Текст книги "Каркуша или Красная кепка для Волка (СИ)"
Автор книги: Анна Кувайкова
Соавторы: Юлия Созонова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)
Глава 2
Меня не удивляет, как я нахожу выход из всех этих ситуаций.
Меня поражает, как я нахожу туда вход!
– Ну а ты че? – Череп, он же Черепанов Анатолий Вячеславович, глотнул колы и блаженно сощурился, откусывая приличный кусок бургера. На его худощавом лице с не раз перебитым носом читалось чистое, ничем не прикрытое удовольствие от поглощения фаст-фуда. И глядя на это я в который раз поразилась, какой же разносторонней личностью был мой обожаемый и многоуважаемый друг почти бандит.
Два метра ростом, далеко не хрупкое телосложение и самая натуральная бандитская рожа, которую не облагородил даже классический костюм тройка, с элегантным галстуком насыщенного светло-голубого цвета. К тому же, это чудо еще и бургеры поглощало с такой скоростью и с такими довольными стонами, что на нас периодически косился даже обслуживающий персонал.
Впрочем, Толика это ни капли не смущало. Дожевав очередной кусок, он ополовинил ведерко картошки фри и, залив это все вредной газировкой американского происхождения, довольно вздохнул. После чего принялся уничтожать оставшиеся бургеры и нагетсы. При этом каким-то непостижимым образом умудряясь не испачкаться в соусе и не поставить жирных пятен на дорогую ткань.
– Ну а что я-то, Толь? – тихо хмыкнула, потягивая ледяной мохито и ковыряясь картошкой фри в сырном соусе. – Ты ж знаешь, терять привилегии главы студенческого совета мне нельзя. Так что взяли под козырек и побежали исполнять. А то, что с моими методами работы меня быстрее закопают, чем помогут, так, кого это интересует-то?
– Меня, – фыркнул сосед, вытирая пальцы и рот салфеткой. После чего вытащил сигареты, выбил одну из пачки, помял и выбросил в сторону, по старой, никак неистребимой привычке. – А че, реально так западло слабать что-нибудь на сцене?
– Им западло зад от дивана оторвать и в простеньком квесте поучаствовать, а ты про сцену. А то не помнишь, что на втором курсе вышло из турселта, ага, – вздохнув, подперла щеку кулаком. – Так что энтузиазм и жажда участвовать в каких-то мероприятиях, если и была, то явно еще в школе. А к началу первого курса она успешно атрофировалась. И какой бы болтливой, невыносимой, несущей несчастье в массы я не была…
Едва заметно пожала плечами, сцеживая зевок в кулак. Толя на это только фыркнул, потягивая капучино и кося взглядом голодного крокодила на мой поднос. И чем дольше косил, тем жалостливее становилось выражение его лица. Пришлось делиться с ближним своим, возведя глаза к потолку и пододвинув к нему поднос. Многое изменилось за эти годы, очень многое…
Но легендарная прожорливость Толяна, в свое время ставшая предметом шуток и подколов всей банды, осталась неизменной. Иногда я всерьез подозревала, что у него вместо желудка черная дыра.
А иногда я в этом была уверена на все сто процентов!
– Как Данька? – прикончив мой бургер в два укуса, Толя вздохнул, допивая мою же колу. И только убедившись, что ничего съестного на столе не осталось, откинулся на спинку стула. – Чет давно не видно его было.
– Хорошо все с ним, – теплая улыбка сама по себе появилась на моем лице, стоило вспомнить об этом человеке. Самом дорогом и близком для меня человеке. – Читает потихоньку, на массаж, на лечебную физкультуру ходим. Дома поручни повыше подняла, что б ему цепляться было удобнее. Надо бы еще в ванной ремонт сделать, но пока что на это денег нет… По тебе и парням скучает. И ждет, когда ж ваша кодла в гости наведаться соизволит.
– В субботу. Обязательно, – широко ухмыльнулся Череп, потирая наглухо бритый затылок с неизменной татуировкой. – Пацаны уже роптать начали, дескать давно не навещали и вообще. А ремонт… Ну я Тортиллу захвачу в выходные, глянем, что можно сделать и сколько это будет стоить.
– Толь, деньги…
– Малая, еще раз про деньги заикнешься, уши надеру. Как в прежние времена.
– Да молчу я, молчу…
– Вот и молчи, – этот деспот еще и по носу меня щелкнул, перегнувшись через весь стол. А потом, глянув наличие свободных касс, поднялся, направляясь в их сторону за очередной добавкой. Вот же…
Прорва ненасытная, а не сотрудник солидной охранной фирмы исключительно бандитской наружности!
Тихо прыснув, я вновь принялась потягивать мохито, разглядывая окружающую обстановку и думая о своем. Вопреки досужему мнению, молчание меня не напрягало. Как не напрягала необходимость сидеть на одном месте, никого не дергая и никому ничего не каркая над ухом. Это среди однокурсников, на занятиях, перед ректором, деканом, куратором и методистом и остальной достопочтимой публикой я пребывала в образе неунывающей мелкой оптимистки, которая и понятия не имеет о том, когда надо бы замолчать. В обычной жизни я все тот же добродушный оптимист, радующийся каждому новому дню, да…
Но радуюсь молча. О себе не распространяюсь, проблемы решаю по мере их поступления. И если уж совсем припрет обращаюсь только к тем, кто действительно может мне помочь. А таких людей, на самом-то деле, раз, два и обчелся. Ну и устраиваю вот такие вот посиделки. Когда только с Черепом, когда и со всей бандой, с которой не смотря ни на что удалось сохранить самые крепкие дружеские отношения.
Как бы удивительно это не было.
Вернувшись, Череп сунул мне под нос мороженое, а сам принялся за свой заказ. При этом он успевал с кем-то переписываться, искать что-то в интернете и следить за тем, чтобы я не уснула носом прямо в порции с холодным лакомством. Терпения его хватило ровно на три раза, на четвертый он не выдержал и, хлопнув меня со всей дури по плечу, недовольно выдал:
– Не знал бы все лично, решил бы, что ты всю ночь с парнем обжималась, забив на мир, учебу и все дела.
– Я и обжималась, – широко зевнув, откинулась на спинку стула, решив больше не рисковать. Рука у Тольки со временем легче не стала, он-то, может и не специально, а синяки останутся!
Друг на такое заявление, сказанное спокойным, будничным тоном даже жевать перестал. Отложил недоеденный бургер в сторону, вытер пальцы салфеткой и…
Улыбнулся. Мягко так, ласково. Аж мороз по коже пробежался!
– Явки, пароли, адреса? И имя, пожалуйста, имя, – доброжелательное выражение лица парня меня не обмануло. Знаю я эту морду полубандитскую, он с точно таким же выражением лица пацанов из параллели месил, когда они мелких притеснять решили.
– Толя… – вздохнув, я запустила пальцы в собранные в пучок волосы на затылке. Череп терпеть не мог, когда лица собеседника не видно, так что, в кои-то веки, моя неизменная красная бейсболка болталась на спинке стула. – Я тебя умоляю, какие явки, пароли и тем более имена? С ноутбуком я обжималась. До пяти утра. Искала идеи, вдохновлялась картинками и писала сценарий для сценки. Ну еще подумывала подкинуть гуманитарам идею для стенд-апа, но в пять утра эти любители неточных наук могут послать так далеко, как не снилось тем же филологам. Было дело, сталкивались по учебе, ага.
– Точно? – сощурился друг, вновь придвигая к себе коробку.
– Точно-точно, – я фыркнула, потягиваясь и снова зевая. – Толян, ну ей богу, какой на мои гордые метр шестьдесят парень-то?! Да со всеми обстоятельствами и обременениями? Я тебя умоляю…
– Умоляй, мелкая, умоляй, – покладисто согласился этот гад, со временем поднаторевший не только в умении общаться без налета акцента гопоты с района…
Но и заработавший навык применения сарказма и ехидства. Причем как бы Толька не отрицал, но порою он от этого получает невероятное удовольствие и специально провоцирует соперника на продолжение беседы без мордобоя.
И у кого он этого понабрался-то только?
– Ты потом куда, на смену? – вдруг озадачился товарищ, глянув на командирские часы на своем запястье. Их Толику подарил отчим, после того как парень успешно закончил сначала институт, а потом и курсы охранников.
И только поддержал пасынка, когда тот наотрез отказался идти по его стопам и работать в полиции. Как выразился суровый родитель, одного мента в семье за глаза хватит.
– Не-а, – вспомнив вчерашний звонок от администратора, я скривилась и тяжело вздохнула, болтая соломинкой в стакане. Кисло улыбнулась в ответ на вопросительный взгляд парня и пояснила. – Уволили меня. Вчера. По сокращению штатов. Так что я опять в свободном полете и поиске нового места для трудовых подвигов.
– Мелкая, ты ж знаешь…
– Толя, я тебе тогда сказала и сейчас повторю, если надо, куда ты можешь деньги деть, – глянув на него исподлобья, я показала Черепу кулак. – У меня есть кое-какие сбережения, на первое время хватит. А там… Ну будем посмотреть, может удастся найти что-то с гибким графиком и непривередливым хозяином… Но мне так не повезет, увы… Лан, – встряхнувшись, я выпрямилась, зевнула еще раз и решила таки подпортить другу аппетит. – А ты когда себе девушку найдешь, мордочка моя бандитская да бритая?
– Эй, Вороненок, я ж ем!
– Ничего не знаю. Требую пояснений, объяснений, в письменном виде и в трех экземплярах. Ну так что?
– Мирка! Имей совесть!
– Не была, не привлекалась, не участвовала, – стащив у него картошку фри, я принялась жевать, уставившись на парня заинтересованным взглядом. – Ну-у-у?
– Да епт…
Из заведения мы с Черепом выбрались еще через полчаса, когда я безнадежно опоздала на последние пары, а Толян получил втык от начальника, не обнаружившего подчиненного на его непосредственном рабочем месте. Впрочем, тот, дорвавшийся до вожделенной и вредной еды, воспринял все благосклонно, покивал в нужных местах, покаялся. Чмокнул меня в лоб, надвинул кепку на самый нос и отправился по своим делам.
Пообещав напоследок, что если я опять ввяжусь в какое-то сомнительное предприятие, переборщу с физическими нагрузками или еще каким-то неведомым ему способом попытаюсь себе навредить, то на мой возраст Череп смотреть не будет. Выдерет как Сидорову козу и скажет, дескать, что так оно и было, да-да!
Зная нрав Толика, угроза прозвучала очень даже серьезная. А банда еще и поддержит своего предводителя, принимая самое горячее участие в моем перевоспитании.
Почесав нос, я глянула на время и, ойкнув, дернула лямки рюкзака, поспешив на остановку. Друзья это хорошо, проводить с ними время весело, даже если у друзей местами проскакивают деспотичные замашки в твой непосредственный адрес. Но дела тоже никто не отменял. Тем более, что зная старосту группы пятикурсников с социально-гуманитарного факультета, опаздывать на встречу с ним было просто опасно для жизни.
Ну, или для психики. Этот милый мальчик, в очках-половинках и футболках с символикой рок-групп, одинаково свободно рассуждал как о трактатах Ницше, так и об особенностях пыток во времена Святой Инквизиции. А последнее еще и проиллюстрировать мог, с применением методики психоанализа по Фрейду. И все это с милой, мягкой улыбкой, пробирающей до костей даже матерых задир и прогульщиков.
Кто бы сомневался, что прозвище Псих прилипнет к нему так же, как ко мне в свое время приклеилось Каркуша!
Нужный мне автобус пришел точно по расписанию, грохоча на всю улицу всеми своими внутренностями. Он был почти пустой, что меня порадовало. И усевшись на продавленное сиденье у окна, я обхватила руками рюкзак, стоящий на коленях и прислонилась лбом к дребезжащему холодному стеклу. Путь до нашей альма-матер много времени не занимал, но все это время я глазела по сторонам, разглядывая яркие вывески магазинов, зазывающие рекламные билборды и переполненные парковки у торговых центров.
Город у нас был достаточно крупным, со всей причитающейся инфраструктурой и необходимыми для жизни вещами, такими как рабочие места, магазины, кафе, рестораны и кинотеатры. Я уж молчу про ночные кубы и прочие увеселительные заведения. При желании, здесь можно было кутить целый год, если у тебя на это хватит и сил, и средств для оплаты собственных развлечений. А еще у нас была цельная банда байкеров под предводительством некоего Харлея. Лично не видела ни одного из них, ни разу, хотя по городу в свое время пришлось изрядно помотаться и побывать в таких местах, которые и в кошмарном сне не увидишь. Но говорят, что личности интересные, не без тараканов и приключений на свою пятую точку.
Хмыкнула, рисуя рожицу на запотевшем от моего дыхания окне. Конечно, байкеры у нас были не в единственном экземпляре, хватало тут любителей двух и трех колесных железных коней. Череп не так давно рассказывал про приключения одного такого мини-клуба, катавшегося исключительно на отечественных байках. Их предводитель умудрился за какие-то полчаса подрезать скорую, обогнать машину гаишников, попытаться уйти от них во дворах и просто-напросто свалиться на землю, затормозив на очередном повороте.
Но вот байкеры на мотоциклах марки «Харлей Девидсон», не кичившихся своим положением, финансовым состоянием и честно работавших в собственном ночном клубе были в единственном так сказать экземпляры. Я б с удовольствием с ними познакомилась, но не судьба, увы, не судьбинушка. Да и потом, в моей жизни эксцентричных людей и без этой банды выше крыши!
– На остановке, пожалуйста, – крикнула водителю, спохватившись, что еще немного и банально проеду мимо своего пункта назначения. И чуть не полетев кубарем веред, когда автобус начал резко остановить, вывалилась вместе с остальными пассажирами на тротуар.
Естественно споткнувшись о бордюр, кто б сомневался в моей везучести. Порою я всерьез подозреваю, что проблема вовсе не в моей неудачливости, а в поганой ауре, окружающий родной университет. Точнее не так, филиал пресвятого Российского государственного профессионально-педагогического университета, недоброй волей ректора оного расположившийся в нашем бедном городе.
И чем дольше я тут учусь, тем тверже моя уверенность в том, что когда сей университет поглощал несчастную социально-педагогическую академию, находившуюся на этом месте, кто-то от всей души и без каких-либо сожалений проклял оба учебных заведения.
Ну сами посудите! Когда проводили капитальный ремонт главного корпуса, каким-то мистическим образом умудрились обрушить крыльцо, козырек над ним и выжечь всю электропроводку. Затем на стадионе нашли неразорвавшийся снаряд времен Великой Отечественной, и никто не мог сказать, каким ветром его могло сюда занести, коли тут был глубокий тыл и до линии фронта, как до Китая пешком! Про энное количество страшилок, баек и страстных уверений о том, что в подвале целое подпольное захоронение, а на чердаке живет не до конца упокоенный упырь, завывая в особ ветреную погоду, я вообще молчу.
Посвящение в первокурсники без обязательной экскурсии по этим темным местам еще ни разу не обходилось. А чтобы народ не заскучал или, не дай бог, не расслабился, коварные старшекурсники добавляют все новые и новые эпичные подробности, кровавые свидетельства и устраивают такие представления, что Голливуд нервно курит в сторонке со своими кассовыми фильмами ужасов!
Как вспомню собственный первый курс, так вздрогну. Если бы не общалась до этого крепко и плотно с бандой Черепа, точно бы заикание заработала и поседела раньше времени в силу собственной впечатлительности и нежной, чувствительной детской психики.
Хмыкнула, натягивая пальцами лямки рюкзака и перепрыгивая через блестевшие на солнце лужи. По тому самому, черт бы его побрал, закону подлости, перед входом в университет они были самые большие, глубокие и никогда не замерзающие. Так что до дверей я добиралась прыжками и перебежками, попутно поминая тихим, добрым словом погоду и дворников. И только чудом не получила по лбу чертовой дверью, из которой кто-то выходил.
– Извини, мелкий, не заметил, – хмыкнул низкий, приятный баритон, обладатель которого был так любезен, что придержал меня за локоть, не дав грохнуться задом на мокрую от дождя плитку из керамогранита, украшавшую крыльцо. – Слушай, а тебе точно сюда надо? А то ведь зашибут и не заметят!
– Меня? Да не заметят?! Дяденька, как вы плохо думаете об умственных способностях местных разгильдяев, – фыркнув, я сдвинула бейсболку на затылок и глянула на заботливого незнакомца. И присвистнула, рассматривая сей впечатляющий экземпляр красоты, брутальности, мужественности, сексапильности…
Короче, не знаю, кто этот мужчина во цвете сил, но я бы с ним познакомилась поближе. Если бы не обстоятельства, да…
– И потом, если они не заметят скромную меня, то я-то их точно замечу… И припомню, при первом удобном случае, – шаркнув ножкой, я мило улыбнулась разглядывающему меня незнакомцу и бочком протиснулась мимо него в тамбур.
Мечта всех женщин от шестнадцати и старше вскинул бровь, проследив взглядом за моими передвижениями, и взъерошил светлые волосы на затылке. Кожаная куртка натянулась, обрисовывая шикарные плечи. Изящная серьга в форме черного креста мелькнула среди прядей, придав этому потрясающему экземпляру еще пару очков в моих глазах.
Я аж чуть слюной не захлебнулась, засмотревшись на это зрелище. И поспешила скрыться на первом этаже корпуса, отчаянно завидуя той девушке, что получит данного мужчину в свою личную собственность. Жаль, что мне такое счастье если и светит, то явно не в ближайшие пару десятков лет. Да и потом, это ж кем надо быть, что бы на меня польститься? Да еще с учетом того багажа, включающего и неполный условный срок, висящий за спиной?
Потратила еще минуты три на скорбь по собственной отсутствующей личной жизни, пока проходила местный фейсконтроль и отбивалась от вопросов, не нужны ли нам художники-оформители со свободным графиком работы (своих бы куда деть, кто подсказал бы!). А после, припомнив, в каком закоулке мы с Психом договорились о встрече, попрыгала в святая святых каждого университета.
В местную столовую, славящуюся способностью поваров спалить то, что в принципе не подлежит сожжению. У них даже чай порой получался со вкусом горелого, хотя при всей своей фантазии я так и не смогла понять, как им это удается. Радует, что такие казусы были скорее исключением, чем правилом.
Печалит, что за все годы учебы правило поему-то подтверждалось именно на мне.
Евстигнеев Арсений Петрович, двадцати четырех лет от роду, худощавого телосложения, миловидной внешности и суровой репутации нашелся за угловым столиком. Подальше от выхода, поближе к раздаче. Темно-русые волосы были собраны в растрепанный хвост на затылке, скулу украшала витиеватая свежая татуировка, бровь проколота, а общее благостное выражение лица подсознательно заставляет вспомнить обо всех своих прегрешениях. И нет, не был он таким уж страшным, наш Псих.
Но оставлял после себя незабываемое впечатление и легкую психологическую травму. Или психическую?
– Контора пишет? – приземлившись на стул напротив Сени, я ни капли не смутившись холодного прищура светло-голубых пронзительных глаз, стащила у него из-под носа стакан с чаем.
Парень на это только хмыкнул, покрутив в пальцах самое настоящее писчее перо, и вернулся к своим записям, без особого энтузиазма поинтересовавшись:
– Итак, чем обязан видеть твою взъерошенную светлость?
– А то ты не в курсе, – хмыкнула, блаженно щурясь и грея руки о стакан.
– Все, что я на данный момент знаю, так это то, что нам выдали безнадежное в своей провальности задание, – мимолетная улыбка сгладила холодные черты лица Сеньки, но повысила нервозность окружающих, проходивших мимо оккупированного нами столика. – Оказывается мы, с нашими далекими от скромностями творческими талантами, должны занять как минимум второе место… И займем, да… Второе с конца.
– Сеня, да ты пессимист, как я погляжу.
– Каркуша, да ты оптимист, как я посмотрю, – вернул подколку Псих и хмыкнул, не глядя, стянув стакан чая с подноса проходившего мимо младшекурсника. – И чем дольше я с тобой общаюсь, тем сильнее меня волнует один ма-а-аленький вопрос… На каких препаратах надо сидеть, что бы являть миру столько жизнелюбия и радости?
– Исключительно на успокаивающих сборах и мантре «Я не убиваю окружающих меня идиотов», – фыркнула, делая еще один глоток горячего напитка. После чего полезла в рюкзак и плюхнула на стол между нами стопку распечаток. – Спрашивать, есть ли у вас заготовки, не буду. И так понятно, что они тебя интересовали в самую последнюю очередь. Так что держи, это схематичный план выступления. Я набросала парочку линий, выберешь что больше подходит. Но учти, будете петь, текст песни на сверку предоставить обязательно и не за пять минут до выхода на сцену. Прошлые матершинные частушки мне до сих пор икаются периодически.
– Декан оценил? – и снова эта мимолетная улыбка, от которой внутренности в узел сворачивались и срочно просили политического убежища где-то в левой пятке.
– И декан, и зам декана, и куратор и даже ректор, в кои-то веки посетивший мою скромную обитель, – я скривилась, как от зубной боли, припомнив это чудное виденье, отнявшее у меня два часа свободного времени, десятки нервных клеток и уйму седых волос своими рассуждениями о воспитательном процессе. – Поэтому, Псих, я тебя не как товарища, однокурсника, коллегу или собрата по несчастью… Я тебя, как человека прошу, давай хотя бы в этот раз обойдемся без происшествий, а?
Сеня на такую просьбу только тихо рассмеялся, лукаво сощурившись и насмешливо на меня посмотрев. Вот только как-то прокомментировать прозвучавшие слова не успел. Словно в противовес всем моим чаяньям и надеждам, неприятности решили начать действовать прямо сейчас. И какой-то неуклюжий первокурсник, запутавшись в собственных ногах, потерял равновесие и рухнул прямо нам на стол. Со всем своим подносом, полным еды и под дружный лошадиный ржач присутствующих тут же студиозов. Да так метко упал, что сумел не затронуть ни меня, ни Психа…
Зато залил супом и чаем, вперемешку с картофельным пюре, все мои распечатки, блокнот Сеньки и его же толстовку, так неосторожно лежавшую на краю стола. Хохот стал просто гомерическим и грозил перерасти в массовую истерику.
– Такчто ты там говорила про схему выступления? – отстраненно поинтересовался Арсений, изящным движением смахивая куски хлеба с колен. Выудив из получившейся жижи собственный блокнот, он поморщился, скептично разглядывая, во что он прекратился.
– Я говорила, что есть у меня парочка идей… Но, судя по твоему лицу, можно уже не беспокоиться, да? – тяжко вздохнула, отодвигаясь в сторону, дабы не попасть под чайно-супный ручеек, стекающий вниз. И потыкала пальцем в бок валяющегося на столе студента. – Ты чьих будешь, несчастливец ты наш, м? Скажи хоть, что на надгробии надо будет писать, а то негласный лидер социально-гуманитарного факультета к гуманитариям и гуманистам имеет очень уж косвенное отношение.
– В моей смерти прошу винить ту обезьяну, что не сумела эволюционировать до человека и швырнула под ноги банановую кожуру, – наконец, выдал студент, поднимаясь со стола и с самым расстроенным видом разглядывая свою испорченную одежду. – Ну е-мае… Снежка меня убьет. И скажет, что так и было… А ее хахаль поржет еще… Рожа протокольная, млин!
– Мдя… – судя по любопытному взгляду Психа, четвертовать наглеца передумали, зато всерьез размышляют над тем, как прибрать такое интересное чудо к собственным лапам…
И нет, никаких неправильных и пошлых мыслей. Просто Сеня любил неординарных личностей с эстетической точки зрения. А личность, что сейчас стояла перед нами с самым убитым видом никак не могла быть заурядной. На нем красовалась испорченная толстовка с ярким огненным драконом, виднелся хитрый браслет на запястье, а из ранца за плечом выглядывала рукоять бейсбольной биты и край ноутбука…
В общем, новичок может и был чуть неуклюж, но зато получил индульгенцию на все свои ошибки за сегодня и стал предметом пристального внимания негласного главы целого факультета. Честно говоря, быть местным несчастьем было куда безопаснее. И спокойнее.
Ну… Иногда, во всяком случае.
– Снегирев, че застыл? Ждешь, когда высохнет, что бы птички поклевали?
Дружный гогот нарушил нашу идеалистическую тишину, разбивая атмосферу покоя и умиротворения, как кувалда заднее стекло у хаммера. Особенно обидно было за птичку, ведь не надо было быть семи пядей во лбу, что бы понять, на что намекает эта орава не убиваемых пони!
– Спокойно, Каркуша, – мягко улыбнулся Сеня, поднимаясь из-за стола. Закатав рукава неизменно черной водолазки, он щелкну меня по козырьку кепки и вопросительно уставился на новичка. – Снегирев… А не одолжите ли мне биту?
– Да не вопрос, – парень только брови вопросительно вскинул, ловким движением вытаскивая инструмент из рюкзака. – А зачем?
– Пойду оправдывать свое прозвище. В конце концов, репутацию надо поддерживать, слухи подпитывать… Да, Мир, скинешь мне свои наброски на мыло, адрес ты знаешь. А вас, Снегирев, я бы попросил подождать меня пару недолгих мгновений. Боюсь, новичкам вряд ли удастся легко и просто найти возможность постирать и высушить свою одежду.
И наградив нас еще одной мимолетной, мечтательной улыбкой, Сеня, перехватив биту поудобнее, отправился вбивать в не очень юные умы основы культуры поведения в общественном месте и правила питания, предусмотренные уставом, положением и обычным, ничем не примечательным этикетом. «Пони», видимо, до этого с Психом не встречались, успев наслушаться баек про меня. И сейчас эти самые пробелы в знаниях грозили им аукнуться если не болезненно, то весьма чувствительно.
– Уй… – невольно вжал голову в плечи студент Снегирев, с долей зависти разглядывая на то, что устроил Арсений. – А ему это… Ничего не будет?
– Если что и будет, то Сене на это давно и прочно начхать, – вздохнув, залпом допила остывший чай и поднялась, прихватив с собой рюкзак и пирожок, чудом уцелевший во всем этом бедламе. – Привыкай, Снегирев. Псих питает к тебе научно-исследовательский интерес, а значит, хочешь не хочешь, но будешь с ним дружить. А я Мирослава Воронова, глава студенческого совета и местное несчастье по прозвищу «Каркуша». Если что – обращайся, я на финансово-экономическом обитаю. И это… Кетчуп со лба вытри, а то выглядишь как неудавшаяся жертва преступления.
– А, блин, – парень вздохнул, рукавом кофты стирая соус с лица. После чего озадачился. – А почему Каркуша?
– Потому что каркаю много, не по делу, но сто процентной гарантией.
– А… Понял. А почему Псих?
Со стороны «пони» послышались жалобные стоны, мольбы и попытки угроз и шантажа. Это они зря, конечно. Сеня мальчик в принципе добрый, но у Сени такая странная система ценностей и координат, что я лично до сих пор удивляюсь, каким макаром у нас с ним подобие дружбы образоваться сумело. Может дело в том, что наше знакомство обозначилось моим падением со стремянки прямо на конспекты усиленно пытавшегося не заснуть в библиотеке Психа?
– А это ты у него спроси, чуть попозже. И сразу говорю, видишь, как он улыбается? – парень кивнул, продолжая наблюдать за тем, как Сеня очень вежливо, я бы даже сказала ласково, объясняет стаду пони, где они не правильно поступили, и в чем же ошиблась эволюция на их примере. – Запомни. И никогда не становись причиной такой улыбки. Если ты, конечно, не Каркуша и не его девушка…
– Понял, не дурак, – хмыкнув, Снегирев оперся задом на стол и, скрестив руки на груди, продолжил наблюдать за экзекуцией. А я, вспомнив, что для реализации задуманного мне необходимо еще и костюмы с реквизитом где-то найти, со всех ног рванула в сторону библиотеки. Кажется, именно там заимел нехорошую привычку ныкаться от страждущих основной костях худфака с редкими вкраплениями театралов.
А кто еще может оказать содействие в таком серьезном вопросе, как костюмы, реквизит и декорации, как не они? Ну не своих же художников-оформителей, что б им икалось всем разом, привлекать. Они, конечно, нарисуют. Но боюсь, то, что они намалюют, не примет цензура в моем лице и тощей фигуре.
Видела, на себе ощутила, перед ректором долго краснела. И кто ж им тогда, такой нехороший, ляпнул про страсть нашего высшего руководства к бедным зайчикам и ежикам в не совсем приличном варианте? И ведь не сознался никто!
Прошмыгнув мимо куратора, за каким-то чертом, рыскавшего по всему первому этажу, я по стеночке, в духе лучших шпионских боевиков, просочилась в приоткрытую дверь храма наук и знаний. В библиотеку, в смысле. А оттуда, вежливо расшаркавшись со строгой библиотекаршей, этакой мадам за сорок, со строгой прической, в неизменных начищенных туфлях и коричневом костюме, проникла прямо в читальный зал. И только там смогла перевести дух, заинтересованно оглядываясь по сторонам.
В огромном помещении было тихо, светло и по-своему даже уютно. С потолка свисали богато украшенные люстры, на полу сверкал дубовый паркет, а некую атмосферу торжественности нарушал только тихий шелест страниц, приглушенные разговоры, да шум работающих компьютеров и кондиционеров. Помнится, ректор долго упирался, но под напором неопровержимых доказательств в лице определенного количества редких книг пострадавших от непостоянной температуры, что в хранилище, что здесь, сдался и выделил деньги на установку системы климат-контроля.
Тем самым сделав читальный зал вторым по популярности местом, где заядлые прогульщики предпочитали прятаться во время пар. Первое место занимала столовая, потому как если студент не хочет спать, то студент хочет есть, так что выбор, где отсидеть время, напрашивался сам по себе.
Впрочем, мне до причин прогула тех или иных пар было как до лампочки Ильича под потолком. Следить за прогульщиками входило в обязанности старост, им же я, с чистой душой, делегировала полномочия выдать назидательного пинка особенно отличившимся. И только если староста не мог справиться с распоясовшимися подопечным, тогда уже собирали малое заседание студенческого совета и проверяли мою степень владения ораторским искусством. Что, впрочем, происходило крайне редко и, в основном, по причине поступивших жалоб на негласных глав факультетов или очень уж ответственных старост.
Усмехнулась, встав на носочки и высматривая знакомые цветастые макушки, оттягивая лямки рюкзака на плечах. Помню самое первое мое заседание причиной которого стал… Нет, не Псих. Сеня в ту пору пребывал в меланхолии, слушал одноименную группу и всех неугодных тормозил исключительно одним своим мрачным видом. А причиной срочного сбора студенческого совета стал сам Александр Игнатьев, шикарный блондин, спортсмен и гордость всей нашей группы. Ну и староста оной за одним. Очень… Правильный староста, местами, вот на него накатали жалоб столько, сколько потом за все три года учебы на меня не катали.
– О, вот и вы… – подпрыгнула от радости, наконец-то обнаружив зеленую шевелюру с торчащими в разные стороны прядями за угловым столом в самом дальнем конце зала. И пока смотритель библиотеки не выпнул меня отсюда за излишнюю эмоциональность, направилась в ту сторону, ловко лавируя между столами, студентами и стеллажами с драгоценными экземплярами книг.
