Текст книги "Ледышка или Снежная Королева для рокера (СИ)"
Автор книги: Анна Кувайкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)
– Понятно, – задумчиво откликнулась, только сейчас осознавая, что не смотря на подколки, ехидство и иронию, мы оба напряжены. Оба переживаем. И мне в чём-то легче, у меня больше нет груза прошлой, невысказанной боли за спиной.
А вот Олег…
– Тебе бояться нечего. Я тебя и пальцем не смогу тронуть, Ледышка, – тёплые пальцы коснулись запястья, поглаживая и сжимая. Сильно, но не крепко, так, что освободиться труда особого не составит.
– Верещагин, я тебе, помнится, уже говорила… – тихо фыркнула, переплетая наши пальцы и сжимая его ладонь. – Я хомячков не боюсь.
– Хомячки, значит? – Олег приподнял голову, глядя на меня с хитрым, таинственным прищуром. – Хомячки…. Да?
– Ага, – хихикнула, ни капли не испугавшись грозного вида и того, что байкер аккуратно повалил меня на сиденье дивана, нависнув сверху и окидывая неким хищным взглядом. – Милые такие, пушистый, безвредные…
– Насчёт милого не спорю, – покивал головой Олег, наклоняясь ниже, так, что касался носом моего носа. – Пушистый… Ну если тебе так больше нравится, буду пушистым. Исключительно для одной обворожительной, неприступной Ледышки. А вот насчёт безвредного…
И меня активно начали убеждать в том, что хомяк – это звучит гордо! И опасно, и вообще – хомяки это такие вредные, хищные зверьки, которых лучше не доводить до греха. Правда, до греха и не вышло бы, зато я выяснила, что Верещагин боится щекотки, а он без труда определил все мои уязвимые и чувствительные места, пройдясь по ним лёгкой лаской. Не сильно, не настаивая и ничего не требуя, но снимая тяжкий груз напряжения и оставляя после себя лёгкую эйфорию и тепло в душе.
Олег настойчиво отвлекал меня от всех мыслей и отвлекался сам, до тех пор пока не улёгся на диване, осторожно подмяв меня по себя, аккуратно гладя пальцами по щеке, стараясь не касаться синяка и разглядывая меня. С нежностью, с тёплом, с мягкой, терпкой страстью и так бережно, словно я могла в любой момент растаять.
Как та самая льдинка, которой он постоянно меня называет.
– Моя Льдинка, – тихо вздохнув, Олег уткнулся носом мне в шею, крепко прижимая к себе.
– Твоя, – вздохнула, соглашаясь с ним и обнимая его за талию. Потёрлась щекой о плечо, обтянутое тёмной футболкой. – Кому ещё такое сокровище понадобиться…
Олег недовольно что-то буркнул, оставив на шее лёгкий поцелуй. Вот только переспросить, что именно он сказал, я не успела. Настойчивый стук в дверь прервал наше уединение, напомнив о том, что в гости должна была явиться моя обожаемая подруга. А Харон ждать не любит, точнее она-то подождёт…
Только вот потом сторицей окупит своё вынужденное кукование под дверью, мотая чужие нервы в компактный и пёстрый комок.
– Надо открыть дверь, – тихо фыркнула, пытаясь высвободиться из хватки парня.
– Точно? – как-то страдальчески протянул Олег, всё же откатившись в сторону и давая мне возможность встать.
– Ну, если ты хочешь, что бы наш вечер скрасил патологоанатом в прескверном расположении духа, то нет, – поднявшись, я села, пригладив растрёпанные волосы. И, пока не передумала, обернувшись, чмокнула парня в щёку, прежде, чем скрыться за дверью. Только в коридоре, закрыв за собою дверь и прислонившись к ней спиной, тихо хмыкнула, прижав одну ладонь к щеке и пытаясь справиться с эмоциями, бушующими в душе.
Удалось с трудом. И как это ни странно, не потому, что они были слишком уж сильными, нет. А потому что мне не хотелось вновь брать их под контроль, ограничивая саму себя. Больше всего я сейчас хотела вернуться, вновь попасть в ставшие уже родными объятиями и позволить себе ни о чём не думать, ни о чём не заботиться, ни о чём не волноваться.
Вот только настойчивая трель звонка и еле слышное бормотание, в котором с трудом, но удалось опознать слова советского Винни Пуха, обращённые к Сове, никуда не делись. Так что пришлось сделать глубокий вдох и отправиться на встречу с недовольным жизнью патологоанатомом.
Харон квартиру байкера оценила. Как и погром, видимый даже из коридора, вместе с компанией кактусов, теснившихся на подоконнике. Только что комментировать не стала, только насмешливо хмыкнула и сунула мне в руки небольшую дорожную сумку, пакет из аптеки и пакет из продуктового магазина.
– Спасибо, – я поставила пакеты с сумкой у дверей и, сделав шаг вперёд, крепко обняла подругу. – Правда, на крёстную фею всё равно не тянешь.
– Нимб в стирке, крылья в химчистки, а топор я одолжила соседу, который мне колонки подгоняет периодически, – сжав меня в объятиях, Женька вытащила из кармана небольшой пакетик и сунула его мне в задний карман джинсов. – А это на всякий случай. Я, конечно, за тебя рада, но не горю желанием проиграть спор Димычу. Племянники ему будут, но не в следующем году точно.
– Господи, когда-нибудь я сдам ваш подпольный тотализатор отцу, – вздохнула, укоризненно глядя на посмеивающуюся подругу.
– Тю, Эльзёныш… А ты думаешь, кто у нас самый крупный игрок с рисковыми ставками? – Харон выразительно подвигала бровями и, подмигнув кое-кому за моей спиной, подняла вверх большой палец. – Поздравляю, прЫнц, ты дошёл до финала. Посмеешь обидеть, встретимся на моём рабочем месте. И я тебе наглядно продемонстрирую, как из красавца можно сделать Квазимодро при помощи нехитрых хирургических манипуляций. Чао!
И выскочила, громко хлопнув дверью на последок. А меня обняли со спины, прижимая к широкой, крепкой груди, заметив, с изрядной долей сомнения в голосе:
– Это будет очень грубо с моей стороны, если я скажу что готов мирится с любыми тараканами… Но конкретно этот подвид меня пугает до дрожи в коленях и привыкнуть к нему я вряд ли смогу!
– Не переживай, – я засмеялась, качнув головой и успокаивающе погладив его по руке. – К этому подвиду тараканов никто так и не смог привыкнуть. Пойдём, надо посмотреть, что она там привезла… И повязку всё же поменять.
– Ага… Знаешь, меня несказанно радует, что она – патологоанатом! – Олег выпустил меня из объятий и, взяв пакет с едой и сумку с вещами, направился в сторону, как я полагаю кухни.
– В случае чего, эт тебя, Верещагин, ни капли не спасёт, – хмыкнув, я подхватила принесённые лекарства, шагая следом за ним. И осознавая, что для меня чужая квартира стала уже в чём-то привычной и даже немного своей.
Во всяком случае, я не чувствовала себя здесь лишней, наоборот. Я впервые ощущала себя так, словно нашла наконец-то своё место в этом мире. И было оно, как ни странно, рядом с отвязным, наглым, слишком обаятельным хомячком…
В смысле рокером. Моим личным рокером, в которого я всё сильнее, всё быстрее влюбляюсь. С каждым днём, с каждой минутой. Кто бы мне сказал, что так когда-нибудь, однажды, будет – ни за чтобы не поверила.
Глава 16.
Иногда, для счастья надо совсем немножко. Просто проснуться. Не по звонку будильника, а потому что выспалась и отдохнула. Открыть глаза не на привычном жёстком диване, а в мягкой, уютной кровати, укутанной по самую макушку в тёплое одеяло. И ощутить, как бережно и крепко, даже во сне, тебя прижимают к сильному, мужскому телу и отпускать не собираются, уткнувшись носом в макушку.
Да, для счастья надо совсем немножко. Просто быть любимой, нужной кому-то. Да так, что этот кто-то будет готов если не на всё, то на очень многое, что бы оказаться с тобою рядом.
Улыбнувшись собственным мыслям, я осторожно высвободилась из объятий и. выпутавшись из одеяла, в которое меня накануне очень настойчиво упаковали, села на краю постели. Потянулась, разминая шею, провела пальцами по спутанным волосам и только головой покачала.
Я в чужой квартире, рядом с человеком, которого мне только предстоит узнать, выгляжу так, что порою в гроб и то краше кладут. Впору бы испытывать неловкость, страх или, хотя бы, какое-то смущение. Но я сижу на краю кровати, болтаю ногами и чувствую, что впервые за несколько последних дней я…
Спокойна. Именно здесь, рядом с этим человеком. И мне это – нравится.
Хмыкнув, поднялась, стараясь ступать как можно тише. И прихватив свои домашние брюки и тонкую кофту, привезённые Харон, я выскользнула из спальни, прикрыв за собой дверь. Душа требовала действий, а организм, в кои-то веки порадовал отсутствием боли и прочих, «приятных» сердцу последствий нападения. Поэтому, умывшись, переодевшись и заплетя волосы в косу, я принялась за…
Уборку. Вряд ли Олег отпустит меня куда-нибудь в ближайшее время, если не сказать больше. Судя по его поведению, он меня в принципе куда-то отпускать не собирался, от слова совсем. Так почему бы и не привести в порядок квартиру, где мне же и предстоит жить? За одним оценю ущерб, нанесённый окружающей обстановке и полью бедную коллекцию кактусов.
Я, конечно, понимаю, что суккуленты выживают, в том числе и в пустыне, где регулярный полив – это что-от из разряда фантастики. Но и устраивать проверку их способности к существованию в безводном пространстве не собираюсь.
На то, что бы убрать осколки и мелкий мусор у меня ушло почти два часа. Видимо, Верещагин здорово перенервничал за эти два дня, раз до сих пор не проснулся, не смотря на весь производимый мною шум. Но так даже лучше, не будет мешаться под ногами, и пытаться отобрать рабочий инструмент. Не спорю, моё состояние всё ещё оставляет желать лучшего, да. Только вот оно не настолько безнадёжно, что бы трястись надо мною, как над оранжерейным цветком.
Весело фыркнув, я завязала очередной мусорный пакет и оглядела скептическим взглядом то, что судя по виду, когда-то было мебелью. Единственными относительно уцелевшими предметами в комнате были диван, который нужно всего лишь отмыть, и «горка» вдоль стены, с плазменной панелью и домашним кинотеатром. Остальное представляло собой что-то среднее между авангардом, выставкой современного искусства и банальным хламом, не поддающимся никакому восстановлению.
Одна беда. Вытащить это всё в одиночку я просто физически не смогу. Можно, конечно, попытаться разбудить Олега… Только почему-то я была уверена в том, что поднять-то его подниму, а вот проснётся Верещагин исключительно от холода, посреди улицы и ещё совершенно неизвестно в каком виде он там окажется. Хорошо если в тех пижамных штанах, в которых он, собственно, и уснул. А если нет?
Почесала бровь, размышляя над тем, как поступить. Собственно, вариантов-то всего ничего. Либо идти и будить хозяина квартиры, либо звать на помощь кого-то из родственников. И лучше всего, если это будет Димка. По крайне мере, у меня сейчас было не то настроение, что бы противостоять натиску жадного до информации Веньки.
За телефоном пришлось возвращаться в спальню. Где ещё минут пять я просто стояла, прислонившись плечом к стене, и с мягкой улыбкой наблюдала за растрёпанным, спящим парнем, вытянувшимся во весь свой немаленький рост и подгрёбшим под себя одеяло. Во сне Олег то хмурился, то чему-то мечтательно улыбался, и казался, как это ни странно, по детски ранимым мальчишкой. И притягивающим взгляд, конечно же.
Надеюсь, мне действительно не придётся разочаровываться в собственном выборе и рискнула я не зря.
Покачав головой в ответ на собственные мысли, я вытащила телефон из кармана джинсов, валявшихся недалеко от кровати, и вышла, вновь прикрыв за собою дверь. Димычу я позвонила уже из кухни, загружая посуду в посудомоечную машину и вытаскивая остатки продуктов из холодильника. За одним попросила брата заехать в магазин. В ответ на такую откровенную эксплуатацию, родственник потребовал чашку кофе и завтрак. После чего отключился, даже адреса не спросив.
Впрочем, я бы удивилась, если бы он его не знал. Уж в чём, в чём, а в беспечности моих братьев обвинить несколько проблематично. Единственное, что меня радует, так это то, что они не пытаются задушить меня своей заботой, нет. Они всего лишь дают понять, что в случае чего всегда будут рядом, помогут, защитят…
Но заставлять меня жить так, как хочется им, не станут. В конце концов, у каждого есть права на собственные ошибки и собственное поле из граблей. А кому-то даже на безлимит в таких вещах везёт!
Димитрий появился на пороге квартиры ровно через пятнадцать минут. Когда я как раз успела сварить кофе, каким-то образом выживший в творившемся бардаке на кухне и сделать две огромные порции омлета. Братец выглядел сонным, взъерошенным и настолько домашним, что где-то в глубине души шевельнулось что0то похожее на совесть. Но подавив ненужный приступ человеколюбия, я позволила отнести пакеты на кухню. После чего обрисовала Димычу фронт работы, выслушала от него добрые пожелания в адрес хозяина квартиры и, сочувственно похлопав по плечу, огорошила, что завтрака не будет, пока он не вынесет весь хлам.
– Зараза ты, Изька… – страдальчески вздохнул Дим-Димыч, отдав мне куртку и закатав рукава. – Нет, чтобы обогреть, пожалеть, накормить… Сразу, блин, как раба на галеры…
– Твою порцию омлета можно съесть? – откликнулась со стороны кухни, слушая в пол уха ворчание братца.
В ответ брат только фыркнул и, проворчав что-то себе под нос, занялся делом. А я, скрывая довольную улыбку, сделала тарелку бутербродов, решив подсластить пилюлю. Нет, конечно, можно было разбудить Олега и попросить его помочь. Но почему-то мне не хотелось трогать уставшего, перенервничавшего рокера.
Зато как в детстве, очень сильно, хотелось поговорить со старшим братом, услышать слова поддержки или же простое, молчаливое одобрение. И сделав себе непривычно маленькую кружку чая, я уселась на один из высоких стульев на ножках, поставив локти на барную стойку и дожидаясь Димыча.
Тот ждать себя не заставил. На то, что бы убрать остатки мебели и мусор Димитрий потратил не больше двадцати-двадцати пяти минут и теперь сидел напротив меня, с удовольствием поедая завтрак и щурясь как кот, дорвавшийся до сметаны. Я же, пью чай и пытаюсь не улыбаться слишком уж счастливо, но, судя по скептическим взглядам братца, получается у меня так себе.
– Я за тебя очень рад, Изён, – вдруг тихо произнёс Димыч, отодвигая тарелку и отпивая горячий, крепкий кофе. Улыбнулся, тепло и, потянувшись, дёрнул меня за прядь волос, выбившуюся из косы. – И готов простить этому байкеру почти всё, за твою счастливую, спокойную улыбку, ребёнок.
– Почти всё? – вопросительно вскинула бровь, чувствуя, как я успокаиваюсь. И на задний план уходят все последние сомнения, подозрения и опасения.
Димыч весело фыркнул и подмигнул мне:
– Почти. Вот ещё в клубе своём порядок наведёт, год продержится, тебя не обижая… Вот тогда сразу всё прощу. По этой… Как его… Амнистии, во!
– Гад ты, Димыч, – тихо засмеялась, качая головой. – Неисправимый гад и мент, к тому же.
– Ну шо поделать, шо поделать… – притворно посокрушался Димитрий, делая ещё один глоток кофе. – С волками жить, по-волчьи выть, Изька. Кстати, где этот любитель байков и виски?
Правда, ответить на этот коварный вопрос мне всё же не удалось. В глубине квартиры хлопнула дверь, раздались шаркающие шаги и на кухне появился сам владелец квартиры. Ну…
Или кто-то очень на него похожий. Сверка голым торсом, в мягких, пижамных штанах серого цвета, Олег ерошил волосы рукой и отчаянно зевал. И не открывая глаза, как самый настоящий лунатик, безошибочно уселся на свободный стул рядом со мной. Димыч на это только весело фыркнул, доедая последний бутерброд.
Только прокомментировать не успел. Верещагин не глядя определил моё местоположение относительно своей персоны, схватил в охапку, без труда затащил на колени и уткнулся носом в макушку. Что бы тут же сонно засопеть, крепко сжимая меня в объятиях.
Я только глазами удивлённо похлопала, глядя на ржущего братца. А тот налил ещё одну чашку кофе, поставил перед нами и скрылся с глаз, махнув на прощание рукой и шепотом доверительно поведав, что закроет за собой дверь.
У меня даже желания обидеться не возникло, так стремительно всё произошло. Вот мы с Димитрием сидели и завтракали, а вот Димыча уже нет. Зато есть сонный рокер, крепко удерживающий меня на месте и продолжавший спать сидя, периодически бормоча что-то себе под нос. Мне бы, может, возмутиться такому его поведению, но я только фыркнула, качая головой. И пододвинула поближе кружку с кофе, в тайне надеясь, что аромат горячего, живительного напитка и еды заставит таки Верещагина проснуться.
Первые признаки жизни это чудо умудрилось подать ровно через пять минут. Вздохнул глубоко, потёрся носом о мои волосы и пробормотал, наклоняясь, что бы оставить лёгкий поцелуй на шее:
– Доброе утро, Снежинка.
– Скорее уж добрый день, – тихо хмыкнула, даже не пытаясь выбраться из его объятий.
Бессмысленная затея, заранее обречённая на провал. Это утром по какой-то причине мне подобный трюк удалось провернуть без особых проблем, а сейчас я чётко ощущала, что чем больше ёрзаю, тем сильнее меня к себе прижимают…
И тем явственнее становится чей-то нетривиальный мужской интерес к моей скромной персоне. Нет, я понимаю, что это, кхм, естественная реакция и что вроде бы стоит радоваться, что меня сочли привлекательной в таком непрезентабельном состоянии.
Вот только румянец на щеках от этого не исчез. И непривычное смущение, никуда от этого не делось.
– Пофиг, – флегматично отозвался Олег, широко зевнув и тряхнув головой. Что бы вновь заключить меня в объятие, пристроив подбородок на плече. – Когда встал, тогда и утро. А ты чего подорвалась так рано?
– Выспалась, – повернув голову, улыбнулась, глядя на недовольное, сонное выражение лица парня.
– А я вот нет, – проворчал Верещагин, скрывая широкую, довольную улыбку, так и норовившую растянуть губы.
– Н-да? – деланно удивилась, я всё же решив слезть с удобных и почти что уже родных колен. Хотелось ещё чаю и какой-нибудь бутерброд. Организм, в общем-то не приветствовавший завтраки ни в каком виде, к одиннадцати часам стал настойчиво напоминать о том, что было бы неплохо подкрепиться.
– Ага, – подтвердив свои же слова, байкер усадив меня поудобнее, и поинтересовался, как бы невзначай. – Тебя рядом не было, вот и не смог выспаться. И куда ты опять собралась, Ледышка? Побег? Так никто тебя отпускать не собирается.
– Вот уж не думала, Верещагин, что в тебе нагло дрых деспот и тиран, – я хихикнула, похлопав его по рукам и меня тут же отпустили, без всяких возражений и продолжения дискуссии. – И дико радуюсь, что он так и не проснулся. Завтракать будешь, чудо чудное?
– Завтрак? Остывший? Холодный? – тут Олег всё же открыл глаза и, потянувшись ещё раз, фыркнул, взяв в руки кружку с остывшим кофе. – Буду. А ещё кофе можно, а? Особо голодающим так сказать…
И при этом такой выражение лица состроил, что я не выдержала и засмеялась, качая головой. Детский сад, штаны на лямках, что б его. А самое страшное, что мне это начинает действительно нравится.
Завтрак, плавно перетёкший в обед, прошёл так спокойно и обыденно, по-домашнему, что я уже даже не удивилась. Не удивилась я и тогда, когда допив кофе, Олег смерил меня внимательным взглядом и повторно утащил на колени. Что бы заполучив меня в свои объятия, воспользоваться этим на полную катушку, с удовольствием целуя и нашёптывая на ухо нежности…
Порою откровенно переходящие в неприличные комментарии и шуточки. За что Верещагин получал удар локтя в бок, но прекращать творить непотребство не собирался. Пока я, увернувшись в очередной раз от загребущих рук, не поинтересовалась:
– Тогда, когда на меня напали… Больше никто не пострадал?
Олег после этого вопроса как-то странно напрягся, замер, прижав меня к своей груди, и вздохнул тяжело:
– Умеешь же ты обломать кайф, Ледышка… Нет, что бы спросить что мне нравится в девушках… особенно в тебе… Мой любимый цвет или же поинтересоваться, что я терпеть не могу… Кстати, я ненавижу жёлтый, поэтому очень рад, что ты не любительница ярких ноток в одежде. Да и вообще, мало ли тем для разговора, а?
– Много, – я погладила его запястья и добавила, удивившись тому, насколько ласково и нежно прозвучал мой собственный голос. – У нас очень много тем для разговора, Олег. Но…
Тут я осеклась, не зная, как объяснить внезапно всплывший в голове вопрос, казавшийся сейчас самым важным на свете. Не то, что бы я так стремилась вспоминать этот день или дорожила бы воспоминаниями о нём, нет. Будь моя воля, я бы предпочла вообще сделать вид, что ничего этого не было. Но что-то царапало сознание. какая-то нестыковка, отсутствие логики или ещё чего в действиях нападавшего. И я прекрасно понимала, что слова Димыча о том, что Верещагину надо навести в клубе порядок, относились именно к этому происшествию.
А значит, как бы не хотелось мне махнуть на всё рукой и просто провести время с близким человеком, поговорить нам всё-таки нужно. Уж слишком хорошо я знаю собственного старшего братца. Просто так Димка редко что-то говорит, тем более в адрес другого человека.
К тому же, мой старший брат имеет одно полезное, но жутко раздражающе свойство. Он почти всегда оказывается прав. Вопрос только, насколько?
***
Упрямый взгляд, плотно сжатые губы и порядком надоевшее спокойствие, пополам с холодной невозмутимостью. Конечно, картину портило лёгкое смущение и неловкость, то и дело проскальзывающие в словах или действиях девушки… Но Олег только вздохнул украдкой, ругнувшись про себя. Его обожаемая Льдинка хотела знать правду.
А значит, можно забыть про идею утащить не сопротивляющуюся жертву обратно в спальню и поваляться в кровати ещё часа два-три, крепко прижимая к себе и наслаждаясь этим непередаваемым ощущениям счастья и безмятежности.
Оно, почему-то, возникало только в присутствии любимой девушки.
Вздохнув ещё раз, Верещагин всё же слез с высокого стула и без каких-либо предупреждений подхватил Эльзу на руки, намереваясь донести её до ближайшего дивана и уже там устроиться вместе с ней. Затормозил он только у входа в гостиную, озадаченно созерцая чистоту и отсутствие мусора, оставшегося после погрома. Правда, спрашивать ничего не стал, фыркнув и зашагав в сторону комнаты с байком.
Да и смысл что-то говорить? И так понятно, что одно неугомонное создание не просто так слиняло утром из кровати. А пока он бессовестно дрых, далеко не сразу заметив потерю, его Ледышка не только убрала творившийся в комнате бардак, но и вызвонила кого-то в помощь. Что бы вынести сломанную мебель и крупногабаритный хлам.
Одно было непонятно. Обижаться ему на то, что она предпочла сделать всё сама, не разбудив его, или нет?
Задумавшись над этим животрепещущим вопросом, Олег сам не заметил, как добрался до дивана, устроился на нём и притянул девушку в объятия. А когда сообразил что и к чему, только хмыкнул, наслаждаясь лёгкими, осторожными прикосновениями прохладных пальцев к груди и животу. И поинтересовался, зарывшись пальцами в светлые волосы и мягко, с явным удовольствием перебирая мягкие пряди:
– И кто ходит в гости в такую рань? Да ещё и к чужим девушкам?
Вопреки опасениям, Эльза на безобидную подколку не обиделась. Уткнувшись носом в его плечо, девушка тихо вздохнула и ответила, коротко, зато сразу отметая все возможные вопросы:
– Димыч.
– Твой старший брат, – утвердительно протянул Олег, вспоминая своё первое знакомство с представителем сильной половины семьи Араньевых.
Не то, что бы Верещагина можно было так легко напугать, но Димитрий производил двойственное впечатление. Милый, компанейский, свойский мужик…
С оскалом голодного африканского крокодила, который сожрёт тебя с той же милой улыбкой, с которой до этого смеялся и шутил. Прям стоит радоваться тому факту, что сей человек не имел ничего против потенциального парня своей сестры в частности, и банды байкеров и её работы в ночном клубе вместе с ними вообще. Потому что в противном случае быть бы Олежеку безответно влюблённым на постоянной основе и без дальнейших перспектив карьерного роста.
– Угу, – Эльза прижалась крепче, улыбнувшись краешком губ. Нехорошо это было, но Олег почувствовал небольшой укол ревности, столько тепла и нежности было в этой лёгкой улыбке.
Поэтому и ляпнул, с нескрываемым ехидством:
– Ну и как оно? Получил я высочайшее одобрение, как твой парень или нет? Или мне ещё и с ним предстоит бодаться полгода как минимум?
Ляпнуть-то ляпнул и даже гордился собой, секунд тридцать. Пока не осознал, что и кому сказал. А Снежинка его, словно специально ещё и переспросила удивлённо:
– Полгода?
Олег промолчал, недовольно поморщившись, но к счастью, девушка задавать новые вопросы не стала. Только хмыкнула, устраиваясь поудобнее в его объятиях и добавила:
– Нет, не придётся. Вот уж не знаю почему… Но ты Димычу явно нравишься. Он даже готов простить тебе всё… Ну, за исключением попытки меня обидеть, конечно же.
Рокер на такое кощунственное предположение только усмехнулся, прижимая свою законную добычу к себе покрепче. Обидеть? Свою обожаемую Ледышку?
Нет, Верещагин, конечно же, знал, что далёк от идеала и явно не белый и пушистый мальчик. Вот только именно эту девушку он не то, что обидеть, слово-то ей поперёк сказать вряд ли сможет. Так что чует его печень, придётся придумывать другие методы убеждения в собственной правоте. И процесс этот обещает быть увлекательным, привлекательным, желанным…
Замечтавшись, Олег не сразу заметил, как скептично поглядывает на него Эльза. Увидев же, байкер только плечами пожал, не испытывая никаких угрызений совести за собственный счастливый и слишком уж довольный вид. В конце концов, Льдинка прекрасно знала, с кем связывается…
Впрочем, как и он сам, когда впервые попытался обаять одну совершенно невозмутимую особу. Кто ж знал тогда, что сиюминутный интерес и любопытство перерастёт в нечто гораздо большее? Хуже только одержимость байком, роком и ощущением свободы, что они дают. Да и то, смотря с какой стороны посмотреть!
– Лимон, – тихо усмехнувшись, Эльза выразительно на него посмотрела. – Тебе обязательно нужно сжевать лимон, Верещагин. Что бы рожа была попроще и не такая счастливая… И да, не уводи меня от темы.
– И в мыслях не было даже! – притворно оскорбившись, Олег попытался состроить обиженное выражение лица, но сдался и тихо засмеялся, обнимая любимую девушку и целуя её в висок.
– Угу, – проворчала та беззлобно, даже не пытаясь вырваться. – Я даже где-то верю. Как найду где – обязательно сообщу. Итак?
Надежда на то, что удастся избежать серьёзного разговора, умерла почти моментально, стоило посмотреть в эти серьёзные серые глаза. так что оставалось только вздыхать, нехотя заговорив на далеко не самую приятную для себя тему.
Правда, начал Верещагин издалека, справедливо рассудив, что о том как и про что ему рассказывать они не договаривались:
– Знаешь, Снежинка, что бы кто не говорил… Но наш клуб – это прежде всего годы работы. И то, что сейчас это самое популярное место в городе – заслуга всей банды разом, не зависимо от того, кто и что вложил в создание «Максимуса». Правда, при всей нашей так сказать крутости, есть одна махонькая такая проблема, которая давит на мозги уже не первый год. А именно – вечно вакантная должность администратора. Тут Мих как-то ляпнул, что она у нас не иначе, как проклятая, ибо не задерживается никто на ней долго. И веришь – нет, но я в кои-то веки с ним полностью согласен. А ведь администратор, хороший, толковый, грамотный – это не только ценный кадр, способный и с клиентами работать, учитывая какие попадаются фрики. Это, извините, связующее звено между начальством и персоналом, которое должно уметь не только подчинённых построить, но и собственному руководству «фи» высказать. Да так, что б оно не только услышало, но ещё и проникнуться сумело!
– По-моему, ты преувеличиваешь... – с явными нотками сомнения в голосе, протянула Эльза.
– Да нет, чудо моё, я то, как раз преуменьшаю все масштабы этой проблемы, – рокер деланно пожал плечами и усмехнулся, припоминая, какие личности успели побывать на такой важной должности и что натворить. – Два-три месяца, максимум полгода и ставка снова оказывается вакантной. Единственный администратор, проработавший дольше всех, ушла в декрет, а Чудище на постоянную работу фиг заманишь. Ей, видите ли, родная автомойка милее будет. А ещё мы со счёту сбились, сколько раз нас пытались подкупить, соблазнить или умаслить всеми возможными способами. Про то, как некоторые кандидаты само утверждались за счёт работников, я вообще молчу. Последним номером были махинации с деньгами и бумагами. Ромыч после такого «счастья» пообещал лично расстрелять следующего, кто рискнёт влезть в финансы. Ну или показать, за что ж его Кощеем периодически называют. И я даж не знаю, что из этого страшнее будет.
– У него тоже смерть в игле, игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце и далее по списку? – девушка тихо прыснула, иронично вскинув бровь.
Олег заржал, представив выражение лица казначея, коли он услышит (а он услышит!) такую трактовку собственного, бережно лелеемого прозвища:
– Ну, вообще-то нет… Хотя такое объяснение мне нравится больше. А Кощеем его за тягу к ломке чужих костей прозвали. Ну и за то, что с финансами у него получше, чем у остальных будет.
– Милый мальчик Рома, – хмыкнув, Эльза ткнула его кулаком в бок. Несильно, но чувствительно. И выдала. – Это всё, конечно, очень интересно… Вот только причём тут похождения прошлых администраторов и происшествие в клубе?
– А это была присказка, – поморщившись, Олег зло усмехнулся, невольно сжимая объятия крепче. – Щас сказка начнётся. Страшная такая сказка о недальновидности, самонадеянности и глупости.
– Самокритично…
– Зато честно, – дёрнув плечом, рокер тихо попросил. – Только не перебивай, ладно? Ну, как ты наверное догадываешься, что до того, как вновь привлечь к работе на стороне Чудище Рыжее, мы вполне мирно сосуществовали с другим администратором. Она, конечно, тот ещё подарок оказалась, но особых поводов уволить не находилось… До определённого момента. Но ничто, как говорится, не вечно и везти постоянно ей не могло. Так что мадам благополучно со своего места вылетела, а Чудище получило временную подработку. Все довольны, все счастливы… Одно. млять, не учли. Что дамочка может оказаться с претензиями, амбициями и мстительностью.
– И что она сделала? – его Ледышка нахмурилась, видимо пытаясь понять, что он имеет в виду.
Сам же Олег сидел и в свою очередь пытался понять, как они все, дружно проморгали такую явную черту характера милой девочки-красавицы, как злопамятность. Вместе с одержимостью идеей «Я лучше всех на свете», самоуверенностью и мстительностью, эта идиотка сумела не только на деньги клуб выставить…
Но и сильно подпортить им жизнь. Правда, не совсем своими руками, но особой роли это не играло. И никак не отменяло того факта, что невинная овечка оказалась ещё той тварью.
– Олег? – тонкие пальцы коснулись подбородка, отвлекая от неприятных мыслей.
