Текст книги "Ледышка или Снежная Королева для рокера (СИ)"
Автор книги: Анна Кувайкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)
Я медленно вздохнула. Выдохнула. И с первыми звуками мелодии, заполнившей зал, прошипела себе под нос:
– Да твою ж египетскую богомышь!
Глава 10.
– Трусишь, Ледышка? – в его голосе не было насмешки, и он явно не хотел меня задеть. Но по какой-то причине, о которой мне жутко не хотелось задумываться, слова прозвучали как вызов.
Который я при всём своём желании не могла проигнорировать. Поэтому, когда погас основной свет и пара прожекторов высветили нас двоих, я медленно выдохнула, отбрасывая лишние эмоции, прикрыла на пару мгновений глаза и…
Резко крутанулась вокруг своей оси, освобождаясь от чужой хватки. Мягкой, плавно походкой, обошла замершего Верещагина по кругу, касаясь кончиками пальцев его плеч. Остановилась прямо перед ним, положив ладони на грудь и, встав на цыпочки, подняла одну ногу назад, согнув в колене, и коснулась губами его подбородка.
Тихо выдохнув, глядя прямо в сощурившиеся зелёные глаза:
– Ни за что. Смотрите, не отставайте от меня, Мессир. Уж кому-кому… А вам в эту ночь нельзя ударить в грязь лицом.
После чего оттолкнулась, под звуки заигравшей мелодии, продвигаясь в сторону освобождённой танцевальной площадки, заключённой в полукруг из зрителей. Среди которых, как я заметила, пряталась и остальная часть танцевальной группы.
Небольшая пауза… Я остановилась в центре пустого круга, опустив голову и слегка покачиваясь из стороны в сторону. Заиграли скрипки, выводя первые аккорды вступления. Медленно, величественно, проникновенно.
И всё это время мне казалось, что я слышу шаги за спиной, такие же неторопливые. Мягкие. Таинственные.
Чужие руки легли на талию, резко разворачивая меня к себе. Оттолкнувшись ладонями, я вновь крутанулась на месте, поднимая руки вверх. Юбка взметнулась вихрем, опадая к ногам. И так раз за разом, то скользя, то приближаясь. Но раз за разом оказываясь в чужых-родных объятиях, становившихся всё крепче, всё жарче, всё сильнее.
А музыка жила своей жизнью, добавляя басы, рваное стаккато, деля звуки, дробя непрерывную мелодию. Мы играли в кошки мышки, обольщая, укрощая, раззадоривая друг друга. Пока мелодия не оборвалась, вынуждая замереть посреди танцпола, в пугающей близости друг от друга, пока под перезвон колокольчиков, пустующее место не заняли танцоры.
Их чёрно-белые костюмы и красные полумаски создавали эффект домино. Они медленно кланялись, словно марионетки, подчинённые опытной и уверенной рукой. А Олег улыбался, рисуя над моей обнажённой кожей прямо в воздухе невидимые узоры, словно пришивая к себе самыми крепкими нитками. Перезвон колокольчиков отдавался мурашками по телу…
Властный рывок, рука, в крепкой надёжной хватке. И вот мы снова кружим в вальсе, сражаясь друг с другом, отчаянно сопротивляясь, пока вокруг нас разгорается отчаянное противостояние. Элементы брейкданса, акробатики, фристайла, хип-хопа…
Они бережно и страстно сплетались с классическим танцем и балетом, создавая причудливый узор. Демоны и ведьмы, вампиры и феи, мёртвые и живые. Покорно уступая место нам, почтительно отступая перед властью своеобразного Мессира и его Верховной Ведьмы.
Я бы ни за что не призналась, но танец, бывший не так давно всего лишь обязанностью, вдруг стал страстью, подогревшей кровь и заставляющей забыть о сдержанности и холодности. Всё что я ощущала – горячее дыхание, обжигающее шею. Всё, что я могла чувствовать – крепкие, сильные руки, властно и уверенно ведущие меня в танцы.
И всё, чего я хотела, это как можно дольше оставаться такой свободной, такой дикой, такой…
Колдовской.
Неожиданно меня отпустили и прежде, чем я успела упасть, потеряв току равновесия, кто-то, ухватившись за мою руку, утянул меня в круг танцоров. Усмехнувшись, я двигалась свободно и раскованно. Я танцевала, изгибаясь и флиртуя с невидимым партнёром.
А когда «Мессир» попробовал добраться, я скрылась за спинами танцоров, проскользнув по краю круга и вынырнув точно за спиной замершего Верещагина. Обхватила руками за талию, выглянула из-за плеча, потёрлась щекой как кошка. И нырнула под руку, пытавшуюся вновь притянуть меня в объятия.
Меня поймали и подняли, удерживая за талию, вынуждая прогнуться в спине и довериться партнёру окончательно и безоговорочно. А Олег подбросив, поймал меня и вновь закрутил в танце.
Шаг вперёд, два назад. Два вперёд, шаг назад. Обольщение, страсть, намёк и…
Ничья. Мы двигались в едином ритме, мы заводили толпу и самих себя. Что бы остановиться в одно мгновение, вместе с замолчавшей музыкой. Я вновь опиралась ладонями на крепкие мужские плечи, нагнувшись вперёд, привстав на цыпочки и согнув ногу в колене так, что пяткой наверняка задевала красный бант на поясе.
Руки Олега крепко обнимали меня за талию, притягивая ещё ближе, а наши губы остановились в миллиметре, так и оставив поцелуй несостоявшимся. Только сбившееся напрочь дыхание перемешалось, опаляя кожу.
– Чёрт, – коротко выдохнула, не отрывая взгляда от потемневших глаз рокера. И как никогда чётко осознавая, что только что, собственными руками, собственными поступками сожгла к чёртовой матери за собой все мосты и пути к отступлению.
Я не смогу вести себя с ним как прежде. Я не смогу как прежде отгораживаться от них, этих байкеров, ледяной стеной отчуждения. Я не смогу сделать вид, что ничего этого не было…
Я боюсь. Но твою ж бога душу мать! Вернуться к тому, что было до того, как я пришла в «Максимус» у меня просто не получится! И не потому, что придётся отдалиться от ставших мне неожиданно близкими людей…
А потому, что я не хочу этого делать.
Верещагин же, словно издеваясь, медленно прошёлся ладонями по моей спине, задержавшись на вышивке на безрукавке и, склонившись ниже, тихо шепнул, обжигая ухо своим дыханием:
– Долг – Семье, Душа – Клубу, Сердце – Мессиру. Ты моя, Ледышка… Что бы не говорила.
– Мечтать не вредно, Верещагин, – нервно усмехнувшись, я хлопнула его по рукам, вынуждая отпустить меня. И отступив на шаг назад, обернулась и склонилась в шутовском поклоне, протянув в протянутый ведущим микрофон. – Добро пожаловать в страшную сказку…
– Наслаждайтесь нашим ужасным гостеприимством, – подхватил Олег, склоняя голову в приветственном поклоне.
Буря аплодисментов завершилась погасшим на пару минут светом. А когда он вспыхнул вновь, рядом со мной уже никого не было…
Да и я пробиралась всеми возможными окольными путями как можно дальше от сцены, танцпола и радостной толпы. В груди бушевала буря, в голове творился полный сумбур и всё, что я могла это только вежливо улыбаться в ответ на восхищённый свист, сомнительные комплименты и попытки схватить меня в охапку, дабы я присоединилась к чьему-то столу. Ровно до того момента, пока не оказалась в тишине и полумраке собственного кабинета.
Там я выдохнула, закрыв глаза и стукнувшись затылком об стену, к которой прислонилась спиной. И тихо застонала, обхватив голову руками:
– Ну и что ты творишь, а, Эльза?! Какого ж… Какого демона ты творишь?! И…
Тут я замолчала, разглядывая рисунок на коже и неосознанно водя пальцами по контуру смазанной снежинки на запястье, что так не давало покое одному настырному брюнету. И прикрыв глаза, судорожно сглотнула, глухо произнесла, вновь откинув голову назад:
– И почему тебе это нравится? Настолько, что нет никакого желания всё прекращать?
Усмехнулась, едва заметно покачав головой. Харон сама того не подозревая, а может и прекрасно зная об этом, заставила меня сомневаться в решении никого к себе не подпускать. Она же, своей святой уверенностью в том, что мы с Олегом друг к другу подходим, вынудила подсознательно желать узнать, каково это, когда тебя любят, когда есть человек, который готов ради тебя на всё.
Который невыносим, невозможен, ехиден, таинственен и непредсказуем. Который достаёт меня своим навязчивым вниманием, обожаем выводить меня из себя и, кажется…
Кажется, поставил себе целью пробить мою ледяную стену. И с успехом движется вперёд, не обращая внимания на незначительные помехи на своём пути, в виде моего сопротивления и нежелания.
Уже почти номинального сопротивления и уже не такого и нежелания. И что с этим делать я не имею ни малейшего представления. Разве что…
Поднявшись, я подошла к столу и вытащила телефон из кармана пиджака. Надя нужный номер, набрала его, совершенно е обращая внимания на то, сколько уже времени и какой маршрут мне укажут на этот раз. Ничего, учитывая, кто именно так агитировал меня на то, что бы дать шанс Верещагину…
Ничего с Харон не случится, если пару минут она побудет громоотводом, пока я не отойду или не найду более подходящую жертву. Потому как если я сейчас вновь наткнусь на Верещагина, далеко не факт, что мы обменяемся только ехидными комментариями, а не найдём куда более интересный способ скинуть лишнюю агрессию и энергию!
***
Если бы улыбкой можно было бы осветить город, то Верещагин вполне мог бы конкурировать с местной электростанцией. Его лучащаяся довольством физиономия нервировала коллег, пугала посетителей и настораживало друзей.
О чём ему и сообщили, когда он рухнул на диван, добравшись до вип-кабинета, занятого Харлеем и его бандой. Рыжий байкер оглядел широкую улыбку на лице товарища, скривился и поинтересовался:
– Лимон дать? А то больно рожа у тебя довольная, Шарапов. И эта самая рожа уже минут так пять приводит в жуть и трепет окружающих.
– У меня что, не может быть хорошего настроения? – деланно удивился Олег, принимая рюмку коньяка и утаскивая с тарелки дольку лимона.
– У тебя? – скептично хмыкнул Алёхин, мрачно разглядывая собственную порцию алкоголя. – Ты в последние несколько недель до нервного тика только Эльзу довести не сумел и то, потому что с ней наедине не оставался. Так что, сам понимаешь… Твоё счастливое до безобразие лицо вызывает искренние сомнения в твоей адекватности.
– Но-но, – фыркнул Верещагин, стягивая полумаску и взъерошив волосы ещё больше. – Моя адекватность в принципе не может вызывать сомнений. Хотя бы потому, что я всё ещё здесь, а не пытаюсь честно заслужить обвинение в сексуальных домогательствах и похищении одной милой особы.
– Это той, с которой ты сегодня танцевать изволил? – Харлей хохотнул, довольно кивая головой. – Видел, видел. Даже заценил фигурку и общий вид что сзади, что спереди. Жаль, что эта группа скоро уедет из города, а то можно было бы попробовать переманить малышку. Тем более, что ты ей, походу приглянулся, не?
Верещагин, в этот момент решивший добавить ещё коньяка, подавился и закашлялся. А когда отдышался, хрюкнул и сполз вниз по спинке дивана, довольно заржав:
– Да, я ей определённо приглянулся. То-то она каждый раз учтиво уточняет, куда ж мне пойти со своими желаниями и потребностями. Причём вплоть до конкретных адресов, со всеми явками и паролями! Блин, Харлей, ты что, собственного администратора признать не смог?!
Теперь настал черёд давиться всех присутствующих, под насмешливым взглядом Верещагина, который и не думал облегчать участь друзьям, с удовольствием наблюдая за их мучениями.
Первым, как ни странно, очнулся Харлей, кашлянув в кулак и глотнув виски:
– Ну ни хера ж себе… Не, я конечно, знал, что Эльза не так проста, как может показаться… Но что б так!
– И кто её сблатовал на это? – подозрительно сощурился Михаил, откинувшись на спинку дивана и скрестив руки на груди. – Кому вообще в голову пришёл такой… Кхм, нестандартный ход мыслей?
– Ты не поверишь, – усмехнувшись, Олег вытащил из кармана пиджака сложенную вчетверо бумажку и, продемонстрировав её, убрал обратно. – Но несколько дней назад мне назначили встречу… И очень недвусмысленно высказали всё, что думают про мужской идиотизм вообще и конкретно мой в частности. А ещё велели близко не подходить, руки не распускать и репетировать танец. А уж о том, что бы партнёр на этот вечер у меня был соответствующий, клятвенно обещали позаботиться самостоятельно. И знаете, парни… Ни разу не пожалел о том, что согласился. Разве что в тот момент, когда мелкая пигалица мне в красках расписывала как, куда и что мне засунут в случае, если я вспугну их добычу…
Парни переглянулись и заржали, явно сообразив, кто ж был настолько смел, активен и красноречив. А Харлей, утерев слёзы, выдал:
– Мля, до сих пор понять не могу, как Демьян ещё жив и относительно здоров, при такой-то младшей сестрёнке.
– Ну, насколько я понял, у них вооружённый нейтралитет, холодная война и…
– Очередные косяки Исаева, – хмыкнул Алёхин, понятливо кивнув головой. – У него серьёзные проблемы в общении с некоторыми девушками…
– Сказал чувак, который сегодня по всему клубу гонялся за одной милой девушкой с большими синими глазами, – ехидно откликнулся Олег, выразительно выгнув бровь. – Я прям даже стесняюсь спросить, это что ж ты такое сделать-то умудрился, что Риша от тебя по всем углам ныкалась? Ну, не считая самого приёма.
– И от кого я это слышу? – Мих на подколку не обиделся, зато не упустил возможности ввернуть свою. – От парня, страдающего безответной любовью к напрочь отмороженной личности? Нет, я ценю Эльзу и даже в чём-то уважаю… Но её холод способен убить все возможные чувства.
– Хватит, мля, – вклинился в начинавшуюся перебранку Харлей, хлопнув ладонью по столу. – Вы ещё на дуэль друг друга вызовите.
Его удостоили недовольными и слегка завистливыми взглядами, потому, что из всех присутствующих только он мог похвастаться стабильными и быстро развивающимися отношениями с Неаполь. В их-то паре точно царили мир, гармония и покой…
Ну, насколько это в принципе возможно, учитывая их характер, увлечения и общее отношение к жизни.
– Эльза не отмороженная, – криво усмехнулся Олег, вновь откинувшись на спинку дивана и скрестив руки на груди. – Она скрытная, отчуждённая, спокойная и умеет держать себя в руках. Но если знать как… Можно увидеть за этим внешним хладнокровием истинную бурю.
– Точно лимон нужен, – вынес вердикт Харлей, глядя на улыбающегося друга и делая очередной глоток виски. – Олег, будь хорошим мальчиком, иди изливать позитив на кого-нибудь ещё. А то Миха щас всё-таки не выдержит и даст тебе по зубам, чтоб не светился как лампочка Ильича на весь клуб.
– Арина не стала слушать? – удивлённо покосился на помрачневшего Алёхина Верещагин.
– У неё в принципе вариантов не было, – загоготал Харлей, явно припомнив, чем окончились салочки между владельцем клуба и скромной официантки. – Это ж не твоя Ледышка, которая взглядом тормозит на повороте и заставляет задуматься, а на кой хер нужны такие проблемы. Кстати, – тут рыжий байкер что-то вспомнил и улыбнулся пакостно, сощурившись. – Ты бы поаккуратнее, Верещагин. Я ей тут желание был должен… И частично его исполнил. Так что угроза засунуть кактус туда, куда проктолог ещё не смотрел может быть не только озвучена… Но и исполнена!
– Знать не хочу, как это самое желание полностью звучит, – озадаченно почесал затылок Олег, пытаясь понять, что делать с данной информацией. Но придумать достойный ответ не успел.
В кабинет вошёл один из официантов и поставил перед хмурым Михаилом стакан с кофе. Тот самый, всем хорошо известный стакан с кофе нужного размера, нужного вида и, судя по зло сощурившемуся Алёхину, успевшему попробовать напиток, ещё и нужного качества. Вот только принёс так необходимую начальству порцию кофеина отнюдь не тот, кого ему хотелось бы видеть.
– Да твою ж… – медленно и аккуратно поставив чашку на стол, Алёхин медленно поднялся с собственного места. – Домой, значит… Уехала, значит… Какого хера, грёбанный икебастус вам в печень?!
И с этим громовым воплем блондин вылетел из кабинета, чуть не снеся опешившего от такого напора официанта и оставив удивлённых друзей в одиночестве.
– Может, его догнать? – задумчиво поинтересовался у приятеля Олег, допивая коньяк.
– Не, в чём-то Эльза всё-таки права… – задумчиво протянул Харлей, смерив его весёлым взглядом. – Инстинкт самосохранения у тебя явно отказывает. Кстати, а где ты оставил нашего администратора?
Верещагин недовольно поморщился:
– Эта ведьма сумела скрыться до того, как я успел хоть что-то сделать.
– И ты не отправился следом?
– Я дал ей время, – Олег едва заметно пожал плечами и невольно улыбнулся, вспомнив какое выражение лица было у его Ледышке, после завершения танца. Предвкушение, страх и в тоже время странная жажда в серых глазах…
О да, она определённо была бы не против, если бы он её поцеловал. Но, не смотря на сомнения окружающих, инстинкт самосохранения у него всё-таки был. Как и понимание, что теперь определённо не стоит торопиться. Поэтому, Верещагин дёрнул плечом и перевёл разговор на другую, не менее актуальную тему
– Так это правда?
– Смотря что, – медленно откликнулся Харлей.
– Я про помолвку и Чудище, – Олег вопросительно вскинул бровь, давя усиливающееся желание послать всё к чёрту и найти одну очень холодную и очень нужную ему девушку.
Харлей цокнул языком, налив себе ещё виски и выпив всю порцию залпом. После чего коротко хохотнул:
– Будь это кто-то другой, я бы ни в жизнь не поверил. Но Дан это такой хитрожопый, хладнокровный и удивительно прозорливый зверь, что услышав о таком финте ушами я даже не удивился… Как не удивился и тому, что он благополучно упёр Чудище прямо из-под носа Исаева. За одно только выражение лица Демьяна я готов простить отсутствие своей любимой зайчули на это празднике жизни.
– Так значит, он всё-таки решился… – хмыкнул Олег, одобрительно кивая головой.
– Ну не страдать же ему от безысходности, вздыхая в уголке в обнимку с бедным кактусом? – философски повздыхал рыжий байкер, явно издеваясь над собственным другом.
– Эльза не Чудище…
– Угу, – согласно булькнул новой порцией алкоголя Харлей. – Эт хуже. Она не скандал устроит и не мстю замыслит… Она мирно укокошит, спокойно закопает и тихо отпразднует. Во имя святого УК РФ!
– Я всё-таки сильнее… – даже на взгляд самого Олега его голос прозвучал достаточно неуверенно.
– А она умнее, – хмыкнул Харлей. – И осторожнее. Впрочем, – тут рыжий коротко хохотнул и почесал затылок, – У тебя хоть какая-то определённость наметилась. А вот Миху жалко, да... Ну не умеет он правильно с милыми, скромными девушками общаться, не уме-е-ет.
– Думаешь, не срастётся? – налив себе ещё коньяка, Олег выпил и поднялся, приняв таки волевое решение отыскать спрятавшуюся Эльзу и попробовать выяснить, что ж между ними всё-таки происходит.
И так, слишком долго держался от неё подальше, терпел и не пытался давить своим постоянным присутствием.
– Думаю, что как друг ты что-то не шибко-то веришь в способности собственного товарища и начальника, – довольно улыбнувшись во все тридцать два зуба, Харлей поднял вверх бокал в виски. – Нравится она ему. И даже больше. И хочет того или нет, но избавиться от Михи у неё в принципе не получится. А теперь кыш, птыц. Не мешай наслаждаться жизнью!
– Не извольте беспокоиться, сир, меня здесь уже нет, – исполнив шутовской поклон, Верещагин хмыкнул и вышел из кабинета, засунув руки в карманы и направляясь в сторону кабинета администратора.
Правда, дойти до пункта назначения он так и не успел. Вывалившаяся из-за угла хихикающая парочка девиц, находящихся в лёгкой стадии опьянения и тяжёлой стадии отсутствия некоторых деталей туалета почему-то свято уверовала как в силу своей красоты…
Так и в то, что милый симпатичный зеленоглазый котик не откажет им в такой малости, как скрасить их досуг своим присутствием.
«Котик» предложение оценил, но без особого энтузиазма. И максимально вежливо, насколько только был сейчас способен, отказался:
– Благодарю покорно, но у меня есть дела поинтереснее, дамы.
– Эй, что может быть интереснее нас? – обиженно надула губы брюнетка, выпятив грудь так, что грудь из топа не вывалилась только по счастливому стечению обстоятельств.
– Ну не знаю, – притворно задумчиво протянул Верещагин, невольно вспомнив, как выглядела его обожаемая Ледышка в своём наряде для вечеринки. Да, он был менее открытым…
Зато воображение буйствовало только так, вынуждая сдерживать желание послать надоедливых посетительниц по известному адресу и продолжить поиски. Да и вообще, кто определил, что чем меньше на женщине надето, тем привлекательнее она выглядит? Ложь и клевета сплошная, а ещё огромная дезинформация.
По скромному мнению самого Верещагина, с некоторых пор, серьёзная девушка в строгом, деловом костюме может составить отличную конкуренцию самым отчаянным стриптизёршам во всём мире.
Особенно, если это будет ну совершенно определённая девушка.
– Дамы, – обворожительно улыбнувшись, брюнет аккуратно отцепил от своего пиджака тонкие женские пальчики и шагнул в сторону, уклоняясь от новой попытки схватить в плен ускользающую добычу. – Мне льстит ваше внимание, но увы и ах, на сегодняшний вечер сердце Мессира отдано только одной ведьме… И это, увы, не вы.
«Дамы», замершие в предвкушении в самом начале его слов, теперь пребывали в недоумении. На лицах отражалась тяжкая умственная деятельность, по итогу которой девушки пришли к какому-то выводу.
К какому до Верещагина дошло с опозданием, когда отвлёкшись на зазвучавший где-то поблизости знакомый голос, с непередаваемыми прохладными интонациями, он оказался прижат к стене и подвергнут откровенному соблазнению. И то, что объект их внимания, мягко говоря, не согласен с таким положением вещей, девушек в общем-то не волновало.
Они хихикали, довольно щурились, ластились и активно пытались забраться под одежду опешившему от такого напора байкеру. Который как никогда в жизни мечтал сейчас попасться на глаза администратору клуба.
Но совершенно точно не обрадовался, услышав тихий хмык, вежливое покашливание и деланный вопрос, раздавшийся совсем рядом:
– Кхм… Не помешаю?
И да, ему ведь показалось, что он услышал в голосе своей обожаемой Ледышки что-то похожее на ревность?
***
Если бы кто-нибудь меня спросил, чем же я недовольна – я бы не смогла ответить. Определённо, меня не могли задеть пристальные взгляды посетителей и их неловкие попытки познакомиться. Ещё больше я была уверена в том, что это не из-за смущения от устроенного шоу и уж точно не от моего в нём непосредственного участия.
И да, я совершенно точно знаю, что дело не в том, что на Верещагине висят две полуголые девицы, старательно пытаясь добраться до содержимого его штанов, не смотря на всё сопротивление парня.
Тогда почему я стою посреди коридора, меряю оценивающим взглядом профессионального серийного убийцы двух подвыпивших барышень и чувствую острое, просто непреодолимое желание выдернуть рокера из их лап и выставить посетительниц на улицу в чём мать родила? Откуда, а самое главное – с чего, во мне проснулись такие…
Яркие собственнические инстинкты?
Едва заметно поморщившись от собственных мыслей, я вновь глянула на замершую у стены композицию. Верещагин радостно улыбался, девицы скалились в подобии приветствия и пытались засунуть пальцы за ремень джинсов. При этом они так невинно хлопали глазами, что я невольно вспомнила строчку из некогда популярного хита…
Как там пелось? Хлопай ресницами и взлетай? Так знаете, я ведь, как оказалось, совсем не против, ежели дамы покинут клуб таким способом. Через окно. Второго этажа. Им понравится, я гарантирую.
Глубоко вздохнув, я всё же сумела взять себя в руки и даже вполне нейтрально заметить, кинув выразительный взгляд на шаловливые руки девушек, выбравших на этот вечер «оригинальный» ведьмовской наряд – минимум одежды, максимум тела:
– Милые дамы, я не настаиваю, но как это ни удивительно, в нашем клубе есть определённые правила поведения. И они, мягко говоря, не приветствуют действия сексуального характера в отношении сотрудников, даже при полном их молчаливом одобрении. Репутация, знаете ли, обязывает…
Олежек тихо фыркнул, на что получил мой прищуренный и очень недовольный взгляд. В ответ Верещагин улыбнулся и подмигнул мне, чем вызвал у меня очередной приступ недоумения.
А уж когда эта ехидная зараза выбралась из ослабевшей хватки девиц и не придумала ничего лучше, чем спрятаться за меня я и вовсе всерьёз усомнилась в двух вещах. Его адекватности и его же трезвости. Но отложила проверку на потом, уделив своё внимание начинающим гневаться посетителям.
– Да ты… – зашипела блондинка, подбоченясь и выставив вперёд свой менее шикарный, зато более открытый, чем у подруги бюст. – Да как ты смеешь?! Ты хоть знаешь, кто мы?!
– Ну… – протянула в притворной задумчивости, окинув внимательный взглядом откровенные наряды, яркий макияж и драгоценности с чересчур вычурными камнями. Посмотрела на собственное, как оказалось, достаточно скромное платье и хмыкнула, скрестив руки на груди. – Вы – это что-то среднее, между мечтой инквизитора, проблемой ректора и головной болью декана среднестатистической академии магии…
– Чо?! – дамы юмор не оценили, сарказмом не прониклись. А книгу видимо читали в последний раз в очень уж раннем детстве.
Мне даже интересно, каким образом данная парочка вообще в клуб попала? Неужели охрана засмотрелась на выдающиеся телеса?
– Ладно, – сжалилась над бедными девушками под тихий смех Верещагина за спиной. – Говоря проще, или вы девушки лёгкого поведения, занесённые непонятно каким ветром в наш клуб… Или очень не обременённые моралью красавицы, решившие, что наличие круглой суммы на карточке с лихвой компенсирует отсутствие мозга и позволит творить всё, что душе угодно…
– Чо?! – вопль вышел громче и даже истеричнее.
Олег, стоявший сзади, обнял меня за талию и, уткнувшись лбом в плечо, беспросветно и бессовестно ржал. И я ему даже в чём-то завидовала… Мне было не столько смешно, сколько боязно, что своими речами я вполне могу нанести непоправимую травму тому, что у бедных подвыпивших девочек заменяет мозг.
Ну, если там вообще что-то можно травмировать, да.
– Тьфу ты, – досадливо вздохнув, я недовольно дёрнула плечом, пытаясь избавиться от потерявшего и совесть, и инстинкт самосохранения рокера.
Тот лишь сильнее сжал меня в объятиях, так что пришлось поморщиться, но всё же вернуть своё внимания двум пялившимся на нас девицам. И медленно, как детям малым проговорить:
– Три класса церковно-приходской школы и те – прогуливали! Барышни, я, конечно, всё понимаю… Издержки юного организма, энное количество алкоголя и бесхозная симпатичная личность мужского пола в пределах досягаемости. Но будьте так любезны, не треплите мне нервы и исчезните с горизонта. И ограничьте себя свободными парнями, а не пытайтесь приставать к кому-нибудь из сотрудников клуба. Иначе тогда узнаете, что такое настоящая ведьма и как лёгким движением руки ваша карточка теряет все имеющиеся там деньги.
– У-у-у, злая Ледышка, – тихо шепнул мне на ухо Верещагин. Только вот голос его звучал как-то слишком уж довольно.
– А вы, Олег Геннадьевич вообще лучше помалкивайте, – так же тихо откликнулась, испытывая непреодолимое желание огреть его чем-нибудь по голове.
Не из злости, ревности или корысти… А исключительно в качестве моральной компенсации причинённого вреда. Мне эти «ведьмы» теперь будут по ночам сниться, вместо кошмаров.
А ещё, я, кажется, проигрываю спор с обожаемым патологоанатомом по всем фронтам и не испытываю по этому поводу каких-то угрызений совести. Харон утверждала, что Верещагину понадобиться где-то месяц с лишним, что бы всё-таки найти ко мне подход. Я же заверяла подругу в том, что у него ничего не выйдет…
Сейчас же думаю, что месяц – это она явно недооценила упрямство Олега и его притягательность для меня. Ну а я, в свою очередь, переоценила собственную сдержанность и холодность в отношении одного конкретного человека.
Человека, который сейчас крепко обнимает меня и явно не собирается менять такое положение вещей в ближайшее время. И меня, к слову, это почему-то ну вовсе не расстраивает…
Меж тем девушки мою тираду всё-таки переварили. И даже вычленили из неё главное, для себя, конечно же. А ещё заметили как их несостоявшаяся компания на эту ночь и не поддавшаяся их чарам, вполне себе спокойно обнимает другую девушку и даже наслаждается этим.
О чём мне и заявили, повышая голос и умудряясь переорать даже музыку из зала на первом этаже:
– Да ты?! Да как ты смеешь?! Да я! Да мы… Да я тебя!
Увы, на большее красноречие не хватало и не подобрав связных слов, девицы принялись выливать на меня родной и привычным им русский матерный, поражая своими познаниями в обсценной лексики и удивляя, как же у них дыхалка от такого яростного монолога не сбилась.
– Я – это последняя буква в великом и могучем алфавите, – мой спокойный и холодный тон подействовал на них как ушат холодной воды, пусть и ненадолго. – И мне, конечно, приятно, что благодаря моим скромным стараниям вы, наконец-то, смогли его выучить. Браво, – даже хлопнула пару раз в ладоши, выказывая своё уважение к такому-то подвигу. Верещагин сдавленно хрюкнул мне в плечо, прижимаясь теснее. Хотя казалось бы – куда? – Ещё немного и из вас может получиться что-то похожее на вполне себе приличного человека… – тут я скептично глянула на их костюмы и усмехнулась, добавив с нотками сомнения в голосе. – Ну, хотя бы отчасти, да…
Вот уж не знаю, что девушек больше расстроило: моя язвительная холодность, убежавшая из цепких рук жертва или всё разом, но переглянувшись, они дружно взвыли:
– Мы будем жаловаться! – и, проскочив мимо меня, этот шикарный дуэт скрылся…
Ну в совершенно противоположном направлении от кабинета моего непосредственного начальства. Я бы даже сказала, кардинально противоположном, потому как рванули дамы к лестнице, ведущей вниз. И уже оттуда, с подвыванием, выдали:
– Мы лично знакомы с владельцем клуба! Мы!... Да ты, стерва, вылетишь отсюда со скоростью света, вот!
Дальнейшая обличительная речь потонула в визге и грохоте. Кажется, кто-то всё же выпил слишком много и умудрился споткнуться прямо на лестнице. Какая… Жалость, да.
Определённо жалость. И это не я сейчас так довольно улыбаюсь, вовсе нет.
– Хм, – чему-то усмехнулся рокер, даже не думая выпускать меня на свободу. – Я вообще-то и сам мог справиться.
– Да? – деланно удивившись, я всё же сумела выбраться из его объятий и даже обернуться, придирчиво оглядывая помятый и несколько расхристанный внешний вид брюнета. – А по тебе так и не скажешь… Боюсь, судя по понесённым потерям, эта крепость, – я ненавязчиво указала на державшиеся на честном слове джинсы указательным пальцем, – не то, что бы пала под натиском вражеского батальона… Но была к этому вполне себе готова.
– Эта крепость сдаётся далеко не каждой, – усмехнулся Верещагин, но всё же соизволил привести свою одежду в порядок. После чего сократил разделяющее нас расстояние. Да так, что я невольно оказалась прижатой к стене и вынуждена задрать голову, что бы смотреть прямо в эти самоуверенные зелёные глаза. – И только одной снежной королеве она согласна сдаться почти без боя…
