Текст книги "Каркуша или Красная кепка для Волка (СИ)"
Автор книги: Анна Кувайкова
Соавторы: Юлия Созонова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
Тем временем вой и треск веток раздавался все ближе и ближе, а телефон, как назло, не умолкал, нагнетая обстановку. Сердце судорожно билось в груди, норовя проломить ребра и убежать вперед меня. Адреналин бурлил в крови, добавляя скорости и ловкости, уберегая меня от падения в ближайшую яму. Вот только, когда впереди забрезжил просвет, в котором мелькали проезжавшие мимо машины, а в душе воспарила робкая надежда на спасения, как удача взяла и отвернулась от меня. Ну точно как в Поттере, когда внезапно закончилось действие зелья удачи!
Я обернулась всего на секунду, отвлекшись на чей-то мужской голос крикнувший «Волк!». Всего на одну чертову секунду! Но за это время нога зацепилась за очередной корень, а тело, подчиняясь законам физики, полетело вперед по инерции. И успев только коротко вскрикнув, я со всей дури влетела лбом в низко висевшую ветку.
Перед глазами вспыхнула плеяда звезд, а звон в ушах стоял такой, что заслушаться можно было. Рухнув на спину, я долго моргала, вглядываясь в святящиеся точки перед глазами и радуясь, что не грохнулась в обморок. Вот только когда мне на грудь опустились две тяжеленные лапы, а в лицо заглянула огромная оскаленная пасть, капая слюной на шею я…
Я ойкнула и тихо пробормотала:
– Не ешь меня, я тебе еще пригожусь… Наверное… – после чего благополучно потеряла сознание, впечатлившись внушительными клыками, замершими в паре сантиметров от моей тонкой шеи.
– Фу! Я кому сказал фу?! Отойди от нее ты, ужас летящий на крыльях ночи! И прекрати слюнявить ее лицо!
Суровый крик хозяина лохматый пес породы хаски стойко проигнорировал. Глянул снисходительно и принялся дальше активно принюхиваться к волосам своей добычи, переступая лапами по груди и животу лежащей на земле девушки.
И громко, выразительно чихнул, ткнувшись мокрым носом в чужую шею. Потерся пару раз, фыркнул и, стянув с головы девушки кепку, начал прыгать с нею в зубах по округе. Еще и хвостом вилял как пропеллером, а на морде было написано чистейшее удовольствие от проделанной пакости.
Угрызениями совести конкретно этот домашний питомец не страдал от слова совсем. Да и искренне считал себя в праве делать все, что захочется. Он ее учуял? Учуял. Догнал? Догнал. Повалил? Повалил. Все, теперь эта кепка его личная добыча и мнение всяких там людишек пса не интересует, ну вот совсем.
Даже если этот человек его непосредственный хозяин.
– Наглая собачья харя, – тяжко вздохнув, парень закатал рукава свитера и, потрепав сидящего у его ног пса, направился к лежащей без сознания девушке.
Этот пес за действиями собрата следил с немой укоризной во взгляде пронзительных, светло-голубых глаз. И даже не шелохнулся, когда первый начал наворачивать круги вокруг него, дразня зажатой в зубах красной кепкой, добытчику такое игнорирование собственной персоны не понравилось, да.
Бросив кепку на землю, он боднул головой в бок товарища, уселся напротив него и вопросительно тявкнул, склонив голову набок. Пес скучающе зевнул, не проявляя никакого интереса к происходящему. Только хвост едва заметно дернулся, самым кончиком. Любитель кепок это заметил, да. Припал на передние лапы, уши прижал, напружинился и…
Оказался сбит с ног третьим псом, выскочившим из-за кустов, в компании еще двоих, одной расцветки, двигавшихся так, словно они – единое целое. И вот уже на небольшом пятачке образовалась куча-мала из поджарых, сильных, собачьих тел. Хаски порыкивали, взвизгивали, лаяли, толкались, боролись, кусались…
И пытались стащить друг у друга ту самую красную кепку. Правда, отобрать эту шапку у того, кто ее спер им, пока что, не удавалось. Так что шумная собачья возня продолжалось, постепенно набирая обороты. Лишь один из псов в нее так и не принял участие, продолжая с самым надменным и, одновременно, страдальческим выражением на морде сидеть на месте. Иногда в его взгляде чудилось искреннее недоумение на тему «Что я тут забыл?», но сам хозяин своры списывал все на собственное излишне богатое воображение.
Или нет?
Тряхнув головой, парень вздохнул, присев на корточки перед растянувшейся на земле девушкой. Острый нос, пухлые бледные губы, чуть впалые скулы и общие следы недосыпа на всем лице. Копна темных волос рассыпалась по пожухлой листве, пушистым ореолом окружив голову несчастной. Плотная толстовка местами намокла, обросла мусором и пятнами грязи по всей поверхности. С трудом, но на ней можно было опознать потрескавшийся принт какой-то рок-группы.
А еще девица была худющей, в рваных, не менее старых джинсах и совершенно не подходящих для осенней промозглой погоды кедах. При тусклом свете луны напоминала больше жертву Освенцима, чем среднестатистического подростка. И куда родители только смотрят-то, отпуская это чудо одну, да еще и через лес?
– Ну и что мне с тобой делать-то? – несколько растерянно протянул парень, взлохматив кудрявые волосы на затылке. В бок ткнулся мокрый собачий нос, а на грудь девушки упала ее же бесйболка.
Изрядно пожеванная, извазюканая в грязи и собачьих слюнях. И даже порванная. Небольшая дырочка явно след от чьих-то острых зубов, а не старая метка!
– А вот это было совсем не обязательно, – погрозив заинтересованно следившей за ним стае пальцем, молодой человек все-таки решил не оставлять жертву своих питомцев в лесу. И, страдальчески вздохнув, подхватил на руки слишком уж легкое тело.
Путь до двухэтажного аккуратного коттеджа, расположенного на самом краю лесополосы, был не так уж и долог. И хозяин своры оптимистично надеялся, что сумеет быстро вернуться обратно, пока жертва любвеобильности его собак не пришла в себя. Уж больно не хотелось объяснять, куда он ее тащит, зачем и что вообще тут происходит. Он даже честно (правда-правда) пытался нести девушку аккуратно, осторожно. Но хаски, решившие, что хозяин маловато внимания им уделяет, принялись прыгать, мешаться под ногами и таскать друг у друга многострадальную кепку.
А тот самый, что так напугал незнакомку, со звучной, доброй кличкой Волк, гордо шествовал в стороне от всей пушистой братии. Он нес в зубах рюкзачок, рычал на всех, кто нему приближался и честно считал чужую сумку своей законной добычей. Молодой человек, глядя на эту хитрую морду, с лукавым прищуром ярко-синих глаз, в серьез сомневался, что вернуть имущество законной владелице будет…
Проблематично. Ну по меньшей мере. Так что до дома они дошли минут за пятнадцать, против обычных пяти неспешным шагом. Попутно чуть не растянувшись вместе со своей ношей после очередного кульбита парочки неразлучников, шоколадного окраса с белыми пятнами. Они так и норовили почесать спину об ноги собственного владельца, а то, что он при этом шатался, как береза на ветру, псов не очень-то интересовало, да.
Открыв калитку ногой, парень прошел во внутренний двор, тут же наполнившийся движением, суетой и радостным повизгиванием стаи, решившей, что с ними хотят еще поиграть. Что бы хоть как-то занять друзей своих меньших, молодой человек пнул в сторону валявшийся под ногами мячик для тенниса. И поспешил пройти в дом, пока свора отвлеклась на игрушку. Правда, Волк, тащивший в зубах рюкзак, умудрился просочиться следом за ним, чуть не сбив хозяина с ног. А второй, тот самый, невозмутимый Север, дождался, пока владелец войдет, придержит за собой дверь и с достоинством, неторопливо прошествовал через коридор прямиком в гостиную. В зубах у него была та самая ярко-алая, уже потрепанная, потерявшая всякий вид кепка.
Кажется, девушке придется не только все объяснять, но еще и новую деталь гардероба покупать. Дабы компенсировать, так сказать, моральный и материальный вред.
– Совести у вас точно нет, – привычно буркнул парень, захлопнув дверь ногой. И прошел следом за парочкой пакостников, невольно крепче прижимая к себе свою ношу.
Удивляться поведению хаски он перестал спустя полгода, после того, как решил завести себе домашних питомцев. И только вздохнул, обнаружив сладкую парочку заводил всей стаи растянувшимися во всю немалую длину дивана. Оба устроили перед собой свою законную добычу, оба поглядывали на мужчину снисходительно. Только Волк то и дело порывался хвостом вильнуть, но смиренно опускал морду на тихое порыкивание Светло-серого, с серебристым отливом Севера.
Покачав головой, хозяин дома устроил свою невольную гостью в глубоком, мягком кресле, подложив под голову небольшую подушку. Убрал с лица темные пряди волос, осторожно коснулся свежих царапин на скуле и наливающегося синяка на лбу. Пальцы задержались на бледной, почти прозрачной коже щеки. От желания щелкнуть ей по носу было просто непередаваемым, и он невольно хихикнул, расплывшись в мягкой, солнечной улыбке.
Что бы вздрогнуть от недовольного, настороженного и очень гневного шепота:
– Лапы прочь от частной собственности!
Псы ехидно тявкнули со своих мест и устроили морды на передних лапах, пряча под густой шерстью честно украденные вещи. А на самого невольного спасателя подозрительно смотрели огромные серые глаза. Щурились чуть, сверкали гневно и кажется, этот самый взгляд не сулил молодому человеку ничего хорошего…
Ну, во всяком случае, в ближайшие пару минут точно.
* * *
Приходить в себя в незнакомом месте, в неизвестной компании, да еще от того, что кто-то настойчиво тебя щупает, было, мягко говоря, непривычно. Особенно, когда мозг, отошедший от коматоза, начинает неистово сигналить о том, что единственный допущенный к телу человек ну никак не мог оказаться в центре леса, в этом микрорайоне. Во всяком случае, случайно точно не мог.
Это если, конечно, Череп ничего от меня не утаил, когда экспресс-допрос на тему личной жизни проходил. Что сомнительно. Толя был человеком талантливым, блефовать в лицо превосходящим силам противника умел только так, те лапшу снимать с ушей не успевали. Вот только все его обаяние куда-то внезапно девалось, стоило ему попасться на глаза отчиму или мне. Чем мы, периодически, и пользовались, ага.
Ну так вот. Черепа тут точно нет, другим себя лапать я не разрешала, а значит, вывод может быть только один. Поздравляю, Мирослава, ты – вляпалась!
– Лапы прочь от частной собственности! – впечатляющий рык получился сам собой, вот честное студенческое. Но руку от моего лица убрали и я с трудом, морщась от головной боли, разлепила глаза, сощурившись подслеповато.
Отсутствие очков жизнь не облегчало, ни капли. И лицо человека напротив никак не желало складываться воедино. Пришлось с недовольным вздохом рукой подтянуть уголки глаз к вискам, что бы понять, где я, с кем я…
И какого черта тут вообще происходит!
– Кхм… – пятно напротив наконец-то обрело хоть какие-то очертания. И я с удивлением опознала в своем потенциальном маньяке-убийце то самое кудрявое недоразумение, с которым не так давно столкнулась на лестнице во втором корпусе.
Милое такое недоразумение. Улыбчивое, с ямочками на щеках и копной каштановых кудряшек на голове. С по-детски невинными голубыми глазами и озорным, лукавым прищуром, чем-то придавшим лицу парня сходство с лисой. С лисой, смотревшей на меня одинаково любопытно и виновато.
– Здрасьте, дяденька… – медленно протянула, усаживаясь поудобнее в уютном, мягком кресле. И потерла гудящую голову, явно не оценившую встречу с деревом. – А могу я поинтересоваться, чего это вы маленьких девочек по лесам ловите, да в свое тайное логово тащите?
Парень на такую постановку вопроса аж воздухом подавился и закашлялся, явно проглотив приготовленные объяснения. А я вздрогнула, когда сбоку кто-то негромко тявкнул, с непередаваемыми насмешливыми интонациями. И резко обернувшись, ойкнула, вжимаясь в угол кресла, когда с трудом, но все же смогла разглядеть двух огромных псов, неопределенной породы. Зажмурилась, ущипнула себя за щеку, ойкнула от боли и снова сощурилась, разглядывая зубастую живность.
Псы прочно оккупировали огромное спальное место, заметив, что все внимание направленно прямо на них, уши к голове прижали и спрятали морды под лапы. А когда еще и сам кудряшка погрозил им кулаком, издали такой громкий, страдальческий вздох, что мне их невольно стало жалко. Самую капельку.
Себя все-таки было жальче. Потому как чует моя бедная, дрожащая душонка, именно эти два теленка меня и напугали в лесу. Да так, что зубы до сих пор рванный ритм отбивают!
– Я надеюсь, жевать меня никто не собирается, нет? – ляпнула не подумав, закрывая ладонями лицо. – Я не вкусная. Я костлявая, худощавая, вредная… От меня изжога будет, гарантирую! Если поперек горла не встану!
– Они у меня воспитанные. Всякую пакость в рот не берут, – не выдержав, рассмеялся парень и… Щелкнул меня по носу, выпрямившись вновь солнечно улыбнувшись. Да так, что я, подглядывая сквозь растопыренные пальцы, невольно засмотрелась на него. – Ну что, Красная Шапочка, чай будешь? Горячий? А то, мои негодяи тебя тут напугали вроде как… Нужно компенсировать нанесенный моральный вред!
– Твои… Кто? – голова после удара все еще туго соображала. Но глянув сначала на диван, потом на смущенного и виноватого кудряшку, я наконец-то сумела сложить два и два.
И даже получить правильный результат. От которого захотелось постучаться головой о ближайшую твердую поверхность. Жаль нельзя, и так уже на всю свою светлую макушку ушибленная. Пришлось вздохнуть скорбно, сложить ручки на коленях и обреченно поинтересоваться:
– Так это твои… Милые пушистые создания обеспечили внеплановую проверку дерева на прочность?
– Ась?
– Ладно. Перефразирую. Это из-за твоих собак я в дерево неосторожно врезалась? И только чудом не поздоровалась за ручку с товарищем Кондратием?! – возмущенно засопела, выстукивая пальцами нервную дробь по колену.
На лице милого кудряшки вспыхнул румянец, переползая с щек на кончики ушей. Парень вздохнул, почесал затылок, взъерошив и без того пышную копну. После чего выдал, разведя руками:
– Они просто хотели познакомиться. И поиграть. И… Ну и что тут поделать? Так что, чай будешь?
– Горячий? Сладкий? С вкусняшками? – подозрительно сощурилась, глядя на это чудо. Злиться на него долго не получалось почему-то, как и на главных виновников всего случившегося, тихо тявкавших с дивана. То ли они хозяина так защищают, то ли себя оправдывают…
Понятия не имею. Вот только злиться на них уже не могу, да. А когда один из псов неторопливо сполз с дивана, потягиваясь и зевая во всю пасть, и подошел ко мне, положив голову на колени и заглядывая в глаза…
Ну вот как тут устоять-то, а?!
– Буду, – буркнула, зарываясь пальцами в нежную шерстку, поглаживая наглого представителя собачьих по широкому, покатому лбу, за мягкими, длинными острыми ушками. Спускаясь на загривок и шею, перебирая пушистый подшерсток.
Склонилась, нос к носу прямо к пронзительным светло-льдистым глазам. Пес на проверку оказался хаски. С серо-серебристой шерстью, умным, внимательным взглядом и титаническим спокойствием, написанным на его морде большими буквами. Он не шевелился, замерев в одной позе и явно позволяя себя гладить. Лишь щурился иногда от удовольствия, едва заметно помахивая хвостом.
– Чудо, – невольно улыбнулась, наплевав на инстинкт самосохранения и уткнувшись носом в густую, пахнущую лесом и хвоей шерсть. – Чудо ты… Подлючее. Но симпатичное, да… И хорошее. В отличие от твоего хозяина…
– Эй! – возмутился кудряшка, так и стоя напротив меня. – Я-то тут причем?
– А кто в логово заманил, чай предложил… Но не принес? – хаски, устроившийся рядом со мной со всеми удобствами, громко насмешливо фыркнул. И ткнулся холодным, мокрым носом в мое запястье, ненавязчиво так напоминая о продолжении.
Еще и уши прижал, что бы вид был жалобный и сиротливый. Прелесть, правда же?
Хозяин «прелести» моего умиления не оценил. Глянул на одного пса, потом на второго, что-то усиленно жевавшего лежа на диване и… Махнул рукой, скрывшись в неизвестном направлении. Только пробормотал обиженно что-то о том, что инициатива всегда любит инициатора. Тоже мне, Америку открыл!
– Странный он у вас, – задумчиво протянула, возвращаясь к почесыванию, поглаживанию и прочим прелестям общения с четвероногими друзьями. Хаски согласно тявкнул, млея под моими пальцами. А я…
Я же, чувствуя, как меня отпускает пережитое нервное напряжение, а руки перестают дрожать как у алкоголика в период непрерывного запоя, задумалась над извечным вопросом всех времен и народов. В смысле, озадачилась тем, что случилось, кто виноват и что со всем этим мне теперь делать-то?
Пробег по лесу стоил мне в перспективе очков и телефона. А это новые расходы, разоряющие и без того небогатый, порядком дырявый бюджет нашей маленькой семьи. Не спорю, это неплохой способ поменять гаджет, заказать новые окуляры и за одним пересмотреть гардероб, на что у меня вечно не хватает сил, времени и средств. Но не так же внезапно и радикально!
К тому же, при попытке сделать что-то для себя, меня банально душит жаба, напоминая куда я могу вложить и на что потратить имеющиеся свободные средства. Так что ничего бы со мной не случилось, походи я еще пару лет в старой, не модной оправе на пол лица, щеголяя раритетным телефоном. Впрочем…
Тут я почесала бровь, проведя пальцами по спутанным волосам. Это-то как раз поправимо, причем без особых проблем. С трудом, пиная обнаглевшую жабу и раздутого внутреннего хомяка, но все же поправимо. В конце концов, никогда не поздно наступить на горло собственным принципам и попросить помощи у Толика. Череп всегда попрекает за то, что я проявляю излишнюю самостоятельность к месту и не очень. За возможность хоть как-то помочь ухватиться, как бульдог за зад незадачливого воришки, пугая окружающий мир своим счастливым оскалом.
Тихо фыркнула, сдувая с носа прядь волос. Другой вопрос, что большего я ему просто не позволю. И вопрос, что делать со всем остальным, когда накопления исчезают со скоростью света, платежи сделаны далеко не все, а врачи заломили такую красивую цифру за оставшийся курс лечения, встает просто таки ребром.
Ума не приложу, как из этого выкручиваться и чего мне это будет стоит! Не себя же на органы продавать, да? Хотя…
– Приплыли… – откинувшись на спинку кресла, зажмурилась и медленно сползла вниз. – Не, Мирослава Батьковна, мысль, конечно дельная, да… Идиотская, самоубийственная, но дельная. И не лишенная, опять-таки, налета авантюризма… Но скажи мне, краса ненаглядная, кто ж тогда тебе опеку оставит-то? Инвалиду, с уголовным сроком за спиной и отсутствием нормальной работы? И если даже оставят, чем черт не шутит-то в нашей стране, как ты Даньку-то поднимать планируешь, дурында?!
Возмущения были чисто риторическими, ответа или какой-то реакции не требовали. И если уж всерьез размышлять над извечной проблемой «Где достать деньги?», то вариант-то собственно всего один. Искать работу. И чем скорее, тем лучше, ведь будет возможность получить кредит в нормальном банке, не связываясь со всякими сомнительными предприятиями.
А то идеи, навеянные отечественными сериалами, по уровню наивности и нереальности давно переплюнувших Мексику с Бразилией вместе взятые, до добра точно не доведут. До полиции вот доведут, а до добра точно нет!
Звон посуды и тихие, но эмоциональные высказывания на не знакомом языке оповестили меня о том, что в комнату вернулось кудрявое чудо. Он же владелец дома и собак, пытавшийся не уронить на пол огромный поднос, заставленный тарелками, кружками, вазочками и…
Большим, пузатым, стеклянным чайником. Я такие только в одном псевдо-японском ресторане видела, где официанткой работала. Их использовали в подобии чайной церемонии, радуя посетителей редкими сортами чая. С ближайшего рынка, конечно же. Но об этом администрация и сотрудники тактично умалчивали.
Глядя на пошатывающееся размытое пятно, честно тащившее поднос, я только уважительно присвистнула, прекрасно понимая, как сложно осуществить такой финт ушами. И поморщилась, когда вся эта монстроподобная конструкция приземлилась на низкий журнальный столик, едва не погребя его под собой.
Хаски, даже ухом не повел, продолжая млеть под моими пальцами. Только выразительно глаза на меня поднял и тихо фыркнул, вновь жмурясь от ласки. Кажется, его поведение собственного хозяина только позабавило, не больше.
– Иногда я всерьез думаю, кто и кого воспитывал: они меня или я их? – тихо хмыкнул молодой человек, подходя ближе. Цветное пятно начало приобретать хоть какие-то очертания, но все равно это было не то. А кудряшка, словно только сейчас заметив как я щурюсь, хлопнул себя по лбу. – Тьфу ты, совсем забыл. На! Так лучше?
На нос опустились мои очки. Перекошенные, чем-то уляпаные, исцарапанные, но относительно целые. Правда, дужки грозили отпасть при первой возможность, а стекла так и норовили выпасть, но по крайне мере я уже могла хоть что-то видеть.
И, моргнув пару раз, вновь привыкая смотреть на мир широко открытыми глазами, я огляделась по сторонам, с любопытством рассматривая окружающую обстановку. Вот тогда-то я и заметила кое-что очень интересно. Настолько, что у меня задрожала нижняя губа, а в горле сперло дыхание от поднимающейся из глубины души волны возмущения, негодования и искренней, почти детской обиды. А все потому, что я увидела это….
Эту наглую, черно-белую, прелестную собачью морду, преспокойно лежащую на дорогом диване, поверх темного теплого пледа и с довольным ворчанием догрызающую козырек моей бейсболки. Моей самой лучше, любимой, бережно хранимой красной бейсболки, с эмблемой хоккейного клуба НХЛ! Той самой, с которой я практически сроднилась душой и телом, пережив немало приключения, найденных, что на голову, что на задницу! Моей кепки…
Вот же сволочь мохнатая!
– Слушай, ладно, я не туда забрела по глупости. Ладно, я виновата, что они за мной рванули, сказался охотничий инстинкт, – медленно проговорила, опустив плечи и сцепив пальцы в замок на коленях. – Я даже принимаю и осознаю свою вину в столкновении с деревом, хотя его не произошло бы, если бы вы меня так не напугали! Одно только никак понять не могу… – снова вдохнув, я жалобно протянула, ткнув пальцем в заинтересованно смотревшего на нас хаски. – Кепка-то моя за что пострадала?!
Хозяин дома на этот вопль души только вздохнул, погрозив кулаком питомцу. А
хаски…
А что хаски? Этот обаятельный зараза только хвостом вильнул и звонко тявкнул, продолжая жевать многострадальный козырек. И глядя то на него, то на требовательно тыкающегося носом в мою ладонь его собрата, то на смущенно-виноватого кудрявого лиса, я в который раз уже задалась вопросом…
Где, когда и как я себе счастья столько отхватила, что бы череда неприятностей была такой насыщенной и беспросветной-то?!
