Текст книги "Ледышка или Снежная Королева для рокера (СИ)"
Автор книги: Анна Кувайкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)
Идеи у его собеседников были. Правда, их даже в протокол нельзя было бы занести, ибо цензурными там были только предлоги. И то не всегда и не везде. Первым отпустило, как ни странно, Алёхина, который коротко ругнулся и нехотя произнёс:
– Ему кто-то сообщил. Кто-то из клуба.
– Пирожок с полки не предлагаю, – покивал головой Араньев, криво усмехнувшись самыми уголками губ. – Но для меня это единственное объяснение тому, как залётному гастролёру могло настолько повезти. Ещё одним фактором везения можно считать реакцию мелкой… Но тут уж действительно ничего не поделаешь.
– Почему? – хрипло поинтересовался Олег, стискивая пальцы в кулаки так, что побелели костяшки.
– Что почему? – вопросительно вскинул бровь Димыч, прекрасно понимая, что именно интересует брюнета.
– Почему она… Не кричала? – голос Верещагина звучал глухо, в нём чувствовалась боль и злость на собственное бессилие. И Димитрий прекрасно его понимал.
Сам не раз оказывался в этой шкуре. И искренне восхищался тем, что парни до сих пор могли держать себя в руках. Ну… По крайне мерее более или менее. И он прекрасно понимал, чего им могло стоить это видимое спокойствие.
Окинув их внимательным взглядом, Димыч вновь взъерошил волосы на затылке, нахмурившись и пытаясь подобрать слова:
– У мелкой был… Непростой период. Я бы с превеликим удовольствием забыл о нём, как и Изи, но увы. Некоторые события, вещи… Невозможно забыть. Она перенесла сильный стресс… Мягко говоря. И он заимел такие последствия, с которыми приходится разбираться до сих пор. Я не могу рассказать вам всё, как бы ни хотелось, – хмыкнул Димка, пожимая плечами. – Увы, в этом случае вам придётся спрашивать саму Изабеллу, но я далеко не уверен в том, что она вам расскажет. Хотя попытка не пытка, да…
Димка снова замолчал, обдумывая сложившуюся ситуацию и, вздохнув, тихо добавил:
– Могу сказать только одно. Когда на неё нападают, в прямом смысле этого слова, Изи не может кричать и сопротивляться. Вообще. Если бы официантка не кинулась на нападавшего и не получила от него удар… Изи послушно вышла бы вместе с ним из клуба и вы ничего бы не узнали. Вот такое вот, грёбанное, стечение обстоятельств и обалденное везение, что не говори.
Наверное, со стороны могло показаться, что его слова прозвучали слишком цинично. Однако, Димка отлично понимал о чём говорил и прекрасно представлял, какие могут быть последствия. И уж точно не собирался скрывать такой вариант развития событий от байкеров. Ребята должны понять, что могло произойти, если бы одна из девушек не кинулась на мужчину.
А ещё он был в чём-то рад, что воспоминания из прошлого наслоились на происходящее в настоящем. Это позволило его любимому ребёнку не только очнуться, но и начать действовать. Да, за эти действие пришлось отплатить почти невменяемым состоянием, но лично он был этому рад намного больше, чем мысля о том, в каком бы виде они могли её найти в случае удачного похищения.
Второй попытки её залечить Изи просто не смогла бы пережить, а это было бы неизбежно.
Телефон пиликнул, оповещая о входящем сообщении. Глянув на экран, Димка усмехнулся, и поднялся, вновь засунув руки в карман и глядя на парней сверху вниз:
– Значит так. С ментами я сам всё улажу, в конце концов, мне это будет проще сделать. Да и с этим мудаком везучим предпочту пообщаться лично, без свидетелей и под официальный протокол. Уж поверьте, я знаю, как заставить его говорить. А вам советую прошерстить персонал, который с утра тут ошивался, – подняв руку, стоило Михаилу и Харлею недовольно вскинуться, Димитрий жёстко продолжил. – Я прекрасно понимаю, что народ у вас сработавшийся и проверенный. Но посторонних лиц, кроме этого мужика не было. Сам он внутреннюю вашу кухню узнать не мог. Значит, ему дали наводку, так что выключите свою самоуверенность и включите свои мозги. Если захотите поговорить с мелкой, позвоните мне завтра утром, – он положил визитку на край стола, рядом с которым сидел. – Я скажу, в состоянии она с вами пообщаться или нет. И на этой ноте я вынужден попрощаться. Иначе некий милый, но ужасно злопамятный человек выполнит своё обещание и кастрирует меня ложечкой для мороженного. И проверять, как оно будет выглядеть на практике я не собираюсь.
Развернувшись, он отправился в сторону выхода, с некой долей иронии подмечая, как следом раздался мат и звук ломающегося дерева. Видимо, выдержка закончилась, добитая его выводами и логическими выкладками. Но особых угрызений совести по данному поводу он не испытывал, собираясь уделить всё оставшееся свободное время своей любимой сестрёнка.
И сдерживанию двух вражеских сторон. Интересно, Харон с Венькой действительно друг друга не переваривают или это у них аттракцион такой, доведи ближнего своего до нервного тика на оба глаза и всё лицо?
Глава 13.
Утро встретило Олега тяжёлым похмельем и отвратительным настроением. То, что болела голова его не удивило – он примерно помнил, сколько вчера выпил, прежде, чем смог хотя бы задремать. А вот то, как болели сбитые в кровь костяшки пальцев и собственное тело, вынудило попробовать вспомнить, что же произошло после того, как мозг отказался контролировать тело и эмоции, требовавшие выхода.
Нехотя открыв глаза, Верещагин тут же зажмурился, выругавшись про себя. Потолок родной квартиры изволил кружиться перед глазами и провоцировать тошноту. С трудом поднявшись, он посидел немного, прежде, чем повторить опыт и осмотреться по сторонам.
Представшая перед ним картина была, в принципе, не удивительна. И сулила новые траты. Мебель разломана, стены украшала живописная абстракция из пятен и дыр. местами можно было увидеть следы крови, видимо там он свои кулаки и стесал слегка. Комната пропахла сигаретным дымом и в довершении, видимо, что б уж совсем жизнь мёдом не казалась, у него дома с какого-то хера были целые залежи кактусов.
Глядя на стройные ряды колючек на собственном подоконнике, Олег и представить не мог, откуда они тут взялись. И если уж быть ну совсем честным, не хотел об этом даже вспоминать. У него в последнее время кактусы ассоциировались с одним определённым человеком…
Которого он не смог защитить. И от этого становилось так хреново, что впору продлить запой и продолжить разрушать собственный дом, в попытке избавиться от чувства вины и боли. Криво усмехнувшись, Верещагин всё же встал и медленно побрёл в сторону ванной. Кто-то из парней вчера попытался ему посочувствовать на тему «что я прекрасно понимаю, каково тебе сейчас»…
Ему очень повезло, что рядом был Харлей, успевший перехватить Олега до того, как тот размазал бы кулаками эту фразу по лицу сочувствующего. Потому что лично брюнет мог поставить всё, что угодно на то, что никому из них не приходилось осознавать одну простую истину: твою любимую девушку избивали в твоём же клубе, в нескольких метрах от тебя, а ты ничего не сделал, что бы это остановить или предотвратить.
И хотя умом понимаешь, что ни фига не виноват и вообще, всё это просто чёртово совпадение… От этого ни хрена, мать твою, не легче.
Сунув голову под ледяную воду, он закрыл глаза, пытаясь собраться и удержать всё ещё не утихшие гнев и боль под контролем. Он ненавидел собственное бессилие и хотел прямо сейчас отправиться к Эльзе. Но стоило вспомнить, каким диким, безумным взглядом она смотрела на всех, кто пытался к ней подойти, как она шугалась от попыток помочь и отталкивала чужие руки, как всякий энтузиазм отбивало напрочь.
Горько усмехнувшись, он выключил воду и, не высушив волосы, отправился на кухню. Там должны были остаться ещё сигареты и кофе. Можно, конечно, продолжить пить, но вряд ли кто-то оценит его самобичевание и одобрит то, что он топит собственные переживания в алкоголе. Да и разобраться, что за херня твориться в клубе не мешает, да…
Вспомнив вчерашний разговор со старшим братом Эльзы, Верещагин нахмурился, не обращая внимания на сдавившую виски головную боль. Когда они обсуждали нападение до этого, их больше волновало, где были все и как этот сукин сын вообще в клуб попал. И никто из них не обратил внимание на такую крохотную, почти что незначительную деталь…
Не зная внутренней «кухни» подгадать удачный момент практически невозможно. А значит…
Тут Верещагин зло скрипнул зубами, вытянув сигарету из полупустой пачки и прикурив её. Он опёрся спиной о кухонный гарнитур, стараясь подавить желание врезать кулаком по ближайшему шкафу с посудой. Потому что этот самый крохотный нюанс тянул за собой не самые радужные выводы. Кто-то из персонала дал знак нападавшему.
И не важно, кто был истинной целью придурка: его Ледышка или ещё кто. Важно, что кто-то из работников сообщил ему, когда путь будет свободен. Тем самым подвергнув опасности жизнь своих коллег. О том, чего его Снежинке стоило чьё-то ублюдочное поведение, он усиленно старался не думать…
Очень надеясь на то, что она хотя бы в клуб вернётся. О большем, увы, снова придётся только мечтать. Если уж не забыть совсем. Нет, Олег не стал любить меньше гордую Снежную Королеву, но вполне справедливо предполагал, что после такого Эльза не то, что подпускать к себе не станет, вообще может не заговорить и исчезнуть из жизни. Как клуба, так и из его собственной.
Последнее было почти-то ощутимым ударом под дых. Потому что Олег, как ни старался, не мог представить теперь, каково это, жить без неё. Как бы пафосно и сопливо не звучало сиё заявление.
Неприятные и болезненные размышления прервал настойчивый дверной звонок. Которым, к слову в принципе никто практически не пользовался, предпочитая или бить ногой в дверь или вызванивать задумавшегося или попросту заснувшего хозяина по телефону.
Похлопав себя по карманам и обнаружив в заднем кармане джинов искомый аппарат, к своему вящему удивлению Верещагин увидел выключенный звук, почти севшую батарею… И с десяток с лишним пропущенных вызовов от Харлея и Михи.
А когда по двери саданули со всей дури и рявкнули, что вынесут её нахер, если он не откроет, то отпали любые сомнения в личности визитёров. Затушив сигарету в пепельнице, Олег взъерошил волосы. И глотнув тёплой минералки, неведомым образом оказавшейся на кухне и вне холодильника, отправился спасать собственное имущество.
Должно же в его квартире хоть что-то целым остаться?
Щёлкнув замком, он распахнул дверь, прислонившись плечом к косяку и скрестив руки на груди. Окинул мрачным взглядом серьёзные и далекие от радужного настроения лица друзей, после чего нехотя поинтересовался:
– Ну?
– Коня на скаку е… – Мих потёр лоб, глянув искоса на хмурого и непривычно серьёзного Харлея. Глубоко вздохнул, с трудом взяв себя в руки, и выдал. – Пил?
– Не, мля, танго с байком на ковре танцевал, – язвительно откликнулся Олег, едва заметно морщась от усиливающейся головной боли. – Что-то ещё случилось?
Ответом ему стал напряжённый, красноречивый взгляд Михаила, явно говоривший о том, что тот не прочь дать собственному другу в морду. И неизвестно, сколько бы они так соревновались, кто кого переглядит, если бы не второй, до сих пор хранивший молчание гость. Он матюгнулся, сплюнул и отвесил обоим подзатыльники.
– Утихните, оба, – пробасил Харлей, несильно приложившись кулаком об стену в подъезде. – Ты, – тут он ткнул пальцем в сторону напряжённого Верещагина, – приводи себя в порядок. Араньев звонил. Сказал, что мы можем приехать и проведать Эльзу… Если хотим конечно. А ты, – рыжий байкер чему-то усмехнулся, глядя на недовольного жизнью вообще и конкретно этим днём Алёхина. – Ты обстановку-то не нагнетай, Мих. Всем хреново и всем жизнь нынче явно не сахарная вата. Для полного счастья, млин, осталось друг с другом подраться. Что б уж наверняка!
Тихо вздохнув, Верещагин, молча, кивнул головой и отправился собираться. Определённая доля истины в словах Харлея всё же присутствовала. И хотя очень хотелось сбросить напряжение, банально и некрасиво набив кому-нибудь морду, срываться на самых близких друзьях – последнее дело. Тем более, что они тоже переживают.
И им тоже не очень-то приятно всё, что произошло.
На то, что бы переодеться и привести себя в более или менее нормальный вид, много времени не ушло. Зашнуровав тяжёлые ботинки и прихватив толстовку, он запил таблетки остатками минералки и, отправив пустую бутылку в мусорку, вышел из квартиры, закрыв за собой дверь. Мих и Харлей ждали его в подъезде. И, не говоря ни слова, спустились следом за ним.
Что бы дружно загрузиться в машину Алёхина и отправиться по нужному адресу. Который Олег вспомнил даже после устроенной накануне пьянки и сбавившей обороты, но всё ещё пульсирующей в висках головной боли. Уж слишком часто он проезжал мимо, якобы случайно. И обращал на это внимание, только с удивлением узнав знакомый двор и ещё более знакомый подъезд. Правда, друзьям он об этом говорить не собирался. Осуждать не осудят, но припоминать и подкалывать ещё долго будут.
– Что думаете по поводу вчерашних версий? – после долго молчания, заговорил Алёхин, сосредоточенно следя за дорогой.
– Брательник Эльзы прав, – нехотя признал Харлей, почесав подбородок. – Без информации от кого-то из сотрудников, эта сука не могла пройти. Одно могу сказать, это не кто-то из охраны, не мы и уж точно не Катюшка. Иначе она б не стала кидаться на нападавшего, в попытке помочь Эльзёнку.
– Сузил, млять круг подозреваемых, – буркнул Верещагин, закрыв глаза и потерев переносицу. – Я одно понять не могу. На кой? У неё ж вроде со всеми нашими отношения нормальными были. С Ришиком так вообще почти дружеские. Парни её уважают и местами побаиваются, в большинстве своём. Девчонки-официантки зубами, конечно, поскрипывают, но тоже, вроде бы, против неё ничего не имеют. Так зачем?
– Парням от неё точно ничего не надо, – задумчиво откликнулся Мих, поворачивая в нужный двор, и хмыкнул, глянув на Олега. – Все знают, что в случае чего дело с тобой иметь придётся, да и мы в стороне не останемся. А вот девушки… Сам знаешь, нет ничего ядовитее, чем женский коллектив. Так что придётся поговорить с ними. И выяснить, кто куда и зачем звонил перед тем, как нападение произошло. Сможешь?
– Угу, – неопределённо угукнул Верещагин, хмурясь всё сильнее. Разговор сам собой сошёл на нет, да и некогда было уже разглагольствовать.
Джип остановился у подъезда и все трое переглянулись, с какой-то стати вдруг испытав некоторую нервозность и нерешительность. С одной стороны, хотелось узнать как дела у их (они по умолчанию не собирались отпускать Эльзу) администратора, с другой…
– Ну что, пошли? – наконец, вздохнул Олег, открывая дверь и выбираясь наружу.
Друзья последовали за ним. Что бы уже через пять минут остановиться, переминаясь с ноги на ногу перед дверью нужной им квартиры. Харлей чертыхнулся и нажал на звонок, отпихнув в сторону замершего на месте Верещагина. Послышались тихие, но бодрые шаги, щёлкнул замок, и дверь открылась внутрь квартиры.
Вот только у собравшегося поприветствовать Ледышку в своей непередаваемой манере рыжего рокера слова застряли где-то в горле, когда на пороге возникла совершенно незнакомая им личность. Невысокая, темноволосая, угрюмая и явно не очень-то дружелюбно настроенная девушка, окинула их медленным, оценивающим взглядом и выдала заинтересованным тоном, обращаясь к кому-то в глубине квартиры:
– Оп-па… Какие мальчики… Слышь, краса моя отмороженная, ты когда стриптизёров вызвонить успела, а я опять не в курсе?
– Харон, мать твою, – голос Эльзы, раздавшийся откуда-то изнутри, был полон лёгкого негодования и безграничного смирения. – Какие к чёрту стриптизёры?!
Гостей вновь окинули внимательным и очень заинтересованным взглядом, после чего, опёршись плечом об косяк и сложив руки на груди, насмешливо протянули:
– Ну не знаю, какие они стриптизёры… В деле не видела, увы. Но ты это… Телефончик конторы запиши! Я себе там Деда Мороза закажу на Новый год! Можно даже без Снегурочки… Но обязательно с Северным Оленем в обнимку!
– Сомневаюсь, что ему приглянётся твой любимый стишок про зомби и мозг.
– Ты просто не слышала его новую концовку, – довольно фыркнула девушка и уже куда тише полюбопытствовала у парней. – Ну что, мальчики-зайчики? Кого стоим, чего ждём, что хотим? Только быстро, а то я всё за вас решу! А мысли у меня знаете, какие нехорошие нынче?
– Да мы, собственно, к Эльзе… – несколько растерянно ответил Олег, гадая, что это за…
Ну, предположим, чудо. Одетое в весёлые леопардовые лосины и чёрную футболку с надписью «У каждого врача есть своё кладбище. И только у патологоанатома оно легальное!». Правда, не смотря на то, что девушка насмешливо улыбалась, её карие глаза смотрели на них цепко и очень подозрительно. Да ещё и стояла так, чтобы не дать им пройти и в случае чего быстро захлопнуть дверь прямо перед носом у гостей.
– Н-да? – одна бровь скептически выгнулась и девушка сощурилась, незаметно подобравшись. – А, собственно, по каким таким вопросам такие симпатичные бугаи по квартирам одиноких девушек шастать изволят в часы не приёмные?
– Ну… – тут Олег запнулся, явно не зная, как точнее обозначить причину их визита. Глянул на друзей, но те тоже пожали плечами, продолжая разглядывать внезапное и совершенно пока что не преодолимое препятствие.
Вздохнув, Верещагин сунул руки в карманы толстовки и тихо ответил:
– Мы хотели поговорить. Мы вместе работаем, в клубе и беспокоимся за неё.
– Ну-ну, – саркастично откликнулась девушка и, оглянувшись, позвала. – Ваша ледяная светлость, не извольте казнить, извольте миловать!
Что-то вновь упало. Эльза тихо помянула добрым словом повышенную ядовитость некоторых патологоанатомов. Но что-то говорить не стала, а вскоре по коридору послышались лёгкие, неторопливее шаги и на пороге квартиры появилась сама её непосредственная хозяйка.
Олег задохнулся, увидев девушку в тусклом свете подъездной лампочки. Рядом тихо матюгнулся Харлей, а Мих только рвано выдохнул, глядя широко распахнутыми глазами на стоящую в дверях и слегка ёжившуюся от холодного воздуха Эльзу. И в ней с огромным трудом можно было узнать гордую, невозмутимую и всегда спокойную Снежную Королеву, к которой они так привыкли.
Бледное, осунувшееся лицо с расцветшим на щеке и подбородке страшным, почти чёрным кровоподтёком. Тёмные синяки под глазами и усталый, выгоревший взгляд, так неподходящий молодой, двадцати пятилетней девчонке. Широкая мужская тельняшка, явно с чужого плеча, была ей велика, горловина съезжала набок открывая туго перебинтованное плечо и пятна синяков, по форме чётко напоминающие чужие пальцы. Закатанные рукава не скрывали ещё одной повязки и едва заметно подрагивающих пальцев. Мягкие, тоже слишком большие для неё домашние брюки почти полностью скрывали босые ступни, делая и без того хрупкий образ каким-то эфемерно болезненным.
И до тошноты, до закипающей в груди ярости чужим. Она не должна была так выглядеть, она не должна была смотреть на них печальным, взглядом и пытаться кривить губы в подобии улыбки. И она определённо не должна была инстинктивно обхватывать себя за плечи…
Словно боясь, что с их стороны для неё может быть хоть какая-то угроза. Осознавать последнее было, мягко говоря, неприятно.
– Ну? – тихо хмыкнула Эльза, с видимым усилием вынуждая себя расправить плечи и не пытаться спрятаться за девушку. – И где стриптизёры? Что-то я пока не наблюдаю горячих, симпатичных мальчиков, которые так тебя впечатлили?
– Как? – брюнетка схватилась за сердце, показательно изумлённо округлив глаза. – А эти красавцы тебя не устраивают? Ты только глянь, какие отборные экземпляры!
– Ну, – тут Эльза насмешливо фыркнула, сумев видимо взять себя в руки и скрестив руки на груди. Поморщилась, от неприятных ощущений и неосознанно медленно опустила одну руку, осторожно распрямляя её и прижимая к боку. – Экземпляры-то отборные, однако… Один сломает всю мебель, второй пробьёт головой потолок, а третий хоть и хорош в деле, но явно не профессионал. Поэтому прости, но телефон не дам. А то Дед Мороз-то может и приедет… Но ты ж ему весь мозг вынесешь из чистой любви к искусству.
Наступила минутная пауза. После чего брюнетка весело фыркнула:
– Так элегантно в мозгоклюйстве меня ещё никто не обвинял. Лан, разбирайся с гостями, а я пойду холодильник… Реанимировать. А то чует моя печень, Веник вчера сожрал всё, что было не приколочено. А что приколочено – отодрал и всё равно сожрал!
– Чай завари, любительница трупов, – добродушно усмехнулась Эльза, глядя, как подруга скрывается в недрах её квартиры. – И, пожалуйста, давай сегодня без элегантной мести в исполнении заядлого травника.
Девушка остановилась на полпути и оглянулась, невинно похлопав глазами:
– А я чё? Я ничё. Я ж невиновата, что он сначала жрёт и пьёт, а потом думает чьё, зачем и почему. А так, глядишь натренирую не только выдержку, но и внимательность. И скорость, – она на мгновение задумалась и уже куда тише добавила, продолжая своё путь. – Главное, что б мозги не вытекли…
– Язва, – снова фыркнула Эльза, качая головой.
А байкеры с некоторым удивлением созерцали ещё одну надпись сзади на футболке брюнетки. «Морг это единственное место, где тебя всегда ждут». Выглядело это… Оптимистично, да. Особенно в сочетании с весёлым скелетом, обнимающим бутылку водки.
– Эм… – отмер Харлей и, почесав затылок, выдал. – Эт щас что было?
– Харон, – хмыкнула Эльза, невольно переступая с ноги на ногу. Нахмурившись, она отошла в сторону и сделала неопределённый жест рукой, приглашая их зайти следом за ней. – Харина Евгения, студент медицинской академии, патологоанатом, гастрит-переросток по версии моего старшего брата и чёртова ведьма и любительница трупаков по мнению среднего. И да, – тут Эльза вновь едва заметно улыбнулась, закрывая дверь и щёлкая замком. – Она всегда такая, поэтому советую не удивляться… Ну не сильно, во всяком случае. И ничего подозрительного не пить, если вдруг предложит.
– Занятные у тебя друзья, – задумчиво протянул Мих, разуваясь и стягивая куртку. Повесив её на вешалку, он вздохнул. – Мы поговорить хотели.
Олег, как и Харлей, предпочёл промолчать, пристально наблюдая за девушкой. И от него не укрылось, как она напряглась, сжав тонкие пальцы в кулак так, что побелели костяшки. Плечи приподнялись, словно она пытается стать меньше и незаметней. Верещагин уже вполне оправдано ожидал отказа и просьбы покинуть дом, но Эльза в который уже раз умудрилась его удивить.
Она глубоко вздохнула, закрыв на пару секунд глаза, и медленно кивнула головой, направившись в сторону одной из комнат:
– Идёмте. Если вы считаете нужным поговорить… Я в общем-то, не против.
Переглянувшись, байкеры пошли за ней следом. Только Верещагин по какой-то причине замешкался, остановившись на полпути и опустив голову. Он с одной стороны хотел всё прояснить, а с другой банально боялся. И не того, что услышанное может нанести ему какую-то травму. Смешно ей богу…
Нет, он просто думал о том, не сделает ли Эльзе хуже их попытка докопаться до истины и не замкнётся ли его Ледышка окончательно, после такого-то разговора?
***
Наверное, это была самая странная картина из всех возможных. Три байкера, пытающиеся поместиться на довольно узком диване, с мрачными лицами, напряжённые и следившие за мной слишком внимательным взглядом. И я, забравшаяся на второй диван, скрестившая ноги по-турецки и молча разглядывающая чай в большой, пузатой кружке. Пальцы ощутимо и весьма болезненно покалывало от нагревшейся керамики, но отставлять кружку я не стала, продолжая греть об неё руки и…
Трусливо молчать, не решаясь поднять взгляд и посмотреть своим гостям в глаза. На это мне банально не хватало силы воли. Как не хватило до этого закрыть перед ними дверь, отрезая все попытки поговорить. Наверное, так было бы проще. И куда как несправедливее по отношению к людям, которые искренне беспокоились обо мне.
Которые считали, что несут ответственность за меня и которым я всё же была небезразлична.
Тихо вздохнув, я прикрыла глаза, собираясь с духом, и всё же нарушила повисшее молчание, явно тяготившее всех нас:
– Мне уволиться?
– Это с хера ли? – удивлённо захлопал глазами, явно не ожидавший такого вопроса Харлей. И, прокашлявшись, недовольно протянул. – Эльза, не смеши мои тапочки! С какого грёбанного икебастуса ты должна уволиться-то?!
– Ну… – я снова неопределённо дёрнула плечом. – По моей вине пострадал работник клуба…
– И чо? – рыжий байкер нахмурился ещё сильнее, скрестив руки на широкой груди. Алёхин и Олег смерили меня точно такими же мрачными взглядами. – Не, ну у вас ба… – тут Илья Алексеевич осёкся, наткнувшись на предупреждающий взгляд патологоанатома, устроившегося отдельно ото всех и усиленно притворявшегося, что слушает музыку. – У женщин, в смысле. Так вот. Ну у вас у женщин и логика, млять! На тебя напали, избили, но ты ж ещё и виноватой себя считаешь! Не, ну как так-то?!
– Если бы я закричала… Или позвала на помощь… – голос непроизвольно дрогнул и вскинувшийся, было, Харлей тут же сник, упрямо поджав губы, но не говоря ничего в ответ.
А я пыталась справиться с совершенно иррациональным желанием сжаться в комок и спрятаться. Нет, умом-то я понимаю, что гнев байкера направлен не на меня, что он волнуется и просто отказывается понимать, почему это я собираюсь увольняться. Что Харлей вовсе не на меня злиться, а пытается донести простую и понятную для него истину.
Умом-то я это понимаю, да. Вот только отголоски случившегося нет-нет, но всё же напоминают о себе. И совершенно машинально, непроизвольно я вжала голову в плечи, опустив взгляд и стиснув крепко почти остывшую кружку в руках.
Что бы едва не выронить её, когда мимо просвистела книжка в мягком переплёте, врезавшаяся в стену аккурат над головами парней. А Харон, скрестившая руки на груди и смерившая троицу нечитаемым взглядом, тихо, но очень весомо произнесла:
– Ещё раз повысите голос, и мне будет плевать на голос разума, в лице моего обожаемого отморозка. Я вам гарантирую, в таком случае, мои профессиональные навыки и таланты вы оцените по достоинству!
– Да мля! – Харлей всплеснул руками и взъерошил волосы. – Мы ж не ругаться пришли! Мы пришли узнать как её самочувствие! И вообще, понять хотим, что могло привести её в такое состояние!
Вторая книжка едва не попала прямо в лоб моего непосредственного начальства, в последний момент успевшего пригнуться.
– Последнее китайское, – ядовито уточнила Женька, забираясь с ногами в кресло и подтягивая к себе сборник сочинений Толстого, за каким-то чёртом вытащенный ею из книжного шкафа. – А вчера произошло нападение, спровоцировавшее паническую атаку и воспоминание из прошлого! Вот и всё.
– Да как бы поподробнее хотелось, – протянул Михаил, постукивая пальцами по колену. – И да. Харлей прав. Какого чёрта, Эльза? Тебя никто не собирается увольнять и уж точно не считает виноватой. Откуда вообще такие дурные мысли-то взялись?!
– Оттуда откуда надо, – снова влезла Харон, взвешивая на руке одну из книг, кажется первый том «Войны и мира». – А свои желания, насчёт «поподробнее» засуньте туда, куда проктолог ещё не смотрел. Если что, могу даже посоветовать специалиста!
Я же, не слушая ворчание подруги, сделала небольшой глоток почти остывшего мятного чая, сглотнула подступивший к горлу горький ком и медленно, едва слышно проговорила:
– Откуда… Я бы очень хотела, что бы им неоткуда было браться, – вымученно улыбнулась, всё же посмотрев на резко замолчавших байкеров. – Только у каждого из нас свои демоны… И своё прошлое. Которое и рад бы забыть, вот только… Не получается.
Снова замолчала, пытаясь подобрать слова. Олег открыл, было, рот, намереваясь что-то сказать, но я, приняв для себя решение, подняла руку, останавливая его. И глубоко вздохнув, закрыла глаза, заговорив снова:
– Мою мать расстреляли из автомата на оживлённой улице посреди бела дня. Машина просто проехала мимо, выдав очередь, попутно собрав ещё нескольких жертв. Им повезло, они отделались ранением. Моей матери – нет. Её убило на месте, – глубоко вздохнула и медленно выдохнула, едва заметно поведя плечами. – Мы вдвоём возвращались из школы. Она работала учителем истории и в пересменку решила проводить меня до дома. Я не видела, что с ней случилось…– горько усмехнулась, качая головой и пытаясь хоть как-то абстрагировать от собственных чувств и эмоций. Получалось хреново. – Меня вырвали из её рук за несколько минут до этого, насильно затащив в микроавтобус. На улице было полно людей. Но никто не попытался остановить их. Никто не попробовал меня спасти. Никто не помог моей матери. Такова жизнь… Своя шкура, она ближе к телу, да…
Отставив кружку в сторону, зябко передёрнула плечами, обхватив себя руками и опустив голову ещё ниже. Голос неожиданно охрип, вот только начав говорить, я уже не могла остановиться, впервые за десять лет рассказывая в общем-то чужим мне людям то, что до этого дня не удалось вытянуть никому. Даже врачам.
– Мне было пятнадцать. Я была напугана, я не знала, кто эти люди и что они от меня хотят… Я билась в истерике и пыталась вырваться, просила меня отпустить и звала маму и отца, – машинально потёрла здоровую щёку, по которой в тот раз прилетел пудовый кулак. – Мне быстро объяснили, что за мной никто не придёт. Быстро, болезненно и жестоко. Но я всё равно надеялась, как и все дети, веря в силу своих родителей. Они заперли меня в подвале, посадили на цепь и весело объявили, что пока мой отец не согласиться на их условия, придётся мне побыть их комнатной зверушкой… После чего иначе никто меня уже не называл.
Замолчала, собираясь с духом и медленно цедя холодный чай. Харон не проронила ни слова, сцепив зубы и явно припоминая в уме все способы расчленения человеческого тела. Рокеры же замерли в одной позе, сжав кулаки и стараясь на меня лишний раз не смотреть.
Одно хорошо. На их лицах я не видела жалости. Это добило бы меня окончательно.
– Это кажется безумным… – я говорил медленно, пытаясь подбирать слова. – Но мне повезло. Мой отец, в то время работавший в тесном контакте с отделом по борьбе с организованной преступностью, оказался им нужен. Поэтому они ломали дочь мента, да, но не пытались насиловать или убить. Издевались. били, давили морально и психологически… – тут я цинично усмехнулась. – Но не ставили себе целью меня убить или использовать для собственных утех. Так что да, мне повезло. Но спустя два дня после того, как меня заперли в подвале, они привезли ещё одну девочку. Мою ровесницу, может на год меня младше. Её звали Марина, она была дочерью начинающих, но успешных предпринимателей. И за неё запросили выкуп…
Ещё одна пауза. Тошнота подкатила к горлу, но я проигнорировала её, сцепив пальцы в замок и наконец-то посмотрев прямо на своих гостей. И улыбнулась, горько, едко, цинично:
