Текст книги "Рыжие Пупырчатые Яйца (СИ)"

Автор книги: Анита Фрэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

  – Джо Кокера! – выпалил я.

  После этих слов она с воем набросилась на меня, снова начала тискать, уже как бы забыв о муже. Затем схватила за руку и потащила в спальню. Я послушно поплёлся за ней, на всякий случай приготовился к отбытию – взял с коврика перед кушеткой свой мешок... Буквально вцепился в него! Чтобы, часом, не забыть!..

  31.

  Однако мне, перед уходом, страшно хотелось выяснить ещё кое-какие детали.

  – Куда ты деваешь навоз, а? Раз Муку так тщательно прячут от посторонних глаз, значит, с ней никто никогда не гуляет...

  Дука нахмурилась.

  – А ты хитрющий! Хрен от тебя что утаишь! Ладно, расскажу, только это секрет. Навоз муж закатывает в бетонные шарики и пускает вниз по узенькому жёлобу, что-то вроде водосточной трубы. Этот жёлоб находится глубоко в подземелье, там очень страшно, я туда не хожу.

  – Муж туда ходить не разрешает?

  – Да, он тоже против. Но я в любом случае туда не пошла бы, даже если бы мне разрешили. Я страшная трусиха...

  «Видела бы ты этот узенький жёлоб!» – внутренне усмехнулся я.

  – И всё-таки, к чему такие фокусы с навозом? – спросил я.

  – Так надо. До поры. Скоро узнаешь. Скоро все о Муке узнают. И о моём подвиге! А пока её нельзя показывать... Понятно?

  – Если честно – нет!

  – Это хорошо... Меньше на эту тему болтать будешь!..

  Беседуя, мы не заметили, как быстро подкатились сумерки. В тех краях явно что-то со временем. Не успел я толком познакомиться с комичной кралей, как уже близился час возвращения домой обоих близнецов.

  Рисковать очень не хотелось, очень. Надо было срочно сматываться.

  Кроме того, мне не терпелось поскорей узнать, что же дальше происходило в окружённой острыми булыжниками долине, после моего отбытия из неё.

  Адреналин во мне так и клокотал!

  Я вспомнил об оранжевых флягах в подвале, о пачках настоящих денег, о политых нейтрализующим дезодорантом апельсиновых корках, а главное – об испорченном одеколоне с запахом белых лилий. Ха! После моих действий у морщинистых садистов вряд ли что-либо когда-либо получится. Многим планам этих охламонов, о-о-очень многим их планам, никогда уже не суждено было воплотиться в жизнь.

  – Хочешь, я прямо сейчас исчезну? – радостно спросил я, выбрав удобную паузу.

  – Изчезай!.. Исчезай... Исчезай... Исчезай... Исчезай...– замычала, не хуже Муки, моя непутёвая подруга Дука. Мычала, кстати, долго, полминуты, и децибелы к концу того срока не уменьшались, они увеличивались. Впору было мне снова за уши хвататься, как в том сарае с примитивным репродуктором.

  – Зачем ты меня пугаешь? – спросил я, наконец.

  Надо было раньше так спросить. Она сразу заглохла.

  – Для разминки...

  – Для какой разминки?

  – Перед предвыборным шоу обязательно должна быть разминка голосового аппарата. Мне муж сказал каждый день тренироваться, по три раза в день: утром, днём и вечером. Вечером... Вечером... Вечером...

  Я снова цыкнул на неё. В этот раз она окрысилась.

  – Между прочим, я из-за тебя две тренировки пропустила!

  – Ну, и что? В другие дни наверстаешь? Сколько их осталось, дней-то этих, ты мне точно так и не сказала.

  – Зачем тебе такая точная информация? Ты вообще зачем сюда пожаловал?! Шпионить тут, вынюхиваешь, а? А... а... а... а...

  Я, конечно же, простил ей этот удручающий спектакль. А она снова потянулась за шприцем, то бишь на момент отвернулась.

  Не использовать такой момент было бы глупо.

  Я шмыгнул за «гобелен», разрыл знакомую кучу сена и соломы, открыл люк, шмыгнул в него, захлопнул крышку и прислушался.

  Если бы Корове-Дуке вздумалось войти в коровник, чтобы поискать меня, тогда и мне пришлось бы принять кой-какие меры. А именно: вцепиться в крышку изнутри, там тоже была ручка, и держать оборону, пока не прилетит вертолёт и пока она не бросится надевать свои наряды, пялить шпильки и всё такое прочее. Тем временем я улизну через подземный ход, ведущий к «комнате с обоями». Лишь бы только ничего себе не поломать в уже изрядно надвигающихся сумерках.

  Бежать вниз с пологого «полуобрыва» при солнечном свете как-то сподручнее. К счастью прыгать с вершины обрыва до уровня «полуобрыва», как в прошлый раз, в этот раз мне не придётся.

  Вы не поверите, но Корова-Дука таки зашла к своей подруге Корове-Муке «за советом».

  – Ты тут не видела моего нового любовника? Только честно! Молчишь? Ну, хорошо, когда увидишь, дай сигнал. Вот так: мууу... мууу... мууу.... мууу... мууу...

  Затем она покинула коровник. Скорей всего. Ибо наступила такая потрясающая тишина, что я чуть тоже не замычал. От счастья! Свобода!!!!!

  Счастье заключалась не в прекращении розысков меня, а... В признании меня любовником. Это – раз! Любовником меня ещё никто и никогда не называл. Обидные прозвища давали, а чтобы называть любовником – так этого ни разу не случилось.

  Ну, а свобода заключалась в слове «новый». Ха! Новый. Ну, раз я новый, значит, не единственный. Тогда пусть те, другие, типа бывшие любовники, приходят к ней в этот барак и героически спасают. А я снимаю с себя всю ответственность за эту наркоманку!..

  Так я мысленно хорохорился, уже успев изрядно продвинуться по тоннелю.

  Возле коробок, знамо дело, остановился, набрал в мешок всего того, что собирался набрать раньше. Все оранжевые фляги, все пачки денег, настоящих, а не с «Цезарем», и даже несколько горстей сухих апельсиновых корок – всё это плавно перекочевало ко мне, стало моей собственностью.

  Бутыль с одеколонной смесью я, естественно, не тронул. Пусть дожидается своего часа!

  А вот и «комната» с клеёнчатыми обоями в цветочек.

  Я осторожно подошёл к выходу из неё, к огромному пещерному отверстию.

  – Ну... попробуй... что ли... – сказал я сам себе перед тем как спрыгнуть с этого «порога» на твёрдый грунт пологого склона.

  Удачно спрыгнул, без телесных повреждений. Осталось только взять какую-нибудь лодку и, по примеру стриптизёра, перебраться на противоположный берег.

  Целых лодок, не раздолбанных работягами, грузившими бетономешалку, было предостаточно. И целых вёсел, и больших булыжников, необходимых для того, чтобы сбить ржавые замки на цепях, удерживающих все эти челны на приколе.

  Мне нужен был всего один булыжник. И один замок – послабже. И всё отлично получилось. Даже легче, чем я себе представлял...

  32.

  Короче, перебрался я кое-как на тот берег, вылез из лодки и, уже не прикрепляя её к колышку, пустил в свободное плавание. Не хватало ещё, чтобы кто-то заподозрил, что в этом месте, рядом с совершенно безлюдным островом, шустрит какой-то бродяга, до невозможности аккуратный, который не бросает краденую лодку, а заботится о ней, как о своей. Пусть лучше думают, что цепь типа прогнила, и лодочка сама сорвалась с причала.

  Глянув на только что покинутый песчаный пляж, я заметил, что бетономешалка стояла уже не в той позиции, какую она занимала раньше. А вокруг неё стояли бочки, вёдра, тачки и прочий рабочий инвентарь. Значит, кто-то там уже успел покрутиться! Типа немного поработать на благо «шоу»?

  Через секунду я вдруг понял, как я рисковал. Ибо из-за поворота, из-за выступа холма, показались двое работяг в знакомой униформе. Уфффф... Как же сильно я рисковал! Меня могли, как минимум, запомнить. А вероятнее всего – задержать. Схватить, отвести к Дуке...

  Представляю, чего бы она им наплела под воздействием наркотиков и... обиды!

  Корове-Дуке явно было в лом расставаться с безотказным любовником. Я и сам удивлялся своей сексуальной прыти, даже в семнадцать лет такого не демонстрировал. Вот это напиток! Лучше всякой виагры! Эффект каждый раз держался почти двое суток. Хорошо бы он оставался вечно, всю жизнь, а то ведь фляги, которые я спёр, рано или поздно кончатся.

  Я продолжал тупо, по инерции, пялиться в сторону острова. Честно говоря, я хотел дождаться выхода Луны. Или, на худой конец, молодого месяца. При хоть каком-то освещении было бы гораздо легче и идти по огромному лугу к машине. «Если она ещё цела», – подумал я.

  В лунном небе, аккурат над бутафорским посёлком, показался вертолёт. Как же, всё-таки, вовремя я смылся! Везение пока что мне сопутствовало.

  Теперь оставалось удачно разминуться с «первобытным куратором мусорной долины», который, как пить дать, тоже должен был ввечеру возвращаться домой, только на автомобиле... Вот-вот...

  И точно! По дороге назад я таки разглядел в лобовом стекле одной из встречных тачек свирепую физиономию морщинистого. Я его заметил, а он меня – нет. Да он, если вы помните, и не знал меня. И даже не подозревал о моём существовании. Нас друг другу типа не представили!

  «Спокойной ночи в уютном подземелье! – ухмыльнулся я. – Сегодня твой братец на кухне орудует, он же уже прибыл на место. Он-то уж наверняка сожрёт весь ужин, все неудавшиеся пирожки, не станет швыряться посудой и привередничать! У него, судя по всему, характер не такой поганый, как у тебя!»

  Удачно разминувшись со стриптизёром, я изо всех сил нажал на газ. Остаток пути пролетел незаметно. Как ни странно, в тревожных мыслях о Дуке и о её нелёгкой коровьей судьбе. Мне было её жаль, что ни говори, искренне жаль.

  Вернувшись в долину, я отметил, что каменистая зона стала более тряской, чем когда я ехал по ней впервые. Не мудрено: тогда ведь я спешил скорее вырваться из логова, действовал на голом вдохновении и энтузиазме, а теперь, почти не спавший, весь усталый, я сознательно тащил себя туда.

  И отчего я каждый раз во что-то вляпываюсь? В этот-то раз зачем полез на рожон? Эх, отчасти потому, что слишком любопытен. А отчасти... Потому что делать нечего! С работы-то уволили. Ладно, буду продолжать активно жить, чтобы ни случилось, не топтаться же на месте!

  Даже после смерти надо куда-то двигаться, духовно, бестелесно, а я пока ещё даже не умер.

  В этот раз была и ещё одна причина активно действовать: загадочно-трагическое положение симпатичных малознакомых дамочек. На кого им было надеяться кроме меня?

  Доскакав по булыжникам до зелёной зоны и увидев вдали долгожданное скопище тачек, я ощутил странный восторг – как от возвращения на родину!

  Оставалось водрузить машину на старое место и придать ей привычное «боковое» положение. Предварительно отхлебнув из фляги, я с лёгкостью перевернул автомобиль. Одной рукой! И устроил ему лёжку на боку, на неопределённое время.

  Я уже хотел было отправиться на поиски обиталища миллионерш, как вдруг вспомнил, что тяжёлые предметы, несомые в руках или на спине, сильно отягощают путешествие. У меня же в руках был мешок!

  В мешке было несколько фляг с универсальным общеукрепляющим оранжевым напитком, четыре пачки денег, тоже в универсальной, то бишь в стандартной, банковской упаковке, а также целый вагон еды, которую я так и не успел оприходовать, несмотря на постоянную дикую усталость.

  Пришлось вернуться, открыть самую-самую гнилую, самую что ни на есть ржавую тачку, до которой дела никому не было лет тридцать с гаком. По моим приблизительным подсчётам. Она была даже не импортная, а самый обычный «москвичок», самого-самого древнего, ещё советского выпуска. Ранне-брежневского советийского производства.

  Зря, конечно, ругают советское время. Было там много чего хорошего. Кроме всего прочего, можно было, например, поручкаться с верхними партийным или правительственными чинушами.

  Кстати, в ранне-ельцинское время ещё тоже много такой свободы оставалось, так как не совсем ещё умерли коммуно-комсомольско-пионерские привычки. И прямо вытекающее из них панибратство!

  Даже нам с Гришкой однажды повезло. Посчастливилось пожать руку... Ельцину. Самому Борису Николаевичу! Кстати, и его сейчас хают, кому не лень, а не такой уж и плохой он был мужик.

  Лично я до сих пор горжусь этим рукопожатием! Рукопожатием Ельцина.

  Только представьте:

  Конец 1980-х. Малая ледовая арена Лужников. На льду хоккеисты-юниоры – шведские и российские. Зал совершенно пуст, матч бесплатный, никому не интересный, хотя и плановый – соревнование, не тренировка.

  Уже на середине встречи счёт 13:0 в пользу Российской Федерации. Шведский тренер хватается за голову, мол, что же мы все время так проигрываем. Переводчица солидных лет старательно переводит эти вздохи.

  Стою и думаю, совсем тупой, что ли, тебе ж сказали – надо каждый день тренироваться, а не два раза в неделю, как твои красавцы, которые только знай себе форму меняют, от матча к матчу – с желтенькой на красненькую, с красненькой на синенькую.

  Российский тренер подливает масла в ситуацию, поручает переводчице просительную миссию. Ну, вы помните, что «при Совке» что угодно можно было у кого угодно «просто попросить» и многое из этого всего, как ни странно, выполнялось.

  Короче, тренер говорит этой зазнавшейся старухе, которая со шведским языком, мол, пусть шведские товарищи подарят нашим нищим постсоветским оборванцам по комплектику хоккейного обмундирования.

  Переводчица, конечно, покраснела от стыда, ей даже чуть дурно не сделалось, но ничего не поделаешь, работа есть работа. Нанятое лицо обязано безоговорочно подчиняться нанимателю.

  Идёт старуха-переводчица к шведским тренерам, излагает просьбу, мол, подарите мальчикам по одному комплекту формы. На что в ответку получает, мол, сие никак не возможно, формочки детям родители покупали, а не шведское государство.

  Старуха в слёзы. Ей очень стыдно. А мне почему-то смешно.

  Тихо смываюсь от них к Гришке, бывшему тренеру той спортивной школы, где мы с ним в своё время увидели друг друга в первый раз, типа познакомились. Я был тогда ещё взрослеющим подростком, начинающим спортсменом, а Гришка нас, молокососов, тогда усердно поучал, как клюшками махать. Это теперь он стал экономистом, а тогда ещё был тренером.

  Как мы оказались на том конкретно матче? Очень просто. Самый-самый старший тренер российской сборной, чисто по-дружески, по старой памяти, позвонил мне и ещё кое-кому из Гришкиной команды, прийти-помочь, типа бесплатно подежурить в раздевалках, а то ключи куда-то запропастились.

  Мы решили сразу Гришке позвонить, мол, пусть придёт, хоть посмотрит, хоть поглазеет, когда ещё увидит шведских юниоров вживую, в действии.

  Мы сразу разделили обязанности между собой: кому когда дежурить, а кому когда и отдыхать, смотреть на матч. Тоже бесплатно, как вы уже поняли. Ну, а Гришка, на правах бывшего нашего начальника, милостиво согласился просто посмотреть матч.

  Я подбежал к нему.

  – Зачем же вы уселись в первый ряд?! Ноги зачем прямо на лёд выставили?! Холодно же в зале, простудитесь ещё!

  Тогда ещё мы с ним были на «вы».

  – Ой, не подумал, – ответил Гришка. – Пошли, что ли, сядем повыше...

  Пока мы выбирали новые места, по залу пронесся шёпот уборщиц:

  – Ельцин... Ельцин... Уже идёт...

  Смотрим: прямо на нас идут два высоченных мужика. Один из них – «Ельцин из горкома КПСС», второй – неизвестный с красным родимым пятном в пол-лица, до сих пор не знаю, кто это был.

  Ельцин протягивает нам с Гришкой. Я хватаюсь за неё и говорю:

  – Миша...

  – Вы тоже Миша? – спрашивает «БН» у онемевшего на миг Григория.

  – Нет, его зовут Гриша, – отвечаю.

  – Я бы хотел познакомиться со всем коллективом Лужников...

  – А мы не коллектив, мы тут случайно... Мы представители этой спортивной школы...

  – Так вы на мои выборы не придёте?!

  – Придем-придем, если надо...

  Дядьки ушли. У Гришки голос прорезался:

  – Кто такой Ельцин?

  – По телевизору сейчас все время выступает... От КПСС... Шишка...

  – А выборы ему зачем?

  – На повышение, видать, идти собрался...

  – А-а-а...

  Тогда ещё не в президенты баллотировался Ельцин, а на гораздо более скромную должность...

  Вся страна тогда скромно жила, постперестроечный размах ещё только намечался. А Швеция, наоборот, шиковала!

  Вы, наверное, думаете, что Швеция шиковала всегда? Отнюдь!

  В самом начале уже даже двадцатого века, а не то, что в девятнадцатого, эта страна считалась небогатой, находилась на довольно низком уровне благосостояния. Всё там было примерно так же, как и в России, то бишь в послереволюционной России, с тоявшей на грани гражданской войны.

  У нас свирепствовали вши и туберкулёз – и у шведов бы ла примерно та же радость.

  Наша интеллигенция, вкупе с талантливыми работягами, валила за границу, – и у шведов наблюдалась та же петрушка. Один миллион шведов свалил тогда в Америку! Целый миллион из пяти возможных уехал в США.

  Потом, слегка очухавшись, устроили-таки шведы себе хорошую жизнь. Типа «шведский социализм». Но это счастье продержалось у них недолго...

  Снова не верите?

  Тогда рассказываю снова. У меня богатый личный опыт, как вы уже успеели догадаться.

  Недавно, совершенно неожиданно, нам с Гришкой пошли звонки от нашего бывшего старшего тренера, не желаем ли мы оба принять на грудь шведские уроки. Он где-то откопал чьё-то старое объявление.

  «Зачем нам это?» – подумал я.

  Как бы читая мои мысли, тренер снова позвонил, сказав, что, будто бы, хочет нас устроить в Швеции на весьма выгодную работу – сбор ягод. Да, тогда как раз наступал сезон сбора ягод в Скандинавии.

  В Швецию в своё время, то бишь несколькими годами ранее, нами было съезжено без счёта, в составе детских спортивных групп, возглавляемых куроводами от московско-питерских турфирм и спортивными переводчиками, тоже обожавшими спорт, и не только хоккей на льду, а и футбол, и женский футбол, весьма популярный в Швеции. То бишь ездили мы в основном с юниорами.

  Потом настал большой перерыв, занятый кипучей институтской работой. Но северная «страна-конфетка» всегда вспоминалась с диким удовольствием, ведь нас там, нищих постсовков, принимали от души, таскали по разным городам, селили по-королевски, кормили на убой, забрасывали подарками, отнюдь не дешёвыми.

  И вот недавно, получив несколько настойчивых звонков от тренера насчёт уроков, я, естественно, полез в газеты и даже в только-только нарождавшуюся «соцсеть», типа глянуть, чё там, у них в Швеции нынче происходит, кому и где там мёдом помазали.

  Читаю завлекалочку для желающих «to подработать»:

  «Размещение в 2-6-местных домиках, ежедневный сбор 30-100 кило».

  Ого, думаю, это ж до ста двадцати зелёных в день! И ничего, что за домики надо платить, и что авто необходимо брать в аренду, за пять баксов в день, и что «ведро со скребком» надо покупать на месте, уже за сорок пять евро. Сухой остаток, всё равно, недурён. Да и отдохнёшь недурно – на свежем воздухе, в движении, целый день ягоды лопай.

  Тут вспомнились типовые шведские домики – двухкомнатные, с общей кухней, но зато в каждой комнате душ. Супер-домики! Мы в таких на острове Готланд, близ города Висбю, в мае 1990-го целых пять дней проживали.

  Короче, сижу, кайфую, уже мечтаю, а не тряхнуть ли стариной – месячишко всяко выдержу на такой работе.

  Как вдруг...

  Нахожу картинки, где иммигранты всех мастей, приехавшие на те супер-выгодные работы, живут в таких условиях... Даже не в палатках, нет, а в самодельных тряпичных фургончиках, а еду варят прямо на улице, под ягодным лесочком, на кострах. А одеты так, что я бы им милостыньку подал, лишь бы их хоть немного побаловать. Какие там «шведские домики»! Даже близко таковые не просматривались. Зато была приписка под той картиночкой, мол, шведы, проживающие в близлежащих деревнях страшно недовольны присутствием в лесу иммигрантов.

  Короче, отказались мы с Гришаней от предложения тренера. Ну, а он, знамо дело, очень обиделся. Или не очень обиделся, точно не могу сказать.

  В любом случае... Гы-гы-гы... Спасибо тебе, тётенька хорошая, создавшая правдивый блог о бывшей «стране-конфетке»!..

  Да, многие некогда благополучные страны сейчас понизили свой статус. Как в финансовом, так и в культурном, во многих других смыслах.

  А ведь было время, когда почти весь мир преклонялся перед ними. Когда любовь к иностранцам граничила... с неприличием!

  Сейчас какими только словами не кроют американцев и прочих «заграничных буржуинов». Но в перестройку всё выглядело несколько иначе.

  Однажды был я в командировке в одном не очень крупном сибирском городке, посещал местный детский сад на момент укрепления бетоном полов их первого этажа и их же подвала.

  В одно и то же время со мной, этот садик посещала группа американцев, во главе с переводчицей. Тогда это у иностранцев называлось «социальное мероприятие». А я всё время, ну, так уж вышло, путался у них под ногами, мне же интересно было на английском языке с настоящими американцами пообщаться! Когда ещё такой случай представится.

  Короче, прилетели они Москвы самолётом – и сразу в садик. А там, как известно, нянечки. Одна из них чуть меня не облобызала. И так, наверное, поступила бы, если б ей разрешили. Короче, ходила за мной, как Михаил Козаков за донной Розой-Калягиным из фильма про вашу тётю, лыбилась так, что хотелось дать ей лимончика...

  Ситуация накалялась. Ну, думаю, лопнет девка от собственных эмоций.

  Ситуацию спасла директор садика:

  – Вам чай накрыть отдельно или с группой?

  – С группой, – отвечаю я, – если можно. А то обидятся! Я же уже с ними практически подружился!

  Мы с директрисой говорили по-русски... Без малейшего иностранного акцента...

  Эх, надо было видеть, как рухнула челюсть моей обожательницы! А на морде её лица обозначилось презрение. И отвращение. К кому? Ко мне, вестимо. Не к американцам же. Мол, обманул, сволочь, подло обманул, ввёл в заблуждение своим грёбаным американским языком...

  Вообще-то, конечно, нехорошо так пугать неподготовленных людей. Надо было мне проявить человечность, с акцентиком поговорить, что ли. А то получается, что нянечка зря лыбилась, «совкового мужика» очаровывала...

  Фу, как нехорошо получилось! Гуманнее надо было поступить. И что-то с себя подарить, хоть шарфик. Тогда бы всем было хорошо, никто бы не обиделся...

  Так что сейчас мало кого уже заманишь «иностранными коврижками». Хотя, некоторые наивные люди, всё-таки, ещё попадаются на лживые обещания непорядочных нанимателей, которым лишь бы свой процент отхватить, а работнички потом – отдувайся!

  Нет, предложение тренера мы отвергли.

  Гришка, конечно же, сразу забыл про те шведские курсы, он ведь старше и серьёзнее меня, а я не забыл. Всё мучился, всё терзался любопытством, что же там такое будет происходить.

  Прихожу по адресу языковой школы, адрес которой был дан нам тренером прямо сразу, в ходе самого первого его звонка. Заглядываю в класс, типа попроситься послушать, типа, если понравится, то буду тоже заниматься. И что? Все те полтора часа буквально лопался от смеха, меня даже чуть не выгнали за плохое поведение.

  А я не виноват, что мне сразу пришёл в голову рассказ одного из наших современных классиков-юмористов, вернее, первые строчки рассказа: «Двое кисейных барышней в пуховых платках, поджав ноги, сидели в маленькой, угловатой беседке и пытались тщетно кутаться в мешковатые пледы в крупную, морозную клетку...»

  Рассказ очень подходил под ту учебную ситуацию, поскольку в классе были всего-навсего три ученицы.

  Я сразу переделал те знаменитые строчки на свой лад. «Трое кисейных барышней плюс училка восседали, чинно-благородно, за учебным столом на шведских курсах и какбэ шведский язык облагораживали... какбэ...»

  Училка, конечно, наименее махровая дура из этих четырёх, хоть деньги за процесс берёт. Преклонный возраст не позволяет ей быть «совсем уж дурой». А остальные, то есть барышни, реально платят ей из своего кармана! Живые деньги! С водными, а не с «морозными» знаками!..

  Говоря честно и откровенно, кому, по большому счёту, нужен шведский язык?! Если все шведы, включая простых рабочих с цементного завода в городе Слите (остров Готланд), говорят по-английски не хуже студентов романо-германского факультета любого университета Европы.

  Я понимаю, когда немцы требуют, чтобы все «только на ихнем» говорили, и притворяются, что напрочь забыли школьный английский, тут, воленс-ноленс, возьмёшься за немецкий. Но шведы ведь ничего такого не требуют...

  Что эти «три бутона» забыли на ненужных курсах? Деньги лишние завелись? Три шикарные блондинки – врачица-докторица, плюс юристка, плюс просто девушка из области, специально поселившаяся в городской общаге, специально ради этих курсов... Эти три цветка могли бы и так ехать куда надо, им можно и вообще без языков...

  Язык освоить – не поле перейти. Это всё равно, что поднять огромную каменную глыбу. Если уж браться за такое, то желательно точно знать, зачем тебе это нужно и нужно ли вообще...

  Так и хотелось сказать: «Ну, когда же придёт Александр и заберёт этих лунных созданий в хорошее место?» Опять же, точно не помню, но, по-моему, такие слова в том рассказике тоже есть...

  Пока я сам себя развлекал ностальгическими воспоминаниями, в утреннем небе, низко-низко, снова показался чей-то вертолёт. Ха! Не успеешь ощутить свободу, хоть на немного, хоть на миг, так на ж тебе!

  Пришлось опять шмыгнуть под гнилую тачку.

  Вертолёт, однако, приземляться не собирался. Он летел в том же направлении, куда давеча ушла с экскурсии процессия дамочек в лохматых шкурах.

  Я подумал: вдруг этих вертолётов целая стая тут объявится, вдруг меня в итоге обнаружат?!

  Весь будучи на нервах и в ожидании очередной опасности я вдруг не выдержал и... Наконец, крепко заснул! Сравнительно надолго. Вопреки новой, но уже укоренившейся привычке типа «дробного спанья мелкими урывками»...

  33.

  Проснулся я во второй половине дня, от шелеста травы под ветерком. Других звуков пока что не было. Не слышно было даже щебетанья птиц. Хотя нет, кое-какие звуки, всё же, имелись: неподалёку жужжали пчёлы!

  Я полежал ещё минут пять. Подкузовное пространство гнилых тачек просматривалось отлично: там иногда мелькали дикие кролики, ползали ужи, суетились насекомые.

  Громадные пауки плели сети для предполагаемых жертв. Одна жертва уже попалась. Я мог бы и освободить её, но не решился, уважая труд паука. Он ведь не гуляючи паутину плёл, трудился, зарабатывал на пропитание, а глупая мошка – вроде меня! – угодила в эти сети по недальновидности... Так ей и надо!..

  Однако, немного погодя, ощутив жалость и ещё большее своё родство с несчастной мошкой, я, всё же, сделал выбор в её пользу. Вспомнилась примета: вызволив кого-то из беды, ты и сам будешь иметь надежду на избавление. Может быть, даже скорее, чем думаешь.

  И снова вспомнилась мне Дука. Как она там? Ведь я честно хотел её вызволить, а она....

  «Ладно, посмотрим», – подумал я.

  Я не терял надежды помочь крепдешиновой крале. Может быть, что-то и получится., ещё не вечер. В таких делах загадывать наперёд – пустое дело. Тут уж как карта ляжет...

  Итак, пора было отправляться в путь.

  Я выполз из-под дряхлой тачки, из-под того самого «москвичонка», который навеял на меня столько воспоминаний, встал на ноги, проверил ситуацию с оставленным внутри, под проваленном сидением, мешком. Вроде, хорошо присыпан травкой и цветочками, вряд ли кому-то придёт в голову искать там мои фляги, моё пиво и мои консервы.

  Одну флягу, я, конечно же, взял с собой. Ну, и деньги распихал по карманам. Не оставлять же такую сумму в таратайке! При моём нежно-трепетном отношении к денежным знакам, такой поступок выглядел бы весьма и весьма кощунственно.

  Закончив эти манипуляции, я пошёл в ту сторону, где за надвигающимися облаками, скрылся вертолёт. Отправился в сторону великой тайны, туда, где давеча на горизонте исчезли миллионерши, сопровождаемые «рикшами», то бишь бомжами.

  Шёл я очень осторожно, то и дело вертя головой, то и дело вглядываясь в небо и прислушиваясь. Старался держаться поближе к кустарникам.

  Пройдя километра три-четыре, я наткнулся на довольно солидную преграду. На густой лес, на почти непроходимую чащу! Куда теперь?

  Я стал медленно продираться сквозь ту чащу, внимательно глядя себе под ноги.

  Был бы вечер или даже сумерки, я вряд ли отважился бы на такое: элементарно испугался бы и не пошёл. Но при ярком солнышке у человека совсем другое настроение. Хочется геройствовать, искать чего-то и... реально находить!

  Мне позарез нужно было найти тех не очень молодых миллионерш, выведать все их тайны до самого конца. Раз уж, волею судьбы, очутился в тех местах.

  Пройдя густыми дебрями с полкилометра, я стал мечтать о бивуаке, о тихом и спокойном сборе ягод, грибов и прочей растительной экзотики.

  Неожиданно мой нос учуял дымок.

  Судя по направлению ветра, веяло как раз оттуда, куда я так упорно стремился.

  Воображение вдруг выдало романтическую картинку: шикарный лагерь миллионерш, где они, в крепеньких дорогущих домиках, стилизованных под старину, принимают ванны в натуральных кадках, смастерённых из целиковой сосновой колоды и тому подобное.

  Мне также живенько представились их расторопные слуги: толпа шустрой молодёжи в дорогой гостиничной униформе, красивые официанты и официантки. Последние, может быть, даже в кружевных фартуках!

  Забыв об отдыхе, я с новой силой ринулся туда, где, как мне казалось, был скрытый от людского глаза земной рай. Где нет ни пыли, ни смога, ни химических отходов.

  Все ужасы о «лагерной долине», которые поведала мне Дука, как бы подзабылись. Мне не хотелось верить в ужасы, мне хотелось, до истерики хотелось, увидеть или услышать что-нибудь хорошее, по-настоящему человеческое, душевное. Доброе!

  Вскоре чаща превратилась в подобие молодой рощицы. Исчезли густые колючие кустарники и обвивающие их диковинные растения, которые, казалось, были завезены туда специально – для устрашения незваных гостей.

  Лесок настолько поредел, что я решил перейти на ползучий способ передвижения. Я полз и полз, а роща всё редела и редела...

  Стали попадаться свежие пеньки. Из чего я заключил, что в элитном лагере строят баню. Шикарную баню, по всем правилам мировой банной техники!..

  Наконец-то, на горизонте, уже местами покрывавшемся лёгкими тучками, согласно моим ожиданиям и всяческим вожделениям, я узрел что-то вроде селения. Большую группу строений, разнообразных по размерам и по форме.

  Там были и высокие, типа двухэтажные строения, а была и совсем мелочь. Мелкота голимая.

  Ха! Постройки были, все как одна, деревянные и, на беглый взгляд, даже не очень-то опрятные и ни разу не новые. И это ещё мягко говоря.

  Вот это да! А я тут размечтался типа римские бани увидеть. Или финские. И, может быть, даже помыться в них. Если дадут. «Догонят и опять дадут», – вспомнилась фраза из детства.

  Всех остальных деталей разобрать пока не удавалось. Из-за большого расстояния.

  34.

  Никакой дымок над крышами тех домиков не вился.