Текст книги "Каркуша или Красная кепка для Волка (СИ)"
Автор книги: Анна Кувайкова
Соавторы: Юлия Созонова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)
– Итак, что мы имеем? – закрепив листок на дверце стоящего рядом шкафа канцелярской кнопкой, я еще раз крутанулась на кресле, прежде, чем откинуться на спинку оного и заложить руки за голову. – А имеем мы то, что нас… Ну не будем о грустном, конкурс еще не состоялся, мы еще не пролетели и декан еще не в курсе, кто регулярно тырит у него из шкафа конфеты и печеньки. Поэтому шанс избежать прискорбной участи пока что есть. Мизерный, но, все же он есть. А значит… – хмыкнув, я подергала кончик пряди волос, выбившейся из хвоста, и обреченно протянула. – Пофиг, пляшем. Ну, или как говорят великие эстеты… Пренебречь, вальсируем! Где там у меня расписание на этот семестр благородно валяться изволило…
Распечатка занятий по группам, подгруппам и курсам нашлась под горой набросков, оставленных тут художниками до лучших времен. Смахнув их с чистой совестью на пол, я выудила нужную мне папку и принялась листать, сверяясь с собственным списком и делая пометки напротив каждой фамилии.
Студент Жарков, тот самый почти кандидат в мастера спорта по дворовому боксу, сегодня должен был объявиться на праве, во втором учебном корпусе и двести сорок пятой аудитории. Коли верить учебному плану, сегодня у всей моей группы был зачет, а значит этот представитель хомо сапиенс явит свой светлый лик преподавателю. Если не хочет вылететь из института как пробка из бутылки с шампанским.
– Один есть, а еще есть наш дядя Саша и Натулька, претендующая на звание королевы всея факультета… – хмыкнула, припоминая, какими взглядами на меня кидалась эта особа. Там же прохлаждается наш обожаемый староста Сашенька и та девица, с вечными страданиями по красивой жизни и не менее красивым мальчикам.
Тихо фыркнула, сдувая с носа прядь волос. Никогда не понимала все эти томные взгляды, вздохи и охи, а еще вечную манеру малевать лицо так, словно в любой момент вас могут пригласить на бал при императорском дворе. При гордо росте метр шестьдесят пять, худющем телосложении и остром подбородке, с копной темных, вечно взъерошенных волос, я среди цветника всего факультета смотрелась, мягко говоря, странно. Косметику не любила, одевалась как мальчишка, вела себя как мальчишка, носила темные толстовки и никогда не расставалась с любимой красной бейсболкой, с логотипом известной хоккейной команды.
А учитывая, что ко всему этому прилагался противный характер, постоянная болтовня, обязанности главы студенческого совета и прожженный фатализм, помноженный на фантастическое умение ляпнуть что-нибудь не там, не тем и не туда, навлекая беду на окружающих…
В общем, ничего удивительного, что любили меня студенты выборочно, далеко не всегда и только тогда, когда мои сольные выступления несли пользу для них, а не для меня или руководства вуза. И я уже предвкушала, какими радостными будут лица моих одногруппников, моей скромной волей оказавшихся втянутыми в студенческую самодеятельность. Лишь бы сразу не прибили и не придали анафеме на месте, за такие новости-то…
Звонок телефона выдернул меня из задумчивости, оторвав от созерцания расписания занятий. Запнувшись об валявшиеся на полу коробки, я чуть не свалилась, приложилась коленом об парту и, прыгая на одной ноге, добралась-таки до рюкзака. Что бы рухнуть животом на него, выудив из кармашка потрепанный телефон, видевший лучшие времена явно еще до моего рождения.
– Внимательно, – выдохнула, нажав кнопку приема вызова и пихнув локтем еще одну стопку набросков. К художникам за один только день накопилось столько претензий, что лучше бы им не попадаться мне на глаза ближайшие пару дней.
Не то, что бы я со своей комплекцией могу их зашибить ненароком, нет. Этих оленей, что б на них радиатор отопления кто-нибудь скинул, и в голодный год палкой не переломаешь, а мои справедливые возмущенные вопли они научились стойко игнорировать. Но я ж работать заставлю, их шедевры перерисовывать по десять раз, а вот это для них действительно, самая настоящая пытка!
– Мирослава? Добрый день, это вас Екатерина Петровна беспокоит, – мягкий голос моего непосредственного начальника, администратора кафе недалеко от центра города, звучал до невозможного официально. И наводил на не самые приятные мысли.
– Здравствуйте, что-то случилось? – настороженно переспросила, краем глаза отметив, как кто-то попытался дернуть дверь.
Щеколда дрогнула, но выдержала, сохранив мне хоть какое-то подобие уединения. Незваный гость ругнулся голосом Олега Евгеньевича, пообещал мне кары небесные, если я не объявлюсь в ближайшие пять минут и удалился дальше по коридору. К моей вящей радости, потому как второй попытки проникновения дверь бы уже не вынесла, открыв нашему замечательному куратору шикарный вид на мою пятую точку.
Она у меня, конечно, довольно симпатичная, да и джинсы, в кои-то веки, не висевшие мешком на бедрах, но все-таки!
– Мирослава, понимаете, в чем дело… – женщина взяла небольшую паузу, заполненную насквозь фальшивым сожалением, прежде, чем продолжить. – Но мы вынуждены вас уволить. Видите ли, наш директор после проверки финансовых документов, решил провести оптимизацию штатов… Под сокращение попали несколько официантов и бармен. Жаль, конечно, с вами расставаться, разрушать слаженный, сработавшийся коллектив, но это решение директора. Вы же понимаете, я не имею права его оспаривать.
– Угу, – медленно протянула, пытаясь переварить полученную новость. Мозги соображать отказались, все еще не отойдя от задания декана. Но где-то в глубине души уже поднимались первые зародыши той самой, пресловутой женской паники, так удачно задавленные после похода в деканат одним усилием воли. – То есть… Совсем сократить, да?
– К сожалению, да, Мирослава, – снова притворный вздох и полный никому не нужного сочувствия тон. – Вашу трудовую мы перешлем вам по почте. Расчет переведут на карту сегодня вечером. И, я все же надеюсь, что вы не будете держать на нас зла. Всего хорошего, Мирослава. Приятно было с вами работать.
– Но…
Гудки в трубке раздались до того, как я успела хоть что-то возразить. И глядя обалдевшим взглядом на замолчавший телефон, я минуты три переваривала полученную информацию. А потом застонала и приложилась лбом об стол. Потом еще раз. И еще. Пока в ушах не зашумела, а из глаз искры не посыпались. Только тогда мое скромное кошмарство всея студентов соизволило выпрямиться и поинтересоваться у высших сил громким злым шепотом:
– И где ж на моей улице перевернулось столько счастья, что б я сейчас так за него огребала, а?! Какого… Пьяного крокодила этот недобрый понедельник так недобро начаться изволил?! Да что б…
Сжав кулаки, крепко зажмурилась и пнула со всей дури парту. Ногу обожгло болью, и следующие минут пять я прыгала по своему кабинету, кляня все и вся, что только на глаза попадалось. Толку от этого было ноль и минус бесконечность, зато на душе полегчало. Да и жажды крови заметно поубавилось, так что ногой еще пару раз, я остановилась посреди комнатушки и глубоко вздохнула. Выдохнула, вздохнула еще раз…
– Та-а-ак, – взъерошив волосы на затылке, я дохромала до шкафа и содрала с него несчастный листок со списком смертников. – Будем решать проблемы по мере их поступления. Поистерили, мебель попинали, адреналина заработали, все, пойдем радовать массы своей счастливо физиономией. И не приведи господи, кто-то из них что-то вякнет против моего решения… Ух, я им!
Что, кому и как озвучивать не стала, прекрасно помня о том, что звукоизоляция в нашем корпусе, конкретно на нашем факультете оставляла желать лучшего. В иные дни, да при отсутствии основной массы страдающих бездельем студентов, тут можно было услышать, о чем шепчутся преподаватели в деканате за чашкой кофе с коньяком. А если принюхаться, так еще и определить, какого качества алкоголь эти великие умы педагогики потребляют…
– Херня война, главное маневры, – пробормотала себе под нос, натягивая кепку и закидывая рюкзак на плечо. Дернула лямки, поправляя свое хранилище ценных предметов и решительным шагом направилась к выходу, с силой хлопнув дверью так, что чуть не получила по макушке куском штукатурки, отвалившейся с потолка.
Мрачно глянула на эту оказию, чудом не ставшую причиной моей скоропостижной кончины и, воровато оглянувшись, носком кед отпихнула ее в угол. После чего повела носом, поспешив скрыться с места преступления. Меня ждал второй корпус, двести сорок пятая аудитория и трое из невольных добровольцев для участия в конкурсе самодеятельности.
И я буду не я, если они сумеют как-то увильнуть от него!
Внутренний двор встретил меня ярким, совсем еще летним солнцем и промозглым, пробирающим до костей сентябрьским ветром. Подняв воротник толстовки, я помянула недобрым словом свою забывчивость и куртку, оставленную в кабинете. Огляделась по сторонам, мрачно глянула на ярко-голубое небо и, вжав голову в плечи, отправилась по дорожке в сторону трехэтажного здания, противного темно-коричневого цвета. Перепрыгивая через лужи, обгоняя лениво прогуливающихся по территории студентов и по счастливой случайности не сбивая с ног никого из преподавателей.
Прецеденты имели место быть и, обычно, заканчивались очередным визитом на ковер сначала к куратору, потом к декану. И как бы я не симпатизировала Олегу Евгеньевичу, как бы не оценивала его возраст, степень привлекательности и ум, но дважды на одни и те же грабли даже я не наступаю.
К тому же, неизвестно какие еще умные и безнадежно светлые мысли придут в голову господина Вязьмы, при виде главу студсовета. Он-то озвучит, остальные поддержат и поаплодируют, а исполнять-то кому?
Так что через лужи я прыгала очень осторожно, без риска и старательно огибая всех представителей преподавательского состава, попадавшихся мне на встречу. Правда, итогом такой предосторожности стало то, что я окончательно продрогла и заледенела, промочила кеды и ударилась локтем об фонарный столб, когда балансировала на краю лужи, не заметив там притаившуюся корку коварного льда.
Про то, где я видела дворников вообще и сотрудников ЖКХа в частности, пришлось скромно промолчать. Гуляют тут, понимаешь ли, молодые мамочки с детьми. Бедным студентам даже рта открыть негде и высказать все накипевшее миру никак.
Наверное, выражение лица у меня было соответствующее, потому как вахтер, дремавший на входе, мне никаких вопросов не задал и предъявить студенческий билет не потребовал. Тем самым позволив мне беспрепятственно добраться до второго этажа, где привычно обменявшись колкостями со старостой параллельной группы и проложив путь до нужной аудитории исключительно локтями и собственными возмущенными воплями, я оказалась прямо перед дверью с цифрами два, четыре и пять на блестящей, круглой табличке. За ней слышались чьи-то возмущенные бухтения, смех и недовольный бубнеж преподавателя по праву, явно сетовавшего на свою жизнь и неблагодарность всей группы разом.
Иногда его перебивал извиняющийся баритон старосты, но общую картину это не сильно меняло. И да. Тут звукоизоляция была еще хуже, чем в главном корпусе, так что счастливы были те, кому здесь экзамены сдавать приходилось.
– Что, Воронова, опять проспала да? – ехидный голос Коленьки Глухова раздался прямо над головой, заставив меня подпрыгнуть от неожиданности. – Ну таки поздравляю тебя, Степаныч нынче не в духе, терзать будет долго, медленно, кроваво…
– Сказал известный мастер спорта по опозданиям и вранью, – машинально огрызнулась и, показав кулак одногруппнику, постучалась. Ответа ждать не стала, просто распахнула дверь в кабинет и просунула голову в щель, обворожительно улыбнувшись строгому мужчине средних лет за преподавательским столом. – Здравствуйте, Семен Степанович! Простите великодушно за вторжение внезапное, но дело таки чрезвычайной важности, спешности и прочее-прочее-прочее. Короче, позарез нужны три морды лица из нашей славной группы для выполнения ответственного поручения самого Станислава Григорьевича! Отпустите, а? Не губите бедного главу студсовета, да во цвете лет и сил…
– Воронова, не прибедняйтесь, – тяжко вздохнул Семен Степанович, зыркнув на меня недовольным взглядом. – Забирайте, кого вам надо и брысь с глаз моих. Я все еще не забыл, как вы мне основу уголовного права сдавать изволили… Вежливая, опрятная, спокойная девочка, а как примеры приводить, так как будто два срока отмотала!
– Так с этими оболтусами и все три отмотаешь, пока чего-то добьешся! – ввалившись в кабинет я смущенно шаркнула ножкой, поправив бейсболку. – Ну так что, можно?
– Я же сказал. Забирайте и чтобы я вас тут не видел! – преподаватель права еще и журналом хлопнув по столу. Рыжая заноза по имени Анна по фамилии Солнцева только фыркнула весело, глядя на это. И что-то шепнула лениво развалившемуся на парте брюнету рядом с собой. Тот скосил на меня глаза и…
Показал язык. Под тихий смешок сидевшей впереди красавицы-принцессы нашей группы, внезапно сменившей имидж, ага. И глядя на эту идиллию, я только вздохнула про себя. Мне бы так, хоть не надолго, хоть на пару недель. Чтобы не думать, как выкрутится перед деканом, оправдаться перед куратором, убежать от справедливой расправы одногруппников и заработать денег. Эх, мечты-мечты!
– Так, крайних нет, но декан их назначил, – без зазрения совести прикрывшись именем грозного чудовища всея факультета, я ткнула пальцем в нужных мне людей. – Ты, ты и ты. За мной, на выход. Остальным просьба не расслабляться, Станислав Григорьевич еще не допил свою валерьянку и не все обязанности распределил! И это… – оглянувшись в дверях, я тихо кашлянула. – Семен Степанович, там Глухин говорит вы его несправедливо завалили, контрольную ему плохо проверили…
– Да-а-а? – неподдельно заинтересовался мужчина. Даже привстал со своего места, опираясь руками на стол. – Так пригласите его сюда, обсудим…
– Ну и гадость ты, Каркуша, – беззлобно поддел меня староста, отвесив легкий подзатыльник. – Еще и злопамятная гадость!
На такое заявление, наполненное искренним то ли восхищением, то ли укоризной, я только и смогла, что глазами похлопать, надувшись, как мышь на крупу. Однако, стоило нам оказаться в коридоре, я пропустила товарищей вперед и, сдвинув кепку на затылок, с самым серьезным выражением лица поманила пальцем скучавшего на соседнем подоконнике Коленьку.
– Иди сюда, мое чудесное несчастья… Как донесла разведка боем и рекогносцировка на месте, Семен Степанович желает кое-что уточнить у нашего самого главного умника всея факультета, – и, похлопав недоуменно глядевшего на меня парня по плечу, сочувственно вздохнула. – Ну ты это… Держись там. Мы если что, за тебя обязательно отомстим!
– Воронова, ты чего? – Глухин почесав затылок, все-таки открыл дверь в аудиторию. И тут же оказался втянут внутрь караулившим у входа преподавателям по праву, цепко ухватившим дылду студента за ухо.
Я же, глядя на страдание своего однокурсника, сочувственно вздохнула, машинально потирая собственную, не так давно пострадавшую часть тела. И, мысленно позлорадствовав, поспешила скрыться с места преступления, даже не удивившись раздавшемуся на весь этаж душераздирающему воплю «Каркуша!».
В конце концов, должна же я оправдывать звание «Местное несчастье», присвоенное мне еще на первом курсе добрыми одногруппниками или как?
Почесав нос и придя к выводу, что это вопрос скорее риторический и искать на него ответ совершенно не обязательно, я нашла взглядом троицу избранных, оторванных моими скромными усилиями от учебного процесса. Жарков привычно жевал жвачку, подпирая стенку напротив кофейного автомата, Наташенька строила глазки нашему старосте, тоже скорее из любви к искусству, чем действительно надеясь его обаять. А сам староста, каким то шестым чувством определив мое приближение, не глядя сунул в мои промерзшие пальцы стаканчик с горячим шоколадом.
И добавил, отпивая свой черный кофе без сахара:
– Заболеешь, отдам тебя Солнцевой на излечение.
– Заболею, гордо помру на коврике под дверью нашего деканата, – тихо фыркнула, отпивая горячий, сладкий напиток и блаженно щурюсь. – За одним отомщу всем и сразу за свои бедные, потраченные нервы.
– Злюка, – беззлобно усмехнулся дядя Саша, щелкнув меня по носу. И, в отличие от остальных, не получил за такие вольности пинок по голени. – Ладно, колись, несчастье, для чего мы тебе понадобились, да так срочно.
– Шевели ластами, Каркуша, – Буркнул Жарков, скривившись и наклеив жвачку на дверной косяк. – Мне еще физруку зачет сдавать, что б его.
– О твоих спортивных успехах в этой области не слышал только ленивый, – хмыкнула Наташка, вытаскивая пилочку и подправляя и без того идеальный маникюр. Дернула изящно плечиком и мило улыбнулась в ответ на недобрый прищур парня. И выглядело это так органично, что я сначала усомнилась в собственном зрении, потом в собственной адекватности…
А ущипнув себя за щеку и чуть не пролив остатки шоколада на толстовку, задумалась. Это только мне чудится или между ними действительно мелькают те самые, пресловутые искры любви и взаимной приязни? Чудны дела твои, Господи!
– Я собрала вас здесь… – окинув взглядом небольшой закуток с кривым и изрядно засохшим фикусом в углу, я допила шоколад и выкинула стаканчик в мусорку. И засунув все еще не согревшиеся пальцы в карманы толстовки, торжественно продолжила. – Ну так вот. Я собрала вас здесь, дабы сообщить приятное известие. Наш небольшой, но гордый отряд самоотверженных чеверокурсников будет защищать честь и гордость нашего любимого вуза на городском конкурсе самодеятельности. Возражения, увы, не принимаются. От поручения декана еще никому не удавалось откосить. Вы рады? Я так просто до невозможного, учитывая что окромя нашей небольшой и тесной группы, мне придется следить за товарищами с социально-гуманитарного факультета… А вот что им придет в голову, даже Фрейд не разберется с первого раза! – лица товарищей отражали всю степень их радости, заставляя невольно нервничать и болтать еще больше и, что характерно, еще невыносимее. – С вас предложение о чем, как и в каком виде будем выступать, список необходимого и сценарий, к концу недели. В пятницу первая встреча на Эльбе, в два часа, в актовом зале, прошу не опаздывать… И да, декан непрозрачно намекнул на минимальные требования к результату конкурса, а именно – занять не ниже второго места, улучшая репутацию и рейтинг вуза и зарабатывая плюсики в карму от самого Станислава Григорьевича. Ну так что, вопросы есть?
– А… Ну… – попыталась что-то выдавить Наташка, переглядываясь с парнями. – Как бы…
– Вот и отлично, вопросов нет, значит увидимся в пятницу, – подпрыгнув от радости, я хлопнула в ладоши и, чмокнув старосту в щеку…
Смылась, пока до ребят не дошла вся суть вываленной на них информации. И уже перепрыгивая через две ступеньки, тихо хихикнула, когда на весь этаж вновь прогремел тот самый, душераздирающий, полный обреченности и давно уже привычный вопль «Каркуша!».
Давно позабытая совесть попыталась намекнуть, что такое поведение несолидно для моей должности и некрасиво по отношению к людям. Но стоило вспомнить, как за этих самых людей я периодически огребала от куратора и от декана, выслушивая о пользе политинформации и воспитательной работе среди молодежи, как муки совести как рукой сняло. Да и потом, если бы они действительно были против…
Ну не настолько я быстро бегаю, в общем-то. Да и спрятаться тут особо негде, если что.
Противная трель телефона отвлекла меня всего-то на пару секунд, а я уже умудрилась врезаться в поднимающегося по лестнице парня. Аккурат носом да в широкую грудь, закрытую светлой футболкой, с каким-то странным принтом. И только чудом не полетела на пол, успев ухватиться за плечи незнакомца и повиснув на нем, переводя дух.
– Кхм… – веселые нотки в голосе моего спасителя намекнули, что очередные разборки мне все-таки не грозят. Вот только следующая его фраза изрядно подпортила первое впечатление. – Аккуратнее, мелкий. Убьешься ведь так.
– Не волнуйтесь, дяденька, – отцепившись от парня, я отступила на шаг, выуживая надрывающийся телефон из кармана джинсов. Глянула на имя абонента и убрала звук, обходя внезапное препятствие по кругу. – Если, не приведи бог, случится такое несчастье, тут все заведение скинется на пышные похороны с гарантированным упокоением. А вам я бы советовала зрение проверить… Я, конечно, не Анна
Семенович, но с парнем меня еще ни разу не путали! – и гордо вскинув нос, побежала дальше, на ходу отвечая на звонок от очень важного для меня человека. – Да, слушаю! Нет, Ирина Петровна, я не забыла. Ага-ага… Что-то еще надо купить? Да? И как же?…
К концу разговора о случайном столкновении я уже и не вспоминала, занятая своими мыслями и прикидывая, каким маршрутом домой возвращаться, что бы успеть зайти во все нужные магазины. Учитывая, что часть из них была в другом конце города, легкая пешая прогулка грозила превратиться в самый настоящий марафон. И окончательно выкинув из головы симпатичного кудрявого паренька, спасшего меня от падения и ставшего очередной галочкой в списке нелепых ситуаций и курьезных происшествий, я поспешила в главный корпус. Забрать куртку, прихватить рюкзак, показаться на глаза куратору, отчитаться, о проделанной подрывной деятельности и уйти по-английски, не прощаясь, пока Олег Евгеньевич еще что-нибудь не вспомнил или не придумал мне поручить.
Ну а то, что этот самый спаситель все то время, пока я прыгала вниз через две ступеньки, провожал меня по-детски любопытным и пристальным взглядом, так это его личные проблемы. Пускай смотрит, мне не жалко. На большее-то всяко претендовать не собирается.
Да и если быть совсем уж честной, зачем мне какой-то странный, пусть и дико милый парень, не умеющий отличить мальчика от девочки, когда у меня есть самый лучший мужчина во всей моей жизни?
Невольно мягко и тепло улыбнулась, прыгая на остановке в ожидании автобуса. Эх, Данька, как же я по тебе соскучилась-то, чертенок!
