Текст книги "Ледышка или Снежная Королева для рокера (СИ)"
Автор книги: Анна Кувайкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)
И кто бы сомневался, что Верещагин, посмеиваясь, увяжется следом за мной!
Выйдя из квартиры Михаила Александровича, я пару минут постояла на лестничной клетке, давая возможность холодному воздуху слегка проветрить захмелевшую голову. Закрыла глаза, медленно вдыхая и выдыхая. И недовольно зашипела, когда чужие ладони легли на талию, прижимая к горячему мужскому телу и активно забираясь под широкую футболку.
– Верещагин, руки убрал, – попытка высвободиться закончилась провалом. Отпускать меня не собирались. Только склонились ниже и коснулись губами обнажённого плеча.
Я вздрогнула, чувствуя, как по телу прошёлся электрический разряд, а по спине побежала толпа мурашек. И совершенно неожиданно для себя прижалась крепче, слегка прогнувшись в пояснице.
– Ледышка… – довольно мурлыкнул Олег, поглаживая кожу на моём животе и невесомо касаясь губами шеи. – Ты ж меня узнала, я прав?
– Ваше самомнение Олег Геннадьевич просто не знает границ, – фыркнув, я тряхнула головой и, изловчившись, ткнула его локтем в бок. – И нет, я тебя не узнала. Ты не настолько узнаваем! К тому же…
Я повернулась и оглядела его с ног до головы тем самым оценивающим взглядом и сама не знаю, почему иронично протянула, с лёгким оттенком сожаления:
– К тому же, Верещагин, запомни на будущее… Узнать по лёгкому прикосновению можно лишь того, с кем до этого целовался по настоящему!
На секунду мне показалось, что я переборщила. А спустя пару мгновения я поняла, что мне не показалось. И что пора прекращать пить в компании с незнакомыми людьми противоположного пола, особенно не зная, на что они на самом деле способны.
Олег ничего не сказал, нет. Он просто шагнул, сграбастал меня в объятия, усадил на холодные перила и…
Поцеловал. Да так, что не держи он меня так крепко, я бы точно куда-нибудь упала и совершенно не расстроилась по данному поводу. После таких-то поцелуев можно падать и падать всё дальше и дальше…
В себя я пришла тогда, когда меня решили не просто обнимать, но и попутно внимательно исследовать всё доступное для этого тело. В тот момент, когда его руки прошлись по пояснице и стали подниматься выше, сладкий, чувственный дурман развеялся почти моментально. Давая разуму осознать, что я сижу на перилах, на холоде, на лестничной клетке чужого дома и самозабвенно целуюсь с человеком, который мне может и нравится…
Но которого я на дух не переношу, по причине излишней собственной восприимчивости к его словам!
Не задумываясь, я прикусила чей-то своевольный язык и, воспользовавшись заминкой, спрыгнула с перил. Поправила футболку, пригладила взъерошенные чужой рукой волосы и, привстав на цыпочки отвесила досадливо поморщившемуся и всё равно лучившемуся довольством Верещагину подзатыльник.
И с гордо поднятой головой отправилась к соседям, мешавшим нашему приятному времяпрепровождению. Собственной поясницей ощущая алчный мужской взгляд, явственно говоривший, что так легко я от него не отделаюсь. Ну-ну!
Внушить довольно молодой и амбициозной паре снизу, что не одни они хотят романтики, общения и любви, оказалось не так уж трудно. Видимо моё холодное обаяние, вкупе с мрачным, нависающим над ними брюнетом, вновь хозяйски положившим свою руку на мою талию, сыграло немаловажную роль и от нас поспешили закрыться за семью замками. Клятвенно обещай свет не выключать и в потолок не скучать.
И даже приобрести беруши на всякий случай. Неужели я и правда настолько страшной бываю?
Или всё дело в том, как недовольно зыркнул на незнакомого мне парня Верещагин, когда тот слишком задержался взглядом на моих обнажённых ногах?
А на обратном пути меня вновь схватили в охапку и попытались прижать к ближайшей твёрдой поверхности. Но в этот раз Олег получил активное сопротивление и в итоге в квартиру Алехина мы вернулись взъерошенные…
И недовольные. Хотя сдаётся мне, повод для недовольства у нас определённо был разный. Вот уж не знаю, что так не понравилось самому брюнету, а мне было не очень приятно осознавать, что при всей своей холодности, я далеко не всегда могла сопротивляться его притягательности.
А что печальнее всего, не всегда и хотела!
Было уже немного за полночь, когда мудрую рыжую голову посетила мысль выяснить, кто же подал такую оригинальную идею похищения. И к вящему удивлению организатора допроса при помощи беспощадного избиения подушками в лице Солнцевой, этим энтузиастом ножа и топора оказался…
Ну совсем не тот, на кого в принципе можно было бы подумать.
– Вот кто ты после этого, а? – с тихим, печальным вздохом поинтересовалась Алёнка, укоризненно глядя на собственного жениха. – Я тогда правда чуть не испугалась!
Господин Липницкий в ответ лишь невинно похлопал ресницами, усиленно изображая святую невинность.
– Эльфёнок, эльфёнок… – не менее укоризненно выдала Анька. – Вот уж от кого не ожидала, так это от тебя!
Тот показательно печально вздохнул, при этом не испытывая ни капли раскаянья и продолжая ехидно улыбаться.
Сложив руки на груди, я недовольно цокнула языком, присоединяясь к компании алчущих справедливости и жаждущих достучаться до чьей-то загулявшей совести:
– Игорь Михайлович, как вам не стыдно!
Неаполь, удобно устроившаяся на полу и тихо млеющая от бесплатного массажа с лёгким эротическим уклоном, на который сам не понимая, как и когда успел согласиться Харлей, тоже внесла свою лепту. Но коротко и ёмко, выдав безапелляционное:
– Ваще опух!
Для полного комплекта не хватало только «фе» в исполнении Ариши и все взгляды как-то одновременно переключились на синеглазую девчонку, устроившуюся рядом с Михаила. Не выдержав такого пристального внимания, она банально расхохоталась, уткнувшись носом в грудь довольного парня. И я почему-то даже не удивилась, когда он крепко обнял её за талию, прижимая к себе.
– Ладно, виноват, – не выдержав гнёта обвиняющих взглядов, сдался Липницкий. Но тут же добавил, ехидным тоном. – Не каюсь! Готов возместить ущерб!
Рыж хрюкнула, сползая по дивану и еле отбилась от подушки, которую пытался пристроить ей на лицо Богдан:
– Что, прям всем и сразу?
Вот тут Липницкий насторожился, заметив, какими далеко не целомудренными взглядами на него косит вся женская часть компании и очень осторожно отозвался:
– Смотря как.
Моя ласковая улыбка заставила его слегка вздрогнуть и даже сглотнуть. Особенно, когда я задумчивым тоном протянула, не обращая внимания на недовольного поморщившегося Верещагина:
– Кажется, я уже говорила, что дозрела до стриптиза… Алён?
Блондинка на своего парня смотрела так же задумчиво и с лёгкой полуулыбкой неопределённо выдала:
– Хм-м-м…
Игоря прямо подбросило от осознания в какую ж ловушку он умудрился сам себя загнать. И он тут же попытался откреститься, глядя умоляющим взглядом на девушку:
– Лёль, ты не посмеешь мне это разрешить! Я против!
– А я за! – неожиданно для всех весело парировала Алёна. И хлопнула в ладоши, объявляя. – В качестве компенсации мы требуем стриптиз!
Под хохот парней Липницкий самым натуральным образом взвыл:
– Не буду! Не заставите!
И осёкся, когда Солнцева, до этого пытавшаяся громко не ржать, всё-таки выбралась из-под подушек и с самым счастливым видом заявила:
– Да три ха-ха! Ещё как будешь!
Ещё и руками потёрла, довольно улыбаясь.
Игорь застонал, закрыв глаза рукой, явно понимая, о чём идёт речь и куда клонит подруга:
– Не-е-ет, Чудище ты не посмеешь!
– Посмею, да ещё как! Проспорил – исполняй! Стриптиз! Стриптиз, стриптиз!
Что оставалось делать бедному Игорю? Особенно, когда друзья его не защитили, а девушки поддержали Рыжуху, активно саботирую парня на исполнение желания? Ничего, окромя как выпить для храбрости и лезть на барную стойку, по умолчанию исполнявшую роль импровизированной сцены.
Кто-то включил музыку. Мелодия оказалась настолько ритмичной и зажигательной, что спустя пару минут Липницкий и сам вошёл во вкус, двигаясь очень даже неплохо для начинающего.
Это оценили все. Восторженная Анька, кивающая головой и повторяющая только одно «Хорош, хорош», хихикающая Лёлька, улыбающаяся смущённая Арина… И даже Неаполь, доставшая кошелёк и отсчитывающая демонстративно купюры, которые собиралась отдать «стриптизёру» поближе к концу танца.
Когда на нём будет куда как меньше одежды. Пристальные взгляды недовольного Харлея она стойко проигнорировала.
Богдан, склонившись к Солнцевой, что-то прошептал ей на ухо. Она щёлкнула пальцами, явно осенённая очередной идеей, но тут же сникла. Что бы после ещё нескольких слов со стороны Полонского весело и предвкушающе гаркнуть:
– Ди-джей, стоп музыка! Игорёк, держи штаны, к тебе идёт поддержка!
– И кто сей доброволец? – полюбопытствовал Верещагин, щёлкая пультом от домашнего кинотеатра. При этом он почему-то всё ещё кидал на меня слегка обиженные взгляды.
Одно понять не могу, это с чего? С того что я стриптиз смотрю или с того что его рука, так ненавязчиво пытающаяся пробраться по моей пояснице к бедру, каждый раз получала по пальцам?
Встав с дивана, Богдан поднял молча руку, выпив залпом рюмку коньяка.
– Ань, – хихикнула Алёна, кося хитрым взглядом на оставшихся мужчин. – А ещё должники есть? Ну, для группового танца?
К моему вящему удивлению, голос неожиданно подал Исаев, хохотнув:
– Могу вызваться добровольцем!
Я хмыкнула, представляя себе это зрелище и, сочтя его вполне достойным внимания, откликнулась:
– Мы только за! – и кинув на Верещагина вопросительный взгляд, ехидно осведомилась, радостно потирая ладони. – Не поспособствуете, Олег Геннадьевич?
Слегка протрезветь на площадке мне было мало, вернувшись в квартиру и выпив ещё вина, я не только вернула прежний градус опьянения, но и беззаботно влилась в организованное развлечение. К тому же, надо хоть иногда позволить себе расслабиться и забыться. А поводов у меня было хоть отбавляй!
К моему лёгкому разочарованию, Верещагин на такое предложение только хмыкнул, одарив меня нечитаемым взглядом:
– Я б с радостью. Но, боюсь, потолок головой пробью!
Ещё одним выбывшим возможным участником оказался сам Харлей, которого за пояс джинсов ухватила Неаполь, проговорив:
– А ты куда, мой рыжий питекантроп? Твои телеса отныне мне принадлежат! И проломишь нафиг мебель своей тушей.
Тот задумался, почесал маковку и был вынужден признать:
– Логично… – но оглядев оставшихся товарищей, радостно оскалился, повернувшись к дражайшему другу. – Ми-и-их…
Михаил попытался откреститься, поднимая руки вверх:
– Не-не. Я пас!
Но тут же получил удар в спину от того, от кого меньше всего ожидал, когда голос подала Арина, погладив его по плечу и заглядывая в лицо своими огромными, невинными синим глазами:
– Ну Мишенька Лександрыч… Ну станцуйте со всеми для нас…
Против такого оружия господин Алёхин оказался совершенно и абсолютно беспомощен. Он посмотрел на девушку, подумал… И чертыхнувшись, выпил, залезая на стойку к остальным.
Представление обещало быть… Незабываемым. Переглянувшись с девочками, мы устроились поудобнее, предвкушая пикантное и приятное глазу зрелище. И даже явно заготовили пару комментариев, для нагнетания обстановки. Верещагин, ещё раз хмыкнув, включил музыку, свет приглушил…
То, что было дальше сложно описать словами. Разве только одним, они действительно станцевали. Но так, что через пять минут в комнате царила оглушительная тишина, а внизу живота порхали бабочки пополам с огненными драконами. И в горле пересохло так, что я невольно облизнула губы, отчаянно радуясь тому факту, что сумела хотя бы не покраснеть.
Это было… Это было…
Это было нечто, да. И всё, чего мне сейчас хотелось, это либо найти себе парня и уединится с ним, либо добраться до холодного душа. До очень холодного душа, потому как единственной ближайшей ко мне кандидатурой был Олег, а снимать с ним такой стресс не согласен уже кое-как работающий разум.
Сглотнув, я глубоко вздохнула и тихим, слегка подрагивающим голос выдохнула:
– По-моему мне срочно нужно в душ…
– Ледяной душ, – так же тихо откликнулась Анька, не глядя взяв со стола и залпом выпив стопку коньяка.
– Чур, я первая, – хрипло проговорила Алёна. – Ариш?
– Не факт… – невнятно ответила Арина.
Переглянувшись, мы тихо вздохнули, откинувшись на спинку дивана. Кажется, невозможно пережить такую бурю чувств без тактильных ощущений. Но сдаётся мне именно сегодня мы дружно познали, как себя чувствуешь, когда видеть то видишь… А вот прикоснуться никак.
И почему я невольно радуюсь тому факту, что Верещагин в этом не участвовал? Как и тому, что завтра ему предстоит быть парой для Арины, а не для меня?
– Больше не пью, – задумчиво выдала, созерцая потолок и прикрыла глаза, потерев переносицу – Не пью, с Рыжими не спорю и Рыжим не доверяю… Никогда!
В ответ где-то кто-то засмеялся, а я только вздохнула, понимая, что завтрашний… Точнее уже сегодняшний день, будет очень не простым. И это ещё мягко говоря!
Глава 8.
Осознание того, что предчувствие меня не обмануло, пришло ещё в самом начале приёма. Когда нас вежливо, но настойчиво стали раз за разом тыкать, то в происхождение, то в собственную работу, то в положение, согласно которому мы совершенно не соответствуем собственным спутникам. Как оказалась милейшая женщина, бывшая лучшей подругой бабушки Михаила Александровича Алёхина, была добродушной и, собственно, милой только на словах.
На деле это была змея, готовая пожертвовать собственной жизнью, но насладиться нашим унижением. Причём её не волновало, как это выглядит со стороны и в какое положение она ставит себя, собственным поведением фактически уровняв свою «скромную» персону с гопниками с ближайшего района.
Она просто и незатейливо наслаждалась тем, что раз за разом напоминала, откуда ж нас угораздило выйти. Впрочем, меня это не удивляло. Как и попытки задеть побольнее. Было, конечно, желание спокойным тоном поставить в известность перегибающую палку мадам о том, что мой отец, представитель так ненавистного ей рабочего класса, занимает очень интересную должность. А один из братьев будет отнюдь не против устроить уже её бизнесу встряску посредством потока проверок.
Но ради Ани я терпела, вежливо отвечала на поставленные вопросы и периодически давила острым каблуком шпильки на ногу пытавшегося что-то рявкнуть Харлея. Это не первая попытка облить меня помоями всех сортов и видов, и вряд ли последняя. И разве я не Снежная Королева, что бы стойко, спокойно и невозмутимо это перенести?
Правда, я-то может и перенесла бы… Но нервы всё же не выдержали у Харлея, который хлопнул ладонью по столу, высказал всё, что он думает по этому поводу и вышел, галантно уведя меня за собой. А стоило нам оказаться на улице, как рыжий байкер высказался ещё раз…
Но без поправок на цензуру и наличие рядом дамы. Правда, я на это внимания не обратила, прикрыв глаза и стараясь не думать о том, что где-то дома валяется подаренная Танькой бита. Кажется, она её ещё колючей проволокой обмотала…
Думаю, этот аргумент поставил бы точку в любом споре о социальном неравенстве вообще и в принципе. Жаль, что за его применение светит та самая, так мною любимая сто пятая статья.
– Тварь, – выдохнул, наконец, Харлей и недовольно скривился. – До печёнок достать умудрилась!
– У неё личное, – спокойно откликнулась, шагая следом за ним в сторону его машины. – Я не берусь гадать, но сдаётся мне, что у неё претензии даже не к нашему происхождению были… А исключительно к тем, кто на это приём пришёл. И ей было плевать, что подумает хозяйка. Такие люди думают лишь о том, что ценно для них… Даже среди людей своего круга, – тут я скривилась, припоминая с каким превосходством мне об этом говорили, – они ценят только собственное мнение, собственные чувства и собственную семью. И пытаться что-то им доказать… Бессмысленное дело.
– Зайчулю жалко, – вздохнул Харлей, помогая забраться в его джип и усаживаясь за руль.
– Михаил Александрович вряд ли даст её в обиду… – потерев переносицу, я криво усмехнулась, качнув головой. – К тому же… Аню можно долго доводить. Но в один прекрасный момент её терпение лопнет. И я почему-то остро не завидую тому, кого погребёт под собой эта лавина…
Харлей в ответ только мрачно хмыкнул и завёл машину, направляясь в сторону города. А я пыталась понять, что ещё меня насторожило во время этого светского мероприятия.
Агрессия злопамятной мадам? Она была неприятна, но не смертельна. Невозможность что-то возразить со стороны Липницкого и Алёны? Так и это можно было понять, им, по сути, сказать было просто нечего. Мадам била чётко, метко, точно зная какие болевые точки хочет задеть. Исаев, пришедший в одиночестве? Не тот фактор, который стоило бы принимать во внимание. Кроме разве что…
Нахмурилась, вновь вспоминая всё, что было на приёме и пытаясь занять себя тем, что раскладывала по полочкам слова, действия, взгляды, выражение лиц. Демьян не жалел, что пришёл один. Но явно не пребывал в восторге о том, что о его помолвке Солнцева узнала не от него…
Да и сам факт помолвки его не очень-то порадовал. И это было видно даже не вооружённым взглядом.
А ещё я наконец-то сообразила, что именно меня так зацепило. Реакция окружающих. Причём не друзей и знакомых, вместе с невольными участниками события, нет. Аня, Аня Солнцева. Именно её реакция была вроде бы совершено понятной и в тоже время почему-то необъяснимой.
Словно имя невесты Демьяна было ей слишком хорошо знакомо. Хотя даже случайно она вряд ли могла встретиться с дочерью бизнесмена Воронцова, сейчас проживающей в штатах. Не то, что бы меня интересовали светские сплетни…
Просто слышала однажды в разговоре отца и братьев, хотя и не прислушивалась особо. Меня их работа не интересовала ровно до того момента, пока не начинала касаться меня лично или кого-то из моих знакомых.
Пальцы машинально нащупали телефон в сумочке. Вытащив его, я с минуту просто смотрела на экран. Пытаясь про себя решить, лезть ли мне в это дело и пытаться найти информацию или она не стоит тех немногих, пусть и не самых лучших, но всё же доверительных отношений с Анькой? И чем больше я думала, тем больше склонялась к другому способу получить хоть какую-то определенность и, при этом, не потерять хорошего друга.
Открыв список контактов, я нашла номер Веньки и быстро набрала сообщение, отправив его до того, как успела передумать. Оно было небольшим, не особо понятным непосвящённому человеку. Я просто попросила брата обрисовать мне расстановку сил в мире финансов и крупных компаний в нашем городе. С поправкой на семью и межличностные связи. И зная Вениамина, я была уверена, что он мне не только расскажет, но ещё и покажет кто, кому и зачем, а самое главное за что.
– Тебе куда? – задал вопрос Харлей, двигаясь по городу не сбавляя скорости.
– В морг, – машинально откликнулась, глянув на часы и вспомнив, что нужная мне особь женского пола в данный момент как раз должна заканчивать препарировать либо чей-то труп, либо чей-то мозг.
Кому повезёт, кончено. Для Харон это было не принципиально.
Джип вильнул, и я удивлённо посмотрела на ошарашено хлопающего глазами байкера. Вспомнив, что именно я ему сказала, тихо фыркнула и пояснила:
– Не в прямом смысле слова. Просто остановите у городского морга, Илья Алексеевич. У меня есть желание нанести визит очень неординарному лицу.
– Мёртвому?
– Почему сразу мёртвому? Скорее пребывающему в состоянии свежеподнятого зомби, жаждущего выесть чужой мозг. Как в прямом, так и в переносном смысле, – я пожала плечами, стараясь не смеяться от выражения лёгкого недоумение на лице Харлея, сменяющегося откровенным непониманием.
Хорошо хоть вопросов он задавать больше не рискнул и покорно довёз меня до заявленного пункта назначения. Выйдя из машины, я вежливо попрощалась со своим начальством и остановилась перед центральным входом в городской морг.
Прохожие смотрели на меня очень удивлёнными взглядами, оценив и дорогое вечернее платье и общий внешний вид, явно не соответствующий категории посетителей этого весёлого заведения. Я же задумчиво постучала пальцем по подбородку, пытаясь понять, как быть дальше. Позвонить Харон и попросить выйти?
Или же позвонить, узнать, где она там засела, и пройти внутрь?
К счастью для сотрудников морга вопрос решился сам, без моего непосредственного участия. В открывшиеся металлические двери вывалилась бледная, не выспавшаяся и оставшаяся без кофе Евгения, показывая кому-то позади себя оттопыренный средний палец. Остановилась на крыльце, выдохнула, поправила сползающую на глаза шапку и наконец-то увидела меня.
Ну что могу сказать… Вид отвисшей у Харон челюсти того стоил. И не важно, что я уже начала подмерзать и проходящие мимо люди настороженно на меня косились. С минуту Женька переваривала увиденное небывалое зрелище, потом рукой поставила свою челюсть на место и заинтересованно выдала:
– Где-то перевернулся грузовик с личной жизнью, а я не в курсе? Ты вышла замуж за какого-то мажора, а я опять не в курсе? Или кто-то из твоих врагов умер и его должны сюда привезти, но я снова не в теме?
– У меня был выход в свет, – величественно кивнула головой, поправляя изящным жестом причёску.
– Свет его пережил? – скептично уточнила Харон, стянув шапку и пожертвовав её мне. – На, одевай. А то на тебя смотреть холодно.
– Спасибо, – хмыкнув, нисколько не смущаясь, я натянула трикотажную коричневую шапку с большим чёрным помпоном и с узорами из стразов. Почему-то сразу стало намного теплее. – Ты домой?
– Угу, – тут Харон помрачнела, сгорбилась и как-то не слишком весело, но очень ехидно произнесла. – Я теперь могу исполнить свою давнюю мечту… Выспаться по всех позах!
– Уволили?
– Хуже, – буркнула Харина, неопределённо пожав плечами. – На больничный выпнули! Сказали, что если не просплюсь, не пролечусь и не отдохну нормально, то в следующий раз уже меня перепутают с трупом и отдадут на растерзания очередной группе первокурсников…
Я тихо засмеялась, глядя на обиженное, недовольное и расстроенное выражение лица подруги. Женька насупилась, став окончательно похожей на нахохлившегося воробья, и буркнула, шмыгнув покрасневшим носом:
– Смешно тебе, да? А представь, каково моим соседям? Они ж только перекрестились, когда поняли, что я теперь на работе чуть ли не живу, периодически меняя дисклокацию на стены родного универа! А теперь им что, заново вспоминать, как надо бить по батарее, что бы попасть в ритм песен группы «Rammstein»? И сколько раз нужно стучать в стену или потолок, что бы сменился трек?
– А ты не пробовала слушать музыку в наушниках? – вопросительно вскинула бровь, невольно обхватив себя за плечи и чувствуя, что начинаю постепенно замерзать. Харон смерила меня оценивающим взглядом, пришла в восторг от подрагивающих рук, бледного лица и слегка посиневших губ…
И скрылась в здании морга. Что бы спустя пару минут вылететь оттуда чуть ли не кубарем, с воплями «Да я на минутку зашла!» и в обнимку с телогрейкой. Где она откопала этот антиквариат, я даже спрашивать побоялась. Но безропотно позволила закутать себя в неё.
Так было как-то теплее, чем в красивом, но совершенно не соответствующем погоде вечернем платье.
– Спасибо, – я криво улыбнулась, благодарно кивая головой.
– Да нема за шо, – фыркнула Харон, поёжившись под порывами холодного ветра. Снова шмыгнула носом и прогнудосила. – Ты у нас, конечно, Снежная Королева, но вряд ли этот аргумент поможет тебе избежать простуды. Да и замёрзнуть насмерть на крыльце городского морга… Я тебе такой способ самоубийства в принципе позволить не могу. Эт моя прерогатива осчастливить начальство собственным хладным телом с утра пораньше.
– Судя по прорезавшемуся чувству юмора истинного патологоанатома, кто-то явно с температурой стоит, – задумчиво сделав шаг к Женьке, коснулась рукой её лба. – В кои-то веки твоё начальство приняло мудрое решение. Пошли, рабыня Гиппократа.
– Куда это? – на меня глянули полным подозрения взглядом.
– В аптеку и к тебе домой. За одним поговорим о делах насущных, – вспомнив, о каких именно делах я хотела поговорить с подругой, нахмурилась и тяжело вздохнула, качая головой. – Может, в кои-то веки я даже послушаюсь твоего совета.
– Мой совет всегда один и тот же, – Харина махнула рукой в сторону подземного перехода и поплелась туда, засунув руки в карманы. – Делай, а не пробуй. Или не делай. Но и не пробуй
– Из тебя не выйдет мастера Йоды, – скептично хмыкнула, следуя за подругой.
А та лишь слегка пожала плечами, иронично заметив в ответ:
– Но попытаться-то стоило?
Прежде, чем добраться до дома подруги, пришлось зайти в ближайшую аптеку. Харон была против. Она сопротивлялась. Плевалась, орала, что это всё вредная химия и ей вполне хватит чая с липовым мёдом, что бы завтра быть как огурчик. Когда я заметила, что исключительно зелёного цвета и в весёлых пупырышках, эта ведьма обиделась, надулась и полезла доставать дежурного фармацевта.
И то, что фармакология, в общем-то, не её профиль, Женьку ни капли не смутило, не остановило и не сбило с выбранного курса. Она заставила достать все инструкции, зачитать вслух состав каждого лекарственного средства и подробно объяснить что, зачем и для чего в них добавлено. И хотя в чём-то она была права, с точки зрения закона о защите прав потребителя, но сотрудницу аптеки было чуточку жаль.
Видимо, не зря говорят, что хуже медика может быть только больной медик, которого тебе придётся лечить.
Правда, сильно разгуляться Харон не дали. Фармацевт оказалась тёткой глубоко за пятьдесят, получившей закалку ещё в советские времена, а в девяностые явно успешно гонявшая алкашей и наркоманов одним своим грозным взглядом. Так что где-то минут через двадцать, Женька сдалась, купила всё необходимое и хмурой тенью отца Гамлета поплелась в сторону выхода.
Жила Харина в обычной пятиэтажке, в спальном районе. И явно стала звездой сплетен на ближайшие несколько недель, когда прошлась по собственному двору в компании девушки, одетой в телогрейку поверх шикарного вечернего платья. Однако, это её не интересовало и послав скучающих на лавочке бабулей дальше вязать носки и смотреть сериалы, она открыла дверь, пропуская меня внутрь подъезда. И показав язык обиженным старушкам, прыгнула внутрь следом за мной.
Квартира на втором этаже мало походила на приют обиженного жизнью и судьбой сурового некроманта, как порою позиционировала себя Харон. Светлая, просторная, хоть и однокомнатная обитель была уютной, тёплой и позитивной.
Много солнечного жёлтого, приятного оранжевого и тёмно-коричневого цвета. Мягкие пуфики-муфики по углам, большой угловой диван с бесчисленным количеством подушек. У противоположной стены старомодный шкаф, комод и трюмо, где пристроился ноутбук, чуть не потерявшись среди бесчисленного количества банок, мешочков и связок трав. И…
Всё. Никакого телевизора, музыкального центра или ещё какой-то техники. Толстый ковёр на полу, приглушающий звук шагов и тёмные шторы на окнах. Больше в единственной комнате не было ничего.
– И где музыкальный центр, с помощью которого ты мешаешь спать соседям? – я скинула туфли, сдержав вздох облегчения, и покачнулась с пятки на носок и обратно. Телогрейку бросила на небольшую тумбочку для обуви, стоявшую в коридоре.
Харина взъерошила волосы и, стащив с ног ботинки, прошлёпала в сторону кухни, буркнув напоследок:
– Одалживаю у соседа напротив колонки с сабвуферами раз в две недели. Когда ему надоедает слушать металл и панк-рок. А соседи снизу вызывают в очередной раз участкового, дабы уничтожить эту адскую технику вместе с наркоманом, бездельником и хулюганом…
– Бабушка-божий одуванчик? – выразительно выгнула бровь, проходя следом и устраиваясь на табуретке возле небольшого овального стола.
Харон поставила на него пакет с лекарствами и поставила на газ большой медный чайник. И недовольно фыркнула, выудив из кухонного шкафчика большие потёртые кружки:
– Не, хуже. Ботаник-инженер, с его обожаемой мамулей. Слушай, знать не знаю, где такие кадры куют, но если это будущее нашей инженерии, я заранее сочувствую новому поколению.
– Может, он ещё измениться, – я усмехнулась, распуская волосы и складывая на стол надоевшие за день шпильки и небольшие заколки, украшавшие мою причёску.
Женька скептично на меня посмотрела, насыпая заварку собственной сборки. Именно она меня и подсадила на травяные сборы, методично капая на мозг о том, что настоящий чай может быть приготовлен только собственными руками и никак иначе. И закончив с привычным ритуалом, повернулась, вновь окидывая оценивающим взглядом.
После чего предложила:
– Одежду дать?
– Была бы благодарна, – кивнула в знак согласия. – И ванну. Если ты не против.
– Может тебя туда ещё и отнести?– весело фыркнув, Женька махнула рукой, давая разрешение и поплелась в комнату, бормоча себе под нос что-то о слишком стеснительных не к месту королевах
Но это я привычно пропустила мимо ушей.
Горячий душ избавил от ощущения липкой грязи на коже и холода, успевшего пробрать меня до костей. Смыв косметику, лак с волосы и прочие атрибуты красоты, я закуталась в полотенце и выбралась из душевой кабинки, промокнув вторым полотенцем длинные волосы. В открывшуюся дверь просунули стопку чистой одежды, непрозрачно намекнув, что хозяйка тоже не прочь согреться.
И что вообще-то, она тут больная, несчастная и провонявшая трупами личность. Нет, против этого аромата она не имеет ничего против… Но вряд ли он сочетается с яблочной шарлоткой и горячим чаем.
Натянув широкие и великоватые мне джинсы, влезла в просторную, явно мужскую клетчатую рубашку и поменялась местами с нетерпеливо подпрыгивающей на одном месте подругой. Спустя секунду, из ванной раздался блаженный стол, вместе с шумом воды. А меня очень вежливо попросили не кантовать и при пожаре выносить первой…
Или оставить умирать. И второе было предпочтительней. Видимо, Харон не собиралась расставаться с горячей водой в ближайшие полчаса точно.
Прихватив расчёску, я вернулась на кухню. Устроившись на табуретке, медленно расчесала волосы, приводя в порядок вместе с ними собственные мысли. А их было много. Начиная от того, кем же могла оказаться на самом деле моя обожаемая Рыж…
Заканчивая тем, что я весь вечер как помешенная следила взглядом за Верещагиным. Причём неосознанно, исподтишка и всё равно, снова и снова находя его взглядом. Повод задуматься о том, а так ли я уверена в собственной выдержке и своих же ледяных стенах?
Или просто кое-кто знает тайный способ забраться мне в душу, а я об этом ни сном, ни духом?
– Не хмурься, морщинки будут, – жизнерадостно пропели над ухом. И напротив меня приземлилась счастливая, распаренная и улыбающаяся Харон, тряхнув мокрыми волосами. – Ну что, вдарим парацетомолом по моей бедной печени и гордому желудку?
