелени. Отличные лужайки. Они вдвоём, никого больше. Роберт принес из машины корзинку и плед.
– Я вот всё думаю, – Беата опустилась на колени перед корзиной, – почему люди продолжают ходить на пикники вот так. – Как? – Роберт внимательно следил за её руками. – Ну, можно же взять стулья, столы, пластиковые коробки. Но что может быть лучше и уютнее, чем сидеть на плеле и нести еду в корзине, я себе даже не представляю. – Ой! Роберт, что это? Тюльпаны?
Сверху, под льняной белой салфеткой лежала плоская коробочка. На ней – букетик белых тюльпанов. – Открывай. Это тебе. – Ох, какая прелесть! – Помочь надеть? – Сейчас? Это такая роскошь! – Беата держала в руках подарок Роберта. Колье из нежных сапфировых ирисов.
Роберт застегнул замочек. Поцеловал в шею рядом. Пробежал пальцами по светлым волосам на затылке. – Кудряшки. – Где? – У тебя волосы на затылке подвиваются, – не удержался от очередного поцелуя, – Куда Алекс с Мартой поехали в свадебное путешествие? – Пока никуда. Экзамены в университете закончатся, тогда они смогут взять отпуск. – А ты куда хочешь?
Беата подумала, что она хочет с ним всё равно куда. Даже если сейчас он решит путешествовать по Южному Уралу, Северной Монголии или пустыне Невада. – У тебя ведь есть идеи, раз ты спросил, – это она сказала вслух. – Что ты думаешь о поездке в Гданьск? Ненадолго. Скажем, на неделю. А потом на любое тёплое море, куда скажешь. Мы можем снять отель в самом центре. А оттуда сходить, куда захотим. – Зачем нам отель? – Ну, не у тёти же останавливаться. – Знаешь, а ведь у меня там квартира. Я её не стала сдавать или продавать. Не смогла. Квартира моих родителей. Я просто закрыла её на ключ. И мы можем туда приехать, когда захотим. Если ты, конечно, не против. – Ого! Моя жабка – богатая наследница! – Ну, разве что наследница, – пожала плечами Беата, – Сама я, как видишь, особо ничего не заработала. В Гданьске всё от родителей осталось. Здесь все, что есть – это заслуга мужа и его семьи. Зато вот у тебя всё, что есть – твоё. Заслуженное и заработанное. Я очень тобой горжусь! – Спасибо, принцесса. Когда ты рядом, всё это имеет смысл. Доставай, что там у нас.
Беата снова потянулась к корзине. – Клубника? Только не говори, что ты притащил её из Рима! Роберт только широко улыбался. – Робин-бобин, признавайся! – не сдавалась Беата. – Мартин привёз. У меня, как назло, рейс в Рим только на следующей неделе. Вот я и попросил, – просиял Тухольский. – Мартин, это тот черноглазый? – Ого, ты запомнила? Между прочим, я за это вёз ему из Барселоны какой-то очень вонючий овечий сыр. – Ммм, оно того стоило! – Беата откусила от большой ягоды сама и приставила её к губам Роберта.
Глава 72
72. В Гданьск поехали в июле, когда Беата смогла взять отпуск. Решили не лететь, проехать к морю на машине. Да, почти целый день в дороге. Но это же целое путешествие!
Когда в воздухе совершенно ясно запахло близким морем, встали на обочине. Беата налила из термоса кофе в пластиковые стаканчики. Достала печенье. – Беть, ты откуда всю дорогу достаёшь, что пожевать? Когда ты успела собрать? – Ну, пан командир, должен же у вас быть надёжный экипаж. И личная стюардесса, – смеялась Беата. – А пилотом побыть не хочешь? – В смысле? – Ты не водишь машину. Не думаешь научиться? Мы можем попробовать. – Доверишь мне свою супер-машину? – Кому, если не тебе? Тем более, что здесь коробка-автомат. Особых навыков не надо. – Я подумаю. Будешь шоколадку? – Из ваших рук, пани, хоть яд!
Странное чувство. Оказаться на улицах, где пошло твоё детство. Роберт припарковался возле дома Торочинских. Беата открыла ключом квартиру. Здесь ничего не поменялось. Она замерла на пороге. Тёплая мужская ладонь легла на плечо. – Принцесса, всё хорошо? Я рядом. Давай зайдём.
Беата обходила комнаты, как в музее. Где каждый экспонат – это про неё саму. – Смотри, сборник сказок! – окликнул её Роберт. – Ты, кстати, обещал перечитать. – Жили были дед да баба, и была у них курочка-ряба, – начал Роберт по-русски, – Беть, а "ряба" это что? – Это цвет. – Какой? Я такой не помню. – Это пестрая такая. Разноцветная. Роберт перелистывал красочные картинки. – Может быть мы оставим вещи и пойдём где-нибудь пообедаем? Сейчас в центре много новых ресторанчиков. А завтра уже за продуктами съездим? – Давай. Сначала обед. А потом я хочу в парк. – Всё, что желает моя прекрасная пани!
– Жабка, ущипни меня! Это кто? Наш красавчик Полак? – Где? – Вон, третий трамвай пошёл. – Да. Это он. Я когда последний раз приезжала, даже ехала в его трамвае. Он меня тогда не узнал. – Помотало парня. Мы куда? В парк? – Да. Только там качели убрали. – Жаааль.
Они брели знакомыми до последнего камешка улицами. Вот школа. И те самые клумбы, где они когда-то сажали тюльпаны.
Ещё пара кварталов, и парк. С колоннами на входе. С липовыми аллеями, посаженными ещё во времена вольного города Данцига*. Деревья выросли. А сам парк стал будто меньше. Качелей на прежнем месте действительно не было. Они потоптались по поляне, где они стояли. Беата загрустила. Всегда жаль, когда не находишь на месте что-то важное. А эти качели многое значили для них обоих.
– По кренделю? – А давай! – Когда у твоей тёте пойдём? – А к твоей? – Тёте Касе я не звонила, что приехала. Так что можем в любой момент. – К моей тогда завтра. Утром к твоим родителям. И не возражай. Должен же я доложить пану генералу, что всё-таки стал летчиком.
Беата всхлипнула. Откусила крендель. – Эй, принцесса, не грусти. Знаешь, наши гданьские крендели всё же самые вкусные.
___________
*После первой мировой войны по Версальскому договору 1919 года Данциг (Гданьск) получил статус "вольного города" и находится под управлением Лиги Наций.
Глава 73
73.
Подойти к шикарной машине Роберта и сесть на водительское место. Нет. Это правда сложно.
– Беть, ты просто сядь. Почувствуй, хочешь ты этого или нет. Ты сразу поймёшь.
И Беата решилась. Роберт открыл ей дверь, помог сесть, отрегулировал сидение. И ей захотелось, чтобы этот дивный сильный стальной агрегат стал игрушкой в её руках. Неведомое чувство власти…. Или всё же ведомое… Эта машина, как и дом, была похожа на Тухольского. Дерзкая, стемительная, и красивая. Почти самолёт.
– Ну, как тебе с той стороны? – Роберт сел на пассажирское сидение. На открытой ладони лежали ключи, – Заводи! Без твоего ведома она не сдвинется с места. Мотор сыто заурчал. Монстр под капотом проснулся. Беата сжала руль. – Ты сейчас очень красивая. Как Валькирия. Не убьёшь меня? – Есть за что? – глаза у Беаты блестели от восторга. – Я оплатил автошколу. Тут через три квартала. Площадка в районе супермаркета, знаешь где это? И администрация там же. – Когда начинать? – Завтра вечером уже теория. Через неделю начнутся практические.
Беата решила, что если уж справилась с кухней в доме Роберта, то уж этот "самолёт" она освоит. Невыполнимого тут ничего нет. Вон, Ирма гоняет на своей маленькой Шкоде. И Алёна Кирсанова свою жизнь без машины уже не представляет.
Занятия в автошколе Беате понравились. Правила она, как выяснилось, знала почти все. Когда долго ездишь в качестве пассажира, поневоле усваиваешь какие-то очевидные вещи вроде "Проезд запрещён" и "Уступите дорогу".
Сложно давались вопросы приоритета. И они с Робертом однажды крупно поспорили, когда он вёз её в университет. – Но он же был должен тебя пропустить! – возмущалась Беата. – Жабка, я даже в небе придерживаюсь правила "трех Д": дай дорогу дураку. Если вижу, что мне проще пропустить, чем потом доказывать свою правоту при аварии, я пропущу. Иногда лучше быть целым, чем правым.
У Беаты должны были начаться практические уроки вождения. Роберт подъехал к полигон сразу из аэропорта. Взял кофе в автомате. Пригляделся к ползающим по площадке машинам с буквой L* на синем фоне. В одной из них увидел светлую голову Беаты. Пошёл ближе к зданию администрации.
Дойти до крыльца он не успел. Шкода Фабиа резко дёрнулась и замерла. Из машины бегом выскочила Беата, понеслась в здание. Роберт замешкался всего на пару секунд, выбросил стаканчик с кофе. Подскочил к машине. Инструктор, видимо, приложился носом об панель. Утирал кровь. – Что случилось? – Эта баба сумасшедшая! Всё они одинаковые! Подумаешь, за коленку её взял! Стерва! Может, я мимо рычага промахнулся…
Договорить мужик не успел. Тухольский одним движением вытянул его зашиворот из машины и уложил лицом на пыльный капот, вывернув назад руку. – Я тебе сломаю руку так, что ты даже штаны сам расстегнуть не сможешь.
Со второго этажа администрации было слышно, Беата кричит на директора автошколы. Роберт дёрнул инструктора, поволок его по лестнице наверх.
Последний раз ему хотелось убивать, когда они с Алексом отбили Мицковского у местной шпаны, желавшей "проучить жида". И вот сейчас руки чесались оторвать голову этому недоноску, протянувшему лапу к его женщине.
Увидев в дверях сначала нагнутую в букву зю фигуру инстуктора, а потом грозное лицо Тухольского, директор тихо сполз в кресло. Беата замолчала.
Она сама себя не узнавала. Потому что повышала голос крайне редко. И последний раз так орала очень давно. Но эта ситуация и правда её выбесила. Сейчас она стояла растрепанная и запыхавшаяся. Хлопала глазами.
Тухольский выпустил руку инструктора. Тот взвигнул, грязно выругался. Тогда Роберт двумя движениями вернул его в исходное положение. – Пан директор, надеюсь, это, – Тухольский указал взглядом на извивающегося инструктора, – у вас уже не работает. И вы найдёте, кто проведёт оставшиеся двадцать девять часов занятий для пани Зимовской. Тон у него был такой, что ни один человек на свете не посмел бы сейчас ему перечить.
– Да, конечно, – блеял директор, став одного цвета с бедно-зелёными стенами, – Пусть пани не беспокоится. И примет мои глубочайшие извинения. Я лично прослежу. – Вот и договорились, – Роберт разжал руки, инструктор кулем свалился под ноги Беате, – Беть, поехали домой, – уже совершенно ровным голосом.
______________
*Учебные автомобили в Польше обозначены буквой L, это означает "Lekcja" – учёба.
