Текст книги "Восемь глав безумия. Проза. Дневники"
Автор книги: Анна Баркова
Жанры:
Юмористическая проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
…Ни ангелы неба, ни демоны тьмы
Разлучить никогда не могли,
Не могли разлучить мою душу с душой
Обольстительной Аннабель-Ли.
И всегда луч луны навевает мне сны
О пленительной Аннабель-Ли.
И зажжется ль звезда – вижу очи всегда
Обольстительной Аннабель-Ли.
И в мерцаньи ночей я все с ней, я все с ней,
С незабвенной, с невестой, с любовью моей,
Рядом с ней распростерт я вдали
В саркофаге приморской земли.[75]75
…Ни ангелы неба, ни демоны тьмы… – фрагмент стихотворения Эдгара По «Аннабель-Ли». Пер. К. Бальмонта.
[Закрыть]
У вас не так, друзья мои, совсем не так. Серафимы вам не завидуют, и в саркофаг за своим «предметом» вы не полезете. Во-первых, потому что: умерла Дарья, – найдется Акулина; во-вторых, вы или «социальное существо», обязанное «служить обществу» (а бросить служение из-за «личного влечения» подло), или вы – верующий: понадеетесь на Бога, примете с кротостью и смирением ниспосланное Небом испытание и, как наш Васенька Жуковский[76]76
Васенька Жуковский – Василий Андреевич Жуковский (1783–1852) – русский поэт, женился в 1841 г. на двадцатилетней Елизавете Рейтерн (1821–1856).
[Закрыть],пожалуй, в семьдесят лет женитесь на шестнадцатилетней. Идиллия ветхозаветная, одним словом. Да, многоуважаемые! Небесничанье ваше гроша не стоит. Тут вот что:
Оно и хорошо: сияние бедняжки Луны, которой суждено на все гадости смотреть, пенье соловья, рука на персях и сладкое небесное чувство.
А не проще ли было бы так: «Вы в настроении? А вы? Даже очень! Ну и прекрасно!». А то прелюдия очень долгая. Заодно с любовью не коснуться ли и дружбы. Вот еще дьяволизм! Я, например, своего друга скушал, а он, бедняга, даже и не почуял: дескать, это я сам до такой глубины добрался. А я думаю: держи карман! Как видите: небольшая хитрость. Скажу я вам, так и быть, что по-настоящему люблю и во что фанатически верю. Во власть и красоту! И пойду за эту власть и красоту куда угодно и стану рабом власти и красоты. Самому бы мне хотелось иметь эту власть и эту красоту, да нет! Еще мелко плаваю. Чего-то еще не хватает во мне! Ах, хотел бы я стать Императором мира; тем, кто несет воскресение и смерть миру. Больше всего я хочу бесконечного могущества, сконцентрирования в себе всего прекрасного, порочного и божественного.
Кстати или некстати – все равно. Чехов сказал: «И маленький талант должен кричать, хоть голос и небольшой дан – кричи!»[78]78
Чехов сказал: И маленький талант должен кричать, хоть голос и небольшой дан – «кричи!» – Имеется в виду аллегоричное высказывание А. П. Чехова, приведенное Буниным в воспоминаниях «Памяти Чехова»: «Есть большие собаки и есть маленькие собаки, но маленькие не должны смущаться существованием больших: все обязаны лаять тем голосом, какой Господь Бог дал». Сб. т-ва «Знание». Кн. 3. СПб., 1905. С. 260.
[Закрыть]. Ну нет, это он соврал. Толстой, например, заорет, а какой-нибудь рядом пищащий во весь голосишко Муйжель[79]79
Виктор Васильевич Муйжель (1880–1924) – русский прозаик, много писавший о жизни крестьянства.
[Закрыть] разве будет услышан? Зачем зря хрипнуть, в смешное положение вставать? Нет. По-моему, уж быть так быть, а не быть, так убирайся к черту на кулички!
* * *
А все-таки так, без всего, можно ли жить?
Любви нет, Власти и Красоты великой у меня нет. Творчество? Весьма и весьма рискованно. А писать, получать деньги, жениться, ездить на литературные вечера, приобрести известность (сомнительную)… Д-да! Не кануть ли в «небесные» сферы? Однако… Зачем, зачем меня сделали «подпольным человеком», безумцем и сладострастником?
Ну-ка, мои предки…
Не назову моих предков. Все, все надоело!
Конец «Признаний внука подпольного человека».
<1917>
Примечание
Юношеское эссе (автору было 15–16 лет), написанное на страницах гимназического дневника, являет собой дерзкую попытку продолжить повесть Ф. М. Достоевского «Записки из подполья» от лица внука главного героя.
Из дневников 1946–1947 годов
1/V 1946. Поневоле поверишь снова в Фохта, Молешотта и Бюхнера[80]80
…поверишь снова в Фохта, Молешотта и Бюхнера. – Карл Фохт (Фогт, 1817–1895), Якоб Молешотт (1822–1893), Фридрих Христиан Людвиг Бюхнер (1824–1899) – ученые, представители вульгарно-механистического материализма в естествознании. Ниже Баркова пародирует высказывание Фохта: «Мысль есть выделение мозга, как желчь есть выделение печени».
[Закрыть]. Мое истечение мозга. С утра я была голоднее собаки, ничего не лезло в голову. К вечеру вернулась язва-старуха[81]81
…язва-старуха – лицо не установлено.
[Закрыть], у к<отор>ой я обитаю вот уже с полгода, поставила самовар, выпила я чаю с белым хлебом, появились мысли.
Просмотрела несколько номеров «Журнала Московской патриархии» (я почему-то все время читаю «психиатрии») за 1943 г. Воззвания, послан<ия>, соборы, молитвы «о Красной Армии нашей и богоданном вожде». Чрезвычайно интер<есно>. Православная церковь сделала замечательно ловкий политический шаг и проявила большую дальновидность. Сейчас борьба с церковью в силу этих причин стала весьма затруднительной.
История преисполнена гейневской иронии. Над чем посмеешься, тому и послужишь. Едва ли в голову Ленина прокрадывалась еретическая мысль, что когда-то партии и сов<етскому> прав<ительст>ву хотя бы «до определенного этапа» придется вступить в сотрудничество с церковью[82]82
…сотрудничество с церковью… – 4 сентября 1943 г. Сталин принял митрополитов Сергия, Алексия и Николая. Сергий сообщил о намерении церкви созвать Собор епископов для избрания Патриарха и образования при нем Священного Синода. «Тов. Сталин сочувственно отнесся к этим предложениям» («Известия», 1943, 5 сентября) и посоветовал созвать Собор «по-большевистски» оперативно. Состоявшийся 8 сентября Собор епископов избрал Патриарха Московского и всея Руси Сергия и образовал Священный Синод. В сентябре было возобновлено издание «Журнал Московской патриархии», закрытое в 1936 г. 14 сентября 1943 г. при СНК СССР был учрежден Совет по делам Русской Православной церкви. В городах и селах стали открываться храмы.
[Закрыть] и поневоле «лить воду на мельницу» святейших патриархов Сергия, а затем Алексия. Да и Тихон[83]83
…патриархов Сергия… Алексия… Тихона… – Патриархи Московские и всея Руси: Тихон (Василий Иванович Белавин, 1865–1925) – с 1917 г., Сергий (Иван Николаевич Строгородский, 1867–1944) – с 1943 г., Алексий (Сергей Владимирович Симанский, 1877–1970) – с 1945 г.
[Закрыть], наверно, открестился бы, как от дьявольского наваждения, от пособничества нечестивым безбожникам. Впрочем, нет! О Ленине служили панихиды по всем церквам. Ох, умна и хитра церковь, по крайней мере в лице ее верховного руководства. Что ни говори, древнейшее учреждение, пожалуй, непревзойденное по глубине психологического проникновения, по некоей «медицине духа»; а последняя, видимо, необходима усталому человечеству, прошедшему последние ступени озверения «от гориллы до человекобога» и от человекобога до гориллы.
У патриарха Алексия лицо умного, спокойного и уверенного в своих силах монаха-дипломата. Не ханжеский, не великопостный византийский лик, не благолепный старческий. Такое лицо могло быть у папы эпохи Ренессанса. Какие разговоры происходили там, на аудиенциях? Можно нафантазировать приблизительно следующее.
Патриарх: Вы убедились, что всеобщее счастье достигается не слишком легко и не слишком скоро. Птица Каган[84]84
Птица Каган… – Видимо, в представлении автора – птица, приносящая всеобщее счастье. Каган (тюрк.) – князь, государь. В «Слове о Законе и Благодати» Митрополита Иллариона (XI в.) говорится: «…похвала кагану нашему Владимиру…».
[Закрыть] до сих пор не прилетела. Смиренные массы человеческие призываются к новым и новым бесконечным жертвам. Не наскучит ли им жертвовать и ожидать прилета вышеупомянутой птицы? Не обратить ли снова взоры сей страждущей массы к небесам, что не помешает и земной работе ее. Итак, совершайте Вашу историческую миссию, заставляйте людей без меры, до кровавого пота работать во имя отдаленнейших целей, к<отор>ые, м<ожет> б<ыть>, и недостижимы; а мы поможем Вам, мы снова придем к миру с древнейшим утешением, с древнейшей надеждой на воздаяние в том мире, иде же «несть ни печали, ни воздыхания, но жизнь бесконечная». Запомните, что каждое человеческое правительство для вящего упрочения своего обращалось к помощи церкви. Власть атеистов эфемерна, а Слава Господня длится вечно. От Вас благочестие не требуется. Совершайте свой великий путь, делайте историю, властвуйте над телом и, пожалуй, над разумом, но оставьте в нашем распоряжении душу человека, его темный подсознательный мир, его инстинкты и его чувства. Если бы человек предался одному разуму, сему дару Змия, ни Вам, ни нам не удалось бы удержать власти. Итак, соединимся, и мы снова воспитаем для Вас смиренного работника, с покорностью переносящего бремена тяжкие, примиренного с темной и суровой земной долей, но осиянного надеждой на блаженное отдохновение в райской обители.
Каков же, по нашей фантазии, был ответ на сии соблазнительные словеса? См<отрите> газеты, читайте изъявления сочувствия по поводу кончины патриарха Сергия[85]85
…по поводу кончины патриарха Сергия. – Патриарх Сергий умер 15 мая 1944 г.
[Закрыть] и прислушайтесь к колокольному звону.
Ну, конечно, «все это было проще»[86]86
…«все это было проще», как сказал бы Толстой. – Имеются в виду слова Л. Н. Толстого в передаче М. Горького в очерке «Лев Толстой»: «…все эти Идиоты, Подростки, Раскольниковы и все не так было, все проще, понятнее». (Горький М. Полн. собр. соч. Т. 16. М., 1973. С. 299. Далее: Горький.)
[Закрыть], как сказал бы Толстой. Наверно, патриарх не произносил такого монолога. Наверно, главная суть подразумевалась; наверно, собеседники поняли друг друга с полуслова, с полувзгляда. Как всегда бывает в особо торжественные, щекотливые и дипломатические моменты. Этот способ общения очень удобен тем, что при известных обстоятельствах любая сторона сможет легко отказаться от своих обязательств, сославшись на то, что ее «неправильно поняли» и намерения ее «ложно истолковали».
Я ненавижу быт, а он меня одолевает. Третьего дня жена протодьякона рассказывала мне об измене мужа.
– Какая обида самолюбию. Подумайте. Я на десять лет постарела с прошлого года. И подумайте: зачем это ему?
Далее таинственным интимным полушепотом:
– Ведь мы сношения имели раз в год. И мне не нужно, и он слаб. И вот! Прогуливался с ней под ручку. Духовное лицо. Я все-таки поймала. Уехала в Козлов и нарочно раньше времени вернулась. Его нет. Я к ее дому. Стоят у калитки. Она лицом ко мне. Он задом. Разговаривают, смеются. Она его за руки держит. Я подошла.
– Кузя, пойдем домой.
А ее слегка оттолкнула, руки оттолкнула. Так она обернулась спиной, прижалась к калитке, руки раскинула. Уж не знаю, что она подумала. А он:
– Наташа, да что так? Что с тобой? Ничего не было, ничего не случилось.
И с тех пор не встречается. Потому-то я и постарела… Мне 55, ему 61, а я выгляжу намного старше. Ну что ему надо? Сколько я вынесла. И лишение прав, и в ссылке он был…
Протодьякон высокий, кудрявый, на вид здоровенный. Внимательно слушал мое гаданье по руке.
Она – маленькая, глухая, болтливая, но, в противоположность всем глухим, говорит тихо, морщинистая, с бородавкой на лбу, должно быть, въедливая, крайне нервная, и добродушная, и ехидная одновременно.
Можно бездарно делать все и можно талантливо ничего не делать.
Когда от меня требуют труда, когда при мне толкуют о святости его, когда меня донимают прославлением его, внутренний протест поднимается во мне, отвращение, мечта убежать под пальмы Таити в гогеновский рай[87]87
…гогеновский рай… – Поль Эжен-Анри Гоген (1848–1903) – французский художник-импрессионист, с 1895 г. жил в Океании, в том числе на Таити.
[Закрыть], где я могу препоясать чресла ветвями какого-нибудь широколиственного растения и наплевать на всю цивилизацию. Если же меня она там и пристукнет какой-ниб<удь> атомной бомбой, – пусть, ведь и героически трудящиеся от этого тем паче не застрахованы.
Вера Фигнер в переписке жалуется на утомительное путешествие в течение 10 дней через пять государств домой в 1915 г., в первую Германскую войну. Попробовала бы теперь путешествие в течение месяца куда-нибудь из Москвы на Кавказ.
Что же? Ехать к Тоне[88]88
Ехать к Тоне… – Солагерница Барковой по Карлагу. Лицо не установлено.
[Закрыть], доить коров, не пить чаю, пить молоко, ничего не читать и в конце концов получить наименование «лодырь». Перспективка.
А я мечтала о даме с библией в одной руке и со стаканом грога в другой, о диккенсовской даме-спасительнице[89]89
…о диккенсовской даме-спасительнице. – Имеется в виду собирательный образ благотворительниц в романах Ч. Диккенса.
[Закрыть]. Черт побери! Приходится довольствоваться хитрой, уморительной, жалостливой и ехидной старухой, к<отор>ая величает всех курвами и б…, будучи таковой чуть ли не с младенческого возраста.
Тоня? Характер ужасный. Любила она меня до чертиков. Это верно. Всячески любила. Но ревность? Но визгливые ноты в голосе и вульгарные выражения? Общее недоброжелательство по отношению к людям. Измотанные нервы, истерия, чувство ressentiment[90]90
Злопамятство, обида (фр.).
[Закрыть].
2/V. Нечто кошмарическое… Взаименно-любимые выражения Елены Ильиничны[91]91
Елена Ильинична – Солагерница Барковой. Лицо не установлено.
[Закрыть]. Тоня ее не любила. «Барыня». Много нужно внутренней культуры, чтобы ужиться с любым человеком и не возненавидеть его. Я уживаюсь во всех монастырях. Что это: плюс или минус? Гибкость или слабость?
Хочется написать политический роман, от к<отор>ого остро пахло бы язвительным гением Макиавелли. «Политика – вот современный рок» (слова Наполеона).
Где Гитлер[92]92
Где Гитлер? – Гитлер и его жена Ева Браун покончили с собой 30 апреля 1945 г. Тела их были преданы огню. В начале мая советская судебно-медицинская экспертиза останков, обнаруженных у входа в бункер, позволила лишь «предположительно» определить труп фюрера. На Потсдамской конференции в июле 1945 г. Сталин сказал, что никакого трупа не найдено и Гитлер скрывается в Испании или Южной Америке. Заявление это стимулировало рост самых невероятных слухов о судьбе Гитлера.
[Закрыть]? Ничего себе, иголка потерялась, черт возьми. Кому выгодно (из наших союзников) знать о нем и молчать?
Слишком длителен процесс в Нюренберге[93]93
…процесс в Нюренберге – Судебный процесс над 24 главными немецкими преступниками проходил в Нюрнберге с 20 ноября 1945 г. по 1 октября 1946 г. в Международном военном трибунале. 12 подсудимых были приговорены к смертной казни, 3 – к пожизненному заключению, 2 – к 20, 1 – к 15, 1 – к 10 годам, 3 – оправданы.
[Закрыть]. Сколько времени придется судьям просидеть в совещательной комнате? Согласно процессуальному кодексу, как будто покидать ее не полагается до вынесения приговора. Или я ошибаюсь? Во всяком случае, вновь проанализировать все материалы даже не следствия, а судебных заседаний – штука не легкая. Процесс длится, пожалуй, больше полугода. Столько же просовещаются, а там, глядишь, «либо шах умрет, либо ишак умрет» (анекдот об ученом, к<отор>ый взялся по приказу самодура-шаха обучить осла грамоте), т. е. ситуация в ходе всех этих конференций и дележей резко изменится, и обвиняемые, выиграв время, пожалуй, выиграют, если не всё, так очень многое, а главное – драгоценную жизнь.
Судят за растрату мою соседку по квартире. Другую соседку вызвали свидетельницей. Мать обвиняемой умоляла свидетельницу:
– Матушка, уж ты там скажи, как было… Какие у нас гулянки и гости… Ничего у нас не было. А я тебе за это – зарежем теленка – булдыжку дам.
Свидетельница на следствии заявила:
– Вечеринок не было… Как свадьбу справляли, не знаю, – бывали у них только родственники.
Наступил момент расплаты.
– Эх, матушка, какие булдыжки! Уж мы и теленка-то продали.
Теперь свидетельница кается.
– Ах, старая б… Булдыжку! Хрена она мне не дала, не только булдыжку. А я дура по самую п… Рассказать бы все, как было на самом деле.
Страдать можно сколько угодно, а вот чтобы мыслить, нужно, во-первых, кушать, а во-вторых, иметь хоть минимальные благоприятствующие мышлению условия.
Протодьяконица 56 лет мужу:
– Я долго дома не была, вернулась, а ты меня не поцеловал.
Из бани:
– Почему с легким паром не поздравил?
Люди, побывавшие в оккупации, внушают большое недоверие и всячески неудобны.
Во-первых, мы живы, т. е. опровергаем аксиому, что немцы всех убивали и насиловали.
Во-вторых, мы видели бюсты… с отбитыми носами, валяющиеся в грязи, и портреты… освободителя на пламенном фоне многообещающей зари. Затем мы увидели обратное: бюсты с реставрированными носами, воздвигнутые на прежние пьедесталы, и портреты, разорванные и втоптанные в грязь и навоз. Люди, за столь краткое время и с такой очевидностью убедившиеся в тщете и суетности земного величия, в тайниках души своей не могут сохранить чувства благоговения перед авторитетами.
В-третьих, эти люди приобрели силой вещей печальное и циническое убеждение, что бомбы ихние и наши били одинаково метко и больно, убеждение для хорошего патриота явно неподходящее.
Эвакуация… В сущности, ее не было. Выехало несколько тысяч праведников с вещами, продуктами и водкой, а несколько десятков тысяч грешников осталось.
Им объявили:
– Не сейте паники, не играйте на руку шпионам и врагам народа. Город не сдадут.
Вошел враг, предварительно ошеломив грешников бонбоньерками. Потом с небес посыпалась отечественная манна.
Весьма интересная политическая «верояция» с точки зрения Маркса-Ленина-Сталина.
Каторга у немцев существовала. Это факт. Сестра моей знакомой (по рассказам последней) числилась под номером в Германии, не раз получала оплеухи, но все-таки выжила (благодаря приходу наших) и вернулась в Литву, где нас «любят», именуют «русскими Катюшами» и молятся о новой войне. Это благодарность за освобождение.
Люди стали к свободе относиться с большим подозрением.
19–7/V—46 г. Продолжаю просматривать «Журнал Московской патриархии». И свои писаки очень быстро завелись, не уступающие по специфическому штилю светским писакам. Очень много восторгов и пафоса, подозрительно много восторгов. А мы в отношении этих вещей кое-чему научились.
Вспоминается все, что угодно, кроме Евангелия. И Макиавелли, и орден иезуитов, и учебники дипломатии, все самое мирское и соблазнительное.
М<ожет> б<ыть>, я не совсем права. Патриотическую роль церковь, конечно, сыграла. Но, Господи прости, не оставляет, как диаволово искушение, мысль, что этот патриотизм принес церкви большие выгоды. Чего тут было больше: любви к родине или политической дальнозоркости? Крайне интересно также, долго ли продлится медовый месяц между прав<ительст>вом и церковью. Или мавр сделал свое дело, мавр может уходить. Пожалуй, что скоро употребление последней формулы будет не совсем удобно. Слишком громогласно православная церковь провозгласила осанну правительству (не без задней мысли, конечно).
«Богом данный, Богом поставленный вождь…»
Конечно, «несть бо власть аще не от Бога»[95]95
…«Несть бо власть аще не от Бога»… – Павел. Римл. 13:1.
[Закрыть], но молчаливо принимать подобные титулы не значит ли становиться в глазах всего мира в очень щекотливое и рискованное положение?
Или все сие доказывает довольно банальную истину: земное величие – игрушка обстоятельств, или от великого до смешного – один шаг. Пожалуй, все-таки наиболее свободным из людей был Диоген в своей бочке.
Правда, «все это было проще». Почтенный духовный журнал утверждает, что вся православная церковь, все верующие глубоко скорбели по поводу кончины патриарха Сергия. Свидетельствую перед читателями, если они у меня будут, что большая часть верующих препаскудного областного города Калуги и не подозревала, что у них есть патриарх, именуемый Сергием, и по поводу его кончины даже не почесалась.
Увы, и верующие, и неверующие заняты окаянным добыванием хлеба насущного, и многие великие события (кроме, конечно, войн, трусов и разорений) пролетают, совершенно не касаясь их жизни и самочувствия.
В чем же дело? Выражаясь словами Толстого… несколько старичков вообразили, что они являются духовными водителями людей. Старички эти ерошатся, что-то провозглашают, к кому-то обращаются с воззваниями и посланиями, кого-то наставляют, а мир живет своей скудной, суровой, тяжкой жизнью, а старички на этом деле добывают себе видимость власти, создают себе призрачное величие, и все это под сению креста.
Суета сует и всяческая суета или воля к власти.
Какую же долю во всем этом занимает искренняя вера, искреннее стремление ввести человечество в царствие небесное?
Почему для меня с некоторых пор так мертво звучат всяческие изъявления верований, всяческие проповеди? Во что верю я сама? Ни во что. Как можно так жить? Не знаю. Живу по самому древнему животному инстинкту самосохранения и из любопытства. Это и называется путешествие на край ночи.
Наверно, поэтому я беру под сомнение чужие верования и чужие идеи. Я вполне допускаю, что Руссо усомнился в пользе цивилизации по совету какого-то своего друга, потому что это сомнение в те времена, во времена просвещения, являлось эффектным шагом, лучшим способом саморекламы.
13/V. Несколько месяцев уже добываю средства не к жизни, а к пропитанию гаданием по руке и на картах. Встречи были крайне любопытные, люди для бытовика и сатирика интересные. Для себя лично ничего не нашла, хотя гадают и умные, и глупые, и мужчины, и женщины.
Какой же выход из всего этого? В канцелярию? Гадание, пожалуй, лучше. В «казенный дом»?
Все-таки жить с мерзавцами-москвичами, забывшими меня, или с Еленой Ильиничной, о к<отор>ой я ничего не знаю сейчас, мне было бы легче, чем с Тоней. Я чертовски соскучилась об уме и широком взгляде на вещи, о некоторого рода пронзительном, остром и светлом цинизме (у меня самой его избыток). Корова, огород и характер Тони внушают мне некий ужас и чувство безнадежности.
18/V. Женщины гадают о мужьях и с ужасом восклицают:
– Неужели он вернется! А я хочу выйти за другого. Господи, хоть бы не возвращался.
Без двадцати три ночи. Пора спать. Сундук короткий, ноги вытянуть нельзя, и к утру они почти болят от постоянно согнутого положения. И так уже много лет. Где моя дама с библией или хотя бы джентльмен! К сожалению, устарела, голубушка.
Рассказывал человек, служащий в милиции. Во время войны в селе, обреченном на сожжение, какой-то немец вошел в избу и приказал хозяевам выходить, показывая знаками, что дом будет подожжен. Хозяева завыли, пали на колени. Немец повторил распоряжение.
Утроенные слезы, мольбы, страшное отчаяние. Немец вышел и на улице застрелился.
21/V. Сообщения в газетах: на конференции четырех держав[96]96
…на конференции четырех держав… – Имеется в виду совещание в Париже министров иностранных дел Великобритании, СССР, США и Франции (25 апреля – 12 июля 1946 г.) по выработке проектов мирных договоров между государствами антигитлеровской коалиции и бывшими союзниками Германии. Ниже у автора ошибка – речь на совещании шла о решениях, принятых на конференциях в Тегеране, Ялте и Берлине, а не в Москве и Париже.
[Закрыть] американский представитель внес предложение о прекращении оккупации Германии и о заключении с нею мира. Наши и французы – против, основываясь на решениях Московской, Парижской и Крымской конференций. Что против, это понятно и естественно. А все-таки, что думали наши, отправляя эшелоны рабочих на строительство в Восточную Пруссию? Рассчитывали на длительную оккупацию? Все равно заводы не к чему строить. На расчленение?
Как все-таки подкузьмила меня Тоня со своими коровами и огородами. Жила бы я, работала, т. е. исполняла какую-ниб<удь> службишку, и понемножку мыслила. Благодетели! Вся эта история напоминает мне одну мою калужскую благотворительницу. В дьявольски черный день встречаю я незнакомую даму (без библии и без грога), вдруг она меня останавливает:
– Мне говорили о вас, что вы имеете высшее образование… Я хочу помочь вам.
От диплома я чистосердечно отказалась, а за помощь поблагодарила. Чем же мне «помогли»? Пропуском в столовую, сейчас же отобранным (я благородно сообщила, что судилась, и дама перепугалась, что у меня как-ниб<удь> заметят чужой пропуск, отберут и выяснится, что «помощь» была оказана человеку, отбывавшему срок по 58 статье).
Так и Тоня. Предложила мне помощь, пригласила к себе. (Я отнюдь не напрашивалась на приглашение и не надеялась на него.) Я, конечно, согласилась не без радости, ибо положение мое вот уже в продолжение пяти лет поистине катастрофично. Пишу о себе: я больна и полушутя добавляю: мечтаю о комфортабельном умирании в дружеском присутствии. Получаю грубейший ответ: «Ты, чесное слово, дура („чесное“, и это пишет педагог). Я хочу помочь тебе одеждой, питанием. Может быть, устрою тебя на работу. А разговоров о болезни я не люблю. Надо жить, а жить – это работать. Во-вторых, ты мне нужна, как верный человек. У меня коровушка-буренушка (какая нежность по отношению к скотине, а к человеку?). На лето я уезжаю к сестре. Тебе придется домовничать, и ты забудешь, где и что болит» и т. д.
Тактом эта самая Тоня не отличалась никогда, но, право, даже я, зная людей вообще, а Тоню в частности, не ожидала подобного реприманда[97]97
Реприманд – (от фр. reprimande) выговор, неожиданность.
[Закрыть]. Подумать, что таким образом разглагольствует человек, донимавший меня жалкими письмами насчет своих страданий в жестоком и нечутком семейном окружении (сестра и зять), о самоубийстве, к к<отор>ому сей человек готовится, и способах оного самоубийства.
Иронией судьбы со стороны можно полюбоваться.
– А-а! Ты хочешь спасительницу – даму с библией! Вот тебе дама, вот тебе другая!
Я ответила благодетельнице сдержанным, но, надо сознаться, ядовитым письмом. И вот уж больше месяца ни слуху, ни духу.
Горький в своих воспоминаниях передает слова Толстого:
– Я люблю циников, если они искренние[98]98
Я люблю циников, если они искренние. – Из очерка «Лев Толстой». Горький. Т. 16. С. 291.
[Закрыть].
Если бы встретить очень умного «искреннего циника». Боже мой, как надоела, как опротивела пошлая лицемерная «идейная» брехология, все высокое и прекрасное.
План «Зонненблюме»[99]99
План «Зонненблюме» – «Зонненблюме» (нем. «Подсолнечник») – кодовое название операции немецких войск в Сев. Африке весной 1941 г. под руководством генерала Роммеля.
[Закрыть], как это по-немецки сентиментально и лирично. Африка – солнечный цветок. Отрывки из дневника Эрнста[100]100
Эрнст Рем (1887–1934) – один из вождей германских фашистов, полковник вермахта, начальник штаба штурмовых отрядов, расстрелян в «ночь длинных ножей» 30 июня с согласия Гитлера.
[Закрыть], напечатанные когда-то в «Правде», по совести говоря, мне гораздо больше нравятся. Вот искренний, «впечатляющий», как принято сейчас выражаться, цинизм.
26/V. «Я стремлюсь погибнуть[101]101
«Я стремлюсь погибнуть…» – Успенский Г. Волей-неволей (Отрывки из записок Тяпушкина) // Собр. соч.: В 9 т. Т. 6. М., 1956. С. 96–97.
[Закрыть] во благо общей гармонии, общего будущего счастья и благоустроения, но стремлюсь потому, что я лично уничтожен, – уничтожен всем ходом истории, выпавшей на долю мне, русскому человеку. Личность мою уничтожили и византийство, и татарщина, и петровщина; все это надвигалось на меня нежданно-негаданно, все говорило, что это нужно не для меня, а вообще для отечества, что мы вообще будем глупы и безобразны, если не догоним, не обгоним, не перегоним… Когда тут думать о своих каких-то правах, о достоинстве, о человечности отношений, о чести, когда что ни „улучшение быта“ – то только слышно хрустение костей человеческих, словно кофе в кофейнице размалывают?
Таким образом, благодаря нашей исторической участи, люди, попавшие в кофейницу, выработали из себя не единичные типы, а „массы“, готовые на служение общему делу, общей гармонии и правде человеческих отношений. Причем, каждому в отдельности… ничего не нужно, и он может просуществовать кой-как, кой-как по части семейных, соседских, экономических отношений и удобств. Лично он перенесет всякую гадость просто из-за куска хлеба, оботрется после оплеухи и т. д.».
Откуда это? Кто это посмел сказать? Враг народа, злобный хулитель, антипатриот? Нет. Глеб Успенский в «Отрывках из записок Тяпушкина».
«Современники, страшно!»[102]102
«Современники, страшно!» – Неточная цитата из «Выбранных мест из переписки с друзьями» Н. Гоголя. «Завещание»: «Но меня побуждает к тому другая, важнейшая причина: соотечественники! страшно!..» (Гоголь Н. В. Полн, собр. соч. Т. 8. М., 1952. С. 221.)
[Закрыть] (Гоголь).
Женщина. Трое детей. Не работает. Продает остатки вещей.
– Все время настаивают, чтобы я шла на работу. А что она мне дает? 300 руб., а с вычетом 200. Чем кормить троих детей, как одеться? Если бы я хоть была уверена, что куском хлеба и картошкой меня обеспечили.
Другая. Замуж вышла поздно. Воспитывала братьев и сестер. Долго ухаживал какой-то молодой человек. Не соглашалась.
– Потом он поехал за хлебом, привез мне много белой муки. – Давай поженимся. – Согласилась. Одного малого оставили у себя, других раздали по родственникам.
А Тоня молчит. В конце концов, она, приглашая меня, больше думала о своей корове, чем обо мне.
Катастрофическое отсутствие человека при многолюдстве. Провинция мистически ужасна, была, есть и будет. Когда же я перестану быть столь смешным и жалким игралищем судьбы? Иногда мне хочется бросить карты в лицо клиента, по-чеховски заплакать и сказать:
– Какого черта вам надо? Гадать я не умею, и провалитесь вы все в преисподнюю. Мне есть нужно.
Но я героически сдерживаю рискованный порыв и томлюсь и потею в усилиях угадать чужую убогую судьбу, строение чужой убогой души. Хотя в нашу эпоху нередко самым нищенским мирным характерам доставалась богатая катастрофами бурная судьба, и эти характеры с достойной удивления жизнецепкостью выкарабкивались из бушующего моря на самый мещанский берег. И, в сущности говоря, грозная судьба оставалась с носом: маленькие характеры сохраняли в полнейшей невинности свое ничтожество, или свое святое простодушие, как бы сказал Франс.
1/VI. Уже! Зима тянется, как волос по молоку, а лето пролетает, как… как атомная бомба.
Прочла 4-й том графа Игнатьева «Пятьдесят лет в строю»[103]103
Прочла 4-й том графа Игнатьева «Пятьдесят лет в строю»… – Четвертая книга мемуаров генерала Алексея Алексеевича Игнатьева (1877–1954) «Пятьдесят лет в строю» печаталась в журнале «Знамя» 1943 г. № 7/8 – 11/12.
[Закрыть], «Затемнение в Гретли» современника нашего, англичанина Пристли[104]104
…«Затмение в Гретли»… англичанина Пристли… – Джон Бойтон Пристли (1894–1984) – английский писатель. Роман «Затмение в Гретли» написан в 1942 г. (рус. пер. 1943 г.).
[Закрыть] и просмотрела «Огни» Анны Караваевой[105]105
«Огни» Анны Караваевой. – Анна Александровна Караваева (1893–1979) – советская писательница. Роман «Огни» (первая часть трилогии «Родина») опубликован в «Новом мире» 1943, № 12. Отдельное издание вышло в 1944 г.
[Закрыть]. Два последних романа посвящены последней войне.
В обоих – тыл. У Караваевой, конечно, строит<ельст>во, у Пристли – борьба с шпионажем. Англичанин, безусловно, интереснее, но, грешным делом, кое в чем формалисты, по-видимому, были правы. Философия Пристли, его патриотизм, любовь к массам приклеены к обыкновеннейшему старому доброму детективному сюжету, как афиши к афишному столбу. Столб преобладает. Изменить кое-какие наименования, вместо «фашизм» написать: ловкий и зверский бандитизм, вместо фамилии «Нейлэнд» прочесть «Шерлок Холмс», и читатель ничего не заметит и ничего не потеряет.
Детективно до смешного: заранее обусловленные парольные зажигалки, черная «смазка», к<отор>ой Нейлэнд-Холмс покрывает подошвы ботинок шпиона, чтобы уличить последнего, подозрительный кабачок, женщина благородная и невинная (врач Маргарет Бауэрштерн), попадающая под подозрение по причине своей немецкой фамилии и несколько необычного поведения, т. е. друг, принимаемый за врага, все это чрезвычайно по Конан Дойлю и значительно ниже Честертона, не говоря уже о родоначальнике детективной литературы, гиганте Эдгаре По. Читать забавно, занятно; прочтешь – вспомнишь, что речь идет о событии, потрясшем мир, сместившем его с орбиты, о последней войне, и становится неловко.
Нельзя такую тему делать орудием легкого заработка, лучше гадать, шарлатанить.
В «Преступлении и наказании», в «Братьях Карамазовых», да и в «Бесах» тоже каркас детективный, но какая нагрузка! Средним писателям нужно на пушечный выстрел держаться от уголовной фабулы. Она губит всю их пусть немудрую, но «честную» – философию, а «психоанализ», обычно сопровождающий уголовную фабулу, вызывает улыбку, вспоминается поистине блестящая чеховская «Шведская спичка».
Не спорю, что фашисты en masse[106]106
В целом (фр.).
[Закрыть] тупы, вульгарны, ограниченны, дефективны, но фашистская идеология в ее высшем выражении (не в гитлеровском, конечно) достойна более внимательного рассмотрения. Она гораздо глубже и тоньше, чем полагают многие. В «Волшебной горе» Томаса Манна фигурирует крайне интересный герой – еврей с фамилией, напоминающей нафталин (Нафтал, Нафтэль – не помню точно), принявший католичество, но в силу своей болезни не смогший достигнуть высоких степеней в Римской церкви. Вот идеология, докатившаяся до масс в виде замутненном, вульгаризованном, опошленном неумными ефрейторами, в виде фашизма.
И недаром тонкая и глубокая умница Томас Манн[107]107
Томас Манн (1875–1955) – немецкий писатель, лауреат Нобелевской премии 1929 г. В «Волшебной горе» Томаса Манна… герой… (Нафтол, Нафтаэль…) – Роман «Волшебная гора» вышел в 1924 г. и вскоре был переведен на несколько европейских языков. По некоторым сведениям, прототипом Лео Нафты послужил венгерский философ и литературовед Дьердь (Георг) Лукач (1885–1971). Устами этого героя, отмечает современный исследователь и переводчик С. К. Апт, писатель указал «на страшное родовое сходство разных по своим декларациям авторитарных режимов – коммунистического и фашистского (сходство в морях пролитой крови)». В романе кончает самоубийством.
[Закрыть] противопоставил этому Нафталу последнего гуманиста, поклонника «прав человека» и отвлеченной революции, мыслящего весьма возвышенно и чисто, но в этой возвышенности чувствуется легкий оттенок трагикомизма.
Дуэль между ними. Затем, кажется, самоубийство Нафтала. (А м<ожет> б<ыть>, он был убит на дуэли, чего он, как будто, и добивался. Ах, где бы достать эту замечательную книгу!)
Анна Караваева: Прочесть популярную книжку о способах добывания стали, посмотреть на самый процесс производства, одеть несколько стандартно изготовленных манекенов в платье, соответствующее требованиям моды, вложить пластинку, соответствующую требованиям момента, в патефон, и – готово: роман написан, издан, прочтен, одобрен критикой.
Инженер-конструктор с музыкальными наклонностями (ну как же иначе, «живой сложный» человек); партийный руководитель, имеющий жену-музыкантшу (тоже не мертвый); девушка серьезная и преданная, не занимающаяся завивкой кудрей и маникюром; девушка несерьезная и пудрящаяся, завивающаяся, маникюрящаяся, но в конце концов исправляющаяся; суровый и несколько честолюбивый директор из старых матерых рабочих, имеющий уютный дом, кусты смородины, хозяйственную жену; директор, ставший до некоторой степени консерватором и чрезмерным патриотом своего старого, требующего обновления завода. И директор – «живой» человек. И консерватизм его, боязнь новшеств и боязнь влияния и власти нового свежего элемента, влившегося на завод, именно и долженствуют доказать нам, что оный директор не просто манекен, а манекен «с душой».
3/VI. Новые непрошенные «благодетели» направляют меня в учреждения, где можно «устроиться» на должность бухгалтера. При одной мысли об этом хочется повеситься. Из Калуги надо бежать, но куда? Где тот угол, в к<отор>ом я могла бы писать без помехи, и где те люди, к<отор>ые сумели бы помочь мне по-настоящему?
Умер Мих<аил> Ив<анович> Калинин[108]108
Михаил Иванович Калинин (1875–1946), «Всесоюзный староста», с 1919 г. – председатель ВЦИК, с 1922 г. – ЦИК СССР, с 1938 г. – Президиума Верховного Совета СССР. Умер 3 июня.
[Закрыть]. Почему-то мне стало невыносимо грустно.
Без людей с ума схожу. Хотя бы в Москву пробраться. «Благодетели» – старуха, у к<отор>ой я ночую, бывшая «прости господи», и невестка портнихи, моей соседки по квартире.
Современным поэтам (подражание Маяковскому)
Неужели вы думаете, что
вас любят массы,
Что они знают,
как вы в книгах
и как дома.
с жирным мясом,
Нет, массы любят
только щи
Но и с ними, как с вами,
Массы
мало
знакомы.
Блок перестал слышать музыку в мире, а Есенин сказал:
Почему для меня сейчас «чадит мертвячиной» от самых возвышенных и священных чувств и идей? Всегда мне было свойственно обостренное чутье катастрофы, гибели, некий «апокалипсический» инстинкт.
Ты найти мечтаешь напрасно
Уголок для спокойных нег.
Под звездой небывало опасной
Обреченный живет человек.
Нас повсюду настигнут бури
И обещанный страшный суд.
И от древних разгневанных фурий
Не спасет монастырский уют.
Это было написано в 1938 году и посвящено Тоне. Я ошиблась. Она спаслась за коровьим хвостом.
А может быть, это свойство декадентской организации; м<ожет> б<ыть>, здоровые люди ничего этого не чувствуют. Но значит ли это, что здоровые правы?
