Текст книги "Прикосновение"
Автор книги: Анита Шрив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)
* * *
В понедельник утром Сидни едет в Портсмут и возвращается, нагруженная мольбертом, блокнотом для эскизов, холстами, карандашами, масляными красками и двумя книгами о том, как рисовать карандашами и красками. Мистер Эдвардс пытается вернуть ей деньги, потраченные на эти покупки, но Сидни объясняет ему, что это ее эксперимент.
Позже этим же вечером она видит, как мистер Эдвардс заходит в комнату дочери. Когда он выходит, у него красные глаза, и он ищет в кармане платок. Сидни обращает внимание на то, что он выбрал время, когда миссис Эдвардс уехала на коктейль-вечеринку. Мистера Эдвардса тоже приглашали, но он отказался, сославшись на боль в животе.
Проходит неделя. С северо-востока накатывается шторм. Дождь дробью барабанит по стеклам. Тех, кто выходит наружу, чтобы добраться до машины, ветер толкает в спину с такой силой, что человек спотыкается и с трудом удерживается на ногах. Дождь идет много дней, и Сидни постепенно забывает, как выглядит пляж, освещенный солнцем. Теперь ей кажется, что дождь шел всегда и ни на что иное рассчитывать не стоит.
Сидни часами не выходит из комнаты Джули. Иногда она учит ее математике, но в основном наблюдает за тем, как Джули раскладывает предметы, а затем рисует их. Сидни поражена, что ни мать, ни отец не распознали врожденный дар дочери. Возможно, они полагали, что поскольку у Джули наблюдаются какие-то отклонения, то незачем и пытаться раскрывать ее способности. Но разве у них не было ее детских рисунков? Разве в начальной школе Джули не рисовала?
Джули привлекают груши. Сидни считает, что это не просто совпадение (в день, когда она вручила девушке ее художественное снаряжение, на гранитной стойке стояла миска с грушами). Сидни сама заинтригована формой этих фруктов, их выпуклой тяжелой нижней частью, их неустойчивостью, плоскими участками кожицы, которых она никогда прежде не замечала.
Джули раскладывает груши на туалетном столике, на котором раньше хранила резинки для волос и украшения. К урокам рисования она относится с тем же рвением, какое обрушивает на огромные пазлы.
Иногда Свдни ловит себя на мысли о том, что сейчас делает Джефф. Она представляет его в душной аудитории одного из безликих учебных корпусов. Она пытается угадать, в чем он ходит на работу. В белой рубашке и брюках цвета хаки? В шортах, когда у него нет лекций? Он выходит во время ленча или ест за своим столом? Может, он бредет после работы по залитым дождем улицам Кембриджа с потертым холщовым рюкзаком через плечо? А чем он занимается, когда приходит домой? Падает в кресло, смотрит матч с участием «Ред Сокс» и пьет «Роллинг Рок»? Звонит ли у него в квартире телефон, раздается ли на другом конце голос Виктории? Предлагает ли она ему встретиться?
К концу первой недели Сидни распечатывает краски. Пока Джули рисовала карандашами, Сидни изучала книги. Ей пришлось еще раз съездить в Портсмут за материалами, о необходимости которых она и не подозревала. Скипидар. Олифа. Калька. Сидни, как может, объясняет Джули принцип рисования масляными красками. Сперва грунтуется холст, затем изображается задний план. Необходимо запастись терпением, ожидая, пока краска высохнет. Сидни, как попугай, пересказывает книгу.
Джули изображает на холсте три груши. Сидни вдруг обнаруживает, что их формы невыразимо сексуальны, хотя прежде она этого не замечала. Сидни не может сказать, какую часть женской или мужской анатомии они напоминают, но провокационность их очертаний несомненна. Может, именно в этом и заключается их привлекательность для Джули? Интересно, понимает ли это сама Джули?
Джули экспериментирует с красками, и результат пока оставляет желать лучшего. Однако терпения ей не занимать. Джули обладает терпением монаха, украшающего манускрипт. Сидни некоторое время наблюдает, как девушка накладывает охру на зеленый фон. Потом она выходит из комнаты, чтобы пообедать, а затем отправляется на прогулку под дождем. Когда она возвращается в дом и заходит в комнату Джули, девушка продолжает трудиться над тем же участком полотна, что и три часа назад.
Джули как будто не замечает Сидни. Она ест, только когда Сидни ставит передней тарелку с бутербродом и слегка подталкивает девушку локтем. Джули улетает в мир, в котором Сидни никогда не бывала. Быть может, Джули не дается учеба именно потому, что от нее всегда требовали слишком много и сразу? Возможно, ей следовало бы заниматься одним-единственным предметом в течение нескольких недель? Наблюдая за Джули, Сидни думает, что это очень правильный подход.
Миссис Эдвардс ее затею не одобряет.
– Рисование – это прекрасно, но как насчет тестов? Я совершенно недвусмысленно требовала, чтобы Джули по два часа в день занималась математикой.
Позже Сидни слышит спор между миссис Эдвардс и ее мужем. Слова неразборчивы, но тон сомнений не вызывает. Мистер Эдвардс берет вину на себя. Его она уволить не может.
Сидни мысленно отмечает: никогда не начинать предложение словами «я совершенно недвусмысленно требовала».
Проходят дни. Две недели тянутся бесконечно. Из «Бостон глоб» они узнают, что на улучшение погоды рассчитывать не стоит. Вдоль побережья, с юга, приближается еще один шторм.
– Сколько можно! – восклицает миссис Эдвардс.
Однажды вечером мать, отца и дочь приглашают к друзьям на обед. Сидни тоже приглашена, но она уклоняется от приглашения под предлогом желудочного вируса, «гуляющего по окрестностям». Мистер Эдвардс удивленно смотрит на нее.
– Ну что ж, если ты проголодаешься, – говорит миссис Эдвардс, – в холодильнике есть креветки.
– Ой, я слышать не могу о еде, – говорит Сидни, прижимая руку к животу.
Когда они уезжают, Сидни не спеша отправляется на экскурсию по дому. Она заходит в комнаты, которые ей не показывали. Ей кажется, что это необходимо для того, чтобы понять семью, в которой она в настоящее время живет. Хотя, возможно, ею движет простое любопытство.
На втором этаже множество спален, двери которых выходят в длинный коридор. Первым делом Сидни заходит в «спальню мальчиков». Три узкие кровати расположены по обе стороны от окна: две с одной стороны, одна с другой. На них постельное белье из зеленой клетчатой ткани, относящейся к эпохе, которую Сидни не застала. На полулист оберточной бумаги, рулон скотча. На спинках кроватей развешаны бейсболки, в основном с логотипом «Ред Сокс», лишь одна – с эмблемой частной школы к западу от Бостона. Сидни представляет, как Джефф, Виктория и Бен спят на трех одинаковых кроватях, как дети. Интересно, на которой из них спит Джефф?
Комнаты гостей дремлют в ожидании обитателей. Вышитые шерстью гобелены украшают стены. Кто-то пытался модернизировать комнату с помощью белого постельного белья и стеганых одеял, но местами предыдущее ее воплощение просвечивает сквозь эти усилия. Кленовый комод с зеркалом. Махровый абажур. Вязаное шерстяное покрывало, пестрящее неестественными оттенками, наброшено на спинку деревянного стула.
Сидни знает комнату Джули почти так же хорошо, как свою собственную, но она никогда не заходила в спальню Эдвардсов, расположенную в конце коридора. Уважение к мистеру Эдвардсу заставило Сидни в нерешительности остановиться перед слегка приоткрытой дверью. Тыльной стороной кисти Сидни надавливает на дверь, чтобы открыть ее чуть шире. Решившись, она заходит.
Сидни удивляет супружеская кровать. Двуспальная. Эдвардсы довольно крупные люди. Они не могут не касаться друг друга на таком маленьком матрасе.
Комната угловая, и в ней несколько окон. У одного из них стоит письменный стол, на котором в живописном беспорядке расположились предметы, явно принадлежащие мужчине: всевозможные счета, керамическая кружка с разнокалиберными ручками, металлическая рулетка, пузатый коричневый радиоприемник, вероятно, увидевший свет раньше Сидни. Она подходит к столу поближе и вглядывается в фотографию стройной молодой женщины с длинными белокурыми волосами, одетой в купальник на бретелях. Сзади ее обвил руками высокий мужчина с кудрявыми волосами. Он прижался губами к ее плечу и улыбается. Женщина очень загорелая и ошеломляюще красивая. Ее глаза устремлены на мужчину, целующего ее плечо. Если у Сидни и были вопросы относительно того, почему мистер Эдвардс женился на миссис Эдвардс, взгляд, которым обмениваются женщина и мужчина на фотографии, их снимает.
Комод с зеркалом может принадлежать только миссис Эдвардс. На нем стоит несессер, в котором хозяйка дома разложила свою косметику: увлажняющий лосьон, баночки с дорогими кремами, длинные блестящие тюбики губной помады. Узнаваемые торговые марки. Бананоподобные зажимы для волос и ярко-синие бигуди разбросаны по красновато-коричневой поверхности. Здесь же лежит на боку бутылка из-под «Поланд спринг».
Сидни рассматривает другие предметы в комнате: беговая дорожка, на которую мистер Эдвардс повесил свою рубашку, пластмассовая корзина с бельем, фотография троих детей, снятых на фоне океана. Но именно супружеская постель снова и снова притягивает взгляд Сидни. Пожалуй, она даже не двойная, а всего лишь полуторная, хотя в комнате вполне достаточно места для кровати «королевского размера». То, что Эдвардсы предпочитают спать на такой маленькой кровати, приводит Сидни в замешательство. Это вступает в противоречие со сложившимися у нее представлениями.
* * *
Джефф приезжает в пятницу во второй половине дня. Он появляется неожиданно рано, и миссис Эдвардс исторгает возглас изумления. Сидни, читавшая в гостиной, встает посмотреть, что стряслось. Она видит, как Джефф отряхивается от дождя в полутемном коридоре. Он ставит на пол большую спортивную сумку и вешает на крючок у двери ветровку. Его волосы взлохмачены морским ветром, словно он шел пешком от автобусной остановки. Он не подает виду, что заметил Сидни, и заходит на кухню.
Сидни слегка меняет положение, чтобы сквозь дверной проем наблюдать за сценой на кухне. Миссис Эдвардс прижимает руку ко рту и отворачивается к раковине. Мистер Эдвардс держит руки в карманах и медленно кивает. Какие новости сообщил им сын? Умер близкий друг? Джеффа уволили или уличили в плагиате?
Спустя некоторое время Джефф выходит из кухни. Он перебрасывает через плечо ремень сумки и, повернувшись, замечает стоящую в коридоре Сидни. Не говоря ни слова, он подходит к ней. Воротник его рубашки промок насквозь. Джефф небрит. Его молчание смущает Сидни.
– Привет, – не выдерживает она.
– Привет.
Сидни пытается придумать, о чем бы его спросить. Она пускает в ход имя, которое, она уверена, очень нравится Джеффу.
– Где Вики? – спрашивает она.
Он молчит. Сидни чувствует его взгляд, но не может встретиться с ним глазами.
– Откуда мне знать? – наконец говорит Джефф.
Сидни сидит на тиковом стуле на веранде. Дождь идет стеной. Серая поверхность океана испещрена его струями. На пляже неподалеку от дома какой-то мужчина ловит рыбу. «Неужели эта погода подходит для рыбалки? – удивляется Сидни. – Ради чего можно согласиться мокнуть под таким ливнем? Ради морского окуня? Или ради сайды?»
Сидни плотнее обхватывает себя руками, пытаясь согреться. Парка бы сейчас явно не помешала.
Спустя несколько минут в дверном проеме появляется миссис Эдвардс. Она выглядывает наружу и исчезает. Джули сейчас, наверное, рисует груши. Может быть, Бен что-нибудь знает? Сидни уверена, что братья должны были приехать вместе с Вики.
Сетчатая дверь открывается и опять захлопывается. Застегивая ветровку, Джефф располагается на стуле рядом с Сидни.
Он принял душ и побрился.
– Как поживаешь? – спрашивает он.
– Хорошо, – отвечает Сидни.
Джефф на мгновение отводит взгляд, затем опять смотрит Сидни в глаза.
– Ты спрашивала о Вики, – говорит он.
Она выжидает.
– Пользуясь общепринятым языком, мы решили на время расстаться.
Сидни плотнее заворачивается в плащ.
– Надолго?
– Надолго.
В тусклом свете пасмурного дня Джефф кажется бледным.
– Это обоюдное решение? – спрашивает Сидни.
– Не совсем.
Он наклоняется вперед, упирается локтями в колени и изучающе смотрит на Сидни, как будто хочет получше разглядеть дорогое ювелирное украшение, за которое заплатил солидный задаток.
– Не может быть, чтобы ты не понимала, что все это означает, – тихо говорит он.
Сидни молчит, не в силах вымолвить ни слова. Ей кажется невероятным, что ее мысли и желания вдруг стали реальностью. Это сравнимо с молнией, ударившей в воду. Или с полетом.
Джефф проводит пальцем по ее ноге, от колена до края шортов. Его первое неслучайное прикосновение, тонкая, как волосок, линия, сообщающая обо всем, что Сидни необходимо знать, на случай, если она его не слушала.
Сидни не ожидала от Джеффа ни такой определенности, ни такой скорости. Она инстинктивно отодвигает ногу.
– Быть может, ты все еще скорбишь по мужу? – говорит Джефф.
– Все меньше и меньше.
– Но тогда… что? – спрашивает он.
– Когда ты это понял?
Он ненадолго задумывается.
– В тот день, на веранде, – говорит он и тут же спохватывается. – Нет, когда ты каталась на волнах, а потом вышла из воды. Ты делала это с таким удовольствием и так раскрепощенно.
«Неужели это возможно? – спрашивает себя Сидни. – Увидеть человека и сразу все понять? Пробраться сквозь защитные оболочки и понять?»
– Верится с трудом, – говорит она, пытаясь улыбнуться и все обратить в шутку.
– Я это понимаю, оглядываясь назад. Нельзя сказать, что я понял это мгновенно.
– Ты собирался обручиться, – говорит Сидни.
Джефф откидывается назад.
– Я все понял, когда не рассказал Вики о Джули. Это произошло так естественно, как будто за время, проведенное в поисках Джули, мы с тобой перешли из одной жизни в другую. Если до этого я сомневался, после сомнения исчезли.
– Значит, ты ей сказал, когда вы вернулись в Бостон?
– Вроде того.
– Она очень огорчилась?
– Я бы сказал, она была уязвлена. Ее разозлило то, что я это сделал первым. Она так и сказала. У нее тоже были сомнения. Предложения, о которых я не знал. Хотя, разумеется, она их ни за что бы ни приняла. Это для нее было делом принципа.
– Ты не сказал ей?..
– О тебе? Нет. Она бы мне не поверила.
Это задело Сидни. Вики не поверила бы Джеффу, потому что Сидни гораздо хуже ее? Или он всего лишь хотел сказать, что никто бы не поверил, что можно изменить свою жизнь, не имея на это почти никаких оснований? Собственно, Сидни в это тоже трудно поверить.
– Я не хотел тебя в это втягивать, – поясняет Джефф. – Вообще не хотел произносить твое имя, хотя с тех пор я только и делал, что повторял его. Иногда даже вслух. – Он тихо смеется, как будто иронизируя над собой.
Сидни пытается себе это представить. Джефф находится в квартире, которую ей тоже предстоит смоделировать. Он жарит яичницу и произносит ее имя. Джефф застрял в пробке на Централ-сквер и сообщает ее имя ветровому стеклу.
Даже на этой стадии он уже значительно ее опередил.
Он отводит волосы с ее лба.
– Бен будет взбешен, – говорит Джефф и наклоняется, чтобы поцеловать ее.
От неожиданности Сидни вздрагивает, и поцелуй приходится в угол ее рта. Когда Джефф отстраняется, ее переполняют чувства. Она не решается на него посмотреть.
Внезапно прорвавшееся сквозь тучи солнце заливает все светом. Сидни и не заметила, что дождь прекратился. Веранда уже не кажется уединенным местом. В любую секунду сюда может вторгнуться кто угодно.
– Как Джули? – спрашивает Джефф, отклоняясь назад.
– Джули. – Сидни замерла, она еще не пришла в себя после неожиданного поцелуя. – Отлично.
– В самом деле?
Сидни не может сосредоточиться. Неужели Джефф действительно только что сообщил ей, что ради нее он расстался с Викторией?
– Она пишет картины, – говорит Сидни.
– Занимается живописью?
– Да.
– А это как произошло? – Джефф демонстрирует завидное хладнокровие. Разве он не должен быть тоже хоть немного взволнован?
– Я заменила математику живописью. – С глубоким вдохом Сидни откидывается на спинку садового стула и стискивает перед собой руки. – Ее способность сосредоточиваться на отдельно поставленной задаче потрясает воображение.
– Должно быть, это у нее от папы, – кивает Джефф.
– Я ничего не смыслю в искусстве, – говорит Сидни. – Меня наняли помочь ей с английским и математикой.
– Это не важно, – говорит Джефф.
– Я сказала твоему отцу.
Теперь настала очередь Джеффа замереть.
– О том вечере?
– Мне казалось, он должен знать. Я рассказала только ему. Твоей матери там не было. Похоже, он расстроился.
– Еще бы, – присвистывает Джефф.
– Думаю, он поговорил с Джули. На следующий день я видела, как мистер Эдвардс выходил из ее комнаты. Он выглядел огорченным.
– Джули что-нибудь рассказала?
– Мне нет.
Джефф смотрит куда-то в пространство, как будто пытаясь представить себе разговор Джули с отцом.
– Мы собираемся отмечать чей-то день рождения? – спрашивает Сидни.
– Отца.
У Сидни опускаются плечи.
– Когда?
– День рождения завтра. Но мы отмечаем его сегодня.
– Жаль, что меня никто не предупредил, – говорит Сидни. Джефф наклоняет голову.
– Ты не обязана ничего ему дарить.
– Но мне хочется. Он мне так нравится.
Джефф улыбается.
– Я знаю, – говорит он.
Он кладет руки на колени.
Я, пожалуй, пойду поплаваю на байдарке, – говорит он. – Не хочешь составить мне компанию?
Сидни пытается ответить и не может.
– Я тебя расстроил, – говорит Джефф.
– Я…
Он ждет.
– Ты?..
Она изучает лицо Джеффа – лицо мужчины, которого она почти не знает. Он наклоняется вперед и снова ее целует. На этот раз его прицел точен. Сидни чувствует, что она становится все легче и легче… она уже такая легкая, что, кажется, вот– вот взлетит.
* * *
Сидни остается сидеть на веранде, глядя на море. В ее поле зрения попадает Джефф, сначала в спасательном жилете, а затем на байдарке. Она не следит за ним взглядом. У нее еще будет на это время. Очень много времени.
Она проигрывает в голове его прикосновение к ее бедру. Первый поцелуй. А потом второй. У нее в животе что-то переворачивается. Это ощущение, знакомое и не вполне забытое, вызывает у нее улыбку.
Небольшие разрывы в пелене облаков, синие шелковые окошки, не обещают хорошей погоды на выходные. Метеорологи сказали свое слово. Дождь будет идти до понедельника.
Знает ли Джули о разрыве Джеффа с Викторией? Вряд ли ее это огорчит. Сидни полагает, что мистер Эдвардс ретировался в сад не потому, что принял эту новость так близко к сердцу, а потому, что ее приняла близко к сердцу его жена. Если бы мистер Эдвардс остался в доме, ему пришлось бы стать свидетелем ее смятения.
Косой луч солнца скользит по воде и высвечивает парящие в воздухе частицы. На какое-то мгновение поверхность моря оживает и вспыхивает разноцветными огнями. Парящая в вышине чайка окрашивается в коралловый цвет. Игра света приводит Сидни в восторг, и она выпрямляется на стуле. А кто бы на ее месте остался равнодушным? Она хочет продлить этот момент, но знает, что это невозможно. Ей хочется, чтобы в полосу света скользнул Джефф. Это тоже невозможно. Джефф уже уплыл – скрылся за далекими скалами.
* * *
Дождь барабанит по стеклам ее комнаты. Сидни пишет свое имя на поздравительной открытке и прячет ее в коричневый бумажный пакет, в который она уже положила подарок для мистера Эдвардса: несколько пакетов «гамми-лобстеров» [18]18
Жевательный мармелад.
[Закрыть]. Эти конфеты такие сладкие, что у нее от них ломит зубы, но она знает, что мистер Эдвардс их обожает. Подарок скромный, но это все же лучше, чем ничего.
Ногтем большого пальца Сидни проводит на бедре линию, по которой недавно скользил палец Джеффа.
Она примет ванну и сделает маникюр. Наденет тонкую длинную юбку и черную шелковую блузку, которую приберегала для особых случаев. В этой одежде не стыдно прийти на день рождения.
Но Джефф поймет, почему она так тщательно оделась. И Бен поймет. И миссис Эдвардс поймет.
* * *
От шагов на веранде сотрясается весь дом. Стук металла по металлу – сковородку бросили на горелку. Сидни не удается определить, содержится ли в этом звуке гнев. Сегодня миссис Эдвардс готовит поджаренных в раковине устриц – любимое блюдо ее мужа. На завтра намечалась еще одна вечеринка – уже не в честь главы семейства, а в честь сына и его девушки. Состоится ли теперь эта вечеринка?
Когда Сидни спускается вниз, она слышит голоса, доносящиеся от входной двери. Она не знает, кому они принадлежат, и это ее радует. Эти люди послужат буфером. Сначала раздается приветствие Бена (а он когда приехал?), а потом Сидни слышит неподдельное радушие в голосе хозяина: «Право же, не стоило». На кухне, вне всякого сомнения агрессивно, рычит миксер. Миссис Эдвардс решила сфабриковать торт из ликера «Калуа» и полусладкой шоколадной крошки.
Сидни избавляется от коричневого бумажного пакета, примостив его рядом со стулом. Она выпрямляется. Джефф открывает сетчатую дверь и идет через гостиную, направляясь на второй этаж, в свою комнату, чтобы принять душ. Он задержался на прогулке и двигается стремительно. Он похож на человека, который только что оказал решительное сопротивление непогоде: раскрасневшиеся щеки, прилипшие к голове волосы, мокрые ноги. Увидев Сидни, Джефф останавливается и спокойно говорит:
– Хорошо выглядишь, – словно он, сын хозяев, просто хочет сделать комплимент гостье. Джефф старательно огибает тело Сидни и взбегает по лестнице, преодолевая по две ступеньки за раз.
Правил не будет, догадывается Сидни. Вместо правил ее, возможно, ожидает множество сюрпризов.
Рот миссис Эдвардс сжат в прямую линию. Она до сих пор не сняла передник. Этот поразительный факт позволяет составить представление об ее эмоциональном состоянии. Гости, старые друзья Эдвардсов, чувствуют что-то неладное, но их, видимо, не слишком беспокоит исходящий от хозяйки холод. Возможно, в кругу друзей Эдвардсов супруги часто не общаются между собой на вечеринках.
Погода не позволяет расположиться с напитками на веранде, поэтому гости вместе с Эдвардсами усаживаются на белых диванах. Конструкция этих диванов подразумевает, что у садящихся на них людей есть выбор – провалиться назад или примоститься на краешке. Сегодня все примостились на краешке, даже Бен, который обычно стремится к максимальному комфорту. Сидни сидит на краешке деревянного стула. Ей сегодня вообще никакого комфорта не положено. Она не помнит, как зовут гостей. Джули с ногами залезла на пуфик и пьет диетическую кока-колу. Иногда она улыбается и застенчиво посматривает на Сидни.
«Восторг творческой натуры, – думает Сидни. – Своего рода экстаз».
Джефф спускается вниз. Он одет в синюю полосатую тенниску и защитного цвета шорты. Он наливает себе джин с тоником и садится рядом с матерью, заглаживая свою вину.
Бен, наблюдающий за Сидни через край бокала, похоже, заметил, что она отвела глаза при появлении Джеффа. Но кто может знать, что заметил Бен? Возможно, его взгляд просто выражает восхищение, потому что Сидни сегодня уделила своей внешности больше внимания, чем обычно. Юбка. Блузка. Волосы, собранные в свободный пучок на затылке.
– Открой подарки! – требует Джули.
– Право же, не стоило, – опять начинает приговаривать мистер Эдвардс.
Сидни рада этой паузе. Впервые за вечер она вздыхает свободно. Она делает большой глоток и с удивлением обнаруживает, что тоже пьет джин. Кто ей его вручил? Она не помнит. Или она схватила чужой стакан?
Мистер Эдвардс нервным (или нетерпеливым?) движением снимает упаковку с книги о художниках-маринистах и случайно надрывает обложку. «О-ой!» – вскрикивает он и начинает пространно извиняться. Книга – подарок его жены, уставившейся в потолок. Мистер Эдвардс разглаживает надорванные края и говорит, что он может склеить их скотчем изнутри. Нет, он может сделать еще лучше. Он может так заклеить обложку, что никто и никогда ничего не заметит. Он добавляет, что уже давно положил глаз на эту книгу, и чмокает жену в щеку. На них смотрят гости, поэтому она вежливо улыбается.
Джули вполне предсказуемо дарит отцу картину с грушами. Он либо действительно восхищен, либо вполне убедительно притворяется.
– Я повешу ее в рамочке на стену, – говорит он.
Джули встает и обнимает отца. Она прижимается к нему, и на мгновение мистер Эдвардс закрывает глаза, тронутый до глубины души.
Бен и Джефф подарили отцу модернизированное навигационное устройство для «Китобоя». Бен предлагает всем наполнить бокалы. Миссис Эдвардс замечает свой фартук и развязывает тесемки. Она вытягивает шею, пытаясь посмотреть на часы. Джули наклоняется вперед со своего пуфика, чтобы обмакнуть креветку в соус. Конфигурация комнаты такова, что закуски могут находиться только возле одного из диванов. Сидни страшно хочется есть, но она не доверяет своим ногам.
– Это пустяк, – говорит она, вручая мистеру Эдвардсу бумажный пакет.
Миссис Эдвардс на мгновение хмурит брови. То ли ей не нравится упаковка, то ли сам факт того, что Сидни осмелилась сделать подарок. Мистер Эдвардс поднимает вверх пакетик с «гамми-лобстерами».
– Она знает мою слабость, – широко улыбается он.
За обедом Бен объявляет, что он совершил крупную сделку: большая страховая компания купила сразу шесть квартир для своих сотрудников. Бен хвастается своей удачей совсем как мальчишка, гордящийся тем, что его взяли в школьную футбольную команду. «Интересно, а Джефф когда-нибудь делал подобные заявления? – думает Сидни. – Получил пятерку по математике. Избрали президентом дискуссионного клуба».
Средоточием жизни Эдвардсов, как уже поняла Сидни, является обеденный стол. Именно здесь празднуются успехи и озвучиваются политические взгляды, здесь лгут и изредка говорят правду.
Сидни бросает взгляд на Джеффа, и, видимо, заметив быстрое движение ее головы, он тоже поднимает на нее глаза. Он улыбается, приводя Сидни в смятение. Кто-нибудь заметил его улыбку? Миссис Эдвардс? Бен?
– Мы надеялись, что Виктория Бикон тоже присоединится к нам, – говорит миссис Эдвардс.
Вилка Джеффа останавливается на полпути ко рту. Он ждет продолжения. И Сидни ждет продолжения.
Бен, как всегда, приходит на помощь и объясняет гостям, что Джефф и Вики были парой, а теперь ею не являются. В его тоне звучит нечто (пожалуй, не сарказм), и это не ускользает от внимания Сидни.
– Мы знаем Вики, – говорит гостья, и Сидни вспоминает, что Виктория в течение многих лет приезжала отдыхать в этот пляжный поселок.
– Прелестная девушка, – вздыхает гостья.
Бен кивает и улыбается. «Возможно, он собирается позвонить Вики», – думает Сидни.
Разделавшись с темой Виктории Бикон, миссис Эдвардс пытается быть на высоте. Она подтрунивает над возрастом мужа и сообщает ему, что приготовила его любимый десерт. Мистер Эдвардс, предвкушая десерт, розовеет от удовольствия.
Сидни раздумывает, не воспользоваться ли ей столь нечастой жизнерадостностью миссис Эдвардс для того, чтобы попроситься с ней на одну из вылазок на широко разрекламированную Эмпорию. Но миссис Эдвардс не глупа. Она ее тут же раскусит.
Торт, с которым хозяйка выплывает из кухни, несколько кривобок и наводит на мысли о наклоненной на бок духовке. Была предпринята попытка выровнять его с помощью застывшей глазури. Мистер Эдвардс закрывает глаза, как ребенок, загадывающий желание. Все хлопают, когда он с первой попытки задувает свечи. Облачко дыма от шестидесяти восьми свечей плывет над столом. «Интересно, какое желание загадал мистер Эдвардс? – думает Сидни. – Крепкое здоровье для жены и детей? Надежную гавань для Джули? Целый год доброжелательности и спокойствия в отношениях с супругой?»
Торт неожиданно вкусный, хорошо пропитанный, с привкусом дорогого горького шоколада. Сидни хвалит искусство миссис Эдвардс и проглатывает свой кусок. Когда всем предлагают добавку, Сидни протягивает тарелку. Сидящий напротив Джефф улыбается.
– Девушка с хорошим аппетитом, – восхищенно говорит он.
* * *
Закончив мыть посуду с мистером Эдвардсом и Беном (Беном, который никогда не помогает мыть посуду), Сидни снимает с крючка свой синий плащ и берет с собой фонарь.
Она быстро идет вдоль пляжа, мокрая юбка липнет к ее ногам. Капюшон плаща слишком велик, но зато защищает от дождя лицо. Она видит, что дома опять взялись за старое и отбежали от берега. Впрочем, они делают это каждую ночь.
Вода с одной стороны, волнорез с другой. Сидни напоминает себе, что заблудиться здесь невозможно.
На горизонте мигает огонь. Баржа? Круизный лайнер? Или это молния? Сидни всегда боялась молнии, без всякой на то причины, если не считать того, что молнии всегда боялась ее мать. (Во время грозы она всегда сидела с матерью строго посередине коридора, поскольку та настаивала, чтобы Сидни была при ней. Самое безопасное место, поясняла она и выкуривала две или три сигареты, прежде чем позволить дочери уйти.
Отец в это время стоял на крыльце, наслаждаясь зрелищем.)
Джефф налетает на нее, не издав ни звука. Когда Сидни, ахнув, оборачивается, он запускает руки под ее капюшон. Его собственные волосы намокли и прилипли ко лбу. Он бежал.
– Возможно, этого не стоило делать, – говорит она.
Он целует ее мокрыми от дождя губами.
Ей удается произнести его имя.
Он находит язычок молнии у нее под подбородком и опускает его. У Джеффа холодные руки, Сидни пробирает дрожь.
Джефф ведет себя решительно. Ощущения, которых Сидни не испытывала уже более двух лет, удивляют, а затем ошеломляют ее.
Захлестывая друг друга, высвобождаются воспоминания и желания, и ей кажется, что горе от утраты Дэниела достигает кульминации, в то время как ее тело жаждет Джеффа. А затем Джефф внутри нее, и сексуальное возбуждение затмевает прошлое. Это приносит облегчение: Сидни осознает, что Дэниел остается позади, уступая место Джеффу. Джефф становится для нее всем.
Они укрываются в заброшенной беседке и лежат на полу точно в центре, куда не достают брызги дождя. Проходят минуты. Часы. Временами Сидни вспоминает, что они находятся у самой кромки воды.
– Который час? – спрашивает она.
Джефф всматривается в темноту, но разглядеть циферблат ему не удается. Сидни находит фонарь и включает его.
– Четыре сорок пять, – говорит Джефф.
– Еще все спят. Я могла бы приготовить тебе омлет.
Сидни представляет себя и Джеффа на кухне. Он сидит за столом, она держит лопатку и сковородку. Включен маленький светильник, повсюду тени. В хорошую погоду, если она когда-нибудь наступит, они будут выходить на веранду, гулять вдоль пляжа и встречать рассвет. А после обеда, когда все будут заняты своими делами, они будут дремать в ее постели.
«Горячая ванна, – думает Сидни. – Это было бы божественно».
Чтобы не замерзнуть, они не раздевались. Ее черная шелковая блузка заехала чуть ли не на шею, обнажив грудь. Свободной рукой Джефф опускает ее.
– Тебе, наверное, пришлось нелегко, когда ты потеряла мужа, – мягко говорит он.
– Да.
Он отводит с ее лица волосы.
– Бедняжка, – говорит Джефф.
