Текст книги "Рыжие Пупырчатые Яйца (СИ)"

Автор книги: Анита Фрэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

  – В смысле «недотрога»? Сразу беситься начинает, ежели что не по его выходит?

  – Ну, в принципе, да. И откуда ты всё знаешь? Я же тебе ничего такого ещё не успела сказать.

  – Пхы... Так я же... этот... экстрасенс! Ага! Я, кажется, уже говорил тебе про это. Забыла?

  – Ничего я не забыла. Но я думала, что ты просто прикалываешься.

  – Стану я прикалываться! Тут вопрос серьёзный. Да и проверить меня можно, если что...

  – Как это – проверить?

  – Очень просто! Я насчёт метода проверки тебя потом проинформирую, когда будет специальное вдохновение. Тут вдохновение и духовный настрой нужны, а иначе – никак! Без духовного настроя – никак!

  Я медленно жевал каждую фразу, чтобы время потянуть. А сам лихорадочно соображал, как дать себя проверить, чтобы без последствий. И, кажется, додумался до варианта, но об этом – потом.

  Зато пышка болтала скороговоркой, трещала без умолку, пыталась даже перебить меня. Еле дождалась, когда я сделал паузу, и сразу влезла со своими любовными переживаниями. Это, как уже ясно, была её любимая тема.

  – А в постели он меня иногда пугает. Иногда всю ночь может...

  – Всю ночь?! – как бы позавидовал я.

  – Ага. Правда, не каждую ночь. Иногда у него совсем ничего не получается. Совсем ничего, – добавила она, тяжело вздохнув.

  «Вероятно, морщинистый не способен трахаться, пока не выпьет оранжевого ликёра!» – подумал я, но вслух не сказал.

  Заметив мою улыбку, Корова-Дука, видимо, таки сообразила, что я над ней издеваюсь, и затараторила ещё энергичнее.

  – Ты меня совсем н знаешь, не такая уж я дура похотливая!

  – Ты не дура, ты просто Дука! – расхохотался я.

  – Между любящими супругами секс не так уж и важен, главное – взаимопонимание и моральная поддержка. Я вышла за него не из-за секса, а из-за другого...

  – Из-за чего? Потому что он предложил тебе роль Коровы?

  Она не нашлась что ответить. Я тоже не знал, о чём ещё ещё говорить. Такие разговоры я вёл впервые в жизни!

  Дука воспользовалась паузой, снова принялась кусаться, целоваться и хватать меня за все места. Я не сопротивлялся. Ей выдали неверный почётный титул. «Крольчиха» – звучало бы более в тему...

  Крольчиха-Корова закончила третий сеанс. Бросив, наконец, меня мурыжить, она плавно перешла к допросу, которого я ждал намного раньше, с самого начала. Потом перестал ждать. И вдруг её понесло!

  – Откуда ты?

  – Из долины голоногих миллионерш, которые шастают в грязных звериных шкурах! – буркнул я первое, что пришло в голову. – Классные тётки, между прочим, но ни одна из них тебе в подмётки не годится...

  Последняя фраза понравилась ей больше всех.

  Я продолжил в том же духе, в подхалимском.

  – Представляешь, они все твоего мужа настолько обожают, что глядят на него во все глаза. Во все свои накрашенные глазищи таращатся!

  – А он что?

  – Ничего! Держится молодцом! У него же есть ты!

  – Подожди, там же есть одна молодая, лет двадцать от силы!

  Я удивился. Откуда ей известны такие подробности?

  – Откуда ты знаешь про молодую? Я сам лишь недавно с ней познакомился.

  – Здрасьте! Я же там жила!

  – Ты жила в долине?

  – Да, сразу после драки с моим законным мужем я угодила туда. Он отвёз меня в долину сам, якобы для рекреации. Сильно извинялся за побои, денег дал...

  – Он богатый у тебя?

  – Богатый, но нервный. Я таких не люблю.

  – Но теперешний твой муж тоже ведь нервный. К тому же, он ещё и старый. Почему ты согласилась?

  – Во-первых, я не знала, в какой степени он нервный, думала, что он совсем не нервный.

  – А во-вторых?

  – А во-вторых, меня обманули. Сказали, что в долине расположен элитный санаторий! А оказалось, что это грязная дыра.

  – Так-таки дыра? А как же другие женщины всё это терпят?

  – Не знаю, видимо им нравится такой расклад. Может, они вообще мазохистки!

  – Мазохистки могли бы и дома сидеть, побои терпеть, мытьё посуды, стирку, глажку и всё такое прочее. Зачем им было в ту долину переселяться? Где логика?

  – Не знаю... Видимо, их дома так гнобили, так жучили, что даже они не выдержали, даже будучи мазохистками. А я вот не пожелала такого терпеть, попросилась на волю.

  – Где же твоя воля? Где свобода?

  – Сначала попросилась, но потом... Неожиданно влюбилась!

  – В кого? В теперешнего мужа?

  – Ну да! Я ему прямо сказала, что буду терпеть всё , даже лекции на тему экологии, а не то, что побои.

  – Лекции хуже побоев, выходит?

  – Хуже! У меня от них всегда начинается мигрень.

  Я чуть не заржал в голос, еле-еле сдержался. Но тут вдруг вспомнил, что и у меня мигрень была однажды. Не поверите, я поимел мигрень от классика. От Эриха-Марии! «Эрих-Мария, где твоя совесть?» Так я бухтел после читки Ремарка. Помню, неделю бухтел. Пока мигрень не прошла.

  Кстати, уже не только мной подмечено, что после чтения Ремарка наступает головная боль. Чисто физическая. Это почему же так? Потому что у него описаны трагедии?

  Минуточку, трагедий и у других писателей хватает, но не после каждого их произведения такая ломота в мозгу.

  Тогда в чем же все дело? Как всегда, дело в мастерстве. В умении... или, скорее... кхм... в неумении... делать... катарсис.

  Даже если пишущая особь никогда не слышала про катарсис, или слышала, но не пыталась выяснить, что это такое, она его в произведение введет. Введет умело. Если есть врожденный писательский талант.

  Для начала дадим более-менее научное определение катарсиса.

  Несмотря на длительную историю использования понятия «катарсис», единственного четкого определения для него так и не найдено. Однако древний Аристотель со всей ответственностью утверждал, что «катарсис» следует понимать не в этическом значении, как нравственное освобождение от аффектов, страхов, неудовлетворенностей и тому подобное, а... В чисто медицинском смысле!

  Ещё раз: в ме-ди-цин-ском!

  «При Совке» нас учили, что есть завязка-кульминация-развязка. Потом, "на западный манер, кульминацию переименовали в катарсис.

  Сегодня «очищение катарсисом» – это когда тебе при чтении наклали в душу всякого дерьма, ужаснули ужасом, чуть не дали в руки ножик – убивай! Но ты выжил, никого не побежал насиловать, и уж тем более – убивать... Стал чуть ли не ангелом во плоти, возликовал, почувствовал прилив энергии и оптимизма, стал лучше, чище и так далее...

  Про «очищение катарсисом» наш писатель узнаёт почему-то не сразу. Но когда-то, всё же, узнает. И начинает радоваться!

  Зачем же ты, Эрих-Мария... «Ремарк» ли ты вообще?! Зачем же ты ломаешь людям результаты? Лишаешь только что приобретенной профессиональной радости? Ведь многие уверены, что, раз ты классик, то все у тебя должно быть тип-топ!

  «Три товарища» твои... Нашумевшие... Я не собирался их читать, между прочим. Но как-то в стареньком книжном шкафчике вдруг нашёл...

  Скажи честно, если тётка умирает от туберкулёза в шикарном санатории, это – катарсис? Да, туберкулёз тяжёлая болезнь. Тут ты прав. Значит, это у тебя – катарсис. Угу.

  А у меня что?! Почему же у меня мигрень после «Трёх товарищей»? Где «благостное омовение»? Где ощущения как после Макдоналдс?

  Если не верите – перечитайте «Три товарища». Никакого очищения вы не почувствуете. А вот мигрень вам гарантирована. Чисто в ме-ди-цин-ском смысле.

  Почему у Зюскинда в «Парфюмере» всё тип-топ? После сцен двух казней начинаешь вдруг спо-кой-но... Спокойно философствовать о жизни. Почему даже у создателей мерзкого-премерзкого фильма «Сказка сказок» есть понятие, как делать зрителю «хорошо и радостно в итоге»? И почему это Ремарк совершенно «без понятия» на этот счёт, ась?

  Без понятия он, так как, вероятно, никогда не слышал об известной комбинации завязка-кульминация-развязка.

  Да! И вот, что пожалуй, самое главное:

  Развязку надо после кульминации давать! П-о-с-л-е... Понятно? А не вместе с ней в одном флаконе.

  Развязка должна спускать на тормозах, сводить на «нет» долго копившееся напряжение...

  И, наоборот, прессовуха, этакий плотный комочек в самом-самом конце, сплавленный из двух понятий, типа «кульминация+развязка», вероятно, и даёт эффект мигрени...

  Друзья!

  Если писатель не умеет делать очищение через катарсис, то и писателем его не надо называть. Давайте-ка составим коллективное письмо в Гаагу. А ещё лучше – телеграмму...

  Такой вот монолог носился в моём мозгу минут пятнадцать. Туда-сюда. Пока моя зануда, теперь уж точно никакая не подруга, болтала о своих мигренях и удачах-неудачах в сексе.

  Я иногда позволяю себе так отвлекаться. Чтоб снова не получить мигрень или ещё какую-нибудь мозговую хрень, зависит от ситуации.

  26.

  Очнулся я от своих мыслей лишь после того как пышка взяла меня за ухо и начала отвинчивать его, типа ампутировать, чисто в ме-ди-цин-ском смысле.

  На этот приёмчик я среагировал – было реально больно. А до того она трясла меня, царапала цветными коготками с модным маникюром – не помогало. Я ведь не спал всю ночь и, судя по всему, не собирался спать вторую. Хотя...

  Накой мне было оставаться дольше в этом загадочном вертепе?

  Ах, да, я же не выяснил, какую роль играла во всём этом деле корова.

  Да и с бетономешалкой следовало бы разобраться. Она совсем не украшала местный пляж, однако же, её сюда притащили, да ещё и впятдесятером!

  А насчёт сроков, то бишь начала «предвыборного шоу», я узнал уже после того, как мне чуть не ампутировали ухо. Нет, ради информации о шоу стоило и задержаться. Может, оно станет апогеем моего пребывания в этом крысином мирке. А иначе зачем крысы меня сюда заслали? Ведь заманили же, хитростью и угрозами. Сначала мусорщик Борис, кстати, сам очень похожий лицом на крысу, а потом и его товарищи, та дружная компания работяг в оранжевых спецовках, которые разного калибра и повадок, но все как есть с оранжевым уклоном. А рыжие пушистые комочки, во главе с «Любопытной Варварой», – те мне дали, что называется, последнего пинка, да ещё и, помнится благодарили, параллельно за что-то извиняясь... За что извинялись? Конечно, за временные неудобства. А может, и за предстоящие страдания. Я ведь не закончил свою миссию...

  Внезапно, прямо посреди очередной своей фразы, пышка осеклась и посмотрела на меня странным взглядом.

  – Слушай, а ты тоже свою жинку туда сдал?

  – Куда?

  – Ну, туда, в учебный притон, который якобы лечебный и оздоровительный. В долине.

  – С ума сошла! Как ты могла такое на меня подумать? Я закоренелый холостяк, жениться ни на ком не собираюсь и раньше никогда женат не был. Я журналист, меня туда в командировку направили.

  – На вертолёте тебя туда доставили?

  Я замялся от неожиданности.

  – Ну, в принципе, да, как и всех моих коллег-журналистов. Побыл там немного, ничего особенного не узнал и... Уехал.

  – Уехал?! Как уехал, интересно знать?

  – Ну, там были какие-то машины, там, кстати, целый склад машин, вполне бесхозных, то есть, ничейных. Просто взял одну из них. Скоро верну, не украду, я честный журналист.

  – Врёшь! Ты не мог на машине оттуда выбраться!

  – Почему?

  – Там нет ни одной приличной тачки. Одно гнильё, музейные экспонаты! Это музей под открытым небом! Простое лежбище трухлых тачек, демонстрация так называемого светлого будущего нашей планеты, которая скоро подавится собственным мусором!..

  Пришлось снова, прямо на ходу, придумывать новую версию, мол, хорошо, скажу всю правду, мол, по пьяни, после пикника с друзьями-журналюгами, не знаю даже как, очутился вдруг на незнакомом пустыре, потом забрёл в какой-то ангар или даже в гараж, шут его знает, а потом элементарно заблудился, а машину взял первую попавшуюся, может, и чужую, теперь уже трудно сказать...

  – Теперь посадят меня, как ты думаешь?

  – Лично я никому не расскажу, могила. Не посадят! Если ты, конечно, ещё кому-то, кроме меня, про эту угнанную машину не рассказывал.

  – Не рассказывал!

  – Тогда тебе нечего бояться. Лично я тебя не выдам. Хотя ты мне тут много всякого наврал...

  – Ну, прости, я честно не помню я, как всё было. Извини, что пришлось немного приврать. Теперь ты слышишь всю правду. Я же тебя уважаю...

  Она смягчилась и снова полезла целоваться. Пришлось и в этот раз мне снять штаны...

  После очередного акта, уже четвёртого или даже пятого за утро, точно не могу сказать, она расщедрилась на дополнительную инфу.

  – Ладно, откровенность за откровенность. Теперешний солидный муж, без пяти минут губернатор, уже третий у меня по счёту, спас меня, вытащил из этого подозрительного логова. Я ему больше всех этих дур приглянулась!

  – А как ты вообще туда попала? Разрешила сопливому малолетке, избившему тебя до полусмерти, просто так взять и отвезти тебя туда, куда ему хотелось. Ему, а не тебе?!

  – Он затащил меня туда хитростью, якобы на барбекю. Прикинулся, что хочет помириться. А сам и не думал мириться. Просто привёз меня в долину, оставил там среди гнилых тачек одну-одинёшеньку и... Исчез! Я хотела позвонить в полицию, но в долине связь плохая. Больше я этого подлого малолетку не видела! Хорошо, что мой теперешний супруг случайно находился рядом. Он помог мне прийти в себя. А потом и вовсе сделал предложение...

  – И ты безоговорочно поверила?!

  – Поверила! Он ведь хороший... Хороший... Только иногда хамит. Но это от усталости. А так он очень хороший!..

  Итак, с пышкой, с её трагической судьбой, мне теперь было всё ясно. Практически. Но ещё чуток дополнительных штрихов к биографии не помешали бы. Вдруг выяснится что-то ещё более интересное, ещё более шокирующее. Моя миссия, на которую мне невольно пришлось согласиться, требовала аккуратности и предельной организованности. Как в действиях, так и в мыслях. Ну, и, разумеется, в словах. Теперь мне приходилось тщательно подбирать слова, воленс-ноленс.

  – Мне непонятно, как тот подлый малолетка, то бишь твой второй супруг, додумался привезти тебя именно сюда, – подкинул я ей новую тему для беседы. – Ведь существует много других мест, куда богатые чинуши или бизнесмены могут сдавать своих жён, вплоть до психушек. Обычный сценарий: смирительная рубашка, пара уколов и...

  – Со мной такой сценарий не прошёл бы! Никто теперь не верит, но я сама была крутой миллионершей, получив наследство после смерти первого супруга.

  – На это и клюнул сопляк?

  – Да! Но я не сразу это поняла.

  – Ты думала, что он в тебя влюбился?

  – Именно!

  – А почему сопляк? Сколько ему лет?

  – Он гораздо младше меня, на целых десять лет! Сначала я прониклась к нему по-матерински, замуж выходить пока что не хотела, просто делала ему подарки, кормила в дорогих ресторанах...

  – А потом?

  – Потом он, всё-таки, меня уговорил. Я купилась на его подлые уговоры, на фальшивую ласку, на лживые слова...

  – Понятно! – подытожил я. – Альфонс сыграл на чувствах вдовушки, окрутил её, женился и...

  – И стал вести себя развязно. Это ещё мягко говоря. Стал играть, проигрывать большие деньги. Мои деньги! Перед свадьбой у него не было ни гроша!

  – Что же дальше было?

  – Ничего особенного, всё как у всех у них, у этих малолетних подлецов. Раз продулся в казино, два продулся... Потом изменять начал... А потом и бить! Особенно, когда сильно напивался...

  – А деньги?

  – Деньги у нас были общие. Поначалу. Потом я всё переиграла, переоформила все деньги на себя, но он таки успел украсть хороший куш, и квартиру нашу общую заранее переоформил на свою родню, а я уже к тому времени была так запугана, что пикнуть про квартиру боялась. Он страшно хитрый, я и сейчас его боюсь. Немножко.

  – И какая же сумма осталась у тебя?

  – Большая. Поначалу. Но мне пришлось отдать её на сохранение. Опять же, в целях безопасности.

  – Кому?

  – Как это «кому»? Моему теперешнему мужу. Он теперь моя опора, мне больше не на кого опираться...

  М-да. Против природы не попрёшь. Если с мозгами у кого-то напряжёнка, то его можно брать голыми руками, выделывать с ним всякие разные фокусы, лупить, убивать и даже продавать живьём. Какому-нибудь жулику, который потом тоже станет издеваться и думать, куда деть безмозглый кусок мяса, с которого больше ничего уже поиметь нельзя.

  Молодчина крепдешиновая кукла! Умнее поступить было нельзя, я просто в восхищении. Так по-дурацки распорядиться своей жизнью. Теперь осталось её... что? «Прокатить»! Я всё яснее представлял себе, что это может значить. Но, всё-таки, ещё не до конца.

  Проникшись жалостью к страдалице, я притянул её к себе и поцеловал взасос. Она вспыхнула от счастья.

  – Слушай, что же мне теперь с тобой делать? Ведь времени ещё вагон, супруг вернётся нескоро, – сказала она, оклемавшись.

  – Что хочешь! Я весь твой! Сегодня стопроцентно твой!

  Пышка задумалась.

  – Хорошо!

  – Что «хорошо»?

  – Побалую тебя, пожалуй! Угощу чем-нибудь вкусненьким... В виде исключения! Я, в принципе, готовить ненавижу...

  Она вынула из кармана фонарик.

  – Пока я буду стряпать, ты посидишь под наблюдением моей подруги Муки...

  Взяв за руку, Дука потащила меня к затёртому «гобелену». Отогнув его край, она представила моему взору довольно странную дверь.

  Дверь та была типа «слоёной» – ни железной, ни цельнодеревянной, а состояла из нескольких слоёв войлока, прикреплённых к фанерной основе. Звукоизоляция – к гадалке не ходи.

  Из-за двери шёл лишь еле-еле уловимый запах хлева. Интересно, почему тот запах не просачивался в комнату? Определённо, где-то была хорошая вытяжка.

  Мы вошли через ту войлочную дверь в тёмное загадочное стойло. В свете фонарика я узрел корову. Она стояла, грустно потупившись.

  – Это и есть твоя подруга Мука?

  – Да!

  Пышка посветила фонариком на соломенный тюфяк:

  – Ложись сюда, отдохни пока, поспи, ты сегодня устал. Скоро я тебя разбужу, не волнуйся! И устрою сюрприз – испеку что-нибудь вкусненькое! Если удастся, конечно! Я давно ничего не пекла...

  – Не утруждайся, не стоит этого делать, прошу тебя! – испугался я. – Ты сама говоришь, что давно не пекла, значит процесс будет долгим, а там и твой супруг нагрянет. Не то, чтобы я очень его боялся, но тебе-то лишние упрёки зачем нужны?

  Не хватало мне ещё торжественного ужина с последующим братанием. Не хватало мне братания с морщинистым! Ревнивый, небось, как собака.. Такие как он своего куска не упустят, даже если этот кусок им нафиг не нужен.

  Но Дука не собиралась меня слушать. Слоёная войлочная дверь закрылась за ней, меня обернули густые слои темноты.

  Коровьи глаза не кошачьи – в темноте не светятся. Теперь я лишь по звукам мог определить, где находилась рогатая скотина. Ей-то хорошо, она привычная! Иные скотовладельцы даже дойку коров во тьме осуществляют – чтобы молоко не потеряло свои качества. Говорят, одному ребёнку парным молоком вылечили туберкулёз глаз, заставляя его в полной темноте свеженадоенное молоко пить.

  Если бы я в деревне вырос, я, сто пудов, не был бы таким тощим. От молока жиреют страшно, а некоторые прям остаются жирными на всю жизнь.

  Сон почему-то снова не шёл. Первые пять минут. За эти пять минут я вспомнил, от кого произошёл. От обезьяны! Мы все произошли от обезьян. Видимо, поэтому так страшно кривляемся по жизни, идиотничаем. И всё время ошибаемся, опять же, от голимого идиотизма. Нет чтоб посерьёзнее быть. Тогда бы не такими смешными сами себе казались.

  Спасибо Дарвину, напомнил лишний раз про наше шалопутное происхождение.

  С мыслью о Дарвине я вдруг начал постепенно засыпать. И даже интересный сон увидел. За это учёному мужу отдельное спасибо!..

  Сначала у меня перед глазами возникли титры, чисто как в кино: «Обезьяна встала на задние конечности, освободила руки и стала человеком» (Ч.Дарвин)

  Потом нагрянул сон.

  Вот этот сон, если вдруг кому-то стало интересно.

  " – Освобожу руки! По Дарвину! – вслух подумал Обезьян и, резко встав с четверенек, ощутил себя гуманоидом. – Кайф! Что ж я раньше-то не допёр? Сразу надо было так сделать...

  Почесавшись, он глянул сквозь ветви кустарника на полупустынный пляж. Там резвились его друзья: две гуманоидные самки и два детёныша. Рядом с ними валялись разноцветные тряпки и книги, из которых, собственно, Обезьян и узнал про Дарвина.

  – Пойду, порадую детишек, устрою им сюрприз!

  Выйдя из кустов Обезьян направился к играющим детёнышам. Но те не обрадовались ему, как прежде, а с визгом бросились к мамашам. Мамаши, в свою очередь, вскочили, похватали тряпки и стали ими... прикрываться!

  – Тьфу, ты! С ума посходили, что ли? Не далее как вчера за ушком меня чесали, мячик давали, конфетами угощали...

  Обезьян решил более с детьми не экспериментировать, а пойти чего-нибудь перекусить. В пляжном ресторанчике (если его можно так назвать!) работал его друг, весёлый бармен. Не далее как вчера он кинул Обезьяну два банана, пока хозяин не видел.

  – Куда голый прёшся?! Шорты хоть натяни! Женщины в баре... с детьми!

  Обезьян, конечно же, убежал, не стал спорить.

  – Тьфу ты, снова хренотень! Обидно... Когда все руки освобождали организованно, меня ведь и на свете-то не было! Э-э-х, сколько возможностей упущено... Всё надо делать в положенные сроки... Заблаговременно!

  Снова став на четвереньки, Обезьян поплёлся в заросли кустарника.

  – Пускай немного отдохнут, оклемаются... Больше пугать их не буду, не-е-ет... Так и придётся, видно, до конца своих дней... под животную косить... А иначе помрёшь с голодухи... И за ушком никто не почешет!"

  После этих слов несчастной животины я проснулся.

  Корова стояла молча, не двигалась.

  – И нас с тобой никто не почешет, – обратился я к ней. – Не заслужили мы с тобой такого счастья.

  Корова молчала. Что-то ей в то утро не особенно мычалось, видно выдала весь свой энергетический запас накануне, ночью. Тогда я добавил:

  – Я имел в виду, что умные и симпатичные нас не почешут, слишком заурядные мы с тобой, малоинтересные. А дураков нам и самим не надо...

  «И зачем я произошёл от обезьяны? – думал я. – Произошёл бы от коровы, так хоть какая-то польза от меня была бы, давал бы молоко. А так сижу вот, без работы, живу на скромные подачки от родителей. В мои-то двадцать девять лет! Спасибо, хоть хрущёвочку оставили, в моё полное и безраздельное владение. Хотя и ЖКХ тоже предки платят...»

  Пока Дука, там, на кухне, погружалась в хозяйственные заботы, я лихорадочно соображал, как стать полезным. Хоть кому-то. В кои-то веки...

  Итак, какие были мои действия? Пока что чисто механические.

  Поёрзав на куче сена, я основательно разгрёб свою подстилку и обнаружил, что пол в хлеву был не везде бетонным. Часть его, прямо под кучей, была дощатой.

  Под теми досками простукивалась пустота. Там же я обнаружил и петли, похожие на дверные, и огромную металлическую ручку. Так то был люк!

  Я дёрнул за ручку – люк и приоткрылся.

  Лезть или не лезть в тот люк, у меня сомнений не было:. Ни грамма не раздумывая, прыгнул я в кромешную темноту.

  Крышка над головой захлопнулась мгновенно. Её, конечно, можно было чем-нибудь подпереть, типа можно было и не закрывать, но Мука в темноте могла копытом запросто в ту дырку угодить.

  27.

  Долго лететь и больно падать мне не пришлось – ноги тотчас же очутились на песчаном грунте. То бишь увязли по щиколотку в песке.

  Став на колени, я чиркнул зажигалкой. Сделал это на авось, сильно рискуя устроить пожар. Я от всей души надеялся, что ни припасов сухого сена, ни, тем более, склада канистр с бензином в том подземелье не было.

  Я по-прежнему стоял по щиколотку в песке. То была куча для прыжков из коровника вниз!

  Остальная часть пола была бетонной. Я задумался. Не многовато ли бетона на острове? Видно, кому-то, всё же, не хватало его, раз бетономешалку заказал.

  Не удивлюсь, если узнаю, что внутренность «местной горы Сен-Мишель» сплошь состоит из железобетонных лабиринтов. Ничего себе бетонный муравейничек! Для каких целей, интересно, создавались эти катакомбы? Судя по марке бетона, а в моём бывшем институте такие марки как раз изучались на прочность, это был не военный бункер, а вполне современный. То бишь не для войны с немецкими фашистами он строился.

  При свете мерцающего огонька, в лучах колеблющегося язычка пламени, я увидел маловато. Но для начала вполне достаточно. Вдруг подумалось: надолго ли хватит её, моей зажигалочки?

  Я не удержался и поцеловал её, мою помощницу, поклявшись, что буду пользоваться ею только в крайнем случае. Газ надо было экономить!

  Курить-то я давно бросил, но зажигалку всё ещё таскал с собой, она была при мне практически всегда. На всякий случай, вдруг засосёт, так стразу стрельну у кого-нибудь сигарету.

  Лишь только глаза мои привыкли к темноте, я обнаружил, что в подземелье вовсе не так уж и темно. Откуда-то вливался равномерный поток света. Значит, я был близок к выходу!

  Куда вёл тот подземный ход, я вычислил без особого напряга, конечно же, к «комнатке» пещерного фасона, бетонные стены и потолок которой сплошь обклеены цветастой клеёнкой.

  К узкому, наполовину заваленному камнями, лазу на отвесной стене обрыва этот тоннельчик вряд ли мог вести, так как через «амбразуру» лаза столько света проникать ни в коем случае не могло.

  Мои мысли заработали быстрее.

  Если уж и придётся сматываться по тревоге, то только используя этот канал. Но сначала надо было выведать как можно побольше о планах близнецов и, по возможности, крепко им нагадить! Зачем? А главное – как? Этого я, к сожалению, ещё не знал. Но очень, очень хотелось нагадить.

  Потихоньку начал двигаться вперёд, то бишь по направлению к источнику света.

  У одной из стен того узкого подземного тоннеля я заметил картонную коробку с сухими апельсиновыми корками. Нажав на пшикалку нейтрализатора, я щедро окропил всё её содержимое. Пускай теперь кто-нибудь из братьев насыплет круг, пускай прыгнет в него и попробует сделаться невидимым!

  Эту пакостную процедуру я проделал не единожды, так как коробок было много. На дне одной из них я обнаружил несколько плоских фляг с оранжевым ликёром. Какая удача! Вот это действительно находка! Надо будет, удирая, прихватить все бутылочки с собой – тогда и на секс-фронте у стриптизёров сделается тихо, и машины они уже не смогут переворачивать одной рукой!

  К своему огромному стыду, в ту минуту я меньше всего думал о семейном покое и благе Коровы-Крольчихи. А ведь ей могло достаться из-за меня, что называется, «по первое число»!

  Пройдя чуть дальше и пошарив по другим коробкам, я обнаружил ещё один сюрпрайз: огромный хрустальный флакон, размером смахивавший на самогонную бутыль. Во флаконе была желтоватая жидкость.

  Я вынул огромную хрустальную пробку, осторожно принюхался, заранее поморщившись – чисто на всякий случай.

  Однако морщился я зря, жидкость во флаконе приятно пахла белыми лилиями.

  Тут я вспомнил, что Дука говорила мне о какой-то жидкости, которая пахла аналогично и приятно возбуждала её, стоило кому-нибудь из братьев-близнецов ею намазаться. .

  Стоп! То был одеколон! Стало быть, вот от чего так сильно возбуждалась крепдешиновая кукла! Немедленно испортить!

  После выпитого два часа назад молока, которым угостила меня Дука, мне как раз очень хотелось в туалет. Я буквально лопался, а в той хрустальной бутыли было как раз много свободного места – она была почти наполовину порожней.

  Я с великой радостью увеличил объем жидкости в бутыли, где-то так на четверть уже имевшегося объёма. Запах не очень изменился, но, всё-таки, была надежда, что свою функцию одеколон будет выполнять уже не так эффективно, как раньше. А может, у этой новой жидкости, у этой смеси, и новая функция появится, кто знает.

  Закончив гадить стриптизёрам в сексуальном плане, я услышал в ушах тоненькие голоса: «Спаси-и-ибо!», «Молоде-е-ец!»

  Хех... Значит, я был на правильном пути!

  Затем мне показалось, что по тоннелю пробежала оранжевая крыса. Или две. Или даже три! А может, там их было целое стадо, в темноте ведь количество трудно определить, несмотря на мимолётное свечение, то бишь шустрое мелькание ярких голубоватых глазок.

  Пройдя ещё дальше и порывшись ещё в одной коробке, я обнаружил металлический контейнер с пачками денег, завёрнутыми в полиэтилен. Купюры те были не «деньги будущего», не с крысиным профилем Цезаря местного разлива, а настоящие, актуальные, нужные! Их я тоже запланировал прихватить с собой впоследствии, тайно удирая, то бишь покидая эту странную бетонную обитель с вмонтированным в неё крошечным коровником.

  Бегло обведя глазами ту часть длинного кишкообразного помещения, в которой я находился, больше никакого движения я не заметил. Где же, всё-таки, ютились обладательницы тоненьких голосочков?

  Я более тщательно оглядел тоннель-пещеру, на этот раз более внимательно. Кобальтовых глазок не было видно ни в одном из закутков, доступных моему взору. Жаль, я бы с ними поговорил по душам. Давно у меня не было душевных разговоров. Я жаждал интеллектуального общения, к которому привык. А тут тебе ни телевизора, ни хотя бы самого элементарного смартфона. Тогда шёл 2002 год, и о смартфонах, типа в широком смысле, в смысле их самого широкого применения широкими же массами, речь вообще ещё не шла. Не было смартфона у меня, а был скромный телефон-раскладушка, который ни картинок никаких не выдавал, ни приличных игр, а только лишь одни рабочие изображения, тоже более чем скромные. А если бы и был в тот момент у меня смартфон, то как бы я им пользовался? Если и в долине связь была «плохая», по утверждению её несчастных обитательниц, если вообще все эти безлюдные обширные владения, якобы приватные, со слов Дуки, были типа «заколдованы», то на какую телефонную связь с внешним миром можно было рассчитывать из бетонного бункера, расположенного, хоть и не очень глубоко под землёй, но, всё-таки, глубоковато.

  Оранжевые крысы, как видно, окончательно перешли на виртуальное общение. В моих ушах ещё раз послышалось: «Спасибо!» Я мысленно ответил: "Не стоит благодарности! " Крысиный ответ последовал в ту же секунду, мне возражали: «Не-е-е-т! Сто-о-оит! Сто-о-оит! Очень сто-о-оит! Благодари-и-им!..»

  Интересно, почему они, всё-таки, выбрали меня? Почему именно меня потащил Борис в это страшное, но увлекательное путешествие, конец которого был пока ещё не ясен?

  Я постоянно думал на эту тему, в промежутках между странноватыми, пугающими, а подчас и откровенно глупыми эпизодами, происходившими со мной в последние пару дней.

  Скорей всего, у крыс есть интуиция. Или «шестое чувство», как у нас, у людей, принято говорить.

  Кстати, почему именно «шестое» чувство? Кто их считал у крыс, эти чувства? Может быть, у крыс этих чувств гораздо больше? Определённо больше, раз они умнее и, я бы сказал, порядочнее нас. Да-да, именно порядочнее, если им не лень преследовать всяческих уродов из своего рода! И пытаться наказать оных, пусть даже с помощью людей, с помощью людских, не таких уж благородных, а подчас совсем не благородных личностей, произошедших, как мы давно привыкли думать, от обезьян.