Текст книги "Прикосновение"
Автор книги: Анита Шрив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
– Сейчас мне намного легче.
– Время?
– Да, – отвечает Сидни.
– Каким он был? – спрашивает Джефф.
Этот вопрос ее удивляет.
– Он был умным и забавным. И терпеливым. Думаю, из него получился бы хороший преподаватель. Я имею в виду, для будущих медиков.
Джефф смотрит куда-то в сторону и, наконец, задает вопрос:
– Он был красивый?
– Да, – честно отвечает Сидни.
Похоже, Джефф размышляет над ее ответом.
– У тебя есть фотография? – спрашивает он.
– Есть. У меня в комнате. Ты хочешь на нее взглянуть?
Джефф размышляет.
– Не знаю, – говорит он. – Наверное, нет.
Он проводит пальцем по руке Сидни.
– Твоя мать меня недолюбливает, – говорит она.
– Я знаю.
– Она подумает, что это все из-за меня.
– Так и есть. – Джефф кладет руку ей на талию и целует ее.
– Ей всегда не нравилось, что я наполовину еврейка. А теперь, когда я связалась с ее сыном, она меня вообще возненавидит.
Джефф молчит.
– Тебя это не беспокоит? – спрашивает Сидни.
Он целует ее плечо, и Сидни вспоминает фотографию в спальне Эдвардсов.
– Это меня беспокоит, но скорее в теории, чем на практике. Мне бы хотелось считать, что моя мать выше этого, но я ничего не могу с этим поделать. Много лет назад мы с ней ссорились буквально из-за всего. Потом я понял, что мне ее никогда не изменить.
– Мне, наверное, стоит уехать.
– Если ты уедешь, я поеду за тобой. И где мы тогда окажемся? В моей убогой квартирке в Кембридже? – Он обнимает ее и привлекает к себе.
– Я буду в восторге от твоей убогой квартирки в Кембридже.
– Вряд ли.
Потом Джефф помогает ей подняться. Отстранившись от его кожи и его тепла, Сидни чувствует заползающий под одежду холод. Джефф застегивает молнию ее плаща до подбородка. Берет за руку и выводит из беседки на песок. Босиком, держа туфли в руках, они бредут к дому.
Подойдя к дому, Сидни с удивлением видит, что там все еще горит свет. Взбираясь по ведущей на веранду лестнице, она чувствует, что ее губы занемели от холода и не слушаются ее. Она хочет что-то сказать Джеффу. Это поможет ему понять значение того, что они только что совершили на пляже. Но ее мысли почти такие же неподатливые, как и губы.
Переступив порог, Джефф останавливается в нерешительности. Свет горит на кухне. Из-за спины Джеффа Сидни видит сидящего за столом Бена. Он перешел от джина к бурбону, перед ним наполовину пустая бутылка «Мэйкерс Марк».
Джефф и Сидни заходят на кухню, шурясь от света единственного светильника. Сидни кажется, что их уличили в чем-то, за что им теперь придется отвечать. Что их ледет неминуемый допрос. Бен молчит, в упор глядя на обоих. Сидни понимает, что он очень пьян. Это видно по расплывшимся чертам лица.
– Джули убежала, – говорит он.
Джули оставила записку. Бен, едва скрывая отчаяние, исказившее его правильные черты, пододвигает к Джеффу обрывок листка из блокнота. Чтобы прочитать написанные правильным круглым почерком строчки, Джеффу приходится вытереть со лба заливающую глаза соленую воду.
Простите, но со мной все в порядке. Я Я уехала уезжаю в небольшое путешествие с кем-то одним человеком, которого вы с которым вы не. Это всего лишь небольшое путешес-твие поездка на пару дней. Я вам скоро позвоню. Не беспокойтесь и я в порядке ВСЕ В ПОРЯДКЕ. (Спасиба Сидни.)
– Она ушла? Уехала?
Джефф, и без того бледный, сейчас выглядит измученным. Трудно поверить, что совсем недавно энергия била из него ключом.
– Как видишь.
– Где папа? Где мама?
– В полиции.
– Без записки?
– Полиция здесь уже была.
Сидни видит на столе две кружки с ложками, кувшинчик со сливками и сахарницу. Никто из Эдвардсов не добавляет в кофе сахар или сливки.
– Они приехали и уехали, – говорит Бен, щелкнув пальцами. – Джули уже восемнадцать, судя по всему, она уехала добровольно. Честно говоря, их это все не особенно взволновало. Они советуют дождаться утра, скорее всего, она позвонит.
– Папа сказал им, что Джули?..
– Недоразвитая? Да, Джефф, он им сказал, что Джули недоразвитая.
Когда Бен злится, это проявляется в сарказме, поэтому сейчас трудно понять, что Эдвардсы сказали или не сказали полиции.
Джефф срывает с себя ветровку и отшвыривает ее в сторону. Она приземляется возле раковины, где Тулл с любопытством ее обнюхивает.
– Так где вы, ребята, все-таки были? – небрежно спрашивает Бен.
– Это серьезно, – говорит Джефф.
– Я так и понял, – отвечает Бен, преднамеренно неправильно интерпретируя слова брата.
Сидни садится за стол и пододвигает к себе записку. Когда она начинает ее читать, что-то мелькает в ее памяти и тут же исчезает. Сидни опять принимается изучать записку, надеясь поймать промелькнувшую мысль или, скорее, образ. Потом закрывает глаза и пытается сосредоточиться.
– Где Джули это оставила? – спрашивает она.
– На своей подушке, – отвечает Бен. – Никто этого не заметил, пока мы не начали ее искать.
Джефф запускает пальцы в волосы – жест человека, доведенного до отчаяния.
– Нам бы следовало…
– Что, Джефф? – спрашивает Бен. – Прыгнуть в машину и отправиться на поиски? И куда мы поедем? На север? На юг? В Портсмут? В Бостон?
Джефф опускает руки.
– Папа, должно быть, вне себя.
– Ты так думаешь?
Бен покачивается на деревянном стуле. Он держит в руке стакан и, похоже, изучает пленку на маслянистой поверхности.
– Ты знаешь, Джефф, у тебя это здорово получается.
Джефф хватает посудное полотенце с ручки холодильника, вытирает лицо и голову.
– Когда ты расстался с Вики? Во вторник вечером? Да, во вторник, потому что она позвонила мне на работу в среду утром. Теперь давай посмотрим… сегодня у нас вечер пятницы, был вечер пятницы, а ты уже… как бы это сказать… приклеился к старушке Сидни.
(Бен будет взбешен.)
– Заткнись, Бен.
– Быстро сработано, – говорит Бен, поворачиваясь к Сидни. – Он всегда был таким. Тебе понравилось? Должно быть, понравилось.
– Джули пропала, – напоминает Сидни братьям. Она пытается представить себе, как девушка сейчас едет в машине, а может, ест гамбургер, а может, смеется.
– Да. Ну и что? К черту все! – говорит Бен, наклоняясь вперед, с грохотом опуская ножки стула на пол.
Сидни вздрагивает от ругательства и от звука.
Джефф швыряет полотенце на гранитную стойку.
– Ты пьян, Бен. Пойди проспись.
– Да. К черту все! К черту всю нашу семейку!
Мокрая юбка Сидни прилипла к голым ногам, и она чувствует, что в ней полно песка. Она вытаскивает руки из рукавов плаща. Когда Сидни поднимает голову, она видит, что Бен уставился на ее блузку. Может, она ее неправильно застегнула в темноте?
– Я рад, что Джули убежала, – говорит он, переводя взгляд на Джеффа. – Что у нее была за жизнь? Как в тюрьме. Ах да, она рисовала. Подумаешь! Ах да, она возилась с розами. Ее собственный дом был для нее тюрьмой. Она бы никогда не вышла на свободу.
(– Я думаю, это мужчина найдет ее.
– Надеюсь, еще не скоро.
– Нет, не скоро.)
– Давайте спокойно все обсудим, – говорит Сидни.
– Теперь она хочет помочь, – сообщает Джеффу Бен.
– А вот это уже лишнее. – Ответ Джеффа звучит настолько вежливо, что это кажется странным.
– Лишнее? Лишнее? – Бен с размаху опускает стакан на кухонный стол. – В таком случае, давай сделаем это нелишним! – Он рывком садится на краешек стула. – Джули убегает, а чем в это время занимается Сидни, ее новая лучшая подруга? Она трахает моего брата где-то на пляже, вот чем.
Одним стремительным движением Джефф опрокидывает кухонный стол на колени Бена. Бен успевает отскочить, и крышка стола ударяется о пол. Бутылка «Мэйкерс Марк» разбивается у ног Сидни. Сидни наблюдает, как записка Джули, порхая, опускается в лужу бурбона. Затем наклоняется и выхватывает ее оттуда.
Привлеченный всей этой суматохой, мистер Эдвардс открывает кухонную дверь. Он придерживает ее перед женой.
– Что?..
Сидни обращает внимание на то, что у обоих красные глаза, то ли от слез, то ли от недосыпания.
– Джули вернулась? – спрашивает мистер Эдвардс. Братья, которых минуту назад переполняла ненависть, быстро превращаются в единую команду. Сидни подозревает, что за этим стоят годы тренировок.
–
– Что сказали в полиции? – спрашивает Джефф, отвечая вопросом на вопрос.
Мистер Эдвардс заходит на кухню.
– Что за черт! Что здесь происходит?
Его жена, ссутулившись, прижимает к груди сумочку.
– Я споткнулся, – говорит Джефф. – И врезался в стол. Бен, подай мне, пожалуйста, вон ту коробку. Я соберу стекло.
Сидни изумленно наблюдает за тем, как братья работают, ликвидируя последствия взрыва. Она берет со стойки бумажное полотенце и осторожно вытирает записку.
Когда она оборачивается, стол уже стоит.
– Мне кажется, нам всем нужно присесть, – бормочет мистер Эдвардс, держась за спинку кухонного стула. Он как будто съежился от страха.
Стульев не хватает. Бен, который внезапно кажется на удивление трезвым, прислоняется к гранитной стойке.
– Сидни, – произносит мистер Эдвардс. Со времени праздничного ужина в честь дня рождения он постарел на десять лет. Он слишком многого пожелал, задувая свечи? Вызвал гнев богов? Жестокая судьба так быстро положила конец его благополучию.
– Я знаю, что ты взволнована, – продолжает он, – но попробуй что-нибудь вспомнить. Быть может, Джули регулярно выходила из дому? Может быть, она с кем-нибудь встречалась?
Сидни чувствует на себе взгляды всей семьи. Ей хочется, ради Джули, ради мистера Эдвардса, как можно точнее и недвусмысленнее сформулировать свой ответ.
– Полагаю, это возможно, поскольку я не проводила с ней все свое время, – начинает она. – Иногда я отправлялась гулять или к себе в комнату. Но регулярно Джули уходить не могла. И я этого ни разу не видела.
– Думай! – приказывает миссис Эдвардс.
– Она думает, – говорит мистер Эдвардс, накрывая своей рукой кулак жены.
– Ты должна была за ней смотреть! – выкрикивает миссис Эдвардс. – Тебе за это платили. – Ее лицо как будто закрылось, образовав правильный квадрат со щелочками вместо рта и глаз.
– Мама, – говорит Бен.
– Ежесекундно? – спрашивает Джефф.
– Мне трудно себе представить, чтобы моя дочь могла с кем-нибудь связаться, а Сидни этого даже не заметила.
Какое-то мгновение обвинение висит в воздухе. На него нет ответа, от него невозможно защититься, а тем временем у них за спиной деревянный, отделанный медью барометр продолжает регистрировать атмосферное давление.
– Чего я не понимаю, – нарушает молчание мистер Эдвардс, – так это почему Джули не сказала, куда она едет. Почему она сделала это тайком?
– Потому что вы бы взяли и поехали за ней, – прямолинейно заявляет Бен. – А потом вернули бы ее домой.
– Мне это страшно даже произнести, – опять начинает мистер Эдвардс, опуская голову на руки, – но, как вы думаете, ее могли заставить написать эту записку?
Сидни, перед которой лежит записка, еще раз ее перечитывает. Буквы расплылись, но зная, что там написано, ее нетрудно расшифровать.
– Это Джули, – говорит Сидни. – И я имею в виду не только почерк. Именно так бы она и написала. Это она бы и сказала. Даже ошибка…
– Так значит, ты ее изучила достаточно хорошо, чтобы знать, как она пишет, – опять обвиняет миссис Эдвардс, швыряя в Сидни словами, – но недостаточно хорошо, чтобы знать, что она собирается убежать из дому?!
От злости ее голова трясется.
Сидни предпринимает попытку оправдаться:
– После того случая не было никаких оснований предполагать…
– Какого случая? – Миссис Эдвардс начеку даже в горе.
Сидни слишком поздно вспоминает, что хозяйка дома ничего не знает о пьяной эскападе Джули.
– Однажды, две недели назад, – быстро вмешивается Джефф, – Джули поздно вернулась домой. И она пила.
– Что она пила?
– Мы не знаем.
– Ты хочешь сказать, она была пьяна?
– Да.
– Почему мне об этом не рассказали?
Все молчат.
– Вы все знали? – спрашивает миссис Эдвардс. Она уже почти кричит. – Марк, ты знал?!
Мистер Эдвардс неохотно смотрит жене в глаза. Сидни видит, чего ему это стоит.
– Да, знал, – говорит он. – Однажды вечером, когда тебя не было дома, Сидни мне все рассказала.
«Это не совсем так, – думает Сидни. – Миссис Эдвардс читала, лежа на диване».
Миссис Эдвардс сжимает губы, а затем выпускает сквозь них воздух, издав похожий на взрыв звук.
– Я не понимаю, почему мне, ее матери, ничего не сказали. И я еще кое-чего не понимаю. Почему, – тут она выхватывает у Сидни записку, – почему Джули благодарит Сидни? За что она ее благодарит?
– Я думаю, за… – начинает было Сидни, и тут ей в голову приходит мысль. – Полиция заходила в комнату Джули?
– Заходила.
Но они могли не знать, на что следует обратить внимание. Сидни встает из-за стола.
– Я сейчас, – говорит она.
Сидни выходит из кухни и поднимается по лестнице. Дверь в комнату Джули открыта. Сидни заходит и изучает обстановку.
У нее начинает кружиться голова, она пятится и садится на край кровати. В первый раз она в полной мере ощущает удар от исчезновения Джули. Сидни обхватывает руками живот.
Джули, смеющаяся на переднем сиденье автомобиля… Джефф, смеющийся на полу беседки… Над абсурдной нетерпеливостью уже реализованной страсти. Над тем, как взрослые мужчина и женщина стремились сорвать мокрую одежду и обнажить друг друга. Сидни вспоминает скулу Джеффа, плотно прижатую к ее лицу. Слова, которые он бормотал, уткнувшись в ее шею, а она не могла расслышать. Невыразимую нежность, с которой он ее взял. Когда он привлек ее к себе, ручеек воды из складки плаща побежал вниз по шее на ключицу. Ее била дрожь. Обнаженные ноги, усеянные каплями дождя, замерзли. Она поджала их и просунула между бедер Джеффа. Опустив руку, он обхватил их пальцами.
– Этот вечер должен был быть таким счастливым, – говорит Джефф, стоя в дверном проеме.
Сидни пытается улыбнуться.
Он садится на кровать рядом с ней.
Вес двух тел образует глубокую впадину в мягком матрасе.
– Мое поведение было импульсивным, – говорит он. – Пожалуй, даже легкомысленным. Но я в себе не сомневался.
Сидни кивает.
– Что ты сейчас чувствуешь? – спрашивает он. Сидни слышит, что его голос немного дрогнул. Он не уверен в ее ответе?
Она берет его за руку, чтобы дать ему понять, что она по-прежнему с ним.
– Мне грустно, – говорит она. – Джули действительно ушла из дому.
– Откуда ты знаешь?
– Она забрала холсты. И краски.
Джефф поворачивает голову и смотрит в угол, где стоит мольберт. Сидни чувствует его вздох по движению плеч.
Она выпускает его руку и подходит к окну. Сквозь стекло она видит солнечный полдень, стоящую в воде Джули. Сидни удается зацепиться за фразу в записке Джули, за ранее промелькнувшую у нее в голове мысль.
ВСЕ В ПОРЯДКЕ.
Молодая женщина в водолазном костюме катается на волнах.
– Что? – спрашивает Джефф.
– Мне кажется, я знаю, с кем сбежала Джули, – говорит Сидни.
– Кто он? – с кровати спрашивает Джефф.
– Возможно, это она, – оборачиваясь к нему, говорит Сидни.
2003
Зеленоватый отсвет на поверхности. Вода густая и как будто застывшая. Над головой желтые облака впитывают жару. Сидни пережидает несколько волн, выбирая самую высокую. Но что-то случилось с ее координацией. Ей не удается почувствовать ритм накатывающихся волн.
Сегодня и завтра в дом начнут прибывать гости. Об угощении позаботится Хэрриет, девушка из поселка, которая «занимается подобными вещами». Хотя не может быть, чтобы в поселке и в домах вдоль пляжа было достаточное для такого бизнеса количество свадеб. Должно быть, Хэрриет также готовит для коктейль-вечеринок, тех самых, на которых супруги иногда не разговаривают друг с другом.
Погода в выходные будет неустойчивой. Это слово летает по дому, как волан для бадминтона. Оно доносится до Сидни со второго этажа, из кухни. Это самый точный прогноз, на который кто-либо отваживается.
Если погода останется просто неустойчивой, свадьба состоится на веранде. Если дела пойдут хуже, церемония пройдет в гостиной, из которой на время вынесут мебель. Приглашенных не много. Только семья и близкие друзья. Эта фраза вызывает у Сидни неприятные ассоциации с похоронами.
Родители Сидни приедут порознь. Венчание будет проводить священник из Нидхэма, который охотно согласился переночевать в лучшей комнате для гостей наверху. Подруги Сидни Эмили и Бекки приезжают завтра. Джефф будет представлен компанией побольше: Айверсом и Сахиром, а также Питером и Фрэнком. Явный избыток шаферов.
По подсчетам Сидни, сегодня за обедом будет одиннадцать человек. Формально это будет репетиция, хотя она займет не более десяти минут. Родители Сидни вопреки традиции свадьбу не оплачивают. Кроме того, у них могли возникнуть разногласия относительно места проведения обряда. Вместо них и свадьбу, и репетицию оплачивают мистер и миссис Эдвардс. На матери жениха также лежат все организационные вопросы. Ряд дельных замечаний и длинный список кандидатур, жаждущих предложить свои услуги, убедили всех, что она может позаботиться о мельчайших деталях предстоящего торжества.
Хотя родители Джеффа настояли на том, чтобы теперь Сидни обращалась к ним как к Марку и Анне, для нее они все равно остаются мистером и миссис Эдвардс.
– Пожалуйста, никаких ермолок или чего-нибудь в этом духе, – сразу же заявила Джеффу миссис Эдвардс, решительно устраняя с дороги еврейский вопрос. – Это неприемлемо.
– Не будь смешной, – ответил Джефф.
Вдалеке Сидни замечает необычайно высокую волну. Она знает, что надо бы отступить, позволить ей ударить себя под коленки и резко швырнуть на песок. Или она могла бы рискнуть нырнуть под волну, чтобы уклониться от несущей силы ее гребня. Сидни смотрит направо и налево. Кроме нее, в воде, которая сегодня кажется грязной, больше никого нет.
Волна приближается. Сидни слышит ее гневный рокот. Она поворачивается к океану спиной и выжидает. Самое сложное, как всегда, это поймать гребень.
Отчаянное безрассудство, быть может, даже ответная злость заставляют ее поднять руки и сложить ладони. Прибой так силен, что трудно удержаться на ногах. Перед ней как на ладони пляж, дом, волнорез, но она ничего этого не видит. Ее глаза как будто тоже обратились в слух.
Она не имеет права на колебания. Ее координация должна быть идеальной.
Волна уже рядом, Сидни выпрыгивает вверх. Слишком поздно она понимает, что не рассчитала. Волна бьет ее в спину и швыряет лицом на песок. Сидни пытается встать и не может, у нее нет опоры.
В легких почти не осталось воздуха, и Сидни отдается на волю волн. Безразличная стихия роняет ее боком на пляж, отступая, катит за собой. Сидни ее забава, ее игрушка.
Сидни измучена, ей не удается убежать от следующей волны, и она опять оказывается в воде. Она вонзает пальцы в песок, хватает ртом воздух и опять получает удар сзади.
Сидни позволяет четвертой волне толкать ее вперед, протаскивая животом по песку. Она выползает на песок; теперь она вне досягаемости океана. Вытерев с лица разъедающую глаза соленую воду, она видит перед собой знакомого мужчину с полотенцем.
Джефф заворачивает ее в розовое, как жевательная резинка, полотенце, ласково покачивает из стороны в сторону, прижавшись подбородком к ее шее.
– Ты богиня, – говорит он.
– У меня сегодня ничего не получается, сбит таймер.
– Это нервы, – успокаивает он.
– Ты так думаешь?
Он просовывает руку под резинку ее плавок. Старого купальника уже нет. Джефф настоял на его замене.
* * *
Исчезновение дочери привело мистера Эдвардса в отчаяние. Он развесил самодельные плакаты у пруда с омарами и у магазина. Уже через час позвонила молодая женщина с канадско-французским акцентом.
– Я видела девушку на плакате, – сказала она. – Она была на вечеринке с Элен.
У мистера Эдвардса перехватило дыхание.
– С какой Элен? – выдавил он.
– Она приезжает кататься на волнах. Кажется, она живет в Монреале.
Мистер Эдвардс устраивает сидячую забастовку в полицейском участке Портсмута. Он пытается убедить власти в необходимости применить незаурядные технологические возможности для расследования дела о похищении (невзирая на записку) его дочери. Элен Лапьер действительно пересекла границу в указанную ночь. Пограничник запомнил ее ослепительную улыбку, а также фразу о том, что она провела отпуск, катаясь на волнах в Нью-Хэмпшире. Ее нашли и допросили. Необходимость в проведении расследования отпала, поскольку представители канадской полиции, без предупреждения явившиеся в квартиру Элен, обнаружили там живую и невредимую Джули Эдвардс. Она сосредоточенно рисовала груши и явно была удивлена подобным ажиотажем. С готовностью заявив: «Я позвоню», – она тут же направилась к телефону.
Слезы отца оказались заразительными, и уже через несколько минут Джули рыдала.
– Я хочу поговорить с Сидни, – срывающимся голосом сказала она.
Сидни взяла трубку.
– Они хотят приехать, но я думаю, приехать должна ты, – сообщила ей Джули. – Я хочу, чтобы ты посмотрела на квартиру Элен. И познакомилась с Элен.
«В этом вся Джули, – подумала Сидни. – У нее и приоритеты не такие, как у всех».
Состоялось короткое семейное совещание, на котором было принято решение.
– Сидни и Джефф поедут в Монреаль, – сказал мистер Эдвардс. – Джули лучше всего отреагирует на появление Сидни, но я не хочу, чтобы она ехала одна.
Бена на совещании не было – он уехал в Бостон через несколько часов после ссоры с братом.
Сидни понимала, какими соображениями руководствуется мистер Эдвардс. Если бы в Монреаль поехал только он или Джефф, независимость Джули, не говоря уже о физической безопасности Элен, оказалась бы под угрозой.
Джефф и Сидни отправились на машине в Уайт Ривер Джанкшн в Вермонте, с противоположной стороны границы с Нью-Хэмпширом. Там они взяли билеты на поезд до Монреаля. Обстоятельства путешествия – чувство выполняемой миссии, ритмичное постукивание колес, быстро убегающие вдаль огни – создавали странное и чудовищно неуместное ощущение медового месяца.
Не способствовала выравниванию ситуации и их физическая близость. Сидни была совершенно не в состоянии переносить отсутствие Джеффа даже в течение ничтожно коротких промежутков времени. Например, пока он стоял в очереди за ленчем в вагоне-ресторане. Ей казалось, что в ту ночь на пляже она вошла в какое-то измененное состояние, в котором простые факты и ясная голова уже не играют никакой роли.
Джефф, похоже, испытывал такую же потребность. Они сидели бедро к бедру, тесно прижавшись друг к другу. Джефф постоянно к ней прикасался, дремал на ее плече, проводил пальцами по спине и по шее под волосами. От этого удивительно интимного касания Сидни впадала в почти гипнотический транс.
– У тебя необыкновенно вкусная кожа, – шептал ей на ухо Джефф, от чего у нее по спине пробегали мурашки.
Они оба пытались набросать словесный портрет Элен, укравшей у них Джули. Ни один из них не попал в точку. Сидни слишком бегло видела оригинал, и поэтому воображение рисовало ей атлетически сложенную женщину с гладкими черными волосами. Джефф представлял себе мечту всех мужчин – лесбиянку с ярко накрашенными губами и белокурыми локонами. Он продолжал настаивать на этом образе, даже когда Сидни выложила ему скудные улики, говорящие об обратном.
Джефф оставался в отеле, пока Сидни на такси ездила по названному Джули адресу. Квартира Элен Лапье находилась на пятом этаже дома без лифта в старой части города. Элен, встретившая Сидни у двери, не была ни крашеной, ни темноволосой. Перед Сидни предстала довольно миниатюрная женщина со светло-каштановыми волосами и ярко выраженными европейскими чертами лица (водолазный костюм удлинял тело, вода делала волосы темнее). Джули соскочила со своего табурета в углу и неистово сжала Сидни в объятиях. Сидни подумала, что это неистовство, скорее всего, говорит о радости обретенной свободы.
Элен, уважая чувства гостьи, не дотрагивалась до Джули во время визита. Никаких ласк, никаких демонстративных жестов собственника. Однако она позволяла Джули, которую переполняли чувства, время от времени себя обнять, пока она подавала чай, приготовленный в по-спартански обставленной кухне. В этом же стиле была выдержана вся ее небольшая квартирка, вплоть до ванной комнаты, хорошо экипированной пушистыми полотенцами, умывальником на мраморном пьедестале, дозатором из резного стекла, полным на удивление эффективного крема для рук.
* * *
Самым удивительным в этой довольно скромной квартире были огромные окна, выходящие на улицу. Они располагались над темной деревянной обшивкой стен, и в каждом было по шестнадцать витражных стекол. Иногда, при определенном освещении (Сидни впоследствии часто навещала Элен и Джули), казалось, что они перенеслись в Голландию семнадцатого века и что, повернув голову, Сидни может увидеть Джули с ее лицом фламандской красавицы в слоистом одеянии и с пяльцами в руках.
– Прости, Сидни. Мне так жаль. Я должна была тебе сказать. Я просто думала… – искренне каялась Джули, заикаясь и путаясь в извинениях.
– Ничего, – ответила Сидни. – Я понимаю. Честное слово. Просто то, как ты это сделала, очень напугало твоих родителей. Всех нас.
– Но вы бы меня не отпустили! – Джули умело оборонялась.
Сидни вызвала из отеля Джеффа. Когда он появился в квартире Элен, у Сидни промелькнула мысль, что она находится на свидании вчетвером.
Сидни держалась с Элен холодно, но вежливо, стремясь избежать неоправданного обострения отношений. Джефф, однако, был резок. Он потребовал, чтобы Элен объяснила ему, каким образом она убедила Джули оставить семью и сбежать из дому. Только в ходе длительных переговоров за чаем с великолепной выпечкой на фоне французского акцента Элен и вермеровских окон, придающих ситуации иностранное звучание, Джефф позволил убедить себя, что на самом деле именно Джули умоляла Элен взять ее в Монреаль.
С этими новостями он позвонил домой. Хотя трудно было ожидать, что мистера Эдвардса подобная сводка обрадует (в конце концов, он очень скучал по своей красавице-дочери и без нее ему было одиноко, не говоря уже о том, что Джули бросила школу), стороны пришли к компромиссу.
На следующие выходные Джули вместе с Элен, Джеффом и Сидни должна была вернуться в дом на пляже. Цель поездки – установление цивилизованных отношений.
Джули выслали по почте паспорт, чтобы она могла законным образом пересечь границу. (Сидни узнала, что без паспорта можно въехать в Канаду, но нельзя вернуться в Штаты.) Джефф и Сидни провели эту неделю (неделю отпуска Джеффа) не в доме на пляже, где все находились в подвешенном состоянии и царил хаос, а в Монреале, в маленьком гостиничном номере с двумя невообразимо узкими железными кроватями.
Вернувшись в отель после первого визита к Джули, Сидни заметила, что у Джеффа дрожат руки.
– Ты думаешь, они уже стали любовниками? – спросил он, входя в лифт отеля, построенного в начале двадцатого века.
– Думаю, да, – нервно ответила Сидни. При каждой остановке лифт слегка оседал, а Сидни не любила лифты – они напоминали ей о том, что шкивы могут выйти из строя, а тросы оборваться.
– Просто я… Это кажется так…
– Я понимаю, – ответила она.
Джефф прислонился к обитому кожей подлокотнику на стене маленькой кабины. Он выглядел измученным.
– Как ты думаешь, она счастлива? – спросил он.
– Очень.
– Ей всего восемнадцать.
– И я рада за нее, – добавила Сидни.
– Ты не думаешь, что Элен ее просто использует?
– Использует для чего?
– Для секса. Как человека, которого она может контролировать.
Сидни задумалась.
– И то, и другое может быть правдой. Секс очевиден. Джули красива. И доверчива. Но я не уверена, что контролировать Джули так легко, как это может показаться. Мне это не удалось. Я проводила с ней дни напролет и не знала, что она встречается с Элен.
– Мне следует волноваться? – спросил Джефф.
– Нам следует волноваться, но не чрезмерно, – ответила Сидни, включая и себя. – А также присматривать за ними. Мне удалось добиться от Элен обещания сообщить нам, если они соберутся в путешествие. Я не хочу, чтобы твоему отцу пришлось еще раз пройти через все это.
– А ты когда-либо… – начал Джефф, по всей видимости, обдумывая, как бы ему сформулировать деликатный вопрос, – ты не замечала ничего такого, что позволило бы предположить, что Джули лесбиянка?
– Для меня это явилось такой же неожиданностью, как и для тебя.
– Я только хотел спросить, она когда-нибудь…
– …заигрывала со мной? Нет.
Лифт дернулся и остановился.
– Как ты думаешь, сколько Элен лет? – спросил Джефф.
– Ей двадцать пять. Я спросила.
Двери раздвинулись, и Сидни шагнула в темноту коридора старого отеля. Джефф провел ее через лабиринт оклеенных обоями коридоров в их комнату. Он отпер дверь и отошел в сторону, пропуская Сидни вперед. Горничная уже задернула шторы.
– Ты голодна? – спросил Джефф. – Хочешь есть? Мне следовало спросить тебя раньше.
– Я просто хочу прилечь, – ответила Сидни. Она сбросила босоножки и с облегчением легла на узкую постель. Джефф тоже снял туфли.
Сидни наблюдала за тем, как Джефф расстегивает три верхние пуговицы рубашки. Этот жест доставил ей удовольствие. На мгновение Джефф замер, погрузившись в свои мысли. Она знала, что он все еще беспокоится о Джули, прокручивает в голове различные сценарии, пробует испытанные варианты, строит гипотезы, сопоставляет данные. Когда он, наконец, обернулся к Сидни, она уже освободила для него место рядом с собой. Меньше фута в ширину.
Он рассмеялся.
Джефф принялся разглядывать ее, задержавшись взглядом на обнаженных ногах. Его лицо начало меняться и терять свое сосредоточенное выражение, из подбородка ушло напряжение. Возможно, слова им уже не понадобятся.
Он опустился на коврик, поцеловал ее колени и начал медленно поднимать ее юбку.
Сида на биде в ванной комнате, Сидни, как ни старалась, не могла припомнить сексуальных особенностей своих прежних любовников и мужей. Она помнила их нежность, но не позы или отдельные события. Она полагала, это чисто женская черта. Сидни не сомневалась, что если бы она попросила Джеффа, он смог бы припомнить в подробностях десятки интимных встреч.
Когда она вернулась в номер, Джефф был уже одет.
– Давай куда-нибудь сходим, – предложил он. – Я умираю от голода.
Пройдя по боковым улочкам, они вышли к симпатичному бистро. Сидни взглянула на часы. Было почти десять часов, а люди (даже семьи с детьми) только садились ужинать.
Сидни заказала moules frites [19]19
Мидии с картофелем фри.
[Закрыть]. Когда официант принес ее заказ, она ела, не произнося ни слова, в течение добрых десяти минут. Когда она, наконец, подняла голову от тарелки, ее первыми словами были:
– Мне кажется, я никогда ничего вкуснее не пробовала.
Несколько минут спустя Сидни уже изучала лицо Джеффа, опершись локтями на стол.
– Ты похож на отца, – сообщила она.
– В самом деле? – поинтересовался Джефф, делая глоток красного вина.
– Твои глаза. Фигура.
Джефф медленно кивнул, обдумывая ее слова.
– Мне кажется, ты похож на него не только внешне. Ты порядочный.
Джефф потянулся за картофелем. На его лице было написано удивление.
